Текст книги "Второгодка. Пенталогия (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Ромов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 85 страниц) [доступный отрывок для чтения: 31 страниц]

– Преступление? Да ты чё? Неужели? Я не знал, честно говоря, но ладно, тебе виднее. Значит мы совершили преступление.

– Но самое смешное знаешь что? – вступил лейтенант. – То что сидеть за наше преступление будешь ты. Давай травы ему ещё в куртку, в карман, да. Всё. Хватит.

– Ты давно службу тянешь, лейтенант? – спросил я.

– Чего? – прищурился он.

– Наверное недавно. Опыта у тебя маловато.

Я подмигнул, а он, кажется, начал что-то подозревать.

– Включи мой телефон. Глянь, там запись не идёт случайно?

– Чё?

– Передайте привет родным, вы в прямом эфире, фраера. Глянь. Ещё под футболкой микрофон.

Ответить они не успели. С двух сторон двора к нам рванули два больших чёрных джипа и из них высыпали ребята в чёрных скафандрах. Гопники дрогнули и бросились было в разные стороны, но шансов у них не было. Я увидел Петра Романова, спешащего ко мне.

Но он вдруг остановился и посмотрел в сторону. Оттуда донеслись звуки форсированных моторов и послышался лютый басовый долбёж, но из-за штабелей плит не было видно что именно там происходит. А через мгновенье из-за этих плит появилась небольшая толпа.

Это были молодые пацаны, причём упоротые в ноль. Они орали и валили гурьбой. А впереди всех, с бутылкой шампанского в руке, как с дубиной, шёл Князь. Твою мать! Это было неожиданно.

Я повернулся к Романову и метрах в двадцати сзади и левее него увидел Кукушу, который делал предупреждающие знаки.

– Нет! – помотал я головой. – Что же за день такой?

Из-за кучи мешков с песком в сопровождении крепеньких ребятишек появился Матвеич…

15. Мутные разборки

И грянул бой, Полтавский бой!

В огне, под градом раскалённым,

Стеной живою отражённым,

Над падшим строем свежий строй

Штыки смыкает. Тяжкой тучей

Отряды конницы летучей,

Браздами, саблями звуча,

Сшибаясь, рубятся сплеча.

Бросая груды тел на груду,

Шары чугунные повсюду

Меж ними прыгают, разят,

Прах роют и в крови шипят…

Полтава, однако. Пушкин. Про Петра Алексеевича Романова, кстати накропал…

Как Карамзин, крупными мазками создающий полотно истории, взирал я на поле брани и обозревал, как сшибались отряды противников, как рушился строй и чёрная волна под реющим русским триколором заливала, смывала, топила ворога и очищала берег котлована будущего элитного жилья.

Но если отбросить все эти аллюзии и иллюзии, то никакой битвы и не было. Чёрные рыцари достойных противников сегодня не имели и просто крушили всё, что осмеливалось шевелиться при их приближении. Сначала – оборотней в погонах, потом остальных.

– Пистолет! Крикнул один из чёрных со стороны мешков с песком.

Там только что стоял засадный полк Матвеича. Автослесарь, похоже, был не промах. Истосковался, видать, по битвам ушедших эпох. Князь, схлопотав по роже, превратился в «тишайшего князя тишины» и сидел на сырой земле, понурив буйну головушку. Ну, а гопники из Кировского со своими холодными арсеналами вязались и паковались буквально в штабеля, создавая визуальную связь со сложенными здесь строительными материалами.

В общем, всё прошло быстро, эффективно, без шума и пыли. По принципу «буду бить аккуратно, но сильно». Вскоре подъехал автобус тёмно-лилового цвета и всех участников мероприятия загрузили в него и повезли по улицам города, как пионеров в день рождения пионерии.

Кукуша не пострадал, а меня пригласил в своё авто Пётр Алексеевич.

– Что за каша, школяр? – помотал он головой, когда «экскурсионный» автобус ушёл на базу. – Особенно порадовали активисты НАС. Они откуда взялись вообще?

– Это кто? – нахмурился я.

– Национальный антинаркотический союз. Есть такая ассоциация.

– И кем они были представлены на сегодняшнем празднике?

– Да дед какой-то с малолетками. Но ты бы видел рожи этих борцов за трезвость и незамутнённый разум. Малолетние преступники. Ладно. Мне надо ехать. Сегодня тебя дёргать не буду. Так что иди пока.

– А как у вас сейчас система работает? Мне надо будет с матерью приходить или самому можно?

Он внимательно посмотрел мне в глаза.

– А ты прямо хочешь все эти дела? – спросил он. – Допросы, протоколы и прочее?

Я ответил не сразу. Тоже внимательно на него посмотрел.

– Да не особо…

– Ну, может, тогда оставим наше общение в неформальной плоскости?

– Но я думал, вам надо будет отражать в рапорте…

– Рапорт – это вопрос сугубо творческий. Если правильно к нему подходить. Ты же вроде хотел мафию накрыть?

– Хотел, – прищурился я.

Машина стояла за мешками с песком и была закрыта от посторонних глаз стройматериалами и кустами.

– Молодец, – сказал он и посмотрел на часы. – Здесь не самое лучшее место. И время. Короче, ты же одноклассник племянника барона? Вот и кумекай. Мы этот факт можем попробовать использовать. В общем, ты не против, я правильно понял?

– Посотрудничать? Я же ЮДМ.

– Это что ещё такое? – не понял он.

– Юный друг милиции… – усмехнулся я и прикусил язык, обдумывая новую мысль.

– Ты чего?

– Слушайте, Пётр Алексеевич… а вы меня задержите.

– Чего?

– Да-да. Хорошая идея. И поместите вместе с Князем.

– Да он же угашенный, не соображает ничего. Какой смысл?

– Ну и пусть. Факт останется фактом. Одну камеру делили. Мы, правда, не одноклассники, но в школе пересекаемся, понимаете? Кое-какое общение происходит. Я, конечно, правой рукой барона после этого не стану, но чуть ближе подобраться постараюсь. Мы с вами оба понимаем, они будут меня воспринимать, как чужака и близко не подпустят. Но шанс стоит использовать. Надо только матери придумать, что сказать… И бумажки все оформите, если они вдруг имеют у вас своих людей. Потом на свидетеля можно будет переквалифицировать.

Пётр задумался.

– А тебе это зачем вообще? – нахмурился он. – Ты ментом что ли стать хочешь, не пойму?

Да как тебе объяснить, Пётр Алексеевич… Мне надо до твоего главного босса добраться. До Никитки Щеглова. Просто так ведь к нему не подступишься. Он вон какой стал, на кривой козе не подъедешь.

Впрочем, слабое место у Никитоса имелось – моя жена. Катя, Катенька, Катюша. Не потому что любовь и всё такое, а потому что на ней его недвижка висела. И на Руси-матушке, и за кордоном тоже. А Катюха крепко бухала и не помнила, кому что говорила по пьяни. А это было проблемой, ещё какой проблемой.

– Ну, ладно, поехали, – кивнул Романов, – раз ты такой инициативный. Выпущу тогда вместе с цыганами. Но давай по чесноку, школяр. Если кто-то узнает об этом нашем эксперименте, мне конец. Ясно? Вылечу с места, как пробка. Сечёшь, к чему это я?

– А вы, Пётр Алексеевич, за УПК или за справедливость? – усмехнулся я. – Чисто для себя интересуюсь. Я лично думаю, что обеспечить торжество закона не всегда можно. А вот со справедливостью ситуация радикально иная. Была бы воля. А про риск… догадываюсь, что рискуете. Ну, а как иначе? Зато на шампанское шансы резко повышаются.

Он хмыкнул и ничего не ответил.

– Маме позвоню, ладно? Вы только ей скажите, что я ни в чём не виноват, а то она беспокойная у меня.

Мама, действительно, чуть с ума не сошла, будучи адептом тепличного, блин, воспитания. Но я, как смог, постарался её успокоить и Пётр тоже со своей стороны уверил, что ничего страшного не происходит и меня не задерживают, не арестовывают, не казнят, не пытают и ничего даже не предъявляют. И условия будут хорошие, и питание. Чисто курорт «Белокуриха». И всё потому, что я стал свидетелем преступления и сведения, которыми я располагаю очень и очень важны. Кое-как уговорили её не лететь в ментуру и всё такое.

* * *

Камера оказалась вполне сносной, и вообще, можно сказать, что за прошедшую неделю, вместившую в себя тридцать лет, в органах много чего изменилось. И только уазики оставались такими же как и до нашей эры. Должно быть, они и были теми китами, на которых покоилась Земля-матушка.

Я оказался со всей цыганской гоп-компанией в одной хате. Они были чуть живые. Под воздействием, так сказать, поэтому никакой активности не проявляли. Вповалку валялись на двух шконках. Я залез на второй ярус, вытянулся на железных полосах без матрасов и постарался уснуть.

Время было ещё около девяти, но денёк выдался тот ещё, так что я довольно быстро отрубился и проспал практически до утра. Часов в пять меня растолкал Князь.

– Чё делаешь! – сонно воскликнул я и повернулся к нему спиной. – Отвали, Жан! Дай поспать.

Но он не сдавался.

– Чё за херня, Крас? – спросил он, помотав головой.

– Не понимаю, о чём ты, – равнодушно ответил я.

– Как мы здесь оказались, а?

– По блату. Вообще что ли ничего не помнишь?

– Ну… так, немного… Росгвардия, спецназ. А сначала было всё по кайфу.

– Считай, что из-за тебя и оказались. Теперь вот кайфуем по-взрослому.

– Почему из-за меня? Я замочил кого-то что ли?

– Тебе виднее, – ответил я. – Мне ничего такого не известно.

– Блин, Крас! Чё за хня⁈ Меня дядька убьёт!

– Если бы сразу согласился заняться моим вопросом, ничего такого не случилось бы. А так я к уркам обратился, а они видать слили. А может, пасли их. Не знаю. Разберёмся. Объясни лучше, зачем ты-то припёрся, если сказал, что не придёшь. Вот это я понять не в состоянии. Ты же лично, глядя мне в глаза заявил, что не полезешь в это дело! А сам припёрся. И даже без предупреждения. Для дела такая нездоровая канитель хуже всего. Вот так, брателло. Теперь чалиться будем неизвестно сколько.

– Сука! – в сердцах долбанул он кулаком по нарам. – Короче! Скажешь, ты меня попросил, и я решил помочь. Это, кстати, правда.

– Да-да, – кивнул я. – Почти так и есть. С той лишь разницей, что если так сказать, получится, что я тебя и подставил. Не врубаешься что ли? Я тебя пригласил, ты согласился, а тут менты. Класс. И кто виноват? Интересно, что со мной сделает твой родственник? Он правда далёк от криминала, я слышал. Занимается делами общины, благотворительностью, детей в школы отправляет, да?

Князь выматерился.

– Надо ему точно сказать, как дело было, – сказал я и повернулся к Жану. – Потому что тебе он ничего не сделает, в крайнем случае, бабки отберёт. А меня закопает где-нибудь на поле чудес и привет. В стране дураков. А я ещё только жить начинаю. Ясно тебе?

Он зарычал, уселся на шконку на первом ярусе и обхватил голову руками.

– Когда попадаешь в гнилую ситуацию, Жан, не пытайся придумывать тупые отмазки. Заврёшься, запутаешься и засыпешься. Сто процентов, отвечаю! Поэтому говорить надо, всё как действительно было. Недосказать можно только самую малость. Не убьёт же он тебя? Не убьёт. У вас с собой наркота была?

Князь не ответил. Баран. Значит, была.

– Ну а про это дяде твоему и без нас скажут. Доброхоты найдутся.

Дверь со скрежетом открылась.

– Забелы, на выход! – крикнул охранник.

Князь встал, нелепо покрутил головой и ушёл.

* * *

Вышел я ближе к обеду. Причём, не один, а вместе с Князем и его кодлой. В отличие от меня, они были, как привидения, бледные, болезненные и вымотанные. Вечеринка дело нелёгкое. Погода была не ах – ветер, серое небо, пару раз принимался идти дождь, но тут же прекращал.

Подъехал заляпанный грязью чёрный микроавтобус с трёхконечной звездой на радиаторе. Мерс. Кожаные сиденья, тонировка, огоньки, климат. В общем полный фарш.

– Ты Краснов? – спросил меня водила с зализанными волосами.

– Допустим, – нахмурился я.

– С нами поедешь. Барон велел.

В принципе, мог не ехать, конечно, но если барон хотел со мной пообщаться, почему бы и нет? Ехали молча. Все понуро глядели в пол, а я писал маме, Кукуше, Насте и… Альфе. Она прислала мне кучу отчаянных сообщений, пытаясь вернуть на путь истинный. Я ведь обещал ей, что сегодня занятия прогуливать не буду, а оно вон как обернулось. Не стоит обещать того, над чем не властен.

Барон выстроил нас в своём тронном зале и прохаживался, глядя на всех по очереди. Сначала зловеще молчал, а потом начал задавать вопросы. Я рассказал, практически, как оно было на самом деле. Но появление на поле боя Жана не стал расцвечивать подробностями его невменяемости.

– Ты, понимаешь, что подставил моего племянника? И меня тоже!

– Вообще-то нет, – пожал я плечами и выложил свою точку зрения.

Отклик в сердце барона она нашла не сразу и поначалу он хотел просто перегрызть мне горло, но потом переключился на Князя и распекал, распекал, распекал.

– Вы все жалкие черви, живущие за чужой счёт! Вы хотя бы представляете, насколько ваш идиотизм бьёт по моей репутации и по кошельку? Убирайтесь с глаз. А ты останься!

Это было сказано мне.

– Давай, рассказывай, как всё было на самом деле! – потребовал он. – Это останется между нами. Обещаю!

– Мне, собственно, нечего добавить, кроме того, что по моим наблюдениям роскошь и достаток в юном возрасте приводят к лени и потери воли к победе. Что касается поведения Жана, то я всё сказал прямо и при нём. Принципы не позволяют поступать иначе. Да вы и так всё узнаете. Наверняка, кто-нибудь из полиции вам всё сообщит.

– С чего бы им что-то мне сообщать?

– Ну, отдали же вам и Жана, и его товарищей. Если бы там никого не было, вся эта история затянулась бы, я уверен. А прошло всё очень быстро. Так же, как и у меня за компанию с ними. Спасибо, если это благодаря вам.

– Давай-ка снова мне всё расскажи. Не сходится у меня что-то. На тебя наехали гопники, так? А ты не прогнулся и пошёл на обострение. Они подтянули мусоров. А ты – урок. Правильно? Сначала обратился к моему племяннику, но он впрягаться не захотел. Я ничего не упускаю?

– Самую малость, – ответил я. – Не гопники, а барыги. Дилеры. Они ведь дурь толкали. Но ни с кем из системы связаны не были, как я понял. Я поспрашивал там… Вот… Зато они сотрудничали с ментами, чисто с парой-тройкой инициативных сотрудников.

– Несистемные игроки, да?

– Правильно, – согласился я.

– А почему ты не в прокуратуру обратился, а к Жану?

– Потому что эти несистемные игроки могли негативно повлиять на его собственный бизнес. Или на ваш. Поэтому, как к лицу заинтересованному…

– Какой ещё бизнес? – сузил глаза барон.

– Ну… вероятный или возможный бизнес… Не знаю.

– Что Жан тебе рассказывал?

– Ничего конкретного, но, не скрою, некоторые варианты сотрудничества мы обсуждали.

Барон выдал многоэтажную словесную конструкцию.

– Что за урки, откуда их знаешь? – кивнул он.

Барон будто прожигал меня своими глазами.

– Да я и не знаю. Через знакомого одного вышел на них. Они тупо хотели поживиться на этих гопниках, качнуть их. С меня взять нечего, кроме бессмертной души, а у тех лавэ и дурь.

– А про ментов они не знали что ли? Ты им не сообщил?

– Сказали, что сумеют порешать, типа догадываются, кто это.

– Так значит, спецназ… – Нико нахмурился, – они организовали?

– Я думаю, кто-то из них слил информацию. Просто организовать они не могли. Они же стремящиеся, а тут менты. Это ведь разные вселенные. Может, среди них информатор затесался. Мне-то как знать? Я школьник без связей и без денег. И без приводов, что немаловажно. С меня и взятки гладки.

– С каждого есть, что взять, – зло сказал барон. – Ладно, всё. Можешь идти. Когда понадобишься вызову. Я очень скоро выясню, откуда там появился спецназ. Я тебе не верю, ты не наш… Ты гаджё. Так вот, если всё это дерьмо из-за тебя…

Он гневно посмотрел мне в глаза. Вылитый дуче, честное слово.

– Если окажется, что это ты…

Он замолчал, будто пытаясь забраться мне в голову. Даже не по себе стало.

– Не окажется, – пожал я плечами и не отвёл глаз.

– Посмотрим. Помни, я за тобой слежу. Постоянно помни…

* * *

За воротами меня ждал Кукуша.

– Живой? – участливо спросил он, когда я уселся на сиденье рядом с ним.

– Порядок в танковых войсках. Всё путём. Ты нашёл того, кто на барыг может вывести? По наркоте.

– Не до того было пока. Ты куда гонишь, отдохни малость. У тебя первая ходка-то?

Он засмеялся.

– Надеюсь, – подмигнул он, – и последняя тоже. Держись подальше от тех мест, племяш. По дружбе советую. А я тебе признаюсь, что тебя сколько вот не было, а мне уже будто не хватает движухи. Понял? Будто жизнь остановилась. Так что ты смотри, будь осторожным.

Мы подъехали к подъезду.

– Подожди минутку, – сказал я. – Сейчас ствол тебе вынесу.

– Давай-давай, правильно.

Я вышел и направился к подъезду. Достал ключ и…

– Серёжа!

Я обернулся. Из-за угла появилась мама.

– Привет, мам. Ты рано сегодня. Ты чего⁈

Глаза у неё были на мокром месте. Она подошла и крепко меня прижала.

– Как же я испугалась… Как же я испугалась…

– Ну, мам, ты что? Я же тебя предупредил, объяснил всё…

– Объяснил? Да? Вот будет у тебя сын, посмотрю я как ты будешь крутиться. Объяснил он. Да я весь город на уши поставила!

– Ты что! Зачем?

– А затем, что они не имеют права! Ты несовершеннолетний.

– Мам, всё они имеют. У нас тут во дворе наркомафия действовала. И что, я не должен был помочь? Это же всех нас касается. Тут же дети, понимаешь? Девушки ходят.

– Дурак! Всем не поможешь. Наивный ты, Серёжа, как ребёнок маленький. Не знаю, что мне с тобой делать. Юля звонила опять, она очень за тебя волнуется. Ты знаешь, что тех кто не останется в лицее, будут переводить в пятьдесят девятую школу? А это, она говорит, вообще не фонтан. Во-первых далеко, аж у цирка, а, во-вторых… Ты открывай дверь-то, чего замер?

Мы зашли в подъезд.

– Мам, а ты почему рано сегодня?

– Так я до трёх. Ну, и отпросилась, чуть раньше ушла, чтоб тебя встретить. Я ведь всю ночь сегодня от окна к двери пробегала. Кошмар был. До этих дозвониться не получается, у тебя телефон вырублен. Глаз ведь не сомкнула. А ещё директриса ваша позвонила, требует, чтобы мы сегодня к ней пришли.

Мы зашли домой.

– Ты кушать сильно хочешь, Серёж?

– Ну… так… Могу потерпеть.

– Хорошо. Я сейчас быстро приготовлю что-нибудь. Поедим и – к Медузе вашей. У меня из-за её звонка прямо сердце не на месте. Думаю, что-то нехорошее скажет.

– Не переживай, пусть говорит, что хочет.

Мама скинула пальто и побежала на кухню. Захлопали дверки, зазвенела посуда. А я взял ключ от соседской квартиры и выскользнул за дверь. Вышел на площадку и прислушался. Было тихо, в подъезде никого.

Я аккуратно вставил ключ, притянул дверь и повернул его в замке. Вошёл в квартиру прикрыл дверь, прислушался и прошёл в гостиную. Воздух уже не казался таким затхлым, как в прошлый раз и даже будто стал м-м-м… не знаю… будто бы появилась какая-то ароматическая нотка… Половицы под моими ногами жалобно заскрипели, но я не останавливаясь прошёл к книжному шкафу, открыл дверку, постоял пару секунд, соображая, куда именно я положил пистолет Кукуши.

Сориентировавшись, я сунул руку за книги, нащупал свёрток и… сердце оборвалось, а волосы на затылке вздыбились торчком. Я почувствовал движение. Что-то позади меня переместилось или…

Я резко обернулся. Там стоял мужик лет пятидесяти. Голова его была наклонена вперёд, а в руке он сжимал нож.

16. Ветер воет… Гром грохочет…

Ты кто, блин, такой? Что ты за хрен? Стоишь тут с кинжалом… Чучело. Мысли скакали, как теннисные мячики. Но выдавать своё недоумение я не собирался.

– Фу-у-у, – с видимым облегчением выдохнул я. – Чё так подкрадываться-то? Можно ж и инфаркт получить в молодом возрасте! Капец вообще!

– Ты вор? – с угрозой спросил мужик и прищурил глаза.

Дверь в спальню была сейчас открыта. Он оттуда, собственно, и вышел.

– Чё⁈ – воскликнул я. – Это ты вор! Как ты сюда залез? Замок целый, дверь тоже. В окно влетел? Типа, как Карлсон?

Разговоры, разговоры,

Слово к слову тянется.

Разговоры стихнут скоро,

А любовь останется…

Заговаривая ему зубы, я искал правильный ответ. Во-первых, нужно было понять, кто он такой, а, во-вторых, что делать. Я всё ещё стоял с рукой, просунутой за книги. Теперь рукоятка макарыча лежала у меня в руке, но пистолет был завёрнут в тряпицу. Я мог рвануть руку, сметая книги с полки и на счёт раз уже держать этого дядьку на мушке.

– Ты кто? – спросил он и я заметил, как изменилось его лицо.

Оно покраснело, будто у него давление подскочило.

– Я сосед, – ответил я. – А ты кто?

– Какой ещё сосед? Я хозяин. Зачем ты пришёл?

– Хозяин, к сожалению, перешёл в другой мир, – покачал я головой, начиная догадываться, в чём здесь дело. – Он скончался, Царствие ему небесное. Так что…

– Я его сын. Что ты там шаришь? Зачем ты пришёл? Сколько ты уже вынес отсюда?

– Серьёзно? Сын?

Ситуация была дурацкой. Максимально дурацкой. Оставить пушку я теперь не мог и вытаскивать при нём тоже не мог. Вернее мог, но блин… а если он милицию вызовет?

– Я спрашиваю, почему ты шаришь по шкафам? Что ты ищешь?

– Ну… – я усмехнулся и показал свободной рукой в сторону нашей с мамой квартиры. – Смотрите. Я живу за стеной, вон там. Моя мама ухаживала за вашим папой. Поэтому у неё остался ключ. Она…

– Ключ мне сюда! – раздражённо перебил меня сосед и сделал шаг. – Быстро!

Я кинул ключ на пол к его ногам.

– Ухаживала она. И заухаживала. Это что?

Он кивнул на коробку с упаковками лекарств, с бутылочками и баночками.

– Лекарства по всей видимости, – пожал я плечами.

– Траванула!

– Это же врач выписывал, мама-то причём? Короче, ситуация такая. Я ничего у вас не брал. Просто использовал книжный шкаф вашего папы, как тайник. Прятал тут детские секретики, понимаете? Сейчас своё заберу и уйду.

– Что там? Доставай, показывай.

– Понимаете, это моя личная вещь и показывать вам я её не буду. Просто достану и спокойно уйду.

– Показывай, я сказал! Я сейчас полицию вызову. Вор. Ты со своей мамашей всю квартиру обнёс. Тут картина была. Где она? А иконы старинные, книги? Накопления? Монеты серебряные? Ничего нет. Всё вынесли! Подчистую! Отравили и ограбили, твари!

Он ещё сильнее покраснел и начал в такт своим словам размахивать ножом. А нож был немаленьким, кухонным.

– Что у тебя там⁈

– Коньяк, блин, не знаешь, что дети от родителей прячут?

– Давай сюда! Всё, что в этой квартире, принадлежит мне!

– Ну ладно, – кивнул я. – Достаю. Ты ножечек-то убери, чё размахался? А то я сам сейчас полицию вызову.

– Доставай, я сказал! – повысил он голос и приблизился ещё немного.

Про коньяк я погорячился, зря ляпнул. От мужика хорошо так пахнуло алкоголем. Амбре, бляха. Он походу неслабо так на грудь принял, так что известие про коньяк пришлось, судя по всему, очень кстати.

– Я Сергей, раз уж у нас такая встреча состоялась. А вас как зовут?

– Я тебе сейчас башку отрежу! Доставай, сука!

Ну, ладно. Дальше затягивать перепалку явно не следовало. На слова он не вёлся, на разговор не ловился.

– Да ладно, – пожал я плечами и вытащил руку.

Просто руку. Без пистолета.

– Похоже, – кивнул я. – Кто-то мою нычку уже нашёл, да? Не стыдно у детей коньяк воровать?

– Ах, ты! – воскликнул он и бросился к полке.

Я шагнул в сторону к двери, так, чтобы шкаф оказался слева. Теперь у меня был свободен путь к отступлению. И рука с ножом теперь была от меня дальше. Чтобы ткнуть меня, соседу требовалось бы сделать разворот. Но его внимание оказалось полностью прикованным к книжному шкафу.

Оказавшись в этом месте я заметил в спальне большой пластиковый чемодан. Похоже, он надолго приехал.

Мужик протянул к книгам левую руку, забыв обо мне, и я воспользовался моментом. Со всей силы толкнул его в плечо. Но сам-то я был лёгкий и тощий, а сосед крепкий и тяжёлый, килограмм сто в нём точно было. Поэтому мой тычок оказался не таким уж сокрушительным.

Тем не менее он пошатнулся и инстинктивно схватился левой рукой за книги в поисках опоры. Но книги, разумеется, такой опоры дать не могли и, я толкнул его ещё раз. Книги посыпались, а сам он полетел на пол.

Нож выпал и воткнулся в крашенную деревянную половицу. Я быстро схватил свёрток и выскочил из комнаты. Вылетел в подъезд и, перескакивая через несколько ступенек понёсся вниз. Нажал кнопку, толкнул тяжёлую железную дверь и, вырвавшись наружу, подбежал к машине Кукуши, запаркованной недалеко от подъезда.

– Держи, – протянул я ему свёрток через окно.

– Чё за кипиш? – нахмурился он.

– Да блин, сосед нарисовался, потом расскажу. Давай, езжай со стволом, чтобы тут не светиться…

В этот момент из подъезда вылетел разъярённый сосед, обвёл двор затуманенным взором и бросился в нашу сторону.

– Отдавай мои бабки! – крикнул он Кукуше.

– Ты чёт попутал, братан, – свирепо глянул тот и открыл дверь.

Но сосед, кажется уже перескочил грань вменяемости и полез на Кукушу. Тот положил ему на голову свою богато украшенную десницу и оттолкнул. Против физики спорить сложно, поэтому сосед отлетел назад и грохнулся на спину, хорошенько приложившись затылком об асфальт.

– Серёжа! Что случилось⁈

Из подъездной двери выбежала мама.

– Давай, дядя Слава, жми, – подмигнул я. – Дальше я уж сам.

– Мам, ты знаешь этого человека? – показал я на распластанного соседа.

Она осторожно подошла, чуть вытянула шею, нахмурилась.

– Да… – удивлённо ответила она. – Это же Семён Евграфович, хозяин соседней квартиры. Что случилось? Ты можешь мне объяснить?

Семён Евграфович открыл глаза, посмотрел на нас и спокойно чётко произнёс:

– Я на вас заявление в полицию напишу!

– Что⁈

У мамы глаза на лоб полезли.

– Что вы такое говорите?

– Вы меня обокрали и ограбили, – ответил он и уселся на асфальте. – Это ваш сын?

– Да, – ничего не понимая ответила мама и посмотрела на меня, будто желая удостовериться, я это или не я.

– Он только что пробрался ко мне в квартиру, взял свёрток с деньгами и отдал тому на машине. Прямо у меня на глазах. Отец всю жизнь откладывал, отказывал себе во всём, а он взял и украл.

Мама впилась в меня взглядом.

– Посмотри на него, – покачал я головой. – Он пьян, от него разит на десять метров. Он мне минуту назад рассказывал, что ты его отца отравила, чтобы обобрать. Украла иконы, деньги, ещё что-то там. А теперь он говорит, будто я вынес свёрток с деньгами?

– Погоди, – мама потрясла головой. – Как это всё понять? Ты же дома был!

– Ну, пока ты готовила, я пошёл к Евграфу, хотел книжку взять почитать. У него библиотека хорошая. Я уже несколько раз брал.

– Как это ты брал? А я почему не знала?

– Да что такого? Ты за стариком ходила, заботилась о нём. Он мне сам предложил, бери, говорит, любую книгу, читай если хочешь, только возвращай вовремя.

– Он тебе такое сказал? Он же говорить не мог.

– Вот именно, – поддакнул Семён, поднимаясь с земли и начиная отряхиваться.

– Ну, как-то же мы с ним понимали друг друга.

– Ты же его боялся! – с подозрением в голосе сказала мама.

– Да, мам… что значит боялся! Причём здесь это. Я зашёл как обычно взять книжку…

– Как обычно⁈ – воскликнула она.

– А этот на меня с ножом бросился. Пьяный, морда красная, глаза бегают. Он педофил, мне кажется.

– Что?!!!

– Да точно, посмотри на него. Извращенец! Ну, я его оттолкнул и дал дёру.

– А почему не домой побежал?

– Так он меня чуть не разрубил ножом своим, он бы и на тебя кинулся. А так я сразу в людное место метнулся, как на ОБЖ учили.

– А что это за человек был, к которому ты подбежал?

– Какой человек?

– В машине, – начала сердиться мама. – Я видела в окно! Кто он такой⁈

– Подельник, кто ещё! – вставил сосед.

– А вы вообще-то помолчите! От вас действительно на три версты водкой несёт.

– А твоё какое дело⁈ – взревел он. – На свои бабки что хочу, то и делаю. Я-то не украл в отличие от тебя и крысёныша твоего!

– Как вам не стыдно такие вещи говорить⁈

– Ничего, я на вас управу найду! – кивнул он. – И на тебя, докторица, и на сынка твоего. Залечила папашу и обнесла хату.

– Да вы… Так, пойдём, Серёжа.

– Иконы восемнадцатого века! Денег была пачка вот такая! Книги редкие! Ничего! Ничего не оставили, память об отце растоптали!

– Куртка замшевая, две, – бросил я, – и портсигар золотой.

Мы поднялись домой.

– Зачем ты туда ходил? – хмуро спросила мама, накладывая в тарелку лапшу. – Что ты смотришь? Спагетти с тунцом, как ты любишь. Иди руки мой.

Я сходил помыл руки, умылся сам и вернулся на кухню.

– Ну? – сердито кивнула мама.

– Что?

– Зачем ходил к Евграфу? Что ты там делал?

– Я же сказал, книжки брал.

– Книжки? Там нет ничего, что ты читаешь. Какие книжки?

– Достоевского.

– А почему домой не приносил? – с прищуром спросила она.

– Ты просто внимания не обращала.

– А почему ты не говорил ничего?

– В смысле?

– В том смысле, что это чужая квартира, и в неё нельзя просто так шастать, – недовольно отчеканила она и легонько хлопнула ладошкой по столу. – Любитель Достоевского.

– Я же всё вернул, ничего себе не оставил.

– Знаешь, Серёжа, – с болью сказала она, – мне очень грустно слушать твоё враньё.

– Да почему враньё-то?

– И вообще, ты очень изменился в последнее время. Я тебя не узнаю. Опять же эта история с наркотиками. Ночь провёл в полиции, непонятные наркодилеры, человек этот на машине… Кто он такой? Он взрослый мужчина, пожилой даже, насколько я могла видеть. С явно криминальной внешностью. Что у тебя с ним может быть общего? Когда я тебе дозвониться не могла, тебя тоже с ним видели. Кто он, ты можешь мне объяснить? Только без вранья, пожалуйста.

– Да какое враньё, – устало помотал я головой. – Я не понимаю, зачем ты всё собираешь в одну кучу. Как вчерашнее происшествие во дворе может быть связано с алкашом соседом?

– Вот я и хочу это понять, – покачала мама головой с таким видом, будто хотела сказать, эх ты, я тебе верила, а ты оказался подлецом. – И куда делись все эти иконы, деньги и прочие ценности у соседей?

– А они там были что ли? – удивился я. – Ты их видела когда-нибудь?

– Не увиливай, Сергей. Поверь, если ты мне всё расскажешь, вместе мы сможем найти выход и решить любую проблему, но если за дело возьмётся полиция, пытаться что-то изменить будет уже поздно. Я думаю, ты продал ценные вещи из соседской квартиры с помощью того человека на машине, да? Для чего? Чтобы купить наркотики? А может, ты сам продаёшь? А у Евграфа устроил притон или как там называется?

– Мам, ты себя слышишь? – развёл я руками. – Что за бредовые фантазии? Это я, Серёжа, тихоня и ботан. Я будто сериал криминальный смотрю. У тебя бы хорошие книжки получились. Хлеще Достоевского.

– Не груби матери! И давай уже, собирайся! Идём к директору. Думаю, надо тебя вырывать из этой пагубной среды.

– Что это значит?

– Что значит? А то, что Галя мне уже давно предлагала переехать в Новосибирск. Там и с работой получше и… вообще… Новая школа, опять же. Может, ты хоть там за ум возьмёшься. Собирайся! Идём к Медузе!

Сочувствую подросткам. Я уж и забыл каково это, когда спрашивают, как со взрослого, а самому решать ничего не дают. С другой стороны, позволь принимать самостоятельные решения всем этим Назарам, Жанам и Мэтам, и они такого нарешают, что мама дорогая.

Но то, что мне могут впаять срок, как большому и, при этом, я не могу остаться в своей школе и даже в своём городе, если мама психанёт и единолично решит перевезти меня в Новосиб, было адским адом!

Молодой и не слишком уравновешенный человек, в которого я превратился, от одной этой мысли пришёл в ярость и чуть не взорвался, разметав по кухне спагетти с тунцом. Капец, это что за блюдо такое, вообще?