Текст книги "Планзейгер. Хроника Знаменска"

Автор книги: Дмитрий Баюшев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 38 страниц)

Глава 7. Там другие измерения

Мортимер с Тарнеголетом пришли в семь вечера. На входе их поджидал здоровенный, с телёнка, Трезор, который не поленился выйти из своей Vip-будки. Он не рычал, не скалил зубы, просто стоял поперёк брусчатой дорожки. Попробуй, мол, обойти.

– Ничего себе лошадь, – сказал Тарнеголет, держась за Мортимером.

Мортимер свистнул, похлопал себя по колену.

Трезор сорвался с места, подскакал, как конь, и. хлеща по бокам длинным хвостом, встал во весь рост, опершись передними лапами на плечи Мортимера. Лизнул в нос, потянулся к Тарнеголету, но тот загородился руками.

– Хороший мальчик, – сказал Мортимер, похлопав кобеля по мощной шее. – Давай, веди к дому.

– Трезор, – сказала Лера, выходя на веранду. – Марш в конуру, не пугай дорогих гостей.

Трезор виновато поплелся в свою будку, а Лера пошла к ним навстречу, приговаривая: «Кого я вижу. Такие люди и без охраны»…

Стол был накрыт по полной программе, так, чтобы ломился, в три этажа. Легче сказать чего там не было. К примеру, не было запеченной в вине страусиной печени со свининой, да волованов с креветками, остальное всё было. Накрыт он был на первом этаже, в гостиной, напротив распахнутых настежь дверей, чтобы обдувало вечерним холодком.

Сказав гостям, чтобы садились за стол, Лера ушла на кухню, и тут же, затягивая галстук на шее, из внутренних покоев вышел Черемушкин.

– Я же просил Леру с ужином не напрягать, принесём с собой, – сказал ему Мортимер, имеющий при себе тощенький пакет, судя по всему пустой.

– Не обедняем, – улыбаясь, хозяйственно ответил Черемушкин. – Холодильник всегда набит под завязку. Странный какой-то холодильник, едим в три горла, ничего не покупаем, а он полон. Может, я чего-то не понимаю?

– Техника будущего, – туманно произнес Мортимер. – Нанотехнологии, понимаешь, биоинженерия…. Да вот, кстати, из той же серии: скатерть-самобранка.

Вынул из пакета сложенную изнанкой наружу невзрачную клеёнчатую скатерку. Изнанка была в пятнах, не мешало бы отдать в химчистку. Протянул вышедшей с кухни Лере.

– Что же вы стоите? – сказала она, машинально взяв скатерть, и крикнула: – Лёша, братцы Брызгаловы, прошу к столу.

Посмотрела на грязноватую скатерть, перевела непонимающий взгляд на Мортимера, спросила: – Это постирать?

– Ни в коем случае, – ответил Мортимер, садясь на ближайший стул. Тарнеголет тут же устроился рядом. – Кто же стирает раритет, музейную редкость? Этому предмету, дорогая моя, не одна тысяча лет, она настолько уникальна, что даже фигурирует в народных сказках. Поверьте, достать её оказалось невероятно трудно, уж очень велик спрос. Многие правители хотели бы иметь такую, многие толстосумы, у которых миллиарды, но за деньги эту реликвию не купишь.

– Стало быть, эту скатерть-самобранку разворачиваешь, заказываешь, что нужно и сколько нужно, ешь, пьешь, потом заворачиваешь в неё же грязную посуду и объедки и всё исчезает, – стараясь не засмеяться, сказал Черемушкин. – Так?

– Если вам не нужно, я возьму с удовольствием, – вмешался Тарнеголет и повернулся к Мортимеру. – Это ведь подарок, то есть даром?

– Вот спасибо, Олег Павлович, – сказала Лера, пряча самобранку за спину. – Мы ваши вечные должники.

Мортимер согласно кивнул. Да, вечные должники.

По лестнице затопали быстрые ноги, вниз спускались Дергунов и «братья» Брызгаловы, незадолго до прибытия гостей истово помогающие Лере накрывать стол, потом стреканувшие в свои комнаты переодеваться…

Тарнеголет, любящий вкусно поесть, ни в чем себе не отказывал, а вот Мортимер ел мало, что-то нашептывал сидящей рядом Лере и подмигивал наблюдающему за ним Черемушкину, который никак не успевал отвести глаза. Постоянно ловил на шпионстве.

Где-то около восьми Мортимер сделал знак младшему Иеремии, чтобы тот следовал за ним, и вышел во двор. Солнце стояло высоко и не было никакого намека, что уже вечер. Этакий теплый, полный свежего воздуха летний вечер, в то время как вокруг Знаменска стоял стылый иззябший от ледяного дождя лес, а в том же Тамбове дневная температура плясала от двух до семи градусов и никакого тебе солнышка.

Мортимер устроился на лавочке в затянутой лианами беседке, Иеремия сел рядом.

– Ну, как жизнь? – весело спросил Мортимер.

– Я думал – вы будете ругаться, – ответил мальчик.

– С чего вдруг? – сказал Мортимер. – Ты мне поставил на ноги Леру, а я буду ругаться. Шалишь, брат. Напротив, похвалю.

– Спасибо, Ваша Светлость, – прошептал Иеремия.

– А теперь расскажи, как тебе это удалось, – произнес Мортимер. – Почему я не знаю?

– Пощадите, Господин, – понурив голову, пролепетал Иеремия.

– Тогда молчи и не мешай, – строго сказал Мортимер и закрыл глаза.

Тотчас у Иеремии зашумело в голове, окружающее подернулось белой пеленой, он часто-часто заморгал, не помогло. Зачесался лоб, почесал, зазудели уши, он начал их тереть ладошками.

– Не вертись, – приструнил Мортимер.

Иеремия опустил руки, послушно замер. Через секунду он уже клевал носом.

– Ну вот, – услышал он и проснулся.

– Молодец, мы с тобой сработаемся, – продолжил Мортимер. – Совсем не мешал…. За желтой чертой я бывал, там ничего нету кроме посторонних шумов, этаких невнятных наводок, побочных излучений, так сказать. Но обращённые почему-то от этих шумов гибнут. Не все, конечно, процентов сорок.

– Надо было кирпичами заложить, – хрипло со сна произнес Иеремия.

– Всё бы тебе, умнику, кирпичами заложить, – улыбнулся Мортимер и, понизив голос, таинственно продолжил: – Было указание сверху, что один из обращённых получит за желтой чертой ценную информацию. Никто не знал, кто это будет. Понял?

– Шутите, – догадался Иеремия.

– Да, брат, – Мортимер сладко, с хрустом, потянулся. – Чтобы попасть в святая святых Объекта, нужна помощь ангела. Там другие измерения, нам, грешным, недоступные.

Протянул Иеремии руку, крепко стиснул детскую ладошку и сказал:

– Поможешь туда попасть? Позарез нужно.

– Разве от меня зависит? – ответил Иеремия сокрушенно. – Я бы рад.

– Пойми, позарез! В накладе не останусь, ты знаешь мои возможности.

– Нужно, чтобы приснился ангел, – уныло сказал Иеремия. – Нужно ему объяснить, что вам, Господин, требуется попасть в лабораторию. Во сне, сами знаете, это нереально, там уж что приснится, то и приснится, своей воли нету.

– А вот это, брат, моя забота, – произнес Мортимер. Чувствовалось, что уже обдумывает предстоящую проблему. – Я тебя с твоего согласия заберу с собой, в лабораторию. Спать будешь по-королевски. А завтра верну. И ещё: если получится, награжу. Согласен?

Иеремия кивнул.

– Вот и ладненько, – произнес Мортимер. – Скажи Лёше Дергунову, чтобы вышел.

Глава 8. Оставляем мальчика

Дергунов не заставил себя долго ждать. Был, правда, немного настороже, но всем видом показывал, что готов исполнить любое приказание. Исполнительность, так сказать, без раболепства. Услужливость без лизоблюдства. Сознание того, что далеко не шавка. И Мортимер это сразу увидел, но подтрунивать не стал.

Показал на лавку – давай, мол, садись.

Спросил скучающе:

– Демиурги надолго исчезали?

Дергунов весь напрягся, но быстро вспомнил, о ком речь, и ответил с облегчением:

– Часа на полтора, на два.

– Кто за них в ответе? – продолжал спрашивать Мортимер.

– Эта, Коробченко.

– А ты?

– Ну и я.

– Смотри, Алексей, – строго сказал Мортимер. – Следи за ними в оба, и если что – сразу оповещай. Понял?

– Понял, – честно глядя в глаза, отчеканил Дергунов.

– Но я тебя позвал не за этим, – совсем уже по-другому, дружелюбно сказал Мортимер. – Мне кажется: негоже тебе, начальнику подразделения, ютиться по чужим избам.

Дергунов согласно и истово закивал.

– Выбирай то, что не занято, – Мортимер широко повёл окрест рукой. – Нынче раздача слонов.

– Да вот эта, рядышком, подойдет, – показал Дергунов пальцем.

– Эту я уже обещал Тарнеголету, – сказал Мортимер. – А вот следующая будет твоя. Держи ключи. Завтра зайдешь в паспортный стол, оформишься. У нас всё чин чинарём, всё прошнуровано и пронумеровано.

Вместе пошли в дом, Дергунов всё норовил уступить дорогу, а Мортимер делал вид, что не замечает этого. Брызгаловых в гостиной уже не было, старший почувствовал себя неважно, вместе с младшим ушел к себе.

Посидев немного за столом и не притронувшись ни к одной закуске, Мортимер попросил Леру показать внутренние покои. Тарнеголет начал навязывать своё общество, но Мортимер жестом остановил его. Это, мол, ненадолго.

Лера шла впереди и болтала без умолку, а Мортимер держался сзади и наблюдал за нею. Наконец, она повернулась и спросила: «Ну, как?»

– Чудесно, – ответил он. – Мальчишка молодец. Я бы так не смог.

– Много им осталось? – грустно спросила она.

– За них не волнуйся, – сказал Мортимер. – Я умею быть благодарным…

В девять вечера Мортимер вызвал машину, а сам направился наверх за младшим Иеремией.

Свет в комнате был выключен, Мортимер включил. Мальчик, уставившись в потолок, лежал на своей кровати, старший, накрывшись простыней с головой, на своей.

– Ты как? – спросил Мортимер.

– Нормально, – вяло ответил мальчик.

– Поехали.

У ворот их ждал розовый лимузин. Мортимер сел рядом с Саврасовым, Иеремия вместе с Тарнеголетом облюбовали следующее сиденье. Едва машина тронулась, Иеремию начало колотить. Тарнеголет поначалу делал вид, что ничего не происходит, потом сказал:

– Тебе холодно, мальчик?

– Н-нет, – стуча зубами, ответил Иеремия.

– А в чём тогда дело? О чём волнуешься?

– Боится, что я укушу, – сказал с переднего сиденья Мортимер. – Думает, что я везу его в больницу и сделаю укол. Уколов боится.

– А по виду такой храбрый мальчик, – добродушно произнес Тарнеголет. – Гляди-ка ты – уже приехали.

Действительно, лимузин остановился напротив центральной гостиницы, где Тарнеголету был выделен трёхкомнатный номер.

– Я слышал, ты здорово помог Лере, в связи с чем претерпел много опасностей, – сказал Тарнеголет. – Ты очень храбрый мальчик, поэтому прекрати лязгать зубами. Что такое, в конце концов? Сидит и лязгает. Не нервничай. Адью, господа.

Тарнеголет вышел, а Саврасов погнал лимузин к Порталу.

Иеремия застонал. Мортимер оглянулся на него, свернувшегося калачиком на сиденье, хлопнул себя ладонью по лбу, что это, мол, я раньше-то не догадался, и приказал Саврасову гнать обратно. Саврасов послушно развернул лимузин…

«Старею, – сказал себе Мортимер. – Всё же на поверхности. Стандартное расщепление личности, на которое наложилась трансформация».

Всё дело в трансформации. К Брызгалову применять её было нельзя, он побывал в лаборатории Серафимов, где по всей вероятности попал под воздействие какого-то поля. Скажем, пси-излучения, которое вызвало мутацию в его организме. Он приобрёл запредельную массу, граничащую с критической. А после насильственной трансформации, превратившей его в сверхтяжёлого мальчика, эта самая мутация вызвала ещё одну, уже спонтанную трансформацию. В результате из одного Иеремии получились два, с одной личностью на двоих, с одной памятью, с одним ощущением жизни.

Вот это уже похоже на правду, сказал себе Мортимер. Но кто же знал-то?… А дальше началось самое интересное. Долго так продолжаться не могло, и эта личность начала разделяться, разрываться: одному доставалось одно, другому другое. Младшему осталось знание о Лерином ангеле, старшему – навык в источниках питания, старший, так сказать, стал физиком, а младший лириком. То, что врачи диагностируют как «диссоциативное расстройство идентичности», тихо-мирно перестало существовать. Произошло это только что, на глазах у Тарнеголета, у Мортимера…

Лера с Василием хлопотали с тяжелым Иеремией-старшим, который свалился со своей кровати и бился на полу в конвульсиях. Им помогал прибежавший на шум Дергунов, но и втроем они ничего не могли сделать. Дергунов потихоньку ругался, ему не терпелось перебраться в новое жилище.

– Взял, да упал, – начала было Лера при виде вломившегося в комнату Мортимера, но тот не стал отвечать, а взвалил полуголого Иеремию на плечо и бегом поскакал вниз по лестнице…

Дальше всё делалось быстро. Дорога до лаборатории заняла секунд двадцать, на то лимузин и был спецмашиной, ожидающие их биороботы переместили обоих Иеремий на каталки и шустро перевезли в лифт, а оттуда, уже раздетых, в лабораторию и сразу на сдвинутые столы. Мортимер всадил каждому по уколу (Иеремии затихли), приладил к их головам присоски, включил аппаратуру. Понаблюдав за происходящим, сказал самому себе: «Оставляем мальчика», после чего накрыл столы колпаком и нажал зеленую кнопку на пульте управления. Над кнопкой имелась надпись «Коррекция». Вслед за этим подсел к монитору, на котором одному ему известными символами отображалось происходящее под колпаком, и положил тонкие гибкие пальцы на клавиатуру, время от времени безошибочно нажимая нужные клавиши.

Через четверть часа он оторвал глаза от монитора, сказал «Уф», вытер салфеткой мокрый лоб и нажал ещё одну кнопку, на сей раз красную «Стоп».

Открыл колпак. На одном столе лежал мальчик, на другом коричневое мумифицированное тело, в котором трудно было узнать Иеремию старшего. Однако это был он. Сняв с его головы присоски, Мортимер шевельнул бровью, два биоробота быстро завернули мумию в простыню и унесли.

Вскоре мальчик открыл глаза и тут же признался, что ему ничего не снилось.

– Бывает, – сказал Мортимер и улыбнулся. – Как себя чувствуешь?

– Учитель, я всё вспомнил, – отозвался Иеремия. – Всё, что начал забывать.

– Почему учитель? – спросил Мортимер, но видно было, что ему это понравилось.

– Простите, Господин, – мальчик сел, оглядываясь. – Это и есть ваша лаборатория?

– Одна из них, – сказал Мортимер. – Сейчас мы перейдем в другую и займемся делом. Каждый своим. Ты будешь спать, поскольку ночь на дворе, а я работать. Так поможешь?

Иеремия кивнул.

– Одень пижаму, – сказал Мортимер. – Как раз твой размер.

Глава 9. Тут, вообще-то, пылесос нужен

Этой комнатой, с минимумом приборов и, кстати, безэховой, Мортимер пользовался редко, а сейчас решил попробовать, уж больно удобная кровать тут стояла. Сам он во сне не нуждался, но если бы такая необходимость возникла, непременно спал бы здесь, отрезанный от внешних шумов и излучений.

Иеремия лег, уютно закутался в простыню и мгновенно уснул, а Мортимер устроился рядом в глубоком кресле и закрыл глаза. Через минуту он видел то, что мальчик видел во сне. Иеремия был очень целомудренный мальчик, и похотливые тётки, рассылаемые в детские сны коварными бесами, его не посещали. Увы, и ангелом не пахло.

И тогда Мортимер вошел в его подсознание, где хранилось всё, с чем Иеремия когда-то в своей жизни сталкивался. Весьма быстро нашел нужную запись, «включил» воспроизведение. Вот и ангел, который общался с Иеремией. Почувствовав чужое присутствие, ангел замолчал, вгляделся в темноту будущего, из которого за ним наблюдал Мортимер, и произнес:

– Ты кто, незнакомец? Хотя, постой, ты, кажется, тот самый Мортимер? Тот самый злодей?

Следует заметить, что ангела Мортимер видел не в привычном для нас целостном зрительном образе, а в дискретном виде, то есть непрерывно меняющимся, дробным, как бы состоящим из отдельных частей. Впрочем, Олега Павловича это не смущало.

– Не такой уж я злодей, – смиренно ответил он. – С вашего позволения, уважаемый, я потом вымараю этот наш разговор из сна?

– Извольте, уважаемый, – усмехнулся ангел. – Раз вы настаиваете, будем на «вы». Так отчего же вы не злодей, когда обращённые от вас стонут? Злодей и есть.

Ангел не выгнал его из сна, хотя мог бы сделать это запросто. И это было хорошо.

– Мне нравится этот мальчик, – сказал Мортимер. – Он спас Леру. Спас благодаря вам.

Ангел молчал.

– Иеремия уверен, что эманация ему бы не помогла, – продолжал Мортимер. – В чем дело? В раздвоении сущности?

– Теперь-то, когда он остался один, должно получиться, – ответил ангел.

– Значит, я смогу восстановить обращённых, – сказал Мортимер. – В своем нынешнем состоянии они обречены, их нужно адаптировать к земной среде. Если, конечно, вы мне поможете.

Изображение ангела ещё больше задергалось, потом всё пришло в прежнее состояние.

– Я проверил, – сказал он. – Во всех вероятностях будущего вы помогаете обращённым. Значит, я вам помог. А сами никак?

– Увы, обитель Серафимов для меня закрыта, – ответил Мортимер.

– Хорошо, – сказал ангел. – В данный момент эта обитель Серафимам не принадлежит и вряд ли они скоро вернутся. В принципе, я ничего не нарушу, предоставив вам туда доступ, но прослежу, чтобы кроме эманации вы ничего не взяли. Много надо?

– Тонны две.

– А вы шутник, – ангел, похоже, улыбнулся, хотя кто его поймет в этой дискретной дерготне. – Через пятнадцать минут в секторе В у желтой полосы. Успеете?..

Вход в другое измерение, начинающееся за желтой полосой, было обозначено легким облачком, для обычного глаза невидимым. Мортимер перешагнул желтую границу, облачко тотчас двинулось вперед. Вскоре он достиг того самого рубежа, где пограничная зона заканчивалась и начиналась череда обычных скальных пород. Здесь же заканчивался и подземный завод, но не для ангела.

Мортимер вошел в открывшийся перед ним слабо освещённый проход, сотканный из упругих силовых линий. Под ногами тоже мягко пружинило, а если локоть задевал стену, отчего-то сыпались голубые искры. Этого Мортимер не мог понять.

Вскоре проход начал плавно уходить вверх. Дверь в лабораторию Серафимов возникла совершенно неожиданно. Она была намертво вмурована в окружающие стены, не имела ни запоров, ни ручек, нипочем не войдешь, но перед легким, как пушинка, облачком на пару секунд распахнулась. Этого с лихвой хватило проворному Мортимеру.

– Набирайте, – сказал ангел, оставаясь пребывать в виде прозрачного облачка.

– Я так понимаю, эманация – это желтый порошок, – произнес Мортимер, оглядываясь, чтобы запечатлеть в своей фотографической памяти обстановку в лаборатории со всеми подробностями. Авось пригодится. – А вы почему от меня скрываетесь?

– В настоящем виде не могу, ослепнете, – ответил ангел. – А рядиться в чужой образ не хочу, не интересно. Набирайте. Тут, вообще-то, пылесос нужен.

– Без него, родимого, никак, – согласился Мортимер, извлекая из воздуха ручной пылесос, соединенный с приобретенным по случаю бездонным сказочным мешком.

– Опять магия, – сокрушенно сказал ангел. – Опять очковтирательство, надувательство, липа, опиум для народа.

– Зато чистенько будет, – успокоил его Мортимер, включая пылесос.

Миг – и лаборатория сияла, как новенькая.

– Надолго хватит, – сказал Мортимер, встряхивая не шибко раздутый мешок, в который набралось килограммов пять эманации. – Значит, больше здесь поживиться нечем?

– Нечем.

– Я так и знал, – Мортимер закинул мешок на плечо. – Ну, так я пошёл.

– Скатертью дорога, – проворчал ангел. – Вы тут, умники, фокусничаете, а мне отвечай…. Ладно, ладно, скажу, что сам прибрал.

– Вот за это спасибо, – Мортимер поклонился облачку. – Может, проводите, дорогой вы мой друг?

– А вы непростой, э-э, человек, – сказал ангел. – Уж и не знаю, как вас, Ваше Сиятельство, теперь величать, м-да…. Ну, так услуга за услугу. Есть у вас на Объекте неприкаянная душа, при жизни Денис Антипов. Его знает Черемушкин. Помогите Денису, наградите телом, возродите. А теперь идёмте…

Первоначально Мортимер планировал наделить Иеремию частичкой души демиурга, у него ещё оставалось про запас несколько единиц, но сейчас, с эманацией, всё оказалось гораздо проще.

Утром Иеремия проснулся полноценным человеком, уже не обращённым.

Глава 10. Литовцы

Эту ночь Дергунов ночевал в собственном особняке, в собственной кровати. Мебелью этот особняк, как и другие, был экипирован полностью. Впрочем, ночевал – это сказано неточно, никак не мог заснуть. Под утро забылся ненадолго, а тут будильник, пора на работу. Но, что странно, чувствовал себя бодрым, свежим…

Денно и нощно следить за демиургами должен был боевой отряд Касима Сесёлкина. Своё предыдущее задание гонять ворон он выполнил ни шатко, ни валко, то есть совсем не выполнил. Исторически сложилось так, что теперь ворон и Объект разделял защитный купол, который они никак не могли преодолеть, и отряд теперь болтался без дела.

Сесёлкин обрадовался возможности быть рядом с пышной Нинель Эвальдовной Коробченко. Но первым, с кем он ранним утром встретился в коридоре конторы, оказался Лёшка Дергунов.

– Секьюрити? – сказал Лёшка, подавая ему руку с таким расчетом, чтобы побыстрее выхватить её из железных тисков Сесёлкина.

– Мезе? – спросил тот, пытаясь перехватить упархивающую ладонь.

– Служба безопасности, говорю? – сказал Дергунов, уворачиваясь. – Прошу в мой кабинет.

– Это на каком основании? – осведомился Сесёлкин и ощерился. Пошёл на него враскоряку.

– А ну прекратить, – громогласно заявила Коробченко.

Она сегодня пришла пораньше, знала, что прибудет Сесёлкин со своей командой. Кстати, Касим должен был ей подчиняться.

– Мы балуемся, – сказал Дергунов, поправляя рубашку. – Давно не виделись.

Снаружи недружно закричали «Держи их», затопали быстрые ноги. Тут же обмен хлесткими ударами, неразборчивое бормотание, глухое шмяканье о землю. Сесёлкин рванул на улицу, Дергунов за ним. И что же?..

Трое испытанных бойцов из команды Сесёлкина, раскинув руки, лежали навзничь, остальные озирались, ища кого-то. Морды у некоторых были побиты.

– Что за шум, а драки нет? – сказал Сесёлкин.

– Ничего не пойму, командир, – ответил один из бойцов, не побитый. – Как сквозь пальцы утекли. Только что вот здесь стояли.

– Поднадзорные, что ли? Демиурги? – уточнил Сесёлкин. – Ищите по кустам. Далеко уйти не могли.

Бойцы бросились врассыпную, а Сесёлкин сказал подошедшему Дергунову:

– Опять это чернокнижие. Надоело уже, однако. Ты мне дай нормального честного противника, чтобы нос к носу стоял, а не финтил по закоулкам.

Дергунов согласно кивнул, потом тихонечко произнес:

– Между прочим, Касимчик, Нинель Эвальдовна твой непосредственный начальник.

– Баба начальник? – взревел Сесёлкин и пошёл на Дергунова. – Кто назначил?

– Олег Павлович, – убегая, ответил Дергунов. – А я тем более.

– Что тем более? – Сесёлкин остановился.

– Тем более начальник, – скрывшись за дверью, далеким эхом откликнулся Дергунов…

Купол для Самаэля был низок, а нерастраченной силушки много, хотелось летать, рассекать. Тренировался он ночью, без свидетелей. Самаэль взлетал со Стеклянного моря, Планзейгер открывал перед ним окно в защитном куполе, потом закрывал. При возвращении дракона процедура совершалась в обратном порядке.

Однажды в стремительно взлетающего Самаэля врезался вражеский самолет-разведчик, который на приличной высоте кружил над Знаменском. Перехватывал секретные радиочастоты. Самаэлю-то ничего, а самолет вдребезги. Обломки Планзейгер смел в кучу и смахнул в лес, туда, где погуще.

Самолет-разведчик кружил над Знаменском недаром. С того момента, когда город был накрыт защитным куполом, геодезические спутники фиксировали на его месте черное пятно. Пропажа самолета возбудила соответствующие органы надзора, поэтому в Знаменск из братской Литвы была направлена группа представителей Общества друзей России в составе пяти человек.

Литовцы были как на подбор: молодые, рыжеватые, плечистые, под два метра ростом, говорили с немецким акцентом. Их встретил Семендяев, незаметно прокачал на предмет лояльности, потом передал Дергунову, ну а уж тот Сесёлкину. К тому времени команда Сесёлкина отдыхала после безуспешных поисков демиургов.

В принципе, это было правильно, коль вы друзья России, вот вам, извольте, букет из разных национальностей. Всё как в жизни: швед, негры, эстонец, чукчи, нанайцы, мордвин. Яркие представители русского населения. Ну, а если вы прикидываетесь друзьями, пеняйте на себя.

Увидев такой суповой набор, литовцы заскучали, но Сесёлкин подмигнул самому главному и пригласил в бронетранспортер, который повёз делегацию в Волшебный лес попить ерша. Остальные поехали на джипах.

По дороге самый главный друг по имени Ганс сказал Сесёлкину, который прекрасно понимал его литовский, густо настоянный на немецком:

– Как же так, геноссе? Вокруг осень, а у вас, в вашем прекрасном городе, лето. Непорядок.

– Россия, брат, – ответил Сесёлкин. – Её литовским аршином не измеришь.

– Другой вопрос, – не отставал Ганс. – Раз тут лето, почему мы едем не в джипе, а в душном железном броневике?

– Оно и видно, что вы люди не военные, – усмехнулся Сесёлкин. – Береженого Бог бережет, иной раз и палка стреляет. А тут, за бронёй, как у батьки за пазухой. Ферштейн?

– Я, я, – литовец Ганс согласно закивал. – Натюрлих.

– Ну и лады, – сказал Сесёлкин. Тут и БТР остановился. – На выход, господа литовцы…

Первым делом касимовцы и литовские друзья направились прямиком в пивнушку, откуда не выходили в течение часа. Через час вышли оттуда довольные, веселые, побратавшиеся. И тут же, в прекрасном расположении духа пошли знакомиться с владениями Сесёлкина.