Текст книги "Родиться в Вифлееме [СИ]"

Автор книги: Дмитрий Виконтов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 34 страниц)

К сожалению, сегодняшним утром, стоя навытяжку перед Толлем, Джеймс и не подозревал, что невинное задание окажется с такой подлой подковыркой. И свалилось-то совершенно неожиданно: едва ли сутки миновали после возвращения с блистательно проваленного «марш-броска с разминочной перестрелкой в конце», когда его с Волчонком вызвал к себе Толль.

И началось. Ожидаемый кнут: «результаты посредственные, маловато стараетесь…» Снисходительно, пряник: «на последней миссии вы, двое, проявили себя лучше всех…» И итоговая плюха: «В честь сегодняшнего праздника – праздничное задание: разведка в отрыве от основных сил и десантная операция на выведенном из строя вражеском объекте… Что? Вводные? Был бой. Подбили корабль. Размер… хм, больше космолета, меньше линкора. Вероятно, на борту остались враги… Задание? Выяснить, проверить, разобраться, доложить… Информация? Что вы, младшие лейтенанты, как маленькие: всю информацию вы только что выслушали. Навигационные данные – в навкомах, навкомы – в космолетах, космолеты – в ангаре. Сурпрызы гарантирую. Еще вопросы? Нет? Кру-угом!..»

Джеймс так и не решил для себя: было ли это действительно поощрением или своеобразным наказанием за провал последней миссии. Никто их особо не упрекал (Джеймса с Ричардом, не только убравшихся восвояси в целости и сохранности, но и изрядно проредивших ряды «противника» – и подавно), но задание, как ни крути, они провалили. Им даже не удалось пройти внешний пояс обороны, не говоря уж, чтобы добраться до окрестностей бункера – цели их марш-броска. Джеймс почти не сомневался, что «противник» имел данные об их маршруте, составе группы, вооружении плюс располагал численным перевесом. В конечном итоге, последнее и решило дело: их просто задавили массой. Все что удалось Джеймсу и Ричарду – вытащить «убитых» друзей и добраться до точки эвакуации.

Пилигрим, Мотыль и Серж остались на базе – последним двум поручили нудный, тоскливый патруль. Джеймс не исключал, что командование подкинет и им… по «любимому слову» Толля. Откажет двигатель, в аварийном режиме сработает катапульта… Они тут были почти месяц – и почти месяц командования старалось тем или иным способом поиздеваться над пилотами. Юноша не мог припомнить, чтобы хоть одно задание удалось выполнить не то, что на «отлично», а просто нормально – и все из-за подкидываемых в самый неожиданный момент неприятностей. Миссия с бункером – едва ли не идеальный пример.

В ангаре их уже ждали. «Жнецы» стояли на стартовых позициях, техники как раз завершили тестирование систем. Джеймсу и Ричарду ничего не оставалось делать, кроме как пожать друг другу руки и стартовать.

Быстро поднявшись с планеты, космолеты аккуратно нырнули в брюхо старенького корвета, лет пятнадцать тому приписанного к тренировочной базе. Сидящие в «Жнецах» пилоты почувствовали короткую, едва уловимую дрожь заработавшего гиперпривода – сам прыжок, как обычно, для всех на корабле остался незамеченным. Корвет доставил их куда-то в пределах нескольких часов полета до дрейфующей цели – дальше им предстояло разбираться самим, ориентируясь по крайне туманным данным в навкоме. И не забывать, что все, кажущееся простым, в любой миг может стать «очень непростым». Толль просто так обещаниями не разбрасывался.

К заданию они подошли без всяких скидок. Волчонок сомневался, что на пути к цели будут неприятности – скорее, что-то пакостное приготовили на «подбитом» корабле. Джеймс имел по сему поводу свое мнение, но спорить не стал. И не зря: когда спустя два часа гравидетекторы среагировали на некий крупный объект, находившийся несколько левее и выше плоскости их дрейфа, пришлось признать, что на этот раз Волчонок оказался прав: пока все спокойно, без неприятностей.

Замедлив ход, они посовещались, разошлись на треть предельного радиуса радара и начали новый разгон в направлении неизвестной цели. Дальше почти сорок минут рутинного анализа поступавших данных, мелких коррекций курса – и жирная красная точка выползла на самый край радарной сферы. У молодых пилотов вырвался дружный вздох облегчения. Даже Толль вряд ли нашел бы к чему придраться: ювелирно точное сближение по данным гравидетектора – не самый прострой трюк. Правда вдвоем выполнять его на порядок проще и активного противодействия им никто не оказывал.

Корабль не подавал ни малейших признаков жизни, даже не утруждая себя сканированием дальнего периметра. Будто из учебника: «пораженная в бою крупноразмерная цель, покинутая экипажем».

И тогда-то юноша приказал Волчонку прекратить сближение. Слишком просто, слишком явно похоже на ловушку. По условию задания предполагалось, что на корабле остались выжившие члены экипажа. Что им полагается делать, памятуя, что «подбивший» их противник знает местоположение корабля? Включить радар, все сканирующие устройства, самим через трещины наружу поглядывать! А если ничего подобного не сделано? Значит, тем, на корабле, это совершенно не нужно – там прекрасно знают, кто и откуда к ним летит.

«Маяки в космолетах» – сходу брякнул Волчонок. Джеймс и сам предполагал что-то похожее. Маяки, висящий за пределами досягаемости даже гравидетекторов тяжелый корабль с мощной следящей аппаратурой, какое-нибудь хитрое оборудование на корабле-цели… Вариантов много, но ни один из них не помогал ответить на главный вопрос: что делать дальше?

Стандартная процедура предусматривала несколько кругов по кольцевой орбите на безопасном расстоянии от цели, анализ всеми доступными средствами, потом посадку в одном из ангаров. В крайнем случае – причалить к крупной пробоине, закрепить космолет и через проломы проникнуть внутрь. Проблемой же было то, что стандартной процедурой не предполагалось наличия донельзя дружелюбной «комиссии по встрече»: тут уже работа скорее для десантных отрядов. Корабли двумя пилотами на абордаж берутся только в сказках.

Пришлось импровизировать. Космолеты сблизились с безмолвным кораблем – Джеймс и Ричард очень быстро убедились, что это был стандартный военный корабль Империи: в свое время таких захватили порядочно. Практически все разбирали на запчасти, под микроскопом изучая каждый сантиметр, однако парочке повезло пережить приступ любопытства ученых Конфедерации.

Этот явно был из их числа.

«Жнецы» аккуратно облетели корабль, следуя до поры рекомендациям устава. Ничего существенного – тэш’шский дизайн: нечто среднее, между неправильной формой яйцом, распухшей, покрытой наростами картофелиной и поставленной вертикально раковиной мидии. Экранов нет, наведением орудий на космолеты никто не озаботился. Что, кстати, правильно: толку на такой дистанции с них… Разве что припугнуть, «мол, видим вас!».

Завершив второй виток спирали, «Жнецы» полетели к провалам входных отверстий ангаров – сканеры космолетов отыскали их с первой попытки – как по нотам разыгрывая «посадку на подбитый корабль». В последний момент, космолеты включили корректировочные двигатели, ловко поднырнули «под» корабль у самой обшивки и оказались с противоположной стороны.

И Джеймс, и Ричард прекрасно понимали, что за такие фокусы на базе их никто по головке не погладит: демонстративное и наглое провоцирование противника в реальном бою завершилось бы для них обоих весьма печально. Но ничего другого придумать не получалось: стандартная посадка в ангар обоим казалась крайне глупой идеей. Космолеты, отлетев почти на границу действия собственных орудий, вновь повернули назад, по широкой дуге заходя со стороны разбитой, покореженной кормы.

Они еще трижды повторили маневр подлетел-замедлился-полетел дальше, после чего космолет Волчонка начал наматывать кольца и «восьмерки» на безопасном расстоянии, а «Жнец» Джеймса неторопливо поплыл к огромному пятну пробоины.

– Волчонок, – ожил эфир, – я на траектории посадки. Время до захода – три минуты. Связь – после предварительной разведки. Отбой.

– Волчонок понял. Отбой.

Джеймс улыбнулся, слушая собственный голос – и едва слышимые нотки недовольства в голосе Ричарда, которому не очень хотелось пропускать все самое интересное.

Идея – достаточно бредовая – пришла Джеймсу в голову, как только «Жнецы» впервые приблизились на дистанцию визуального (естественно, через обзорный экран) контакта. Если в ангарах ловушка, то ничего ни поодиночке, ни вместе они там не сделают. Если же один пойдет к отдаленной пробоине, а второй останется снаружи – вряд ли кто подумает, что первым космолетом управляет компьютер. Джеймс с Волчонком не зря летали взад-вперед: пока настроили компьютер, выуживая из электронной памяти особенности пилотирования Джеймса, пока он записал скупую реплику, пока выбрали место для высадки – как раз заканчивался второй по счету маневр.

Дальше – проще простого. Разгерметизировав кабину, Джеймс вынырнул наружу, аккуратно переполз на нос патрульного космолета. «Жнецы» начали третий заход, как и раньше, замедлили ход, прошли почти вплотную к обшивке и умчались на простор. Но только в одном сидел пилот: как только визор Джеймса зажег перед ним сигнал тревоги, юноша включил миниатюрные ракетницы, пристегнутые к запястьям. Струи газа расплескались об обшивку «Жнеца» – и космолет пропал, уносясь куда-то вперед и вниз. А «сверху» на Джеймса надвигалась черная, бесформенная громада, застилающая звезды.

Тем, кто никогда не бывал в вакууме, казалось, что там все так же, как на обзорных экранах или голофото. Джеймс же – и в Академии, на Л-434, и здесь, на Марите, – имел удовольствие убедиться, что в вакууме все намного скучнее. И тяжелее для восприятия. Если на обзорном экране «Жнеца» тэш’шский военный корабль выглядел так, как будто нечто равномерно освещало его со всех сторон, то здесь он был всего лишь смутной, густой тенью. Джеймсу пришло в голову поэтичное сравнение с огромными ножницами, вырезавшими в звездном полотне прореху.

Визор выдал очередное предупреждение – и Джеймс, направив точно по указанному маркерами направлению раструбы ракетниц, открыл подачу газа.

Теперь, когда не было ни фосфоресцирующей обшивки космолета, ни света от ламп на шлеме, Джеймс не увидел ни бьющих вперед струй, ни собственных рук. Визор помогал, но очень и очень слабо. Больше всего это напоминало движение в толще воды, выкрашенной в абсолютно черный цвет – при том, что никакого сопротивления не ощущалось.

«Верх» и «низ» совершили очередной кульбит: только что он поднимался от собственного космолета, а теперь – падал на броню корабля. Беспрерывно работающие ракетницы гасили инерцию – даже в точке максимального торможения «Жнец» двигался достаточно быстро; сьютер плотно давил на тело со всех сторон, тихо шипела поступавшая под шлем кислородная смесь. Фонари на шлеме Джеймс не включал, прекрасно зная, что толку от этого не будет ни какого. В лучшем случае – если направить свет в сторону корабля – он увидит размытую, широкую светлую полосу.

Дрожащие зеленые цифры перед Джеймсом мигнули, погасли – и тут же он выключил ракетницы. Почти две секунды визор оценивал ситуацию, потом выдал успокоительное сообщение. Подошвы мягко коснулись брони: толчок вышел несколько более жестким, чем он ожидал. Джеймс настороженно покрутил головой, потом ругнулся про себя: и что он собирался тут увидеть? Темнота вокруг, давящая, беспросветная, по контрасту с сиянием миллионов звезд вокруг кажущаяся еще более густой, растворяющая в себе все и всех.

Визору, по крайней мере, темнота особенно не мешала: перед юношей появилась схематическое изображение военного корабля с зеленой точкой на корме. Потом схема пропала, сменившись узкой зеленой стрелкой – мол, туда.

Джеймс оттолкнулся от брони, одновременно дав два кратких выхлопа из ракетниц. Все вокруг закрутилось бешеным калейдоскопом, чернота корабля дважды мелькнула перед глазами. Когда она в третий раз надвинулась на него, он снова выстрелил, гася вращение и одновременно придавая себе ускорение.

Стрелка визора мигнула, дернулась; рядом с ней побежали цифры: 100 метров… 75… 60… 47… 30… 22… Джеймс довольно улыбнулся: почти что безупречно. В Академии ему ни разу не удалось так точно работать с ракетницами, чтобы после выстрелов не пришлось хоть в чем-то корректировать траекторию.

Оставалось только ждать и полагаться на визор. Джеймс не чувствовал движения, не мог нащупать взглядом ничего подходящего для ориентировки. Темнота, раскинувшаяся под ним и на сотни метров вокруг, казалась совершенно неподвижной – и слишком большой. Единственное, что он себе позволял: периодически касаться обшивки, не позволяя упасть на плиты брони. Масса корабля все же была достаточно велика – и, что самое главное, где-то в глубине работала установка искусственной гравитации.

Джеймс посмотрел вперед, потом – по сторонам. Ничего. Сплошной мрак.

Визор предупредил, что до пролома осталось пятнадцать метров. Джеймс вскинул руки, выждал и выстрелил вперед. Теперь расстояние уменьшалось медленнее: 12 метров… 9… 6… 3…

Джеймс опустил руку – кисть провалилась в темноту. Стрелка погасла – и юноша тремя выстрелами остановился над проломом. Судя по хронометражу визора, космолет как раз должен завершать маневр посадки – так что потерь времени практически нет. До ближайшего ангара отсюда не так уж близко, но и не слишком далеко. Джеймс специально выбрал такое место: приходилось считаться с тем, что внутри могут оказаться совсем не дураки.

В любом случае, «сурпрызы» будут обоюдными.

Юноша слабо улыбнулся: вот слово прицепилось. Поднял руки и выстрелил вверх.

Темнота под ногами втянула его в себя.

* * * * *

Центральная станция слежения и наблюдения системы Марита

– Сергей? – тоненькая, стройная девушка посмотрела вглубь уходящего к отсеку регравов коридора, прислушалась. Недовольно поморщилась, постукивая пальцами по ремню.

– Найду – своими руками к стене прибью! – мрачно пообещала она. – И бравых десантников тоже прибью! Шутники нашлись…

В принципе, в какой-то мере все это можно было рассматривать как развлечение – примерно так ей и сказал начальник Центральной станции слежения. В другой день – может, так они и было бы, но сегодня ее настроение менее всего подходило, чтобы адекватно воспринимать такие «шутки».

Чувства Ольги, наверняка, разделял каждый человек, оказавшийся этим днем вдали от главной планеты. Два месяца, пока «Белокурая фея» рыскала по системе, проходила испытания в облаке Оорта, вела учебные бои – все ждали, собственно, этого дня. Когда будет официально введена в действие боевая база третьего поколения, совершеннее даже легендарного «Гетмана Хмельницкого», и вместе с пятью АРК[3]3
  АРК – артиллерийско-ракетный корабль.


[Закрыть] отправится на фронт. АРК тоже были, что называется, новенькие, с иголочки.

Ольга несколько раз видела «Белокурую фею» – и каждый раз не могла налюбоваться на стремительное изящество обводов, вытянутый силуэт, скрытую в каждой линии боевой базы грациозность. В предыдущих поколениях красота кораблей ставилась на одно из последних мест среди задач конструкторов. С точки зрения боевой мощи – корабли получались вне всяких похвал. С точки зрения эстетики – они были похожи на гибрид утюга и… другого утюга, столь же уродливого.

Ей очень хотелось оказаться на «Альфе-1», послушать торжественную речь генерала Саверро, своими глазами посмотреть на парад, передачу флага Конфедерации и нового вымпела боевой базы командору «Белокурой феи». Но расписание дежурств перевело ее надежду в разряд неисполнимых мечтаний: целых три дня, включая и праздничный, ей придется провести на станции слежения, в компании раздосадованных коллег.

Ольга наклонилась, посмотрела в отверстие раскрытого настежь люка. Никого.

Отправления «Белокурой феи» на фронт с нетерпением ожидалось еще по одной причине: десантники. Обычно на Марите проходили подготовку пехотно-десантные части, но теперь к ним прибавились солдаты боевой базы. Плюс на месяц назад развернутую базу перебросили сколько-то сотен человек, а ввести в строй новые полигоны не успели. Командование, скрепя сердце, разрешило отрабатывать маневры проникновения и абордажного боя на свободных объектах. Иными словами, дозволялось устраивать десанты на практически любом объекте в пределах системы. Особо рекомендовалось «проявлять максимальное внимание и осторожность во время учебных боев», но в благоразумие десантников никто не верил.

Как итог, весь последний месяц от развлечений десантников вся система исходила зубным скрежетом. Они могли штурмовать астрономическую лабораторию, забраться на транспортник, высадиться на каком-нибудь патрульном корабле. Инженерные войска матерились без конца: именно им каждый раз приходилось разбираться с последствиями «учений». В большинстве случаев все происходило «цивилизовано»: через разблокированные шлюзы или аварийные выходы, но бывало, десант проходил в «условиях, максимально приближенных к боевым». То есть, с прожиганием любого свободного участка обшивки, беспределом со связью и «взятием в плен» всех, кто им попадался по дороге. Хорошо, если «пленение» проходило по графе «условное». Могли из парализаторов всех положить, а потом смыться с корабля, не оставив ни единого следа за собой. Даже разобраться, кто это так нафлибустьерничал, не удалось. Десантники, не будь дураки, смекнули, что кто-то из них переборщил, и поголовно открещивались от случившегося. Очнувшийся экипаж транспортника тоже ничего толкового сказать не мог: не видели, не слышали, ничего не поняли. В конце концов, генерал Саверро, которого Транспортная на пару с Инженерной службой затеррорезировали претензиями, осторожно похвалил четкую и красивую операцию, но категорически запретил ее повторять.

Эксцессы это прекратило, но на пыл десантников практически не повлияло.

Вот и сегодня, во время штатной работы, они засекли пару десантных модулей, неторопливо чапающих себе мимо их станции. Как обычно, послали идентификационный запрос, как обычно, получили стандартный ответ. Потом модули исчезли с экранов, задействовав систему маскировки, параллельно глуша их собственные системы сканирования ближнего космоса. На датчики наблюдения за гиперпространством ни один десантник в здравом уме не покушался: тут уж не до шуток.

На станции наблюдения дежурная смена взвыла – с таким они уже сталкивались трижды за последние полтора месяца. В принципе, нахально лезть на станции наблюдения и мешать работе воспрещалось: ближе к фронту в такой ситуации космолеты, а то и силы прикрытия отправились бы на разборки с наглецами. На Марите никому в голову не приходило придавать станциям наблюдения космолеты – хотя чего-чего, а их-то уж в случае нужды нашлось бы с запасом. Да и относились в последние дни к шалостям десантников с философским терпением: «что нельзя вылечить, надо перетерпеть».

Все же начальник смены отправил сообщение на центральную базу. Сделал безуспешную попытку заставить кого-то из командования приструнить распоясавшихся вояк. Попытался выяснить – для отчета – что за гости к ним пожаловали. На «Альфе-1» в вежливой форме послали куда подальше: там, в связи с завершением последних приготовлений, прибытием личного состава «Белокурой феи» и АРК творилось черт знает что. Разбираться, откуда взялись эти десантные модули, из какой они части и прочее, никому не было охоты.

Тогда Ольга и получила на пару с Сергеем распоряжение пойти и встретить «дорогих гостей». Десантники обычно обижались, но никто подыгрывать им и «отражать» нападение не собирался. У людей ведь работы полно! Сергей, закончивший плановую диагностику гравидетекторов, должен был встретить ее у перехода к инженерной секции. Должен был, – но не встретил. Подождав пару минут, девушка в сердцах выругалась и отправилась дальше в одиночку.

Раздражение только усилилось, когда она увидела центральный шлюз целым и невредимым. Выходит, если они не пристыковались к одному из аварийных выходов, десантный модуль вновь прожег где-то обшивку. Инженерная служба снова скандал закатит!

Ольга нетерпеливым жестом откинула назад длинные, прямые волосы. Сердито посмотрела по сторонам: ей показалось, что эти гады просто издеваются, прячутся от нее.

– Тебе, Сергей, очень повезет, если тебя «поймали» они! – по-прежнему мрачно буркнула она. – Эй! – крикнула она в пустоту коридора, – Все, мы сдаемся! Вы нас захватили! Кончайте придуриваться! Идиоты… – это уже вполголоса. Сняла с пояса интерком, набрала код командной секции:

– Сэр, тут никого н… – несколько мгновений потребовалось ей, чтобы сообразить, что она разговаривает сама с собой. Сигнала приема не было, как и индикатора статуса коммуникационной сети станции.

– Уроды! – возмущенно крикнула девушка, швыряя интерком обратно в гнездо на поясе. – Вас что, по голове там приложило?! Какого… какого вы к связи лезете?

В бешенстве она спустилась на нижний уровень, заглядывая в каждое ответвление от главного коридора. Сказать, что станция наблюдения слишком велика, вряд ли было корректно, но при желании места для игры в прядки хватило бы.

Разъяренной кошкой она вылетела на крохотную развилку. Попадись ей на глаза хоть один из этих десантников – и ему представилась бы прекрасная возможность попрактиковаться в рукопашном бое: Ольга твердо была настроена доходчиво объяснить этим недоумкам, что у каждой шутки должен быть предел.

У стены коридора, отходящего влево от развилки, сиротливо лежал небольшой фонарик. Шагнув к нему, она увидела, что обошлись с ним весьма невежливо: корпус помят, стекло лопнуло, раскрошившись сотней сверкающих капель по палубе. Ольга подобрала фонарик, выпрямилась, рассматривая крышку над аккумуляторами, где были выгравирован пятизначный идентификационный номер.

– Сергей! – крикнула она, все еще изучая покалеченный фонарик. – Ты здесь?

Сзади раздался сухой, кашляющий звук. Заряд сжатого воздуха вытолкнул из закрепленного на запястье стрелка ствола снаряд, разделившийся на две части. Горизонтальные стабилизаторы зафиксировали снаряд на стабильной, практически параллельной палубе траектории, а повернутые под углом вертикальные – разводили обе части все шире и шире, пока расстояние между ними не достигло метра.

И две бешено вибрирующих, раскаленных добела тончайших нити не натянулись до предела.

Со стуком упал на палубу фонарик, покатился в сторону, точно пытаясь уйти от плавно опускающегося на него сверху облачка черных, густых волос. Некоторые пряди стекли по хрупкой девичьей фигуре смоляным водопадом, спиралями обвившись вокруг ног.

Еще целую секунду Ольга стояла, неподвижно смотря в никуда. Потом ее ноги подломились, безвольно тело осело, повалилось вперед, разметав почти осевшее на металл облачко собственных волос. Голова девушки слетела с плеч, ударилась об декоративную панель на стене, с приглушенным хрустом упала на палубу и неторопливо покатилась обратно, словно не желая разлучаться с телом, с которым была одним целым почти двадцать лет.

Ольга умерла, не успев ни испугаться, ни что-либо понять.

* * * * *

Зона выполнения тренировочной миссии. Внутри трофейного корабля

Два клинка света вырвались из ламп на шлеме, осветив черную, опаленную поверхность. Точнее, он представил себе, как они могли бы вырваться: здесь, в условиях полного отсутствия атмосферы все это оставалось не более чем набором красивых слов. Вдобавок лампы шлема были настроены таким образом, что посторонний смог бы увидеть свет, только взглянув спереди точно на них. Никаких пятен, никаких отблесков по сторонам: две широкие полоски перед Джеймсом, двигающиеся в такт поворотам головы – и все.

Спуск занял считанные секунды. Сейчас, столько времени спустя, трудно было сказать, что именно случилось тут: удачно всадили ракету в пролом в броне или же броню проломили снарядом с «арки», а взорвалось что-то внизу. Однозначно тут не было одного: удара волной Веллера. В таких случаях дело маленькими дырами не заканчивалось: если волна попадала, сохраняя хотя бы треть своего потенциала, любой корабль прекращал свое существование как боевая единица.

Или же прекращал существовать вообще.

Джеймс согнулся в три погибели, рассматривая в скудном освещении, что там очутилось у него под ногами. Две толстых, перекрученных не то трубы, не то стержня сходились под почти прямым углом, чем-то напоминая букву «Х». Покореженный лист металла, сорванный откуда-то снизу, вмяло, вдавило в верхнюю развилку «буквы»; края трещин, располосовавших немногие оставшиеся гладкими участки, выгнуло вверх – Джеймс осторожно провел пальцами по одному из зазубренных краев. Особой опасности не было – чтобы разорвать или разрезать ткань сьютера требовалось хорошенько потрудиться. Обычный нож или вот такой край металла здесь были бы бессильны.

Он опустился метров на десять: почти вертикальный, узкий колодец, по которому он двигался, вдруг раздвинулся, превращаясь в каверну сферической формы. Полоски света пробежали по оплавленному металлу, отразились от плавающего в пустоте обломка, и пропали в глубине нового, гораздо более широкого прохода.

Оттолкнув висящий в пустоте обломок, Джеймс подплыл к исковерканному по краям отверстию. Этот туннель, в отличие от того, по которому он спустился, проложил не взрыв: ударная волна лишь пронеслась по нему, уничтожая все, попадавшееся на пути, пока не наткнулась на преграду – вероятнее всего, на опущенную аварийную перегородку. Сверху перекрытия были изрядно повреждены и, в отличие от перегородки, не выдержали ярости замкнутой в ограниченном пространстве ударной волны – так и появилась пробоина, открывшая Джеймсу дорогу вглубь корабля.

По новому туннелю двигаться было намного легче: все, что можно было сорвать или унести – сорвало и унесло. И все же Джеймс не торопился. Кажется, он очутился возле одного из арсеналов – если не врет визор. Это объясняет источник взрыва, следы которого окружали его, но тогда пробиться к ангару будет трудновато: лезть сквозь завалы, со слабенькими фонарями на шлеме – удовольствие ниже среднего.

Коридор вывел его к… ну, судя по карте, тут должен был быть узел технических туннелей. А на деле свет фонарей выхватывал из темноты перекрученные, «разлохмаченные» плиты металла, черные, обугленные жгуты не то проводов, не то кабелей, жутко похожие на клубки червей, массу всевозможной мелочи, изувеченной до неузнаваемости, парящую в пустоте. В общем, тут была увеличенная копия туннеля, пробитого ударной волной в броне – с той лишь разницей, что здесь масштабы разрушений оказались на порядок серьезнее.

На втором метре свет отразился от покореженного покрытия палубы и растворился в темноте: помедлив, Джеймс опустился вниз, настороженно посматривая по сторонам, хоть и понимал бессмысленность такого поведения. Мощности фонарей едва хватало на два-три метра, а в условиях вакуума кто угодно может стоять в метре от него и злобно скалиться, оставаясь незамеченным. От визора помощи ждать не приходилось: инфракрасное излучение сьютеров было настолько ничтожно, что засечь его могли разве что специально настроенные детекторы. Армейский визор к их числу не принадлежал; отраженного света тут было слишком мало для перехода в режим ночного видения.

Осторожно раздвигая изредка оказывающиеся на пути обломки, Джеймс неспешно плыл вперед, оценивая размах произошедшей тут некогда катастрофы. Видно, в арсенале хорошо рвануло, разворотив все вокруг на два-три уровня: перекрытие палубы либо оказалось где-то там внизу, либо парило повсюду в виде сотен более или менее крупных металлических ошметков. Джеймс сейчас двигался в довольно обширной полости, образовавшейся после того, как взрыв разметал все в клочья. В другое время он не преминул тщательнее осмотреться, но время поджимало. А визор ничего толкового предложить не мог: слишком мало информации, чтобы оценить, какие переходы разрушены, какие уцелели.

До Джеймса только сейчас начало доходить, что этот корабль не зря оставили для тренировок десантников.

Он выругался, отчетливо сознавая, в какую замечательную ловушку забрался. Обратно идти бессмысленно: патрульные космолеты не рассчитаны на двоих. Без его космолета они не выберутся отсюда; пока он своим ходом по броне допрыгает до «Жнеца» – там его давно будут ждать. В паутине переходов, отсеков, превращенных взрывами последнего боя в сумасшедший лабиринт, он может плутать очень долго.

Единственный шанс не завалить и эту миссию – как можно скорее разобраться, где именно он очутился, и каким образом можно добраться до ангаров. Если они с Волчонком правильно представили себе действия «противника», те должны спешить к большой пробоине. Там они найдут пустой космолет – и решат, что пилот отправился вглубь корабля. Или же…

Вдруг до Джеймса дошло, что они с Ричардом сваляли дурака. Ни тот, ни другой не подумали, что никому не требуется сидеть сиднем в ангарах или метаться взад-вперед в поисках высадившихся пилотов. Достаточно, имея на руках точную схему внутренних помещений, держать под контролем три-четыре узловых точки, которые они, каким бы путем не пошли, не могут обойти стороной.

«Черт! Черт! Черт!!!» – Джеймс от досады заехал кулаком попавшему на глаза фрагменту какого-то устройства, совершенно позабыв про невесомость. Кисть пронзила острая боль, а его отшвырнуло в сторону на массивное нечто, мигом превратив относительно ровное движение в беспорядочное кувыркание. Но тут уже юноша не мешкал: остановил вращение, потом уменьшил скорость и подкорректировал направление, ориентируясь по указаниям визора.

На всякий случай он рискнул опуститься ниже, чтобы вскоре увидеть груды металла, остатков приборов и механизмов. Джеймс на секунду задумался, каким образом, раз собравшись где-то там внизу, этот мусор поднимался вновь, потом мысленно пожал плечами: переведя гравитационную установку на холостой ход, что стоит совершить пару лихих маневров? В то, что двигатели не функционируют, он не верил: гораздо проще один раз поработать с ним на верфях, чем каждый раз гонять туда-сюда буксиры.

Оставаться возле завалов Джеймс не захотел: еще парящих – и крупных – фрагментов здесь было много больше, а во-вторых, даже если он и найдет свободный проход, то куда он выведет его с этого уровня? Вглубь – а что там делать? Нет, надо спешить к ангару и по дороге думать, как выпутываться из неприятностей.

Основное, что не мог решить Джеймс: догадались ли те, кто должен его поджидать, где он и что делает? Засечь его, в принципе, они не могли – разве что вновь запустить на полную мощь гравитационную установку. Сделают они это? Вряд ли: если остальные части тэш’шского корабля хоть наполовину напоминают то, что Джеймс уже видел, то при нормальной гравитации особо не побродишь. Могли они догадаться об их замысле? Могли, но пробоин, мягко говоря, многовато, а заходили «Жнецы» каждый раз с другого направления. В какой именно момент он покинул космолет, тут определить не могли – вот в этом Джеймс был уверен на 100 %. Что в остатке?