Текст книги "Родиться в Вифлееме [СИ]"

Автор книги: Дмитрий Виконтов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 34 страниц)

Она фыркнула про себя: такие задачки на первом курсе академий щелкают.

– Отступление не рассматриваем? – улыбка генерала в ответ. – Тогда все просто: станций наблюдения у нас нет – о прибытии эскадры мы узнаем минут за тридцать. Как только сомнений не останется, я отдам приказ к атаке на силы Империи, оставшиеся над Изольдой.

– Исход боя?

– Мы теряем примерно пятьдесят пять – пятьдесят семь кораблей; почти наверняка гибнут все корветы и линкоры. Группировка тэш’ша над планетой уничтожается практически полностью, но противостоять прибывающей эскадре некому и нечем. Тэш’ша сметают все с орбиты, потом на счет «раз» давят вас, генерал. Все!

– Умница! – Хазер кивнул ей без всякого сарказма или холодной иронии, но доброжелательно, как будто ничего иного он и не ожидал услышать. – А теперь, Элизабет, я прошу подумать над совсем простым вопросом: если, обнаружив скорое прибытие тэш’шских кораблей, ты точно знала, что на Изольде нет ни одного человека…

Незавершенная фраза повисла в воздухе, точно подталкивая Элизабет подхватить и продолжить недоговоренное – она же молча стояла, выдерживая тяжелый и вдруг ставший таким усталым взгляд генерала, и внимательно-изучающий – майора. Генерал не стал говорить «ответь» – он сказал «подумать». Такие вопросы в академиях тоже любили задавать, но уже далеко не на первых курсах. И наставники тоже редко требовали быстрого ответа. Хотя, казалось, все просто и понятно: приказ, боевая задача с одной стороны и жизни подчиненных, корабли и космолеты, без толку и смысла сгорающие в огне битвы – с другой. Но тот, кто рисковал сходу дать напрашивающийся ответ, мигом нарывались на показательный разнос, завершавшийся долгой нотацией на тему того, что офицер Космофлота, не желающий шевелить извилинами, выше лейтенанта не поднимется до конца жизни. «На войне нет шаблонных ситуаций – есть ситуации, похожие на шаблонные!» – фразу, выгравированную над входом в центральный учебный корпус Академии Космофлота в Штутгарте, под разным соусом, но в голову выпускникам вбивали намертво.

Для Военного совета вообще-то было характерным доводить до непосредственных исполнителей их планов ровно столько информации, сколько требуется для достижения требуемых целей, – но думать и делать выводы военное руководство Конфедерации никогда не запрещало. Инициативные, умные, способные быстро и точно решать поставленные задачи, не прячась за формальные строки приказов и директив, офицеры как кровь из носа требовались Конфедерации, изнемогавшей в борьбе с очень опасным, очень непредсказуемым и по-своему очень талантливым на сюрпризы врагом. Ретивые вояки, хорошо умеющие выполнять приказы, но плохо умеющие думать головой, в первые годы войны «докомандовались» до Фурсанской катастрофы, погребшие последние надежды удержать врага в приграничных секторах. После того, как в пламени битвы над Фурсаном сгорело три эскадры, победоносную поступь флота Империи Тэш’ша удалось остановить только у Цереры.

– Тэш’ша не дураки, генерал, – осторожно заметила Элизабет. – Они обязательно поймут, что мы провоцируем их.

– Поймут. Но каждый час, который они проведут, прикидывая варианты, – для нас бесценен.

– Но рассчитывать мы можем только на одну оперативную группу?

Хазер нехорошо усмехнулся.

– Подмога, о которой мы знаем. А то, чего мы не знаем, из нас никак не вырвут, случись что. Сейчас наша главная задача – подбросить песочка в шестеренки им. Чтоб было о чем размышлять. Вот… – генерал повернулся к проектору. На развернувшейся над столом клавиатуре он набрал команду и перед людьми, фактически держащими в своих руках нити операции в системе Изольда, появилась подробная карта местности. Синий овал очертил контролируемую людьми территорию, а разбухшие красные кляксы накрыли резервную тэш’шскую базу, куда отошли их войска после боя, и выявленные на данный момент опорные точки. Светло-голубая имитация воды омывала берег, почти идеально прямо идущий с севера на юг, у самого края карты совершенно неожиданно круто сворачивающий на запад. Как результат: солидный по меркам этого, угнездившегося почти в центре континента – не то маленького моря, не то крупного озера – залив; Элизабет про себя рассмеялась, когда визор высветил название, данное заливу первыми картографами Изольды: «Грудь девы». Там, где дуга берега завершала бег вдогонку уходящему за горизонт солнцу, и начинала неспешно тянуться обратно на северо-восток, в залив впадала солидной ширины река, дробя русло на добрую дюжину рукавов, узких каналов между небольших островков. И красная отметина на всей дельте – больше ни карта, ни визор информации не давали.

Второе, самое крупное алое пятно мерцало южнее – там, где тэш’ша организовали резервную базу, и куда отошли их войска. Третье пятно накрывало вытянутый, узкий остров, расположившийся параллельно берегу и отделенный от него примерно двухкилометровым проливом. И на этом достопримечательности заканчивались: все видимое пространство суши от берега до края карты занимали сплошной зеленый покров, описываемый визором весьма скупо: «лесные массивы».

– Мы достаточно надежно держимся здесь, – позволив Элизабет рассмотреть карту, начал генерал. – Когда закончим оснащение периметра – «коты» кровью умоются, ежели что. Тут проблем нет, проблема в ином – два часа назад пришла директива от секторального штаба, а им ее передали с Земли, от Военного Совета. Мы любой ценой должны сохранить стратегическую группу в целости и сохранности, ни в коем случае не спровоцировать «котов» на атаку до начала второй фазы операции.

– Второй фазы, сэр? – хмурящаяся Элизабет механически постукивала пальцами по пряжке пояса. Генерал в ответ страдальчески взглянул на нее:

– В детали нас никто посвящать не собирается, но я – и разведка, – Хазер кивнул на невозмутимо слушающего их майора, – считаем, что, чем бы эта «вторая фаза» не обернулась, «коты» ей будут совсем не рады. И наверняка постараются выместить свою досаду на нас. И пойдут с трех сторон, – он по очереди указал на дельту реки, остров и вторую базу. – А вот это уже совсем нам не нужно, особенно, если они решат не считаться с потерями, но удавить нас всех тут. Потому я хочу, пока главное веселье не началось, с их обороной в устье реки покончить.

– Насколько серьезно они там укрепились? – она оценивающе смотрела на карту, начиная прикидывать возможные варианты.

– Не то что бы очень сильно, – заговорил Регис. – Раньше там был небольшой контрольный пост – дельту реки и саму реку нельзя было оставлять без присмотра. Когда тэш’ша захватили планету, они укрепили три или четыре острова, частично разместились на левом берегу – стандартная опорная точка, как мы предполагали: минимум войск, отсутствие тяжелого вооружения, комплексного периметра…

– Но вы ошиблись, майор?

– По всей видимости – да, полковник, – с видимым неудовольствием ответил Регис. РУФ вообще очень ревностно относилось к своей работе «глаз и ушей» Космофлота, потому – даже самую мелкую – неудачу воспринимало болезненно.

Продолжил генерал, недобро щурясь:

– Туда было сброшена рота восемьдесят третьего батальона, «Херувимы». Мы не ждали трудностей – по всем прогнозам там не должно было быть ничего угрожающего для них. Мы точно знаем, что высадка прошла успешно и рота заняла позицию для атаки тэш’шской базы. Затем было сообщение, что их атаковали – больше никаких рапортов мы не получили. Послали «мошек» – судя по следам, там действительно шел бой. Каким образом проклятые «коты» перемололи больше полторы сотни первоклассных солдат, да так, что никто не ушел – пока не понимаем. Зато понимаем, что с таким гнойником у себя за спиной надо разобраться и разобраться кардинально.

Она посмотрела на карту и еще раз, но уже гораздо внимательнее изучила расположение сил Империи Тэш’ша. Не оборачиваясь, сказала:

– Бросать в бой крупные силы вы не можете – они нужны для обороны базы. Я так понимаю, у вас есть план, как справиться с «котами» малой кровью с моей помощью?

Вместо генерала ответил майор Регис:

– Да, полковник Стэптон, есть у нас одна мысль…

* * *

2585.28.10, из личного дневника младшего лейтенанта Ли Твиста, запись № 1743–1 (последняя запись в дневнике)

Я даже не знаю, что думать. Разговор – а точнее спор – с капитаном Констильон… мне все кажется неправильным, не таким, как должно быть. Но нет ничего, что я мог бы возразить.

Дьявол! Меня не учили этому в Академии. Даже на «Альфе-2» обошли стороной. Историю – довоенную и современную – сколько угодно, разбор крупнейших сражений, биографии и послужные списки отличившихся адмиралов и командиров оперативных групп. Нам рассказывали о рейде «Гетмана Хмельницкого», о четырехмесячном периоде, когда даже отъявленные оптимисты в штабах потеряли надежду на возвращение боевой базы, о прорыве.

Но почему никто не рассказывал этого так, как сделала капитан Констильон?

Сейчас, пока она с подполковником Шонтом засели у командира «Тинагры», пока мы с Пилигримом скучаем в кают-компании, я вспоминаю последний прыжок – и что было после. Серигуанин беседовать не намерен: как сказал подполковник отдыхать, так он и уселся на диван у стены. И сидит с закрытыми глазами и забавно скрещенными руками. Может действительно отдыхает, может, думает о чем-то. А я предоставлен самому себе – и записываю воспоминания, пока не стерлись детали.

Те дни, когда я ходил сам не свой после случившегося на Марите, кое-что из пояснений наших спутников я пропустил. Мне казалось, что до самой Небесной Гавани мы будем добираться прыжковыми воротами, дожидаясь на планетах или станциях свободного «окна» в расписании. Как оказалось, так лететь хорошо в тыловых – если их так можно теперь называть – системах. В зоне конфликта же прыжковых ворот гораздо меньше, а те, что уцелели, под завязку загружены как регулярными транспортными перевозками, так и переброской военных кораблей.

Подполковник ждать, пока во всей этой мешанине маршрутов нарисуется свободное «окно» для нас, не собирался. Вместо этого он потратил два часа на согласование деталей с комендантом той системы, носящей зубодробительный набор цифр и букв вместо нормального названия, и выбил разрешение на прыжок напрямую в Небесную Гавань. Мы с большим облегчением распрощались с этой системкой, где кроме бешено вращающегося голубого гиганта, не то что планеты – даже паршивого астероида не сыщешь. Станция наблюдения, прыжковые ворота, пара корветов – вот и все достопримечательности.

«Карлссон» не подвел и выбросил нас точно в цель: мне осталось только молча восхищаться, тому, как подполковник Шонт со Звездой все точно рассчитали. Визор пару секунд сверялся с навигационным компьютером «Карлссона», чтобы подтвердить: отклонение от заданных параметров прыжка в пределах сотой процента, все часы необходимо сдвинуть на полтора дня вперед.

Подполковник быстро проверил системы «Карлссона», связался с навкомами обеих «Стрел» – и только потом запросил для доклада дежурного орбитальной станции, зависшей над экватором Корабельщика. Дань вежливости, не более – навком «Карлссона» выслал идентификатор и код прохода сразу же после выхода из гиперпространства. В противном случае, у нас уже бы были проблемы.

С другой стороны, проблемы у нас нарисовались и без того: обменявшись приветствиями, подполковник запросил маршрут к «Гетману Хмельницкому» – и услышал в ответ, что боевая база два дня назад ушла из системы. А подполковника Шонта дожидается два кодированных сообщения, оставленных командором Джоном Фарбахом.

Пилотов «Гетмана Хмельницкого» такой оборот дел совсем не обрадовал, меня – тем более; один Пилигрим выглядел спокойным. Себе я врать не хочу: именно мысли о боевой базе помогли сбросить апатию и заставить себя не думать о Марите. И тут оказывается, что «Гетман Хмельницкий» отправлен неизвестно куда с боевой миссией, не дождавшись ни своих пилотов, ни пополнения в нашем с Пилигримом лице.

Приблизительно так передал нам смысл полученных приказов подполковник Шонт, заодно сказав, что вместо «Гетмана Хмельницкого» мы летим на «Тиграну».

– Линкор Этвуда, – Звезда негромко хмыкнула. Она занимала место второго пилота рядом со своим напарником, мы с Пилигримом – в креслах сразу за ними. «Карлссонов» проектировали с расчетом на полное звено тяжелых перехватчиков, так что за нами оставалось еще шесть свободных мест. – Все это очень скверно.

Подполковник Шонт выглядел невозмутимым, будто его совсем не взволновали новости.

– Скверно или нет – выбирать не приходится. Этвуд объяснит, куда отправили наших.

– Да, если знает сам. Очень надеюсь, что это не идиотизм, вроде того путешествия к «котам», – сердито ответила капитан Констильон.

Я удивился. Очень сильно. Рейд «Гетмана Хмельницкого» – а ничего иного ее слова не могли означать – называли по-разному. Я лично слышал эпитета четыре… но слова «идиотизм» еще не встречал. Кажется, и Пилигрим обратил внимание на это:

– Удивленный Пилигрим сспрашивает: почему так на’вана ’аменитая операция?

Лица капитана Констильон я в тот момент не видел, но по резкому, сердитому голосу догадывался, что улыбки на нем ждать не стоит.

– Я могу назвать по-другому, если это слово не нравится: безумие, глупость.

Я не выдержал:

– Но почему? Ведь тот рейд…

– Что?! – перебила Звезда. – Геройский, выдающийся, результативный? Этих эпитетов я наслушалась. Но ничто из этого не отменяет факта, что этот рейд был с самого начала идиотизмом.

Подполковник Шонт, закончивший корректировать курс «Карлссона», посмотрел на капитана Констильон, и обернулся к нам. Я поежился – все еще никак не могу приспособиться к его глазам. Никогда бы не подумал, что у человека может быть такой страшный взгляд.

– Тигр, – в кабине «Карлссона» его голос звучал гулко, – то, что рассказывают на Земле – далеко не всегда то, что было на самом деле. То… было ошибкой. От начала и до конца. Оно принесла пользу – дав пропаганде повод поднять боевой дух людей. Это хорошо, когда молодежь, воодушевленная такими историями, идет на фронт. Плохо, когда, попав на фронт, продолжает считать эти истории правдой.

Капитан Констильон, собравшая тем временем волосы в тугой узел, искоса посмотрела на своего напарника. Чему-то улыбнулась.

– Знаешь, Тигр, тогда все началось вот так спокойно. Обычный полет, обычный патруль, обычная система. Мы, правда, там одну базу раздолбали – мелочь, но больше почти ничего вдоль границы не осталось. А туда вдруг десяток кораблей прилетело. А там мы – бардак разводим. А у этих гадов с собой их аналог нашей блок-станции, как он…

– Оф’рат, – не оборачиваясь, бросил через плечо тэш’шское слово подполковник, изучая висящий над панелью экран навкома.

– А, да… Оф’рат, – у Звезды так же чисто, как ее напарник, выговорить не получилось. – А когда «коты» поняли, с кем имеют дело… Они нас – в смысле, «Гетман Хмельницкий» – очень не любят. Так не любят, что эти десять кораблей с радостью на нас разменяют, и по всей Империи будут песни петь. Мол, победили.

Она продолжала улыбаться, но это была очень злая улыбка. А в глазах ее улыбки не было совсем.

– Наши тогдашние «арки» – «Сигмунд» и «Барракуда» готовились уйти за нами, мы прыгали первыми. А «коты» свою клятую машинку запустили как раз с нашим прыжком. Повезло нам – специально так не подгадаешь. Наше счастье – она не успела набрать полную мощность. Черта с два мы бы оттуда тогда ушли. Но нам хватило – сбило вектор, сбило опорные координаты. Вот мы и прыгнули… в самый центр нигде.

– А «арки»? – я задал, наверное, глупый вопрос: слово «тогдашние» все объяснило. Капитан Констильон закрыла глаза, немного помолчала.

– Их больше никто не видел, прыжок мы завершили без них, в Конфедерацию они не вернулись. Тэш’ша, как ты понимаешь, отчета о случившемся нам не выслали. А мы, на «Гетмане Хмельницком», поняли, что висим черт-знает-где, до ближайшей звезды полдня прыгать, еще две – в одном– и двухдневном прыжке. И мы понятие не имеем, что это за звезды, где граница, где та система, откуда мы улетели. Что по этому поводу говорит теория? – едко поинтересовалась она.

От того, что говорит теория меня, затрясло, едва я представил ситуацию, в которую они попали. Все-таки я учился в Академии Космонавигации, хоть и на военной специальности. И ту самую теорию в нас вбивали без скидок.

– Умный Пилигрим ’ает: не во’можно ссосставить маршрутную карту для гиперпривода, – блеснул эрудицией серигуанин.

– Именно. К чему привязывать опорные координаты, если все известные звезды и системы непонятно где? Куда вести вектор прыжка, если в твоем распоряжении 360-градусная сфера всевозможных направлений? К чему все звездное великолепие вокруг, если опорные координаты нужны текущие, а не те, которые были… ну, сколько до нас тот свет летел. Мы даже не знали где мы точно: в Империи, во Внешних Территориях, может в каком-то медвежьем углу Конфедерации… Конечно, если посидеть там с пару месяцев, а лучше с годик, забыв про тэш’ша, – с картой мы бы разобрались. Вот только тэш’ша про нас забывать не собирались. Я ведь сказали, Тигр, – они нас очень не любят.

– Мы были там три месяца, – она отвернулась к обзорному экрану, на котором с каждой минутой ближе был крупный, раза в два больше АРК корабль. – К концу второго месяца, все считали себя покойниками. Каждый день ждали появления тэш’ша – никто не верил, что они оставят нас. Почти не вылезали из космолетов – готовились продать свои шкуры подороже.

В голове у меня была каша, честно признаюсь. Все, что она говорила, все, что я слышал… Неужели, все так и будет дальше: темное нутро у каждой, самой невинной вещи? С тех пор, как я ступил на борт «Корнуолла» на около Луны, я сталкиваюсь с тем, что казавшееся неоспоримой правдой… ну, иногда становится просто правдой. А иногда…

– А что было потом? – я решил обдумать все потом. Сейчас хотелось как-то закончить этот разговор.

– Потом? Потом определили-таки, куда нас занесло. Оказалось – Империя, но сильно не там, где мы думали. Рисковать лететь обратно мы не могли – тэш’ша перехватили бы нас. Потому прыгнули во Внешние Территории, благо не так далеко было. И пошли кружным путем домой. Если тэш’ша и поняли, что мы ускользнули, то во Внешних Территориях поймать нас не успели. Вот такая вот, Тигр, это была грустная и печальная история.

Теперь я молчал, уже не рискуя задавать вопросы. Но вдруг второй раз в разговор вмешался подполковник Шонт.

– Тигр, ты задаешь себе вопрос, почему Звезда говорит все именно так, – он не спрашивал меня. – Она сказала правду: все началось обычным пустяковым рейдом. Но за день до отлета на борт «Гетмана Хмельницкого» поднялась одна молодая девочка, которая заменила погибшего пилота. В бою утой небольшой базы ее новый напарник погиб. Погиб на ее глазах, погиб по-глупому… как чаще всего и бывает. Та молодая девочка тогда еще верила в геройские истории. Она захотела отомстить сама – и отмстила, как ни странно. Но при этом отлетела чуть дальше, чем следовало, и возвращалась последней. Возвращалась чуть дольше, чем следует.

– А вел ее на посадку командир эскадрильи, к которой она была приписана, и ставший потом ее постоянным напарником, – с улыбкой, в которой в равной мере смешались печаль и горечь, ввернула Звезда. – Иногда я думаю, может из-за той глупой дуры, Фарбах и промедлил на ту роковую секунду. Ведь мы ушли сразу, как я села…

– Ты спрашивала его не раз, Звезда, и каждый раз он отвечал тебе одно и то же. Фарбах промедлил, потом что он решил так. Он принимал свои решения сам. И сам за них отвечал.

Она согласно кивнула и больше ничего не сказала. Полковник Шонт что-то внимательно читал, видимое только ему через визор, затем убрал экран навкома и повернулся в кресле. Пристально посмотрел на меня. Прямо в глаза.

– Ты все понял, Джеймс?

Я и сейчас не знаю, чем мне больше гордиться: тем, что я смог ответь «да» без дрожи в голосе, или тем, что, кажется, впервые выдержал его взгляд. Хоть мне очень хотелось опустить глаза.

Но я выдержал.

А теперь, пока мы с Пилигримом ждем в кают-компании «Тинагры», я с удивлением понимаю, что не забыл ничего из разговора. Каждое слово, каждая интонация, выражение лиц подполковника и капитана Констильон – я помню все.

А еще я вспоминаю капитана Берга, и, кажется, начинаю понимать, что он хотел мне сказать.

Но почему мне приходится понимать это… вот так?

Система Небесная Гавань, на орбите Корабельщика

– Джон! Чудище-страшище, ты наше, как же я рад тебя видеть!.. Ага, и ты, красавица, опять с ним? Не надоело еще?

Все, кто сталкивался с полковником Этвудом в неформальной обстановке, первым делом отмечали, что его всегда слишком много. Коренастый, чуть более плотный, чем следовало бы при его росте, с подвижным, добродушным лицом под коротким ежиком песчаного цвета волос, во всем умудрявшийся находить светлые стороны и заряжать своими чувствами окружающих, он вскочил из-за стола, шагая навстречу входящим в его каюту пилотам.

Жанна весело улыбнулась в ответ на приветствие; Шонт ограничился сухим кивком, что вызвало у командира «Тинагры» очередную ухмылку-сполох.

– Садитесь, летуны, садитесь, – Этвуд широким жестом указал на кресла перед столом. Дождавшись, пока пилоты усядутся, он опустился на свое прежнее место. – Что, не ждали приглашения в гости?

– Говоря откровенно – нет, – Шонт поерзал в едва выдерживающем его вес кресле. – Ты Фарбаха застал?

– А то! Часа четыре болтали. Тезка твой, знаешь, как наше родное начальство костерил? Они тут едва не рехнулись, весь график снабжения сломали…

– Но ведь уложились же, правда?

– А когда Фарбах не успевал, красавица? – хохотнул Этвуд. – Говорю же, всю систему поставил на уши, половине кораблей поломал снабжение, но базу к походу подготовил. Вы на два дня разминулись…

– Мы знаем. Какая муха секторальный штаб укусила?

– Шершень, а не муха. И не штаб, а Военный Совет. Приказ пришел с Земли, Джон. Фарбах обмолвился, что приказ подписан Денисовым.

По пепельно-серому лицу Бабая мелькнула странная гримаса, словно пилот разжевал какую-то гадость и теперь жалеет, что не выплюнул ее минутой назад. Жанна обеспокоенно поджала губы: адмирал Денисов, без малого двадцать лет бессменный глава Военного совета обычно на такие пустяки, как раздача приказов боевым базам не разменивался.

– Что у вас тут происходит, Фред? – с полковником (тогда еще майором) Жанна познакомилась в самом начале карьеры на «Гетмане Хмельницком», когда прихоть военной судьбы и директивы командования свели корабли в оборонительном сражении вблизи границы. Да и потом, уже летая с Шонтом, они не редко пересекались: возглавляемая Этвудом оперативная группа считалась одной из самых удачливых и опытных в зоне конфликта, зачастую оказываясь там же, где рыскала боевая база Фарбаха. Так что ни полковник, ни Шонт и бровью не повели, услышав фамильярное обращение девушки.

Теперь пришла очередь гримасничать Этвуда.

– А то я знаю?! Секторальный штаб то ли не в курсе, то ли им ухорезы глазастые замки на морды нацепили. Но, кабы меня просили угадывать, я бы поставил на Авалон и Куросао.

Шонт сощурился.

– Это системы в Фито-12. Недалеко от границ. Потеряны довольно давно. К чему они тут?

– А вы не слышали? – удивленно моргнул Этвуд. – Каким-то образом наши на пустом месте сколотили две группы и врезали сразу по обеим. В Куросао без особых успехов; на Авалоне повезло больше: частично флот «котов» разбит, с главной базы на планете их вытурили.

– А в чем смысл? Тэш’ша же подтянут резервы…

– Красавица, за смыслом ты не по адресу! Я человек маленький: куда скажут – туда и лечу…

– И тянешь за собой целую оперативную группу. «Маленький» – скажешь ведь… – перебила Жанна, усмехаясь. Правда усмешка вышла вымученной: девушке некстати вспомнился разговор с Джеймсом на летящем к флагману Этвуда «Карлссоне». Вспомнись слова о ставшем знаменитом броске «Гетмана Хмельницкого» по тэш’шской территории, наполняя душу смутной тревогой. Если, ради отвлечения внимания тэш’ша, командование решилось бросить боевую базу в глубокий рейд…

– «Молох» и «Авангард» ушли с Фарбахом? – спросил Шонт, явно подумавший про то же самое. Этвуд проницательно посмотрел на пилотов.

– Да. Думаете, Фарбаха отправили на задворки «котам»?

– Искренне надеюсь, что нет. «Коты» дважды на одну уловку не попадаются.

– Фарбах и не из таких передряг выбирался. Вам ли не знать, что он волк хитрый и удачливый.

– Да знаю я, знаю, – буркнула Жанна. – Просто… нам там надо быть. С ребятами. У нашего старика и так пилотов мало.

Этвуд внимательно посмотрел на девушку, потом на Шонта. Аккуратно сдвинул крышку с вмонтированного в стол хранилища дата-кристаллов и достал оттуда небольшой предмет, полностью уместившийся в его кулаке.

– Джон, я так понимаю, тебе Фарбах оставил отдельный приказ, – закрывая хранилище, поинтересовался полковник. Шонт молча кивнул. – Ее он касается? – второй кивок. Прежде чем Жанна успела задать вопрос, он положил треугольное устройство на коричнево-красную полированную поверхность стола и утопил активирующую кнопку.

Тонкий, пронзительный звук заставил людей на миг поморщиться и исчез так же быстро, как и появился.

– Не доверяешь своим?

– В бою доверяю, – лаконично ответил Этвуд, уверенным движением беря со стола свой визор и прилаживая к виску. – Береженого бог бережет и, потом, Джон, Фарбах просил, чтобы разговор остался между нами. Старая модель, конечно, но надежная. Ладно… – командир «Тинагры» нервно потер руки. – Что вы там на Марите устроили?

Бабай не шевельнулся, зато Жанна весьма недвусмысленно изобразила на лице возмущено-удивленное выражение: «МЫ?!!». Правда, Этвуда это не обмануло:

– Да-да, именно вы. Короче, циркуляр по флоту прошел за день до отлета «Гетмана Хмельницкого». О том, что «коты» разнесли всю систему в клочья, мы знаем. Что там был всего один корабль – тоже. Ребята из РУФа в легкой панике, «безопасники» – в панике большой: что делать, если еще один такой рейдер появится – никто не знает. Солнечная и Церера фактически на осадном положении, подтянуты все свободные корабли к Фурсану, секторальным штабам и базам снабжения; верфи, заводы – везде «желтая тревога». Проблема в том, что свободных кораблей – раз-два и обчелся, а мест, куда эти гады могут прилететь – много. Станции наблюдения работают на полную катушку, вроде принято решение о восстановлении сети зондов, внутрисистемных патрулях… но кто и когда этим сможет заняться? А у Военного совета теперь еще и голова болит: откуда пополнение брать?

– И это все было в циркуляре? – саркастически спросила Жанна. Хотя, если быть совсем честной, то все сказанное полковником логически проистекало из непредвзятого анализа удара по Марите. Тэш’ша творчески подошли к опыту использования людьми боевых баз вообще, и «Гетмана Хмельницкого» – в частности.

– Нет, капитан, в циркуляре был только отчет по Марите. Остальное Фарбаху переслали… друзья.

Шонт вскинул руку, останавливая удивленный возглас Жанны: «Друзья?!».

– Звезда, подожди с вопросами, – пилот «Гетмана Хмельницкого» очень внимательно посмотрел на Этвуда. – С чего такая оперативность, Фред?

К чести полковника взгляд Бабая он выдержал, лишь криво усмехнулся:

– Это я вас спрашивать должен. «Безопасники», чтоб им… – полковник вполголоса выругался, – очень на вас двоих злы. Понятно, все без имен, но других «пилотов „Гетмана Хмельницкого“», как бы на Марите не наблюдалось. Ведь так? Вот, – он вновь покосился на Жанну, – друзья и решили предупредить Фарбаха. Знаете же, как он «любит», когда «безопасники» его людей трогают. Так что вы там натворили, что СБК аж кипятком писает?

Жанна и Шонт посмотрели друг на друга: девушка с показательно-равнодушным выражением, Бабай – с брезгливо-презрительным.

– Были свидетелями, как один сосунок двинулся мозгами после бомбардировки и своего шефа пристрелил, – неохотно сказала Жанна, поняв, что напарник отвечать не намерен. Этвуд, конечно, ситуацию понять должен, но все равно отчитываться она намеревалась только перед командором. Может, Фарбах и устроит им головомойку, но уж точно не позволит лапам СБК дотянуться до его пилотов. – А у шефа по всем углам «глазки» нарисованы.

Брови на широком лице Этвуда сложились в аккуратный «домик».

– И этот «сосунок» сознался, зачем ему потребовалось стрелять в шефа?

– Нет, – скрежетнул голос Бабая. – После бомбардировки осталось много провалов между уровнями. Он упал в один, прежде чем его успели скрутить. Сломал шею.

Полковник издал многозначительное «хммм» и опустил глаза на край столешницы, внезапно чем-то заинтересовавшись там.

– Печально. Выходит, СБК недовольно, что вы оказались нерасторопны и не успели спасти… глазастого шефа?

– Или тем, что увели у «безопасников» двух пилотов.

– Пилоты? У «безопасников»? – Этвуд оторвался от изучения выщерблин на столе. – Пилотов готовят по линии Военного Совета.

– Как оказывается – уже нет.

– Это те младшие лейтенанты, что прибыли с вами? – с каждой минутой серьезного разговора в Этвуде оставалось все меньше и меньше от веселого и добродушного толстяка. Перед пилотами «Гетмана Хмельницкого» сидел матерый, опытный офицер Космофлота, своим потом и кровью заслуживший все до единой награды и нынешний пост. – Где они, кстати?

– Оставили в кают-компании – здесь им делать нечего.

– Хм… Верно, нечего. Так что с ними и СБК?

На то, чтобы ввести Этвуда в курс (предварительно заручившись равнодушным кивком Шонта) у Жанны ушло минут десять. Сжато, без лишних фактов, только по сути дела: странности с обучением Джеймса и Пилигрима, странности с медицинской частью досье, неадекватная реакция офицера СБК на решение Шонта.

Дослушав до конца, полковник откинулся в своем кресле и сумрачно уставился на них.

– Все страньше и страньше. Вы берете их с собой?

Погруженный в свои мысли Шонт отрицательно качнул головой.

– Нет. Они будут обузой. И права брать с собой у меня нет.

– Так! – до Жанны дошло, что здесь она одна не посвящена в приказ командора. И пусть это все больше походило на брифинг, неформальный стиль беседы еще никто не отменил. – Одну минуту. Джон, мы куда-то летим?

– Да, – все так же отстраненно сказал ее напарник. – Во втором сообщении был приказ командора. Нам надлежит отправиться на Порубежье.

– Система, на самой границе: почти стык Дакоты и Фито-12, – пояснил Этвуд, увидел, что название ничего не говорит девушке. – Там старый, заброшенный аванпост.

– Зачем? – девушка повернулась к напарнику.

– Не могу сказать, Звезда. Не имею права. В свое время командор не сказал мне ни слова.

– Ты там уже был?

– Был.

Этвуд подался вперед, облокотившись о стол. Жанну поразил непривычно суровый взгляд полковника.