Текст книги "Второгодка. Пенталогия (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Ромов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 85 страниц) [доступный отрывок для чтения: 31 страниц]

Око за око

1. Пусть боятся те, кто виноват

Сцена походила на ледовое побоище, с той лишь разницей, что в этот раз нашими оказались, как раз, рыцари, и они уверенно одерживали верх. Похоже, они выбрали девиз «никакой пощады к врагу». И враг чувствовал это на своей шкуре. Но самым забавным было то, что и я для этих чёрных рыцарей выглядел, как враг. Такая вот ирония.

Спецназовец, летевший на меня, был похож на игрока в американский футбол – армированный, защищённый, тяжёлый. Бабах!!! Он с разбегу влетел в меня и грохнул об пол, как мешок с костями. Об пол и об Романова.

– Сука! – зарычал Пётр, пытаясь меня скинуть.

– Пётр Алексеич, – шепнул я ему. – По‑тихому, дай отойти на минутку. Там Назаров. Уже упоротый.

Романов поднялся и подозвал одного рыцаря, кивнул на меня, а сам рванул к Мэту.

– Ну что, сынок? – прохрипел он. – Благодарю за службу! Конокрад, мля! Ну‑ка поднимите его!

– Да ты знаешь, мусор! – заорал Мэт, вставая на ноги. – Ты знаешь, кто мой отец⁈ Ты на коленях будешь, ты понял⁈ Ты на коленях ползать! Прощение, сука! Просить!!! Мусор!!! Мразь!!!

– Да хорош орать‑то, – усмехнулся Пётр. – Выходи из роли. Заигрался ты парень. Всё, стопэ. Выводите его.

Что было дальше, я не знаю. Я проскочил за бар и толкнул дверь, ведущую в гостевые покои. Она оказалась запертой. Не размышляя ни секунды я шарахнул ногой, но она, тварь, не поддалась. Тогда я схватил с бара тяжеленную бутылку шампанского и грохнул дном о дверь.

Бутылка взорвалась, а дверь чуть дрогнула, и я снова захерачил по ней ногой. И ещё раз. И ещё! Куда делся мой кирасир я не заметил. Поэтому навалился на дверь плечом и, наконец, вышиб её. Попутно схватил со стойки ещё одну бутылку и влетел в коридор. Влетел и на мгновенье замер.

Здесь было ещё шесть дверей – по три с каждой стороны. Первая заперта, вторая заперта, третья… Блин! Вышибать все было некогда! Я шёл от двери к двери. Четвёртая оказалась открытой и пустой. Пятая и шестая – тоже. Значит…

Я подскочил к третьей и начал её вышибать. Полотно оказалось довольно хлипким и после третьего удара дверь с шумом и хрустом распахнулась внутрь. Я ударил кулаком по выключателю, вспыхнул свет. С кровати вскочили неизвестные мне парень с девкой и ошалело пытались прикрыться одеялом.

Я молча вылетел обратно и набросился на следующую дверь. На взводе, на адреналине, на бешеной ярости и диком гневе я долбил и долбил ненавистную дверь, не чувствуя боли.

– Да открывайся же ты тварь!!! – прорычал я.

И, будто послушавшись меня, вторая дверь тоже поддалась, затрещала лопнувшая древесина, и я ввалился в комнату. Здесь было светло. И это была именно та комната, которую я искал. В центре, рядом с кроватью стоял Назар.

Он повернул голову, и я понял, что он угашен в ноль, сука. Штаны его были спущены, а руками он пытался притянуть к себе непослушную голову Насти Глотовой. Настя сопротивлялась, вырывалась, била его слабыми ручонками, а он, этот здоровенный кабан, обдолбанный боров, тянул её к себе. Медленно, но неотвратимо, как бы наглядно демонстрируя мне свою максиму: я всегда получаю от жизни то, что хочу.

Не размышляя ни мгновенья, я метнул в него увесистую хрустальную бутылку шампанского, которую всё ещё держал в руке. Прямо в голову.

Но он, вот же сучонок, несмотря на то, что был обдолбан, каким‑то чудом увернулся, выставил руку, отпустив Настю, и чуть отклонил голову. Бутылка, ударившись в кисть руки, отклонилась от курса и, кувыркаясь и совершая немыслимые кульбиты, грохнулась о каменный угол фальшивого камина.

Она взорвалась, как настоящая бомба, вспенилась, разлетелась осколками и накрыла миллионами пузырьков и брызг половину комнаты. Назар завыл, замахал разбитой рукой и повалился на кровать, выставив свой срам на обозрение ввалившимся в этот момент спецназовцам.

Настя перепуганная, мокрая от слёз и шампанского, с размазанным макияжем и всклокоченными волосами бросилась ко мне, повисла на шее и затряслась. Она рыдала и сжимала мою шею так сильно, что, мне кажется, я даже начал терять сознание.

Когда мы выходили из дома, все участники этого чудесного праздника уже уехали в больших мощных машинах с решётками на окнах. В доме оставался только Назар. Нас с Настей запихали в уазик, но она этого даже не заметила и не поняла, что сидит в тесной клетке. Настолько произошедшие события потрясли её детское воображение.

Когда мы отъезжали от дворца, у ворот я заметил несколько крутых тачек. Несомненно детки или охрана уже подняли шухер и сильные мира сего, сами или их адвокаты, в момент примчались на разборки. Да только, судя по всему, Пётр Алексеич дело знал туго. Мне даже немного жалко стало, что я его малость подставил с Мэтом. Но по‑другому не получалось, что уж поделать…

* * *

– Ты какого хрена наделал, Краснов⁈ – орал на меня Романов. – Это чё за херня⁈ Чё ты морду воротишь? Хрен ли молчишь⁈ Я тебя спрашиваю!

– Как тут хоть слово вставить, Пётр Алексеевич? – пожал я плечами. – Вы же вообще не замолкаете.

– Ты чё мне дерзишь, щенок⁈ Я тебя со всеми этими уродами в колонию отправлю! Посмотрю, как ты там поумничаешь! Что за подстава, я тебя спрашиваю⁈

Он замолчал и уставился на меня.

– Могу уже? – кивнул я.

Я сидел в его кабинете. По сравнению с моими временами вроде всё осталось так же, в принципе, по сути, но вот по форме стало прекрасным. Мебель, стены, двери. Оргтехника, опять же. Компьютер с плоским экраном, вернее, компьютер полностью состоящий из одного экрана, принтер, портрет президента на стене.

Нет, что и говорить, обстановка была очень даже приятной, располагающей к плодотворной и сосредоточенной работе. И, что самое странное, никто в помещении не курил. Здоровый образ жизни – это хорошо.

– Ты поумничай ещё, – хмуро буркнул Петя, но было видно, что он выдохся и свою злость основательно расплескал.

– Короче, Пётр Алексеевич, в понедельник я своего компьютерщика кастрирую безо всякой анестезии. Поверьте, я ведь ни сном, ни духом, что он не Князю, а Мэту прогу инсталлировал. Но…

Я сделал выжидательную паузу.

– Погодите, не шумите, дослушайте до конца, ладно? Насколько я понял, Князь ведь и не приезжал на сделку, так? Если я правильно понял ваши слова. А Мэт вот он, пожалуйста, собственной персоной. Телефончик полностью под контролем, через него можно даже более интересные вещи узнать. А то что папа у него Щеглов, ну а что поделать? Сейчас времена такие, неприкасаемых нет. Да и фамилии разные. Опять же, для меня вообще очень хорошо, что вы замели Мэта. Теперь я всем буду говорить, что это он, мусорское отродье, всё сливал вам. Всё слил, всех сдал. А кто с него спросит с таким батей? А с цыганом мы ещё поработаем, вот увидите. Вам же важно не просто галочку поставить и отчитаться, я правильно понимаю? Вам надо победить в тяжёлой войне с наркотиками. Вычистить всю эту мафию поганой метлой.

– Что‑то ты разговорился больно, – переваривая услышанное, задумчиво проговорил Петя. – Адреналин никак не уйдёт или что?

– Да вы посмотрите сами на ситуацию. Операция небольшая по объёму наркоты, но зато сколько бонусов. Вы всю городскую элиту подвесили за причинные места. Я понимаю, Мэта засадить вам не дадут, да и хер с ним, но теперь вас будут беречь, как зеницу ока, вы стали за один вечер очень влиятельным человеком в глазах главы облУВД, заместителей губернатора и некоторых крупных бизнесменов. Назара я бы упёк, честно говоря. И Мэт, на самом деле, тот ещё урод.

– Мэт… – покачал головой Пётр. – Сдаётся мне, Серёжа, что ты мне тут горбатого лепишь. Да ещё так топорно и бесхитростно, что тут прямо неуважением попахивает. А я неуважение не очень жалую.

– Нет, Пётр Алексеевич, – заявил я, изобразив на лице кристальную честность, – это не про меня. Уж я‑то со всем уважением.

– Артист. Я не сомневаюсь, что ты это специально устроил, чтобы Мэта своего наказать, да?

– За что интересно? – нахмурился я.

– Вот и мне интересно, – хмыкнул он. – За что… А не за вот это ли? Смотри, какая интересная киношка нашлась у него в телефоне. Иди сюда, оторви жопу от стула.

Я подошёл и увидел на мониторе уже известное мне видео со мной и Альфой в главных ролях.

– Фигасе… – прищурился я. – Значит это он, сучий потрох, эти видосы рассылал?

– А ты и не знал? – усмехнулся Романов. – Ну‑ну, хорош врать‑то уже. Говори, как есть.

– Не знал. Я как раз думал да гадал, кто этой фигнёй страдает. Не мог вычислить. На него тоже думал, но, честно говоря больше грешил на парня вот этой девушки.

– А у неё ещё и парень есть? – покачал головой Пётр. – Жалко. Хорошая. Хотел отбить у тебя.

– Это учительница в нашей школе. Но вы же видите, что видео фальшивое? А кто‑то послал его директрисе в школу.

– Ого! Серьёзно.

– Мэту, кстати, тоже могли со стороны прислать.

– Нет, парни проверили. У него здесь вторая симка дубайская, и он с дубайского номера несколько раз послал это видео. А знаешь что он хочет с ним сделать? Хочет, чтобы один наш блогер сделал скандал вокруг вашей школы. Тут есть переписка.

Да, весьма иронично было то, что переписку с ним вёл я сам…

– А блогер и есть парень училки, – объяснил я.

– Ах вот оно что… – помотал головой Пётр Алексеевич. – Смотри, какой козёл, а? Хитрожопый. Но ничего, как говорил наш командир взвода в учебке, на самую хитро закрученную задницу найдётся отвёртка.

– Найдётся, – согласился я. – Это закон жизни. Один из основополагающих.

Наравне с тем, что смешно бывает только первые пятьдесят раз и с основным правилом трындеца, которое гласит, что трындец всегда подкрадывается незаметно.

– Ну ладно, я ему не буду говорить, что видел видос, сам разбирайся. Меня чисто наркота интересует. Ясно?

– Разберусь…

– Разберётся он… Программка наша незаметная, её хрен найдёшь на телефоне. Она притворяется какой‑то там служебной утилитой. Мне программист объяснял, да я забыл. Но дело в том, что Шалаев, когда мы его отпустим, сразу свой телефон что? Правильно, сбросит к заводским настройкам. Или вообще девайс поменяет. А это значит, что придётся твоему спецу снова заморочиться и поставить нашу суперпрогу теперь уже и Мэту, и Князю.

– Блин, я так его не застращаю, – усмехнулся я. – Придётся вам подключаться.

– Нет, друг ситный, исхитрись сам. Мы в этом деле светиться не будем. Кто у нас агент – ты или я?

– Щеглов захочет заполучить вашего агента. Будет требовать меня рассекретить.

– Соображаешь, – хмыкнул Пётр. – Шаришь, брат. Молодец. Но я тебя не сдам, не кипишуй. Пока, по крайней мере. Пока ты будешь делать то, что я говорю. Понимаешь? Хочу, чтобы ты это запомнил очень и очень крепко. Я из‑за твоих бредовых идей так огребу, ты даже не представляешь. Месяц на жопе сидеть не смогу. Минимум. А это значит, что и тебе тоже придётся испытать трудности и лишения. Вот так, брат.

– Ладно вы, вам зарплату платят, – усмехнулся я. – Неплохую даже, не то что раньше. А я‑то получается, бесплатно подставляюсь. Чисто из любви к справедливости.

– Ой, помолчи, а? Зарплату нашёл, тоже мне. Я тоже чисто за идею вкалываю. Но кто‑то же должен, разве нет? Ладно, отставить лирику. Я хочу, чтобы ты пообщался с одним человеком.

– С кем? – нахмурился я.

– Он сам тебе расскажет, если сочтёт нужным. Я просто подтверждаю, что он никакой не левый. Конкретный и серьёзный человек. И я хочу, чтобы ты с ним встретился.

– Ну, ладно, – пожал я плечами. – А в качестве кого?

– В качестве Сергея Краснова. А теперь всё, иди. И дурёху там свою забери.

– Вы родакам её ничего не сообщайте. Она вообще не при делах. За мной прибежала. Думала я там развратом занимаюсь.

– Ох, Краснов, а ты прямо Казанова в городе женщин. И школьницы за тобой бегают и училки. И развратом успеваешь заниматься.

– До свидания, Пётр Алексеевич, – хмыкнул я.

– Давай, шуруй.

– А зависть – это порок.

Он схватил со стола карандаш и резко бросил в меня. Я засмеялся. В этот момент открылась дверь и в неё заглянул весёлый мужик лет сорока.

– Петь, – заговорщицки подмигнул он. – Мы тут взяли на экспертизу, как ты сказал. Куда твою коробку?

– А ставь на стул, – как ни в чём не бывало махнул рукой Петя, и мужик занёс коробку с шампанским «Кристалл».

– Кучеряво живёте, Пётр Алексеевич, – усмехнулся я и вышел.

На сердце отлегло. Правда, легко отделался я не просто так, скорее всего. Вероятно, дело было в том человеке, с которым мне предстояло встретиться. И кто он такой можно было только догадываться.

* * *

Настя сидела в коридоре, как нашкодивший котёнок. Увидев меня, подскочила, заволновалась, покраснела, испугалась. Детский сад, вторая группа, честное слово. Распекать её у меня не было ни желания, ни настроения.

– Иди сюда, – кивнул я и по‑дружески обнял. – Ты как?

Она ничего не ответила, а лишь часто закивала.

– Голова отвалится, – хмыкнул я.

– Красивенький… прости меня, а? – заглянула она мне в глаза. – Ну, пожалуйста. Прости глупую.

Она была зарёванная и жалкая, так что вся моя злость на неё быстро испарилась.

– Ладно, – согласился я.

– Простишь? – жалобно уточнила она.

– Ну, я же сказал, ладно.

– Мог бы и по‑другому сказать.

– Как ещё?

– Мог бы сказать, это ты меня прости, Настенька.

– За что ещё? – удивился я и засмеялся.

– За что? За похотливую Алису и за эту ещё, Анжелину свою.

– Так, всё, поехали домой, – покачал я головой и достал телефон, чтобы вызвать такси.

– Ладно уж, я тебя тоже прощаю, – махнула она рукой. – Но если честно… это я так, хорохорюсь просто. Я так испугалась. Я ужас как испугалась. Думаю, ну что же я за дура, Серёжка же предупреждал меня, а я. Идиотка, да? Говори уж, чего там… Я думала всё, конец мне, он такой… такой страшный этот… Кошмар… Я чуть….

Она всхлипнула и по щекам её потекли слёзы.

– Спасибо тебе, Серёженька, – снова задрожала она. – Ты когда ворвался, у меня прям сердце зашлось… Ты бы видел себя. Я думала всё, конец этому уроду. Я так испугалась… Но я вот ни на столечко не сомневалась, что ты сейчас появишься и меня спасёшь. Правда.

– Настя, я тебя высеку розгами, – помотал я головой. – Но только уже завтра. Сегодня сил нет.

– Хорошо, – кивнула она. – Я потерплю…

Вскоре приехала тачка и мы забрались на заднее сиденье.

– Ты каким музыкальным приложением пользуешься? – спросил я у Насти.

– А у тебя что, нет никакого? – удивилась она. – Давай скачаю.

Она потыкала в мой телефон и через пару минут вернула его мне обратно.

– Чего слушать будешь?

– Да, – пожал я плечами, – чего‑нибудь старенькое. Как тут?..

– Ну вот сюда набираешь в поиск, что хочешь послушать и всё.

Я набрал «Наутилус Помпилиус»…

– Дать наушники? – спросила она и, не дожидаясь ответа, протянула белые провода.

Я воткнул их в телефон и вставил в уши гладкие белые пеньки. А она положила голову мне на плечо. Я нажал на треугольничек воспроизведения, закрыл глаза и откинулся на спинку. И сразу унёсся. Улетел назад, оказался на ночном шоссе с Никитосом.

Вспомнил, как мы летели с ним в Ленинск брать одного урода. Опасного, вооружённого и отчаянного. Было холодно и тревожно, пел Бутусов, а я чувствовал рядом плечо Никиты и думал, что пока мы идём по жизни вместе… Блин… Дурацкие воспоминания…

Вдруг один пенёк выскочил из уха. Я открыл глаза и увидел Настю.

– Дай послушать, что у тебя там, – сказала она и воткнула наушник себе в ухо.

 
Казанова, Казанова – зови меня так
Мне нравится слово
В этом городе женщин
Ищущих старость
Мне нужна его кровь
Нужна его шалость
Казанова, Казанова, зачем делать сложным
То что проще простого
Ты моя женщина
Я твой мужчина
Если нужно причину
То это причина
Казанова, Казанова
 

– Фигасе! – воскликнула она и пихнула меня локтем в бок – А ничё так олды зажигают, да, Казанова? Надо запомнить, прямо про нас с тобой…

В этот момент телефон у меня в руке зазвенел. Я выдернул наушники и на пару секунд замер. Я понимал, ответить придётся, но так не хотелось…

– Да, – помедлив, произнёс я.

– Ты где? – спросил холодный и злой голос.

– Подъезжаю к дому.

– Отпустили что ли? – с подозрением спросили на том конце.

– Так я же чистый…

– Понятно… Через сколько будешь?

– Минут через пять…

– Хорошо. Я жду у твоего подъезда. Сразу садись ко мне в машину. Поедем к Барону.

– Ок, – ответил я и отключил мобилу.

Глотова посмотрела настороженно.

– Настя, слушай, – сказал я помолчав. – Выйдешь немного раньше, поняла? У театра. И дойдёшь пешком. Как будешь дома, напишешь мне.

– Зачем?

– Чтобы я знал, что ты дома.

– Зачем раньше выходить? – с тревогой спросила она.

– Потом объясню. Просто сделай уже, как я прошу, ладно?

Она поджала губы.

– Ну… хорошо.

– Молодец. Будьте добры, вот тут тормозните, пожалуйста. Девушка выйдет.

Водитель остановился. Настя вышла, а я поехал дальше. У подъезда стоял чёрный джип Князя. Как только я вышел из такси, фары включились и завёлся мотор. Я подошёл.

– Садись назад, – мрачно процедил Князь, и я забрался в машину.

Всю дорогу ехали молча. Сообщение Кукуше я послал ещё из такси, так что теперь просто ждал. Ну… Не просто, конечно. Встреча с бароном не сулила ничего хорошего. Я надеялся, что объясняться буду с Жаном, но его дядя, кажется, имел другое мнение. Так что, глядя на осеннюю ночь и на начавший накрапывать мелкий, холодный дождь, я проигрывал раз за разом свою линию поведения. Объяснял, что именно произошло в доме Назара и почему всё пошло не так, как было запланировано.

Когда подъехали к дому, ворота открылись сразу, и машина нырнула во двор.

– Выходи, – мрачно сказал Князь и бросил быстрый взгляд на водителя.

Тот сидел с каменным лицом. Я открыл дверь и вышел.

– Надо было к подвалу подъехать! – раздался голос барона. – Давай!

Он подошёл ближе и толкнул меня в плечо.

– Не стой, проходи!

– Здравствуйте, дядя Нико, – спокойно сказал я.

Он не ответил. За ним появились пятеро суровых мужиков. Во дворе было темно, но я разглядел в их руках оружие. Они был с пистолетами. Мы прошли через двор и подошли к бетонной постройке… Не знаю, как её назвать. Она напоминала вход в бомбоубежище.

Барон открыл ключом железную дверь и потянул её на себя. Он щёлкнул выключателем, вспыхнула тусклая лампа и я увидел бетонную лестницу, идущую вниз.

– Давай, иди, – подтолкнул меня барон. – Спускайся! Ну!

Парни с пистолетами подошли ближе и сделали недвусмысленные движения. Я перешагнул порог и обернулся…

– Вы идёте? – кивнул я. – Или я один? Если что, я бы съел чего‑нибудь…

– Тебе что, не страшно? – прищурился Барон.

– Пусть боятся те, кто виноват, – пожал я плечами и начал спускаться по ступеням.

2. Болезненные последствия

Лицо барона, так же, как и лица его гвардейцев не выражали ничего, кроме холода и полного отсутствия эмоций. Только Князь, мельтешивший там же, позади всех, проявлял волнение и неуверенность.

Не успел я как следует вглядеться в эти физиономии, как дверь со скрипом затворилась и гулко лязгнула металлом о металл, закрывшись прямо перед моим носом. Свет, к счастью, не погас, но я остался на бетонной лестнице, ведущей вниз. Что за минотавр ждал меня в подземном лабиринте цыганского барона я не представлял и не догадывался.

Честно говоря, мне даже интересно не было. У меня уже давно прошёл и запал, и отходняк, и всё остальное. А теперь страшно болело плечо, которым я крушил двери во дворце олигарха Назарова. И нога болела. А ещё хотелось жрать и спать.

Я проверил сигнал на телефоне. Сигнала не было. Хотел было опуститься прямо здесь, на ступени лестницы, но подумал, что внизу может найтись что‑нибудь более подходящее для сна. Так и оказалось. Помещение внизу было небольшим и пустым, если не считать несколько деревянных ящиков.

Ящики мне понравились, прямо не ящики, а сундуки. Я сразу улёгся на них и прикрыл глаза. Решил, немного отдохнуть, пока представилась возможность. Только веки мои сомкнулись, как темнота и невесомость мгновенно овладели мной, закрутили и бросили в пространственно‑временные тоннели. В общем, только я закрыл глаза, сразу уснул и потерял связь и с настоящим, и с прошлым, и с будущим.

Проснулся я от боли в плече. Кто‑то тряс меня и пытался разбудить.

– Тише‑тише‑тише, – пробормотал я, открывая глаза. – Аккуратнее.

– Ты чё охренел? – тряс меня Князь. – Просыпайся.

– Щас‑щас… – помотал я головой. – Щас, Жан… Дай в себя прийти. Вода есть?

– Ты чё там, набухался что ли? Если дядька узнает, он тебя лично замочит.

– Во‑первых, – вздохнул я, усаживаясь на ящиках, – я не пьющий, не курящий и не кумарящий. Во‑вторых… А что у нас во‑вторых. Бр‑р‑р… Что так холодно у вас… Что, кстати, в ящиках? Нормальные сундучки такие. Подаришь один? А, вспомнил, что у нас во‑вторых. Два раза не умирать, Жан.

– Ты чё, смерти не боишься? Барону только не вздумай сказать.

– Смерти только вьетнамцы не боятся. Мне один старый кореец сказал. Почему, не спрашивай. Что там у вас, рассказывай.

Кажется, я пришёл в себя и готов был слушать Князя.

– Кипиш, что ещё? Триста тысяч не такие сумасшедшие бабки, но сам факт, что кто‑то нас поимел, дяде покоя не даст. Никогда. От этого дня до конца времён. Поэтому, если ты как‑то в том замешан, я тебе не завидую. Прощайся с жизнью.

– Да ну нахрен. Из‑за трёх штук баксов жизни лишать? Жёсткий барон у вас. А сколько, кстати один жеребец стоит, можешь сказать?

– Крас, хорош прикалываться. Дяде Нико не вздумай сказать что‑нибудь про коней, ты меня понял?

– Ладно, – хлопнул я себя по коленкам и поднялся с ящиков. – Жрать охота. Так что, идём или нет?

– Блин… Ты точно в этом деле не задействован? Скажи мне… Крас, блин…

– А ты что, позволишь мне свалить?

– Сука, – помотал он головой. – Там же люди барона наверху стоят. Хер от них уйдёшь.

– Да я не буду, Жан. Я вообще не при делах. Я думаю, знаешь у кого рыло в пуху?

– У Назара? – прищурился Князь.

– Нет, – покачал я головой. – Хотя он тот ещё мудила и с него станется. Но нет. Я думаю, это Мэт.

– Чё? – вытаращился Жан. – Да вы сговорились что ли? Подумай сам откуда он мог что‑то знать?

– Погнали, переговорим с дядюшкой и по домам, а то меня ломает всего. Может, простудился, не знаю. Надо сожрать чего‑нибудь. Можешь сообразить?

– Не, лучше эту тему не качай, – с сомнением произнёс Князь. – Дядька подумает, ты укуренный.

– Блин. Ну, погнали уже, чё ты сиськи мнёшь, Князь!

Он малость обалдел от моего желания как можно скорее угодить в пасть льву. А меня действительно накрыло, и я хотел как можно скорее покончить с этим делом. Температуры, наверное, не было, но болела голова и дрожь била. Лёгкая, но всё равно не кайфово. И тело болело.

Мы вышли из бункера, предназначение которого я не определил. Возможно, его построили когда‑то, как погреб для продуктов. Там было не жарко, честно говоря. Но применять по назначению не стали. Возможно, использовали время от времени, как темницу.

Снаружи нас ждали семеро смелых. Вернее, шестеро тех самых, что провожали меня в это подземелье, но с Жаном – как раз семеро.

– Серьёзный подход, – покачал я головой. – Но вы меня явно переоцениваете, ребята.

Они, как и раньше, лица имели каменные, взгляды устрашающие. Я снова прошёл по дворцовым коридорам и анфиладам. И опять дядя Нико сидел за столом. Мне присесть предложено не было. Жану, впрочем тоже.

Глаза местного Муссолини пылали праведным гневом. Он дёрнул головой, отсылая сопровождающих и уставился на меня. Взгляд его ничего хорошего не предвещал. Возможно, на цыганских детей, которых он отправлял в школы, Нико смотрел ласково и нежно, но на меня он глядел волком.

– Жана я уже выслушал, – наконец, произнёс он. – Теперь хочу послушать тебя. Только предупреждаю, будь предельно точным и ответственным, когда начнёшь рассказывать свою версию. Жан мой племянник. Его я убивать не стану. В крайнем случае заберу из школы и отправлю работать на вокзал. Но твоя судьба будет зависеть только от того, насколько правдивым ты будешь.

– Баро Нико, – кивнул я. – Благодарю за предупреждение, да только у меня есть лишь одна версия, и выворачивать её, а так же пытаться что‑то придумывать я бы не хотел.

Барон молча кивнул.

– Собственно, рассказ мой особыми подробностями отличаться не будет. Мы с Жаном обо всём договорились заранее. Меня попросил выступить промежуточным звеном Прохор Назаров, у которого, собственно и была вечеринка.

Жан кивнул, и я продолжил.

– Своё дело я сделал. Я уже говорил Жану, что включился в это дело исключительно из уважения к вам.

– И с чего бы тебе настолько уважать меня, чтобы подставлять свою собственную шею.

– Ну, во‑первых, вы отнеслись ко мне со вниманием и разговаривали со мной. А, во‑вторых, я ведь планирую работать с Жаном и, можно сказать, хотел заслужить в ваших глазах доверие.

– Что‑то не очень у тебя получилось…– с серьёзным видом заметил барон.

– Стечение обстоятельств, – пожал я плечами. – А если точнее, то просто кто‑то нас сдал.

Я повторил все наши договорённости с Жаном и Назаром. Рассказал, что действовал согласно плану. Но в последний момент всё пошло не так.

– И кто, по‑твоему, виноват, если не ты?

– Я думаю, Матвей Шалаев.

– Почему? – нахмурился Нико.

– В момент захвата я находился неподалёку от него. Во‑первых, он наблюдал за нашими действиями. Я‑то действовал скрытно, не вызывая никаких подозрений, а вот Назаров и его приятели вели себя так, чтобы все видели, насколько они круты. Матвей, естественно, это заметил. Второй момент. Когда человек Назара пошёл за пиццей, Мэт написал сообщение. Какое, мне не известно. Но факт остаётся фактом. Ну и потом, у него что‑то сработало, какое‑то устройство. Оно издавало резкие звуки. Спецназовцы шли на эти звуки. Может ещё какие‑нибудь радиосигналы были, какие ещё бывают, я не знаю. Запеленговали, в общем, и сразу вывели из особняка. По‑тихому. Никто даже и заметить не успел. А меня, между прочим, менты хорошенько отметелили.

– Что‑то по тебе не видно, – едва заметно качнул головой Нико.

– Я ещё не смотрел, но думаю, у меня вся рука синяя.

– Правда? – недоверчиво переспросил Нико. – Ну, давай, тогда, мы с Жаном тебя освидетельствуем. Снимай куртку и сорочку тоже снимай.

При других обстоятельствах я бы в жизни такое не сделал. Ага, щас, ищи стриптиз в другом месте. Но сейчас требовалось политическое решение, а козырь был нанесён непосредственно на моё тело. Так что и хрен с ним, сначала дело, а лирика потом.

Всё плечо, рука и бок у меня окзались синими. Князь с бароном аж глаза выкатили. Вот так‑то. Вы что, думали, я шутки тут с вами шучу?

– Может, и не врёшь, – покачал головой Нико. – Мне, честно говоря, человечек один шепнул, что стуканул Шалаев. Но зачем ему? Это мне непонятно. Для чего он это сделал? Каковы его мотивы?

– Точно сказать не могу. Надо выяснять. Может расчищает для кого‑то площадку. Для себя, например. А, может… не стоило говорить, конечно, но я скажу… У меня с ним отношения плохие. Мог и для того, чтобы меня подставить. Назар мог ему сказать, что я работаю в паре с Жаном, вот и результат. У Назара язык без костей. И ему всё… ну… ему на всё наплевать.

– Если знаешь, что Назар болтун, зачем работаешь с ним?

– Я не думал, что он настолько ненадёжный. У меня раньше с ним дел не было.

– Мне кажется слабый ты мотив подыскал.

– Ну, я не настаиваю. Но я знаю, что он очень сильно хочет мне насолить. Он наделал фальшивых видео сейчас, порнографии, приделал моё лицо и лицо учительницы. Я один только ролик видел. И теперь он нанимает блогера, чтобы он всё это опубликовал. А это скандал будет похлеще нарковечеринки золотой молодёжи. С наркотой случай рядовой. А тут, шухер федерального уровня. И за такие вещи тоже срок схлопотать можно. А он и в ус не дует. У него батя сами знаете, кто.

Барон сидел с непроницаемым лицом, но по косвенным признакам я понял, наживка проглочена. Он стал более задумчивым и видно было, что мысль понеслась по проводам, протянутым в будущее.

– Нужно убедиться, что это действительно он, – сказал после довольно долгой паузы Нико. – Этим я сам займусь. У меня есть люди. А вы должны выяснить, почему он это сделал. Если это он.

Нико замолчал.

Я про себя хмыкнул. Раз он давал задание Князю вместе со мной, то выходило, что пока мои объяснения он счёл удовлетворительными. Но, главным образом, его убедили действия Пети, который перевёл стрелки на Мэта.

– Но я хочу, чтобы вы знали. Я недоволен. Тобой, Сергей, в первую очередь. Если есть проблемы с безопасностью, не лезь в дело. И тобой, Жан. Если берёшь в дело человека, должен быть в нём уверен на сто процентов. И уж точно знать обо всех его проблемах, как с этим Матвеем. Поэтому провал на вас обоих.

Я хотел было возразить, но Князь состроил едва заметную гримасу, явно предостерегая меня от этого шага.

– Поэтому, – повторил барон, – ответственность за сегодняшний провал лежит на вас обоих. И вы мне вернёте потерянные бабки. Понятно? И не триста тысяч, а пятьсот. Мне ещё твоих людей, между прочим, отмазывать и адвоката им нанимать. Слышишь, Князь?

Имя «Князь» прозвучало настолько пренебрежительно и язвительно, что тот вжал голову в плечи.

– Давить по времени на вас не буду, – поставил точку Нико. – Но через… две недели деньги должны быть у меня. Если будете тянуть, я увеличу сумму. Заплатить вам придётся в любом случае. Так что, думайте. Всё, идите. Смотреть на вас мне не очень приятно. Давайте. А если ещё раз такое случится, разговор будет совсем другой.

Мы молча прошли по коридорам цыганского дворца и вышли наружу.

– Сука! – выругался Князь. – Ну, ты меня подставил, Крас!

– Ты чё несёшь! – отмахнулся я. – Как это я тебя подставил? Я, по большому счёту, вообще не при делах. Это ваши дела с Назаром, а я как песчинка между шестерней попал. Ещё и должен оказался. Вот зашибись!

– А нахера ты с Мэтом закусился?

– Стопэ, Князь. Сам знаешь, не я его достаю. Он чё‑то постоянно хочет, не я же. Ну, а раз хочет, значит получит.

– Блин! – резко махнул он рукой и выдал многоэтажную конструкцию.

– Нифига ты, – хмыкнул я. – Прям поэт‑песенник.

– Пошли думать, где бабки брать будем.

– Хорош, – нахмурился я. – Меня отметелили, мне нужно в себя прийти. А завтра на свежую голову сядем и подумаем. А сейчас всё, в коечку. Баиньки. Пожру только сначала.

Я набрал Кукушу.

– Ты живой там? – взволнованно спросил он. – Я уж сто раз позвонил наверно.

– Да блин, хозяева меня связи лишили. Но сейчас уже нормально всё. А ты приехал?

– Да, стою у ворот.

– О! Спасибо, дядя Слава. Что б я без тебя делал.

Я вышел из ворот и забрался в машину. Пока ехали, я в общих чертах рассказал Кукуше о произошедших событиях. Но его больше всего поразило то, что я оказался в должниках у барона.

– Это херово, племяш, это просто амбец, – качал он головой. – Зачем ты вообще в это дело полез, а? Наркота отстой. А тем более связываться с Нико вообще нельзя. То есть ты теперь с этим Князем по двести пятьдесят кусков торчите?