Текст книги "Тоталитаризм и вероисповедания"

Автор книги: Дмитрий Поспеловский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 42 страниц)

Olson, Robert W. The B'ath and Syria, 1947 to 1982. The Evolution of Ideology, Party, and State. Princeton, N.J.: the Kingston Press, 1982. Название говорит само за себя: «"Баас" и Сирия, с 1947 по 1982. Эволюция идеологии, партии и государства». Книга написана с большой симпатией к арабам, особенно многострадальным палестинцам, и в отличие от господствующих настроений в американском обществе и СМИ весьма критична по отношению к Израилю и его арабской политике. В остальном она перекликается с вышеупомянутыми работами, которые дополняет интересными статистическими данными о росте образования в Сирии, в частности, среди религиозных меньшинств, то есть той группы населения, которая сыграла такую большую роль в политической истории современной Сирии.

Rabinovich, Itamar Syria under the Ba'th 1963—1966: the Army-Party Symbiosis. Jerusalem, Israel Universities Press, 1972. Автор, израильский ученый, называет свой труд политической историей баасского режима в Сирии, сосредотачиваясь на 1963-1966 годах, когда первоначальные идеологи партии, отражавшие стремления молодой интеллигенции «к единству, свободе и

541

социальным реформам», были отстранены от реальной власти. Власть захватили никому не известные военные и гражданские радикалы, «враждовавшие с миром и друг с другом, погрузив страну в междоусобицу,., забросив первоначальные обязательства партии относительно панарабизма и выборной демократии». Заслуга автора, во-первых, в его непредвзятости и, во-вторых, в том, что он сумел «разложить по полочкам» до того непонятный клубок восстаний и переворотов тех лет.

Roberts, David The Ba'th and the Creation of Modern Syria. London, Groom Helm. Автор – британский дипломат, бывший управляющий Британского посольства в Дамаске с 1963 по 1966 год и посол с 1973 по 1976 год, а в 1980-е годы был послом в соседнем Бейруте, так что пишет он как очевидец событий. Робертс, однако, не ограничивается личным опытом. Труд его является научным исследованием и отлично документирован. Автор изложил историю Сирии со времен Оттоманской империи до 80-х годов XX века, присовокупив к этому анализ «Бааса» и его деятелей всего на 160 страницах, не впадая в тривиальность. К тому же к книге приложена хронология «Бааса» в Ираке и ряд других документов.

Yamak, Labib Zuwiyya The Syrian Social Nationalist Party. An Ideological Analysis. Cambridge, Mas., Center for Middle Eastern Studies, 1966. В этой небольшой книжечке излагается политическая история и идеология Сирийской национал-социалистической партии, зародившейся в Ливане в 1932 году, то есть тогда же, когда появляются кружки Афляка, который многое почерпнул у этой партии за исключением некоторых крайностей, которые тесно сближают СНСП с германским нацизмом. Основатель партии Саади видел ее как партию-государство и партию религии. Саади собирался ликвидировать множественность религий, считая, что это мешает единению и национализму. Переводя «ислам» дословно как «отдачу [себя Богу] и подчинение», он считал его неким центром, в котором отдаются и подчиняются Богу все верующие – одни через Евангелие, другие через Коран. Его программа требовала полного отделения религии от государства. В этом он был пионером в арабском мире и пошел дальше «Бааса». Со своими претензиями и поведением партия была несовместима с существующими государствами, которые она не считала таковыми,

542

считая подлинным государством только себя. В послевоенный период она нередко прибегала к убийствам сирийских и ливанских государственных деятелей. Партия не сумела завоевать электорат. В 1961 году она предприняла неудачную попытку захвата власти в Ливане. Это был ее политический конец.

Примечания к Главе 26

1

Из всех мусульманских течений алавиты ближе всего к христианству и относятся к нему с глубоким уважением. В отличие от ортодоксальных мусульман они пьют вино и даже есть у них некий обряд преломления хлеба с вином и водой, аналогичный христианскому причастию. У секты нет мечетей, но подробности о ней неизвестны, поскольку алавиты не допускают посторонних в свои тайны и на свои моления. Эта секта-племя весьма воинственна, но в эпоху Оттоманской империи подвергалась всяческим притеснениям, облагалась высокими налогами и повинностями.

2

Недавно скончавшийся диктатор Сирии Асад был алавитом и членом «Бааса».

3

Который сам, будучи человеком верующим, считал, что в политике нет места нравственности. Над всем превалируют в политике эгоистические национальные интересы, а нравственность – удел личной жизни и взаимоотношений между гражданами.

4

Devlin, John The Rath Party, p. 29.

5

Devlin, John The Ba'th Party, p. 29.

6

Hinnebush, Raymond Указ, соч., р. 125—127.

7

Devlin, John Указ, соч., р. 310-311.

8

Военная фракция «Бааса» захватила власть в Ираке в 1963 году. В 1966 году Ирак был даже убежищем для Афляка и его коллег во время антибаасиского восстания в Сирии. В 1979 году президентом Ирака становится Саддам Хусейн, а годом позже он прерывает дипломатические отношения с баасистской Сирией, см.: Робертс, Давид Указ, соч., с. 155-156.

9

Правда, можно себе представить, каков был бы нацизм сегодня в Германии, если бы Гитлер, скажем, остановился на заглатывании Чехословакии и Австрии и избежал бы мировой войны. Можно себе представить, что где-то около 1950 года он бы умер, и к власти пришел бы, например, культурный прагматик Шпеер (гениальный гитлеровский министр вооружения). Он, конечно, отменил бы Нюрнбергские расистские законы, в Германии произошла бы дегитлеризация с посмертной реабилитацией всех замученных в нацистских концлагерях, даже евреев. И вот в отношениях «великих демократий» с Германией, возглавляемой «нацизмом с человеческим лицом» была бы принята политика мирного сосуществования, улыбок «в духе Женевы» и наконец политика разрядки. Шпеер извинялся бы за досадное уничтожение нескольких миллионов евреев и славян, мировое общественное мнение забыло бы об этом так же, как оно быстренько забыло о десятках миллионов жертв Ленина и Сталина. А «прогрессивные ученые» типа принстонских Такера и Стивена Коэна, например, прославляли бы прогрессивный национал-социализм Хрущева, то бишь Шпеера, утверждая, что во всем виноват только Гитлер, а система вполне прогрессивна.

Глава 27. Ислам и тоталитаризм

«Во имя Аллаха милостивого, милосердного ...А когда вы встретите тех, которые не уверовали, то – удар мечом по шее; а когда произведете великое избиение их, то укрепляйте узы» Коран 47:1, 4. Нью-Йорк, «Телекс», 1989

543

В этой обобщающей главе об исламе, речь в основном пойдет о суннитах как самой большой и господствующей ветви ислама. На шиизме мы остановимся в следующей главе, в основном в контексте нынешнего тоталитарного режима в Иране.

Несколько лет назад на страницах самой влиятельной газеты Канады «The Globe and Mail» шла дискуссия относительно ислама и христианства. Один из авторов сравнивал терроризм исламского фундаментализма со зверствами инквизиции и крестоносцев, погромами евреев, изгнанием и частичным физическим уничтожением арабов в Андалузии. Апологеты христианства отвечали, что разница между мусульманством и христианством в том, что преступления христиан совершаются вопреки учению Христа, в то время как исламский террор всегда может найти себе оправдание в текстах Корана. Казалось бы, цитата, приведенная в эпиграфе этой главы, подтверждает мнение критиков ислама. Однако апологеты ислама делают упор на другой цитате из Корана: «Нет насилия в религии». Это изречение можно понять двояко: как запрет на насилие вообще или как запрет на насилие по отношению к тем, кто уже «в религии», то есть к правоверным мусульманам. Что же касается ренегатов ислама или иноверных, оказывающих сопротивление исламу, либо пытающихся заниматься прозелитизмом, то в отношении их

544

не только допускается, но и предписывается насилие^[1]. Сопротивление распространению ислама именуется мятежом (фетна) и карается смертью^[2].

На самом деле Коран весьма противоречив. Исламоведы указывают на хронологическую и тематическую непоследовательность Корана: события более раннего периода из жизни Магомета следуют за событиями более позднего времени. Например, стихи, посвященные фактически одному предмету – молитве, религиозным ритуалам, нравственности, личной жизни и семейным отношениям, – разбросаны в беспорядке в разных частях Корана вперемежку со стихами политического или исторического содержания. Так, первый стих откровения Магомету – «Читай [Коран] во имя Господне» – находится не в первой суре, а в 96-й. Последний стих Корана, произнесенный Магометом, якобы перед самой смертью, помещен в суре «Стол», открывшейся Магомету за 5 лет до его смерти. И из-за веры в то, что тексты Корана поступали Магомету в виде откровения – как объяснить такую хаотичность Божьего откровения? – мусульманские экзегеты, по-видимому, не решаются упорядочивать священные тексты. Факт тот, что почти за полторы тысячи лет существования ислама не было ни одного критического его пересмотра мусульманскими законодателями или судьями, хотя правильность текста Корана весьма проблематична. Дело в том, что Магомет устно излагал являвшиеся ему в виде откровения тексты своим ближайшим последователям. Некоторые из них запоминали суры целиком либо частично, другие

545

записывали их на камнях, пальмовых листьях или шкурах. Арабский шрифт в то время не имел точек под и над буквами, которыми пользуются теперь для обозначения гласных и иных звуков, не имеющих непосредственного буквенного обозначения. Поэтому за теми же знаками могли стоять совершенно разные слова. Следовательно, многие тексты могли иметь иной смысл, чем тот, что им придается теперь, и многое при чтении Корана просто непонятно и нелогично. Суры были собраны воедино уже после смерти Магомета, в правление халифа Отмана ибн-Аффана (644—656), создавшего редакционную комиссию по сбору всех сохранившихся в памяти или в записях сур в единую книгу^[3]. Ввиду вышесказанной беспорядочности и непоследовательности текстов напрашивается вывод, что члены той комиссии были весьма некомпетентны.

Помимо Корана, ислам обладает еще собранием всевозможных высказываний, приписываемых Магомету, якобы сохраненных его последователями и собранных в сборники «Сунны» и «Хадисов» в IX-X веках Аль-Бухари и его учениками. Магомету приписывалось 600 тысяч изречений. При всей авторитетности изречений Магомета для мусульманина эти тексты не обладают священной неприкасаемостью в отличие от текстов Корана, и поэтому мусульманские судьи или законники^[4] позволяют себе анализ и «чистку» текстов «Сунны» и «Хадисов», но не Корана. Бухари признал лишь 5 тысяч изречений подлинными. В дальнейшем либеральные мусульманские ученые сократили их численность до 300. Итак, разногласия между мусульманскими законниками относительно подлинности текстов «Сунны» и «Хадисов» так велики, что отказ современных мусульманских законников подвергнуть их экзегетическому исследованию и отредактировать единый авторитетный сборник не может найти себе оправдания,

546

как считает исламовед Чамиех. Эти сборники в значительной степени являются комментариями к Корану, разъяснениями и дополнениями к нему, и отсутствие общепризнанного канонического издания их вносит разноголосицу и хаос в исламоведение.

Здесь уместно сделать некоторые сравнения с христианством. Как известно, до установления канонических текстов Нового Завета в IV веке существовало несколько десятков «евангелий». Но в отличие от мусульманства, не имеющего авторитетной иерархии, у христиан существовала Церковь, основанная Христом и порученная Им апостолам. От апостолов, через совершаемые ими рукоположения, произошло христианское духовенство, и явилась, с одной стороны, регулярная преемственность, с другой – иерархия: диаконы, занимавшиеся в основном благотворительностью и бывшие помощниками пресвитеров, и епископы – прямые преемники благодати от апостолов и их преемников. Вся эта иерархия опиралась на принцип соборности, на соборный голос Церкви как собрания духовенства и мирян. Первым был апостольский собор в I веке, о котором мы знаем очень мало, но ему приписываются первые церковные правила-каноны. Из-за гонений, продолжавшихся до легализации Христианской церкви в начале IV века, общецерковных соборов не могло быть. Но, начиная с IV века, на Вселенских соборах разрабатывается и утверждается догматика – учение Церкви, являющиеся выводами из содержания и смысла канонических Евангелий и принимающие также во внимание сложившееся устное предание, идущее от апостолов^[5]. Это и была та авторитетная церковная структура, которая занялась исследованием

547

ходивших по рукам списков, ново-и ветхозаветных, приписывавшихся разным пророкам, апостолам и даже самой Деве Марии. И вот несколько десятков списков были признаны апокрифами, то есть тайными, сокровенными, подлинность авторства и содержания которых оспаривалась.

Признание текстов каноническими (четыре Евангелия, то есть «Благие вести», 21 апостольское послание и «Откровение Иоанна Богослова») было основано на текстологическом анализе, установлении смысловой и текстуальной связанности между ними, близкого по духу и по содержанию изложения одних и тех же явлений, событий и слов Христовых. С другой стороны, апокрифы были отвергнуты как несоответствующие или очень отдаленно приближающиеся к текстам, признанным каноническими. Апокрифы изобилуют беспричинными чудесами, скорее напоминающими сказку и не имеющими поучительного смысла^[6], в то время как в канонических Евангелиях и Посланиях все действия Христа, в том числе и чудеса, глубоко осмыслены и поучительны; они сверхъестественны, а не противоестественны. Согласно исследованиям серьезных экзегетов, да и указаниям в некоторых апостольских посланиях, евангелисты были современниками Христа. По крайней мере евангелисты Матфей и Иоанн знали Христа лично (евангелист Иоанн и апостол Иоанн это, по-видимому, одно и то же лицо). Лука же сам говорит, что он пишет на основании рассказов очевидцев земного жития Христа, «исследовав все с самого начала ... так как уже многие взялись за составление повествования о совершившихся среди нас событиях»^[7].

548

Попробуем теперь сравнить эту раннюю историю христианства с соответствующим периодом в зарождении и ранней истории ислама. Казалось бы, тут много общего. Магомет родился в 570 году, а умер в 632. Как и Христос, Магомет передал своим ученикам только устную проповедь. Весь корпус устного и частично письменного наследия Пророка (то, что было записано его учениками и собрано по распоряжению первого халифа ибн-Аффана при всех вышеупомянутых недостатках письменности того времени) был собран к первой половине X столетия, то есть и тут и там речь идет о трех столетиях. Но если кодификация христианского учения совершалась соборным голосом всей Церкви, то в исламской традиции ничего подобного нет. Магомет был абсолютным диктатором и военным вождем, уложившим во множестве битв тысячи жизней. Боевой клич Магомета к бедуинским племенам Аравийского полуострова был: «Принимайте ислам, чтобы избежать смерти!». Иными словами, пишет Чамиех, «часто арабы вынуждены были принимать новую религию, не зная, что это такое ... и признавать Магомета пророком, не зная, в чем заключается его миссия. Все, что требовалось, это громко провозгласить: «Нет иного бога, кроме Аллаха, и пророка Его Магомета!» и согласиться уплатить налог в знак послушания и лояльности, чтобы считаться частью мусульманской общины (умма)»^[8]. Такова была «проповедь» мусульманства с первых его дней и до завоевания им всего Среднего и Ближнего Востока, Северной Африки, значительной части Испании и Балкан. Вряд ли стоит еще доказывать несовместимость этой «проповеди» мечом и огнем с проповедью Христа и посланиями апостолов.

14-й стих 49-й суры Корана говорит: «Сказали бедуины: "Мы уверовали!". Скажи: "Вы не уверовали", но говорите: "Мы покорились"». А Христос говорит: «Познаете истину, и истина

549

освободит вас»^[9]. Христианские богословы от апостола Павла до Григория Паламы и таких религиозных мыслителей, как Семен Франк и Николай Бердяев в XX веке, считают, что свобода во Христе – это сотворчество человека с Богом и обожение (по-гречески теозис): во Христе Бог воплотился в человека, чтобы человек обожился. Как далеко это от ислама, что в переводе значит сдача [в плен] и подчинение!

Как мы уже сказали, проповедь Магомета сопровождалась многочисленными войнами с избиением пленных. Благодаря завоеванию ряда соседних народов и взыманию с них дани исламское государство быстро богатело. Сам Магомет был весьма успешным торговцем и еще более успешным вождем и военачальником. Жил он в соответствии с исламским законом, преподаваемым им арабам: не иметь более одной жены, если не можешь их содержать, и не более четырех жен, если в состоянии их содержать; что касается наложниц, то их число не ограничивалось, и никаких обязательств по отношению к ним Коран не выставлял. У Магомета было 4 жены плюс наложницы.

Магомет (великий имам и халиф) не оставил по себе ни мужского потомства, ни завещания.

Не оставил он и правила замещения земного руководства исламом. Теоретически верховный имам или халиф устанавливается волей Божьей. Но на практике «власть в исламском мире берется силой и остается в руках того, кто сумеет ее взять и удержать»^[10]. Поэтому политические убийства были нормой в борьбе за власть, которая тут же и началась между четырьмя его свойственниками через браки с его дочерьми. Из 4 халифов, правивших государством и религией, трое были убиты в междоусобных войнах.

Магомет был неповторимым явлением в истории ислама – Пророком-правителем. Наследники его этими свойствами и правами не обладали, хотя легитимность свою черпали из прямых или косвенных родственных связей с Пророком. Как указывает Чемиех, при жизни этих халифов никто их не обожествлял, видя их подсиживания и убийства

550

друг друга. Но последующие поколения исламских правителей мифологизировали эпоху четырех халифов (правивших в общей сложности менее 30 лет) до такой степени, что примерно где-то с IX или X века этих халифов или имамов считают святыми, непогрешимыми, никогда ни в чем не ошибавшимися, а эпоху Магомета и четырех имамов/халифов (в общей сложности каких-то лет 60) – золотым веком мусульманства, хотя эти десятилетия были временем почти беспрерывных войн и резни. На идеализацию этой эпохи опираются сегодняшние фундаменталисты и исламские возрождении всех оттенков. Этот мифологизированный «золотой век» и является утопией современного фундаментализма. Остальные тоталитаристские черты исламского фундаментализма мы рассмотрим ниже.

Шиизм несколько более мистичен, чем суннизм. Есть в нем и что-то вроде священства в лице аятолл. Согласно инициатору и вождю шиитской фундаменталистской революции 1979 года в Иране аятолле Хомейни страной должен править совет аятолл (улема) в качестве верховных соглядатаев мусульманской нравственности и правильного исполнения всех требований ислама, а также верховных руководителей стратегии и политики государства. Шиизм происходит от зятя и племянника Магомета Али, убитого в междоусобной схватке с другими претендентами на этот пост. Али признается суннитами 4-м халифом, после насильственной смерти которого у суннитов развивается традиция избрания имамов исламской общиной или улемой. Но строгих правил тут не было выработано, и убийства имамов, халифов и претендентов на таковые звания оставались почти повседневным явлением. Случаются они и в наше время.

Что касается шиитов (то есть почитателей Али), то они ведут отсчет имамов от Али, считая его первым имамом после Магомета и прямым заместителем-представителем Пророка. При помощи всяких натяжек шииты отсчитывают от Али еще 11 имамов, из коих кровная связь последнего, двенадцатого, имама, Магомета аль-Гасана, весьма спорна. Отец его, бездетный аль-Гасан ибн Али Аскар, был отравлен в 873 году в возрасте 27 или 28 лет. Двенадцатый имам родился через 5 лет после смерти «своего отца». Но шииты «делают»

551

Магомета аль-Гасана пятилетним в 874 году, когда он таинственно исчезает и cтановится сокровенным имамом, который должен в сроки, известные только Богу, восстать в качестве Махди, то есть Направляемого или Ведомого (Господом Богом, конечно) мессии, который поведет народ свой и представит его на Страшном суде. Все 11 имамов были убиты прямо или косвенно халифами, то есть верховными правителями тех земель, которые теперь составляют в основном Ирак, частично Иран, а временами Сирию и даже Восточную Анатолию.^[11] Идею 12 имамов шииты берут из Книги Бытия Ветхого Завета, где Бог говорит Аврааму об Измаиле, рожденном от него служанкой, которую Сарра, жена Авраама, прогнала с ее сыном после того, как сама родила сына Исаака: «Я благословляю его [Измаила] ... двенадцать князей родится от него; и Я произведу от него великий народ» (Быт 17:20). Поскольку считается, что арабы произошли от изгнанного Измаила, 12 князей в толковании шиитов и есть 12 имамов. Легитимизация шиитами своих духовных вождей во что бы то ни стало через реальное или воображаемое кровное родство свидетельствует об отрицании классическими шиитами (имамитами) принципа выборности.

Сунниты как бо́льшие реалисты признали высшей духовной властью улему, то есть в какой-то степени выборный

552

совет духовных законников. Магомет умер, не родив сыновей. Шииты верят в существование Двенадцатого имама, сокровенного, которому предстоит восстать живым Махди, то есть мессией, или спасителем шиитов (подобно второму пришествию Христа, ожидаемому христианами). Если обожествление четырех имамов-халифов у суннитов носит не совсем официальный характер, то шииты официально признают 12 своих мистических и мифических имамов непогрешимыми и даже не имеющими греха^[12].

Противоречивость текстов и их несовместимость друг с другом дают возможность опираться на ислам и «либералам», и ортодоксам, и фундаменталистам-революционерам, и реформаторам, и традиционалистам. Просто одни создают свои движения, опираясь на тексты Корана, отрицающие насилие и подчеркивающие милосердие по отношению к иноверцам (часто со ссылками на Христа), а другие используют стихи из Корана, требующие смерти, убийства иноверцев и изменников мусульманству. В противоположность Корану проповедь Христа подчеркивает инородность Церкви государству. В Его словах «воздавайте кесарю кесарево, а Богу– Божье», равно как в Его ответе Пилату: «Царство Мое не от мира сего» заложено то, что мы сегодня называем отделением Церкви от государства, принцип, пренебрежение которым в истории христианства и особенно в монархической России привело к таким плачевным результатам в XX веке!

Как говорит исламовед Бассам Тиби, «мы все еще не знаем, какими должны быть особые черты исламской государственности. Единственно, в чем мы можем быть совершенно уверенны, это что ислам является единством религии и государства, не меньше и не больше того»^[13]. Однако четкой теории государства исламом так и не было выработано. Мусульманские государственники ломают голову над тем, как приспособить традиционный ислам к процессу модернизации,

553

захватившему весь мусульманский мир. Источники современных идей мусульманской государственности таковы: толкование отдельных сур и стихов Корана, записи изречений Магомета и отрывочные данные о том, как управляли мусульманской общиной непосредственные преемники Магомета. Проблема толкования Корана состоит в отсутствие общепризнанных авторитетов в этой области, в несогласии одних с толкованиями других. Сам Пророк был источником ряда законов и правил; Коран «рекомендует Магомету» пользоваться советом (улемы) в управлении, а его подданным – слушаться его. Что касается шариата (дословно: «прямой путь»), то хотя согласно исламу, он является откровением Бога Магомету, в действительности известны 4 источника шариата:

1. несколько стихов Корана, в которых речь идет о законах;

2. законодательные изречения, собранные в Сунне;

3. предания о жизни и поведении Магомета;

4. использование аналогии, то есть расширения какого-нибудь закона в случае отсутствия такового, непосредственно относящегося к данному делу.

Шариат – это не просто свод законов в европейском смысле этого слова. В нем есть правила относительно молитвы, семейной жизни, воспитания детей, отношения к старшим. Мусульманское государство должно следить за исполнением гражданами всех требований шариата^[14]. Пакистан «решил» проблему мусульманской государственности следующим заявлением его улемы в 1954 году:

«Исламское государство основывается на власти Аллаха. Поэтому оно не может быть демократическим: демократическое государство ... опирается на волю и суверенитет его граждан. Шариат является законченным уставом

554

общественного и индивидуального поведения. Он обеспечивает все конституционные и законные структуры, общественные и нравственные нормы ... Бог не упустил никаких граней жизни людей в созданной Им системе мира. ... Следуя процедурам, усовершенствованным имамами, современное мусульманское государство занимается разысканием, а не созданием законов. Шариат, являясь священным законом, охватывает все аспекты жизни, а фик (юриспруденция) – его уточнением... Исламское государство обладает всем необходимым для разрешения всех сложностей современной жизни».

Однако, как комментирует Ахмед, права законоотправления признаются только за мусульманской улемои. Причем все исламские законы, принятые предыдущими поколениями, не могут быть изменены последующими поколениями, ибо согласно правоверным мусульманам все законы основаны на Откровении, «которое всегда верно и изменениям не подлежит»^[15]. Из всего вышесказанного читателю должно быть понятно, что ислам – это не только и не столько религия, сколько всесторонний закон – закон, до мелочей регулирующий все стороны духовной, гражданской и личной жизни человека, включая и интимную его область.

Около X века исламское право постиг застой: законники пришли к заключению, что существующие законы и правила отвечают на все вопросы и рассуждать больше не о чем. На смену ижтихада, то есть независимых рассуждений, пришел таклид, то есть «безусловное принятие мнений предшественников»^[16]. И такое положение в области шариата остается по сей день.

Ислам, как всякая религия, раскололся на множество течений, но подавляющее большинство мусульман мира – сунниты (правда, и внутри суннизма есть внутренние течения). Менее 10% составляют шииты, составляющие абсолютное большинство жителей лишь Ирана, Ирака и Азербайджана. В суннитском исламе в отличие от христианства нет таинств и нет рукоположенного священства. Фактически каждый

555

мусульманин имеет право облечься в соответствующие одежды, объявить себя муллой и возглавить молитвы в мечети. Мулла и прочие «чины» мусульманства – это духовные учителя. А высшими авторитетами в исламе являются мусульманские законники. Вероятно, именно из-за отсутствия высшего духовенства, за которым признавалось бы право возглавителей и толкователей Закона, в мусульманстве нет авторитетной экзегетики, и священные тексты Корана при всей сомнительной их подлинности остаются в первозданном виде и в той непоследовательности и противоречивости, о которых говорилось выше.

Ислам в историческом разрезе

Исламовед Юсеф Чуэйри делит историю ислама на несколько эпох. Первая эпоха начинается деятельностью Магомета и завершается покорением Константинополя в 1453 году. Уже примерно через 1,5-2 столетия после Магомета ислам сталкивается с византийской культурой, греко-римским миром Ближнего Востока и Северной Африки. Занимаясь активным исламским прозелитизмом, арабы вынуждены были познакомиться с греческой философией, воспринять ее понятия, логику и начали оперировать ими в борьбе за обращение завоевываемых народов в ислам. В эту эпоху исламская государственность вобрала в себя персидские административные нормы и турецкую военную структуру. Военизированию исламской государственности способствовали и крестовые походы XI—XIII столетий. Реакцией на эту военщину, на власть насилия было появление мистических суфитских орденов^[17].

В эту эпоху ислам стал мировой религией, охватив собою колоссальную территорию от Балкан до Индонезии и от Северной Африки до Среднего Поволжья, Средней Азии, Сибири и Западного Китая. Наступлению ислама на Европу пришел конец после поражения войск Оттоманской империи у

556

стен Вены в 1683 году. Не имея сколько-нибудь прочной экономической и микрополитической инфраструктуры, держась только на своей военщине и вооруженном захватничестве (наследие традиции племенных набегов для наживы), после венской неудачи Оттоманская империя вступила в эпоху застоя и упадка, продержавшиеся вплоть до ее распада в итоге Первой мировой войны. Этот процесс так затянулся только благодаря соперничеству европейских держав, искусственно поддерживавших ее, чтобы не допустить усиления какой-либо из европейских держав за счет ее распада.

Все три мусульманские империи – Оттоманская, Индийская (где у власти были мусульмане) и Персидская – вступили в XVIII век в состоянии прогрессирующей технической, научной, культурной отсталости по сравнению с динамически развивающейся Европой. Это сознают наиболее выдающиеся представители исламских империй, и империи поворачиваются лицом к Европе. Это движение известно как Возрожденчество. Наиболее известным деятелем той эпохи был Мухаммед ибн Абд аль-Ваххаб (1703-1792), от которого и происходит ваххабизм. Но сегодняшний ваххабизм имеет мало общего со своим прототипом. Дело в том, что, хотя мусульманство зародилось на Аравийском полуострове, там оно так и осталось на весьма примитивном уровне. В то время как Оттоманская империя и Персия (которая к тому же обладала собственной древней культурой) впитали элементы греко-римской культуры, а мусульманство в Индии обогатилось индийской философией, в Аравии «процветала» смесь мусульманства с язычеством. И вот выходец из Аравии аль-Ваххаб занялся возрождением ортодоксального мусульманства. Ваххабизм объединил под своими знаменами несколько местных племен и их вождей. В это же время происходят аналогичные процессы в Индии, где представители ортодоксального ислама борются за очищение его от индуистских и буддистских влияний. В Северной Африке и даже далекой Суматре идет очищение ислама от местных языческих наносов. Контактам между мусульманскими деятелями столь отдаленных друг от друга стран способствуют европейская торговля, проникновение англичан в Индию, увеличившие возможности передвижения и переписки.