Текст книги "Второгодка. Пенталогия (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Ромов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 85 страниц) [доступный отрывок для чтения: 31 страниц]

21. Червячки на ниточках

Я подскочил к соседской двери. Она, естественно, была закрытой. Посветил на замок… Ух-ты… Сосед его поменял, личинка была другой и… исцарапанной. И даже деревянная дверь тоже. Кто-то ковырял в том месте, где находился язычок.

Я подёргал дверь, постучал, подождал и сделал вид, что ухожу. Протопал к своей двери, зашёл внутрь и захлопнул её.

– Что такое⁈ – вышла в коридор мама и включила свет.

– Тс-с-с… – я приложил палец к губам и метнулся на кухню, схватил табуретку, погасил свет и выскочил на площадку.

Прокрался к соседской квартире и приложил ухо к двери. Мама вышла за мной и стояла, кутаясь в халат, пытаясь понять, что делает её слетевший с катушек отпрыск. А я стоял, прижав ухо к холодной, и пупырчатой от многочисленных покрасок деревянной двери. Она была старая, сухая, натянутая и отражала даже малейший звук не хуже гитарной деки.

За дверью стояла полная тишина. И я уже начал сомневаться, что там кто-то есть, но вдруг услышал звук. Там точно кто-то был. Успокоился⁈ Ну и дурень. Думал всех перехитрил. Человек по ту сторону двери сделал несколько тихих шагов, но половицы под ним предательски скрипнули. Он не помнил в каких именно местах они скрипели.

Я мигом поднял табуретку и с шумом продел ножку в дверную ручку так, чтобы открыть дверь, находясь внутри стало невозможно. За дверью снова повисла тишина.

– Что ты делаешь⁈ – воскликнула мама, протянула руку, щёлкнула выключателем, и из прихожей на площадку полился яркий свет. – Ты можешь мне объяснить, что происходит?

– Воришку поймал, – довольно усмехнулся я.

– Надеюсь, не Семёна Евграфовича?

– Нет, он в отъезде, завтра вернётся.

– Откуда ты знаешь?

– Он сам сказал. Вот этому воришке. Он несколько раз пытался проникнуть, но я каждый раз его спугивал. Случайно.

– А кто это?

– Дядя Лёня, – улыбнулся я.

– Серёжа! – покачала мама головой. – Что ты несёшь? Дядя Лёня инвалид и пенсионер.

– Ну вот, может теперь рассчитывать на курортно-санаторное лечение за казённый счёт, – усмехнулся я. – День для учёных, ночь для воров.

– А это что значит?

– А ты не видела у него шрам на пальце в виде крестика? – спросил я. – Скорее всего, там был перстень с трефовой мастью.

– Серёжа! Ты меня пугаешь, честное слово. Ещё бы я шрамы на пальцах дяди Лёни рассматривала. Что с тобой? Ты, наверное, переутомился с этими уроками. С трефовой мастью…

Она покачала головой и горестно посмотрела на меня.

– Ты «Ментовские войны» наверное… – сказала мама, но в этот самый момент табуретка задёргалась.

Кто-то пытался открыть дверь изнутри.

– Соседи! – донеслось из щёлочки. – Это не воры, не воры… это я, Леонид… Откройте, я объясню, объясню… Выпустите, меня, выпустите… Это же я…

Мама стояла с открытым ртом и хлопала глазами.

– Вы подождите там, дядя Лёня, – ответил я. – Сейчас полиция приедет и разберётся. Не волнуйтесь. Они быстро.

– Не надо полицию… полицию. Они же не поверят!

– Поверят, – успокоил его я.

– Да вы поймите, поймите, – жалобным голосом канючил он. – Я смотрю, смотрю, открыто. Свет опять, опять вырубили… А дверь, дверь открыта…

– И куда же вы шли ночью?

– Да я в «Клеопатру», в «Клеопатру»… Уснуть не мог, не мог. Думаю, пойду куплю себе, выпью и усну.

– Хорошее у вас зрение, дядя Лёня, – усмехнулся я. – В полной темноте дверь незакрытую разглядели.

– А это ты же баловался со светом, со светом, – попробовал поменять тактику сосед. – И Настя, Настя. Я вас запомнил.

– Когда, Серёжа? – укоризненно глянула на меня мама.

– Когда? – усмехнулся я – А это пусть полиция выясняет. Сейчас приедет и послушает все самые интересные истории дяди Лёни. Хотя, если они проверят картотеку, то, может быть, и слушать не станут, сразу баранки на руки накинут и – по этапу. Ты, дядя Лёня, когда в последний раз на курорте-то был?

– Открой, щенок! – прорычал он и дёрнул дверь со всей силы.

Я поправил табуретку.

– Хрен ты вырвешься. Прыгай из окна на асфальт, если не хочешь в «воронке» промчаться по ночному городу. Не выпущу. Зачем нам в подъезде крыса, которая своих же дербанит? Я понимаю, работа на огонёк – святое дело, да? Дармовая покупка, грех пройти мимо. Чемодан Семёнов сразу срисовал, точно? Большой чемодан. Правда сразу пальчиком сработать не получилось, сосед замок сменил. Но ты, Лёня, матёрый, прорвался-таки. Только нам такой сосед не нужон.

– Ссука… – выругался Лёня и затих.

– Ты откуда… – изумлённо начала мама, – всё вот это…

– Ты же сама сказала, – подмигнул я. – «Ментовские войны».

– Слышь, ты, фраер, – снова заговорил Лёня, отбросив манеру повторять слова дважды. – Нельзя мне на зону.

– Так раньше надо было думать. И, честно говоря, надо посмотреть ещё, кто из нас фраер.

Я засмеялся, а он зарычал от злости и начал рвать на себя дверь. Но табуретку я зафиксировал надёжно.

– Выпускай, сказал! Мне нельзя на зону!

– Назовись, чудо-юдо.

– Лёня Соломка я!

– Где иконы, Соломка? Скинул уже? Бабки, книги антикварные.

– Чего⁈ Я не брал ничо! Чё ты фуфел гонишь⁈ Сам всё подрезал, гнида! А на меня тянешь!

– Я сейчас пробью, что ты за солома такая, ясно? Ну, и раз ты не брал, то без ментов точно нам не разобраться. Да и больно ты резкий для того, кто не желает в Магадан.

– Что делать-то, Серёжа? – прошептала мама.

– Сейчас решим, я немного с ним ещё потолкую и решим, ладно? Ты иди, досыпай.

– Ты что, как ты представляешь это вообще? Ты тут с уголовником, а я сплю?

– Да он же заперт, мам. Иди, пожалуйста, ну… чай завари, ладно?

Она, поколебавшись, ушла на кухню.

– Так ты чё, шестак что ли? – спросил я. – Ссученый, да? Да шлёпай, шлёпай, Соломка, не ссы никому не расскажу. Стук-постук?

– Чё те надо?

– Ты барыгам малолетним слил, где я живу?

– Ничё я не сливал.

– Слил, сука. Рожа паскудная. Крысёныш. Стучал на зоне? Или в прессухе воров ломал? Я ж узнаю, чё ты жопой-то крутишь? Давай, сучка, рассказывай, или поедешь Беломор углублять. Я щас пойду ещё к тебе в нору залезу. Любопытно даже, что я там найду, а?

– Чё ты хочешь от меня? – тихо спросил он.

– Чтоб Семёну добро вернул. И прощенье попросил.

– Он заяву накатает.

– Не накатает если компенсируешь.

– Да нет у меня ничё! Я в завязке! Нечистый попутал, сука…

– А по наркоте тоже в завязке? Соломка, в натуре. Не ломает ещё? Давай…

В этот момент выглянула мама, но я предостерегающе выставил руку.

– Излагай, как на духу! Теперь я твой отец родной, ты понял? И сейчас только я решаю жить тебе или сдохнуть. Пенсионер и нарколыга. Как-ты замок-то ломанул? Он же секретный, навороченный.

Я махнул маме, чтобы она шла, не мешала, но она молча помотала головой.

– Да я такие замки щёлкал, что этот раз плюнуть. Шмель да рвачка и удачка, чё. Дело известное.

– Фомка, ломка и Соломка? – усмехнулся я.

– Ладно, школяр. Поймал ты меня, так не куражься, выпусти. Не псы же мы, люди небось. Говорю же нельзя на зону. Вальнут меня там. Я сейчас тихо живу, шкерюсь. Нигде не свечусь. В косяках я и перед братвой и перед мусорами. Если заявишь – вилы мне. Отвечаю.

– Ну так говори, говори. Единственный способ жить спокойно – это всё, как есть, рассказать.

Ну, он и рассказал. Всю жизнь свою многотрудную. От рождения до падения и последующего освобождения, причём, несколько циклов. Рассказы я и почище слышал, такие, что дух захватывало. Тем более, девяносто процентов из всего были сопли и слюни, чтобы выжать слезу и сочувствие.

Но мама тихонько плакала, слушая тоскливую историю честного человека, не выдержавшего ударов судьбы и подавшегося в воры. Погремуху он получил якобы не за пристрастие, а за торговлю и изготовление. В девяностых барыжил. Но я с ним не сталкивался и слыхивать о нём не слыхивал. Хата от деда досталась, а своего у него была только майка-алкоголичка, треники, да нищенская пенсия по инвалидности.

– Ну чё, выпустишь, Серёжа? – тихонько проныл он под конец моноспектакля.

Актёров я в жизни видал разных. И Соломка вполне мог среди них занять достойное место.

– Да, маэстро, выжал слезу, браво. Мама плачет, я и сам всхлипываю.

– Слышь, чё ты…

– Ладно, дядя Лёня, выпускаю. Сказать только хочу. Весь разговор наш я записал. И там тебе и на срок хватит и на перо под ребро, смотря куда улетит твоя песенка. Адресованная другу, ходит песенка по кругу, слыхал? Короче, принесёшь хабар и запрячешь в хате так, чтобы этот гусь Сёма обнаружил, типа отец припрятал перед кончиной. Понял меня?

– Чё ты гонишь? Куда ты записал?

– Уже на облаке признания твои. Хочешь перед братвой бледнеть и объяснять, что за песни ты пел? Или перед добрым опером? Всё, выходи. Оковы рухнут и свобода нас встретит радостно у входа.

Веры ему не было, но я действительно всё записал на блямбу, полученную от Романова. Тип этот Лёня Соломка был скользкий и никакой благодарности за своё великодушие я, естественно, не ожидал. Но подумал, что пусть будет под рукой. Мало ли как оно дальше сложится, а иметь в запасе вот такого фраера можно. Как червячка, привязанного на ниточку.

* * *

Утром за мной зашла Настя.

– Слышал ночью в подъезде шум какой-то? – спросила она, глядя как я доедал яичницу.

– Не смотри с укором. Съешь одно яйцо, белок. Тебе на пользу пойдёт.

– Как ты можешь утром столько жрать?

– Сколько столько? – засмеялся я. – Два яйца? А ты что употребляешь на завтрак?

– Йогурт, – пожала она плечами.

– Йогурт? Так у тебя через полчаса начнётся.

– Что начнётся?

– Кишка кишке бьёт по башке, вот что.

Она засмеялась. А у меня зазвонил телефон. Я Кукуше посылал сообщение, чтобы он позвонил, когда проснётся.

– Привет, дядя Слава, – сказал я, глянув на Настю, всегда болтающуюся рядом, когда не надо.

– Случилось что? – встревоженно спросил он.

– Нет, ничего такого. Хотел поинтересоваться персоной одной. Сможешь выяснить кто и что?

– Ну, интересуйся, а там посмотрим. Что за кент, откуда взялся?

– Соломка. Лёня Соломка. В девяностых вроде торговал тем, что стало его погремушкой.

– Наркотой барыжил? – уточнил Кукуша.

– Вроде как.

– Ладно, племяш, спрошу. Но это чё, срочно? У меня же не ментовская база. Может затянуться. Пока позвоню, встречусь там с кентами…

– Не горит. Но по возможности не затягивай, пожалуйста.

Глотова во все глаза на меня смотрела.

– Это ты с кем говорил? – спросила она, когда я закончил.

– С дядей, – нахмурился я. – Из Новосибирска.

– Да? – хитро прищурилась она. – И о чём?

– Ты же слышала. Переезжаем мы с мамой. Там сестра у неё. А это её муж… Вот, просил узнать информацию про риэлтора. Мама нашла варик нормальный.

Я уже постепенно привыкал к новому языку.

– Какой Новосибирск⁈ Ты чего, Красивый! Нет! Я тебя не отпускаю!!! А я как же? Ты с ума сошёл⁈

– Ну, а что я могу сделать, – усмехнулся я. – Поехали со мной. Только от тебя толку мало.

– Что⁈ – возмутилась она.

– Не готовишь, не стираешь, уборку не делаешь.

– А-ха-ха, как смешно. Вы что, правда переезжаете?

– Окончательно ещё не решено, но мама хочет.

– А ты? – пристально уставилась на меня Глотова.

– А я думаю пока, не решил ещё. Боюсь, зачахнешь ты здесь без меня.

Она поджала губы и ничего не ответив, пошла обуваться. Но долго дуться у неё не получалось.

– А где пистолет? – спросила она когда мы шагали к школе.

– Что за пистолет? – удивился я.

– Ну, тот, из которого ты в преступников стрелял.

– Настя. Этот инцидент уже давно пора было забыть. И пистолет тоже. Это был случай массового гипноза. Я всех загипнотизировал, и тебя тоже.

– Покажешь мне?

Она забежала вперёд и встала передо мной.

– Ой, деточка, ты даже не знаешь, что просишь, – усмехнулся я.

– Я прошу показать пистолет. А давай поедем за город и постреляем, а?

– А давай пострелять в тир сходим. Там и пистолет арендуем. А то видение, о котором ты упомянула, оказалось игрой воображения, договорились? И вообще, это был травмат, и я его выбросил.

– В тир договорились, – кивнула она и тут же скисла. – О, твоя идёт.

– Кто моя? – нахмурился я и обернулся.

– Милфа твоя… – прошептала Глотова. – Здравствуйте, Елена Владимировна.

– Здравствуйте… дети… Вы почему в школу не заходите? Урок уже через пять минут начнётся.

– А мы это… – криво улыбнулась Настя. – Не решили ещё, думаем. Красивый меня уговаривает домой пойти, пока квартира свободна.

– Настя, – покачала головой Альфа и укоризненно глянула на меня. – Что за шутки? Тебе не идёт. Бегите в школу.

Не задерживаясь, она прошла к крылечку и поднялась по ступеням.

– Видал? – спросила моя подружка.

– Чего?

– Сколько косметики? Всю ночь наверное слёзы лила. Круги так и не смогла замазать.

– С чего бы ей слёзы лить?

– Да уж не по тебе, не надейся, – скривилась Настя.

– А точнее?

– Так у неё жених абьюзер. Это все знают. Змей Горыныч. Так что если хочешь добыть милфу, отруби головы её змею. Все головы, ты меня понимаешь?

– А что такое абьюзер? – спросил я. – Ты уже второй раз слово это произносишь. Меня так называла, а теперь вот и Витю.

– О, ты откуда знаешь, что он Витя?

– Что за манера вопросом на вопрос?

– Абьюзер – это… короче… ну, как тебе объяснить… Тиран домашний, вот. Понял? Не обязательно домашний вообще-то. В сексе тоже может быть. Знаешь песню Свит дримс? Послушай, в общем. Ну чё идёшь в школу?

– Пойдём, – кивнул я, заметив Назаровскую тачку.

Большая чёрная машина остановилась у обочины. Некрасивая, но брутальная. Он на ней приезжал к нам во двор. Но сейчас он вышел с заднего сиденья. В школу его привозил водитель.

Водитель тоже вышел и хотел провожать своего вип-пассажира до входа но тот рыкнул и водила остался стоять у тачки.

– Здорово, – ухмыльнулся Назар, останавливаясь перед нами. – Задрот и жертва харрасмента. Охренеть парочка.

Он заржал.

– Не дёргайся, – подмигнул он мне. – Видал моего водилу? Он, между прочим, двадцать лет в Моссаде отпахал. Одним мизинцем может отряд вооружённых мудаков раскидать. Так что бойтесь.

– Двигай поршнями, придурок, – подбоченилась Глотова. – Проезжай мимо.

– Ох, доиграешься ты, – заржал он. – Ты знаешь, что вся эта школа мне принадлежит? Вместе с учениками и ученицами. И я любую могу…

– Так, ты хотел что-то? – прервал его я. – Говори по делу, не заплывай за буйки, из-за которых можешь не вернуться.

– Бля, ты прямо притчу сейчас выродил, – снова хохотнул он. – Давай, Глотова, беги на урок. Я с бойфрендом твоим поболтаю.

– Иди, – кивнул я. – Нам поговорить надо.

Она опасливо глянула на меня и пошла. Но в школу не зашла, остановилась на крыльце.

– Ты чё, треплешь, что дал мне люлей? – прищурился Назар.

– С чего бы? – пожал я плечами. – Во-первых, не припоминаю, чтобы такое произошло когда-нибудь. А, во-вторых, даже если я и навалял бы тебе люлей, то точно не стал бы об этом трепать.

– Валялка ещё не отросла, – скривился он. – Люлятель, блин. Да ладно, не парься, знаю что не ты. Даже знаю, кто эту херню разносит. Да мне похеру, что овцы блеют. Нам до черни дела нет.

– Ну, а до чего есть дело? – хмыкнул я. – Чего от меня-то хочешь, барчук?

– Да, смотрю, ты с Князем трёшься.

Я промолчал. Два раза, что я разговаривал с Князем в школе, вряд ли можно было назвать словом «трёшься».

К школе подъехала ещё машина. Белая, космическая. Из неё выскочила Алиса и направилась к крыльцу. Заметив нас, она подошла.

– Слушай ты, Краснов! – зло воскликнула она и ткнула пальцем мне в грудь.

А грудь у меня в этом месте ещё болела. Поэтому я аккуратно и, можно сказать, ласково, отвёл её руку, чем вызвал ещё больший гнев.

– Алис, ты чего такая возбуждённая? – улыбнулся я.

– Я тебя вообще… – она замолчала подыскивая словечко. – Загрызу, ты понял меня?

– Любов, любов, любов, – сокрушённо помотал я головой, а она дёрнулась и, задрав подбородок, зашагала к школе.

От бедра. Как манекенщица на подиуме.

– Ты прям звезда школы, – ухмыльнулся Назар. – Самый популярный чел. Ладно, короче. Вопрос такой. Я с цыганом не общаюсь, знаешь, да?

– А почему?

– Да блин, Крас, ну ты ж понимаешь, ещё с цыганами я не тёрся.

– Расист что ли? Это плохо.

– Плохо, знаю. Поделать только ничего не могу. Короче. У меня вечеринка будет. Мне нужно чего-нибудь хорошего, врубаешься? Я знаю, у него вроде нормас дерьмо. Можешь выручить? Типа, как посредник. Можешь даже накинуть себе что-нибудь. Но без перегибов, конечно. Что скажешь? Если хочешь, можешь и сам прийти. Даже с этой вон дурочкой своей. Не бойся, ничего ей не будет. Да мы бы и тогда не обидели. Бабла бы дали столько, что она ещё и сама бегала потом.

Я стоял и смотрел на этого борова, чувствующего себя настоящим пупом земли с отцовскими бабками. Смотрел и думал, что не этого, наверное, хотели те, кто крушил Союз, ради свободы и справедливости.

Мне очень хотелось научить его уму разуму прямо сейчас. Заставить вызубрить, как таблицу умножения простые и очевидные истины. Хотелось. Но я сдержался. Подросток-подростком, но сдерживаться у меня уже начинало получаться. Поэтому я лишь улыбнулся и кивнул, представив, что Назар превращается в очередного жучка-червячка на ниточке паутины, которую я постепенно начал плести.

– Сколько и чего ты хочешь? – спросил я, но решил, что «таблицу умножения» ему всё же придётся выучить.

Не прямо сейчас, но придётся, и я обязательно помогу.

– Но, прежде, чем ты ответишь, есть ещё кое-что.

– И что же? – кивнул он.

– Денис. Король крипты.

– И чё с ним? – помрачнел Назар.

– Он тебя не кидал, – пожал я плечами. – То что ты пролетел, это обычное дело. Сегодня проиграл, завтра выиграл. На бирже гарантий нет. Ты ведь и сам знаешь. Да ему и нечего тебе отдавать.

– Баблос у него есть, не надо мне по ушам ездить. Пусть скиллы качает. Не может гарантировать, нехер услуги свои впаривать.

– Короче…

– Короче, я тебя услышал. Про Дэна подумаю. А ты договорись с Князем.

– Подумаю, – кивнул я, и Назар заржал.

– Ты, сука, прямо Трамп. Жёсткий переговорщик, да? Красный Трамп. Ладно, забирай своего Дэна-мудэна. Скажу ему, что долг тебе продал. Делай с ним чё хочешь.

– Что он хотел? – спросила Глотова, когда я подошёл к ней.

– На вечеринку приглашал, – пожал я плечами.

– Серьёзно? А ты?

– Сказал, не знаю.

– Не знаешь? Ты чё, Красивый! Я с тобой пойду, ты понял? Иди, подтверди, что мы будем.

– Насть, я вот удивляюсь порой, что у тебя в голове, а? Заканчивай уже йогуртом завтракать. Переходи на твёрдую пищу. Очень тебя прошу.

– Остряк-самоучка, – фыркнула она. – А что от тебя Кобзевой было нужно?

– Девушкой моей хочет быть, – ответил я. – Чуть не сожрала, когда узнала, что у меня уже есть одна.

– Кто это? – довольно разулыбалась Глотова.

– Ты ведь и сама знаешь, – усмехнулся я. – Милфа, кто ж ещё.

– Балбес! – хлопнула меня кулачком по плечу Настя и побежала к лестнице, потому что в этот момент зазвенел звонок.

* * *

Сегодня я опять побил собственные рекорды успеваемости. Выбрал все правильные ответы в проверочной по биологии и ярко выступил на английском. На переменах я крутился поблизости от кабинета Медузы. Но за хорошие оценки к директрисе не вызывали. Так что нужно было кому-нибудь начистить фейс.

После школы я договорился с Кукушей, что зайду к нему в баню. Он написал, что узнал кое-что о моём соседе Соломке. Ещё нужно было пообщаться и с Князем. В школе его сегодня не было и он написал, что у него дела и что сообщит, когда освободится. Поэтому сразу после занятий я выскочил из школы и рванул к дяде Славе.

Шёл по левой стороне, поглядывая на машины, проезжающие навстречу. Проехала одна точно такая же, как у Назара. В принципе, в городе они попадались часто. В китайцах я ещё не разобрался, у них оказался миллион марок и моделей. Чаще других попадались «халва» и «желе». Названия были другие, но для себя я назвал их так.

Когда подходил к драмтеатру, назаровская тачка, вернее, такая же, как у него, попалась ещё раз. И, наконец, когда я шёл слева от театра, проходил через парковку, направляясь к переходу, увидел эту тачку в третий раз.

Она влетела на парковку как раз, когда я вышагивал, пересекая площадку. Машина резко остановилась рядом со мной и из неё выскочило четверо крепких спортивных парней с короткими стрижками.

– Залезай, – сказал один из парней и многозначительно покачал головой, растягивая шейные мышцы. – Давай-давай, чё ты замер, Крас?

22. Усы, вино и бешеные глаза

Парни были крепкие, спортивные и взрослые. Навалять им Серёжа Краснов пока готов не был. Ни при каком раскладе. Но и ехать неизвестно с кем неизвестно куда было не слишком хорошей мыслью.

– А вы кто такие? – нахмурившись, спросил я.

Они выглядели собранными, организованными и дисциплинированными, так что на шпану не походили. Ментов я не ждал, учитывая заверенья Романова. От кого можно было ждать подлянки? От Мэта. Но его батя не стал бы бросать конницу на борьбу с одноклассником сына. Это было бы чересчур. Нет, Никитос бы не стал, тем более он уже в школу сходил. Кто ещё недоволен? Матвеич? Менты, получившие у котлована? Нет всё это было фигнёй, не выдерживало никакой критики.

– Кто мы такие? – усмехнулся один из парней. – Те, кто грызут государевых изменников и выметают крамолу. Врубаешься?

– Да? – нахмурился я, – ну предъявите тогда пёсью голову и метлу. Или красную книжицу, на худой конец.

– А ты чё такой бесстрашный? – скривил губы в усмешке главный из них. – Ты случайно не террорист-фанатик?

– Что вам надо, дяденьки? У вас есть законные основания для подобной беседы? Или мне начинать на помощь звать? Чтобы прохожие ваши служебные номера по всем телеграм-каналам разослали?

– Лезь в машину, – повторил чувак и устало вздохнул. – Всё равно засунем. И увезём, куда надо.

Они окружили меня со всех сторон.

– Давай уже! – начал терять он терпение.

– Пока не скажете, кто вы такие…

Короткий тычок в спину прервал мои слова, и я резко обернулся к тому, кто стоял сзади.

– Я тебя запомнил, поц, – прищурился я и оттолкнул его.

Вернее попытался.

– О, да тут дерзкое неповиновение и даже причинение вреда здоровью представителю власти, – заржал главарь. – Ладно, не усугубляй, Крас. А то превратим тебя в пыль. В тараканий навоз. Давай, приятель. Не заставляй делать тебе больно. А то парни если начнут, уже трудно будет остановиться.

В конце концов, они меня запихали в машину. Отобрали мобилу и запихали в свой внедорожник. Но так и не представились. Ну, они прозрачно намекали, что являются представителями власти, но мне так не казалось.

Это были явно не менты. И не гэбэшники. Не стали бы они три раза наматывать круги, попадаясь мне на глаза, да и разговорчиков этих про неповиновение не было бы. И на бандосов они тоже не походили. Скорее на службу безопасности какого-нибудь предприятия. Рынка, например.

Машина погнала в сторону промышленной зоны. Промчалась по Советскому, охрененно долго постояла на светофоре с Кузнецким и рванула дальше.

– Надевайте, – кивнул главный парням, сидевшим слева и справа от меня и они напялили мне на голову полотняный мешок.

– Э! – крикнул я. – Ребят, вы себе сейчас приговор подписали.

Они только посмеялись и остаток дороги держали меня за руки. Дышать было не так уж приятно, но, по большому счёту, нетрудно. Мешок был чистым, с довольно рыхлым плетением. Чёрным но… не абсолютно непроницаемым.

Рассмотреть, куда именно мы приехали я не мог, но по контурам, показалось, что это промышленное предприятие. Вскоре мы заехали в большой ангар и остановились. Меня вытащили, посадили на стул и, наконец, догадались зафиксировать руки пластиковой стяжкой.

Помещение было огроменным и ярко освещённым. Именно благодаря тому, что света было много, я кое-что видел. Мои похитители стояли передо мной. Один из них курил. Подошли ещё двое.

Приблизились почти вплотную. Один невысокий, другой повыше и… и более тощий. Похожий на Мэта. Впрочем, я не исключал, что Мэт просто мне уже везде мерещился. Он постоял немного и ушёл, а тот что пониже сделал знак и один из парней снял с меня мешок.

– Здрасьте, – кивнул я крепкому невысокому чуваку лет сорока.

Глаза у него были, как у гэбэшника, внимательные и пронизывающие. Короткие седые волосы, большой нос, щётка усов говорили, что он явно силовик.

Он молча меня гипнотизировал. А я тем временем осмотрелся. Это действительно был ангар. Здоровенный и пустой. Склад.

– Вы тут что, индийское кино снимаете? – поинтересовался я.

Дядька повернулся к одному из моих похитителей и кивнул. Тот отошёл и моментально вернулся со стулом. Усатый уселся на стул прямо напротив меня. От него веяло казёнщиной, несмотря на серый довольно дорогой костюм и галстук. Галстук был завязан похабно и выглядел как седло на корове.

Он кивнул парням, и те отошли, оставляя нас вдвоём.

– Знаешь кто я? – спросил усач.

– Нет, – покачал я головой.

Он прищурился и молча буравил меня ментовским взглядом. Но это было из серии «напугал ежа голой жопой». Я таких взглядов столько видал-перевидал, что ему и не снилось. И сам умел не хуже.

– Вы уверены, что у вас имеются законные основания похищать и удерживать несовершеннолетнего? – уточнил я. – Если да, хотелось бы с ними ознакомиться.

– Знаешь, зачем ты здесь? – спросил он, не реагируя на мои слова.

– Вообще-то, нет.

Мужик обернулся и глянул на дверь, расположенную в дальнем конце зала.

– Считай, что это, – процедил он и снова повернулся ко мне, – предупреждение. Ты понимаешь, что я могу с тобой сделать, щенок?

Он снова многозначительно замолчал.

– Нет, я не понимаю, – помотал я головой через некоторое время.

– Я могу доказать, что ты готовил теракт, хотел поджечь военкомат и пустить под откос поезд, состоял в переписке с врагами, занимался мошенничеством в сети… Много чего могу. Могу сделать так, что у тебя наркоту найдут или что похуже. Понимаешь меня? Мне это очень легко устроить.

– А зачем? – нахмурился я. – В чём смысл? Для чего вы меня пугаете?

– А я тебя не пугаю. Я же говорю, это предупреждение. Хочу, чтобы ты понял. От меня тебе никуда не деться.

– Ну, хорошо, предупреждение. А чего хотите-то?

– Да просто вали из школы.

– Серьёзно? Валить из школы? Типа, я успеваемость порчу? Статистику, да? Или почему?

– Услышь меня, дебил малолетний. Ты же здоровый лоб уже, должен хоть немного соображать. Школа эта не для таких, как ты. Там элита учится. Так или так, сожрут тебя. По-любому. Или несчастный случай устроят.

Капец! Дядя, ты прикалываешься что ли? То есть вот эти маски-шоу были только для того, чтобы сказать мне, что пора валить из школы? Ну… ладно. Завтра же прямо утром заберу документы и побегу, куда глаза глядят. Такой взрослый дяденька, а какой-то хренью страдает. Я был прямо озадачен. То есть он был полным дебилом и не понимал, что я тупо напишу заявление и всё? Мне ведь даже имени его знать не нужно было. Для начала и номера машины сгодятся. Или он был уверен, что его прикроют?

– Так я же подтягиваюсь, – прищурился я. – Ну, в смысле, оценки исправляю.

– Да кого волнуют твои оценки? В общем, пока по-хорошему говорю. Потом если не поймёшь сделаю по-плохому. И обратно отмотать уже не получится. Ты понял?

– Да, – кивнул я.

– Что ты понял?

– Что не получится отмотать назад. Но если вы, к примеру, сейчас стяжку с рук не снимите, то отмотать тоже не получится. Понимаете, что я сейчас в травму поеду?

– Ты сейчас поедешь в обезьянник, ты не врубаешься? – рявкнул он, но подозвал одного из экипажа и велел снять с меня стяжку.

Я внимательно осмотрел запястья и начал их растирать.

– Короче, отвезите меня обратно, пожалуйста. Я всё понял. Мне проблемы не нужны. Мы с мамой скоро переедем в другой город и больше с вами не встретимся.

– Когда?

– Через месяц, – кивнул я. – Примерно.

– Это долго! Даю тебе неделю. Если через неделю ты ещё будешь в школе, придётся принять меры.

– Но это же незаконно. Я ведь ничего из того что вы сказали не совершал…

– Ты хочешь со мной про закон поговорить? А наркоту в школе продавать законно? Короче, дело твоё, или ты сам уйдёшь, куда захочешь, либо я тебе помогу, но тогда ты сядешь. И сядешь надолго.

То есть визита отца ему показалось недостаточно что ли? Это типа месть за унижение в классе? Пока я не понимал.

– Мы друг друга поняли? – спросил усач.

– Я вас понял, – кивнул я.

– Вот, и отлично. Олежа, давай вывезите его и бросьте где-нибудь. Мешок надеть не забудьте.

– Телефон отдайте, – напомнил я.

Интересно, а Назар не мог за этим стоять? Как раз его предложение по посредничеству с Жаном было в тему… Но ему-то я вряд ли мешал…

В общем, меня высадили хрен знает где и вместо бани я пошёл к Крабу. Созвонился с ним и пришёл в спортцентр. У меня сегодня тренировки не было, но он вёл занятия у взрослых мужиков. Там ни о каких соревнованиях речь не шла, конечно. Чисто стариной тряхнуть. Я сел в сторонке и смотрел, как они колбасились.

– Чего тебе, Краснов? – спросил Краб после тренировки.

– Икар Артурович, дело на мильон.

– Я такие дела не веду, – покачал он головой. – У тебя же есть Петя, чего ты к нему не обращаешься?

– Да тут вопрос деликатный. Петя человек системный. А там сын Никитоса может быть причастен. Короче, мне бы по-тихому номера пробить.

– Ты охренел совсем, малыш? – обалдел он. – Номера пробить? А ордер на обыск тебе раздобыть не надо?

– Ну вот понимаете, что Петя бы сказал. У нас с ним вроде как служебные отношения наметились. Поэтому я прямиком к вам. Больше никто не поможет.

– И я не помогу. Кто мне информацию даст? Я пенсионер давно.

– Икар Артурович, ну, ёлки-палки, я не понимаю что ли? Вы же человек-легенда. Вон сколько отработали. Бескорыстно людям помогали. Да у вас там миллион друзей и тех, кто обязан.

– Но я-то тебе ничем не обязан.

– Так мы друг другу помогаем не корысти ради. Сегодня вы мне, а завтра я вам.

Я улыбнулся открыто и обезоруживающе.

– Зачем тебе?

Я в общих чертах обрисовал.

– Ты не прикалываешься? – спросил он.

– Нет, но там явно хрень какая-то, понимаете? Это вероятно сын Никитоса, мне кажется, я его видел через мешок на глове.

Пришлось объяснить, что у нас с ним имелось некоторое недопонимание.

– Слушай, но раскручивать напрямую я не советую

– Ну, а я почему к вам обратился-то? – развёл я руками. – Потому что где ещё можно понимание найти? И Петя мне здесь не помощник.

– А ты не дурак, я вижу, – прищурился он. – Армян родственников нет?

Я заржал. Он тоже.

– Шучу. Ладно. Посмотрю, что можно сделать. Но если тачка ментовская или фээсбэшная…

Он поморщился.

– Понимаешь?

– Понимаю, но думаю, не из органов они. Не похожи они ни на тех, ни на других.

– Ладно…

* * *

Закончив с Крабом, я наконец, пошёл к Кукуше.

– Я уж думал ты не придёшь сегодня, – покачал он головой. – Садись вон за столик. Я сейчас. Пиво будешь?

– Не, мне по возрасту не положено. Только какао.

Он засмеялся.

– Какао не держим.

Я уселся за стол и начал проверять друзей Мэта в контакте. Этого сегодняшнего чувака там не было. И Никитоса не было. Проверил друзей Катюхи… Тоже нет.