Текст книги "Тоталитаризм и вероисповедания"

Автор книги: Дмитрий Поспеловский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 42 страниц)

Естественно, что в этом процессе иерархизации и централизации религиозных организаций цели духовного руководства радикально отличаются от целей правительства. Там, где инициатива исходит от духовенства (будем этим словом называть и исламских законников – имамов), преследуется теократическая цель. Там, где инициатором является государство, преследуется цель огосударствления религии, подчинения ее государству и исполнения религией государственных задач. Оливье Руа считает, что политический (суннитский) ислам проиграл борьбу за власть с государством, не сумел нигде построить подлинно теократическое государство, поскольку ни одно мусульманское государство, кроме современного Ирана, никогда не возглавлялось мусульманским духовенством. А государство запросто расправлялось с неугодными ему и слишком влиятельными муджтахидами и

586

имамами. Даже в первые десятилетия XX века немало их было казнено за критику шаха и его политики. Не имея иерархической структуры и не делая разницы между «мусульманским» государством, «мусульманской» нацией и мусульманской религией, вожди ислама не заметили, что не они управляют государством, а государство ими. При отсутствии у мусульман организации как таковой все «заклинивается» на личностях и разрозненных мусульманских общинах (уммах). Руа указывает на «нищету исламской мысли по вопросам политических институтов, что поразительно, учитывая то значение, которое ислам придает политике», тем более, что такие ведущие идеологи ислама XX века как Маудуди, Ахмед и др. подчеркивают, что «мусульманину невозможно успешно вести исламский образ жизни в государстве с неисламским образом власти»^[9]. Правда, и при власти, которую исламские идеологи признают исламской, например, при власти Сефевидов, глава иранского духовенства, садр, был придворным чиновником, и улема была придворным учреждением, подчиненным правительству. А вопрос, каким должно быть исламское государство в современном мире, остается без ответа, поскольку в положительном смысле эта тема не разработана (за исключением, быть может, требования соблюдать законы шариата, в том числе ампутацию конечностей, запарывание осужденных до полусмерти и самое широкое применение смертной казни). Идеологи мусульманского фундаментализма отказываются признавать подлинно мусульманскими почти все правительства мусульманских стран нашего времени. Тут следует признать прямо-таки революционный сдвиг, совершенный в Иране Хомейни. По словам Руа, он «впервые определил условия власти мусульманского духовенства в государстве». Правда, у феномена Хомейни есть некоторая предыстория. Как и в истории русского православия, так и в Иране политическая роль и власть религии в стране обратно пропорциональна силе государственной власти. Так, политизация иранского шиитского духовенства начинается в конце XIX века с ослаблением Кажарской династии шахиншахов в связи разделением Ирана (Персии) на сферы влияния

587

между Великобританией и Россией, против чего раздался голос протеста со стороны шиитского духовенства. В 1891 году аятолла Ширази протестует против британской табачной монополии. В 1906 году большинство членов улемы активно участвует в конституционном движении Ирана и Ирака, очевидно, надеясь, что национальный парламент окажется оперативнее в защите национальных интересов, чем безвольные шахи. После Первой мировой войны и до 1978 года включительно шиитское духовенство стоит во главе борьбы против западных монополий, против невыгодных для Ирана условий британской нефтяной концессии и т. д.

Победа конституционалистов в 1909 году заставила последнего шаха Кажарской династии Магомета Али отречься от престола, и в стране была создана своеобразная теократическая республика, в которой все решения парламента требовали одобрения комитета пяти муджтехидов. Шиизм «двенадцатников» провозглашен государственной религией. Противники конституционализма были казнены, в том числе один из шиитских авторитетов шейх Нури, реабилитированный Хомейни в 1979 году за его защиту шариата. Но в 1923 году к власти пришел Рида-хан Пехлеви, двумя годами позднее провозгласивший себя шахиншахом. Для него образцом был Ататюрк, следуя примеру которого, он запретил женщинам носить чадру и паранджу, ввел солнечный календарь вместо лунного, открыл первый в стране гражданский университет по западному образцу и начал создавать сеть гражданской системы среднего образования. После свержения Риды-шаха Великобританией и Советским Союзом в 1941 году из-за его прогерманской ориентации, на трон был возведен его сын Магомет Реза-шах, который продолжал реформы западного образца, правда, уступив традиционалистам в том, что разрешил ношение паранджи и чадры, восстановил Рамадан. Однако он явно вел европейский образ жизни, показывал свое, в лучшем случае, безразличие к исламу.

Новая вспышка панисламизма в исламском мире явилась как реакция на секуляризм и государственный национализм шаха Ирана и египетского правительства.

В 1959 году ректор самого авторитетного суннитского богословского научного учреждения – Каирского университета

588

Аль-Ажар – выпустил фетву, признавшую шиизм двенадцатников легитимным исламским законом.

В 1961 году умер самый авторитетный аятолла Ирана, Буруджирди. Пользуясь междувластием в улеме, шах совершил государственный переворот: распустил парламент и отменил парламентские выборы. В 1963 году начал свою Белую революцию, включавшую в себя земельную реформу с выделением средств на модернизацию крестьянских хозяйств за счет некоторых отчислений из налогов на помещиков; поддержку частного предпринимательства и рыночной экономики; создание широкой сети государственных школ, медпунктов в селах и городах и прочих реформ. Отрицательная сторона этих реформ была в политическом режиме жесткой диктатуры, предоставлении почти неограниченных прав органам безопасности (САВАК), применявших жуткие пытки, широком применении смертной казни как официальной, так и неофициальной, исчезновении оппонентов режима шаха. Среди таковых был и сын Хомейни, предположительно уничтоженный САВАКом.

Шах делал упор на иранский национализм вместо исламского интернационализма. Апофеозом этого направления было торжественное празднование мифического 2500-летия Персидской империи в 1971 году с возведением для этой цели макета воображаемой древней столицы Персиды – Перси-полиса. Трата миллиардов долларов на это празднование в стране с преобладанием полунищего населения была бестактным и фатальным вызовом и левым, и правым кругам страны. Пропаганда левых делала упор на социальную несправедливость и возмутительность такого расточительства, пропаганда правых обвиняла шаха в его чуждости и враждебности религиозной культуре страны. Так это торжество явилось лебединой песней последнего шаха из династии Пехлеви.

Но первыми действиями, приведшими к революции 1978-1979 годов, были бурные демонстрации 1962-1963 годов против секуляризационной политики шаха, организованные руководителями улемы, на что шах ответил арестом четырех аятолл, в том числе, самых авторитетных и популярных аятолл Шериатмедери и Хомейни. Последний отличался

589

особенно резкими нападками на шаха, чем завоевал себе сразу колоссальную популярность в народе. Между прочим, первое открытое письмо с критикой безнравственности государственной жизни, исходящей от Пехлеви, написанное Хомейни, относится еще к 1944 году. В 1963 году Хомейни был приговорен к смертной казни, от которой он был спасен остальными аятоллами, провозгласившими Хомейни аятоллой аль-Озма, то есть величайшим знаком Божьим. Духовного вождя с таким уникальным титулом шах казнить не решился и выслал его за рубеж. С тех пор и до переворота 1979 года Хомейни вел из-за границы бескомпромиссную пропаганду против шаха. В течение следующих полутора десятилетий его статьи и листовки ходили по рукам (иранский «самиздат»), а портреты постоянно появлялись на стенах и заборах по всей стране. В этот период шах разворачивает свои реформы, а к концу своей власти пытается остановить революционный процесс некоторыми уступками населению – отменой или сокращением практики пыток, освобождением значительной части политзаключенных, некоторыми послаблениями цензуры, «приручением» части улемы. Одновременно он начинает создавать религиозную структуру, независимую от улемы, подчиненную государственной бюрократии. Также шах ведет переговоры с исламскими кругами о реформировании улемы. В духе реформ Петра Великого и Прокоповича шах находит двух послушных себе муджтахидов – аятоллу Мехдеви и Аллема Вехиди. Параллельно с медресе и сельскими школами улемы шах создает Корпус грамотности Белой революции, чьи сотрудники преподавают в народных школах версию шиизма, угодную шаху.

В исламских кругах в это время обсуждались вопросы осовременивания улемы с тем, чтобы она стала способна противостоять проникновению в исламскую культуру западного материализма. Оппозиционная шаху часть улемы в это время развивала подпольную подрывную деятельность против режима шаха. В 1977 году возродился Национальный фронт, который возглавлял в 1950-х годах Мосаддек, протестовавший против невыгодных для Ирана условий концессий британских нефтяных компаний – их налоги британскому правительству значительно превышали суммы выплат

590

Ирану за выкачивание и продажу его нефти! Открытое письмо Национального фронта шаху, резко осуждавшее его методы управления и, особенно вопиющие нарушения прав человека, стало одним из самых влиятельных и зажигательных документов «самиздата». Шах настроил против себя всех, и революционное движение 1970-х годов объединяло так называемую религиозную оппозицию, которая состояла как из лиц, получивших образование в традиционных шиитских школах, так и из тех, кто получил современное секулярное образование западного типа в Иране или на Западе, выражавших в исламской терминологии вполне современные взгляды, а также леволиберальных ветеранов Национального фронта, социалистически настроенных студентов, начитавшихся Маркса, Ленина, Мао и Режиса Дебре и даже подпольных боевиков, делившихся на исламских моджахедов и боевиков коммунистической партии Тудэ. После опубликования в Париже осенью 1978 года руководителем Народного фронта Санджаби и аятоллой Хомейни совместного заявления о том, что основными принципами движения являются ислам и демократия, Хомейни был признан вождем этой пестрой коалиции.

Правительство пыталось дискредитировать Хомейни, называя его в своей пропаганде 1978 года агентом колониальных держав, пришельцем из Индии, якобы подкупленным британским правительством, чтобы подорвать правительство шаха и привести страну к катастрофе. Но правительство шаха было слишком непопулярно, а авторитет Хомейни – слишком высок, чтобы эта пропаганда имела какое-либо воздействие, кроме отрицательного, для самого же правительства.

Разочарование наступило после изгнания шаха в январе и прихода Хомейни к власти в феврале 1979 года, когда он отказался включить слово «демократия» и в название иранского государства, и в конституцию под предлогом того, что «демократия» – западное понятие, чуждое исламу. Но дело не только в словах. Придя к власти, Хомейни установил жесткую диктатуру с пытками и расстрелами. В 1984 году по его приказу было расстреляно 95 членов шиитской улемы за то, что они сотрудничали с режимом шаха. К 1986 году около двух миллионов иранцев, то есть 5% населения, превратились

591

в беженцев в странах Запада, а если считать, что это была почти сплошь интеллигенция, которая и так является очень небольшой группой в населении страны, то, вероятно, можно считать, что бежало из страны более половины представителей среднего класса. Террор преданной ему Партии Аллаха Хомейни оправдывал следующими словами:

«Неверным жить – значит допускать их дальнейшую развращающую деятельность... Если мы убиваем неверных, чтобы положить конец их разлагающим действиям, то [этим] мы делаем им услугу, облегчая им окончательное наказание... Их убийство – это хирургическая операция, исполняемая по велению Аллаха... Тем, кто следует законам Корана, ясно, что мы обязаны применять законы возмездия и должны убивать... Война – благословение миру и каждому народу. Сам Аллах приказывает воевать и убивать. Коран указывает: "Воюй до тех пор, пока не будут полностью ликвидированы разврат и непослушание [божественному закону]".»^[10]

Итак, Хомейни создал своеобразное теократическое государство. А как насчет его легитимности? Дело в том, что согласно шиитам-имамитам не может быть на земле полностью легитимного правительства, пока Двенадцатый имам находится в сокрытии (в отраженном мире). Все правительства в этих условиях носят временный характер, все они узурпаторы, делящиеся лишь на узурпаторов добрых и недобрых. Однако с победой исламской революции в Иране и приходом к власти Хомейни большинство шиитов считает его подлинным Викарием имама Махди. С ним как бы закончилась эпоха узурпаторов.

Таким образом, в шиизме вопрос власти является не только политическим, но и религиозным вопросом^[11]. Хотя, согласно исламу не может быть исламского общества вне исламского государства. Сунниты так и не сумели определить, каковым, собственно, должно быть исламское государство, кто вправе определить это понятие и добиться того, чтобы оно стало общепринятым в исламском мире. Для шиитов

592

Хомейни нашел ответ на этот вопрос. Поскольку в шиизме в отличие от суннизма существует высшая духовная власть в лице главного аятоллы, ему должна быть подчинена и государственная власть. На языке Хомейни это власть «доктора» шариатского закона, что напоминает учение Платона относительно власти философов или Жан-Жака Руссо с его властью мудрецов.

Историческая практика показывает, что это рецепт абсолютного тоталитаризма: отрицание свободы личности, полное ее подчинение авторитету, установленному сверху, и все во имя утопии – царства сокровенного имама и земного рая, который он якобы возведет. XX век дает достаточно примеров, как «земной рай» оборачивается адом.

Аннотированная библиография

Burman, Edward The Assassins. Holy Killers of Islam. London, Crucible, 1987. История ордена убийц или самоубийц в Седьмишной секте шиизма. Это был особый орден джихада в первоначальном значении этого слова, а именно в готовности принести себя в жертву во имя ислама (вернее, данного течения), причем исход этой жертвы в виде собственной гибели или в виде убийства по заказу имама не был обязательно связан с прямой целью победы: главное – быть готовым погибнуть во имя Аллаха, а реальный результат – дело второстепенное. Легко протянуть ниточку логического развития от этого ордена убийц к сегодняшним мусульманским «камикадзе», погибающим вместе со своими жертвами. Автор раскрывает связи, даже сотрудничество и взаимовлияние деятелей этого странного ордена с рыцарскими орденами времен Крестовых походов X—XII столетий. Орден этот назывался хашиши (быть может, это название связано с одурманиванием себя гашишем для обретения смелости в совершении «мокрых дел»). От этого слова произошло французское слово assassin, то есть убийца.

Cole, Juan R. and Keddie, Nikki R., eds. Shi'ism and Social Protest. Yale University Press, 1986. Сборник научных докладов 11 специалистов по шиизму. Для нашей темы наибольший интерес представляет статья Ричарда Коттама «Иранская революция»,

593

поскольку автор сравнивает революцию и режим Хомейни с европейским фашизмом, гитлеровским нацизмом и фашизмом Перона (Frontajusticialista) в Аргентине 1940-1950 годов.

Halawi, Majed A Lebanon Defied: Musa Al-sadr And The Shi'a Community. Boulder. Cl., Westview Press. Доскональное исследование истории и нынешнего положения шиизма в многонациональном и полирелигиозном Ливане. К нашей теме имеет косвенное отношение, поскольку герой книги, духовный вождь самой большой религиозной группы Ливана Муса аль-Садр, предательски убитый по приказу Кадафи во время его визита в Ливию, был родом из Ирака, и его деятельность была неразрывно связана с шиизмом Ирана и Ирака.

Halm, Heinz Shiism. Edinburgh University Press, 1991. Краткая, но по-немецки добросовестная в научном смысле история шиизма от Али до 1990 года, с колоссальной библиографией. Автор отвергает распространенное среди суннитов обвинение шиитов в монгольском нашествии в Иран и соседние арабские земли. Вопрос нашествия решался Богдыханом, а не шиитами. Однако Аббасидские халифы так жестоко эксплуатировали и притесняли шиитов, что отдельные шииты содействовали свержению Аббасидов монголами, режим которых оказался мягче аббасидского там, где шииты не оказывали им сопротивления.

А. В. Карташев «Вселенские соборы». М., Республика, 1994. В этой работе знаменитого церковного историка подробно рассматриваются и объясняются ранние ереси, в том числе, ариане и несториане.

N. R. Keddie Roots of Revolution: an Interpretive History of Modern Iran. Yale University Press, 1981. Заглавие книги говорит само за себя: «Толковая история современного Ирана». После краткого исторического обзора истории Персии до XIX века автор излагает историю и судьбу Персии/Ирана последних двух столетий с особенно подробным анализом переворота Хомейни и его источников, как и источников антизападных настроений в Иране, в чем он обвиняет колониальные державы, особенно Великобританию и, отчасти, дореволюционную Россию. Интересен его анализ шиизма как религиозно-политической доктрины.

Kramer, Martin, ed. Shi'ism, Resistance and Revolution. Boulder, Cl. Westview Press, 1987. Сборник научных докладов 16 авторов под такими рубриками как: «Шиизм, Ислам и Запад», «Иран:

594

шиизм и революция», «Ирак и Персидский залив: между шиизмом и арабизмом», «Ливан и Сирия: протест обездоленных», «Южная Азия: шиитские рубежи». В последней рубрике рассматриваются Иранская революция и афганское сопротивление Советском Союзу, шиитское меньшинство в Пакистане и шииты в Индии.

«Мифы народов мира», в Энциклопедия. Ред. С. А. Токарев. М.. 1992. Статьи о буддизме, нерване и пр.

Momen, Moojan An Introduction to Shi'ism. Yale University’ Press, 1985. Подробнейшее исследование шиизма, в первую очередь главного течения, так называемых «двенадцатников». Рассматриваются также секты так называемых «Крайних шиитов», как то: «седьмерики – измаилиты», алавиты и пр. Книга написана с явной симпатией к исследуемому предмету. Автор, по-видимому, сам происходит из шиитской среды или по крайней мере из того географического района, чувствуется понимание шиитов изнутри.

Moosa, Matti Extremist Shiites. The Ghulat Sects. Syracuse University Press, 1988. См. библиографию к предыдущей главе.

Roy, Olivier The Failure of Political Islam (перевод с французского). Harvard University Press, 1994. Тема книги ограничена анализом вопроса, что такое мусульманская государственность. Автор утверждает, что, во всяком случае, сунниты, даже крайние фундаменталисты, до сих пор не нашли ответа на этот вопрос. Не имея централизованной и иерархической структуры, политический ислам суннитов не состоялся в отличие от теократии моджахедов в шиитском Иране Хомейни.

Taheri, Amir, Holy Terror. The Inside Story of Islamic Terrorism. London, Hutchinson, 1987. См. библиографию к предыдущей главе.

Tibi, Bassam The Challenge of Fundamentalism: Political Islam and the New World Order. University of California Press, 1998. См. библиографию к предыдущей главе.

Sachedina, Abdulaziz Abdulhussein Islamic Messinaism: the Idea of Mahdi Twelver Shi 'ism. State University of New York Press, 1981. Подробное изложение шиитского мистицизма, проистекающего из мифа о сокровенном имаме-спасителе, его эсхатологического мессианства, апокалиптического хилиазма.

Sidahmed, Sidahmed, Abdel Salam and Ehteshami, Anoushiravan. eds. Islamic Fundamentalism. Boulder, Col.. Westview Press, 1996. См. библиографию к предыдущей главе.

595

Zubaida, Sami Islam, the People and the State. London, Routledge, 1989. Эта небольшая книга состоит из 6 глав-докладов автора об идеологических течениях в современном мусульманстве. Автор отвергает теорию, ставшую на Западе особенно модной после революции Хомейни, о том, что исламский фундаментализм и милитаризм «доказали», что ислам по своей природе отличен от европейских культуры и религии и «непробиваем» прививками европейских культуры и политики. Автор берется доказать, что современные мусульманские движения и идеи в своей основе современны, и даже, отрицая «чужеродный импорт с Запада», они «опираются на модели и предположения, на которых основываются современные государства-нации».

Примечания к Главе 28

1

Отсюда Фатимидские халифы Египта с 909 по 1171 годы. Их связь с Фатимой чисто мифическая: они относили свое происхождение к Магомету ибн-Измаилу, после которого якобы было несколько сокровенных имамов, от которых якобы и произошла данная династия.

2

А у измаилитов – одной из шиитских сект – таким же образом исчезает Седьмой по их счету имам, Измаил, также превращающийся в Сокровенного имама и будущего спасителя.

3

Опять зороастровский огонь!

4

Момен Указ, соч., с. 226. А как насчет создания человека Богом «по образу и подобию Своему»?

5

Момен Указ, соч., с. 227.

6

Характерно отражает это положение шиитов следующая молитва: «Да ускорит Бог освобождение от страданий через воздвижение имама [Мехди].

7

Муса Указ, соч., с. 98.

8

Поскольку у мусульман нет таинства рукоположения духовенства, то, пожалуй, правильнее было бы проводить параллель между сельскими муллами и начетчиками старообрядцев-беспоповцев.

9

Roy, Olivier The Failure of Political Islam, p. 60-61.

10

Taheri Holy Terror. P. 113.

11

Mozaffari, Mehdi «Islamism in Algeria and Iran», in Islamic Fundamentalism. Sidahmed, Abdel & Anoushiravan, Ehteshami, eds. P. 237.

Глава 29. Мусульманский тоталитаризм афганского Талибана

«Что было, то и теперь есть, и что будет, то уже было; и Бог воззовет прошедшее». Еккл 3:15

596

Афганистан – многоплеменное государство, исторически переплетающееся с Ираном и с племенами Средней Азии. Однако среди девяти главных его племен ни одно не зовется афганцами, и происхождение этого названия неясно. Около 15% населения страны – шииты. Сплошным шиитским племенем Афганистана являются хазара – племя монгольского происхождения, живущее в наименее проходимой высокогорной части Центрального Афганистана, считается одним из самых бедных и отсталых племен страны. Господствующее племя страны – пуштуны – использовали их в качестве рабов и дешевой наемной рабочей силы. Почти все остальное население исповедует афганскую разновидность суннизма. Название «Афганистан», применяемое к большой территории, включавшей в себя современный Афганистан и значительные территории, ныне принадлежащие Ирану, Пакистану, Туркмении, Узбекистану и Таджикистану, появляется в литературе, относящейся к XIV веку. Культурный расцвет мусульманской эры Афганистана, как и остальной Средней Азии, относится к Тимуридской эпохе XV-XVI столетий. Между XVI и XVIII столетиями афганского государства не существовало: оно было поделено между Могольской империей Индии и Сафавидской империей Ирана. Несколько самостоятельных

597

афганских княжеств появляется на базе племенных конфедераций около 1709 года. Самые крупные из них – княжество пуштунской конфедерации Абдали со столицей в Герате и Гильзайское княжество со столицей в Кандагаре. В 1747 году правящий князь из рода Абдали Ахмед-шах Дуррани^[1], родоначальник династии Дуррани, объединяет страну в то, что принято называть Афганской империей. С тех пор идет соперничество между этой и гильзайской династиями за владение Афганистаном. Обе династии – пуштуны, которые являются фактически правящим племенем Афганистана, составляя около 50% населения страны. Государство Ахмед-шаха охватывало помимо нынешнего Афганистана значительные территории Ирана и Средней Азии, весь нынешний Пакистан, Кашмир и Северо-западную Индию вплоть до города Дели, который платил ему дань. В своих походах он освободил мусульманского Могола – императора Индии и восстановил его на престоле. Правил он своими пуштунами как племенной вождь, избранный лойа-джиргой, то есть съездом племенных старейшин, до конца продолжая считаться с ними и с их постановлениями. Остальными народами Афганистана он управлял как восточный деспот-покоритель. Сын Ахмед-шаха, Тимур-шах, в 1773 году перенес столицу в Кабул, на окраину пуштунских племен, чтобы не зависеть от них и их традиционных структур, ограничивавших власть своего правителя.

Афганистан Дурранитов был типичным мусульманским государством в стиле Оттоманской Турции, Мавританских государств и прочих, живших военной экспансией и наживой от военных захватов. Поскольку наследники Ахмед-шаха не обладали его военными талантами, Афганская империя начала распадаться уже в конце XVIII века. Этому содействовали и следующие факторы: отсутствие четких границ мусульманских государств и усилившаяся консолидация британских владений в Индии, в результате которой Афганистан лишился своих территорий в Индии, Кашмире и приморском Балучистане.

На пороге XIX века начался распад Афганистана на отдельные княжества в результате династических споров двух

598

ветвей Дурранитов. В 1837 году с благословения русского правительства с запада начали наступать персы, что взволновало Великобританию, опасавшуюся, что через Персию русские проникнут в Афганистан и доберутся до Персидского залива. В союзе с англичанами был заинтересован эмир Дост Магомет, который владел Кабулом и частью Афганистана.

Появление в Кабуле в 1830-е годы представителя российского правительства еще больше обеспокоило англичан, которые в 1839 году решили вторгнуться в Афганистан и восстановить на престоле сына Тимур-шаха Шую. Но афганцы его не признали, что и привело к первой Англо-афганской войне 1839-1842 годов. Как и в попытке СССР в 1979 году завладеть Афганистаном, так и при угрозе британского захвата страны афганцы показали свою способность объединяться перед лицом общего и «неверного» врага. Учитывая мощь англичан и крайне примитивное вооружение афганцев, окончание этой первой англо-афганской войны следует считать победой Афганистана: англичане были вынуждены отступить с большими потерями и восстановить независимого Дост Магомета на престоле, сумевшего объединить под своей властью весь Афганистан в почти современных нам границах. В 1873 году было заключено соглашение между Великобританией и Россией о разделении сфер влияния в Средней Азии, по которому крайней южной границей российского влияния была признана река Амударья. Афганцев никто не спрашивал, согласны ли они на фактический контроль их страны англичанами. В 1879 году прибывший в Кабул британский резидент был убит; англичане использовали это убийство в качестве предлога для начала новой войны против Афганистана, окончившейся Гандамакским миром 1880 года, на который афганцы пошли по совету России, несмотря на то, что в решающей битве 1880 года они одержали полную победу над англичанами. В свою очередь, англичане согласились на то, чтобы новым эмиром Афганистана стал Абдуррахман, изгнанный в свое время англичанами за сопротивление их резиденту и затем проведший 11 лет в изгнании в России. По этому миру Афганистан сохранял за собой внутреннюю независимость, но ведение внешней политики передавалось англичанам.

599

По-настоящему единым государством Афганистан никогда не был, разве что при сопротивлении общему врагу. Это очень неопределенный и непрочный союз племен. Шах (король) или эмир управлял страной посредством консультаций со старейшинами главных 9 племен страны. Но по отношению ко всем племенам, кроме пуштунов, он действовал как завоеватель: все они, кроме пуштунов, платили королевской администрации дань, на которую содержались правительство и вооруженные силы. Законодательством страны был пуштунвали (закон пуштунов), согласно которому благодать Аллаха нисходит на афганцев через пуштунов, как и все его добродетели.

Но, по-видимому, особым авторитетом эти утверждения пуштунвали не пользовались, ибо из всех королей-шахов Афганистана между XVIII веком и захватом Афганистана коммунистами в 1978 году в своей постели и не в изгнании умер только один шах. Все остальные были убиты, либо погибали во время восстаний, либо оканчивали свои дни в изгнании. Одной из главных причин такой неустойчивости было продолжающееся соперничество между династией Дуррани и династией Гильзаи. Все короли Афганистана после Ахмад-шаха были прямыми или косвенными его потомками, с чем Гильзаи так и не примирились.

Начало «европеизации» Афганистана положил Абдуррахман, прозванный железным эмиром за жестокость, широкое применение изощренных пыток и смертной казни. Он начал индустриализацию страны, создал весьма боеспособную постоянную армию, основанную на всеобщей воинской повинности, при помощи которой он подавлял племенные восстания, переселял большие группы населения с целью усовершенствования контроля за населением, смешением племен. Его враждебное отношение к европейцам, однако, сильно ограничивало возможности модернизации страны. В принципе он был изоляционистом. Это он был тем единственным афганским монархом нового времени, который умер естественной смертью и будучи правящим эмиром в момент его смерти.

Взошедший на престол в 1901 году сын Абдуррахмана, эмир Хабибулла-хан, уже был последовательным

600

модернизатором страны. При нем были открыты первые средние учебные заведения британского образца, в которых преподавали иностранцы. Было открыто высшее военное училище с турецкими преподавателями, проведена либерализация власти, возвращены в страну политические эмигранты либо высланные его отцом, либо бежавшие от него. В правление Хабибуллы появилась небольшая элита «младоафганцев», выпускников новых школ в стране, а также получивших образование за рубежом, которых не удовлетворяла куцая либерализация Хабибуллы, и он пал жертвой заговора.

Первая мировая война всколыхнула националистические стремления повсюду, в том числе и в Афганистане, соблюдавшем нейтралитет во время войны. Взошедший на престол в 1919 году, после победы над своим крайне консервативным дядей, король-реформатор Аманулла-хан объявил священную войну (джихад) против Великобритании. Это была третья англо-афганская война, закончившаяся через несколько недель мирным договором, освободившим Афганистан от британского протектората, но одновременно лишившим его британских субсидий и гарантии британской защиты страны от внешней агрессии, что развязало руки советскому давлению на Афганистан, окончившемуся, как мы знаем, трагическим для Афганистана и бессмысленным для России советским вторжением в 1979 году.