Текст книги "Второгодка. Пенталогия (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Ромов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 85 страниц) [доступный отрывок для чтения: 31 страниц]

– Ну, выходит, что так, – пожал я плечами.

– И чё, просто вытащишь из‑под подушки и отдашь? – угрюмо кивнул он.

– Нет, конечно. Мы с тобой благодаря этому долгу заставим его играть в нашу игру.

– Ой, не знаю, – покачал головой мой напарник. – Ой, не знаю…

– Кукуша, мы ещё и бабла с тобой срубим, вот увидишь. И с Мэтом разберёмся, и с батей его. Они нам сполна заплатят. Вот посмотришь. А вообще, хочу сказать тебе слова благодарности. Без тебя худо бы мне пришлось. Без тебя, как без рук, мой друг.

– Да ладно, чё ты, будто когти рвать собрался, – насторожился он.

– Не‑ет! – заверил я его. – Какое там уезжать. У нас ведь всё только начинается. Я хочу тебя завтра пригласить в Черновку.

– Опять? – надулся Кукуша. – Снова по окнам прыгать?

– Нет, в этот раз, думаю, без экстремальных видов спорта. Давай выспимся, как следует и поедем. Часиков в двенадцать нормально будет?

* * *

– Серёж, ты? – крикнула из спальни мама.

– Ага.

– Ну ты почему так долго?

– Да вроде не долго…

– Я извелась вся! – воскликнула она и добавила тихо, – паразит.

– Не буду больше. Прости, мам.

– Нормально хоть повеселились?

– Не то слово. Завтра расскажу. Сейчас спать хочу, не могу.

– Ты что, выпил там? – насторожилась она.

– Ну ты скажешь, тоже, – изобразил я оскорблённую невинность. – Я же спортом занимаюсь. Мне нельзя.

– Ладно, ложись скорее. Вернулся, и слава Богу.

– Ага… Спокойной ночи.

Но лёг я не сразу. Спать хотелось, но есть хотелось ещё больше. Я прошёл на кухню, залез в холодильник и совершил такой набег, что и Мамай бы позавидовал моей добыче. А после этого силы буквально меня покинули, и я еле дополз до своего дивана. Кое как разложил, бросил бельё и рухнул, как подкошенный.

Спал я крепко и без снов. И даже не заметил, как наступило утро.

– Серёжа, вставай! – разбудила меня мама. – Уже времени вон сколько!

Я кое‑как разлепил глаза.

– Ну‑ка! А это что такое⁈ Сергей!!!

Блин… увидела плечо моё…

– Так… Кошмар! Просыпайся и немедленно давай мне телефон этого тренера. Это что за спорт такой, что от него вот такие гематомы по всему телу! Ужас! Ты знаешь, что все твои синяки обязательно вылезут в старости?

– Это не на тренировке, мам… – попытался отбиться я и натянул одеяло до подбородка.

– А где тогда? Тебя что машина сбила? Или что? Это на вечеринке? Там что, драка была?

– Драки не было, это я с крыльца упал…

– Ну‑ка, дыхни на меня, – наклонилась она надо мной.

– Ну, что за подозрения. Говорю же, не пьющий я. У меня спортивный режим…

Тело болело, словно меня в обвалочной машине потрепали.

– А как в здравом уме и трезвой памяти можно с крыльца упасть? Да ещё и на плечо!

– Фотографировались, толкались. Вот меня и столкнули. Это в самом начале было. Никто ещё не напился к тому времени.

– А там что были такие, кто напился?

– Мама, ну мы же не в семидесятые годы живём. Напились, конечно.

– Так, рассказывай всё по порядку. Что там было и как всё прошло.

– Ой, как рассказать даже и не знаю. С чего начать… Дай с мыслями собраться… Я ещё полежу полчасика, ладно?

– Каких полчасика⁈ Время почти десять! Вставай немедленно!

– Ма‑а‑а‑м!!!

Я натянул одеяло на голову и приготовился держать осаду, но мама отвлеклась. Кто‑то позвонил в дверь. Она пошла открывать, а я высунул из‑под одеяла голову и закрыл глаза.

– Здравствуйте… – донёсся из коридора мужской голос.

– Здравствуйте, Семён Евграфович, – чуть рассеянно поздоровалась мама.

– Тамара Алексеевна, – немного смущённо начал он. – Вы меня извините за беспокойство… Но тут такое дело. Я должен уехать примерно на месяц. У меня работа, знаете, командировка… Можно я у вас ключ от квартиры оставлю? Я понимаю, в прошлый раз неловко получилось, я повёл себя так… Нервы эти… Ну, просто мало ли что, всё‑таки месяц не будет, вдруг отопление дадут, сами понимаете, трубы старые, всякое может случиться… Да и так… В общем… Если вам неудобно, я могу Леонида попросить, он предлагал…

– Да что вы, зачем пенсионера напрягать. Давайте, я присмотрю, мне не трудно.

– Спасибо большое. И ещё раз извините за беспокойство. Ну… и за тот случай…

– Да не берите вы в голову, – сказала мама. – Давайте ключи…

Сосед ушёл, а мама снова набросилась на меня и буквально стащила с постели. Делать было нечего, и я побрёл в ванную. Да… ну и рожа… Опухший, будто бухал всю ночь. Рука была пипец, конечно. Вот я бился вчера. Как вампир на солнечном свете. Надо будет мазь гепариновую купить что ли…

Я сбросил одежду и встал под душ. Горячие струи расслабили мышцы и мне стало хорошо. Правда снова захотелось в постель, но на это шансов было мало, конечно. Мама несколько раз стучала в дверь, а я всё стоял и стоял под горячим дождём, пока ванная комната не превратилась в хаммам, наполнившись густым мутным паром.

Наконец, кое‑как собравшись я вышел из ванной. Мама разговаривала по телефону. По городскому. Я такое чудо здесь первый раз видел. Даже удивился, что он оказывается работает.

– Серёжа, – окликнула меня мама тревожным голосом. – Это тебя…

– Меня? Кто бы это мог быть?

– А это из… из полиции…

– Из полиции? – повторил я, экстренно начиная соображать, кто, зачем и почему…

– Держи, – протянула мне трубку мама.

– Алло… – осторожно произнёс я.

– Блин, Краснов! Я тебе на мобилу миллион раз позвонил. Ты чё, шифруешься от меня? Бесполезно. Видишь, от меня не спрячешься. Я и на городской могу позвонить.

– Здравствуйте, Пётр Алексеевич, – хмуро поздоровался я. – С добрым воскресным утром.

– Ты мне на совесть не дави. Намылся?

– Намылся.

– Вот и отлично. Ты о моей просьбе помнишь?

– О какой?

– Встретиться с человечком одним.

– А‑а‑а… Ну да, помню…

– Значит слушай. Помнишь кафе, в котором мы с Икаром встречались?

– Конечно помню.

– Отлично. Приходи туда в двенадцать. Ясно?

– У меня, вообще‑то, уже планы были на это время.

– Ничего, перенесёшь. Много времени это у тебя не займёт.

– А вы‑то придёте?

– Постараюсь. Если что он сам подойдёт, скажет, что от меня. Понял?

– Понял, – вздохнул я.

– Молодец, – бодро воскликнул он. – Я там маме твоей сказал, что вчера инцидент был на вашей пати.

– Зачем? – недовольно спросил я.

– Ну, а чё я звоню‑то? Интересный ты парень. Да так даже лучше. Всё равно об этом узнают. В новостях пройдёт, в школе буря будет. Так что лучше сам лёгонько так подготовь. Слушай меня, я знаю как лучше. Ну всё, бывай. В двенадцать часов.

– И вам не хворать, – ответил я и повесил трубку.

– Серёжа… – ахнула мама. – А ты почему мне ничего не сказал?

– Да когда, мам? – я же только умылся. – Пойдём завтракать, и я всё тебе расскажу. Как на духу, со всеми подробностями.

В общем пришлось рассказывать, что ворвался наркоконтроль и повязал несколько человек. Вернее загребли всех, увезли, опрашивали и тех, кто чистый отпускали.

– Какой ужас! – причитала мама. – Какой кошмар. Серёженька, я тебя умоляю, никогда, ни за что, даже не пробуй. Они знаешь, какие хитрые, могут даже силой сажать на это дело. Столько случаев ужасных, столько случаев, просто кошмар. А это связано с тем делом, что у нас тут во дворе было?

Блин… ну вот нахрен он позвонил! Теперь у мамы в голове будет прочная связка между мной и полицией.

– Мам, нет, это не связано. Да и то дело закрыли уже. Только, я тебя очень прошу. Очень сильно. Ни одной душе, даже Юле, даже Гале, вообще никому, даже своему отражению в зеркале не говори, что я хоть каким‑то боком участвовал в том деле у котлована. Ладно?

– Да ты что, я не совсем же идиотка!

– Ты никому не говорила?

– Нет, Серёжа, ни одной живой душе.

– Хорошо.

Позавтракав и позвонив Кукуше, я пошёл на встречу. Кукуша пообещал подъехать к кафешке и дождаться меня, чтобы ехать в Черновку. Со всеми последними делами напольные часы будто бы отошли на задний план. Но откладывать это дело не стоило. Мало ли кто ещё мог догадаться, что к чему. Например, тот чувак, что пришёл домой к Розе, когда там были мы с Кукушей.

В общем, я прошёлся, немного размялся, чуточку растянулся и почувствовал себя намного лучше. К кафе я пришёл на двадцать минут раньше назначенного времени. Кукуша уже стоял там. Он запарковался чуть поодаль, поэтому, нырнув к нему в тачку, я просматривал все подступы к кафешке.

– Слушай, племяш. А чего там опять, в Черновке этой? Чё‑то я стремаюсь снова шмонать у Розы. Только залезем, а туда опять нагрянет кто‑нибудь.

– Не нагрянет. Мы к Розе больше не пойдём. Опять к Калякину заглянем.

– По мышам соскучился? – хмыкнул он.

– Ага. Жить без них не могу, – кивнул я в ответ и улыбнулся.

– А ты уверен, что вчерашний кент и туда не попрёт?

– Ну, если он один, то и пусть прёт. Нас же с тобой двое.

– Да не знаю, – неуверенно покачал головой Кукуша. – Не знаю. Нам надо где‑то бабки собирать. Быть должником барона очень плохая херня. Очень плохая, врубаешься? Нужно срочно делать что‑то, а не по Черновкам порожняк гонять.

Я не ответил. Потому что в этот самый момент в окно машины постучали. Аккуратно так, можно даже сказать, деликатно. Тук‑тук‑тук.

Я повернул голову и увидел улыбающегося мужчину с короткой стрижкой. Он делал приглашающие жесты, предлагая выйти из машины. А я замер и, прищурившись, смотрел на него. В упор смотрел.

– Это кто? – удивлённо спросил меня Кукуша. – Чё за пациент?

А это был не пациент. Это был тот самый кент, которого я видел вчера у дома Розы.

– Выходи, – улыбнулся он. – Поговорим…

3. Звоня тебе во все колокола…

Иногда посмотришь на человека и сразу понимаешь, этому можно верить. А бывает и наоборот, только глянул и уже точно знаешь, что с этим гусем нужно держать ухо востро. Но сейчас, в этом конкретном случае моя ментовская чуйка дала сбой. Не в том смысле, что ошиблась, а в том, что хрен его знает, товарищ майор. Не раскусил я этого чувака с первой секунды.

Вроде взгляд у него был серьёзным и открытым. Серые глаза смотрели прямо, не дёргались, не юлили. И в них даже читалась усмешка. Не то, чтобы он насмехался, нет. Просто складывалось ощущение, что он идёт по жизни с внутренней улыбкой.

Лицо выражало спокойную уверенность и было чувство, что это не маска, а его естественное состояние. Лет ему было больше, чем мне показалось вчера. Наверное, около сорока пяти, сорока семи, хотя выглядел он моложаво. Он был гладко выбрит, имел крепкий, демонстрирующий полную уверенность подбородок и чётко очерченные губы.

Словом, кент этот выглядел вполне себе, как какой‑нибудь киношный Штирлиц, который при любом раскладе в конце фильма выйдет победителем. Собственно, это‑то и смущало. Слишком много черт его внешности орали и сигнализировали об абсолютной положительности персонажа.

Стоит в поле теремок, он не низок, не высок, он не узок, не широк, он не близок, не далёк. Прицепиться было не к чему. Сто пудово гэбэшник. И как ему верить после этого?

– Чё за кент? – с лёгкой ноткой угрозы произнёс Кукуша, настороженно относящийся ко всем чужакам.

– А по ходу с ним и будет встреча, – бросил я и нажал на клавишу, опускающую стекло. – Но это не точно.

Стекло съехало вниз, и я вопросительно кивнул незнакомцу.

– Я прошу прощения, – приятным бархатным баритоном, как у Юрия Богатикова, начал он. – А вы случайно не Сергей Краснов?

Ах, какой догадливый.

– Это возможно, – кивнул я, – но зависит от того, кто интересуется.

– Я Чердынцев Александр Николаевич, приятель Петра Алексеевича Романова. Это я хотел с вами поговорить.

– Ну, что же, тогда всё верно. Я Краснов.

– Прекрасно. Может, тогда…

Я кивнул и открыл дверь.

– Я тут буду, – буркнул Кукуша. – Если чё.

– Ага…

Я вышел из машины и пожал протянутую мне руку.

– Хотите кофейку? – спокойно, без заискивания улыбнулся Чердынцев. – Вроде тут неплохой должен быть, Пётр рекомендовал.

– Да, неплохой, – подтвердил я.

– А можем взять по стаканчику с собой, а потом тут в сквере на скамейке посидеть, – предложил Чердынцев.

– Не возражаю.

Мы зашли в кафешку я взял эспрессо, а баритон выбрал американо. Получив бумажные стаканчики, мы вышли на улицу, перешли дорогу и уселись на скамейке под высокими раскидистыми липами. Деревья уже почти облетели и выглядели уныло и потерянно.

– Отличная погодка, да? – кивнул Александр Николаевич. – В этом году осень на самом деле золотая. И тёплая, и сухая. Прямо любо дорого. Любите осень?

– Я больше лето люблю, – пожал я плечами, – хотя, у природы нет плохой погоды.

– О! – улыбнулся он. – Советская классика.

Подловил.

– Мама моя так говорит всегда…

– Понятно… – протянул он, и я понял, что разговор начинается. – Смотрите, хочу, чтобы между нами не было никаких неясностей с самого начала. Я сотрудник ФСБ.

– Ого, – удивлённо поднял я брови. – Ничего себе.

На самом деле, я и предполагал что‑то подобное.

– Теперь понятно, – усмехнулся я, – как вы меня вычислили. И машину тоже.

Он тоже усмехнулся, чуть отклонился назад и достал из внутреннего кармана куртки удостоверение.

Я взял удостоверение в руки, внимательно посмотрел. Похоже было на настоящее, хотя, как сейчас должно выглядеть настоящее удостоверение я, разумеется, не имел ни малейшего представления. Надо будет загуглить.

Фото, голограмма, всё честь по чести. Майор Чердынцев Александр Николаевич. Начальник отдела.

– А почему не красное, товарищ майор? – поинтересовался я.

– Так давно уже. С тринадцатого года, кажется. Не знал?

– Не знал, – пожал я плечами и вернул корки владельцу.

Я допил свой кофе и вопросительно посмотрел на майора.

– И что хочет от меня столь серьёзная организация?

– Организация ничего не хочет, – прищурился он, – а я хочу.

– Как частное лицо что ли? – уточнил я.

– Ну… не совсем, конечно… Но пусть будет, как частное.

– Странно. Но ладно. А как вы меня вычислили? Как узнали, что это я сижу в машине?

– Так по машине и узнал, – пояснил он и открыто улыбнулся.

Интересное кино, однако…

– По машине, – повторил я и кивнул. – Но машина‑то не моя.

– Да, машина принадлежит гражданину Кержаку Вячеславу Олеговичу, неоднократно судимому. Это я уже знаю. Но просто я видел вчера эту машину в Черновке неподалёку от одного дома.

Он знает, что мы там были и не собирается скрывать…

– И какая связь? – как бы удивился я.

– Ну, как видите, связь оказалась в наличии, – усмехнулся он.

А я нет. Я не усмехнулся и даже не хмыкнул. Потому что весёлого здесь не было ровным счётом ничего.

– Думаю, – нахмурился я, – вам надо как‑то более понятно объяснить мне, о чём идёт речь. Вы что следили за мной?

– Да, я и пытаюсь… – сказал он и помолчал. – Пытаюсь объяснить. Я приехал проверить, посмотреть, что к чему. Роза Каримовна в больнице. Состояние… неважное, прямо скажем. Поговорить не получается.

– А я причём? – развёл я руками.

– А вы…

– Можно на «ты», – предложил я.

– Окей. Короче говоря, не с той стороны я начал. В общем, я работаю по Щеглову. Знаешь его?

– Конечно. Я же с его сыном в одном классе учусь.

– Да, я в курсе. Но лично с ним ты знаком?

– Ну, как сказать, – почесал я затылок. – Скажем, видел пару раз. В школе. Только вряд ли вы сможете извлечь из этого пользу. Мы с его сыном в контрах. Дружбы нет, мира и согласия тоже нет. Так что в доверие к ним я не вотрусь. Да они же и не живут вместе.

– Да, это я знаю. А почему, кстати у вас вражда с Матвеем?

– Трудно сказать. Так уж повелось от сотворения мира. Но сейчас вот, например, между нами идёт обострение. Из‑за девочки. Но нельзя ли уточнить. Мне просто сложно представить, что у вас есть интерес к фигуранту, а досье вы ещё не собрали. Он сколько лет у руля? А материалы вдруг понадобились только сейчас.

– Я представляю одно заинтересованное лицо. И лицо это обратилось ко мне совсем недавно. Вот и всё объяснение.

– Частный детектив что ли? А вы, кстати, начальник какого отдела?

– Аналитического, – едва заметно нахмурился он.

Я хмыкнул.

– Серьёзно? И обращаетесь ко мне? Вы что, считаете меня экспертом по Никитосу?

– А откуда ты это имечко знаешь?

– Это прозвище я позаимствовал из речей Кержака Вячеслава Олеговича. Он человек не юный. А когда был юным, Щеглова именно так и звали. Никитос.

– Понятно. Я так и думал, если честно. Это к делу не относится, я просто полюбопытствовал.

Рассказывай, товарищ майор, внутренне кивнул я. Просто, как известно, даже прыщ не вылезет.

– Александр Николаевич, я бы вот тоже хотел просто полюбопытствовать, а как вы вообще на меня вышли? С чего это?

– Дело в том, что, как и все начинающие искатели компромата на Никитоса, я обратился к Круглому. И от него узнал, что недавно у него уже были мои конкуренты‑искатели. А именно, Вячеслав Кержак и некий молодой человек, назвавшийся племянником давно покойного, но в прошлом легендарного опера Бешеного.

– Прям легендарного? – прищурился я.

– Конечно. Человек‑легенда, иначе и не скажешь. Но только у него никаких племянников не было.

– А я троюродный, – развёл я руками.

– Ну, я, собственно, так и подумал, – засмеялся Чердынцев. – Так глубоко я ещё не копал. Ну вот. Нашёл я гражданина Кержака. Нашёл информацию о Бешеном, о друзьях его. А там всё интересно. Как раз Щеглов и был его ближайшим другом. Но там, если честно, есть странные моменты. Жена Бешметова родила от Щеглова троих детей. Причём, там тоже есть нюансы… Потом, если захочешь, обсудим.

Смотри‑ка, серьёзно взялся дяденька. До Катюхи докопался даже.

– А у опера Бешметова – продолжил майор, – был ещё один интересный товарищ. Знаешь кто?

– Рассказывайте, рассказывайте, Александр Николаевич.

– Очень серьёзный человек со смешной фамилией Калякин. Слышал про такого?

Я не ответил.

– А про Калякина говорили, что у него, в отличие от Круглого, действительно имелись очень серьёзные материалы на Никитоса.

Вообще‑то не имелись, а могли быть…

– Я, – продолжил майор и отпил кофе, – заинтересовался этим Калякиным Эдуардом Степановичем. Он, как известно, скончался. Ни жены, ни детей, ни родителей у него не было. В смысле, родители умерли. Но, как выяснилось, была подруга. Роза Каримовна Гафарова. Но она, к большому несчастью, оказалась в больнице с инфарктом. Буквально на днях. И, что любопытно, сразу после звонка в скорую помощь она сделала короткий звонок некоему Сергею Краснову. И попросила приехать в больницу. И опять у меня на пути появился этот Краснов. Улавливаешь?

– Опросили тех, кто дежурил в больнице?

– Опросил, – кивнул он.

– Значит, вам сказали, что переговорить мы не смогли? Её увезли в реанимацию. Она и слова вымолвить не могла.

– Да, сказали. Но мне вот интересно, что она собиралась тебе сообщить?

– Может, хотела попросить цветы поливать, – пожал я плечами. – Не знаю.

– Но у неё в доме нет цветов.

– А в квартире? Она же в квартире живёт. Какой дом‑то?

Я усмехнулся. Попался.

– Да тот дом, недалеко от которого стояла машина Кержака. Давай так, Сергей. Я хочу знать, почему ты занимаешься этим делом.

– Погодите, а как вы узнали, что я с Романовым знаком? – встревожился я.

– Так я, по иронии судьбы, его и попросил тебя разыскать. Не хотел, чтобы в моём ведомстве о тебе знали.

– Странно, чего меня разыскивать? Адрес в телефонной компании есть. Вы же там были, раз расшифровку разговора имеете. А мне интересно, Роза что, на прослушке была? Или, может быть…

– Нет, сейчас же операторы должны хранить все записи разговоров. Так что это просто. И да, адрес я твой добыл, естественно. А Петю попросил помочь приглядеться к тебе.

– Петю? Интересно. Профиль не его. Я же по наркоте не прохожу. Почему к нему именно?

Я напрягся. Неужели Петя, блин, не спрятал моё имя в том деле о котловане?

– Просто мы с Петей друзья. А к кому лучше всего обратиться в неофициальном расследовании, как не к другу?

– Интересно, а у мобильного оператора у вас тоже друзья работают? – прищурился я.

– А тебе палец в рот не клади, да? У меня разные методы имеются. Так что?

– В каком смысле?

– Предлагаю заключить союз. Ты согласен?

– Почему бы и нет, – пожал я плечами. – А цель у нас какая?

– Цель – это Щеглов. Я хочу его прижать. И ты его хочешь прижать. Что‑то знаешь ты, что‑то знаю я. Поделимся и будем действовать сообща. Как тебе такое предложение? Щеглов очень крепко защищён и просто так к нему не подобраться. Поэтому мне нужен союзник не из системы. А ты, судя по количеству предпринятых шагов, взялся за дело всерьёз. Но тебя Щеглов не будет воспринимать как реальную угрозу.

– Допустим, – неопределённо пожал я плечами.

– Но мне тоже не всё с тобой понятно. Почему? Зачем? Чего ради ты это делаешь? Тебе заняться больше нечем? Или что?

Я задумался, что ему ответить…

– Знаете, Александр Николаевич, – после паузы сказал я. – Давайте так. Я отвечу на оба ваших вопроса, но не сейчас. Если решу, что мы работаем дальше вместе, объясню для чего это мне. Идёт?

Он хмыкнул. Ему показалось, наверное, что я не понимаю, что после всех этих откровений с его стороны я уже не смогу отказаться. Как меня прищучить, он найдёт. Тот же Петя поможет. Я это очень хорошо осознавал. Но мне нужно было подумать. Поэтому я и тянул время.

– Ладно, – великодушно ответил он. – Но только до завтра. Я не могу находиться в подвешенном состояние неопределённо долго.

– Хорошо, – согласился я, пожав плечами. – Завтра значит завтра.

Думаю, он получил доступ не только к расшифровке моих разговоров, но и к тому, где я находился. К географической позиции. А значит, про дом Розы он ничего мог и не знать, а приехал, зная, что я находился там. И показался мне, наверное, тоже специально.

Хитрожопый сукин сын. Если бы хотел продемонстрировать открытость, мог и сказать что пришёл по маячку. Блин! Как его пробить… Кто у нас в КГБ имеется? Имелся…

– Ладно, – кивнул он. – Договорились.

И Кукушин телефон тоже засвечен. Гражданина Кержака он естественно пробил. Возможно, и наши разговоры проконтролировал. Сука. Есть же наверное какие‑то мессенджеры, которые нельзя взломать? Надо будет изучить вопрос.

Я поднялся. Он тоже. Мы попрощались и разошлись. В машину я вернулся задумчивым.

– Чё? – кивнул Кукуша. – Нормально всё?

– Ага, – ответил я. – Кагэбэшник.

– Ни хрена себе нормально! Что ему надо?

– В долю хочет войти. Говорит, что охотится на Никитоса. Пойдём, кофе выпьем?

– Чёт я не хочу. Поехали, а то дела ещё есть.

– Нет, никуда не поедем, – сказал я и прижал палец к губам.

Я взял свой телефон и положил в карман в двери машины. Знаком велел Кукуше сделать то же самое.

– Пойдём, я угощаю. Гульнём на твою пятёрку, что ты мне давал. Капучино будешь?

– Ладно уж, – встревоженно согласился он и вышел.

– Это чё за шняга? – хмуро спросил он, когда мы оказались снаружи. – Нас слушают, что ли?

– Да хер знает, я не в курсе, можно это вообще или нет технически. Но надо по ходу дополнительные телефоны покупать… Этот член сказал, что охотится на Никитоса, желает его прижать. Давай, говорит, объединим усилия.

– Ну… так‑то нормальная маза, – кивнул Кукуша. – У него возможностей больше, если он чекист.

– Так‑то оно так, но он, боюсь просто хочет взять то, что у нас есть и присвоить себе, понимаешь?

Кукуша кивнул.

– Ладно. Я узнаю, что там с телефонами и всё такое. Надо теперь шифроваться.

– Ну, да, – согласился Кукуша.

– А до этого времени прекращаем всю активность. Завтра после школы позвоню.

– Лады, – с облегчением, согласился он, поняв, что поездка в Черновку отменяется.

– Ты куда сейчас, домой? – спросил он.

– Да.

– Ну, айда, я тебя подкину.

– Хорошо.

Блин… ну почему всё так? Через одно место. Чего вы все ждали целых тридцать лет? Пока я нарисуюсь? Почему все в одно и то же время за задницу схватились?

* * *

Кукуша завёз меня домой, а сам рванул по своим делам. Я быстро заскочил в квартиру и бросил телефон.

– Серёжа, ты? – раздалось из ванной.

– Да, мам!

– Там еда на кухне.

Я влетел в комнату, засунул телефон между диванных подушек и подошёл к ванной.

– Мам, я пойду с ребятами встречусь на часок, – сказал я.

– Поешь.

– Мы в кафешку пойдём.

– Тем более. Перекуси дома, а там возьмёшь мелочёвку какую‑нибудь. У тебя деньги ещё остались?

– Ага…

Не дожидаясь, когда она выйдет из ванной я быстро вышмыгнул за дверь и пошёл к театру. Раньше там всегда стояли такси. Но сейчас времена изменились. Тачку поймать на дороге? Хрен. Вызывай через приложение. Только тот, кому надо, сразу будет знать, где ты находишься. Я всё никак не мог понять, что такое цифровой концлагерь. А вот, пожалуйста. Располагайтесь.

Я дошёл до драмтеатра, перешёл через проспект и, стоя на остановке начал ловить попутку. Капец. Раньше поднимешь руку и практически сразу готово. Кто‑нибудь да остановится. А теперь хрен. Я замаялся руку поднимать. Хоть бы кто…

Нет, один нашёлся‑таки. Такой же олд, как и я сам. Остановилась жига. «Шестёрка». Видавшая виды, древняя, как моя жизнь.

– Нет, – замотал головой старикан водитель. – В Черновку не поеду – далеко.

– Деда, очень надо, – попробовал я найти подход.

– Нет, ищи другого дурака. Бензин дорогой, всё дорогое. Страховку, надо? Надо. За всё дерут. Скоро за воздух платить будем. А туда упрёшься, обратно порожняк гнать. Всё. Закрывай.

– Так я же не за сто рублей. Скажи сколько, а там договоримся.

– Даже договариваться не буду. Бесплатно не поеду.

– А за сколько поедешь?

– Да туда стоит не меньше тысячи, если всё посчитать!

Я достал тысячу и протянул ему.

– Сдурел что ли за такие деньжищи кататься? – удивился он. – Ну, и дела. Автобус же ходит!

– Поехали.

Всю дорогу он рассказывал, как сейчас всё дорого, и что деньги тянут на каждом шагу. За всё. И скоро заставят платить за воздух. Это он раз десять повторил. В общем, кое‑как мы доехали. Я вышел за два квартала до Калякинского дома и пошёл дальше пёхом, проверяясь и оглядываясь.

На улице никого не было, так что хвост я не подцепил. Постоял, подождал, посмотрел и, наконец, проскользнул в калитку. Пробрался к крыльцу, открыл дверь и вошёл в дом.

Постоял немного, пытаясь унять волнение. Против природы не попрёшь – разволновался блин. Сердце застучало, зашумело. Я сделал несколько глубоких вздохов и прошёл в комнату. Здесь было всё так же, как и в прошлый раз. Прислушался. Заскреблись мыши. И на сердце тоже кто‑то заскрёбся.

– Жизнь невозможно повернуть назад , – тихонько промычал я под нос. – И время ни на миг не остановишь …

Подошёл к часам и открыл стеклянную дверку. Осмотрел циферблат. Нужно было найти кнопку, запускающую механизм. Потрогал цифры. Гири валялись на полу, маятник был погнут. Мои предшественники обыскивали эти часы явно с пристрастием.

Я обошёл их кругом. Погладил кончиками пальцев. Пока ничего в глаза не бросалось. Вообще ничего. С задней стороны доска, прикрывавшая механизм, была выбита, и внутренняя камера была хорошо видна. Шестерни, пружинки и винтики были покрыты паутиной и пылью. Вполне очевидно, что никаких документов в механическом отсеке не было.

Ну… ладно. Ладно. Я несколько раз сжал и разжал кулаки. Итак… Итак… На фотографии в доме Розы стоял Эдик Калякин, а за ним находились вот эти самые часы. Стрелки показывали… десять часов, три минуты… Блин, зачем я пел? Теперь от Пугачихи житья не будет…

 
Старинные часы ещё идут,
Старинные часы, свидетели и судьи.
Когда ты в дом входил, они слагали гимны,
Звоня тебе во все колокола…
 

Я прикоснулся к минутной стрелке и чуть надавил. Стрелка поддалась и сдвинулась. Аккуратно, чтобы не сломать, я сделал полный оборот. Часовая тоже двигалась. Хорошо. Я сделал ещё один оборот. И ещё…

Стрелки двигались без сопротивления, и я выставил на часах десять ноль‑ноль… Блин… Позицию десять, ноль три стрелки проходили дважды в сутки. Не мог же тайник открываться каждые двенадцать часов? Не мог. Должна быть кнопка. Ури, Ури, где у него кнопка⁈ Или рычажок. Или ещё какая приблуда. Где?

Руки от волнения стали влажными. Я ещё раз внимательно осмотрел часы и… И ничего не нашёл. Ладно. Если не откроются, я просто их расхреначу. Разобью, разломаю на щепки. Только сбегаю за топором…

– Ну, с Богом… – прошептал я и сдвинул минутную стрелку на три минутки.

Сердце молотило так, что я чуть не пропустил щелчок. Щелчок! Тихий, короткий, едва ощутимый. Просто «тц» и всё. Но щелчок был. Точно был… И?

И вдруг, вслед за первым, раздался ещё один щелчок и выпуклая накладка с числом двенадцать чуть‑чуть шевельнулась. Просто дрогнула. Самую малость. А значит…. А значит там… был…

Я поднял руку и надавил на двенадцать часов. Надавил, и подчиняясь моим пальцам, единичка и двойка вжались в циферблат. И в тот же миг механизм цвакунул и… Охренеть. Циферблат отщёлкнулся, как дверка. Теряя терпение, я распахнул эту дверцу. За ней скрывалась плоская ниша, и эта ниша…

– Так, понадобится фонари! У всех фонари имеются?

Во дворе дома раздались уверенные громкие голоса. Сука! Ну, как так‑то? А Пугачёва в моей голове никак не унималась:

Звоня тебе во все колокола…

4. Пули отольются в гири

За окном мелькнули тени, и я услышал, что людей было явно несколько, и они шагали и переговаривались, совершенно не скрываясь, чувствуя свою силу. Я начал перебирать в уме, кто это может быть.

По идее Чердынцев не должен был меня выследить. Ведь мой телефон остался дома… Если он только прицепил мне какой‑нибудь маячок… Но как бы он это сделал? Не фокусник же он и не ловкач Акопян. Ловкость рук и никакого мошенства…

Я бы понял, если бы он прилепил что‑то к машине, но Кукуша вместе со своей тачкой тоже остался дома. Был ещё вариант, что он тупо мог прицепить ко мне наружку. Правда, я даже не знаю, что это должна быть за наружка такая. За мной никто не шёл от дома к театру.

Ну ладно, допустим, я хреново проверился, не посмотрел. Но в машине я время от времени оборачивался. Никто конкретно за нами не ехал. Короче, если это не люди чекиста Чердынцева, то кто? Теоретически, это могли быть псы Никитоса, судя по тому, как уверенно они действовали безо всякого страха обнаружить себя. Значит, были уверены что деться мне с подводной лодки некуда.

Я резко захлопнул открывшуюся лицевую сторону циферблата, перекрутил стрелки. Число двенадцать на верхней отметке отщёлкнулось и заняло свою первоначальную позицию.

Пришельцы чувствовали себя свободно и вольготно, как у себя дома. Ходили и громко переговаривались. – Тут такие заросли, как это все вычищать‑то будем? – воскликнул человек с резким и скрипучим голосом

– Ты че, прикалываешься? – ответил второй голос. – Они сами все и сделают. Мы что ли будем это все корчевать?

– А может, и не надо? может так лучше и оставить?

– Да это вообще по херам, главное что там внутри поди все прогнило!

Я покрутил головой, пытаясь найти решение. Аналогия с подводной лодкой была вполне уместной. На всякий случай я метнулся к дивану, туда за которым в прошлый раз шуршали мыши.

Аккуратно и мягко ступая, сделал ещё несколько шагов и оказался у окна. Окно это было с обратной стороны дома и в принципе можно было попытаться провернуть такой же финт, как вчера в доме Розы и уйти в пампасы. Заросли за окном были, как в джунглях. Да только рама присохла и… Блин… И… И ни хрена не открывалась!