Текст книги "Родиться в Вифлееме [СИ]"

Автор книги: Дмитрий Виконтов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 34 страниц)

Ричард прошелся по диапазонам – все впустую. Для очистки совести, он переключился на гиперсвязь. Тупо моргнул:

– Тигр, что с гиперсвязью?

Джеймс, которого вопрос напарника оторвал от безуспешных попыток соотнести показания гравидетектора с известными ему типами космолетов, включил свой передатчик.

– Ничего себе…

– Что такое? – резко спросил Бабай. – Что со связью?

– Нет связи. Нет сигнала ретранслятора, нет маяка первой и второй «Альфы», нет маяка Центральной. Как ножом отрезало.

Волчонок про себя согласился с оценкой напарника, попутно удивляясь, почему Бабай со Звездой не проверят свои передатчики. Потом вспомнил, что устройства гиперсвязи устанавливались только на патрульные космолеты – и на тяжелые перехватчики. Истребителям и бомбардировщикам гиперсвязь, как правило, не требовалась.

Экран мигнул. Глядя на изображение летящего навстречу космолета, Ричард не удержался от восторженного возгласа.

– Что там, Волчонок?

– Тигр, кажется, нам еще один «сурпрыз» приготовили. Веришь, наши где-то тэш’шский космолет раскопали!

Озадаченное молчание.

– Волчонок, ты чего? Какой еще тэш’шский космолет?

– Самый натуральный, как нам неделю назад показывали. Помнишь, октаэдр, будто из прозрачных плоскостей составлен. Но не сплошной. А в центре кабин… – восторженное описание перебил дрожащий от напряжения и тревоги голос Жанны.

– Бабай, разве для тренировок Сунк’х начали…

Голос Бабая – скрежет камней, падающий до тихого, почти неразличимого шепота:

– Не начали! Волчонок! Прочь оттуда! Быстро!!!

Растерявшийся, мигом утративший почти весь кураж, Ричард недоуменно посмотрел на обзорный экран, на изображение мчащегося к нему перехватчика. Уходить! От чего? От этого? Но ведь это же…

– Волчонок, быстро назад! – хуже владевший собой Джеймс крикнул в полный голос. – Уходи к чертям!

На экране с перехватчиком вдруг случилось нечто: прозрачные, бледно-синие плоскости, с черной нашлепкой в центре, зашевелились, сдвинулись относительно друг друга и ребристого ядра в центре. Не пошло и секунды, как перехватчик из октаэдра превратился в приплюснутый диск со вздутиями по центру с обеих сторон. Сканер отметил резко возросший эмиссионный фон.

Перехватчик плавно сменил курс, ложась на вектор атаки.

И тогда Волчонку стало по-настоящему страшно. Отклонив рукоять управления, он рывком перевел распределитель мощности двигателя на максимум. Неподъемная тяжесть перегрузки, с которой не смогли справиться компенсаторы, вдавила его в кресло, амортизаторы кресла протестующе заскрипели. На радаре появились три синие точки, но до них было слишком далеко. А стремительно нагоняющая его темно-синяя точка – слишком близко. И отчаянно выла сигнальная система радара, фиксируя сходившиеся на «Жнеце» лучи наведения. И слишком поздно вспомнил Ричард слова лектора, после описания боевых возможностей перехватчика, с видимой неохотой резюмировавшего: «…от этой твари в одиночку не уйдет ни один наш космолет».

В наушниках бились, сталкивались крики Жанны и Джеймса, что-то пытающиеся подсказать, от чего-то предостерегающие; все пронзительнее визжал радар, все ближе подходил Сунк’х, безупречно повторяя все эволюции «Жнеца». И захлестывала разум паника, топила последние остатки спокойствия, уверенности в себе.

«Катапультироваться! Быстрее, катапультироваться!!!» – неожиданная мысль молнией озарила хаос, кипящий в мыслях Ричарда. Сам не понимая, что делает, он отпустил рукоять управления, вслепую ища рычаг катапульты.

«Жнец», прекратив рыскать, рванулся по прямой. Сманеврировавший на ось его движения, Сунк’х открыл огонь.

Очередь бирюзовых, небесно-голубых росчерков хлестнула по разведчику. Ден’ш прошили броню «Жнеца», ходовую часть, превратила в пыль топливные элементы, разворотила кабину, кромсая на части оборудование, металл, человеческую плоть.

Гибель Волчонка была быстрой и яркой.

Перехватчик пронесся сквозь жгуты пламени, тающие на месте «Жнеца», снова меняя свою форму. Это не имело ни малейшего отношения к аэродинамическим свойствам перехватчика, – да и какие могли быть в вакууме аэродинамические свойства. Прозрачные пластины Сунк’ха, выполняли гораздо более важную роль, чем обыкновенная броня. В зависимости от их расположения, от комбинаций энергетических потоков, от взаимодействия порождаемых ими полей менялось практически все: ускорение, скорость изменения вектора тяги, компенсация перегрузок. Одиночный патрульный разведчик был слишком легкой целью. Теперь предстоял бой с тремя космолетами, из которых два представляли некоторую угрозу. Требовался другой подход.

Закончив трансформацию, Сунк’х помчался навстречу людям.

В прозрачной сфере радара не осталось и следа Волчонка. Джеймс, как громом пораженный, сидел, тупо уставившись на то место, где миг назад одна из синих точек, мигнув напоследок, исчезла. «Ричард… Волчонок… как же…»

– Господи! – прошептала Жанна. – Бабай, мы…

– Будем драться! – в голосе Шонта звенела ярость. – Все равно от Сунк’ха не уйти.

– Шансы есть?

– Шансы всегда есть. Сейчас их, правда, мало. Звезда, успокой ребенка – времени у нас нет, чтобы терять!

Оцепенение, шок проходили. Услышав реплику Бабая, Джеймс, вздрагивая от рвущейся наружу ярости, выплюнул сквозь зубы:

– Я вам не ребенок, мать вашу! И там МОЙ друг погиб!

– А если не соберешься – погибнешь и ты! – жестко ответил Бабай. – Тварь эта цацкаться не будет.

– Тигр, шутки кончились, – очень серьезно и очень твердо сказала Жанна. – Жаль Волчонка, хоть я знала его совсем немного, но лучшей памятью ему будут обломки этой сволочи. Выдержишь?

Джеймс сжал рукоять управления так, что заныли пальцы. Тут был тэш’ша! Хотелось забыть все, бросить космолет в атаку, бить, бить плазмоидами эту тварь, всадить в него ракеты, рвать на куски, выбить дух… Забыть про Волчонка, про слова Жанну, про Бабая…

Тут! Был! Тэш’ша!!!

– Выдержу! – он сам не узнал собственный хриплый, ломающийся голос, нечеловеческим усилием беря себя в руки. – Что мне делать?

– Летать. Маневрировать. Не ошибаться, – отчеканил Бабай. – Сначала он пойдет за тобой.

Джеймс вздрогнул:

– За мной?!

– Ты слабое звено. Ты самая простая мишень: «нетопырь» – тьфу, дрянь полная, по сравнению с Сунк’хом. Он будет атаковать, чтобы заставить нас защищать тебя. Но тебя прикрывать мы не будем! Ты должен вести его за собой, любой ценой держаться. Если он увлечется, мы получим шанс разделаться с ним.

– Я буду наживкой? – раздельно и четко спросил Джеймс, удивляясь, почему он не чувствует ни гнева, ни страха.

– Если предпочитаешь это слово – да.

Жанна добавила:

– У нас нет выбора, Тигр. Ты должен продержаться.

– Продержусь. Что с ракетами? У меня две…

– Он навяжет бой на минимальной дистанции. И у него наши опознавательные кода. Дохлое дело!

Радар коротко свистнул:

– Бабай, он выходит на дистанцию атаки!

– Вижу. Тигр?!

Джеймс сцепил зубы, собирая в кулак волю. «Иди сюда, гад! Иди же!!!»

– Я в порядке, Бабай! В полном порядке!

Космолеты сблизились на минимальную дистанцию. Сунк’х шел прямо в лоб на Джеймса, как бы издеваясь: «Давай, пробуй сбить меня! Стреляй!».

«Хрен тебе!» – с улыбкой, способной напугать настоящего тигра, осклабился Джеймс.

В следующую секунду ураган боя закружил их в бешеной карусели.

Слова Бабая оказались пророческими: перехватчик полностью игнорировал «Стрелы», целеустремленно гоняясь за Джеймсом. Он не давал юноше ни мгновения покоя, заходя снова и снова в атаку, вынуждая беспрерывно маневрировать. Джеймс пытался огрызнуться неприцельной очередью – и едва не нарвался на ответный огонь: тэш’ша просто наплевал на выстрелы юноши, полностью положившись на свою броню. Больше юноша таких попыток не делал.

Схватка несла космолеты все дальше от места гибели Волчонка. С каждой минутой Джеймс осознавал, что для него все складывается очень и очень плохо. Противник идеально вел бой, не допуская практически ни единой ошибки в пилотировании, не расходуя заряды, когда не видел возможности зацепить «Жнец». Пока что все одиночные попадания лишь корежили броню, но до бесконечности этот танец в пустоте тянуться не мог. Одна ошибка, один неверный маневр – и все кончится.

Бабай и Жанна похвастаться успехами не могли. И Сунк’х, и «Жнец» разгонялись быстрее, быстрее выполняли маневры, быстрее гасили инерцию. Пилоты «Гетмана Хмельницкого» постоянно опаздывали: все, на что их хватало – умудряться держаться вблизи, отчаянными усилиями не позволяя врагу совсем забыть про угрозу со стороны истребителей. Только необходимость следить за «Стрелами» и компромиссная форма, выбранная пилотом Сунк’ха для одновременного боя с разными типами космолетов, спасали юношу.

Джеймс в десятый – или уже сотый – раз послал космолет по дуге назад и вверх, меняя плоскость движения, играя основными и корректирующими двигателями так, чтобы обеспечить максимально быстрое торможение и разгон. Ярости, о которой предостерегал Бабай, не было, равно как и страха – голова работала подобно отлаженному часовому механизму, просчитывая маневры, углы атаки, альтернативные возможности нападения и защиты. Джеймс сливался с визором, с навкомом, с воспоминаниями. Тренировки, зазубренные до автоматизма маневры, тактические уловки и советы бывалых пилотов – все шло в ход.

И оказывалось бессильным – в поединке разведчика и тяжелого перехватчика все козыри шли к последнему. «Жнец» не мог даже короткой очередью пробить броню Сунк’ха, а вмазать гаду по полной шансов не было. Ракеты висели в пусковых установках мертвым грузом: у «кота» были опознавательные кода Конфедерации. Навести ракеты вручную, Джеймс не успевал физически – космолеты кружились в бешеном танце, напоминая гонимые ветром листья.

И все же, Джеймс кое-что заметил. Крохотную, едва заметную ошибку, которую регулярно допускал тэш’ша – точнее, которую заставляли допускать Жанна и Бабай. И он видел, как это можно использовать… но это было безумием. Риском, на пределе человеческих возможностей, а значит – могло оказаться для «кота» неожиданностью. План атаки горел перед мысленным взором юноши, четкий и ясный.

Дело было за решимостью и удачей.

Космолеты разминулись, плюнув плазмоидом и ден’шем в молоко. Раньше Джеймс повторял маневр «кота», стремясь поймать его в момент торможения; тэш’ша, вырывался из клещей подоспевших Жанны и Шонта, разрывал с ними дистанцию, и заходил на Джеймса под острым углом, почти исключавшим лобовую контратаку. Так было раньше.

Джеймс же просто отвернул в противоположную сторону, включая на всю катушку реверс-двигатели.

Что-то неразборчиво крикнула Жанна – или Джеймсу просто показалось: перегрузка мяла, давила внутренности, застилала глаза кровавым туманом.

«Жнец» крутанулся на месте в вертикальной оси. Тэш’ша, как раз заканчивал рутинный выход из-под огня яростно бросившихся на него «Стрел».

Джеймс жестко улыбнулся, пуская ракету, у которой заблокировал головку наведения. Пуская в никуда, просто по курсу.

Нервы у «кота» дрогнули: Сунк’х выполнил классический маневр уклонения, взмыл «над» плоскостью движения «Жнеца» Джеймса, закрутился вокруг собственной оси. В высшей точке «горки» он резко, почти отвесно спикировал «вниз» – до тэш’ша дошло, как его надули.

И как подставился противник.

Джеймс отстраненно выслушал вскрик Жанны – все внимание сконцентрировалось на вражеском перехватчике. Слегка качнул, как бы в растерянности, космолет вправо-влево – еще один штрих. Еще одна подсказка «коту»: «вот салага необстрелянный, паникует, глупит. Ты легко сбил первого – давай, сбивай второго!». И, когда юноша почти физически ощутил готовящиеся рвануться к нему бирюзовые «плети» теш’шских орудий, до хруста суставов рванул на себя рычаг управления и толкнул до упора распределитель мощности двигателя, снова перебрасывая всю энергию на ретро-двигатели.

Сунк’х в свою очередь начал гасить инерцию полета и пытаться развернуться, поймать проскакивающий почти «вплотную» разведчик. Неожиданный маневр позволил Джеймсу избежать немедленной гибели, но, по большому счету, «кот» мог с полным правом списывать одного противника в расход. Взаимная инерция не позволяла ему в этот заход покончить со «Жнецом», откладывая экзекуцию секунд на пять-семь, но тэш’ша все равно упрямо постарался навести орудия до того, как космолеты пролетят друг мимо друга.

Наверное, весь вопрос был в азартной, наивысшей ставке, которую Джеймс ставил на кон. Успеет ли враг развернуться, навестись и рассчитать упреждение, хватит ли у того мозгов угадать, что замыслил Джеймс? «Нет» – выиграл. «Да» – проиграл.

И до самого последнего момента, когда навком задействовал катапульту топливных элементов, Джеймс понятия не имел, каков же будет ответ.

Два прозрачных цилиндра, на треть заполненные бесцветной желеподобной массой выстрелило из кормы «Жнеца». Луч захвата вцепился в них, подтолкнул, корректируя траекторию. На таком расстоянии, с такой скорости сближения этого хватило с излишком.

Две крохотных серых точки и индиговая отметина соединились на радаре Джеймса.

Последним усилием «Жнец» перевернулся, выводя на передний экран Сунк’х. Беспомощно вращающийся, практически развалившийся пополам космолет падал в пустоте, оставляя за собой обломки, осколки подвижных внешних пластин. А в глубине перехватчика все ярче разгоралось слепящее сияние, переходя к ярко-желтым оттенкам спектра.

Вторая и последняя ракета рванулась к Сунк’ху.

– Гори. За родителей… – шепнул вслед ей Джеймс. – За Волчонка… Гори! – заорал он, выплескивая всю накопившуюся ярость, горечь, ненависть. – ГОРИ, МРАЗЬ!!!

Шар огня появился на месте Сунк’ха, сквозь который еще миг были видны ломанные, искаженные очертания перехватчика. Потом откуда-то из центра ударила бело-синяя зарница, разметав и шар, и все, что было в нем на миллионы искорок.

Приборы «Жнеца» гасли, выключились. Мерцание панелей, индикаторы, сфера радара – лишенный энергии космолет замирал. Тот запас, который удалось наскрести системе, пошел на поддержание работы жизненно важных систем. В наушниках клацнуло: система связи космолета отключилась, передавая эстафету коммуникатору сьютера.

«Стрелы» плавно приближались к «Жнецу». Жанна и Шонт молчали – и Джеймс, только воспоминаниями о разлетевшемся на куски Волчонке, удерживаемый от радостных воплей, забеспокоился. Неужели снова…

– Если бы мне кто-то… – дрожащим от изумления голосом пробормотала Жанна – скорее самой себе, чем Бабаю с Джеймсом.

– Да, Звезда, такого я еще не видел, – голосом Шонт владел лучше, но чувствовалось, что и он впечатлен. – Будет, что рассказать дома.

Джеймс встревожено попробовал повернуться в кресле пилота, чтобы взглянуть себе за спину.

– Это… вы про что?

– Про что? – как бы задумчиво переспросил Бабай. – Парень, хоть понимаешь, что ты только что на «Нетопыре» завалил «Хрусталик»[10]10
  Жаргонное прозвище тяжелого перехватчика Империи в войсках Конфедерации.


[Закрыть]!

Джеймс открыл было рот – и не нашел, что ответить. Его затрясло: наконец-то напряжение боя отпустило юношу, и он действительно осознал в каком мизерном шаге от смерти он стоял.

– Нет, Звезда права: если бы мне кто-то рассказал такое – я бы не поверил.

– Я и сама едва верю, – встряла Жанна, ложа «Стрелу» в кольцо вокруг почти мертвого «Жнеца». – Тигр, великолепный пилотаж!

Джеймс смущенно кашлянул, чувствуя, что краснеет: как ни крути, похвала девушки была приятна.

– Я же говорил: мы, тигры, прыткие и ловкие…

– И до кровушки вражьей охочи, – подхватила Жанна.

Джеймс вспомнил другие слова девушки: «Ну, Волчонок – понять могу, до волка еще расти и расти…». На душе заскребло, снова царапнула острая боль: «Волчонок – как же ты, дружище, так?!».

Почувствовав перемену настроения юноши, Жанна больше не тревожила его. «Стрелы» продолжали описывать то круги, то восьмерки вокруг «Жнеца».

– Бабай, – заговорила, наконец, Жанна – и теперь в ее голосе не было и тени веселья. – Тэш’ша в системе.

– Рейдер-одиночка, – откликнулся Шонт. – В одиночку просочился сюда, дрейфовал где-то, собирал информацию…

– И сегодня решил действовать! – с нажимом произнесла девушка. – Именно сегодня…

Джеймс попытался понять, на что она намекает. «Сегодня? Что сегодня…»

– Господи боже! «Белокурая…»

– «…фея», – закончил Бабай. – Да, наверное.

– Но тогда мы… мы должны… – Джеймс сбился.

– Связи нет, – Жанна говорила, как бы не слыша слов Джеймса. – И этот Сунк’х… Он ведь мог уйти, оторваться от Волчонка, не подпустив на дистанцию сканирования, – мало, что мы могли подумать. Но он атаковал…

– Они начали! – закончил мысль Жанны Бабай. – Тигр, что бы мы сейчас не сделали – все будет поздно. Боюсь, поздно уже.

Они замолчали, каждый про себя осмысливая сказанное, пытаясь свыкнуться с фантастической, невозможной мыслью: «тэш’ша в системе».

– Что будем делать, Бабай?

– Отдадим Тигру один из наших топливных элементов. Потом возвращаемся на тот, трофейный корабль – надеюсь, они никуда не улетели.

– Почему туда? – вскинулся в удивлении Джеймс. – А корвет как же?

– Если я правильно понял, что тут этот Сунк’х делал, – с неохотой процедил Бабай, – то корвета уже нет.

Джеймс непонимающе посмотрел на экран, на проектор радарной сферы. В наушниках послышался вздох Жанны:

– У них есть наши опознавательные кода – значит, наверняка, есть и космолеты. Или транспортники. Или еще что-то. Пока все было спокойно, пока никто ничего не подозревал – они легко могли добиться посадки. У вас тут такой бардак, такое отношение к уставу, Тигр… А контейнер с антивеществом можно засунуть даже на космолет.

– А если корабля нет? – сделал слабую попытку возразить Джеймс: слова Жанны были логичны, ничего толкового в ответ придумать он не мог. Но поверить, что корвет, пускай даже такая старая развалина, взорван, бесследно развеян в пустоте…

– Будем думать. Но, я думаю, он на месте. Навигаторы говорили, что собираются что-то проверить в накопителях гиперпривода. Летим туда, объясняемся, прыгаем к «Альфе-2».

– А не боишься, что нас там уже встретят «дружественным огнем», начхав на наши объяснения? – поинтересовалась Жанна; Джеймс подумал примерно про то же самое.

Теперь вздохнул Бабай:

– Я боюсь, что там уже некому и не из чего будет нас встречать.

Над «Жнецом» Джеймса пронеслась оконтуренная зеленым пунктиром визора «Стрела» Жанны:

– Думаешь, так плохо?

– Думаю – хуже! – безрадостно проронил Бабай.

* * * * *

Система Марита. В разных местах

Две тысячи ударов сердца. Чуть больше тридцати минут.

Ровно столько ушло на все – и именно это оказалось самым страшным. Слишком резким и неожиданным оказался переход от того, что было, к тому, во что превратился уютный, привычный мир. Слишком быстро оказалось уничтожено все, что создавали годами.

Транспортные корабли вошли в ангары АРК без малейших проблем. Оставленные на дежурстве, мыслями находящиеся уже в зоне конфликта, люди приняли, в общем-то, схожие решения.

И первыми расплатились, в доли секунды распавшись в горниле аннигиляции. Тэш’ша не рисковали даже в малом: запасы антивещества на каждом транспортнике не оставляли АРК и призрачного шанса на спасение.

Майор Сапко, ломавший голову над странным обрывом гиперсвязи, увидел только финал – как гасло сияние на месте уничтоженных кораблей. Он оказался одним из немногих, кто смог сделать правильные выводы, связав транспортники с взрывами. И принял естественно верное решение – немедленно развернуть боевую базу, стянуть на ее оборону все космолеты, что есть вблизи, стереть в порошок оставшиеся транспортники-убийцы, прикрыть возвращение на борт экипажа с командором «Белокурой феи». Беда была лишь в том, что он, совершенно позабыл, где находится боевая база, в страшной спешке торопливо крикнув «Вперед! Маневрируем! Разворачиваемся!». Беда была в том, что сидящие за пультами заместители навигаторов, шокированные случившимся, беспрекословно и бездумно выполнили приказ.

«Белокурая фея» двинулась вперед, к планете. А вслед ей уже рвались снаряды и ракеты.

Тэш’шским инженерам пришлось проявить уйму выдумки, чтобы за месяц, прошедший после отказа от первоначального плана, переоборудовать обыкновенные транспортные корабли миниатюрные подобия исчезнувших «арок». К их чести, с задачей они справились: каждый из бывших транспортников выплюнул не меньше трехсот снарядов и около десяти самых мощных ракет, которые смогли установить тэш’ша. И еще по пять ракет послабее прибавили доставшиеся Руалата Тэш’ша вместе с «Арриго» «Вороны», прежде чем заняться космолетами Конфедерации.

Почти все снаряды попали в цель, ломая, продавливая броню, разрывая плотную, упругую массу, заполняющую пробоины, разрушая внешние датчики, кормовые батареи, проекторы защитного экрана, сопла маршевых двигателей. Тэш’ша спланировали атаку так, чтобы, не теряя эффективности залпа, накрыть максимальную площадь кормы боевой базы – и потому почти нигде снарядам не удалось полностью пробить второй, внутренний слой брони. Но снаряды сделали именно то, что им и полагалось делать в обычном бою: увечили, приводили в небоеспособное состояние вражеский корабль, заставляя либо покинуть бой, либо беспомощно ожидать своей участи. Снаряды открыли дорогу ракетам – и те не сплоховали: распылили, прожгли термоизоляцию, внутренний броневой слой и еще один слой эластичного «пластыря». С десяток ракет махнулись, либо были сбиты опомнившимися людьми. А оставшиеся взорвались внутри боевой базы.

В любой другой момент, в любом другом месте это осталось бы серьезной, крупной неприятностью, лишавшей базу возможности вести боевые действия, требующие возвращения в тыл, к верфям, ставящей жирное, позорное пятно на карьере командора и старших офицеров.

Неприятностью. Не более.

«Кап! Кап-кап!».

Стремительно летящий в пустоте АРК некогда звался «Арриго». Тэш’ша, весьма удачно захватив почти неповрежденный корабль, изрядно поработали над ним, оставив в неприкосновенности внешний вид. Внутри же АРК не узнал бы ни один из человеческих конструкторов – тэш’ша умудрились выстроить в пустой оболочке совсем новый корабль, с привычным для себя дизайном и гораздо более мощными системами. А свободное место пошло на дополнительные хранилища, ангары для космолетов, транспортников, арсеналы и хитроумные устройства маскировки. Тэш’ша даже пошли на адаптацию своих двигателей к человеческому корпусу, чтобы получившийся корабль не вызывал ни единого подозрения внешним видом.

«Кап! Кап-кап!».

В этот самый момент двигатели беспрерывно работали. АРК несся вперед, ожидая, когда вызванная его новыми хозяевами аномалия исчезнет, и гипердвигатель отправит его в последний, короткий путь.

«Кап! Кап-кап!».

Алый сумрак дрожит, сжимается, темнеет еще больше, превращаясь в огромную каплю. Капля падает, ударяется о сверкающую поверхность пруда, разбрасывает мелкие капельки, рассылает вокруг концентрические волны, дробящие, затуманивающие отражение. Потом вода успокаивается, отражение восстанавливает прежний вид – и новая капля появляется в сумраке.

Тактическую схему вызывали к жизни, когда требовалось управлять кораблем, принимать решения, анализировать информацию. Какой от нее толк теперь, когда все решения приняты, когда сделанный выбор начертал пред каждым прямую, кристально ясную и короткую дорогу? Разве что превратиться в великолепную, достоверную имитацию падающих капель, мерными ударами отмечающих бег времени.

«Кап! Кап-кап!».

Капитан АРК смотрел на свое отражение. Усталость навалилась неожиданно, едва последние сигналы от посланных к цели боевых групп подтвердили четкий, безупречный ход операции. Тэш’ша чувствовал, будто последние тридцать семь дней тянул на себе неимоверно тяжелый груз, без отдыха, без перерыва. В один миг тяготы, страшное напряжение, гнетущий пресс ежеминутного ожидания, что их обнаружат, десятки, сотни раз прокручиваемые в голове планы, расчеты – все рухнуло на его плечи, когда, казалось, уже не про что волновать. Грандиозный, сложный замысел пошел по накатанной колее, взорвался калейдоскопом событий, складывающихся в неумолимую, всесокрушающую волну. Только оставшись наедине с самим собой, тэш’ша понял, как много было вложено в замысел. Сколько душевных сил было отдано эти дни.

И как мало осталось для него.

Перехваченные сообщения с человеческих кораблей, сигналы маяков, зондов исчезли вместе с распавшимся на молекулы кольцом прыжковых ворот. Гипердвигатели, гиперсвязь – все перестало работать после яростного шквала энергии, вырвавшейся на свободу. Ученые Руалата Тэш’ша, предположившие именно такой эффект, не ошиблись ни в чем. Даже в оценке времени, необходимом на стабилизацию обстановки.

«Кап! Кап-кап!».

Двадцать минут. Двадцать минут, в течение которых ни один корабль не сможет ни уйти в гиперпространство, ни войти в пределы системы. Двадцать минут, в течение которых ни одно сообщение по гиперсвязи не сможет быть получено или отправлено из затронутого возмущением пространства.

Двадцать минут, в течение которых над системой протянется длань Руалата Тэш’ша.

Тэш’ша не чувствовал гордости. Удовлетворения. Спокойствия. В том, что они делали, не было ни доблести, ни благородства. Тяжелая, грязная работа, опутавшая душу цепями осознанной необходимости. Вместе с ним сюда пришли только добровольцы. Знающие, что пути назад нет.

Тэш’ша не чувствовал ничего. Кроме смертельной усталости и страстного желания, чтобы все побыстрее закончилось.

«Кап! Кап-кап!».

АРК мчался вперед.

Первыми умерли патрули, барражировавшие вокруг «Белокурой феи»: «Жнецы» столкнулись в круговерти скоротечного, яростного боя с «Воронами». Схлестнулись, разлетелись, будто две волны, столкнувшиеся у огромного, покосившегося утеса. Одна волна откатилась в целости, а от второй остались в лучшем случае брызги-воспоминания: тэш’ша не настроены были щадить кого-нибудь, и никто не мог прийти на помощь патрульным. АРК менял орбиту, отходя от полюса; еще одна «арка» и корвет бросились на подмогу из покрова темноты ночной половины планеты. Приказ Сапко не допускал двойного толкования: спасти боевую базу! Не дать тэш’ша прорваться к атмосфере, не дать атаковать транспортные корабли, на которых вернется доблестный экипаж, лучшие пилоты Конфедерации. И тогда…

Что «тогда» – никто не задумывался. Даже волей случая оказавшийся временным капитаном «Белокурой феи» Сапко. Никто не задумывался, что здесь делают тэш’ша, откуда они взялись, откуда у них космолеты Конфедерации и опознавательные кода. Никто не задумался, почему тэш’ша не пошли навстречу подтягивающимся истребителям и полудюжине перехватчиков, а отходят в сторону.

Боевая база, даже в такой момент, вызывая у глядящих на нее людей чувство гордости и восхищения, медленно, но неуклонно приближалась к планете. Ракеты взорвались в самом неподходящем – с точки зрения людей – месте, в самое неподходящее время. Основные двигатели вышли из строя, лишенные центральным навкомом питания, отсеченные от остальных помещений поднявшимися аварийными перегородками. Это помогло остановить пожар и новые взрывы, но не смогло предотвратить последствия губительного приказа навкома: в аварийном порядке отключая основные двигатели, он заблокировал работу как корректирующих, так и ретро-двигателей. Здесь не было вины бездушного автомата: к тому мигу, когда пришлось принимать решение, не была объявлена ни боевая тревога, ни стартовая готовность. У лишенного полномочий управлять каждой секцией корабля навкома не осталось другого выхода, как перевести управление двигателями в ручной режим.

В обычной ситуации корректирующие и ретро-двигатели включились бы на второй секунде. Но сейчас их не было кому включать: весь экипаж «Белокурой феи» находился на планете. Заместители навигаторов тратили драгоценные секунды на бессмысленные попытки оживить главные двигатели, которых по сути уже не было.

Вращаясь вокруг своей оси, «Белокурая фея» падала к планете. Два АРК и корвет, рискуя самим сорваться в пике к поверхности, сближались с ней, перебрасывая всю резервную мощность на лучи захвата и маневровые двигатели. Космолеты летели к тэш’ша, продолжающим держаться с неким странным безразличием к потугам людей перехватить инициативу: на десять «Воронов» нацелилось двадцать четыре истребителя и пять «Фаэтонов». Над космопортами, стартовыми площадками, ангарами «Альфы-1», начали подниматься транспортные корабли, спешащие на подмогу космолеты.

Почти целую минуту людям казалось, что удача улыбнулась им. Что сейчас все перемениться. Что самое худшее позади.

В одном все же люди не ошиблись. На исходе этом минуты маскировочные модули, много часов полета к планете исправно дурившие гравидетекторы и радары попадавшихся по пути кораблей, одновременно отключились.

И переменилось действительно все.

Экраны радаров, сигнальных датчиков, гравидетекторов пылали алым, под пронзительный аккомпанемент сорвавшихся на пронзительный визг сирен. Хаос ворвался операционный зал диспетчерского поста «Альфы-2» внезапно, без предупреждения, не дав ни одной лишней секунды на раскачку, на подготовку, на размышления. Хаос вобрал в себя людей, обстановку, слова, мысли, воспоминания, безжалостно перемолол, растворяя в бурлящем вареве сомнений, недоумения и страха.

– Связь? Что со связью?!

– Маяка нет… Ворот нет… «Альфы-1» нет… Центральной нет… Все сигналы пропали!

– Эхо? Проверьте эхо!

– Эха нет! Передатчик не может сформировать канал!

– На радарах неопознанные объекты, сэр! Идут на нас…

– …Боже, их сотни! СОТНИ!

– Держите себя в руках! По местам все! Рада…

– Они маневрируют, перестраивают…

– Это Синий-1: помогите! Кто-нибудь, я подбит! Я подбит!..

– Синий-1, отвечайте! Что у вас? Прием, Синий-1?!

– «Альфа-2»-пост, помогите, ради Бога, помогите… Двигательный отсек разбит, энергии нет, кабина разгерм… Нет!!! Господи, пожалуйста, нет…

– Синий-1, что у вас, успокойтесь, что у вас!..

– …Пожалуйст… Оно летит на меня!.. Боже, нет, Боже, нет, нет, нет, не-ааааа…

– Сигнал пропал…

– Синий-1 исчез с радаров!

– Мы теряем спутники, орбитальные платформы!..

– Объекты входят в атмосферу!

– Это «Солнечная стена»! Боже спаси нас, это «стена»…

– МАТЬ ВАШУ! НЕ ПАНИКОВАТЬ!

– …сколько их?!

– …сотни… невозможно подсчитать…

– Тревога по базе! Заработали орудия…

– Объекты в стратосфере. 63 % зона накрытия. Минус «5»…

– …к бомбоубежищам! Все вниз!

– …минус «4»…

– Они прорвутся… Защита не справляется…

– …минус «3»…

– …моя сестра… я должна…

– …предупредить…

– БЕГИТЕ ОТСЮДА, ИДИОТЫ!!!

– …минус «2»…

– …орбитальной инфраструктуры больше нет!..

– …сигнал «Лопоухого» исчез…

– Объекты над нами! Они прорвались!

– …помогите… встать… не могу… помогите…

– …«Франциск» горит…

– …минус «1»…

– …помогите… нога… моя нога… помогите!!!

– …сестра…

– …господи, «Лопоухий»….

– …помогите…

Кипящий хаос лопнул, рухнул, исчезая, тая так же быстро, как и пришел. Так же быстро, как стихал рев сирен. Так же быстро, как останавливались, замирали люди, пораженные воцарившей в эту последнюю секунду жуткой, мертвой тишиной.