Текст книги "Второгодка. Пенталогия (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Ромов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 85 страниц) [доступный отрывок для чтения: 31 страниц]

8. Из земли вышли, в землю и уйдем

Ребятки были жилистые и сильные. Они оттащили меня от входной двери подальше в царство санитарного фаянса.

– А вы что, шестерите что ли? – хмыкнул я, когда они расступились и внутренне приготовился.

Виду не подал, но адреналин скаканул так, что сердце мгновенно разогналось до космических скоростей. Подростковое тело – это просто бомба на колёсах. Дайте оболочку постарше!

– На побегушках у Назара? – заглушая стук сердца, бросил я.

– Нет, он правда себя бессмертным возомнил, – покачал головой тот, что пониже.

Парнишка был во всём чёрном – брюки, футболка, короткая кожанка. Не такая, как моя, а из тонкой и дорогой кожи, с множеством сияющих заклёпок. На шее висела толстая золотая цепь, как у негра. Единственное светлое пятно.

– Крас, как ты смог-то? Он вон какой боров, а ты дрищ. Чё за волшебство, а? Колись, если не хочешь, чтобы тебя башкой в унитаз макнули.

Он подался вперёд, и лицо его практически уткнулось в моё. Знал, как давить, не просто вторгался в личное пространство, а пытался подавить волю. Видал я эти приколы.

– А кто сказал, будто Назару кто-то вломил? – спросил я и упёрся своим лбом в его лоб. – Но, даже если это и так, он сам за себя не может ответить? Вас подписывает?

Он ухмыльнулся.

– Ты реально дурак что ли? – отступил и легонько ткнул меня в дыхалку… Жан.

Точно. Жан Забелы, по прозвищу Князь! Цыган, поэтому такой чернявый. О нём говорили, что он дурь толкает. Раньше, пока я не задержался в девятом, мы учились в параллельных. Его небольшое досье из архива Серёжи Краснова промелькнуло перед глазами.

Тычок цели не достиг, я легко отбил его руку.

– О, фигасе! – скривился он в ироничной усмешке. – Вы видели? Крас крутым стал. Так что, Крас, макнуть тебя в дырку башкой?

– Не советую, Князь, – спокойно ответил я. – Я ведь глотку перегрызу.

Это заявление вызвало взрыв смеха у всех троих. Жан даже глаза вытер рукой. Лицо у него было тёмным, и глаза тоже тёмными, и губы. Худощавый и черноволосый, со злой физиономией. Прямо демон, а не человек. Скорее всего, своей внешности он и был обязан тем, что его многие боялись.

А ведь в классе пятом, кажется, я даже у него дома был на дне рождения. Родитель его устроил тогда крутейшую вечеринку. В памяти всплыл огромный и безвкусно обставленный дом из красного кирпича, где-то в Кировском.

И судя по тому, что Медуза даже слова не сказала, когда увидела, что Князь с дружками не на уроке, папа Князя имел серьёзный вес не только в среде цыганского сообщества…

– А правду сказали, что ты Мэта обломил? – не отставал он. – Он типа лавэ у тебя вымогал, и даже вломил, а ты его послал? Попашибу под глазом он тебе нарисовал?

– Ничего такого не слышал, – пожал я плечами.

– А я всегда говорил, что этот задрот ещё покажет себя, – растянул Жан тонкие губы в усмешке. – Я говорил, пацаны?

– Ага, – довольно ответили они.

– Короче, Крас, дело есть. Хочу, чтобы ты моим человеком был, как тебе идея?

– В смысле? – нахмурился я.

– Чё в смысле? Будешь под моей защитой. Никто тебя даже пальцем не тронет – ни Мэт, ни всемогущий Назар. Вообще никто.

Улыбка исчезла и лицо его стало ещё злее, чем раньше.

– Что это значит? – прищурился я. – В чём смысл твоего предложения?

– Да смысл простой, Крас. Если ты правильный пацан, значит и тусить должен с правильными пацанами. В детстве ты же нормальный был, но и сейчас вроде ничего. Вот и весь смысл. Тебе бабосы нужны?

– Не особо. Я при коммунизме живу. На полном довольствии.

– Остряк. Короче, я ищу как раз такого кента, как ты. Не задрота, конечно, но чтобы ничё плохого от него не ждали. В ладах с законом и не хулигана. Сечёшь?

Да, лады с законом – это как раз ко мне.

– Ты как раз подходишь, – резюмировал Князь.

– Не понял, для чего я подхожу, и как это связано с Назаром?

– С Назаром никак не связано, просто, если ты не зассал с этим кабаном схлестнуться, учитывая, кто его батя, ты мне подходишь. Ну чё? По рукам? Бабла будет выше крыши. Тебе точно хватит.

– Не интересует, – покачал я головой.

– Гонишь! – окрысился он. – Это ж халява! Даже делать ничё не надо, только бабки получать!

– Не, у меня два шара по алгебре корячатся, а бабки счёт любят.

– Не тупи, а⁈ Я тебе сейчас твои собственные два шара отобью нахрен! Ты даже не спросил, что делать надо!

– А чего спрашивать? И так ясно.

– Чё тебе ясно? – ещё сильнее разозлился он.

– В бегунки я не пойду. По-любасу, нет.

– Какие ещё бегунки? Я тебе элитную работу предлагаю. Для тех, кто не хочет по точкам скакать и закладки выкапывать. Подробности потом расскажу. Да на тебя даже не подумает никто! Потому что ты такой типа ботанчик. Тихий омут, да?

Как они все не любят получать отказ. Я нахмурился.

– Ты за месяц, – давил Жан, – столько лавэ поднимешь, не сможешь придумать, куда девать. Тянки будут стаями бегать и между собой биться, чтобы тебе отсосать. Или, может, ты из этих?

Он неопределённо мотнул головой в сторону.

– Нет, Князь, я не из этих. Но барыжить точно не буду. И тебе не советую, потому что это всегда заканчивается печально. Опять же слишком много свидетелей. Нас здесь уже четверо, а это стопроцентное палево. Как ты думаешь, солью я тебя, когда мне пятки поджаривать начнут или буду героя изображать?

– Чё?

– Ну, ты если бизнесмен, должен же риски просчитать. Или что, думаешь типа меня на киче завалят раньше допроса, так что ли?

Он потерял управление разговором и поэтому сейчас выглядел немного растеряно.

– Поэтому, сам подумай, вариант гнилой. Да меня всё равно исключат скоро из школы.

– Схера ли это? – удивился он.

– Потому что и сам я не князь, и папа мой нихера не барон. У меня вообще папы нет.

– Чё ты сказал⁈ – резко подался он вперёд.

– Чё дёргаешься-то? Я тебе прямо говорю, без херни всякой, ничего обидного. Сам-то прикинь. Подумай.

Он стиснул челюсти и пристально меня рассматривал.

– Ладно, мне на химию надо, – заявил я. – А то Медуза с потрохами сожрёт если узнает, что я слился.

Я чуть подвинул одного из дружков Князя и спокойно направился на выход.

– Короче, Крас, – бросил мне в спину Жан. – Даю тебе времени до завтра. А завтра жду положительный ответ.

Я молча вышел.

* * *

В классе Глитч всё ещё стоял у доски. Его выступление, похоже, переросло в общую дискуссию.

– Да нам вообще эта химия не упёрлась! – кричал он и, судя по красному, возбуждённому лицу и растрёпанным волосам, урока он не знал. – Нет, про метанол и этанол ладно, информация полезная. Но все эти органические соединения… Мне это зачем? Химия в обычной жизни ни одному нормальному человеку ещё не пригодилась! Математика – понятно, надо типа деньги считать и количество рулонов обоев. А химия что?

– Краснов, – кивнул мне химик. – Присоединяйся к нашему диспуту. Ты так же как Петров думаешь?

– По поводу химии? – уточнил я.

– Именно, – с ироничной улыбочкой подтвердил он. – Если судить по твоим оценкам, нет ничего более бесполезного.

– Если посмотреть объективно, – пожал я плечами, – вся наша жизнь – это химия. Мы тут все, можно сказать, не цари природы, а банальные химкомбинаты. Вот, например, влюблённость…

Народ засмеялся, загомонил, а химик удивлённо поднял брови, будто с ним заговорил портрет Менделеева.

– Давай, Красивый, влюби нас!

– Она возникает, – продолжал я, – когда мозг взбивает химический коктейль. Дофамин для эйфории, норадреналин для «сердце в пятки», окситоцин и вазопрессин для сладкого чувства тёплой привязанности. Смешайте реагенты – и вот вам уже, как сказал наше всё Ас Пушкин, в крови горит огонь желанья. Ну, и про лобзанья там всяческие. Так что сексуальное влечение вызывается смесью химических веществ. Романтика остаётся романтикой – просто у неё есть конкретная химическая формула.

– Какая осведомлённость, – покачал головой химик. – Надо же.

– Об этом вроде все знают, – пожал я плечами.

Не мог же я сказать, что у нас в судмедэкспертизе мировая тётка работала, Раиса Валерьевна. Круче всей академии наук. Она мне такие вещи рассказывала, кругозор у неё шире БСЭ был, честное слово.

– И страх, – кивнул я Глитчу, – тоже чистая химия. И даже паранойя. Надпочечники жмут тревожную кнопку, в кровь летят адреналин и норадреналин, кортизол подстраховывает – сердце шарашит, зрачки расширяются, кровь уходит в мышцы. Поэтому иногда и обычная ящерица в нашем воображении может превратиться в рептилоида.

Все заржали, а Глитч шутливо погрозил кулаком.

– Ну что же, Петров, садись на место, – похлопал его по плечу химик. – Оценку тебе сегодня не ставлю, но к следующему уроку подготовь полный развёрнутый ответ на сегодняшний вопрос. А ты, Краснов… Хм… Молодец… За слова в защиту химии ты получаешь моё негласное покровительство и шанс исправить свои двойки. Подготовь к следующему уроку доклад минут на пятнадцать о присутствии органической химии в нашей жизни. С иллюстрациями и такими же животрепещущими примерами, как сегодня. И хотя сегодня ты вторгся в область физиологии, всё равно, молодец. А теперь всё, успокаиваемся. Приступаем к новой теме… Садись Краснов.

Я вернулся за парту, за которой меня поджидал Рожков.

– Здорово, – кивнул я.

– Здорово. Живой после вчерашнего?

– В смысле?

– Мышцы болят?

– Есть маленько, ага, – прищурился я, пытаясь понять, с чего бы это он сам сел ко мне за парту.

– Слушай, – не стал тянуть он. – А ты же эту альтушку знаешь, Глотову?

– Что такое «альтушка»? – нахмурился я.

– Так вот, – он показал мне телефон. – Смотри.

Он показал мне фотки в аккаунте Насти. Я их раньше не видел. Тут она была с фиолетовыми волосами и со смешными белыми пушистыми ушками, будто изображала героиню неизвестного мне мультфильма. Она забавно сводила глаза к носу, и это выглядело бы совершенно невинно и по-детски, если бы не выпирающие грудки, сдавленные тесным лифом, и короткая юбка, выставляющая на показ обтянутые колготками ноги. И позы. Вызывающие совершенно определённые мысли.

– Это что за хрень? – нахмурился я.

– Да блин, гонишь что ли? Девочка-кошка из аниме. Она же твоя соседка? Ты её хорошо знаешь?

– А ты с какой целью интересуешься?

– Блин! Не вдупляешь что ли? Сам же только что про коктейль рассказывал. У меня от этого коктейля конкретный стояк. Она, если честно, настоящая бомба, Глотова эта. Можешь меня познакомить?

Я поднял на него тяжёлый взгляд, и то, что я увидел, мне не понравилось. Нет, я конечно не отец ей, не полиция нравов и даже не монах в синих штанах, сам уже прочувствовал химические игры подросткового организма. Но химическая фабрика внутри Рожкова была нацелена на быстрый кайф, а не на долгую игру в любовь.

– Нет, – твёрдо сказал я.

– Ты чё⁈ – возмущённо воскликнул Рожков. – Я тебя с Икаром познакомил? Представил ему? Ты благодаря мне в самую крутую в городе секцию попал. Краб, между прочим, даже Назару отказал, хотя тот батю подключал. А теперь я прошу тебя сделать то же самое для меня, а ты отмораживаешься? Алё, Красный, ты не охренел?

– Нет, – повторил я. – Тебе чё пояснять нужно?

– Нихера себе! Да! Попробуй, поясни!

– Тише, Рожков, – одёрнул нас химик. – Слушайте, а то двоек нахватаете.

– Икар проводит групповые занятия, – пожал я плечами, – а ты хочешь записаться на индивидуальные.

– Чё ты городишь? Я вообще не врубаюсь.

– Ну, не тормози, Илюха. Место занято, братан.

Он аж рот раскрыл.

– Тебе, – назидательно добавил я, – присунуть некому, а у меня глубокие чувства. Ясно?

– Бля… ты стебёшься, Крас?

– Тебе что, девок мало? Обязательно до моей докопаться надо?

– Я не знал, – недовольно ответил он и отвернулся.

– Теперь знаешь. А почему Воробышек Назара не взял?

– Какой воробышек? – уставился на меня Илья.

– Ну, Икар, то есть, Краб по-вашему.

– Не знаю. Даже батя Назаровский не смог надавить. Он к Крабу лично приезжал, с кучей охраны, прикинь? Орал, как потерпевший, а тот говорит, мол, вообще клуб закрою нахер, я не обязан тут занятия вести, но твоего сынка тренировать не буду. И не стал. А тебя вот взял.

– Ну, спасибо, братан, – усмехнулся я, – что надавил на Краба. Если б не ты…

– Да ладно, подкалывать. А давай так, поборемся с тобой, кто победит, тому Глотова достаётся.

– Соблазнительная перспектива, – засмеялся я. – Но нет.

* * *

– Красивый, – подкатил ко мне на перемене Глитч. – Ты чё вечером делаешь?

– Уроки, – пожал я плечами.

– А почему сразу после школы не можешь сделать?

– Так дохрена задано, надо же навёрстывать упущенное.

– Приходи к Скампику сегодня.

– К кому?

– Ты чё, Скампика не знаешь? Пашка Самошкин из а-класса. У него сегодня стрим будет. Потусим. К нему всегда чики чёткие подтягиваются.

Он наклонился ко мне и на ухо прокричал:

– Тё-лоч-ки!

– Э! – оттолкнул его я. – Оглушил, птеродактиль!

– Только если придёшь, принеси чего-нибудь.

– Чего?

– Ну, что сам пьёшь. Энергетик там, я не знаю, коктейль, может. Ты в курсе, куда идти-то?

– Нет.

– Блин, ты точно рептилоид. Он же в твоём дворе живёт! Прямо напротив, через беседку. Ладно, я за тобой зайду тогда. Зайти?

– Заходи, Глитч, – кивнул я. – Во сколько?

* * *

На самом деле, мне эти детские тусовки вообще, как говорится, не упирались никуда, тем более, после школы у меня с Кукушей были планы. Но, если уж приходилось считаться с тем, что я здесь надолго, стоило как-то попытаться адаптироваться, хотя бы минимально. Вжиться в образ, понять среду, понаблюдать за сверстниками.

А они, сверстники, если говорить честно, для своего возраста демонстрировали явную задержку развития. На уроках было скучно. И товарищи по классу тоже были скучными. Я, конечно, по совету Юли, не высовывался, сидел тихонечко, но не мог не заметить, что они были какими-то тепличными, что ли. Впрочем, возможно, стоило просто получше узнать их самих и понять время, в котором я теперь жил.

Хоть и было скучно, я кое-что важное понял на уроках. А именно то, что Серёжа Краснов был совсем не дураком и знания имел очень даже неплохие, гораздо более глубокие, чем требовала школьная программа. Почему тогда изображал из себя тупицу?

Многие из этих знаний были закопаны глубоко в архиве, и предстояло хорошенько поработать, чтобы вытащить их из памяти. Как и сведения о болезни. Этот отдел на жёстком диске был опечатан и доступ к нему оказался закрытым…

* * *

После уроков я пошёл не домой, а к бывшему кинотеатру «Москва». Сейчас, к моему удивлению, прекрасное здание в центре города оказалось заброшенным и походило на дом Ашеров. Рядом с ним, у въезда на автомойку меня ждал Кукуша.

Я не хотел встречаться с ним на глазах у всей школы, поэтому мы выбрали место, расположенное в пяти минутах, но скрытое от глаз.

– О, – просиял он, когда я уселся на пассажирское сиденье. – Носишь куртку? Красавчик. Держи пять.

Он протянул мне свою большущую ладонь.

– Ну чего, едем?

– Поехали, конечно, – кивнул я. – На кладбище?

– Ну, да, я же говорил. Стрелу с Круглым забил, всё норм.

– А почему именно там?

– Так он в другое место ехать отказывается. Я ж предупреждал, он только на кладбище с людьми встречается.

– Ну, значит, с тебя экскурсия. Ты же там, наверное, многих знаешь?

– Знаю, – мрачно кивнул Кукуша. – У нас, как раз, на «двойке» стрела, там все наши лежат. И… Бешеный тоже. Панас, то есть… Но его-то хату ты и сам знаешь.

– Угу, – кивнул я.

Честно говоря, навещать собственную могилу в мои планы не входило. Как-то эта мысль не особо грела. Мы доехали до ворот. Створки оказались распахнутыми, и Кукуша, не останавливаясь, заскочил внутрь. Мы пересекли маленькую площадь с ларьками, торгующими пластмассовыми цветами, и двинули по центральной аллее.

– Приехали, – просипел Кукуша, свернув напротив мемориала героям Великой отечественной и остановившись на обочине небольшой дорожки. – Экскурсию на обратном пути проведём. Там много братвы, посмотришь на памятники. Чисто музей.

Да, за тридцать лет тут многое изменилось. В моё время кладбище называлось «новым», а теперь вот стало «двойкой».

– Из земли вышли, в землю и уйдём, – с видом мудреца кивнул Кукуша и медленно, переваливаясь и отдуваясь двинул в сторону деревянного стола с двумя лавками.

Стол стоял под жёлтыми развесистыми берёзами и тополями напротив стеллы воинам. Вокруг всё было в бурой листве. Вообще, вид и запах осени лучше всего подходил для кладбища. Типа, всё тлен… Я осмотрелся.

Раньше тут было чистое поле, изъеденное чёрными дырами могил и свежими холмами, а теперь рос густой лес с большими раскидистыми деревьями.

– Здесь, – кивнул Кукуша. – Падай. Сейчас придёт.

– А у него точно есть то, что мне надо?

– Точно только Господь знает, но по моим прикидкам есть.

Я уселся рядом с Кукушей. По аллее проехали два пазика. Один пустой, а второй с людьми.

– Хоронить повезли, – кивнул мой товарищ. – Сейчас здесь редко хоронят. В основном – на «пятёрке». Но и там уже место заканчивается. Царство мёртвых, в натуре…

– Хтонь… – кивнул я.

Навстречу пазику по аллее шагал работяга в грязном комбинезоне и с лопатой на плече. Поравнявшись с памятником, он повернул в нашу сторону. Глядя под ноги, пересёк аллею, молча подошёл и уселся к столу напротив Кукуши.

– Здорово, Круглый, – сипло поприветствовал Кукуша.

Тот молча кивнул и достал из кармана белую пачку сигарет с синим кружком посерёдке. Закурил.

– Как житуха? – попытался начать разговор дядя Слава.

Работяга снова кивнул, выдохнул густой сизый дым и исподлобья посмотрел на меня, потом на Кукушу. Был он худым и жилистым. На немолодом лице читались следы тяжёлого труда и злоупотребления алкоголем. Руки выглядели изработанными, а под ногтями было черно.

– Знаешь, о чём базар? – спросил Кукуша.

– Нет, – коротко ответил мужик.

– Ты по пьяни сказал, что у тебя есть кое-что.

– По пьяни, чего не скажешь, – пропитым голосом ответил он и встал из-за стола. – Всё?

– Ты же говорил, он мент, – нахмурился я, глядя на Кукушу.

– Я копщик, – отрезал работяга и повернулся, чтобы уйти.

Не коп, а копщик.

– Это племяш Бешеного, – бросил Кукуша ему в спину.

Мужик замер, постоял пару секунд, повернулся и снова посмотрел на меня. На этот раз оценивающе.

– И чё? – перевёл он взгляд на толстяка. – Я с Бешеным лично знаком не был. Молодой ещё.

Сколько ему лет, понять было невозможно.

– Круглый, отдай мне материалы на Никиту Шеглова, – твёрдо сказал я. – Я его урою.

– Ты? – хмыкнул он и снова опустился на лавку. – Не уроешь, племяш. Я тоже думал, что урою, а теперь вот рою, рою, никак остановиться не могу. А он всё ещё на коне. Начальник облУВД. Попробуй, урой.

Он достал новую сигарету и снова закурил. Курил молча, сосредоточенно, будто с каждой затяжкой ждал развязки своей истории. Выпуская густые клубы дыма, он тяжело смотрел в стол, не обращая внимания ни на меня, ни на Кукушу.

– Ладно, – наконец, проговорил он, бросив окурок в сухую траву. – Есть у меня кое-что. Насобирал, пока на службе был. Но только… Только просто так не отдам. Могу продать. За лям. За такую конфетку мало, конечно. Там информации минимум лямов на двадцать, и то скромная цена. Да только Щеглу дешевле меня мочкануть, чем выкуп платить. Двадцать лямов он не отдаст, сам удавится скорее. А вот один лимон – говно вопрос. Это уже объективно менее хлопотно и экономично. Из-за одного ляма он мокрухой мараться не станет. Так что смотрите сами, я рвать с вас втридорога не буду. Но хотите мою папку, давайте лям.

– Один миллион? – переспросил я.

– Да, – пожал он плечами. – Не бакинских, заметь, а наших, обычных российских рублей. Принесёте лям, получите материалы. Не принесёте лям, не получите материалы.

– Ну, а что же ты свою папку до сих пор ему не продал? – кивнул я, – Может, потому что понимаешь, если Никитос даже и заплатит тебе за информацию, потом, всё равно, грохнет?

– Точно? – усмехнулся Круглый и достал ещё сигарету. – Ну, это вас волновать не должно. Это уж моя проблема, понятно?

Мы с Кукушей молча переглянулись, а копщик усмехнулся и затянулся дымом. В этот момент по аллее проехал белый джип космического вида. Сердце сжалось. Какого хрена… Нет, показалось, наверное…

Тачка свернула рядом с нами и остановилась сразу за бэхой Кукуши. Я уставился на неё во все глаза. Из неё вышла женщина в светлом плаще и…

– Мать твою… – процедил я, не отрывая от неё глаз.

Да, это была Катя!

– Я её нередко вижу, – кивнул Круглый.

– К кому ездит? – прохрипел я.

В горле резко пересохло.

– Не знаю, – пожал он плечами.

– А её знаешь?

– Нет.

– Не знаешь? А говоришь, мент.

– Я ничего не говорю, – ответил он и выпустил облако дыма. – Только одно, давай лям и тогда получишь, то что ищешь.

Он встал, подхватил лопату и, не прощаясь, двинул по алее в сторону выхода. А я остался сидеть на месте. Я наблюдал за Катей. Она прошла немножко вперёд и остановилась. Из-за плотного куста шиповника её почти не было видно. Ни её, ни могилу, у которой она остановилась.

– Погнали? – тихонько спросил Кукуша.

Он, кажется был смущён оборотом, который принял разговор с копщиком.

– Сейчас…

Он повернулся, чтобы глянуть, куда я так внимательно смотрю, но кроме куста ничего не увидел.

– Чё делать будем? – вздохнул он. – Про бабки Круглый не говорил раньше.

– Подумаем, – ответил я, не отрывая глаз от шиповника. – Давай к дядьке моему подойдём. Он же здесь лежит?

– Да, тут рядышком.

Сердце сжала железная рука.

– Я вечно на кладбищах сориентироваться не могу, – кивнул я и снова увидел Катю.

Она понуро возвращалась к машине. На нас даже не глянула, хотя прошагала всего в нескольких метрах. Села, хлопнула дверью, завелась. Я дождался, пока она отъедет и поднялся.

– Пойдём.

– Иди, там по дорожке, не пропустишь, – кивнул Кукуша и вытер лоб платком. – Я развернусь пока. Если там Панас лежит, не буду даже ноги бить. Конченый был отморозок.

– Лады, – ответил я и двинулся туда, где стояла Катя, уже понимая, что она приходила ко мне.

И не просто приходила, а бывала регулярно. А это значило… что она конечно же соврала, сказав, что не раскаивается в предательстве. Чтобы напиваться через тридцать лет после того что было, нужно иметь очень вескую причину. Поэтому…

Я остановился и покрутил головой. Она стояла явно здесь. Вот шиповник, вот бэха, вон лавка. Но моей могилы здесь не было.

– Дальше, дальше! – помахал мне Кукуша, который подошёл к своей тачке. – Туда, за ёлку, метров пятьдесят по правой стороне.

– Ага, – кивнул я, соображая, в чём дело и…

Меня будто молния поразила. Ни портрета, ни эпитафии, ни гранита, ни мрамора. Дешёвый, много раз крашеный железный памятник и скромная табличка из нержавейки. Не поверив своим глазам, я ещё раз прочитал выгравированную на табличке надпись. И ещё раз. И ещё…

Я резко повернулся, желая увидеть машину Кати, но её и след простыл.

– Заводи, Кукуша! – крикнул я, бросаясь к нему. – Погнали за той белой тачкой!