Текст книги "Планзейгер. Хроника Знаменска"

Автор книги: Дмитрий Баюшев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 38 страниц)

Глава 6. Уж больно замаскировано

Итак, наш состав тормозился на подъезде к Москве, а дальше на прекрасно оформленной платформе пассажиры пересаживались в обычный электропоезд, который пока с линиями метрополитена не пересекался и имел два выхода: в подвалы известного нам офиса на Большой Лубянке и Академии Наук на Ленинском проспекте.

Первым состав опробовал генерал Семендяев, прибывший из Знаменска на Большую Лубянку инкогнито, никого не предупредив. В подвале, хоть и освещённом, но заваленном разным хламом, он заблудился, запаниковал, ибо мобильник не работал. К счастью услышал, что впереди кто-то копошится, постукивает твердым по твердому. Поспешил на стук и увидел сидящего на корточках Мортимера, который поколачивал палкой по старому шкафу.

– Привет, – сказал Семендяев. – Давно не виделись.

– Вы два раза прошли мимо нужной двери, – отозвался Мортимер, вставая. – Туда и обратно. Что вы мечетесь?

– Не заметил, – сокрушенно признался Семендяев. – Уж больно замаскировано.

– Это от террористов, – сказал Мортимер. – Не ясно, правда, как террористы смогут попасть в подвал, минуя охрану на входе… Ладно, идёмте.

Обогнув Семендяева, направился туда, откуда только что пришлёпал генерал.

– Вы обещали, что будет чистенько, – следуя за ним, сказал Семендяев.

– Чистенько и было, – ответил Мортимер. – И дверь была какая надо: под карельскую березу, с двумя створками, с бронзовыми ручками, мимо никак не проскочишь. А что теперь?

Остановился перед вросшей в дверной проем замшелой, позеленевшей от старости, растрескавшейся доской. Подергал за ржавую ручку, та отвалилась и угодила в засохшие кошачьи какашки.

– Тьфу, – с чувством произнес Семендяев. – Везде эти кошки.

– Это не кошачье, – сказал Мортимер, к чему-то прислушиваясь. – Мелкие бесы пометили.

Щелкнул пальцами – дверь не поддалась. Мортимер пнул ногой, дверь затрещала, выгнулась дугой, но выстояла. Что-то вдруг глухо лопнуло, погас свет, налетел валящий с ног ледяной воющий вихрь, и всё содрогнулось от чьих-то тяжелых шагов.

– Марш! – с этими словами Мортимер вышиб ногой дверь и одновременно толкнул Семендяева в открывшийся проем.

Толчок был так силен, что у генерала перехватило дыхание. Тело пошло вперед, а голова отстала, хрустнули шейные позвонки, всё онемело, Семендяев почувствовал, что стар. Этакая старая, дряхлая, немощная, ватная кукла.

За дверью оказалось не продолжение коридора, а мерцающая потусторонним зеленым светом пропасть без дна. Теряя сознание, Семендяев начал падать в неё, но Мортимер уцепил его за пиджак, выдернул обратно в постанывающий и осыпающийся от стопудовых шагов черный подвал.

Взвалив увесистого генерала на плечо, Мортимер помчался к поезду. Миг – и Семендяев уже сидел в вагоне, хотя нет, не сидел, безвольно свалился на бок.

Мортимер заглянул ему в глаза, в них не было жизни. Загорелся красным поврежденный позвонок на шее, Мортимер умело вправил его, помассировал остановившееся сердце.

Семендяев вздохнул, вытер мокрый лоб и сел. Сказал:

– Приснится же такое.

И вдруг услышал тяжеленные шаги.

Мортимер приложил к губам указательный палец и вышел из вагона. Пора было приниматься за работу.

Состав помчался к пересадочной платформе, Семендяев вглядывался в окно, пытаясь рассмотреть, кто же это так тяжело ходит. Но нет, не разглядеть. Мортимер помахал ему рукой. «Съездил называется», – подумал Семендяев, устраиваясь поудобнее и ощупывая шею, которую нещадно ломило.

Помахав уезжающему генералу рукой, Мортимер повернулся навстречу приближающемуся Драманте – самому тяжелому из существующих сеятелей ужаса. Как опытный воитель, Асмодей сразу не шел в атаку, проверял на прочность, выискивал слабые места. На этот раз он выбрал Драманта, второго после себя по силе, но не самого ловкого. «Обижаешь, начальник», – сказал бы на это иной землянин. Противника надо уважать.

Подойдя ближе, Драмант остановился. Ростом он был под три метра и такой же в ширину, весь в ядовитых шипах, буро-красный, как глина, с маленькими налитыми кровью кабаньими глазками. Мортимер рядом с ним казался худеньким недомерком, слабаком, которому нужно было с криком о помощи удирать на самую высокую гору, прятаться в самую глубокую пещеру, а не стоять нагло напротив и вызывающе пялиться.

Между ними было метров десять. И не подвал это уже был, а гулкий хорошо освещённый зал размером в три футбольных поля со стеклянным куполом наверху, сквозь который угадывались горящие багровым огнем глаза-прожекторы Асмодея.

Он показывал, что это его вотчина, что он здесь хозяин. Деритесь, а я погляжу.

Мортимер метнул в него разящую молнию, купол треснул и под яростный вой Асмодея (молния попала грозному демону в глаз) острыми иззубренными обломками осыпался на усеянный глыбами бетонный пол. Глыбы здесь были, чтобы дралось потруднее.

Крупным осколком стекла Драманта рассекло пополам, Мортимера же спасло силовое поле.

Мортимер не стал ждать, пока Асмодей проморгается, а Драмант восстановится, и покинул негостеприимный подвал.

Впрочем, этой же ночью в компании с Небиросом и Самаэлем, а также взводом биороботов он сюда вернулся.

Оказалось, что некто неизвестный, а скорее всего несколько неизвестных, разумеется не людей, в свое время немало потрудились, превратив стандартный трехмерный подвал в подобие четырехмерного со множеством ложных ходов, лабиринтов и ловушек. Асмодею осталось лишь внести в эту сложную конструкцию определенные доработки, и теперь сюда были вхожи не только демоны и бесы, но и всякая потусторонняя нечисть вплоть до реструктурированных монстров из литературных произведений.

Трудяги-биороботы до утра штукатурили и покрывали краской заделанные Мортимером дыры и полости. Небирос с Самаэлем тем временем отгоняли хлынувшую в подвал нечисть. Это было не трудно, как в тетрис играть, но хлопотно.

А Мортимер, что тебе паук, уже оплетал внешний контур подвала и примыкающего к нему тоннеля защитными знаками и монограммами. Напоследок поставил замок, который соединил все хитрые вензеля воедино. Теперь ни одна непрошенная тварь не могла сюда проникнуть.

Под зданием Академии Наук такого безобразия не было, но впредь ухо нужно было держать востро. Москва – город старинный, сюда стекается много народа, и народа непростого, а с амбициями, одаренного, с массой идей. Завладеть такими душами почетно. И овладевают, тому множество примеров. Технически всегда по-разному, бывает, что в лоб, а бывает, что изощрённо. Зачем нужно было делать какой-то подвал четырехмерным – неизвестно, но какой-то хитрый замысел был. И этим воспользовался Асмодей…

В десять утра свежий, опрятно одетый, чисто выбритый Мортимер вышел через двухстворчатую красного дерева дверь на нулевой этаж офиса на Большой Лубянке, поднялся в вестибюль и вошел в лифт.

– Эй, эй, – крикнул вдогонку дежуривший на входе крепкий загорелый белобрысый охранник Степанов, не ожидавший увидеть в спецучреждении негра, да ещё неизвестно откуда взявшегося, но лифт уже ехал наверх…

Черемушкин причесывался у зеркала, когда вошел Мортимер. В кабинете приятно пахло свежезаваренным кофе, дымящийся бокал стоял на столе. Тут же в резной тарелочке лежала пара заварных пирожных.

Черемушкин немедленно узнал непрошенного гостя и замер с открытым ртом.

– Не ожидал? – сказал Мортимер, подходя и заглядывая в зеркало.

Глава 7. Город-сказка

– Милости просим, – сглотнув, ответил Черемушкин, стараясь незаметно спрятать расческу в пиджак. Незаметно не получилось, получилось суетливо.

– Да ладно тебе, – сказал Мортимер, обходя стол и садясь в кресло Черемушкина. – Тебе уже как-то Сергей Сергеич говорил, что хорошо устроился. В смысле ты хорошо устроился. Говорил?

С этими словами он взял с тарелки пирожное, откусил сразу половину, отпил из бокала.

– Олег Павлович, вы чем-то недовольны? – спросил Черемушкин, засунув-таки несчастную расческу в карман. – Мне нужно было к вам приехать?

Мортимер доел пирожное, взял второе. Осведомился:

– Ты когда-нибудь видел, чтобы я завтракал на рабочем месте?

– Я думал, вам не нужно, – ответил Черемушкин.

– Как видишь – нужно. Но я этого не делаю. Почему? Потому что это расслабляет, потому что мне некогда. Именно поэтому от меня к тебе проложена скоростная спецлиния. Цени, юноша.

– Ура, – сказал Черемушкин, не зная – горевать или радоваться.

– Молодец, – похвалил Мортимер. – Бери свою подружку, развеемся. Кстати, это она приготовила кофе?

Черемушкин кивнул.

Дверь распахнулась, заглянул спортивный охранник Степанов, увидел сидящего за столом Мортимера. Мортимер помахал ему рукой.

– Простите, Василий Артемьевич, – сказал Степанов, белозубо улыбаясь. – Это ваш гость?

– Это не просто гость, – зашипел на него Черемушкин, выпихивая грудью в коридор. – Это Олег Павлович Мортимер.

Степанов был много здоровее Черемушкина, поэтому с места его было не сдвинуть. Теперь он во все глаза, радостно разинув рот, пялился на Мортимера. Тот поманил его пальцем, Степанов как щенка отодвинул Черемушкина, пошёл к Мортимеру.

Мортимер вышел навстречу, знаком показал Степанову: стоять. Степанов врос в землю.

– Мне бы таких молодцов побольше, – сказал Мортимер, обходя вокруг застывшего здоровяка. – Иди, Вася, приведи Лерочку, я с Серегой пообщаюсь. Тебя ведь Серегой зовут?

Степанов радостно закивал.

Черемушкин вышел, а когда вернулся с Лерой, то увидел, что Степанов спёкся. Смотрит на Мортимера влюбленными глазами, готов ради него землю грызть.

– Я уже придумал, куда его пристроить, – сказал Мортимер.

– Надо бы начальство предупредить, – переглянувшись с Лерой, заметил Черемушкин.

– Кто твой начальник, Серега? – спросил Мортимер.

– Пошли покажу, – деловито ответил Степанов.

С начальником Степанова, маленьким тощим человечком, сидевшим в кабинете с табличкой «Начальник отдела по общим вопросам», Мортимер общался не больше минуты. Выйдя из кабинета, сказал:

– Всё, Серега, теперь ты на моем иждивении. Положим тебе для начала, э-э, три, нет, четыре тысячи.

– Рублей? – лицо у Степанова вытянулось.

– Долларов, – Мортимер похлопал его по плечу. – Хотя доллар вот-вот сдохнет. Решено – евро.

– Начальник не возражал? – сияя, спросил Степанов.

– Ещё как возражал, – ответил Мортимер. – Ты, оказывается, первый регбист. Я вместо тебя предложил двух надежных ребят. И, естественно, тыщу евро на лапу.

– Размах у вас, Олег Павлович, – восхищенно произнес Степанов. – Барин.

Полез целовать барину ручку, обчмокал всю, обслюнявил.

Мортимер, давясь от смеха, весело подмигнул Черемушкину. Тот вздохнул…

На выходе уже дежурили двое надежных ребят: Менанж и Фазаролли. Уже без кепок, вполне такие приличные парни, в костюмах, при галстуках. Увидев Мортимера, важно ему кивнули, Лере улыбнулись, на Черемушкина же не обратили внимания.

Из вестибюля они спустились на нулевой этаж и вышли в нарядную двустворчатую дверь…

В Москве было сумрачно, ветрено, а Знаменск встретил их ярким слепящим солнцем. Тучи, естественно, разгонял Архаим, не тратиться же на дорогие самолеты ВВС. Мера эта была временная, до введения в действие древней, как мир, и могущественной системы защиты Планзейгер.

Выход (он же вход) из скоростного тоннеля был оформлен под станцию метрополитена. Перед станцией, как водится, имелась широкая площадь, мощёная брусчаткой. Чуть поодаль располагался парк, окружающий десятиэтажную «сталинку», занятую администрацией Института Инновационных Исследований. Всё рядышком.

В настоящий момент какие-то люди в подвесных люльках быстро и сноровисто перекрашивали «сталинку» в белый цвет.

– Будет как в Бухаресте, – объяснил Мортимер. – Ажурный белый город в зеленом кипении парков. Будет лучше Бухареста.

Свистнул вдруг так оглушительно, что все вздрогнули. Из окна на шестом этаже выглянул Берендеев-Куратор.

– Встречай новенького, – крикнул Мортимер. – Покорми, приодень.

Подтолкнул Степанова к массивным дверям, легонько так подтолкнул, но спортсмен-здоровяк пулей влетел в услужливо открывшиеся перед его носом дверьми и с грохотом за ним захлопнувшиеся. Тут же подкатил Саврасов на розовом лимузине, дверь в салон распахнулась.

– До обеда управимся, – сказал Мортимер, первым забираясь в салон.

До Волшебного леса Саврасов мог бы домчать за пару минут, но он специально ехал медленно, чтобы Лера получше рассмотрела Знаменск. А смотреть было на что. Дома нарядны, ухожены, улицы зелены, чисто выметены, ни сориночки, машин практически нет и воздух свеж, прозрачен, пахнет разнотравьем, будто ты не в городе, будто ты на Альпийских лугах. Окна не в черной копоти, как где-нибудь в Москве на проспекте Мира, а радостно блестят, искрятся под лучами солнца. Люди веселы и хорошо одеты, и вообще от всего окружающего ощущение праздника. Хочется улыбаться до ушей и орать что-нибудь восторженное. Черемушкин поневоле вспомнил первые минуты своего пребывания на Объекте, кособокие замызганные домишки, грязь, въедливый запах пакетного супа. Перемены разительные.

Жилые кварталы закончились, потянулись перемежаемые полянами реденькие перелески, и тут Саврасов прибавил скорость.

– Вы, Олег Павлович, просто волшебник, – сказала Лера. – Это Эдем какой-то, город-сказка.

– Именно что Эдем, – подхватил Мортимер и нежно добавил: – Умница ты моя.

Странно, но Черемушкину было приятно это слышать. Не ожидал он этого от Мортимера, не ожидал.

Но вот лимузин свернул вправо, обогнул гористую всхолмленную местность, на которой хорошо было снимать какой-нибудь фантастический боевик, и остановился на опушке кудрявого зеленого леса. Все, включая Саврасова, вышли из машины.

– Чудо какое, – воскликнула Лера и с сияющими глазами повернулась к Черемушкину. Что это на неё нашло?

Было по-летнему тепло, ни ветерка, ни городского звука, как на краю земли, только щебетали невидимые птицы да стрекотали кузнечики. И одуряюще пахло душистой травой.

– Васька, ежевика, – прошептала Лера. – Сто лет не ела.

Вприпрыжку побежала к кустам. Черемушкин пожал плечами, не за ежевикой, в конце концов, приехали.

– В том-то и дело, что за ежевикой, – сказал ему Мортимер. – Давай, парень, ты ещё такого не видел, мы подъедем попозже.

И крикнул Лере, которая уже положила в рот черную пупырчатую ягоду:

– Не заблудитесь, лес большой.

Лера помахала ему рукой.

– Но зачем? – сказал Черемушкин, не видя смысла в происходящем. – Кофе в рабочее время пить нельзя, а ежевику уплетать – пожалуйста.

– Работа всякая бывает, Василий, – ответил ему Мортимер. – Если начальник просит – уважь. Начальнику виднее. И вообще, почитал бы ты, Вася, законы Мерфи, а то сидит в тебе этакий забубенный сухарь.

Лимузин, пыля, умчался.

Нет-нет, был в этом какой-то подвох, Мортимер ничего просто так не делал.

– Малыш, – сказал Черемушкин, подходя к Лере. – Мортимер подкинул дохлую кошку. Здесь, поди, на каждом дереве веб-камера, так что полакомимся тут, на опушке, а дальше не пойдем. Лады?

– Нет, – ответила Лера. – Не лады.

Глава 8. Волшебный лес

Черемушкин плелся вслед за Лерой и поневоле поглядывал по сторонам. И всё больше убеждался в том, что они в этом нарядном лесу первые, никого до них не было. Ни тропиночки, ни окурка, ни коровьей лепешки. Ни одной сухой веточки, ни единого пня, всё вылизано, вычищено, но в то же время это не бутафория. Так, наверное, в свое время рос самый-самый первый лес, когда ещё не было старых деревьев, все начали подрастать в одно время.

И ещё – это был очень странный лес: яблони, дубки, кусты лещины со спелыми орехами, березки и груши, всё вперемежку, на полянах крупные красные налитые помидоры, от которых сгибаются ветки, а рядом спрятавшийся в широких колючих листьях золотисто-коричневый плод ананаса. Тут же крупная, с мелкое яблоко земляника, острые стрелы зеленого лука, не поляна, а овощная палатка.

– Так не бывает, – сказал Черемушкин, срывая алую землянику и впиваясь в неё зубами.

Следующая поляна была сплошь занята цветами, от их пестроты рябило в глазах.

– Вот ты говоришь, что так не бывает, – сказала Лера. – У кого-то не бывает, а у нас бывает. Или тебе лучше, когда натоптано, нагажено, наплевано? Ой, что это я говорю? Прости меня, Господи.

«Это бесовство, Лерочка», – хотел сказать Черемушкин, но не сказал. Что-то остановило, не хотел показаться занудой.

В голубом без единой тучки небе возникла темная точка. Вот она, ослепительно блеснув, пошла куда-то вбок, к горизонту, потом резко изменила направление и начала снижаться точно на них, будто другого места не было. Да хоть завались, сказал бы Лёшка Дергунов. Нет, приспичило именно сюда, именно на голову людям. Действие это сопровождалось душераздирающим воем.

Схватив Леру за руку, Черемушкин заметался от поляны к поляне, но противное НЛО, стремительно вырастая в размерах, метило точно на суетящуюся парочку.

Выскочив на очередную поляну, они кинулись к огромному баобабу, по которому, резвясь, скакала парочка краснозадых бабуинов. Баобаб этот в отличие от своих африканских собратьев местом обитания выбрал не открытое пространство, а жутко смешанный лес, да ещё поблизости от крепкой, не всяким алмазным сверлом возьмешь, скалы. А в скале этой, между прочим, имелась глубокая пещера, куда и забилась наша влюбленная парочка. Спустя пару секунд к ним присоединились бабуины, а ещё через десять секунд на баобаб, круша и сминая его, свалилось незваное НЛО.

Когда шум и треск прекратились, а пыль осела, в накренившемся набок, похожем на пирамиду аппарате, чмокнув, открылась овальная дверь и из нее вышли два длинных двуногих существа, одетых в допотопные скафандры, которые можно увидеть на фресках Тассили, созданных более шести тысяч лет назад.

Разобрав завал из остатков баобаба, инопланетяне заглянули в пещеру, и один из них сказал что-то гортанно, скорее всего: «Выходите».

Первыми на выход порскнули бабуины, но инопланетянин ловко отловил их и тут же липкой лентой примотал за хвосты к ближайшему кусту. Обезьяны, вереща, заметались по траве, но примотаны они были надежно.

Инопланетяне перекинулись парой фраз и вновь заглянули в пещеру. Призывно помахали руками.

Черемушкин вышел первый, Лера следила из темноты за происходящим.

– Зер гуд, – что-то типа этого сказали инопланетяне и дружно с явным одобрением закивали, потом один из них извлек из недр своего скафандра изящную коробочку и вежливо вполголоса заговорил с ней. «О, как запущено», – подумал Черемушкин. Между прочим, кое-какие слова он понимал, было похоже на язык демиургов, но более коряво.

– Господа, – изрек Черемушкин. – Вы ошиблись адресом. Космодром там, – махнул рукой в сторону Стеклянного Моря. – Вам нужен Мортимер, а с нас какой толк?

– О! – изумленно сказали инопланетяне. – О!

И дружно посмотрели на коробочку, лежащую на ладони одного из них.

Коробочка запела, застрекотала, защелкала, выдала пару гортанных фраз и замолкла, но ненадолго. Вскоре она торжественно провозгласила что-то на инопланетном языке, потом, произвольно ставя ударения, сказала по-русски:

– Ви есть первочеловекъ. А где есть второй первочеловекъ?

– В пещере, однако, – ответил Черемушкин. – Напугали вы нас, господа-товарищи инопланетяне, вот мы в пещеру от вас и попрятались. Это ведь черт-те что – летят прямиком на поражение.

Коробочка перевела, затем перевела объяснение инопланетянина:

– Но ведь вы единственные прямоходящие на этой планете. Куда же нам ещё лететь?

– Не может быть, – уверенно сказал Черемушкин.

– Пойдемте посмотрите, – предложили инопланетяне. – Вы наши друзья по разуму, врать мы вам не будем. И второго первочеловека зовите, пусть нас есть не боится.

Лера вышла, инопланетяне развели руками, такой красоты они давненько не видывали.

– Какая самочка, – зацокали они языками. – Ах, какая красотютелька.

Вместе они зашли в космический корабль, который был далеко не маленький, с семиэтажную свечку, в половину скалы. Разумеется, всё внутри было непривычно, зализано, сглажено, чтобы об углы не наставить синяков.

Инопланетяне сняли скафандры. Были они хоть и длинными, но хрупкими, с синей кожей и большущими коричневыми глазами. Одного звали Лау, другого Линб, наверняка мужчины, хотя кто его знает.

– Вот что мы увидели, – сказал Лау.

На большом во всю стену «мониторе» появилась Земля, четко поделенная на зеленую сушу и голубой океан. Суша занимала две трети пространства, никаких тебе материков, островов, перемычек и перешейков, никаких озер и водоемов, только узенькие ниточки рек, рассекающие лесные массивы.

«Кто-то вас водит за нос», – хотел сказать Черемушкин, но не сказал, а вместо этого спросил, не представители ли они великой цивилизации Сириуса?

– Да, да, – ответили они.

– Так вы демиурги, – «догадался» Черемушкин.

– Да, да.

– И попечители земной цивилизации, – завершил Черемушкин.

– Основатели земной цивилизации, – поправили его демиурги. – Цивилизация не может зарождаться хаотично, это нонсенс, поэтому Конфедерация Гуманоидов создает предпосылки для создания цивилизации, направляет процесс создания в нужное русло, потом контролирует развитие цивилизации, при необходимости вмешиваясь и исправляя ошибки. Но!

Черемушкин насторожился.

– Но в случае с Землей всё гораздо проще, не нужно искусственно создавать носителей разума с набором необходимых хромосом. Носители уже есть: это ты, сапиенс со своей красотютелькой.

Черемушкин с Лерой переглянулись, пожали плечами, потом Черемушкин сказал:

– Вы что-то путаете, господа демиурги. Земной цивилизации не одна тысяча лет, мы по уши погрязли в грехах, две с лишним тысячи лет назад приходил Спаситель, чтобы спасти наши души, так нет. Мы наотрез отказались спасаться, и некто Понтий Пилат распнул его. Так что мы на этой самой Земле уже столько наворочали, что самим тошно, а вы туда же – создавать здесь цивилизацию. Да нас прикрывать давно пора.

Лера согласно кивнула и пожала Черемушкину руку.