Текст книги "Игры чародея, или Жезл Ниерати"

Автор книги: Дмитрий Браславский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 33 страниц)

Дмитрий Браславский
Игры чародея,
или
Жезл Ниерати

 
Наташе
 

Ты всегда рядом, любовь моя, всегда за правым плечом…

Всякое сходство с реальными людьми, незнакомыми автору, является чистым совпадением.

Пролог

– А вот и седьмой. – Тоненькая темноволосая девушка в дорогой хорверкской кольчуге пнула ногой одно из лежащих на тропинке тел. – Если еще Зар догонит ту парочку… Ну что, Кинард, похоже, все?

– Похоже, что нет, – с легкой ноткой осуждения возразил ее собеседник, литой здоровяк в свободном черном одеянии без рукавов. Его толстая шея и широкие плечи в сочетании с неестественно бледной кожей и струящимися по рукам венам наводили на неприятные мысли о вставшем из могилы и не успевшем еще загореть под настойчивым этренским солнцем мяснике.

– И что же тебя смущает? – Трудно было понять, звучит в ее голосе досада или задорный вызов.

– Например, вот это. – Кинард указал носком сапога на полураскрытую ладонь лежащего у его ног мертвеца.

Уже смеркалось, и девушке пришлось наклониться к самой земле.

– Пожалуй, – признала она. – Странно. Мозоли опытного воина, да и дрался он неплохо – и тем не менее одет не как дворянин, хотя и богато. И не как наемник.

– Не для боя, прямо скажем, одет, – кивнул здоровяк.

– От Трумарита, конечно, не так далеко, да и разбойников в этих краях не бывает… – начала было девушка, однако Кинард тут же ее перебил.

– Близко ли, далеко ли, опытный воин не дал бы себя так легко убить.

– Не повезло?

– Быть может.

Однако видно было, что девушка его не убедила.

«Вам что, заняться больше нечем?! – мысленно возмутился человек, которого они принимали за покойника. – Будто мало того, что вы свалились откуда ни возьмись на мою голову! Ну чем, скажите, мы вам помешали?! Вы ведь не разбойники, не бродяги…»

Со стороны глаза мужчины казались пустыми, однако он отлично видел все, что происходило вокруг. Вернее, то, что попадало в поле его зрения: шевелиться пилюля не позволяла.

Сильный вкус мяты до сих пор пощипывал язык.

Огвайн надеялся, что не поторопился. Боя, по сути, не было – несмотря на его недвусмысленные предупреждения, талисса не ожидала нападения, а ему самому синклит строго запретил брать в дорогу привычный клинок: купец, окончивший школу мечников, все равно что скоморох, способный уложить десяток королевских стражников.

Прежде чем Огвайн успел организовать оборону, в живых остались только он сам и двое нанятых им в Трумарите слуг. Трое против семерых – негусто.

Когда стало ясно, что боя не выиграть, Огвайн не мешкая пробил кинжалом пузырь с бычьей кровью и закинул под язык пилюлю. Теперь ему предстояли почти сутки полной неподвижности. Разумная предосторожность – иногда враги надолго задерживались на поле боя. И отличная возможность поразмыслить, что делать дальше.

– Всех накрыли? – Из подлеска бесшумно появился усталый, потрепанный жизнью эльф, на ходу убирая в колчан так и не пригодившуюся стрелу.

– Скоро узнаем. Риндал! Опять ты за свое! – укоризненно окликнула девушка худощавого молодого человека с неприметной физиономией тайного осведомителя. Тот как раз заканчивал снимать сапоги с одного из покойников.

– Не пропадать же добру, – вяло заспорил Риндал. – Не пригодятся, так продам. Кстати, Кин, посмотри вот эти. Считай, новенькие, а тебе по ноге будут.

Кинард только досадливо отмахнулся, по-прежнему задумчиво разглядывая привлекшее его внимание тело.

– Себ! Не взглянешь?

Низенький человечек со смазанными, несколько женственными чертами лица послушно отложил в сторону обнаруженный в сумах запас стрел и подошел к жрецу. Он никак не мог отдышаться после боя. Кровь, прилившая к его вытянутому лицу, окрасила щеки нездоровым, почти лихорадочным румянцем.

– Мозоли старые, а одежда новехонькая, – заметил Себ. – Всяко бывает. Зарабатывал на жизнь мечом, потом разбогател. И держу пари, он не из талиссы. Я больше не нужен?

– Ты долго еще?

– Заканчиваю уже. А где Заратти? – повернулся он к эльфу.

– Я не видел его с начала боя, – забеспокоился тот. – Авертай, где Зар?

– Найдется, – усмехнулась девушка. – Если бы он погиб, мы бы почувствовали.

– Я серьезно! – настаивал эльф.

– Я тоже.

– По-моему, они с Кайалом кого-то упустили, – вполголоса, словно между прочим, проговорил Риндал.

Авертай нахмурилась:

– Ты уверен?

– Гнусное вранье! – донеслось из леса.

– Кайал! Наконец-то!

На тропинке появились трое.

Кайал оказался крепко сбитым, начинающим полнеть жрецом, чью грудь украшал медальон с распахнувшей крылья летучей мышью – символом богини смерти. Морщась от боли, он то и дело косился на пропитанную кровью повязку на левой руке.

Его спутник – остроносый, коротко стриженный мужчина в светло-зеленом одеянии – казался невредимым. Еще в бою Огвайна поразили его глаза: удлиненные, растянутые к вискам, с россыпью оранжевых крапинок вокруг зрачка. Кинжал в руке крапчатого профессионально упирался в спину одного из слуг – расторопного паренька с забавным именем Кубр.

– Кто тут на нас клевещет? – широко улыбнулся Заратти.

Риндал мгновенно сделал вид, что разговор его не касается.

– Плохо бегают, – доложил жрец. – Медленно. И дерутся паршиво.

– Жалеешь, что тебя так и не убили? – хмыкнул Кинард. Размотав повязку, он нахмурился. – Да, могло быть и хуже.

– Могло, – философски пожал плечами жрец. – Справишься?

– Попробую. Только постарайся громко не кричать.

– Как сложится. Да осторожней же ты, костолом! – тут же рявкнул Кайал. – Проще было руку отрубить, чем тебе довериться.

– Еще не поздно, – буркнул здоровяк. – Не дергайся.

– Нам обязательно заниматься этим прямо здесь? – Авертай задержала взгляд на показавшемся в небе желто-зеленом диске луны. Черная точка Аспари, ее неугомонного спутника, придавала луне сегодня особенно неприятное сходство с уставившимся на них глазом.

– Мне кажется, это проще, чем рыть Кайалу могилу, – невозмутимо отозвался Кинард.

– Шуточки у тебя, – хмыкнул эльф. – Тогда не теряй времени. А мы пока займемся этим храбрецом.

Подойдя к настороженно следившему за ним пленнику, эльф взял его за подбородок и несколько мгновений, не отпуская, смотрел прямо в глаза.

– Ты им кто? – веско спросил он.

– Слуга я ихний, – заканючил Кубр, умудряясь одновременно шмыгать носом, подвизгивать и намекать всем своим видом, что вот-вот пустит скупую мужскую слезу.

Огвайн мысленно зааплодировал: Кубр всегда говорил чисто, правильно и с некоторой даже претензией, – дескать, и мы не деревня, цену себе знаем.

– Этого? – Эльф брезгливо указал на Огвайна.

– Его, аспида! – запричитал Кубр, как на поминках. – Ох и не повезло же мне с хозяином, кто бы знал!

Он остро глянул на эльфа, силясь угадать, сразу ли вываливать на того историю своих злоключений или погодить. Но Авертай разрешила эту проблему за него:

– Слуга, говоришь? – Девушка приблизилась. – И чем же занимается твой хозяин?

Заслышав ее голос, эльф выпустил подбородок несчастного Кубра и брезгливо вытер пальцы о траву.

– Купец он, – продолжал ныть Кубр. – Потому и дрался, что привык добро свое защищать. А я… Да вы сами видели…

«Видели, видели, – мысленно усмехнулся Огвайн. – Обоих моих ребятушек видели. Так порскнули в кусты, что только их и видели. Но второму, похоже, повезло меньше: при мече был. Хотя и Кубра скорее всего в живых не оставят. Не те ребята».

– И чем же он торгует, коли не секрет? – насмешливо поинтересовалась девушка.

А вот этого-то Кубр и не знал. Синклит справедливо рассудил, что ради пары слуг заводить Огвайну еще и лавочку – кучеряво будет. А талиссе и вовсе без разницы: купец так купец. Сказался бы герцогским конюшим – был бы герцогским конюшим. Плати деньги, а остальное – твои заботы.

– Ну, этим… – Бедняга Кубр даже перестал ныть. – Всяким…

– Вот что, слуга купеческий, – заявила девушка, – считай, что не повезло тебе. Мы… Мы – пилигримы, совершающие смиренное паломничество в майонтский храм Парящей Вне Жизни…

– Так ведь в Майонте нет храма Орробы! – оторопел паренек.

– Да и талисса Трэмани торопилась в Майонту не затем, чтобы доставить туда какого-то купца, – отрезала Авертай. – Тебя же это не смущает.

– Погоди, не буйствуй. – Ладонь Кайала легла на плечо девушки. – Малец, похоже, правду говорит. Купец он там или не купец, не ему судить.

– А бойкий у него хозяин, – не сдавалась Авертай. – И похоже, привычный к пешим прогулкам? Что, товар он тоже на своем горбу таскает?

– Так он без товара. – Кубр опасливо покосился на медальон на груди Кайала. Кто их знает, вдруг и впрямь паломники. Ведь Орроба – госпожа такая, шутить не любит. – Дело у него в Майонте, у двоюродной сестрицы свадьба. Вот и нанял талиссу для охраны. А что пешком… Так по лесу верхами не пробраться, а от дороги он все просил подальше держаться. Как чувствовал…

– Сколько вас было?

– Шестеро – из талиссы. Еще нас двое. Ну и хозяин.

– Итого девять, – тихо проговорил Риндал. – Мы разобрались с семерыми, Зар с Кайалом – со слугами. Складно выходит. Но в талиссе Трэмани было не шестеро – семеро.

– Согласна. – Авертай перевела взгляд на паренька. – Кого не хватает?

– Трэмани. – Кубр опустил глаза.

– Что с ним? – мгновенно насторожилась Авертай.

– Ничего, – удивился Кубр. – Он не смог выехать вместе с нами. Догонит в Майонте.

– Почему?

Слуга пожал плечами:

– Не докладывался. – Он уже почувствовал себя свободнее.

– В одиночку Трэмани все равно дальше не пойдет, – вполголоса заметил Кайал.

– Скорее всего. – Авертай задумалась. – Ладно, не будем терять время. Себ?

– Готово! – похлопал тот по туго набитому мешку.

– Тогда уходим. Риндал, у тебя есть четверть часа.

Изумление в глазах паренька ее позабавило, но Авертай выкинула пленника из головы раньше, чем ее талисса успела покинуть поляну.

Глава I

– Приготовиться! – вполголоса скомандовал легат. – Он выходит.

Вскочив с лежанки, Тарш спросонья ударился головой о потолок землянки и бросил на легата полный укора взгляд.

– Опять! – простонал он.

– А ты думал, – усмехнулся легат. – И приведи себя в порядок, чучело заморское.

Тарш потер наливающуюся на затылке шишку и нехотя поковылял к висящему на стене отполированному бронзовому щиту. В щите отразились грустные, запавшие от недосыпа глаза, неровно обрезанные прямые черные волосы и выпирающие ребра, испещренные белесыми полосками шрамов. Подтянув набедренную повязку, Тарш вытащил из сундучка россыпь тонких карандашей и, отколупнув от стены глины, сотворил себе свежую рану. Открытую, гноящуюся, пересекающую щеку от уха до подбородка. Ничего получилось, впечатляюще. С такими долго не живут.

Из лежащей на столе большой морской раковины послышались шаги. Легат не ошибся.

Печально вздохнув, Тарш потянулся к шлему: жарища наверху та еще, но положение обязывает.

Обернувшись, легат поперхнулся, но выяснять отношения было некогда: с минуты на минуту тот, за кем они наблюдали, должен был выбраться на поверхность.

– Лук не забудь.

– Как скажете, мессир. – Тарш изобразил на лице покорность престарелой наложницы.

Рана заколыхалась столь неаппетитно, что легат поспешил отвести взгляд.

– Акки, доложи командору, – приказал он меланхоличному смуглому магу, отдыхающему на второй лежанке.

Татуировка, покрывавшая тело Акки с ног до головы, заставила бы цивилизованного ольтанца с отвращением сплюнуть. К счастью, похоже было, что самые отвратительные фрагменты милосердно прикрывала набедренная повязка.

«Художники, – в сердцах сплюнул легат. – Творцы, язви их в печенку! Ни к чему серьезно относиться не могут!»

– Да, и передай ему…

Но Акки уже впал в транс.

– Гильом! – воззвал легат к паре грязных босых ног, переминавшихся на уходящей в потолок лестнице.

– Пока все тихо, – с готовностью откликнулись ноги. – Боевое охранение отдыхать изволит.

– Сколько их?

– По-прежнему четверо. И хоть бы по сторонам огляделись.

– Сейчас оглядятся, – мрачно пообещал легат, направляясь к щиту. – Ладно, красавец, хватит на себя любоваться. И так глаз не оторвешь.

– О! Глаз! – радостно воскликнул Тарш, потянувшись к карандашам.

– Но-но, – пригрозил легат. – Бельма, знаешь ли, у дикарей нынче не в моде.

– Ты уверен? – засомневался воин.

– Абсолютно! – подтвердил легат. – Бельмастых они, друг мой, убивают. В детстве. Скармливают Великой Гадюке, обвивающей стопы Темеса.

– В детстве? – нахмурился Тарш, не желая отказываться от такой великолепной идеи. – Но ведь…

– Разговорчики? – грозно поинтересовался легат. – Гильом, живо вниз. Тарш, а ты давай наружу.

– Командор распорядился, чтобы все остались живы, – заявил Акки.

– Делов-то…

Взглянув в щит, легат поправил ожерелье из ракушек, прикрывавшее висящий на груди медальон, одним движением нахлобучил обруч с перьями фазана (по крайней мере, как человек сугубо городской, он надеялся, что это был именно фазан) и грустно потер шею со следами многочисленных порезов.

– Охрана вскочила на ноги, – послышался сверху голос Гильома. – Тарш, ты готов?

– Еще вчера.

Гильом оказался под стать своим ногам – немытым кривоватым малым, на голове которого умостился целый цветущий куст. Передав куст Таршу, он с облегчением рухнул на лежанку.

Воин проворно вскарабкался по лестнице и выглянул наружу:

– Я начинаю?

– Нет. Подожди, пока он выйдет.

«Должны же мы когда-нибудь их отпугнуть, – подумал легат. – По словам командора, в эту занюханную Нетерту уже несколько поколений никто не совался. Да и те, что сунулись, покоятся где-то неподалеку. И вот надо же, зачастили».

Особенно им докучал назойливый молодой человек, повадившийся навещать Нетерту, точно свое поместье. Описание передали архивистам лангера, но те только развели руками. А вот величественная пожилая дама, появившаяся здесь всего пару раз, опознана была без проблем – Жанна айн Крэгг, чародейка, место рождения – Докмар, отец…

– Открывают дверь в куполе, – сообщил Тарш.

– Акки, быстро на ту сторону. Поддержишь фантомов стрельбой из лука.

– Я же не умею стрелять из лука, мессир, – робко возразил маг.

– Ну и отлично! Есть надежда, что все останутся живы.

Отсалютовав, маг исчез.

Когда менее полугода назад молодой чародей появился в Нетерте с дюжиной воинов, никто в лангере не поверил, что это всерьез и надолго. Вот тогда и надо было действовать, а теперь… Но, похоже, в верхах до сих пор не могли договориться: командор не снимал их пост, но по-прежнему запрещал причинять чародею какой-либо вред. Охрану пощипать – и то с трудом уговорили.

– А вот и он! – плотоядно воскликнул Тарш.

– Выпускай фантомов!

– Сделано!

– Посторонись-ка.

Сбросив с плеча крупного паука, легат подхватил меч и двинулся вверх по лестнице.

* * *

– И что, мил человек, делает это простенькое колечко?

Гомон рыночной площади настойчиво стучался в плотно прикрытые двери лавки.

«А кому коврижек медовых, две штуки на грош! Кому!.. Эй, малый, убери руки, сперва деньги давай! Кому коврижек медовых!.. Воду носим, лишнего не просим!.. Кому пыль отменную, из лучших библиотек, для настоек-наливок…»

– Защита от дэхов воды. Двадцать талеров, – буркнул торговец и потянулся лишний раз протереть древние магические доспехи в дальнем углу.

Здесь, в полумраке, они могли привлечь хоть чье-то внимание. Панцирь, конечно, выправили, не без того. Только все равно можно было подумать, что в нем оборвалась жизнь еще Алосакты Кривого, зарубленного, как известно, полной сотней тяжелой кавалерии.

Торговля шла из рук вон плохо. А тут еще эта старуха! Такая во сне привидится – от хохота проснешься: на голове косынка, повязанная как у дебокасских пиратов, ярко-рыжий балахон небрежно перехвачен на поясе кожаным ремешком, плащ, в котором, наверное, сама Меркар (прости, прародительница, коли слышишь) хаживала, в руке – длинная клюка. Правда, старушенция не столько на нее опирается, сколько вертит, точно дубину, да в прилавки тычет. А чего тыкать-то, когда и слепому видно, что в карманах мышь в кулак свищет…

– Двадцать талеров? – Посетительница близоруко оглядела колечко со всех сторон. – А ну как продешевите?

Издеваться изволит?!

– Странный нынче покупатель пошел, – хмыкнул торговец. – Дорого – плохо, себе в убыток – опять нехорошо. Сами не знают, чего хотят. Был у меня с утра один такой – часа два мечи заколдованные выбирал.

– И как? – заинтересовалась его собеседница. – Да, кстати, и почем эти ваши ржавки?

Отложив колечко в сторону, она скользнула взглядом по развешанным на стенах лукам и мечам, потыкала клюкой в потемневшее от времени зеркало и громко чихнула, склонившись над прилавком с пыльными магическими жезлами.

– А никак! – торжествующе закончил торговец, со значением посмотрев на старуху. «Ржавки»! Да у него лучшее оружие в городе! Ну… почти что лучшее. Эх, женщина, она и есть женщина, что с нее возьмешь. – Знал бы этот эльф, чего хочет, не толокся бы тут полдня!

Однако посетительница ничуть не смутилась:

– Эльф? – Она задумчиво почесала кончик носа. – Да на кой ему ваше богатство-то сдалось? Таких зачарованных клинков, как у них в Шарьере, не то что в Трумарите, во всем королевстве не сыщешь!

– Чем это, интересно, Трумарит хуже других городов?! – обиделся торговец. – А вы, простите, тоже в оружии разбираетесь? Мне-то, темноте деревенской, сроду про эльфийские клинки слышать не доводилось. Гномьи – видел, добрая сталь, крепкая. Говорят, и хримтурсы – кузнецы отменные, да те все больше секирами да наконечниками копий славны. Но чтобы эльфы…

– Про хримтурсов не знаю. – Посетительница подкинула на ладони лежавший на прилавке кинжал, словно намереваясь запустить им в зеркало. – А у эльфов клинки славные. Не то что у некоторых.

– Ну так и езжайте в этот свой Шавьер, – еще больше насупился торговец, борясь с желанием выставить нахальную посетительницу за порог.

– Вы обиделись? – Старушка произнесла это таким тоном, каким сломавшего ногу заботливо спрашивают: «Болит?» – Да я же не к тому, что вы барахлом торгуете.

Хозяин лавки заскрежетал зубами.

– Ну простите, простите, увлеклась! Просто есть у меня одна вещица, которая действительно могла бы украсить…

– У вас? – не сдержался торговец.

– Ну да, а что тут такого? – Старушка приосанилась и на всякий случай бросила беглый взгляд в зеркало. – Правда, использовать ее могут только талиссы…

Торговец расхохотался:

– Ну да, причем в полнолуние и в присутствии особы королевской крови.

– Что-что? Что вы смеетесь-то?

Но, убедившись, что старушка никакая не покупательница, а совсем даже наоборот, хозяин лавки уже не видел смысла сдерживаться.

– Послушайте, матушка, – перешел он на покровительственный тон, – вы, видно, нездешняя?

– Ну… да.

– Тогда поверьте мне на слово: недели не проходит, чтобы мне не принесли на продажу Самую Могущественную Штуковину на всем Двэлле. Выглядит она, как правило, весьма неказисто, зато воистину творит чудеса: двигает горы, безошибочно указывает на спрятанные в земле сокровища, меняет людские судьбы и управляет ходом небесных светил. Но удивительно – это обычно сопровождается какой-нибудь малюсенькой оговоркой. Опять же, всегда разной, однако вот незадача: ее невозможно проверить здесь, на месте. Ну совсем никак.

– Значит, вы мне не верите. – Посетительница принялась воинственно постукивать клюкой об пол.

– Что вы, как можно! – разулыбался торговец. – С удовольствием приобрел бы ее у вас, и за достойное вознаграждение. Но вы уж простите меня, убогого: талиссы редко удостаивают своим присутствием мою лавочку. Если вы понимаете, что я хочу сказать.

– И вам даже неинтересно, что она делает? – поджала губы старушка.

– Не хотел бы задевать ваши чувства, но… Знаете, нисколько!

Возмущенно распахнув клюкой дверь, посетительница, к немалому облегчению торговца, наконец оставила его в покое.

Эта лавочка была последней на рыночной площади. И везде одно и то же.

Несколько минут она постояла, собираясь с мыслями. Найти бы сейчас того антронца, который болтал, что в Трумарите можно продать даже морской воздух. Ага, как же! Да от нее все шарахаются, как от прокаженной, а ведь нет сомнений, что эта штучка – самое интересное из того, что удалось прихватить в Найгарде. Не случайно же она столько времени ее берегла…

Впрочем, не это важно. Важно то, что вещица была последней, а деньги от предыдущей практически закончились.

И за последние полтора года она ни на шаг не приблизилась к отмене Приговора.

Может быть, стоило прибегнуть к колдовству. Без сомнения, настоящая чародейка никогда не унизится до того, чтобы облапошивать лавочников, но это ведь они сами счастья своего не понимают…

Шум рыночной площади оглушал и завораживал. Не Шетах, конечно, но маленьким городком тоже не назовешь. И товары на север через него идут, и байнарских купцов герцог, говорят, научился к себе заманивать…

Пробираясь сквозь гомонящую толпу, чародейка загляделась на любопытную парочку возле одного из лотков.

Волосы молодого человека были подстрижены таким замечательным ежиком, что старушка едва удержалась, чтобы не подойти и не провести по нему ладонью. Правда, не менее замечательные уши наводили на мысли скорее о волчатах, нежели о длинношерстных ежиках.

– Да разве ж это зенорги! – Скривившись, парень отправил в рот полную пригоршню жареных грибов. – Фот как-то фо тфорце у герцога…

Чародейка удивилась: ценитель зеноргов менее всего походил на человека, которого были бы рады видеть во дворце у герцога. Легкий кожаный доспех сидел на нем безупречно, точно дублет от лучшего мессарийского портного дядюшки Яйра с площади Трусливых Змей, а короткий меч в потертых ножнах производил впечатление оружия, за которое его хозяин берется не реже, чем за ложку.

Почувствовав на себе чужой взгляд, парень резко обернулся, и чародейке на мгновение стало не по себе: быстротой и плавной отточенностью движений он напомнил ей атакующую гюрзу.

– Да будет тебе, Мак, – примирительно проговорил стоящий подле молодого человека гном, нервно подергивая окладистую вьющуюся бороду, – не нравится, так пойдем, чего уж там…

Чародейке гном показался забавным; впрочем, она редко могла смотреть на них без улыбки. Рядом с Маком он выглядел как заботливый упитанный дедушка, едва доходящий до груди своему не в меру резвому внуку. Разве что дедушки редко прогуливаются по рынку в блестящих на солнце панцирях и с подвешенными к поясу боевыми топорами.

Хм, а от такого дедушки она бы и сама не отказалась. Конечно, красавцем его не назовешь: грубоватые, как у всех гномов, черты лица, лохматые брови, жесткие темно-ореховые волосы, с трудом удерживаемые тонким металлическим обручем. Но глаза! Яркие, темно-зеленые, с чудесными морщинками, разбегающимися от них, как лучики солнца на неумелых детских рисунках…

– Как это пойдем! – возмутился Мак, аппетитно облизывая пальцы. – Ты же видишь: дикие люди, настоящих зеноргов – и то не пробовали! И кто только придумал готовить их в этом дубильном растворе. Попробуй! Нет, ты попробуй!

И очередная порция грибов оказалась у самого носа гнома, едва не запачкав тому бороду.

– Да… Да как ты смеешь! – Обалдевший лоточник начал понемногу приходить в себя. – Сам небось вчера только из лесу вылез!

– Так. – Тяжелый взгляд молодого человека остановился на торговце. – Ты слышал, Мэтт? Все слышали? По-моему, этот незадачливый собиратель поганок явно что-то имеет против лесов. Эх, Торрера с нами нет!

Вторая пригоршня грибов последовала за первой.

Мэтт? Какое-то не гномское имечко. Или не гномье – как там правильно?

– Угомонись – опять потом всей талиссой тебя выручать! – Мэтт решительно потянул юношу в сторону от лотка.

При слове «талисса» чародейка вздрогнула. Неужели правда? Или так, бахвалится?

Заметив, как кошель зазевавшегося лоточника исчезает в кармане гурмана, она не сдержала улыбки. Но Мак, ничуть не смутившись, хитро подмигнул ей и позволил наконец гному оттащить себя от лотка…

Эх, была не была!

Сделав вид, что отдыхает, опершись на клюку, чародейка зашевелила губами. Так, отлично, никуда теперь не денутся.

И старушка не спеша двинулась следом, то и дело прикрывая глаза, чтобы почувствовать невидимую остальным ниточку.

Многоголосый гул обволакивал ее со всех сторон.

– …двинулся в порт работы поискать, а ни один корабль и не выпускают. Что, почему – кто ж их поймет!

– …мимо храма Темеса. Глянь: такое сияние над шпилем разлилось, словно сам владыка к нам пожаловал…

– …вербуют. Вот третьего дня собрал братан котомку да прямиком в Майонту и двинулся. Хоть напоследок, говорит, поживу как человек…

Чародейка равнодушно миновала торговцев роскошными маркусскими коврами, ловко протиснулась сквозь бурлящую толпу в гончарном ряду, решив попусту не расстраиваться, обошла стороной лавки златокузнецов и наконец, едва не споткнувшись о шапку какого-то особенно настырного нищего, уверявшего, что он потерял ногу еще на полях Третьей антронской, выбралась с рынка.

Переведя дух, она улыбнулась подтянутому стражнику в новенькой, без единой царапины кольчуге и энергичным шагом человека, привыкшего проводить на ногах большую часть жизни, направилась к спрятавшемуся в переулочках дому под вывеской «Верный дельфин».

Снаружи гостиница показалась ей мрачноватой. Похоже было, строил ее человек, столько раз терпевший кораблекрушение, что это успело войти у него в привычку. Небольшой навес над входом изображал натянутый между мачтами рваный парус; на вывеске красовался уходящий под воду корабль, рядом с которым сиротливо плавал дельфин (скорее всего, тот самый, верный). Даже увивавший фасад плющ – и тот напоминал цепкие нити глубинных водорослей, не дающих этому своеобразному строению подняться со дна морского.

Однако внутри оказалось неожиданно уютно. Ненавязчивый морской колорит не раздражал, а скорее манил бросить все и отправиться в плавание – а там будь что будет.

Воспользовавшись тем, что портье оказался занят – с присущим молодости любопытством он выяснял, что прочнее: его зубы или ноготь на заскорузлом большом пальце, – чародейка незамеченной проскользнула в общую залу, предварительно наказав пустому желудку не напоминать слишком уж настойчиво о своем существовании.

Остановившись в уголке, она огляделась. Мак с гномом расположились неподалеку, за заставленным снедью столом, и действительно были не одни. Напротив них, спиной ко входу, сидели еще двое – юноша и девушка.

Рядом на лавке – два меча в ножнах. Рядом. На лавке. В обычной городской гостинице.

Похоже, ей наконец-то повезло.

Дождавшись, когда Мак поднял глаза, чародейка сделала несколько шагов вперед – словно только что вошла и выжидала, пока глаза привыкнут к полумраку.

– Э-ге-гей! – Парень помахал ей рукой. – Ба, какие люди!

Чародейка махнула клюкой в ответ и сделала вид, что никак не может решиться, за каким из столов ей пристроиться.

Юноша обернулся, и чародейка поняла, что это эльф. Самый обычный, лесной, в Трумарите их можно встретить на каждом шагу. Приподнятые брови над четко прорисованным носом придавали ему (как, впрочем, и многим его соплеменникам) слегка удивленный вид не вовремя вернувшегося домой мужа. Длинные светлые пряди перехвачены ремешком из кожи пирьера – недешевая штучка в этих краях.

Словом, любящий пустить пыль в глаза эльф, ничего особенного. Если не считать того, что сидел он за одним столом с гномом.

Похоже, перед ней и правда талисса. Хиленькая такая, всего четверо. Или остальные все еще гуляют по городу?

Старушка тряхнула головой: да хоть трое – лишь бы купили.

Как она и надеялась, Мак, обменявшись парой слов с остальными, привстал из-за стола:

– Эй, почтеннейшая! Не составите нам компанию?!

Изобразив на лице сомнение, чародейка благосклонно кивнула:

– Не откажусь.

– Макобер, – поклонившись, представился «старый знакомый» и приглашающе похлопал по лавке рядом с собой.

– Мист, – с улыбкой ответила чародейка.

Присев на лавку, она с интересом обнаружила на девушке медальон с оскаленной пастью тигра. Жрица Темеса, бога войны. Неплохо для прогулки в опасные места. Хотя… Нет, все-таки она слишком хрупка и изящна для того, чтобы быть хорошим воином. Да и молода – лет двадцать, не больше.

Золотистые волосы, длинные и пушистые, многих заставили бы скрипнуть зубами от зависти. На пальце кольцо – старинное, с маленьким сапфиром в окружении изумрудных лепестков. Наверняка не простое.

– Гномик откликается на Мэтта, – продолжил представление Макобер, – наша грозная жрица предпочитает, чтобы ее называли Бэх, а…

– А я, значит, Торрером буду, – решительно заявил эльф, словно его имели обыкновение именовать как-то иначе.

– Будешь! – щедро пообещал гном.

– Вам заказать чего или сами? – не смутился эльф.

– Эльфушка! – со значением прогудел Мэтт.

Приятно, конечно, что в эльфе нет ни грана обычной для них спеси. Хотя лесные эльфы еще ничего, другое дело – лунные… Или, скажем, огненные…

Пока Мист устраивалась подле Макобера, гном крикнул хозяину гостиницы, чтобы тот притащил еще одно блюдо с тушенными в овощах перепелками. Народ за соседними столами затряс головами, точно вода в уши попала.

– Откуда родом-то? – напрямик поинтересовался эльф, в упор разглядывая чародейку.

Мист почувствовала себя неуютно: ей показалось, что большие изумрудные глаза эльфа засветились, словно у вышедшей на охоту пантеры.

– Наш добрый друг позволил себе поинтересоваться, издалека ли путь держите, – не выдержала Бэх. – Торрер, не пугай людей.

– Я? – изумился эльф.

– Ты, – фыркнула девушка. – Не обращайте внимания, это он в городе такой. А если в лес выпустить…

– Что значит «выпустить»?! – возмутился Торрер. – И вообще, чего вы все на меня накинулись?

Поставив на стол блюдо, хозяин с поклоном удалился.

– Не все, – примирительно заметил Макобер. – Сам же пристал, дай человеку поесть.

– Приятного аппетита! – саркастически отозвался Торрер и, скрестив руки на груди, откинулся назад, забыв, что если друзья перед ним опираются спинами на стену, то он…

Проводив Торрера изумленным взглядом, чародейка укоризненно воскликнула:

– Зачем вы его так?!

Однако, вопреки ее ожиданиям, эльф и не думал падать на пол. С хохотом выпрямившись, он фамильярно подмигнул Мист и как ни в чем не бывало принялся за еду.

– Это не мы его. Это он нас, – обреченно вздохнул Мэтт. – Но вы не обращайте внимания, в талиссах еще и не такое бывает.

– В талиссах?! – Старушка наклонилась к гному, изобразив на лице должное изумление. – Неужели и правда…

– И вы туда же! – обреченно вздохнул Макобер. – Ну почему, почему на нас все смотрят как на стаю енотов, сбежавшую из тильясского зверинца! Да, мы – талисса. Талисса, заметьте, а не четырехголовый и восьмирукий великан…