Текст книги "Тоталитаризм и вероисповедания"

Автор книги: Дмитрий Поспеловский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 42 страниц)

415

1944 года не доверял союзникам, подозревал их в желании заключить сепаратный мир с Германией. Даже поднимал об этом вопрос на Тегеранской конференции, узнав, что представители немецкой армии входили в контакт с западными союзниками в нейтральных Швейцарии и Швеции^[9]. Условием союза Сталин ставит признание западной границы СССР 1941 года, которую он называет «Линией Керзона», что не совсем верно. Британский министр иностранных дел лорд Керзон предлагал границу по Западному Бугу лишь примерно до Бреста, дальше предполагалось автономное государство Восточная Галиция, но такие детали Сталина не интересовали. К 1943 году Черчилль фактически согласился на границу по линии Керзона с продлением ее по советскому проекту. Сначала Черчилль настаивал на том, чтобы Львов оставался в Польше. Но на Тегеранской конференции в ноябре 1943 года и Рузвельт, и Черчилль фактически приняли советскую версию будущей границы, хотя формального договора по этому вопросу еще не было. Рузвельт тянул с официальным решением до президентских выборов 1944 года, поскольку не хотел терять голоса американских избирателей польского происхождения. Черчилль считал, что полная независимость Полыни важнее, чем вопрос о границах, и что у Сталина можно будет выторговать эту независимость за соглашение о линии Керзона. Как мы знаем, Польша не получила ни тех границ, на которых первоначально настаивали западные союзники, ни независимости. Последний «бой», проигранный Западом, имел место на Крымской конференции в феврале 1945 года. Как известно, к тому времени большая часть Полыни была уже занята советскими войсками, и в Люблине был сформирован временный комитет из коммунистов и их попутчиков, который выполнял функцию временного правительства. И вот на Крымской конференции Сталин настаивал, чтобы западные союзники

416

признали Люблинский комитет законным временным правительством вплоть до выборов, которые состоятся вскоре после окончания войны. Черчилль же и в меньшей степени Рузвельт настаивали сначала на том, чтобы польское правительство состояло из членов довоенного правительства, бежавшего в Англию, – имеется ввиду польское эмигрантское правительство в Лондоне. Западные союзники выражали готовность включить в это правительство и нескольких представителей Люблинского комитета. Но Сталин стоял на своем, играя на том, что лондонские поляки бежали из Польши и оставили свой народ на произвол судьбы, а люблинцы – представители воевавшей Польши, бывшие всю войну с народом. Это не совсем верно, ибо часть люблинцев, включая будущего президента Берута, находились во время войны в Москве. Однако, играя на этом и на роли советской армии в освобождении Польши, Сталину наконец удалось перевернуть карты: теперь речь уже шла о признании Англией и Соединенными Штатами Америки Люблинского «правительства», пополненного несколькими представителями лондонского польского эмигрантского правительства. Черчилль этому сначала сопротивлялся, соглашаясь лишь на то, чтобы правительство Польши создавалось как бы с нуля из представителей всех политических партий Польши, основой которого должны стать лондонские поляки. Но глава американского Госдепартамента Стеттиниус подготовил для Рузвельта проект, по которому люблинский комитет преобразовывался в правительство. Британский министр иностранных дел Идеи отреагировал на американскую инициативу замечанием, которое было обращено скорее к Стеттиниусу, чем к Молотову: «Вряд ли кто-либо в Великобритании поверит, что Люблинское правительство является представителем польского народа ... такая точка зрения разделяется большинством населения и США и Европы. Именно поэтому британская делегация не хотела простого добавления [лондонских поляков] к Люблинскому правительству и подчеркивала необходимость начать [составление польского правительства] с нулевой точки»^[10]. Но делать было уже нечего:

417

Рузвельт со Стеттиниусом были очарованы Сталиным до такой степени, что Рузвельт сказал Миколайчику, польскому премьер-министру в изгнании, что Сталин, во всяком случае, не империалист (!), в то время как британского премьера Рузвельт, по-видимому, считал империалистом. Во всяком случае, так он реагировал на предложение Черчилля разделить Восточную Европу после войны на сферы влияния между западными союзниками и СССР, на что Сталин согласился на переговорах с Черчиллем в Москве в 1942 году. Когда Рузвельт услышал от Черчилля об этом соглашении, он выступил категорически против, считая это актом империализма со стороны Черчилля. Беда в том, что у Рузвельта не было альтернативной программы, из-за чего западными союзниками не была выработана конкретная программа устройства послевоенной Европы до самой Крымской конференции, на которой советская сторона фактически диктовала свои условия и получила то, что требовала, согласно словам Сталина, сказанным им второму лицу югославских коммунистов Миловану Джиласу:

«Каждый [правитель] распространяет свою политическую систему на то расстояние, на которое простирается власть его армии»^[11].

Сталин согласился с тем, что постоянное правительство будет установлено в Польше только после «свободных демократических выборов», но добавил, что только демократические партии смогут участвовать в выборах. Тут Запад подвела семантика. Западные союзники понимали под фашистскими такие тоталитаристские партии, как нацисты и итальянские фашисты. Сталин же, заявив, что фашистские партии не будут допущены до участия в выборах, имел ввиду все правые партии.

Польские выборы состоялись в январе 1947 года. Известно, что подавляющее большинство голосов было подано за Крестьянскую партию, возглавляемую Миколайчиком, поскольку почти все партии правее Крестьянской не получили права выставлять свои кандидатуры. Тем не менее Крестьянская партия получила в Сейме всего 52 места из 444. Все остальные места достались государственному блоку. После этого начались аресты членов Крестьянской партии.

418

Миколайчик бежал на Запад. На этом закончилась игра в демократию в Польше.

На Польшу Сталин ополчился особенно, поскольку она была самой большой, многолюдной страной Восточной Европы, обладавшей к тому же сильной традицией борьбы за независимость. Неспроста в Катыни, Осташкове и других лагерях для польских пленных, захваченных в 1939 году, было расстреляно более 12 тысяч польских офицеров – их убийство во время войны советские власти свалили на немцев, и только президент Ельцин придал гласности наконец это жуткое преступление и передал соответствующие архивные документы польскому правительству. Наконец Англия и Франция объявили войну Гитлеру из-за его нападения на Польшу, и британское правительство дало Польше слово, что после войны Польша будет восстановлена в качестве независимого и свободного государства. В годы войны в Польше действовала весьма активная и героическая партизанская Армия Крайова. Это она подняла Варшавское восстание осенью 1944 года с целью встретить советскую армию уже в качестве самоосвободившегося государственного центра. Именно поэтому советские войска остановились перед Варшавой и вступили в Варшаву лишь после подавления немцами восстания. Короче говоря, Сталин считал, что в лице Польши он имеет в своем новом «хозяйстве» наиболее непокорную страну, особенно, если допустить туда лондонское правительство, тесно связанное с Францией и Англией.

Что касается Чехословакии, то ее правительство в изгнании (тоже в Лондоне) возглавлялось весьма просоветски настроенным левым народным социалистом Бенешем, которого виднейший сталинский чекист Судоплатов называет завербованным советской разведкой агентом влияния^[12]. К тому же Чехословакия отличалась от Польши традицией тихого выживания под властью более сильных держав, покорностью исторической судьбе. Наконец не надо забывать, что на пресловутой Мюнхенской конференции 1938 года западные союзники предали Чехословакию, в то время как

419

Советский Союз встал в позу готовности защищать Чехословакию, но невозможности осуществить это намерение из-за того, что Польша и Румыния отказались пропустить советские войска через свои территории. Иными словами, Советский Союз выглядел единственным другом Чехословакии в глазах значительной части населения страны. В связи со всеми этими факторами Сталин был готов некоторое время поиграть с Бенешем в демократию. Итак, в мае 1946 года в Чехословакии состоялись подлинно демократические выборы в парламент. Коммунисты получили более 38% голосов, став партией относительного большинства, – совершенно, как нацисты в Германии в 1932 году. Параллели с приходом Гитлера к власти наблюдаются и дальше. В результате относительной победы коммунистов премьер-министром становится глава компартии Готвальд. 12 из 24 министерских портфелей достаются коммунистам, в том числе самые важные – внутренних дел, юстиции, связи (почта, телеграф) и ряд других. Министром обороны становится советский ставленник, формально беспартийный генерал Свобода, который систематически «очищает» вооруженные силы от антикоммунистов. Советский Союз начинает активно вмешиваться во внутренние дела Чехословакии. Так, на Парижской конференции 1947 года чехословацкая делегация первоначально голосует за принятие американского плана Маршалла по экономическому восстановлению Европы. Но на следующий день получает взбучку от Москвы с приказом отказаться от плана Маршалла, что и было выполнено чехословацкой делегацией. По этому поводу министр иностранных дел Чехословакии Ян Масарик сказал, что повторяется история Мюнхена. Увлечение Советским Союзом и коммунизмом начинает спадать. Проведенный компартией опрос общественного мнения в январе 1948 года показал сокращение сторонников коммунизма до 28%. Времени терять было нельзя – стало очевидно, что на следующих свободных выборах коммунисты проиграли бы. В феврале Готвальд ультимативно представил Бенешу список нового правительства, состоявшего сплошь из коммунистов и их сторонников. Бенеш покочевряжился, но список подписал. Начались аресты антикоммунистов и изгнание таковых из полиции и армии. Затем состоялись новые «выборы»

420

с единым кандидатом. Масарик был выброшен из окна своего кабинета – труп был найден под окном. Официально его смерть была объявлена самоубийством. Компартии Чехословакии и Польши стали членами только что созданного Коминформа, который в отличие от Коминтерна включал в себя только правящие компартии Европы плюс компартии Франции и Италии. Это говорит о том, что Сталин рассчитывал на победу коммунистов и в этих странах в скором времени.

В свете судеб Чехословакии и Польши, по отношению к которым у западных держав были обязательства юридические и моральные, что уж говорить о защите этими державами беженцев из СССР, а тем более тех из них, кто вступил в антибольшевистские войска – власовцах, казаках и т.д., – и таким образом под конец войны оказался в стане врага союзников? Британский писатель русского происхождения Николай Толстой, получивший доступ к документам Крымской конференции в британских архивах, указывает, что на самой конференции постановления о насильственной репатриации советских граждан принято не было, и советская сторона даже этого не предлагала. Тем не менее в будущем насильственные выдачи оправдывались якобы постановлениями Крымской (Ялтинской) конференции. Британские распоряжения того времени весьма противоречивы, но в основном в них идет речь о насильственном возвращении только военнослужащих, бывших советскими гражданами и проживавшими в СССР после 1930 года. В одном из документов подчеркивается, однако, что Женевская конвенция о военнопленных говорит, что военнослужащие, не принадлежащие к национальности той армии, в которой они воюют, тем не менее считаются гражданами той страны, униформу которой они носят и в армии которой состоят. На этом основании, говорится в одной из британских инструкций, в индивидуальном порядке даже советские граждане, захваченные в немецкой форме, имеют право требовать применения к ним указанной Женевской конвенции и не подлежат насильственной выдаче. Несмотря на это в Австрии (Лиенц) были обманным путем переданы советскому командованию в конце мая 1945 года антибольшевистские казаки, находившиеся в британском плену, среди которых

421

было 3 тысячи старых эмигрантов, никогда не бывших советскими гражданами, в том числе престарелые генералы Краснов, Шкуро и еще несколько генералов – все, кроме Доманова, были генералами Белой армии. Власовские части попали в плен в основном к американцам, и все, кому не удалось бежать, были выданы насильственно СССР, где все старшие офицеры были расстреляны (Власов и его штаб после жесточайших пыток). Слабым оправданием этих преступлений союзников было опасение, что, если Англия и США не будут выдавать советских военнопленных, Советы задержат военнопленных западных союзников, находившихся в немецких лагерях, захваченных советскими войсками. Но даже этим аргументом нельзя оправдать выдачу более двух миллионов мирных советских граждан, бежавших на Запад во время войны от «родной» советской власти или вывезенных немцами в качестве «восточных рабочих» и не желавших добровольно возвращаться под власть Сталина. Пишущий эти строки собственными глазами видел в 1943 году стихийную миграцию российского и украинского крестьянства по Киевско-Варшавскому шоссе. Это были нескончаемые вереницы возов в лошадиной упряжке со всем нехитрым крестьянским скарбом, часто с домашним скотом. А калмыки дошли до Мюнхена даже с верблюдами. По неофициальным данным в западных зонах Германии и других западноевропейских странах, входивших в состав Германской империи, на момент капитуляции находилось более 6 миллионов советских граждан. И вот в 1946 году началась их насильственная репатриация, сопровождавшаяся самоубийствами. В основном избегли репатриации те, кому удалось достать липовые документы (во многих лагерях действовали «фабрики» по изготовлению поддельных документов), делавшие их эмигрантами эпохи гражданской войны, жителями довоенных Прибалтики, Польши, Балкан и т.д.

Но вернемся к судьбам Восточной Европы. По модели событий в Польше и Чехословакии устанавливались коммунистические режимы и в остальных восточно-европейских странах. В Румынии, Болгарии и Венгрии этот процесс был еще проще – в Румынии и Венгрии, поскольку они воевали против СССР, и оккупация их была вполне легальной;

422

Болгария официально была в состоянии войны с западными союзниками, а, кроме того, там было очень значительное русофильское крыло. Югославия и Албания в основном были освобождены своими коммунистическими партизанами, поэтому они придерживались более независимой от Советского Союза политики, что и вызвало ссору в 1948 году и исключение Югославии из Коминформа. Однако независимость не делала национальные коммунистические режимы более либеральными, привлекательными или менее тоталитарными. Остаткам коммунизма в Югославии пришел конец только в ходе национально-демократической революции сентября-октября 2000 года. Можно, однако, сказать, что с появлением югославского национального коммунизма был нанесен смертельный удар по коммунистическому интернационалу. Положено начало вырождению интернационального социализма в национал-социализм, не только этимологически, но и по содержанию.

Аннотированная библиография

Andreyev, Catherine Vlasov and the Russian Liberation Movement. Cambridge, Cambridge University Press, 1989 (переиздана в Москве в русском переводе). Научно-историческое и политологическое исследование Власовской РОА и его «Комитета освобождения народов России» как движения идеологического и патриотического.

Bethell, Nicholas The War Hitler Won: the Fall of Poland, 1939. N. Y., Holt, Rinehart & Winston, 1973. Добросовестная история польско-немецко-советских отношений накануне Второй мировой войны. Автор анализирует состояние Польши, ее неумную политику и неумение англичан вовремя оценить подлинную расстановку сил и угроз, в частности, неспособность западных послов, в том числе британского, правильно и вовремя оценить советско-германские демарши.

Волкогонов, Дмитрий «Триумф и трагедия. Политический портрет И. В. Сталина». 2 т. М., Новости, 1989. Как и его книга о Ленине, эта работа написана плохо и в смысле организации материала, и стилистически. Иногда неясно, что это —

423

научно-историческое исследование или плохой исторический роман с такими «лирическими» отступлениями, как описание мыслей в голове Сталина, будто это известно автору. Но в книге много документального материала, часто уникального. В отличие от его книги о Ленине тут автор еще коммунист-ленинец, осуждающий лично Сталина, но не систему.

Djilas, Milovan Conversations with Stalin (русский перевод в издательстве «Посев» под названием «Разговоры со Сталиным»), N. Y., Harcourt, 1962. Джилас был вторым лицом после Тито в руководстве югославской компартии, но с 1952 года начал выступать с критикой коммунистического режима, называя новую коммунистическую элиту новым классом, осуждая ее роскошный быт, разврат и коррупцию. В 1957 году он был осужден и отправлен в тюрьму за опубликование за рубежом книги «Новый класс». Выйдя из заключения в 1961 году, он опубликовал свои воспоминания о переговорах со Сталиным во время и после войны, имевших прямое отношение к исключению Югославии из Коминформа в 1948 году. В 1962 году Тито снова отправил своего бывшего друга в тюрьму по обвинению в «разглашении государственных тайн» в «Разговорах со Сталиным». Книга представляет большой интерес как историко-политического, так и психологического характера.

А. Казанцев «Третья сила. История одной попытки». Франкфурт-на-Майне, Посев, 1974. Покойный автор был одним из первых членов Народно-трудового союза (российских солидаристов), образованного русским зарубежным студенчеством на съезде в Белграде в 1930 году. Во время Второй мировой войны Казанцев, журналист по профессии, примкнул к Власовскому движению и был редактором газеты РОА «Воля народа». Книга знакомит читателя с российским солидаризмом и его идеями, а затем подробно описывает историю РОА, давая портреты ее руководителей – Власова, Зыкова, Жиленкова, Трухина и др.

Kennan, George Memoirs. 1925-1950. Boston, Little, Brown & Co. Автор – известный американский дипломат и политолог-историк России и Советского Союза, провел много лет в СССР на должностях от секретаря посольства чуть ли не с момента восстановления дипотношений между СССР и США в 1933 году до полномочного посла США в послевоенном СССР. Книга особенно интересна его разоблачением второго посла Дейвиса – миллионера, который финансировал избирательную

424

кампанию Рузвельта и за это получил пост посла. В СССР если не формально, то фактически Дейвис был советским агентом влияния. Кеннан описывает его как человека неумного, ничего в политике не понимающего и поэтому игнорировавшего мнения своих гораздо более сведущих сотрудников, в том числе, и Кеннана. Дейвис пользовался советами только журналистов левых просоветских взглядов, в том числе пресловутого Дюранти. Под их влиянием Дейвис принимал показательные процессы 1930-х годов за чистую монету, дезинформируя Рузвельта. Под его влиянием Рузвельт фактически уничтожил советский отдел Госдепартамента и на Ялтинскую конференцию отправился без единого специалиста по Советскому Союзу.

Nadeau, Remi Stalin, Churchill and Roosevelt Divide Europe. N. Y., Praeger, 1990. Доскональное историческое исследование политической стороны союза «великих» военного времени с весьма нелестным описанием и исследованием обстоятельств сдачи Сталину своих позиций западными союзниками. Очень нелестное описание политической безграмотности и наивности Рузвельта и Стеттиниуса, который вел себя вообще как советский агент влияния.

А. М. Некрич «1941, 22 июня». М.. Наука, 1965. Небольшая книга, написанная автором в рамках идеологических канонов того времени, но при этом резко осуждающая (вполне обоснованно и документально) Сталина фактически как главного военного преступника, виновного в катастрофе 1941 года. Книга вышла 50-тысячным тиражом и сначала удостоилась похвалы, кажется, в «Вопросах истории». Но затем состоялся ее разгром на «научном» совещании военных историков, после чего была изъята из продажи и из общедоступных отделов библиотек. Автор лишился права преподавать в МГУ, а позднее эмигрировал в США, где и скончался.

Pauley, Bruce Hitler, Stalin, and Mussolini. Wheeling, 111., Harlan Davidson, 1997. Автор рассматривает историю этих диктаторов и их взаимоотношений в рамках их идеологий, которые он вполне обоснованно считает тоталитарными и которые в конце концов приводят их к войне, поскольку тоталитаризм не терпит «другого».

Richer, Alfred Stalin and the French Communist Party. N. Y., Columbia University Press, 1962. Анализ деструктивного влияния политики VII конгресса Коминтерна на французскую политическую

425

жизнь накануне Второй мировой войны, а затем и на коалиционную деятельность французского подполья в годы войны, и на нормальное развитие страны после войны.

П. Н. Кнышевский, О. Ю. Васильева и др. (сост.) «Россия в лицах, документах, дневниках. Скрытая правда войны: 1941 год». В документах разоблачается ложь сталинского и послесталинских коммунистических режимов о войне.

Stettinius, Edward, jr. Roosevelt and the Russians: the Yalta Conference. N. Y, Doubleday, 1949. Книга секретаря Госдепартамента США в эпоху Ялтинской конференции, с чьей подачи Рузвельт вел дела на Крымской конференции. Автор – то ли полный дурак, то ли советский агент влияния, – остался при мнении, что Сталин сделал очень много уступок западным союзникам!

Стеенберг, Свен «Власов» (перевод с немецкого). Мельбурн, Австралия, Русский дом, 1974. Очень теплые воспоминания о Власове его переводчика.

Sudoplatov, Pavel, Sudoplatov, Anatoli Special Tasks. Boston, Little, Brown & Co., 1995. Автор – заплечных дел мастер сталинской эпохи – подробно описывает «мокрые дела», которые он словно усовершенствованный автомат, без всякого зазрения совести, гениально исполнял по приказу Сталина, и без всяких признаков раскаяния о них повествует.

Tolstoy, Nikolai Victims of Yalta. Corgi Books, 1978. Документальное изложение выдач советских граждан в СССР после войны. Книгу можно считать самым убедительным обвинительным актом в отношении британского и американского правительств в косвенном геноциде.

Fischer George, Soviet Opposition to Stalin. Harvard University Press, 1952. Ранняя попытка американского советолога разобраться во власовском движении, идее «Третьей силы» и пр. Особенно ценны приложенные документы: Пражский манифест, материалы курсов для офицеров-пропагандистов в штабе Власова в Дабендорфе, материалы совещания нацистских лидеров у Гитлера по вопросу о российских добровольцах-антикоммунистах.

Фрёлих, Сергей Б. «Генерал Власов. Русские и немцы между Гитлером и Сталиным». Автор – прибалт, воспитанный в русских культурных традициях, сыграл видную роль в пробивании идеи антикоммунистической «Третьей силы» среди немцев антигитлеровских настроений. Был одним из энтузиастов власовского движения, служа офицером связи при

426

генерале Власове. Книга описывает трагедию власовского движения и русского народа, вынужденного выбирать между двумя тиранами, решать вопрос о нежеланном союзе с одним, чтобы бороться против другого.

Schapiro, Leonard The Communist Party of the Soviet Union. Ч. III (сталинская эпоха).

Штрик-Штрикфельд, Вильфрид, капитан. «Против Сталина и Гитлера». Франкфурт-на-Майне, Посев. История власовского движения в описании одного из его создателей – прибалтийского немца русской культуры, выпускника Санкт-Петербургского университета. Он был участником антигитлеровского движения среди немецких офицеров и с первого дня войны утверждал, что победить Советский Союз можно только русскими же силами. Добивался (безуспешно до конца 1944 года) права на создание самостоятельной Русской освободительной армии лишь в союзе с немцами, а не в подчинении у них. Служил связистом между Германским генштабом и штабом Власова. Книга Штрикфельда – один из главных документов об этой трагической странице русской истории.

Примечания к Главе 21

1

Этот эпиграф, как и многие другие, взят из книги Фонтэна «История холодной войны».

2

Хотя Чехословакией они распорядились в Мюнхене без участия ее представителей в конференции, заставив президента Бенеша подчиниться кабальным условиям постфактум.

3

Григоренко Петр, генерал «Сокрытие исторической правды – преступление перед народом!» Письмо в редакцию журнала «Вопросы истории КПСС». Самиздат (перепечатка). Лондон, Онтарио, Канада, 1971.

4

Такер, Роберт Указ, соч., с. 623. Идея предупредить Сталина исходила от заместителя Шуленбурга, Хильгера. На слова Шуленбурга, что это было бы актом государственной измены и за это полагается смертная казнь, Хильгер ответил, что это вопрос такой важности, за которую стоит заплатить жизнью. План Шуленбурга был убедить Сталина немедленно послать в Берлин большую делегацию для переговоров с Гитлером, что заставит того отложить начало войны, а там Бог знает, что может произойти в дальнейшем. Шуленбург был повешен Гитлером в 1944 году за участие в антигитлеровском заговоре.

5

Прекрасный образ этого дан в рассказе Солженицына «Правая кисть».

6

Подробно об этой встрече и вообще о советской религиозной политике последнего сталинского десятилетия см. в след, работах Дмитрия Поспеловского: «Русская православная церковь в XX веке». М., Республика, 1995, гл. 7—9; «Православная церковь в истории Руси, России и СССР». М., Библейско-богословский институт св. апостола Андрея, 1996, гл. 13—14; «Сталин и Церковь: "конкордат" 1943 года и жизнь Церкви», в Континент. № 103, с. 220-239. М., 2000; D. Pospielovsky The «Best Years» of Stalin's Church Policy (1942-1948) in the Light of Archival Documents. Religion, State & Society, Vol. 25, no. 2, 1997.

7

Д. А. Волкогонов «Сталин. Триумф и трагедия». Кн. II, ч. 1, с. 168-169. М., Новости, 1989.

8

Д. А. Волкогонов «Сталин. Триумф и трагедия», с. 173.

А бериевский чекист Судоплатов утверждает, что встречи Сталина и Молотова с болгарским послом Стаменовым не было. Дело это было поручено ему, Судоплатову, который завербовал Стаменова несколькими годами раньше. По поручению Молотова Судоплатов предложил Стаменову распустить слух о готовности СССР капитулировать Германии. Слух этот Стаменов согласился распространить среди болгарских государственных деятелей с тем, чтобы он дошел до Берлина, чтобы вызвать там некоторое расслабление, уверенность, что так или иначе победа Германии обеспечена, мол, теперь можно позволить себе некоторую передышку. См.: Судоплатов, Павел, Судоплатов, Анатолий Special Tasks. Boston, Little Brown & Co., 1994, p. 145—147. Слова Стаменова о том, что СССР победит в войне и что СССР не следует вступать в такого рода переговоры с немцами, Судоплатов тоже приводит, но как сказанные ему болгарским послом в общей беседе по этому вопросу.

9

На самом деле это были представители антигитлеровского заговора, которые хотели узнать, переменится ли политика противника, если Гитлер будет свергнут. Западные союзники их разочаровали, заявив, что в любом случае война будет вестись до полной капитуляции Германии.

10

Nadeau, Remi Stalin, Churchill, and Roosevelt Divide Europe. N. Y., Praeger. 1990, c. 139 et al.

11

Там же, с. 27.

12

Sudoplatov, Pavel, Sudoplatov, Anatoli Special Tasks. Boston, Little Brown & Co., 1995, p. 233-235 et al.

Глава 22. Холодная война как идеология

«В мире сейчас существует только две державы. Это, во-первых, далекая Россия, все еще варварская страна, но великая и ... достойная уважения. ... другая – Америка, опьяненная [своим успехом] недозрелая демократия, не знающая себе пределов. Судьбы мира находятся между этими двумя нациями. Когда они столкнутся – это будет борьба таких масштабов в смысле силы и физических последствий, которые никому из нас и не снились, ибо эпоха великих вопросов нравственности миновала навсегда». Слова Тьера в переложении Сент-Бева (Cahiers, 1847)

427

Этой пессимистической цитатой открывает свою двухтомную «Историю холодной войны» известный французский историк и публицист Андрэ Фонтэн. До сих пор, слава Боту, это пророчество осуществилось не полностью; во время холодной войны войны были локализованы. Чего ни Тьер, ни Сент-Бёв не могли предвидеть, – это «диалектическую» роль ядерного оружия, страх перед которым удерживает мир от больших войн. Будущее покажет, насколько этот мир прочен или непрочен, и не превратится ли новый тип полугорячей полувойны в международный терроризм, который становится все более и более масштабным, в новый тип не просто мировой, но уже глобальной войны, которую Солженицын еще лет 25 назад назвал Третьей мировой войной (в виде международного терроризма). Этого, конечно, мыслители XIX века предвидеть не могли. Ввиду этого нового разворота международных «отношений» наша глава о холодной войне, может быть, уже устарела. Но поскольку наша тема – идеологии, связанные с тоталитаризмом, а не простое историческое повествование,

428

то мы решили все же оставить эту главу в том виде, в каком она задумывалась несколько лет назад.

Холодную войну можно определить как борьбу между двумя враждебными системами с целью взаимного уничтожения, но не прибегая к прямой вооруженной конфронтации. В этом смысле отсчет холодной войне можно начинать с марта 1918 года, когда Советская Россия заключила сепаратный мир с Германией и переключилась на гражданские войны и попытки экспорта революции. Именно в таком ключе видит холодную войну французский политолог и публицист Андре Фонтэн. Он считает, что поскольку целью коммунизма является мировая революция, овладение всем миром и поскольку единственной страной воинствующего марксизма до Второй мировой войны был Советский Союз, который не мог в одиночку вступить на путь международных войн, выполнять свою идеологическую миссию по распространению коммунизма он мог только всевозможными видами подрывных действий, провокаций, поддержкой гражданских войн, как например Испанской. Все эти действия вместе взятые и являются состоянием холодной войны.

Хотя сам термин этот родился после Второй мировой войны с ростом трений и конфликтов между СССР, с одной стороны, и его западными союзниками, с другой, Ленин еще в 1916 году писал, что для коммунистов, если они придут к власти, «всякая "программа мира" есть обман народа и лицемерие, если она не базируется, в первую голову, на разъяснении массам необходимости революции и на поддержке, содействии, развитии ... революционной борьбы масс»^[1]. Убеждая членов Политбюро принять условия Брестского мира, Ленин говорит о нем как о необходимой передышке, «пока мы должны будем готовиться к революционной войне. Революционная война... должна быть войной социалистической республики против буржуазных стран с целью свержения буржуазии в этих странах». И вот на VIII съезде партии в марте 1919 года Ленин заявляет: