Текст книги "Родиться в Вифлееме [СИ]"

Автор книги: Дмитрий Виконтов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 34 страниц)

«Какого черта эти твари хранили все это здесь?» – эта мысль посетила каждого, как только прошел первый шок. Майор и сейчас периодически задавал себе тот же вопрос – не столько интересуясь ответом, сколько проклиная про себя мохнатых выродков подкинувших им такую свинью. Ответ-то он уже знал – как знал его и генерал. Оттого и устало задавал риторический вопрос, глядя на карту, где все шло совсем не так, как они ожидали.

Первые сюрпризы обнаружились, когда разведчики нашли покинутыми ближайшие к захваченной людьми базе укрепления тэш’ша. В особенности – место гибели «Херувимов», в устье реки, куда собирались наносить самый сильный удар. Тэш’ша просто отошли, забрав почти все ценное, ничего не минируя, не оставляя никаких «неожиданностей» – все говорило о том, что «коты» так или иначе планировали все вернуть себе в скором времени и не видели смысла уничтожать инфраструктуру.

Потом разведка, отправленная вдоль реки, наткнулась на мощнейший оборонительный район в месте слияния притоков – а спустя еще час подтвердила, что между людьми и плато расположен целый пояс обороны. И никто не может гарантировать, что за ним нет второго, а то и третьего. Посланные к плато зонды ничего не передали и не вернулись – что быстро отрезвило некоторые горячие головы, предложившие атаковать космолетами.

Штабные аналитики к исходу ночи выдали на-гора вывод, слово в слово повторивший то, что начали подозревать генерал с майором сразу после увиденного в хранилище – тэш’ша планировали использовать Изольду в качестве одной из баз снабжения в Фито-12. А то и вообще – как центр управления флотом в секторе.

А это означало две простых вещи: во-первых, просто так систему тэш’ша не отдадут. И, во-вторых, теперь никто не мог предположить, что может оказаться в закромах у тэш’ша. И какие козыри они предъявят людям, когда сочтут, что время пришло. Найденная антиматерия наводила на худшие мысли – и оттого у генерала, и у майора настроение не поднималось выше отметки «предельно отвратное».

– В двадцатом и двадцать третьем квадрате – мощный заградительный огонь, – один из тактиков, поджарый беловолосый десперианин, привлек внимание Хазера. – Свыше трехсот «обелисков» – они не успевают их уничтожать; примерно треть активировалась. Подтверждено триста сорок две единицы безвозвратными, две семьсот – санитарными. Запрашивают поддержку и эвакуацию раненых.

Карта мигнула, меняя ракурс и укрупняя изображение. Место, о котором говорил тактик, ничем особым не отличалось – гряда холмов и две петли правого притока, похожих вместе на вытянутую «S». И Регис, и Хазер сразу увидели, что командующие на участках прорыва не рискнули биться лбом об оборону тэш’ша, а пытались прорваться у начала – и, соответственно, конца изгибов притока, чтобы затем с тыла ударить по засевшим на холмам котам. К сожалению, пока у них не выходило ровным счетом ничего.

– В подкреплении отказано, – продолжал тактик, быстрыми, отточенными движениями делая пометки на планшете перед собой – и одновременно работая на проекционной клавиатуре. – Продолжать атаку, задействовать оперативный резерв двадцать второго и двадцать пятого участка.

У генерала дернулась жилка на виске, но он не сказал ни слова – ни тактику, ни Регису. Майор не обольщался по поводу его молчания и не искал себе оправданий – разведка облажалась по полной программе, не смогла выполнить свою работу. И никого уже не волнует, что шансы узнать все это до высадки были практически нулевые. Да и не должно волновать: разведка ошиблась – и, как обычно, ценой ее ошибок будут жизни солдат.

Главный удар наносился в сердце тэш’шской обороны – по островам, по раскинувшейся у слияния притоков базе. Туда шли все резервы, вся поддержка – все, что можно было выделить, не ослабляя оборону центральной базы Конфедерации. На остальных участках людям предстояла незавидная участь – атаковать почти без поддержки, истечь кровью, но не допустить маневра тэш’шскими резервами.

Генерал вернул карту к прежнему виду, доставая из кармана небольшой предмет. На первый взгляд – обычный камень, легко помещавшийся в руке. Но именно этот, найденный в одном из подземных комплексов захваченной базы, камень, наряду с антиматерией не давал ни мгновения покоя никому: ни генералу, ни разведке, ни аналитикам штаба.

– Есть что-то новое, майор? – в свете ламп по сколам камня бежали разноцветные искорки. – Есть предположения, сколько тут может оказаться этих штук.

– Нет, сэр, – Регис был бы безумно рад сказать «ни одной», снять как с генерала, так и с себя груз ожидания худшего… но не мог. Опять разведка не могла ничем помочь – и опять их ошибка, их беспомощность может иметь страшную цену. – У нет данных о наличии или отсутствии у тэш’ша «титанов». Это, – он кивнул на камень – или, точнее, на осколок, оставшийся от «титана», проходивший в том комплексе ремонт. Или осмотр – не так уж и важно. – Это может быть уловкой.

– Но вы так не думаете, верно, майор? – генерал бросил обломок на стол. Подпрыгнув, он перекатился, сверкая радужными сполохами. Хазер наклонился над столом, в упор посмотрев на шефа разведуправления. – Ладно, Мэтт. Твои парни могут еще неделю головы ломать. Нет у нас недели, – негромко сказал он. – Давай без протокола – сколько их тут? Твое мнение?

– Пять, – не задумываясь, ответил майор. – Пять «титанов».

Генерал хмыкнул. Он прекрасно знал, что никаких данных у Региса не было. Что с тем же успехом он и сам мог назвать любое число, и попробовать угадать. И все же он понял, почему тот сказал именно «пять». Майор не предполагал, что у «котов» пять «титанов». Он надеялся, что их только пять.

Потому что в противном случае – а генерал это знал не хуже своего шефа разведки, – для большей части двадцать четвертой армии Изольда станет братской могилой.

Тревожный звон зуммера оборвал мысли генерала. Карта перед ним рванулась вперед, увеличивая новый участок.

– Потеряна визуальная и голосовая связь с тринадцатым квадратом, – все тот же пепельноликий тактик быстро проговаривал поступающие к нему сведения. – Оперативная группа капитана Стахенсвена не выходит на связь; командная сеть в районе тринадцатого квадрата нарушена. Последнее сообщение от капитана Стахенсвена – контратака тэш’ша, до ста пятидесяти целей, тяжелой техники не замечено.

«Началось!» – подобравшись, майор переключил визор, вполголоса отдавая распоряжения: вряд ли у его группы будет информация, которой нет здесь, но сейчас только самоубийца будет выпендриваться и тянуть одеяло на себя.

– Потеряна связь с высланными зондами; полученные данные подтверждают продвижение тэш’ша вглубь тринадцатого квадрата. С первого по восьмой квадраты продвижение войск Конфедерации приостановлено; атакованы девятый, десятый и одиннадцатый квадраты – с десятого по пятнадцатый квадрат мощный ракетно-артиллерийский огонь. С одиннадцатого по пятнадцатый квадрат подтверждены удары «обелисками».

На карте тринадцатый квадрат накрыло алое пятно, неторопливо трансформируясь в три стрелки, расходившиеся трилистником. Самая толстая сворачивала к реке, нацеливаясь на позиции артиллерии, поддерживающей войска, штурмующие острова. Центральная тянулась с квадрата вглубь занятой людьми территории, а правая неторопливо разворачивалась в линию, готовая принять ответный удар.

Генерал и майор одновременно проследили взглядом вдоль центральной стрелки – к оконтуренному пунктиром синему овалу.

– Третий оперативный штаб под ударом, – на лице генерала заходили желваки. В штабе резко возросло напряжение, но особой тревоги пока не ощущалось – выпад тэш’ша был неприятным сюрпризом, но скорее, все бы тревожились, если бы подобного не произошло. Давление на центр давало свои результаты – медленно и кроваво, как подумал про себя Регис, – но давало.

Теперь оставалось держаться – и молиться, чтобы у тэш’ша не нашлось туза в рукаве.

Изольда. Третий оперативный штаб

Пятерка дронов пронеслась над головами людей навстречу поднимающимся над верхушками деревьев черным точкам. Следом рванулось еще с три десятка, оставив две дюжины барражировать по периметру обороны.

– Они рассредоточиваются, – лейтенант повернул глухой, закрывавший лицо боевой шлем в сторону Лесова. Капитан молча кивнул, видя тоже сообщение, продублированное визором и шлемом – первую атаку тэш’ша они отбили, но сдаваться «коты» не собирались. Их счастье, что тэш’ша львиную долю прорвавшихся бросили в тыл тем, кто атаковал острова, а по их душу отправили все, что осталось.

Впереди дроны закружились в бешеной карусели, жаля друг друга огнем – и если получалось, еще кого-то на земле. Тэш’шские беспилотники не столько пытались прорваться, сколько уничтожить как можно больше дронов Конфедерации. Или просто связать боем.

Где-то рядом глухо бухнуло – как будто великан с размаха ударил молотом по наковальне. Шелестящий звук приближался, распадаясь на резкий треск и балансирующий на грани инфразвука гул.

– «Обелиски»! – крикнул Лесов, поудобнее перехватывая свою «Бурю». – Не давайте им зары…

Серий ударов оборвала его: обгоняя звуковую волну, веретенообразные «обелиски» рухнули на позиции людей, почти на две трети уйдя в почву. В этот раз тэш’ша не могли себя упрекнуть ни в чем: наведение оказалось идеальным, как на полигоне.

Отовсюду загрохотали выстрелы рейкеров. Командно-информационная сеть распределяла цели, координируя атаку – со стороны штаба рявкнули орудия «Скорпионов»[16]16
  Обиходное название в войсках Конфедерации «АРП-75».


[Закрыть]. Вокруг черных как смоль «обелисков» земля плавилась, превращаясь в раскаленную жидкую массу, в которую довольно быстро погружались черные веретена. Один из «обелисков», глубже всех вонзившийся, уже скрылся в желто-белой лужице лавы; сержант из пятнадцатого взвода, как сообщил Лесову визор, подбежал почти вплотную, опустошая обойму рейкера.

– НАЗАД, СЕРЖАНТ! – закричал Лесов, прекратив всаживать «шипы» в ближайший «обелиск».

Земля хрупнула, спекаясь в плотную, черную корку и тут же разламываясь. От исчезнувшего «обелиска» побежали тонкие трещины, из которых выстреливали султаны пара. Сообразивший, что происходит, сержант бросился назад, но земля под ним лопнула, и вверх хлестнул фонтан огня – «обелиск» зафиксировал движение и безошибочно ударил.

Жуткий вопль длился едва ли пару секунд – в извергаемом огне плавилась даже пласталь. Черные остатки того, что только что было человеком, повалились на спекшуюся землю, идентификатор на экране боевого шлема Лесова мигнул, из зеленого становясь красным. В верхнем правом углу экрана, где постоянно обновлялись данные по полку, погасли и вновь появились два числа, разделенные косой чертой: 1710/215; верхнее – зеленое, нижнее – красное.

Еще пять минут назад под чертой было 208.

К счастью, только один «обелиск» здесь ушел под землю – остальные вовремя расстреляли; семь штук записали на свой счет «Скорпионы». Но задачу свою «обелиски» выполнили – пускай пару минут, но людям было не до «котов».

«АТАКА С ТРЕХ НАПРАВЛЕНИЙ. ВЫСОКИЙ УРОВЕНЬ УГРОЗЫ. МАССИРОВАННЫЙ ВОЗДУШНЫЙ УДАР», – визор и боевой шлем исправно передавали информацию командной сети.

Лазурные сгустки понеслись в сторону людей от рванувшихся из-под прикрытия местного леса платформ. Воздух наполнился жужжанием и воем, звоном и рокотом. Потом орудия людей ответили – и мир будто раскололся на части.

Шары тэш’шских выстрелов ударили по позициям «Скорпионов», меньше чем за удар сердца уничтожив семь из восьми платформ. Не успели люди прийти в себя, как столбы пламени рванули к небу там, где ждали момента вступить в бой замаскированные доты – тэш’ша били с безупречной точностью, уничтожая ключевые точки обороны.

– Какая сволочь наводит их? – в ярости взвыл лейтенант, бывший рядом с Лесовым. Капитан не ответил, трижды выстрелив плазмоидами в вынырнувшую из-за стены дыма и пыли покалеченную платформу. Звукофильтры шлема приглушили грохот, как только огнистые шары пробили скругленный борт парящей над землей платформы, и все исчезло в вихре взрыва.

«АТАКА! ФИКСИРУЕТСЯ СВЫШЕ СЕМИСОТ ЦЕЛЕЙ!», – визор передал очередную новость, а шлем спроецировал на сетчатку карту местности, с последними данными об атакующих. Над ними небо чернело от схлестнувшихся машин: вариант с массированным ударом с воздуха люди ждали, и в свою очередь придержали дронов. Один за другим дроны падали, сбитые зенитным огнем «Скорпионов» или уничтоженные вражескими беспилотниками; черно-оранжевые полосы то и дело рассекали небо, иногда завершаясь взрывами или роем горящих обломков, падающих вниз.

Лесов перевел «Бурю» на стрельбу «шипами» – кажется, техника со стороны тэш’ша кончилась. Теперь в атаку шли «коты», а у оборонявшихся людей почти половина уже была убита или ранена. Капитан мельком глянул на числа в углу – 1317/608 – и вызвал штаб.

– Говорит Лесов. Внутри периметра обороны теневики. Повторяю, внутри периметра – теневики, – ларингофон визора кольнул горло. Лейтенант, услышав слова капитана, вполголоса выругался. Сам Лесов не был до конца уверен в своем предположении, но интуиция и кое-что из прошлого подсказывали, что лучше быть пессимистом. – Точное число неизвестно.

– Принято, капитан, – передал ответ визор. Закрыв канал связи, Лесов сменил энергоблок «Бури». Лейтенант рядом вскинул свой штурмовой рейкер и дважды выпустил тройку «шипов»; сзади их поддержали огнем солдаты тридцать второго взвода.

В бою время летело незаметно. Короткие стычки, как правило, заканчивающиеся, едва успев начаться, сменяли друг друга так быстро, что все вокруг казалось мозаикой в калейдоскопе спятившего мира. Доведенная до предела война технологий, война орудий и машин, почти что идеальных средств уничтожения, не давала времени на передышку, на паузу, на осмысление происходящего. Не было место позиционным играм, не было возможности до бесконечности парировать удары атакующего врага – бой превращался в танец, зачастую бессмысленную карусель, дробясь на столкновения групп, когда не то что рота, а всего взвод, сражающийся в одном месте, мог считаться «крупным» отрядом.

Сиреневые и лазурные выстрелы тэш’шских дента-ша летели навстречу очередям «шипов» или взлохмаченным шарам плазмоидов. Земля дрожала, когда среда хаоса находила свой конец одна из чудом уцелевших платформ. Над головами рвали друг друга дроны, поливая землю каплями огня и чадящими обломками.

А в углу шлема все меньше становилось зеленое число, и все больше – красное.

И все заволакивали облака пыли и дыма, иногда снижая видимость до пяти-десяти метров.

Лесов – и вместе с ним десять человек – отходили к холму, следуя переданным указаниям из штаба. Лейтенант погиб тремя – или четырьмя – скоротечными перестрелками ранее. Выскочивший из воронки «кот» в упор выстрелил ему в грудь – и попытался, прикрывшись падающим телом лейтенанта, застрелить Лесова. И надо признать – у него почти получилось: сиреневая вспышка разминулась с головой бросившегося на землю капитана на считанные сантиметры. Третий раз «коту» выстрелить не дали, нашпиговав десятком «шипов».

Капитан вогнал в гнездо предпоследнюю обойму «шипов»; последняя обойма плазмоидов давно уже стояла на своем месте – и если верить индикатору, в ней был всего один заряд. Мертвые отдавали свои запасы живым, но все равно этого едва-едва хватало. Адский по напряжению бой затихал, с каждой минутой становилось все тише и спокойнее кругом. Прорыв тэш’ша закончился ничем – пытавшихся дотянуться к позициям артиллеристов сжали с двух сторон и стерли в порошок; потом перегруппировавшиеся резервы вновь заняли тринадцатый квадрат. Атаковавшие штаб записали в свой актив только гибель большей части защитников, но полегли практически все. Небо осталось за Конфедерацией – опять же, ценой потери процентов семидесяти дронов.

«И это мы называем победой!» – отчасти с болью, отчасти с удовлетворением подумал капитан.

Символ связи с оперативным штабом на экране боевого шлема мигнул, задрожал – и пропал.

«ПОТЕРЯ ОБЩЕЙ КОМАНДНО-ИНФОРМАЦИОННОЙ СЕТИ ПОЛЯ БОЯ!» – сухо сообщил визор. – «ПЕРЕХОД В РЕЖИМ „МОЗАИКИ“. ВОССТАНОВЛЕНИЕ СЕТИ ЧЕРЕЗ ВОСЕМЬ СЕКУНД!»

– Тарк?.. – Лесов подобрался, поворачиваясь к кряжистому ветерану, с которым он служил уже который год – чуть ли не самого Аршаб’ба. Но тот и сам встревожено вскинулся:

– Сэр, пропала связь со штабом…

Лесов жестом остановил его.

– Да, сержант, у меня тож… – договорить ему опять не дали. За холмом громыхнуло – раз, другой; столбы дыма и огня завились спиралью. Рокот взрыва рванулся к посеревшему небу, отразился от свинцовых облаков – и рухнул обратно; земля под ногами затряслась, сбивая людей с ног.

Упав на спину, капитан перекатился на бок, умудрившись не потерять ни «Бури», ни выхваченного из обоймы на поясе «Шершня». Отблески трех взрывов, пускай и заслоненных холмом, причудливо на миг исказили пасмурный свет подступающего вечера Изольды – и, наверное, только это и спасло ему жизнь. Потому что, когда он поднял взгляд к вершине холма – то в меняющемся, неверном освещении от догорающих неподалеку остатков двух «Скорпионов», едва пробивающегося сквозь тучи Авалона и сполохов взрывов смог разглядеть несущуюся на них по склону громадными скачками призрачную, мерцающую фигуру.

– ТЕНЕВИК! – закричал Лесов; визор и боевой шлем вмиг отметили абрис тэш’ша алым контуром, прогнозируя траектория, определяя степень угрозы, передавая данные на визоры и шлемы всех, кто был рядом, планируя скоординированную атаку. Но для нее людям требовалось минимум две-три секунды, чтобы хоть подняться на ноги и понять, что происходит.

Теневик этих секунд им давать не стал.

Лесов в последний миг заметил движение тэш’ша в его сторону. Будь на его месте кто-то другой, не имевший опыта Аршаб’ба, не сталкивавшийся в тесных, беспросветных туннелях с такими же гадами в маскировочной броне – лежать бы ему тут с дымящейся дырой в груди. В долю секунды лазурные молнии пробежали от локтя к кисти, собрались в гудящий комок, метнувшийся к человеку – отчаянным, неуклюжим прыжком вбок Лесов едва уклонился от искрящейся смерти.

На время исключив капитана из числа угроз, теневик последним прыжком очутился среди людей. Второй среди них сержант увидел только размытую тень и бегущие ломаные разряды к его лицу. Потом его голова разлетелась на куски, окропив на полдюжины метров позади землю кровавой росой и каплями оплавленного металла.

С руки, свободной от боевой конструкции, выстрелила вперед на полметра гибкая тонкая лента, вырастающая прямо из брони. Тэш’ша развернулся на месте, взмахивая рукой – лента уплотнилась, сжалась, превращаясь в чуть изогнутое хрупкое на вид лезвие. Рядовой, чьего имени Лесов не знал, не успел даже повернуть голову к «коту», как лезвие рассекло ткань бронекостюма, словно гнилую тряпку, а заодно – и человеческую плоть от бедра до шеи. С левой руки тэш’ша сорвался очередной комок молний в спину спотыкающегося, бегущего к остовам «Скорпионов» солдата, пробив человека насквозь. Сам же теневик, продолжая движение, ударил в грудь бросившегося на него рядового Лайма. Окровавленный клинок выступил между лопаток человека, а от места удара разбежались злые, игривые разряды – Лайм весь затрясся, будто окаменев. Лезвие всосалось в скрытую камуфлирующим экраном броню, а из локтя вытянулась его точная копия – и теневик не глядя ударил назад, в горло Анны-Марии, всего два месяца назад получившей чин лейтенанта, и за это время успевшая стать одной из самых ценных помощников капитана по полку. Вот и сейчас она даже не подумала бежать, пытаясь в упор расстрелять тэш’ша, – и умерла, застыв на месте, опутанная сковавшими мышцы разрядами энергии.

С момента, когда Лесов чудом увернулся от выстрела теневика, прошло три с половиной секунды.

Перед теневиком остался только сержант Тарк – остальных в этот миг заслонили умирающие Лайм и Анна-Мария. Он даже успел выстрелить – тройка «шипов» пролетела над плечом тэш’ша, одним плавным движением оказавшимся рядом с сержантом. На руках теневика выросли боевые конструкции, кольца молний побежали к кистям тэш’ша. Поднырнув под руку Тарка, теневик проскользнул ему за спину, раскидывая руки. Тени заплясали, когда лазурные сгустки понеслись к своим целям. Лесов не видел, в кого они попали, но слышал короткие вскрики, громкий треск и шипение. А тэш’ша все с той же грацией текучей воды повернулся обратно – и капитан успел заметить, как черно-серое лезвие втягивается, всасывается в левое плечо.

А сержант Тарк падает на колени и затем валиться на бок, как сломанная кукла с разрубленной грудью.

Пять секунд.

Лесов не знал, каким богам молиться, что меж рейками «Бури» своего часа ждал плазмоид, а не обычный «шип». Он не успевал поднять с песка рейкер, не успевал прицелиться, не успевал схватить лежащий у бедра «Шершень». Он успевал только приподнять «Бурю» и выстрелить в землю между Лаймом и Анной-Марией – туда, куда прыгнул тэш’ша.

Бело-оранжевый болид ударил в вычерненную боем и сажей землю, лопнул, растекаясь облаком белого огня. Тела рядового и лейтенанта швырнуло в стороны, теневик, в последний миг понявший, что происходит, умудрился среагировать – и среагировать правильно: еще не восстановив равновесие после прыжка, одним мощным толчком бросил себя вперед, сквозь край плазменного смерча.

Семь секунд.

Время замирало, останавливалось. Звуки доходили искаженными, неестественно громкими и медленными. Стрелять приходилось из предельно неудобной позиции, но сейчас главным было то, что увернувшийся от облака плазмы «кот» не успевал прицелиться вообще. Маркер боевого шлема, отмечавший движение руки с «Шершнем», сомкнулся с трехлучевым прицелом, поверх него легла контрольная отметка визора – и все это замерло на голове теневика.

У локтя тэш’ша плясали молнии, собираясь для выстрела. Теневик начал поднимать руку, медленно, очень медленно, как будто все происходило во сне – и от бедра, держа в левой руке «Шершень» Лесов выстрелил.

Восемь секунд.

«Шип» пробил маску-шлем теневика, прошил насквозь голову тэш’ша, раскрывая чешуйки, как бутон цветка. Затылок тэш’ша лопнул, подобно перезрелому плоду, голова дернулась назад – и остановленный в прыжке теневик тяжело рухнул на землю, перевернулся и застыл.

«Кракен». Порубежье – Изольда

«Кракен» поднимался над красным шаром Порубежья. Шонт не тратил время и от самой поверхности врубил маршевые двигатели, за считанные минуты поднявшие перехватчик из гравитационного колодца планеты. Звезды заострялись холодными колючими иглами; в углу обзорного экрана навком вывесил белую рамку с точкой в центре – «Карлссон» менял орбиту, идя на сближение с «Кракеном».

Люди с момента старта не сказали ни слова. Шонт погрузился в управление космолетом, Жанна взялась за прокладку траектории для «Карлссона» и просчет маршрут-карты в систему Авалон. Запрос ее напарника навкому носителя о сообщениях для пилотов «Гетмана Хмельницкого» остался без ответа – за все время, что они провели внизу, от Этвуда не пришло ничего.

Перехватчик и «Карлссон» сблизились, уравнивая скорости; Шонт взял на себя контроль маневровыми двигателями – и аккуратно подвел «Кракен» к захватам. Со стороны его поведение могло показаться выпендрежем, но Жанна и сама нередко предпочитала сажать или стыковывать космолеты вручную. Во-первых, неплохая тренировка рефлексов и мастерства пилотажа, а во-вторых, все, кто служил на боевой базе, больше привыкли полагаться на себя, свое чутье, чем на технику – сколь бы совершенной она не казалась.

Пока что послужной список, как пилотов, так и «Гетмана Хмельницкого», скорее говорил в пользу такого подхода.

– У нас будут проблемы с синхронизацией импульса, – Жанна перепроверила данные, выданные навкомом. – Фред не оставлял тебе ничего свежее?

– Нет, – Шонт бросил один взгляд на ее результаты, и вернулся к рапорту навкома «Карлссона». – Погрешность если и будет, то небольшой.

Жанна ничего не стоило заметить, что «небольшая погрешность» могла бы привести их прямо в центр тэш’шского флота, но говорить банальности ей сейчас не хотелось – Джон все прекрасно понимал и сам. Навком рассчитал приблизительную маршрут-карту, определил максимальную величину возможной ошибки – и предложил несколько вариантов, позволяющих эту погрешность минимизировать.

– Гиперпривод «Карлссона» даст максимальную мощность, – сказал Шонт, краем глаза посматривая на результаты. – Не хочу терять время – и не хочу попасть в середину сражения.

– Может оно уже началось, – Жанна приняла поправку напарника, корректируя маршрут-карту. Они оба помнили, что отсутствие сигнала с «Тинагры» могло объясняться предельно просто – линкор, как и все, кто был на его борту, уже много раз имели шансы погибнуть.

– Могло, – просто сказал напарник. – Фред полагал, что у нас будет еще часов двенадцать в запасе минимум. Он редко ошибается.

– Знаю! – Жанна закончила маршрут-карту, передавая ее навкому. Навком четверть минуты изучал карту, потом выдал успокоительное резюме. – У меня все.

Шонт развернул проекционную клавиатуру, передавая данные навкому «Карлссона». Не поворачивая головы, негромко спросил:

– Жалеешь, что прилетела?

Девушка только хмыкнула с горечью. Жалеть о выполнении приказа – самое меньшее, глупо, но жалеть о том, что боевая база ушла из Небесной Гавани так рано – это, пожалуй, да. Успей они до отлета «Гетмана Хмельницкого» – и на Порубежье наверняка полетел бы Шонт с командором. А то и лишь командор с Этвудом – справляться о результатах прошлогоднего «посольства».

Вот уж они порадовались бы!

– Тебя не сильно удивили слова тэш’ша, – бросила она в ответ. Требовалось так же, как она хорошо знать Джона, чтобы увидеть за его словами, произнесенными обычным для Бабая гулким басом, беспокойство за ее состояние. Девушка почувствовала на себе взгляд напарника, но продолжала смотреть в звездное небо.

– Мы сдадимся? – ровно поинтересовалась Жанна, сама удивляясь тому, что не ощущает ничего: ни гнева, ни отчаяния.

– Не знаю, – что ж, Шонт всегда был честен с ней и сейчас он не изменил этой привычке. – Я не знаю, что решит Военный Совет. Все может быть.

В другое время ее позабавило бы, что Джон, упомянув роль Военного Совета в решении такого вопроса, ни словом не обмолвился о ГКСК. Председатели всех пятнадцати Советов входивших в состав ГКСК, имели равный голос, и никто не мог игнорировать чужие интересы.

Формально, разумеется.

– Что бы ты решил? Если бы решал за Военный Совет, а? Что бы ты решил? – теперь она смотрела на Шонта, но, в отличие от нее, он не прятал глаза, повторяя:

– Не знаю. Я не Военный Совет. В ближайшие пару лет никакой и никому сдачи не будет. С такими условиями… – он покачал головой. – Лет пять про это можно не беспокоиться. Или думаешь, достаточно Денисову выступить с такой новостью – и все закончится? Скорее начнется – и мы будем считать себя везунчиками, если «все» не выльется в гражданскую войну.

Резким движением он убрал клавиатуру, перебросил пару тумблеров.

– Пятнадцать секунд, Звезда, – едва заметной сменой тона Шонт дал понять, что разговор продолжать не стоит. – Четырнадцать секунд до сброса захватов «Карлссона».

Жанна кивнула, в последний раз проверив работу двигателей «Кракена» и носителя. Визор начал отсчет секунд, обзорный экран погас.

Она глубоко вздохнула, задерживая дыхание, – и дурнота прыжка навалилась с цифрой «ноль» на визоре. От сердца в голове прошла волна холода, необъяснимая паника вновь попробовала на зуб нервы девушки. Миг между секундами, показавшийся годом, ушел – и ушло мерзкое давление глядящей в нее бесконечности.

«СТАТУС – КОНТРОЛЬНЫЕ ПАРАМЕТРЫ МАРШРУТ-КАРТЫ СОВПАДАЮТ С НАБЛЮДАЕМЫМИ. ПОГРЕШНОСТЬ ТОЧКИ ВЫХОДА – 0,47 ПРОЦЕНТА. РАССИНХРОНИЗАЦИЯ БОРТОВЫХ ХРОНОМЕТРОВ – 21 ЧАС 11 МИНУТ 59 СЕКУНД. ЗАФИКСИРОВАНЫ НЕИДЕНТИФИЦИРОВАННЫЕ ОБЪЕКТЫ, УРОВЕНЬ УГРОЗЫ НЕИЗВЕСТЕН…» – навком поспешил обрадовать их.

– Приехали! – прошептала девушка, глядя на всплывшую между пилотами сферу радара. Обзорный экран только начинал пробуждаться, когда в сфере зажглись красные точки, а навком исправил свой отчет: «ФИКСИРУЮТСЯ ВРАЖЕСКИЕ ОБЪЕКТЫ. ПРЕДПОЛОЖИТЕЛЬНО – ДО ТРЕХ КОСМОЛЕТОВ И ТРАНСПОРТНЫЙ КОРАБЛЬ». Рядом с радаром появился узкий экран со столбцами данных. – Бабай…

– «Хрусталик» – вижу. И что-то еще рядом, – Шонту ту же информацию навком передал на визор. – Судя по мощности сигнала – носитель.

Купол кабины с проекторами исчез за включившимся обзорным экраном.

Изольда была под ними, в нижней полусфере перехватчика – расчет курса оказался точным, и они вышли практически над границей атмосферы. А вот синхронизировать импульс – как и побаивалась Жанна – полностью не вышло: «Кракен» стремительно нагонял планету, слишком быстро, чтобы рисковать переходом на планетарные двигатели без предварительного торможения.

Перехватчик вышел над дневной стороной планеты, и как раз пересекал линию местного полдня. Точных данных о продолжительности дня, климатических условиях, характеристики планеты – Жанна заставила навком убрать всю эту бессмысленную в их ситуации информацию.

Потом, все потом!

– Я не вижу наших! – на обзорном экране появились три красные: две совсем рядом, одна чуть жирнее. Тэш’шский перехватчик, двойник того, с которым им довелось пересечься на Марите, и нечто, определенное Джоном как носитель. Жанна задержала взгляд на толстой рамке – и обзорный экран открыл рядом небольшой окно с реконструированным изображением. Жанна несколько мгновений смотрела на кольцо с двойным рядом «лепестков», после чего вернула экран в обычный режим. Проверила каналы связи – и присвистнула про себя:

– На всех каналах глушение – кажется, всю гиперсвязь в системе отрубило.

– Значит, связаться ни с кем мы не сможем, – Шонт продолжал вести «Кракен» к Изольде, словно не замечая идущего под небольшим углом к плоскости их движения «Хрусталик». Пока космолеты ничего друг другу сделать не могли, кроме как следовать прежним курсом. Навком быстро проверил траектории и текущие скорости космолетов – и пришел к выводу, что особо опасаться тэш’ша стоило у самой атмосферы. Выйти на дистанцию атаки своими орудиями он не успевал, но запустить ракету по «Кракену», которому предстояло гасить скорость перед посадкой – вполне.

Радар передал данные о трех целях вперед.

– Транспортник и «Бабочки», – одновременно с сообщением навкома сказала Жанна. Одна из точек на радаре начала замедлять ход, меняя плоскость и траекторию движения. – А это по нашу душу.

– Просчитай траекторию транспортника, – почти не разжимая губ, произнес Шонт. Девушка вызвала из памяти навкома карту Изольды, задала параметры с радара.

– Готово, – на карте, спроецировавшейся в маленьком окне перед ней и Шонтом, протянулась красная линия. – Я не вижу ничего подходящего до побережья.