Текст книги "Тоталитаризм и вероисповедания"

Автор книги: Дмитрий Поспеловский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 42 страниц)

К середине 1968 года хаос достиг размеров Гражданской войны. Под давлением Чжоу Эньлая Мао пришлось распустить

494

отряды красногвардейцев и приказать армии восстановить порядок в стране. По признанию самого Чжоу Эньлая, за годы «Культурной революции» погибло несколько сотен тысяч военнослужащих, вероятно в стычках с красногвардейцами, которые, кстати, были вооружены.

На этом «культурная», а вернее антикультурная, революция не закончилась. Мао распустил отряды красногвардейцев, и они рассеялись по стране, всюду провоцируя конфликты и часто становясь жертвами тех, кого они еще вчера преследовали. В среде красногвардейцев нарастала междоусобная борьба, которая затем превратилась во внутрипартийную борьбу за наследство маразматика Мао, который, очевидно, уже этого не понимая, фактически потерял реальную власть в стране в то самое время, когда на IX съезде КПК в апреле 1969 года был превращен в богоподобного идола с миллиардной распечаткой «Маленькой красной книжки» его изречений – «библии» маоистского Китая. В деревнях возникли «комнаты лояльности», посвященные мыслям Мао, где собирались семьи два раза в сутки – утром и вечером – отдавать знаки почтения Мао. Перед едой за столом читались изречения Мао из «Красной книжечки». Небо стало символом Мао, он отождествлялся с космическими силами по образу и подобию китайских императоров, которые назывались «Сынами Солнца». По всей стране строились «Залы революции», увековечивавшие его революционные подвиги. Фасады этих строений были направлены на восток – в сторону восходящего солнца, а в официальной печати они назывались «священными храмами»^[22].

Мао считал, что его «Культурная революция» окончена. Он понятия не имел о масштабах разрушений, нанесенных ею всему Китаю. Одним из отрицательных последствий ее было то, что к власти пришли недавние участники «Культурной революции», левые радикалы, что задержит нормализацию страны на многие годы.

Здоровым началом, сдерживающим крайние эксцессы Мао, был Чжоу Эньлай. Под него подкапывалась так называемая Банда четырех во главе с женой Мао, которая пыталась

495

возобновить «Культурную революцию» и избавиться от умеренно-прагматического крыла в партии, которое возглавлялось Дэн Сяопином. Позже, после смерти Мао и ликвидации «Банды четырех», он возглавит экономические реформы, допустит ограниченное восстановление рынка и частной собственности на землю. Но это все в будущем, а в 1975 году Мао развязал кампанию против Дэн Сяопина, обвиняя его в буржуазной правизне. Запахло возрождением «Культурной революции», хотя после всех передряг радикальное крыло весьма ослабело, и настроения в стране были в пользу «правых». В 1976 году умерли сначала Чжоу Эньлай, а через несколько месяцев – и Мао. Смерть Чжоу Эньлая, как это ни странно, возможно, предотвратила восстановление власти радикалов, ибо его похороны умеренные и правые элементы превратили в массовую демонстрацию против радикалов. Миллионы «паломников» стекались к площади Тяньянь-мынь, возлагая венки в память Чжоу Эньлая, читая стихи против «Банды четырех». Власти испугались и в очередной раз использовали армию и оружие. Много демонстрантов было убито и ранено, но еще больше арестовано. Однако, хотя незадолго до своей смерти Мао назначил председателем ЦК КПК и премьер-министром своего человека, Хуа Гуо-фена, власти, очевидно, решили, что против рожна не пойдешь, и заняли некую среднюю позицию с возвращением к власти Дэн Сяопина. «Банда четырех» попыталась захватить власть, но это ей не удалось: возглавлявшая их вдова Мао не пользовалось ни авторитетом, ни властью в партии; без Мао она оказалась бессильной, а остальные члены «Банды» опирались на нее. Страна наконец успокоилась. В 1977 году к власти вернулся Дэн Сяопин. В ряде публичных выступлений он признал полное расстройство народного хозяйства, железных дорог, средств информации. Никто точно не знал, какова на самом деле ситуация в стране, поскольку Мао ликвидировал центральное статистическое управление, все отчеты и цифры брались «с потолка». В 1980 году были в основном посмертно реабилитированы все жертвы маоистского террора, из среды коммунистов, конечно. О простых смертных и речи не было, за исключением некоторых, наиболее видных, интеллигентов. Только к 1981 году Дэн Сяопин и его

496

окружение почувствовали достаточную прочность своего положения, чтобы открыто признать, что причиной развала всего в Китае был бессмысленный террор, продолжавшийся 20 лет, с 1957 по 1976 год, убивший инициативу и помешавший развитию страны. Обожествление Мао было официально отменено в 1981 году, но такого развенчания культа Мао, как культа Сталина в СССР, не произошло до сих пор. Трудность заключается в том, что Мао, приведя коммунистов к власти и «процарствовав» 27 лет, олицетворяет собою китайских Ленина и Сталина. Поэтому полное осуждение Мао было бы равносильно признанию коммунистического режима как такового преступным. Ясно, что пилить сук, на котором сидят, коммунисты не станут.

Так что вся постмаоистская эпоха Китая состоит из противоречий. В экономическом плане достигнуто за последние 25 лет достаточно много, уровень жизни значительно поднялся, хотя сохранение неограниченной в политическом плане тоталитарной власти неизбежно ведет к коррупции, которую расстрелами не решить. Политическая жизнь страны, как пишет китайский историк Пей, идет волнообразно: то усиливается «либеральное» крыло партии, и тогда допускаются открытая критика власти, газеты с требованием реформ и пр. Затем власть, испугавшись «чрезмерно радикальных» настроений общественности, закрывает либеральные издания, арестовывает или высылает за границу оппозиционеров. К власти приходит левое крыло партии, которое начинает зажим. Через некоторое время снова отбой и в обратную сторону... Пей насчитал 5 таких волн между 1978 и 1993 годами, из коих самой жуткой была волна 1989 года с расстрелом тысяч студентов на площади Тяньяньмынь, требовавших демократизации страны^[23]. В общей сложности, по приблизительным подсчетам Французской академии, в Китае за 50 лет (с 1949 по 1989) было убито или погибло от голода более 50 миллионов человек, не считая жертв внешних войн (например, с Кореей).

Обстановка в сегодняшнем Китае напоминает годы НЭПа в СССР. И если вспомнить, что НЭП был промежуточным

497

явлением, из которого было только два пути – к подлинно свободной рыночной системе и по крайней мере личной, если не политической, свободе, или к полному тоталитаризму, – то из этого можно сделать вывод, что на таком же распутье стоит сегодня Китай. С той только очень важной разницей, что построение коммунистической утопии было официальной целью партии и правительства в СССР той эпохи, в то время как сегодняшний Китай от утопических идей, по-видимому, отказался. А без утопической цели не может быть и настоящего тоталитаризма. Это дает основания надеяться, что сталинский путь Китай уже не изберет, хотя авторитарный режим, и притом весьма жестокий, может продолжаться еще годы и годы.

Аннотированная библиография

Beiiner, Erica Really Existing Nationalisms. A Post-Communist View/mm Marx and Engels. Oxford, Clarendon Press, 1995. Попытка проанализировать национализм и национальные движения с точки зрения Маркса и Энгельса, которые, как известно, уделяли этим вопросам мало внимания, считая национализм изобретением буржуазии, чуждым пролетариату.

Bertsch, Gary & Ganschow, Thomas, eds. Comparative Communism: the Soviet, Chinese, and Yugoslav Models. San Francisco, W.H. Freeman & Co, 1976. Сборник состоит из сравнительных анализов коммунистических систем СССР, Китая, и Югославии, теоретических и практических различий между ними и истории их взаимоотношении.

Butterfield, Fox Chin/Alive in the Bitter Sea. Toronto, Bantam Books, 1983. Записки и картинки из жизни Китая 1980—1982 годов в изложении первого пекинского корреспондента «Нью-Йорк Тайме». Книга написана живо, с большой симпатией к китайцам, но не к режиму.

Ch'en, Jerome Мао. Englewood Cliffs, N.J., Prentice-Hall, 1969. Ha 45 страницах предисловия излагается прокоммунистическим пиететом биография Мао, затем на 110 страницах даются отрывки из его выступлений. Книга написана в разгар увлечения на Западе, и особенно в Америке, коммунистическим Китаем и его вождем.

498

Floyd, David Мао against Khrushchev: a Short History of the Sino-Soviet Conflict. London, Pall Mall Press, 1964. Автор – один из самых авторитетных английских журналистов и переводчиков русской литературы своего времени, анализирует советско-китайский конфликт в период правления Хрущева и историю взаимоотношений обеих стран, особенно с 1949 года. Авторский очерк состоит из 208 страниц, за которым следует 240 страниц документов. Несмотря на свою «допотопность» книга и сегодня сохраняет ценность как источник аналитической информации по самому крупному идеологическому и национально-политическому расколу в коммунистическом мире, несомненно, способствовавшему развалу коммунистического мира.

Griffith, William. The Sino-Soviet Rift. Cambridge, Mass., M.I.T. Press, 1964. Книга посвящена той же теме, что и книга Флойда, но состоит исключительно из документов, относящихся к конфликту, и пояснительных комментариев автора. Поскольку документов, доступных исследователю, сегодня несравнимо больше, чем в 1960-е годы, эта книга более устарела, чем книга Флойда.

Hoyt, Edwin Р. The Rise of the Chinese Republic. From the Last Emperor to Den Xiaoping. N. Y., McGraw– Hill, 1989. Превосходное изложение истории Китая XX века. Убедительно проанализированы политика Коминтерна, появление и развитие коммунизма в Китае, идеалы и горькая реальность Гоминьдана, утопический идеализм раннего Мао и кровавые реалии последних его лет, разложение Гоминьдана, тоталитаризм Мао и т.д.

Мао Цзэдун «Избранные произведения». 3 т. М., 1952-1953. Сборник выступлений и писаний Мао, подобранных в соответствии с генеральной линией позднего сталинизма. «Для любителей» и лиц, изучающих психологию диктаторов.

Luk, Michael The Origins of Chinese Bolshevism. An Ideology: in the Making, 1920-1927. Oxford University Press, 1990. Изложение и анализ зарождения и первых шагов китайского коммунистического движения. Рассматривается степень влияния советского большевизма, источники и основы своеобразия китайского коммунизма.

Meisner, Maurice Marxism, Maoism and Utopianism. Eight Essays. The University of Wisconsin Press, 1982. Блестящий политико-философский

499

анализ марксизма, особенно в его китайском варианте. Изложение маоистского варианта, близкого некоторым русским народническим учениям (Лаврова, например), с упором Мао на утопические моменты в марксизме-ленинизме и на волюнтаризм, вместо марксовых «законов истории».

Pantsov, Alexander The Bolsheviks and the Chinese Revolution, 1919-1927. Richmond, Surrey, Curzon Press, 2000. Можно сказать, самая современная история зарождения китайского коммунизма и роли русского большевизма в его появлении и развитии. Эпоха та же, что у Лука, но русский историк Панцов дает богатейший архивный материал о роли Ленина, Сталина, Коминтерна и позиций правой и левой оппозиции в отношении китайского коммунизма, руководства его тактикой и стратегией.

Minxin Pei From Reform to Revolution. The Demise of Communism in China and the Soviet Union. Cambridge, Mas., Harvard University Press, 1994. Профессор Пей – специалист не только по Китаю, но и по СССР, владеет русским языком. В этой книге он сопоставляет развал коммунизма в СССР, начиная с горбачевской «перестройки», с аналогичными, как он считает, процессами распада коммунизма в Китае после смерти Мао и перерождением коммунистического тоталитаризма в авторитаризм, весьма жестокий, тираничный, но отличающийся от тоталитаризма тем, что не ставит себе больше утопических целей, допускает частную инициативу в хозяйственной жизнедеятельности стран.

Purcell, Victor The Boxer Uprising: a Background Study. Cambridge University Press, 1963. История «Боксерского движения» и восстания в свете китайской истории и традиционной «идеологии» в сопоставлении с империалистическим внедрением европейцев и японцев. Восстание рассматривается в основном как реакция на это, вызвавшая к жизни китайский национализм. Книга написана с большой симпатией к Китаю.

Schwartz, Benjamin I. Chinese Communism and the Rise of Mao. Harvard University Press, 1961. Известный американский специалист по Китаю в этой книге исследует историю китайского коммунизма в контексте теории марксизма-ленинизма и роли СССР в китайском варианте этой идеологии, которую он называет «наукой магизма, чьи самоизбранные „первосвященники“ в Кремле занимаются планированием всеобъемлющей

500

глобальной стратегии, якобы, с точностью, не допускающей ничего, не предвиденного ими».

Shih, Vincent Y. The Taiping Ideology: Its Sources, Interpretations, and Influences. Seattle, University of Washington Press. 1967. Изложение идеологии (скорее религии) Тайпинского движения, его предыстории и влияния на дальнейший ход китайской истории и идеологических течений. Наш очерк о тайпинах главным образом основан на этом труде.

Shum Kui-kwong The Chinese Communists’ Road to Power: the Anti-Japanese National United Front, 1935-1945. Oxford University Press. 1988. Документально обоснованное исследование истории партизанской эпохи становления китайского коммунизма и создания единого антияпонского фронта с гоминьдановцами, с разоблачением лжи о том, что инициаторами борьбы против Японии были коммунисты.

Unger, Jonathan, ed. Chinese Nationalism. Armonk. N. Y., M. E. Sharpe. 1996. Сборник научных статей разных авторов, посвященных вопросу, что такое китайский национализм и «откуда он быть пошел»? Мнения различны, равно как и уровень материалов. Авторы в основном склоняются к выводу, что в Китае есть национализм, но нет единой нации в общепринятом понимании этого термина. По официальной китайской терминологии страна состоит из 5 «рас». Что это такое, пусть разберется читатель.

Yan Sun The Chinese Reassessment of Socialism, 1976-1992. Princeton University Press. 1995. Политико-философский анализ китайского марксизма, его применения и приспособления к китайским реалиям и переоценки в постмаоистский период.

Примечания к Главе 24

1

Shih, Vincent The Taiping ideology, p. 43.

2

Иными словами роман «Мы» Замятина не был только фантазией-провидением автора, а имел конкретный исторический прецедент в виде Тайпинского движения.

3

«Боксерами» их называли потому, что в программу этих заговорщицких клубов входило обучение разным способам рукопашной борьбы. Движение это было не ново. Впервые оно упоминается в 1727 году, когда императорский рескрипт обвинял их, что под видом тренировок в своей культовой борьбе, они будоражат толпы «глупого народа». Рескрипт приказывал местным властям запретить их культовую борьбу. С тех пор «боксеры» периодически появляются в китайской истории, см.: Purcell, Victor The Boxer Uprising.

4

Purcell, Victor The Boxer Uprising. P. 271.

5

Фактически игнорируя установку VI конгресса Коминтерна за 4 года до ее отмены VII и последним конгрессом в 1935 году, принявшим снова политику народных фронтов коммунистов с «прогрессивными» партиями.

6

Kui-kwong. Shuin The Chinese Communists' Road to Power, p. 3-5.

7

Цит. по: Kui-kwong, Shum The Chinese Communists' Road to Power... P. 113.

8

Hoyt. Edwin. The Rise of the Chinese Republic, p. 165-166.

9

Hoyt, Edwin The Rise of the Chinese Republic, p. 178.

10

Цит. по: Meisner, Maurice «Ironies of History» H Marxism. Maoism and Utopianism, c. 76.

11

Даже в России, как мы знаем, к большевикам примкнули в основном люмпены и чернорабочие, а не самые передовые и образованные рабочие, как должно было быть по Марксу.

12

Именно в связи с этим Столыпин говорил, что пока крестьянин не станет абсолютным собственником своей земли, он не будет уважать чужую собственность. По этой же причине Ленин так опасался успеха столыпинских реформ.

13

Townsend, James «Chinese Nationalism» // Chinese Nationalism. Unger, Jonathan, ed. P. 2-3.

14

Единственной альтернативой, логически вытекающей из «чистого» марксизма, была бы отставка.

15

Цитаты из работ Мао Цзэдуна 1939 года. См.: Meisner, Maurice Marxism, Maoism and Utopianism, p. 65-66.

16

Hoyt, Edwin Р. Указ, ист., с. 247-249.

17

Как пишет Хойт, судьбы богатых крестьян, а в отдельных случаях, и помещиков, зависели от отношения к ним местных крестьян. Там, где пропагандистам не удавалось настроить крестьян против местных богатеев, они оставались на месте и на этом этапе даже сохраняли за собой землю, хотя не могли участвовать в сельском самоуправлении.

18

Хойт Указ, соч., с. 280.

19

Возможно, что окруженный придворными блюдолизами, которые говорили ему то, что ему хотелось слышать, Мао даже и не знал печальных результатов своего «изобретения» кустарного литья стали.

20

Об этом писали и бесчеловечный фанатик революции, один из идеологов народовольцев Ткачев (предшественник и «вдохновитель» Ленина), и известный испанский политический философ Ортега-и-Гассет в своем «Восстании масс».

21

Хойт. Эдвин Указ. соч., с. 167.

22

Хойт, Эдвин Указ, соч., с. 168-169.

23

Minxin Pei, From Reform to Revolution, p. 172—177.

Глава 25. Кубинский национал-коммунизм

«Есть ли у народа время для выборов? Нет». Фидель Кастро. 1 мая 1959 года

501

Куба своим географическим положением между Соединенными Штатами Америки, Мексикой и северным побережьем Южной Америки, обладающая почвами и климатом, крайне выгодными для разведения таких культур, как сахарный тростник, табак (особенно для сигар) и тропические фрукты, со времени своего открытия Колумбом была слишком заманчивым куском и для европейских держав, и, позднее, для США, чтобы так запросто отпустить ее в самостоятельное плавание. Поэтому Куба начала отвоевывать независимость позже большинства латиноамериканских государств.

Что касается национального состава острова, то в отличие от большинства латиноамериканских стран на нем не осталось ни одного чистокровного индейца. Они полностью вымерли от непосильного труда на заведенных европейцами плантациях, а также из-за отсутствия иммунитета против европейских заболеваний – умирали сотнями тысяч от европейской простуды, гриппа. Правда, поскольку среди испанских колонизаторов почти не было женщин, смешанные браки испанцев с женщинами индейских племен были широко распространены, и отпрыски таких союзов официально считались белыми испанцами. По мере вымирания индейцев на Кубу завозились африканские рабы. И на сегодняшний день негры и мулаты составляют более 40% населения.

Последовательная борьба за независимость начинается с Гражданской войны против испанского господства в 1868 году, продолжается 10 лет и отличается особой жестокостью с

502

обеих сторон – вроде Гражданской войны карлистов в Испании, – унеся более четверти миллиона жизней. Закончилась она поражением кубинцев. Вторая волна борьбы за независимость продолжалась три года, с 1895 по 1898, и окончилась интервенцией Соединенных Штатов Америки в тот момент, когда кубинцы уже фактически одержали победу. Американское участие в войне продолжалось меньше месяца. Но по праву «победителей» американцы оказались не союзниками, а новыми оккупантами, чем настроили против себя кубинцев, считавших, что американцы украли у них победу. Только в 1902 году кубинцам удалось добиться относительной независимости, объявить себя республикой. Однако по конституции, которую навязали американцы, США сохранили за собой право вмешиваться в дела Кубы. Куба обязывалась не брать кредитов от иностранных государств при отсутствии возможности расплатиться, не предоставлять иностранным государствам баз на своей территории и не допускать политической зависимости республики от каких-либо иностранных держав, за исключением США, которые могли строить свои военные базы на кубинской территории по мере надобности. Пережиток этого соглашения 1903 года на сегодняшний день – американская военно-морская база Гуантанамо на Восточной Кубе. В течение последующих 30 лет США трижды высаживали свои экспедиционные корпуса, на какое-то время фактически оккупируя остров. Все это способствовало развитию резких антиамериканских настроений и подчеркнутого кубинского национализма, которым пропитаны все кубинские восстания и партии. После нескольких переворотов в 1940 году была принята новая и вполне демократическая конституция, утверждавшая полный суверенитет Кубы. Националистическим духом была пропитана Партия кубинского народа, так называемые Ортодоксы, созданная и возглавлявшаяся профессором-юристом Эдуардом Чибасом. Это была партия демократическая, признававшая приоритет конституции 1940 года и требовавшая социальной справедливости, более справедливого перераспределения доходов^[1].

503

Еженедельные радиопередачи Чибаса с разоблачениями коррупции в правительстве и призывами к социальным реформам пользовались большой популярностью и авторитетом в обществе. И вот, поскольку вину одного из государственных руководителей, которого он обвинял в своих передачах, Чибас доказать не смог, свою последнюю передачу в августе 1951 года он, признав свою вину, окончил выстрелом себе в живот. С его смертью создался некий политико-нравственный вакуум – и коррумпированная власть, и авторитет ее покойного разоблачителя, были поколеблены. В таких условиях нередко происходят государственные перевороты. В 1952 году в результате очередного военного переворота к власти пришел Батиста и установил военную диктатуру.

Переворот Кастро и ранний период его власти

Сегодня звучит злой иронией то, что Чибас высоко ценил юридические способности своего ученика Кастро и предсказывал ему большое будущее в области права. На самом деле с момента своего прихода к власти Кастро проявил полное пренебрежение конституцией, законами и самыми элементарными понятиями демократии. Партия Чибаса досталась Фиделю Кастро как бы по наследству. После неудачной попытки свержения диктатуры Батисты 26 июля 1953 года и выхода из тюрьмы по амнистии в 1955 году Кастро возглавляет то, что осталось от партии своего покойного профессора, и переименовывает ее в Движение 26 июля. Готовясь к захвату власти, Кастро с отрядом примерно в 800 человек партизанил в горах восточной Кубы, нападая на городские базы правительства, привлекая, таким образом, на свою сторону городскую интеллигенцию и деморализуя армию. Реакция власти выразилась в чрезмерных жестокостях, например, в отправке 2 тысяч сельских семей с Восточной Кубы в концлагеря. Возмущенное таким поведением Батисты американское правительство прекратило поставки ему оружия и публично осудило его диктатуру. Это подорвало волю к власти и так изолированного от народа деспота. Тем временем Кастро отправился на переговоры с антибатистовскими эмигрантами во Флориду и получил от них кадровую, политическую

504

и финансовую поддержку. 31 декабря 1958 года Батиста отрекся от власти и бежал из страны, а 1 января 1959 в Гавану вступали партизаны Кастро – к этому времени их было около 1,5 тысяч.

Позднее Кастро и особенно Че Гевара создали миф о крестьянской революции на Кубе. Но это опровергают и вышеприведенные цифры о численности партизанского отряда Кастро, и тот факт, что крестьяне-бедняки составляли менее 5% населения острова. Свержение Батисты было результатом пассивного и активного сопротивления режиму главным образом интеллигенции и студенчества и внутренней деморализации изолированной от общества верхушки власти. Надо, однако, отдать справедливость режиму Батисты: экономическая его политика была весьма разумной. Как пишет американский историк О'Коннор, доходы на душу населения в 1950-е годы на Кубе были одними из самых высоких в Латинской Америке. На душу населения на Кубе приходилось автомобилей, предметов длительного пользования и телевизоров больше, чем в любой другой латиноамериканской стране, в сельском хозяйстве подавляющее большинство составляли вполне обеспеченные мелкие земледельцы-арендаторы, безземельных крестьян-батраков было менее 5% населения. Пропорция трудящихся, состоявших в профсоюзах, была одной из самых высоких в мире, а заработная плата рабочих и чиновников приближалась к аналогичным ставкам в Западной Европе и Канаде. Батиста пытался, и не без успеха, диверсифицировать экономику страны, превратить ее из монокультурной в поликультурную. Да, на Кубе были значительные контрасты между благополучными жителями и бедняками. На уровне прожиточного минимума и ниже его находились безземельные батраки и часть неквалифицированных сезонных рабочих. Но ни те, ни другие в движении Сопротивления не участвовали. Пролетарские битвы и радикализм были в далеком прошлом, а подогревавшая их компартия к 1950-м годам была расколота, обессилена и даже поддерживала Батисту^[2], а, когда запахло кровью в связи с партизанскими действиями отрядов Кастро, глава компартии Блае Рока на всякий случай

505

устроил себе поездку к Мао, который ему явно импонировал своим недовольством хрущевской десталинизацией.

Кубинская компартия под названием Народно-социалистической партии, была «реформирована» эмиссарами из Москвы в 1934-1935 годах в духе народных фронтов и культа Сталина. Праотцем кубинского марксизма считается философ-революционер Хосе Марти, погибший в бою за независимость в 1895 году. Хотя после этого все кубинские революционеры и радикалы пользовались именем Марти, на практике ни его писаний, ни трудов основоположников марксизма Кастро и его сподвижники не читали. А коммунистическая партия Кубы была образом и подобием сталинской компартии той эпохи, но отличалась от нее еще более низким уровнем культуры и образования. Так что никакими «теоретическими разработками» идей Марти, а тем более Маркса—Энгельса—Ленина ни компартия Кубы, ни примкнувший позднее к марксизму Кастро не отличались. Если рассмотренные нами главы, посвященные России, Китаю и Югославии, показывают, что революции или перевороты совершались в этих странах во имя коммунизма и коммунистическими партиями, то на Кубе революция, приведшая Кастро к власти, была коалиционным движением различных партий демократического и социал-демократического направлений, отказывавшихся иметь дело с коммунистами. Более того, коммунисты выступали с критикой повстанцев, утверждая, что это очередной путч, а не революция. Только придя к власти в 1959 году во главе этой многопартийной, но крайне миниатюрной коалиции – всего в партизанском отряде Кастро было около 400 бойцов, а в момент свержения ими Батисты – не более 1,5 тысячи – и обещая стране демократию, свободу и демократические всеобщие выборы, Кастро поворачивается против вчерашних союзников, начинает называть свою революцию социалистической. К 1960 году в коалиции и среди демократически настроенных офицеров растет недовольство усугубляющимся авторитаризмом Кастро и его сближением с коммунистами. Самой видной личностью среди военных критиков был Хубер Матос, один из самых популярных военных командиров, герой партизанской борьбы в горах, соратник Фиделя и конкурент

506

младшего брата Фиделя – Рауля Кастро, военного министра Кубы. Кастро в 1960 году подвергает его и большую группу офицеров показательному суду по обвинению в измене революции. Все приговариваются к длительным срокам заключения, Матос – к 20 годам. А в своей знаменитой речи 1 декабря 1961 года Кастро объявляет себя коммунистом, заявляет, что в душе был таковым еще во время первого своего восстания против Батисты в 1953 году. Это все его бывшие революционные товарищи решительно отрицают. Это заявление стоит сравнить с его же словами, сказанными в мае 1959 года: «Не понимаю, откуда берется клевета на нашу революцию, что будто это коммунистический переворот, будто она пронизана коммунизмом. Кому может прийти в голову мысль, что мы лелеем какие-то темные намерения? Разве может кто-либо обвинить нас в том, что мы когда-либо скрывали что-либо от народа»^[3]. Когда же Кастро лукавил: в 1959 году или в 1961, когда заявил, что был в душе марксистом-ленинцем с 1953 года? При этом он сам заявлял, что читать у него не было времени и что он вообще не интеллектуал, а деятель, активист. Так что скорее всего его познания в марксизме-ленинизме ограничиваются единственной утопической работой Ленина – «Государство и революция», на которую он часто ссылается, называя ее гениальной, хотя сам Ленин, придя к власти, быстренько «забыл» это единственное свое утопическое произведение. Ленин был реалистом. Кастро – утопист, мечтатель. А таковые весьма опасны, когда в их руках власть. И вот после неприятностей с Матосом и прочими в 1960 году Кастро начинает кровавые чистки. В 1961 году не менее 2 тысяч человек было расстреляно и около 20 тысяч отправлено в концлагеря на длительные сроки. Это в основном интеллигенция и часто бывшие близкие сотрудники Кастро, члены запрещенных партий, бывшие участники антибатистовской коалиции. В эти же 1960-е годы сотни тысяч кубинцев официально эмигрируют или бегут в соседнюю Флориду.

Но факт остается фактом: в отличие от подавляющего большинства прочих коммунистических стран и движений,

507

в случае Кастро коммунизм как удобная идея и идеология был подхвачен им как бы в пути, как выгодная идеологическая ниша, к тому же обладающая готовым к его услугам аппаратом. Революцию свою он совершал под флагом национализма, и принятый им коммунизм он окрасил в националистические цвета. Но, объединив в 1961 году свое М-26 с компартией, называвшейся Народно-революционной партией, Кастро подмял эту партию под себя. Все руководство партии было подобрано лично Фиделем, и все они, за редкими исключениями, были из состава партизанских товарищей Кастро – националистов, членов «М-26», а не из старых коммунистических кадров. Разогнав все партии и нормальные государственные учреждения, власть Кастро зависла как бы в вакууме. Он понял, что ему нужна ручная партия и идеология, предоставляющая удобные аргументы, оправдывающая его диктаторское правление обещаниями коммунистического «светлого будущего», утопии. Интересно, что кубинская компартия оказалась гораздо консервативнее Кастро. Вспомним ее опасливо отрицательное отношение к партизанским действиям Кастро против Батисты. А в сентябре 1960 года глава компартии Рока в форме письма к рабочим, якобы задавшим ему вопрос, является ли Китай социалистической страной, отвечает, что в политическом отношении это страна социалистическая, но в области экономики там сохраняется смешанное хозяйство с государственными и частными предприятиями. Кубинский политолог-эмигрант Суарес считает, что письмо было адресовано Кастро, которого глава кубинских коммунистов пытался удержать от поспешной коллективизации и ликвидации частного сектора народного хозяйства. Это не помогло. Кастро был радикальнее коммунистов. Как пишет американский специалист по Латинской Америке Тони Смит, если Ленин считал, что «без революционной теории нет революционного движения,... то кубинские революционеры стали марксистами-ленинцами посредством своих действий»^[4]. Встав под знамя национал-коммунизма, Кастро пытался превратить его в некий пан-латиноамериканский наднациональный коммунизм с собой в