Текст книги "Игры чародея, или Жезл Ниерати"

Автор книги: Дмитрий Браславский

– В общем, так, – отчеканил гном. – Я помню наш вчерашний разговор, но теперь обстоятельства изменились. Лангер нам покамест ничего плохого не сделал, так что можно на время оставить его в покое в надежде на ответную любезность и поторопиться в Майонту. Но отправимся мы туда одни.

Хельг с Хагни одновременно покачали головами.

– К Айригалю ваше дурацкое благородство! – Мэтт стукнул кулаком по столу. Манускрипт, жалобно зашелестев страницами, подпрыгнул. – За нами по пятам идет смерть, ребята. Мы не во дворце! И герцог ничего не узнает, если вы покрутитесь где-нибудь с пару месяцев, а потом доложите ему, что, несмотря на все ваши старания…

– Мы не спасаем принцесс и не боремся с мировым злом, – поддержал его Макобер, – что бы там ни думал об этом герцог Этренский. И сдается мне, сами виноваты, что Снисходительные заодно с этим лангером, или как его там, мечтают сжить нас со свету. Так что это наши заботы, а ваши широкие плечи как-нибудь проживут и без них. И простите, почтеннейшая госпожа, что отняли у вас столько времени. Вчера у меня была еще некоторая надежда, что я придумаю, где бы раздобыть деньги, но сегодня…

«Вот мы и добрались до финала, – с грустью подумала чародейка. – Невеселого, прямо скажем. Они отправятся в свою Майонту, а я? Куда отправлюсь я?»

– Разве что вы согласились бы, – робко начал Торрер, – дать нам это колесико… на время… Мы отдадим… заплатим…

Он смешался. А Мист неожиданно для талиссы задорно улыбнулась, сразу показавшись лет на двадцать, а то и на тридцать моложе.

– Сами посудите, господа, – понизила голос чародейка, – вещица дорогая, не одну сотню талеров стоит.

– Сотню талеров?! – взвился гном.

– Вот и я говорю: не одну, – невозмутимо подтвердила Мист. – Как же можно такую штуковину без пригляда оставить. Но я, пожалуй, была бы не против покинуть на время Трумарит. Поразмяться, развеяться, растрясти кости. Предлагаю так: я отправляюсь с вами, вы за умеренную плату пользуетесь колесиком, а потом либо покупаете его, либо мы расстаемся друзьями. Ну, скажем, в Майонте.

– И велика ли будет плата? – насторожился гном.

– Невелика – договоримся. Я согласна даже, если – в счет уплаты, разумеется, – вы будете меня кормить, поить и изредка выполнять мои маленькие прихоти.

– Рассказывать на ночь сказки? – предположил Макобер.

– Что вы, я более непритязательна, – улыбнулась чародейка. – Вы знаете, с детства люблю воду. – Она поежилась. – Реки, озера… Да, особенно озера. Если мы будем временами останавливаться, чтобы я смогла искупаться…

– Мэтти, – проникновенно проговорил Торрер.

– Что «Мэтти»? – буркнул гном. – Думаешь, жрецы Орробы будут разбираться, кто там служит Темесу, а кто нет? Или Снисходительные пощадят тех, кто не входит в талиссу? Если уж кто-то из них не поленился намекнуть госпоже Мист, что разумнее бы ей было остаться в Трумарите…

– …тем больше шансов, что мы не зря проведем время, – закончила за него фразу чародейка. – Раз вы умудрились так всем насолить, надо полагать, что-то с этого и поимели. И оружие ваше – тоже не гроши стоит. Или я ошибаюсь? А, Торрер?

– Не старайтесь казаться хуже, чем вы есть. – Эльф, не смутившись, выдержал ее взгляд. – Талеры у нас, конечно, водятся. Вернее, водились. А вот стоит ли ради денег рисковать получить среди ночи нож в спину, еще вопрос.

– А в чем проблема? – искренне удивился Макобер. – Всего и делов, что не поворачиваться к врагам спиной. Мэтти, ты ведь не против, правда? А ты, Бэх?

– Но так ли нам…

– …хочется сделать Торреру и мне приятное? Ты это хотела спросить? Не это? Ну и славненько. Значит, так, господа, – мессариец почувствовал, что, если они еще немного поторгуются, он уснет, – через час встречаемся здесь же и отправляемся в Майонту. Куда уносить ноги из города, нам примерно все равно, а в Майонте есть хотя бы шанс узнать, кто сделал такой приятный заказ Снисходительным. А повезет – так еще и объяснить ему, что мы совсем не такие плохие ребята, как кажется. В общем, кто через час не пришел, про того забыли. Герцогу стучать не будем. Договорились?

«Неужели я решила все свои проблемы? – не верилось Мист. – Кроме одной. Но ее, увы, ни одна талисса решить не в силах».

«Неужели из этого дела действительно торчат уши лангера Орробы? – недоумевал Хагни. – С ним ведь не только талиссе – даже мне, боюсь, не справиться. Поляжем в первом же бою».

«Неужели я все-таки увижу, как работает это колесико?! – пела душа Торрера. – Разве можно было пренебречь такой замечательной штуковиной!»

И жизнь показала, что эльф, единственный из всех троих, оказался полностью прав.

Глава XII

Талиссы больше не было. Его талиссы. Его друзей.

Он знал, что бывает, когда погибает один, – и не пожелал бы испытать этого никому.

Нет, не описать. Разве можно описать, как чувствует себя человек, когда ему вырывают сердце и вставляют вместо него клочок предрассветного тумана, блестящую от дождя паутинку, пригоршню болотной жижи…

Они погибли все. Тоска сбросила Трэмани с коня – на колени, на бок, в пыль. Тоска, от которой хотелось царапать ногтями землю и, распластавшись, прижиматься к ней в надежде, что она милосердно примет в себя человека, не желающего больше жить. Не желающего больше быть.

Он не заплакал – у него не было сил даже на вдох, не то что на вой, на рыдание. Он просто лежал посреди широкого тракта, не ведая о том, что творится вокруг, сколько прошло времени, жив ли он.

К сожалению, жив. Трэмани с трудом поднялся на колени, встал. Туман вместо сердца рассасывался. Тоска оставалась.

Что-то случилось. Посреди леса, где стражи давно уже повывели разбойников, погибли шестеро не самых плохих в мире бойцов.

Огвайн настаивал, чтобы они поторопились, а Трэмани не успевал получить деньги с предыдущего клиента. И упускать столь вовремя подвернувшегося купца талиссе тоже не хотелось: им по-любому предстояло отправиться в Майонту.

Трэмани предложил решение, которое устроило всех: поклялся, что талисса отлично справится и без него, а сам купил на выплаченный торговцем аванс темно-рыжего коня, чтобы заехать к клиенту в небольшой городок к западу от Трумарита и встретиться с друзьями уже в Майонте. И подумал, что если повезет, то у него будет в запасе еще пара дней, чтобы поискать путь в Нетерту.

Его талисса мечтала быть лучшей. И вот ее больше нет. Дальше спешить некуда.

Мирный тракт казался ему теперь зловещим мороком. Что же это за герцогство, где людей убивают среди бела дня, как котят? Что же это за стражи, если они допускают убийство ни в чем не повинных путников?

Трэмани с трудом заставил себя сесть на коня. В Майонте ему теперь делать нечего. В Нетерте тоже.

В этом мире ему вообще больше нечего делать. Кроме одного: найти тех, кто погубил его друзей.

Он, не останавливаясь, проскакал через Трумарит. Глупые вопросы стражников у ворот, летящий на землю талер, на котором на мгновение блеснуло полное сочувствия лицо королевы Илайи.

Ему не нужно было сочувствие. Даже сочувствие.

Удивленные взгляды прохожих, неодобрительно хмурящийся вслед дворец герцога Этренского. Трумарит остался за спиной быстрее, чем он рассчитывал.

Майонтский тракт. Где-то здесь. Совсем близко.

Грустная мысль: он мог бы проскакать по этому тракту совсем по-другому. С надеждой на победу. На скорую встречу с друзьями. В предвкушении.

Утешая, семиструнная лайнора похлопала его по спине. Единственный друг, который у него еще остался. Последний друг.

Лес заставил его спешиться.

Уже рядом. Надо взять себя в руки. Ведя коня в поводу, Трэмани вышел на поляну – и остолбенел. Он ожидал увидеть все, что угодно. Но только не это.

Восемь лежащих в ряд тел. И купец, копающий могилы его друзьям.

Безумная мысль: неужели Огвайн всех их и?..

Купец обернулся, и безумная мысль ушла, едва успев оформиться. Что бы здесь ни произошло, лицо Огвайна не было лицом убийцы.

Восемь тел. Двое слуг и шестеро… шестеро…

Трэмани опустился на землю. Он чувствовал, он знал. Но теперь он увидел. Глупая, бессмысленная надежда, бившаяся внутри залетевшей в окно бабочкой, умерла.

Рассказ Огвайна Трэмани выслушал, не задав ни единого вопроса. Впрочем, купец оказался на удивление наблюдательным – даже человек куда более искушенный в воинском искусстве не смог бы рассказать лучше.

Трэмани не стал спрашивать торговца, как тот остался жив. Так ли уж это важно? Пусть будет на его совести.

Авертай, Кинард, Риндал, Кайал, Себ, Заратти. И эльф, которого так ни разу и не назвали по имени. Тоже семеро.

Жизнь за жизнь. Невысокая цена за судьбы его друзей. За несбывшиеся мечты, не родившуюся на свет любовь, неспетые песни.

Значит, талисса Авертай. Пусть так. Они все равно уже покойники. По оставленным ими следам мог бы пройти и ребенок. Тем лучше.

Трэмани не стал спорить, когда Огвайн предложил похоронить его друзей. Так правильно. Он запомнит их живыми.

Он даже готов был сдержать данное купцу слово и сопроводить того до Майонты. Торговец отказался. Ему виднее.

Горе рвалось наружу, искало выход из его каменеющей души. И неожиданно Трэмани почувствовал под пальцами струны лайноры. Сам ли он взял ее? Не сам?

Не важно.

Проведя ладонью над струнами, он прислушался к инструменту и взял первый аккорд:

 
– Я сломал свой меч, потерял коня,
И в сердце моем зима.
Я приехал к тебе, старый мой друг,
Сделай что-нибудь для меня.
 
 
– Я знаю страну между двух быстрых рек,
Где ценят тебя и в тебе есть нужда.
– Но если я потерял коня, как смогу я добраться туда?
– Что ж, если нет у тебя коня, никак не добраться туда…
 

Трэмани был уверен, что давно позабыл эту невесть чью балладу – неловкую, неумелую, наивную. Но именно она пришла сейчас ему на память.

Конь у него был, и был меч. Но что толку?

«Никак не добраться туда…» Туда, где его друзья были бы еще живы.

 
– У одной реки поселился дракон,
От окрестных сел оставил лишь дым.
– Но если сломан мой старый меч, как смогу я сразиться с ним?
– Что ж, если сломан твой старый меч, никак не сразиться с ним…
 
 
– У другой реки тебя девушка ждет.
Она строит дом, чтоб с тобой в нем жить.
– Но если в сердце моем зима, как смогу я ее полюбить?
– Что ж, если в сердце твоем зима, никак ее не полюбить…
 
 
Ты сломал свой меч, потерял коня,
И в сердце твоем зима.
Ты приехал ко мне, старый мой друг,
Что же сделать мне для тебя? [1]1
  Стихотворение П. С.


[Закрыть]
 

Трэмани уже скрылся в лесу, а Огвайн еще долго смотрел ему вслед. И в ушах у него звучали слова той же самой баллады, слышанные им много лет назад совсем в другом месте. Да и сами слова были немного другими, но разве это важно?

 
– Я разбил свой меч, потерял коня,
И метель на душе – как плеть.
Добрый старый друг, приюти меня,
Я не в силах ни жить, ни петь…
 

* * *

Выйдя из города через Ладакские ворота, они подождали, покуда Макобер не оплатил преждевременное развитие склероза сразу у дюжины стражников, и лишь затем повернули на восток.

Деревеньки, телеги, спешащие по своим делам всадники – неподалеку от Трумарита Майонтский тракт показался им весьма оживленным. Попадались и стражи – по крайней мере эта часть тракта охранялась неплохо. Однако чем дальше талисса уходила от города, тем более пустынной становилась дорога. Постепенно исчезли поля, а вместе с ними остались позади и маленькие ухоженные селения, поставлявшие в столицу герцогства все, чем была богата эта земля.

Оставалось позади и море. Вскоре Мэтт уже громко жаловался на жизнь, немилосердно потея в своем панцире и пыхтя, как кузнечные мехи.

– Может, я его сниму? – наконец взмолился гном, когда дорога пошла в гору, выводя талиссу на покатый зеленый холм, с которого можно было в последний раз полюбоваться на тоненькую полоску воды, поблескивающую на самом горизонте.

– Дело хозяйское, – пожал плечами Торрер. – Если встретишь Снисходительных, так и скажешь: «Запарился я вас уже тут ждать!»

Когда в свои сто сорок два года эльф впервые попал в степь, ему тоже казалось, что он не выживет. Обмороки, холодный пот, ощущение, что дышать уже больше нечем и незачем, – он вкусил этого в полной мере, хотя его спутники в один голос твердили, что лето для тех мест выдалось не особенно теплое.

Но потом школа мечников в Иратаке научила его носить доспех в любую погоду, обращая на него внимания не больше, чем на штаны или сапоги.

Остановившись, Макобер бросил печальный взгляд на море.

– Плавал?

От прозвучавшего из-за плеча голоса Моргиля мессариец чуть не подпрыгнул.

– Ходил, – не оборачиваясь, ответил он. – Давно, правда.

Хагни тихо хмыкнул.

«Кажется, он настроен посматривать на меня свысока. – Макобер почувствовал к жрецу острую неприязнь. – Только вот вряд ли он бывал хоть где-нибудь за пределами своего ненаглядного герцогства. А для нас – что одна дыра, что другая…»

– Скучаешь? – с пониманием спросил Хагни.

Макобер улыбнулся. Талиссу изрядно забавляла манера Хагни растягивать слова. В результате они начинали звучать невероятно плотоядно, словно в устах соскучившегося по свежей кровушке злодея. «Ску-ча-а-а-ешь…»

– Бывает. – Раздражение мессарийца куда-то улетучилось. – Во всем есть своя прелесть. Даже в бухтении гномов.

И, развернувшись, он двинулся вслед за талиссой, оставив озадаченного Моргиля в одиночестве.

Дорога оказалась на редкость спокойной. Герцог Этренский был одним из немногих государей, готовых раскошелиться на содержание специальной центурии порубежной стражи. И, судя по Хельгу айн Лейну, кого попало в ее ряды не брали.

– Вы бывали когда-нибудь в Майонте? – Мист приноровилась к размашистому шагу Хельга.

– Увы, – покачал головой Хельг. – Далековато. Ходить по этой дороге ходил, но в Майонте свои стражи.

– Что за странная идея – оставить без дела такое количество жрецов? – удивилась Бэх.

– Жрецов? – насторожился Торрер.

– Ты опять все прослушал! Хельг же еще на привале сказал, что служит Анди. Которая, кстати, всегда была с эльфами в прекрасных отношениях.

– И поэтому вы считаете ее богиней природы? – усмехнулся Торрер.

– А ты – нет? – невинно поинтересовалась девушка. – Хельг, а правда, кстати, что все стражи – жрецы?

– Мы в общем-то не совсем жрецы, – поправил ее айн Лейн. – Так, умеем кое-что.

– То есть как это – не совсем жрецы? – не поняла Бэх. – Честно сказать, плохо представляю себе, чтобы Тигру можно было служить наполовину.

– Так то – Темесу, – улыбнулся Хельг. – Анди спокойнее и… мягче. Она не требует, чтобы мы отдавали ей себя без остатка.

– А какая вообще связь между природой и порубежной стражей? – вмешался эльф.

– Помните ту историю: что общего между лепешкой и…

– Погоди, Мак, – поморщилась Бэх. – Вы что, еще и за лесом присматриваете?

– Они за всем присматривают: за лесом, за торговыми караванами, за недовольными, друг за другом. – Лицо Моргиля оставалось серьезным.

Хельг слегка побледнел:

– Да будет тебе известно, многоуважаемый жрец – уж не знаю какого бога…

За несколько лет службы Хельг успел свыкнуться с образом грубоватого рубахи-парня (или рубаки-парня, это уж как кому угодно) – недалекого, но оч-чень сильного и умелого. А что, девушкам в Трумарите нравилось. Скромненько и без претензий.

Но вот талисса… Неужели он наконец встретил людей, с которыми можно быть самим собой? Страж и надеялся на это, и боялся поверить…

Может быть, потому-то Моргиль так и раздражал его, что вносил в эти надежды обидный диссонанс, заставлял злиться, ссориться, выводил из себя. На глазах у талиссы.

– Я кого-то задел? – Хагни посмотрел на него в упор. – Тогда опровергни мои слова или не…

– Вряд ли стоит, едва начав путешествие, затевать свару. – Мист вытянула клюку между спорщиками, когда те уже готовы были броситься друг на друга. – Видно, ваш герцог и впрямь умом не быстр. Отправил бы уж лучше с нами своего придворного мага.

Чародейка, конечно, лукавила: она готова была отдать магу должное, но едва ли всерьез полагала, что тот окажется подходящим спутником в дальней дороге.

– Придворного мага? – озадаченно переспросила Бэх. – Не уверена, что в лесах он окажется эффективнее, чем…

– Господа, я вам не мешаю? – мрачно поинтересовался Хельг. – Может, как-нибудь без меня обсудите мои небывалые достоинства?

– Было бы что обсуждать, – бросил, отходя, Моргиль, постаравшись, впрочем, чтобы вполголоса сказанная фраза была услышана.

– Чего это вы вдруг? – Мист заставила Хагни замедлить шаг. – Не поделили что?

– Да нет, – нарочито равнодушно ответил жрец. – Вам не приходилось сталкиваться с этими ребятами?

Мист покачала головой.

– А вот мне приходилось. Уж больно прыткие, когда пятеро на одного.

– И айн Лейн был среди них? – Чародейка уже представляла себе, сколь приятное путешествие их ожидает.

– Вы же видите, что он еще жив, – глухо проговорил Хагни. – Но, поверьте мне, он ничуть не лучше. Я эту хватку за милю чувствую. С самого утра ко мне пристал: какому богу я служу да откуда взялся! Подозревает что-то, разнюхивает…

«Как же он старается казаться взрослым и серьезным! – подумала Мист. – И очень, очень опасным. Казаться, конечно, проще…»

– Раз уж мы заговорили о богах, – Бэх не была бы жрицей, если бы оставила эту тему, – может, нам все же дозволено будет узнать, какому богу выпоклоняетесь?

– Меркар всемогущая! – закатил глаза Моргиль. – Да сговорились вы все, что ли! Двадцатый раз на дню приходится повторять: истинному, госпожа, истинному. И давайте закроем сию тему!

– Допустим, – не отступала жрица, – тогда, если угодно, где вас рукополагали в сан?

– На опушке леса, – любезно ответил Хагни. – И сразу, предвосхищая ваш вопрос, кто именно это сделал, – Арейдос из Докмара. Широчайшей души человек. Умен, обаятелен, женщины от него так и…

Мист обратила внимание, что жрец то и дело внимательно поглядывает по сторонам. Чего-то ждет? Или кого-то?

– Не хотите говорить – не надо. – Бэх обиженно отвернулась. – При желании я и сама узнаю.

Мэтт неодобрительно покосился на Моргиля: тоже мне, записной остроумец.

– Тайны, конечно, дело хорошее, – в конце концов не выдержал гном. – Но хотелось бы еще и доверять друг другу.

– Мэтти прав, – поддержал его Торрер. – Должны же мы понять, с кем делим пищу и кров!

– Кров, если не ошибаюсь, вы чуть было не разделили с парочкой наемных убийц. – И вновь Моргиль даже не улыбнулся. – А пищу…

– О пище – ни слова. – Гном еще не забыл всю палитру своих переживаний. – Давайте лучше о жрецах. Кстати…

– Кстати, а где Макобер? – перебил его Торрер.

Они растерянно огляделись по сторонам. Мессарийца не было.

– Нагонит? – неуверенно предположил Торрер.

– Угу, – хмыкнул гном. – Нам бы самим его догнать.

Но догонять никого не пришлось. За поворотом дороги они обнаружили мессарийца, припавшего к земле.

– Опять сатир с дудочкой пробегал? – с пониманием спросил Торрер.

Хагни удивленно поднял бровь. На своем веку талисса, конечно, должна была повидать всякого, но не сатиров же!

– Хуже, – не моргнув глазом откликнулся Макобер. – Смотри: следы-то не только копыт. Вот здесь некто спешился и увел лошадь в лес.

– Тебе подсказать, зачем люди с дороги уходят в лес? – проворчал Мэтт.

– За разным уходят, – не стал спорить мессариец. – Но, сделав разное, обычно выходят обратно. И следы совсем свежие. Может, полчаса назад дело было, может, три. Но не раньше.

– Давайте посмотрим, – неожиданно поддержал мессарийца Хагни Моргиль. – Только тихо.

– Если тихо, – многозначительно улыбнулся Торрер, – то подождите меня здесь.

Но не успели они расположиться на обочине и вытянуть гудящие ноги, как эльф уже вынырнул из леса.

– Мужик какой-то, – доложил он. – Один и без лошади. Похоже, хоронит кого-то.

– Боюсь, это по моей части, – подобрался Хельг. – Долго не задержу.

– Только не убивай его сразу! – крикнул в спину стражу Моргиль и энергично зашагал следом.

Переглянувшись, талисса и Мист двинулись за ними.

– Странные нам попались спутники, – сообщил гном удаляющейся спине Моргиля. – Если мужик безлошади заставляет их обоих сломя голову ломануться через лес, что же будет, когда мы встретим мужика слошадью…

На небольшой полянке талиссу ожидали восемь аккуратных холмиков и на траве подле них – усталый, бритый наголо мужчина в некогда богатом, а ныне безнадежно погубленном шерстяном фиолетовом пурпуэне. Выглядел этот человек так, словно ему пришлось в одиночку схватиться со стаей волков, после чего его еще некоторое время катали по земле и пинали ногами.

– А чем он могилы-то копал? – шепнул Макобер Торреру. – У него вроде и заступа никакого нет.

Эльф пожал плечами:

– Было ведь что-то… Не разглядел.

Тем временем мессариец обратил внимание, что, когда незнакомец вяло помахал им рукой, его большой палец точно невзначай соприкоснулся с мизинцем.

– Рад вас приветствовать, господа. – Мужчина и не подумал встать. – Надеюсь, вы простите мне… э-э-э… некоторую невежливость. Притомился.

Над полянкой ярко вспыхнул сотворенный Хельгом знак стража.

– Вот, значит, как… – задумчиво проговорил незнакомец, глядя почему-то на Хагни Моргиля. – Что ж, объяснимся.

Не надо было иметь опыт айн Лейна, чтобы заметить, что рассказанная незнакомцем история по меньшей мере неполна. Нападавших он видел впервые, и они его, похоже, тоже. Нет, почти ничего не взяли – так, по мелочам. Да, всех перебили. Его самого приняли за мертвого, добивать не стали.

Хельг все больше мрачнел. Видок у этого типа и в самом деле неважный – можно, конечно, и за покойника принять. И пурпуэн весь в крови. Да ведь только не ранен он даже, ни царапины. Ясно же, что струсил, ветошью прикинулся, – но тут уже не страж ему судья. Да, дело темное, но придется его пока оставить.

– Назовите ваше имя, – потребовал страж. – И предупреждаю сразу: в Трумарите с вами еще побеседуют.

– Конечно, конечно, – рассеянно покивал незнакомец. – Я как раз собираюсь туда возвращаться. Что уж теперь…

– И вас зовут… – поторопил его Хельг.

– Огвайн. Купец, если вас это интересует.

– Чем торгуете, почтеннейший? – полюбопытствовала Мист.

– Да чем придется. – Широкая улыбка купца чем-то напоминала манеру улыбаться Хагни Моргиля. – В последний раз отвозил в Майонту свежайшие лепестки роз. И не тяжело, знаете ли, и прибыльно.

У чародейки появилось ощущение, что над ней старательно издеваются.

– Простите, не может ли кто-то из жрецов уделить мне пару минут? – полюбопытствовал Огвайн.

– К вашим услугам, – поклонился Моргиль, прежде чем Бэх успела вымолвить хоть слово.

– Тогда… Если у вас, конечно, есть время… Я был бы вам благодарен за небольшую молитву над телами моих спутников.

Получив согласие талиссы, Моргиль с Огвайном медленно, один за другим, обошли холмики, тихонько переговариваясь между собой. Макобер отметил, что выражение их лиц было далеко от молитвенного экстаза, и его подозрения еще более укрепились, когда мессарийцу показалось, будто Огвайн что-то украдкой положил в ладонь жреца.

При всем при том у мессарийца не было ощущения, что эти двое знакомы. Отгадка, очевидно, таилась в поданном купцом знаке, но было столь же очевидно, что спрашивать об этом Хагни совершенно бесполезно.

Окончив «молитву», парочка вернулась к талиссе.

– Боюсь, мне пора, – сразу же заявил Огвайн. – Спасибо, что не отказали в моей маленькой просьбе. И так сказать, взаимообразно: что у вас с коленом?

– Вы мне? – удивился Макобер. – Да ничего особенного.

– А жрица Темеса, – легкий поклон, – наверняка исцеляет лишь раны, полученные в бою, так? – Впрочем, купец и не ожидал ответа. – Вы позволите?

Мессариец, не ожидая такого напора, слегка опешил. Зато не растерялся гном.

– Жрец, что ли? – подозрительно покосился Мэтт на новоявленного лекаря.

– Как можно? – чуть ли не оскорбился Огвайн. – Чисто народными средствами. Сушеный помет сусликов! И как рукой снимет.

– Ну, попробуй, – нерешительно пробормотал Мэтт. И спохватился: – Если Мак, конечно, не против.

«Знал бы он… – промелькнуло в голове у Макобера. – Тут не то что от сусличьего помета не откажешься…»

– Присядьте-ка. И штанину закатайте, если не сложно.

Не смущаясь настороженностью пациента, купец достал из поясной сумки мерзко пахнущий порошок и принялся неспешно втирать его мессарийцу в колено.

Медальон на груди у Бэх слегка замерцал. Девушка улыбнулась, но сочла за лучшее промолчать.

– Ну, вот и все, – отряхнул ладони Огвайн. – Пройдитесь-ка!

Макобер медленно поднялся на ноги. А ведь не болит. Боги, не болит, не болит!

– Слушайте, а действует! – изумился Мэтт. – Бэх, смотри, и без темесов отлично выходит!

Девушка сделала вид, что отряхивает пыль с кольчуги.

– С собой не дашь на дорожку? – Гном не любил экивоков. – Мало ли чего.

– Последний, – сокрушенно развел руками Огвайн. – Для себя берег. Да, господа, если кому в Трумарит, то, пожалуй, пару человек я мог бы прихватить с собой.

– Мы уж как-нибудь, – отказался за всех Мэтт. – А вот вы как? Не боитесь один-то путешествовать?

– Да путешествия, собственно, и не будет, – улыбнулся Огвайн. – Что ж, тогда прощайте, господа. Рад был познакомиться.

– Опять народные средства? – не удержалась Мист.

– А то?! Перья орлов с вершин Дейронских гор. – Купец вновь сунул руку в сумку. – Вот смотрите: закладываю по перу за ухо, и раз, два…

При слове «три» он растаял в воздухе.