Текст книги "Добрые времена"

Автор книги: Дмитрий Евдокимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 22 страниц)

Столь же вызывающе он вел себя и в отношении учебы. Если любил предмет, как, например, литературу, то тратил массу сил и времени на его изучение. Если оставался равнодушным, а к сожалению, большинство наук не трогали его воображения, то сдавал их едва-едва на троечки, демонстрируя экзаменатору прямо-таки барское пренебрежение «к мелочам». В связи с чем Ромка как староста всегда имел неприятности.

Столь же противоречиво относился Светик и к физической работе. Он мог часами носиться по спортзалу, скрупулезно исполняя каждое задание тренера. Однако в колхозе на уборке картошки стремился как можно быстрее забраться на первую же скирду на отдых. Приведенный обратно к своей корзине, он с чувством оскорбленного достоинства брал каждую картофелину, конечно, отставал от всех, и его приходилось «брать на буксир».

В комитете комсомола института Анохина вычеркнули из списка ехавших на целину.

Возмущенные, они всей группой ворвались в комитет, где Андрей и еще какие-то старшекурсники сосредоточенно просматривали списки.

– Не допустим, – запальчиво, еще от порога, крикнула Алка. – Это самоуправство!

– Полегче нельзя? – спросил Андрей.

– За что Анохина вычеркнули?

– А почему я должен отвечать?

– Общественность требует. Вот он, – Алка кивнула на Бессонова, – староста, я – зам, а Ира – групкомсорг.

– Что же, отвечу. Ехать должны лучшие. А ваш Анохин, мало того, что троечник, так он – политически неграмотный.

– Как – «неграмотный»?

– А так! Заходит он на днях сюда, в комитет, да еще с тросточкой.

– Ну и что?

– Вот и я спросил: вам что, собственно, молодой человек? А он с этаким фасоном: «Не откажите в любезности, где здесь записывают в комсомол?» Ну, я ему и влил – не записывают, говорю, а принимают. А чтобы приняли, надо не только устав знать, а быть активным общественником, примерным студентом.

– Разве можно его воспринимать на полном серьезе! – воскликнул Ромка.

– Что же он с нами не посоветовался? – растерянно спросила Ира.

– Я кажется, понимаю, в чем дело, – сказал Ромка. – Помнишь, у нас диспут в группе был. «Как ты представляешь будущее?»

– Ну, как же! Светик еще заявил в полемике, что если все будут хорошие и правильные, то станут одинаковые, как автоматы.

– Вот, вот. Тогда ему здорово досталось ото всех. Вот он, наверное, и пошел узнать о порядке приема. А увидел Андрея, застеснялся, ну и отмочил – «где тут записывают». Это он, по-моему, из какой-то пьесы двадцатых годов процитировал.

– И все-таки застенчивость не оправдание, – хмуро сказал Андрей. – Такой маменькин сыночек подведет там, плакать будем.

– Группа за него ручается, – твердо сказал Ромка.

– Вот если мы его не возьмем, то действительно человека потеряем, – добавила Ирка.

– Нет, не уговаривайте, – упрямился Андрей.

Неожиданно на помощь пришла полная, черноволосая старшекурсница:

– Андрей! Откуда у тебя такой безапелляционный тон?! По какому праву ты судишь? Сами мы какие были?

– Какие?

– А помнишь, как однажды всей группой в Нескучный сад с лекции сбежали? Два часа какое-то здоровое колесо на горку втаскивали, а потом пускали, чтобы посмотреть, как оно катиться будет.

Члены комитета дружно засмеялись. Улыбнулся и Андрей.

– Это когда было...

– Коллектив ручается, – снова сказал Ромка.

– Ну, если коллектив, – Андрей начал сдаваться.

Все снова дружно загомонили, и он, махнув рукой, вновь записал фамилию Анохина.

– Идите, не мешайте, нам списки в райком надо сдавать.

Казалось бы, инцидент был исчерпан. А вот поди же ты, вспомнили.

– Я бы с Анохиным в разведку не пошел! – выкрикнул с места Евгений.

– А я бы с тобой не пошел, – огрызнулся Светик.

Не обращая на его реплику внимания, Василий повернулся к Родневичу:

– Что скажешь, командир?

Стас был явно растерян. Потом как-то вдруг собравшись, звонко и ясно ответил:

– Вину свою признаю. Пошел на поводу у некоторой несознательной части нашего коллектива.

– У кого на поводу? Что ты мелешь? – возмущенно дернул его за штанину Ромка.

He обращая внимания на него, Стас продолжал:

– Плохую организацию работ могу отнести только на счет своей неопытности. Могли бы, кстати, старшие товарищ подсказать вовремя! И вообще со стороны критиковать хорошо, а вот делать...

И сделав эффектную паузу, неожиданно закончил:

– За руководящую должность не держусь. Поскольку ни черта не понимаю в этом сельском хозяйстве, прошу назначить другого. Вот тебя, Василий, например. Ты, я слышал, в деревне вырос.

Ромка в этот момент посмотрел на Ирку и уловил ее откровенно восхищенный взгляд.

Все загомонили. Унимая шум, Василий поднял руку:

– Что понял свои ошибки, хорошо. А вот что капризничаешь – плохо. Раз уж назначили – держись. А помочь мы никогда не откажемся. Правда, ребята? – обратился он к старшекурсникам.

– Чего ж, подскажем, поможем, – загудели те, не выражая, впрочем, горячего энтузиазма.

Долго еще и после ухода управляющего они говорила между собой, горячо упрекая друг друга и порой даже хватаясь за грудки.

Ромка подошел к Стасу:

– Что ж ты, командир, сдрейфил? Спорить не стал, а сразу лапки вверх? На Светика тень навел.

– Ничего ты не понимаешь, старик. В таких случаях надо сразу каяться – решительно и безоговорочно. Иначе плохо будет.

– Вот ты какой, оказывается...

Песен в этот вечер не пели. Как-то не до песен было.

* * *

Прошла неделя. Утром, когда Стас и Ромка у конюшни вместе запрягали Машку, к ним подбежала запыхавшаяся Алка:

– Кладовщик мяса не дает! Чего есть будем?

– Как не дает? – строго спросил Стас.

– Не дает. Говорит, что бухгалтер не велел.

– Что за ерунда? А ну-ка пошли в контору.

Пожилой, плешивый мужчина, сидевший за столиком в углу, посмотрел на них поверх очков.

– Мяса почему не даем? Не заработали, голубчики. На пять дней я вам выписал аванс на питание, из расчета два рубля пятьдесят копеек на человека. Так?

– Ну, так, – согласился Стас.

– Двадцать два человека, – защелкал бухгалтер косточками, – по два рубля пятьдесят копеек, да на пять дней получается двести семьдесят пять рублей ноль-ноль копеек. А заработали вы за это время – менее двухсот. Понятно?

– Нет, не понятно, – растерянно сказал Стас.

– Мы вкалываем, вкалываем, – затараторила Алка, – и ничего не заработали?

– Нет. Даже на свое пропитание не заработали.

– Нельзя подробнее объяснить? – как можно вежливее спросил Ромка.

– Конечно, конечно! – охотно согласился бухгалтер. – Вот смотрите – на силосе ваши ребята неплохо зарабатывают – по три рубля, даже по три пятьдесят. Они и норму выполняют, да и расценки на силосе выше, чем на сене.

– Как же так? Работаем одинаково, а получать – по разному.

– Это не нами заведено, – сухо сказал бухгалтер, – по всему краю такие расценки. Так вот, на уборке сена дела обстоят значительно хуже. Норму – сорок центнеров – вы ни разу не сделали – первый день вообще семнадцать, а потом двадцать семь, тридцать два, тридцать четыре и тридцать два снова. Больше всех у вас получает Бессонов, как вершитель, поскольку эта работа требует большой квалификации – в день в среднем по рубль девяносто выходит. Столько же у бригадира: у него тридцатипроцентная надбавка. У остальных ребят по рубль пятьдесят, а у девушек – по семьдесят копеек.

– Почему так мало?

– Подвозка сена – самый малоквалифицированный труд.

– А где управляющий? Он знает, что вы нам мясо не даете?

– Знает. Это его указание. Сейчас он на полях, будет только вечером.

Из конторы все трое вышли расстроенными.

– Черт знает что получается, – хмуро сказал Стас.

За эти дни он почернел, осунулся, часто срывался на крик. Впрочем, переживали все члены бригады. Даже пухленькие Натэллочка и Мишка. На работу они выходили не к восьми, как в первый день, а в шесть. Возвращались, когда солнце уже лежало на сопках. Обедали в поле. Перекуры становились все короче. Все ловко научились орудовать вилами, поднимая сразу солидные охапки сена. И девчонки старались, подхлестывая лошадей. А вот на тебе – никак до нормы не дотянут.

Сложность еще была в том, что сенокосы располагались на небольших делянках, в неудобных местах, и, даже если собирали все сено, стога получались не более пятнадцати – семнадцати центнеров. Значит, надо переезжать на новую поляну. Пока все организуешь, всех расставишь, время уходит.

– Что делать будем? – спросил Стас, глядя на Ромку и Алку.

– Для первого у нас косточки есть, – по-хозяйски поджав губы, сказала Алка. – А вот на второе – ума не приложу. Может, макароны с маслом?

– Конечно, – облегченно согласился Стас. – Пусть будут – макароны. А вечером поговорим с управляющим. Должен же он понимать, что, если нас не кормить, мы вообще работать не сможем! Пошли к ребятам. И так полчаса потеряли.

Вечером, по возвращении с поля, устроили совместный скандал управляющему. В крике участвовали и «силосники».

Узнав о том, почему не дают мяса, Евгений сгоряча предложил разделить бригаду.

– Почему мы должны за «салаг» расплачиваться? – запальчиво спрашивал он.

– Ну ты и гад, Женька, – спокойно, но весомо сказал Василий. – Значит, мы будем жрать мясо, а наши же ребята рядом будут голодать?

– Ты не понял, – пошел на попятную Женька. – Это я так, в порядке бреда.

– Бредь на какую-нибудь другую тему, – остывая, заметил Василий.

Поэтому Женька, чтобы подчеркнуть свою лояльность, когда приехал управляющий, орал больше всех:

– Знаешь, сколько мне одному калорий надо? – на «ты» обратился он к управляющему. – Тысяч пять, как минимум. Их из картошки да соленых огурцов не вытянешь. Будешь жмотничать, объявим итальянскую забастовку.

Перспективы итальянской забастовки сразили управляющего, и он согласился:

– Ладно, еще на пять дней авансируем, но если дело не поправится...

Торжествующая Алка с добровольными помощниками вскоре принесла мясо.

Ромка обратился к Стасу:

– Слушай, есть идея. Давай поговорим с Василием. Он же у нас не просто член профкома, а казначей, что уже говорит о финансовых способностях – я-то уж знаю...

Действительно, Ромке не раз приходилось выколачивать деньги для страждующих из его группы именно у Василия.

Говорил Василий всегда многозначительно, но абсолютно непонятно, сдабривая свое косноязычие хитрым подмигиванием и повторяя через два слова – «Понял, нет?»

– Василий, деньги нужны. Вот постановление профбюро, – говорил обычно ему Ромка.

– Конкретная обстановка, – подмигнув ему, отвечал казначей, – понял, нет, выражается наличием отсутствия.

Снова следовало хитрое подмигивание, и Василий погружался в какие-то счета.

– Так даешь? – с отчаянием вновь спрашивал Ромка. – Ведь человек стипендию потерял.

– Я же сказал, – с раздражением отвечал Василий. – Сальдо не в нашу пользу, понял, нет?

– Слушай, переведи, – умоляюще обращался Ромка к председателю, сидевшему напротив.

– Чего переводить? – угрюмо отвечал тот. – Денег в кассе нет ни копейки.

– А что же делать?

Василий поднимал глаза к потолку.

– Финансовая олигархия, понял, нет, иногда позволяет благотворительность.

– К директору обратись, – так же угрюмо переводил председатель. – Может, из своего фонда даст.

Стас, зауважавший Василия после памятного собрания, обрадовался Ромкину предложению:

– Конечно, надо с ним поговорить. Как это раньше не догадались?

Вечером они подошли к казначею.

– Слушай, Вась, посоветуй: может, куда написать, чтобы нам расценки повысили?

Василий покачал головой:

– Бесполезно. Пожалуй, надо поговорить с Кузьмичом, он должен нас понять, мужик вроде стоящий.

Он вернулся через час. Слегка сбиваясь и погружаясь в бездну туманных слов, принялся рассказывать.

Во-первых, Кузьмич мужик действительно стоящий. Долгое время он работал комбайнером, но однажды, когда чистил ножи, его помощник случайно нажал на рычаг. Так он потерял руку. Теперь работает учетчиком. Хотя ребят ему жалко, но на сделку с совестью никогда не пойдет. Выполнение норм завышать не будет.

Однако отчаиваться не надо, через неделю уборка сена, которая действительно по расценкам невыгодная работа, кончится. Пойдет зерно. Будут работать на погрузке машин и на току. Тогда, если постараться, можно заработать и по десятке в день.

– Ну, спасибо тебе, Васенька, – прочувственно сказал Ромка, а Стас торжественно пожал ему руку.

– Чего уж там, – благосклонно ответил тот.

К завтраку на «газике» приехал командир отряда – Андрей. Смотрел он хмуро.

– Собирай орлов, – отрывисто сказал Стасу Андрей. – Поговорим накоротке.

– Товарищи, – начал он, когда все собрались вокруг машины. – Прошедшая неделя показала, что далеко не все члены отряда оказались готовы к напряженным трудовым будням. Более того, есть случаи моральных срывов.

Андрей пронзительным взглядом окинул бригаду. Все поежились, хотя и никаких аморальных проступков не совершали.

– Должен вас проинформировать, – продолжал Андрей, – что штаб принял решение отослать обратно в Москву одного молодого человека из первой бригады за антиобщественное поведение. И так будет с каждым кто...

– Что он сделал-то? – недоуменно спросил Ромка.

Стоявший рядом водитель «газика», веснушчатый парень с длинными белыми ресницами, негромко ответил:

– В клубе на центральной усадьбе с местными парнями сцепился...

– Счастливчики, – завистливо вздохнул Евгений, – у них там клуб.

– Конечно, – насмешливо заметил Стас, – есть, где морду набить.

– Товарищ Андрей, можно вопрос? – пропищала Натэллочка, бросив на него кокетливый взгляд.

– Я еще не кончил, – недовольно сказал оратор, – впрочем, давай, тем более надо побыстрей...

– Вы говорите, что за плохое поведение в Москву отсылаете, так? А вот наш управляющий сказал, что если мы плохо будем работать, нас в Москву не пустят. Так кому верить?

– Тут, товарищи, произошло недоразумение, – бросив выразительный взгляд на побагровевшего управляющего сказал Андрей. – Ну, и, кстати, насчет работы. Мы проехали за два дня все бригады. Должен вам прямо заявить, что хуже вас никто не работает. Это же надо! Комсомольцы, вместо того чтобы показывать образцы ударного труда, даже нормы не выполняют.

– Во, артист! – негромко сказал водитель.

– Кто? – так же негромко переспросил Ромка.

– Да вот он же, – показал глазами на Андрея водитель. – Час назад он то же самое говорил во второй бригаде. Что они самые отстающие. А теперь вы.

– Руководящая тактика. «Дивиде ет импера».

– Чего-чего?

– Разделяй и властвуй.

– Ишь ты! – восхитился водитель.

Ромка почувствовал, что его понесло. «Сейчас мы тебе дадим вопрос на засыпку», – подумал он.

– Товарищ Андрей. Все, кто на сене работает, могут вам сказать, что норму выполнить абсолютно невозможно!

– Это чистейшей воды демагогия. Первая бригада, в которой я работаю лично, план по укладке сена выполняет.

– Это что же, стог по сорок центнеров делаете?

– Да, по сорок.

– А не могли бы вы лично показать нам, как это делается?

– Дело в том, что мне надо дальше ехать, – замялся было Андрей, но, уловив насмешливые взгляды ребят, понял, что, если он не останется, навсегда потеряет свой командирский авторитет.

– Ладно, я вам покажу, – сквозь зубы сказал он.

С управляющим он удалился в контору на совещание.

– Сто процентов – не может быть! – галдели ребята. – Тут какой-то мухлеж!

Через полчаса стало ясно, что Андрей передергивает карты. На этот раз на сено выделялись все старшекурсники, а «сеношники» были брошены на силос. Управляющий дал также не три, а пять лошадей.

Что игра ведется не совсем правильно, поняли все. Неожиданно забастовал Василий:

– Я пойду с «салажатами»!

– Ты что, сдрейфил? – толкнул его в бок Евгений.

– Непорядочно это. Я хоть покажу, как косить надо.

– Ну смотри!.. – с угрозой протянул Евгений.

– Чего смотреть? С таким руководством вы и без меня справитесь.

С большой помпой, криками и песнями отправился андреевский отряд на побитие рекорда.

«Сеношиики» растерянно смотрели им вслед. Из девчонок с ними остались только Ира и Натэллочка. Они должны были возить скошенную траву в силосную траншею, Алка им изменила, с завидной легкостью перейдя к старшекурсникам и уведя с собой Машку.

– Ну, не вешать носы, – сказал Василий, плюхаясь в первую подводу. – Косы у всех есть? Держите их осторожнее. А то нос кому-нибудь отрежете.

И, довольный собственным остроумием, что было силы рыкнул на лошадь. Тронулись в путь. Ехать было далеко: километрах в трех от конюшни начиналось их поле. Вика, посеянная вместе с горохом, была по пояс, густой. На косматой лошадке подъехал Кузьмич.

– Сколько в этой делянке? – деловито осведомился Василий, вроде и не замечая его недоверчивой ухмылки.

– Дак если всю одолеете, побольше нормы как раз будет.

– Одолеем, – уверенно сказал Василий, не обращая внимания на Кузьмича. – Вставайте за мной, ребята. Первым иду я, прокашиваю полосу. Вот так. Следом пойдет Стас. Потом Рома, Светик, Мишка и так далее. Но сначала надо выправить косы.

Он вытащил брусочек и несколько раз провел по лезвию с одной и другой стороны.

– Суетиться не надо. Важно, чтобы ритм был один. Прижимайте к земле не лезвие, а «пятку». Понятно? Ну, с богом.

Сначала то у одного, то у другого коса уходила в землю или, наоборот, срезала слишком высоко. Потом приноровились, следуя точно за покачивающимся в такт Василием. Скошенная трава пахла так сладко, что слегка кружилась голова. То тут, то там косцы вспугивали серых птичек.

– Перепелки, – заметил Василий в перекур.

Ира и Натэллочка уже отправились с тяжело нагруженными подводами к траншее.

Ребята благодарно поглядывали на Василия. Их переполняло горделивое чувство. Подумать только – они умеют косить!

– Ну что, не боги горшки обжигают? – весело спросил Василий.

Оказалось, что в работе он объясняется очень четко и кратко, не прибегая к красочным и непонятным выражениям.

– Кончай перекур, – сказал он строго. – Главное – держите линию и старайтесь успевать за мной.

Вернулась с пустой подводой Ира.

– А где Натэллочка? – спросил Михаил. – Она вроде раньше тебя поехала?

– Не знаю, не видела.

– Может, заблудилась?

– Где же тут блудить? – удивился Василий. – Дорога-то вроде прямая, без развилок.

Когда Ира вернулась второй раз, так нигде не увидев Натэллочку, ребята встревожились всерьез.

– Ромка, давай-ка распрягай и верхом отправляйся искать, – скомандовал Василий. – Может, и правда что случилось.

Тот не без лихости вскочил на спину благородного мерина и тронул его ногами.

– Пошел!

Славно было ехать на лошади по такому простору. Золотисто-зеленой волной слева и справа перекатывалась пшеница. Дальше шли скошенные луга. Кое-где он узнавал свершенные им стога. День ото дня они становились все более профессионально стройными. За краем поля слышался какой-то глухой шум. Ромка свернул туда по едва намеченной колее.

Подъехав ближе, он увидел, что это работает бригада Андрея. Его сразу поразили огромные размеры создаваемого стога – метров сорок в длину и двадцать в ширину.

«Прямо-таки египетская пирамида», – подумал он, подъезжая поближе. Уже наметанным глазом Ромка определил, что площадь поля значительно больше тех полян, где работали они.

«И тут Андрей выиграл. Конечно, начальство», – завистливо вздохнул Ромка.

Однако, объективности ради, следовало отметить, что дело организовал Андрей здорово. К стогу то и дело подъезд жали волокуши. Сено принимали и подавали двое. Вверху тоже работали двое. Они ни секунды не оставались без дела, едва успевая поворачиваться. А Андрей все поторапливал:

– Шевелись. Не спи. Девочки, поживей!

Тут он увидел подъехавшего Ромку.

– A-а, лазутчик. Секреты высматриваешь? – не выходя из веселого азарта, спросил Андрей.

– Больно нужно! – недовольно буркнул Ромка.

– Ну и зря! Учись, пока я тут. Могу открыть экспресс-курсы для стогометателей, а? Как там у вас? Буксира не требуется. А то можем!

– Справимся! Вот только Натэллочка наша куда-то пропала. Не видали?

– Не иначе, как волки съели, – крикнул сверху Евгений. – Уж больно аппетитная!

– Ну ты, донжуан, не очень, – покосил на него глазом Андрей. – Давай ищи. Вот уже действительно детский сад.

Ромка ловко повернул Серого и затрусил к дороге.

– Где же она, в самом деле?

Вот и траншею видать. Влево дорога вела к конюшне. Может, туда поехала? Заметила в упряжи какой непорядок?

Ромка повернул к конюшне. Ну, конечно, она была тут! Кобыла стояла, просунув голову в загон и жалобно ржала. А Натэллочка сидела на возу и плакала, сквозь слезы иногда тоненько произнося:

– Но, милая! Но!

«Милая» прядала ушами, но не двигалась.

Соскочив с мерина и подойдя вплотную, Ромка увидел, что по ту сторону загона стоит маленький жеребенок.

«Что ж не предупредили, что она с жеребенком?» – мелькнула досадливая мысль.

Он приоткрыл ворота, и жеребенок тут же выскочил из загона, прилип к материнскому вымени. Кобыла затихла, прикрыв глаза. Не желая им мешать, Ромка повернулся к зареванной Натэллочке:

– Ну, рева-корова!

– И-и-и не смешно! – с выдохом, как обиженный ребенок, выдавила из себя Натэллочка.

– Как же ты сюда попала?

– Ехали, ехали... Потом я ее туда, а она все равно сюда. Я ей «но, но», а она – фунт презрения!

– Ладно, не реви!

Натэллочка всхлипнула:

– Как же! Опять скажут – «генеральская дочка».

– Ну и что? Ты же действительно генеральская дочка.

– А они – иронически, – опять всхлипнула девушка, – в переносном смысле!

– Кто они? – насупил брови Ромка.

– Как кто? Мишка, конечно!

– Нашла кого бояться. Сам-то он тоже недалеко ушел. Маменькин сынок!

– Не говори про него так. Он – хороший, только несчастливый.

– Эх ты – добрая душа!

...Она появилась в институте с опозданием на добрую неделю. Вся в каких-то немыслимых золотых побрякушках, с элегантной сумочкой через плечо.

– Ты – наш староста? – обратилась в перерыве она к Ромке.

– Ну? – односложно ответил тот.

– У, какой бука! Хочешь конфетку? – протянула она «Мишку».

– Нет, спасибо!

– Бери, бери. У меня много, – и простодушно добавила: – Ты, пожалуйста, меня не ругай. Мы с папой только вчера из Сочи вернулись. Он сказал, что перед занятиями мне нужно как следует отдохнуть. Видишь, какой загарчик?

И, слегка приподняв юбку, она покрутила туда-сюда стройной ножкой. На выручку совершенно обалдевшему Ромке пришел Светик.

– Как вы элегантны, мадмуазель! Простите, как вас величать?

– Ната! – ответила девушка.

– Фи, как грубо. Уж лучше, – Светик напряг лоб и выпалил, просияв: – Натэллочка! А? Каково?

– Натэллочка, – повторила серьезно девушка. – Пожалуй, звучит.

В качестве гонорара он тут же получил «Мишку».

Натэллочка была удивительно откровенна. Уже через пятнадцать минут «дорогие мальчики», как она их называла, знали, что ее папа – генерал. Мама – преподавательница русского языка, сейчас не работает, потому что неважно себя чувствует и, кроме того, за папой требуется уход. Поскольку папа военный, они исколесили всю страну. Теперь он служит здесь, в Москве, и у них большая квартира на набережной. Сюда в институт ее привез папин шофер в черной «Волге».

Она страшно удивилась, когда Ромка довольно грубо заметил, что нечего выпендриваться и что в институт надо ездить на общественном транспорте.

– Если надо, я, конечно, буду. Но, между прочим, в школу и из школы меня всегда на машине возили.

– Ну, и очень плохо. Машина-то не твоя, а папина, к тому же служебная.

– А мама говорит, что машину для того папе дают, чтобы быт его был устроен, чтобы он во время службы ни о чем личном не беспокоился.

– По-русски говоря, значит, мама на «Волге» по магазинам ездит?

– И на рынок тоже, – добавила Натэллочка.

Спорить с ней было трудно. В Натэллочке удивительным образом сочетались доброта, активность в оказании помощи страждущим и деловито-холодная предприимчивость, особенно в отношении с работниками сферы обслуживания. Она без конца то дарила коробку конфет «своей» парикмахерше, то «всучивала» духи администратору кинотеатра, то доставала какую-то редкую книгу преподавателю. Даже конфеты, которыми Натэллочка щедро одаривала окружающих, Ромка считал тайным подкупом, чтобы все к ней хорошо относились. И в то же время, если кто-то из их группы заболевал, она первой мчалась в больницу, впрочем и там умея мгновенно найти лечащего врача, чтобы подсунуть ему какую-нибудь безделушку.

Натэллочка была взбалмошной, легко обещала и также легко забывала, настроение ее непрерывно менялось. Однако за всей этой мишурой угадывался добрый товарищ. «Генеральская дочка» писала шпаргалки для других, последней уходила с экзамена, болея за каждого, безвозмездно кормила «севших на мель» в институтской столовой.

Когда жеребенок наконец поднял голову и отскочил в сторону, слегка покачиваясь на грациозных ножках, Ромка сказал:

– Ну что, двинули, «кормящая мама»?

– А его куда?

– Пусть с нами гуляет, а то опять в конюшне очутиться!

Быстренько разгрузив телегу, отправились обратно. Их возвращение было встречено радостными возгласами.

– Ой, какой хорошенький! – подбежала Ира. – Натка, ты роды принимала?

Та смущенно кивала, искоса поглядывая на Ромку. Он сделал непроницаемое лицо и взялся за косу. К концу дня инцидент был забыт. Тем более что действительно они одержали настоящую победу: к шести вечера на поле не осталось ни одной травинки.

– Знай наших! А, Вася? – возбужденно кричал Стас. – Не хуже других косить можем.

Василий усмехнулся:

– Ты думаешь, те косить умели? Ничего подобного! Первый день тоже то и дело косы из земли вытаскивали. А нормы, ты прав, на заготовке силоса легче. Считается прогрессивный метод заготовки кормов, вот он материально Я поощряется. Стога делать – это же еще с дедовских времен. Понял, дурья башка?

– Значит, вы с самого начала знали, что на силосе легче и можно больше заработать? – как громом пораженный, спросил Ромка.

– Ну, не с первого дня, конечно, – смутился Василий, – но разобрались быстро.

– Да, вот тебе и сплоченный коллектив! – ехидно заметила Ира.

На обратном пути не удержались, подъехали к бригаде Андрея. Здесь тоже работа заканчивалась. Волокуши подвозили уже жалкие клочки. Стог стоял величественный, как линейный корабль. Однако прибывший сюда Кузьмич сокрушенно качал головой:

– Не рассчитали, ребята. Сена не хватило на завершение. Поставлю я вам шестьдесят центнеров, но долго такой стог не простоит. Дожди пойдут, и сено все намокнет.

– Да мы на центральной усадьбе все время такие закладываем, – горячился Андрей.

– С центральной не равняй, – ответил Кузьмич, – там сопок почти нет, поэтому и луговины большие. А здесь все время надо рассчитывать, какой стог закладывать, по количеству сена. Вот у него, – Кузьмич кивнул на Ромку, – уже стали получаться хорошие, правильные стога. Они и зиму простоят.

– В таком случае пусть он и продолжает, – с лукавинкой заметил Евгений.

– Нет уж, дудки, – ответил Стас.

Сейчас обе бригады стояли друг против друга, как два враждебных войска. Командиры – впереди, готовые к единоборству. Андрей с вилами в руках, Стас – с косой.

– Теперь по очереди будем работать, – продолжал он. – Вы знаете, что мы на силосе сегодня больше нормы сделали? Это в первый же день!

– Не может быть! – поразился Андрей.

– Так кто из нас на черепахе? – съехидничал Светик.

Андрей вдруг завелся:

– Значит, можете работать! А раньше просто не хотели.

Ждали, когда подстегнут.

– Полегче, командир, – вступил в разговор Василий. – Ребята честные. Что в сельском хозяйстве мало смыслят, так это не беда. Научатся.

– Ты уж шутки перестал понимать. Я, может, их подначить хочу...

– Подначить можно, а обижать не надо, – так же непримиримо ответил Василий.

Но даже после этого разговора горделивое, приподнятое настроение не оставляло «салажат». Вечером снова зазвучала гитара. А Светик с Ромкой до темноты пасовали друг другу хитрые мячи.

* * *

– Еще вопросик можно? – выкрикнула Натэллочка, когда Андрей утром, попрощавшись со всеми, забирался в «газик».

– Ну, давай, – без особого энтузиазма откликнулся он.

– В других бригадах тоже без выходных работают? – невинным голосом спросила девушка.

Лицо Андрея вытянулось.

– Везде как-то решают этот вопрос. По скользящему графику. А что, вы – без выходных? – обратился он к стоящему рядом управляющему.

– Так ведь страда, – хрипло ответил тот.

– Ну, настоящая страда начнется, когда хлеб пойдет, – возразил Андрей. – Вы же сами жаловались мне, что сено кончается и пока не можете фронта работ обеспечить. Вот и устройте им выходной, можно в две очереди – сначала одну половину бригады, потом вторую.

– Ладно, покумекаем, – нехотя проговорил управляющий.

– Покумекайте. А ты, Стас, проследи.

«Газик» резко рванул с места, а бригада обступила управляющего, возбужденно галдя.

– Баню надо устроить. И постирушку. Так и обовшиветь недолго! В горы хорошо бы сходить. Отоспаться.

– Ладно, ладно, – слегка пятясь от наступающих на него ребят, сказал управляющий. – Завтра на отдых одна половина пойдет, послезавтра – другая. Но чтоб потом как следует работать.

– Урра! – прозвучало дружно в ответ.

Совет бригады удалился на совещание. Первым оттуда вышел Стас. Как истый руководитель, он старался выглядеть бесстрастным, однако в его голосе прорывались нотки радостного волнения.

– Завтра на отдых пойдет младшая часть бригады. Вечером будет баня для ребят. На следующий день пойдут старшие и вечером – баня для девчат.

– С вениками? – захохотал Михаил.

– Конечно, вон березы вокруг сколько! – сказал рассудительный Василий.

– А что если нам продлить выходной? – предложил вдруг Ромка.

– Как это? – заинтересовался Светик. – Еще и со старшими прогулять?

– Нет, наоборот. Было же предложение идти в горы?

– Ну?

– Так пойти не завтра с утра, а сегодня – с ночевкой.

– Ух ты, – восхитился Михаил. – Это идея. Костерчик сделаем...

– Нет, не надо, – завозражал Светик. – Лучше мы на парах как следует отоспимся. Даванем часиков до двенадцати, а там посмотрим.

– Эх ты, соня! Так можно все на свете проспать, – стыдил его Михаил.

– Я в общем-то, как все, – начал сдаваться Светик. – А остальные пойдут?

– Конечно, пойдут.

– А девчонки?

– В первых рядах.

– Ну, тогда – ладно!

Сразу после ужина начали деятельно собираться. Старшекурсники с нескрываемой завистью смотрели на веселую суету.

– Каждый берет одеяло и кружку, – командовал Стас. – Мишка, за тобой соль и спички. Я возьму картошку. Запечем.

– Все ясно, только одно непонятно, – ехидно сказал Евгений.

– Чего? – приостановился пробегавший мимо Ромка.

– Где вы тут гору найдете? Предгорья Саян, насколько мне известно, километрах в пятнадцати.

– А, ерунда! Важна идея. А что касается горы, так полезем сюда. – Ромка указал на ближайшую сойку, окрашенную солнцем в розовый цвет.

Неожиданно он натолкнулся на Иру.

– А ты чего не собираешься?

– Куда?

– Как куда? В поход.

– Я же дежурная завтра по кухне. Со мной Алка должна дежурить, но я ее отпустила с вами. Справлюсь одна.