Текст книги "Планзейгер. Хроника Знаменска"

Автор книги: Дмитрий Баюшев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 38 страниц)

Глава 24. Вам бы в цирке работать

Иеремия-бугай сидел в углу клетки, привалившись к прутьям спиной. Младший спал, положив ему голову на колени. В клетке были ещё трое, дрыхли на желтых, пропитанных мочой опилках. Соседи молча завидовали им, бубнить или иным способом выражать недовольство не полагалось, можно было схлопотать в чан.

Одежда на Иеремиях была грязная, мятая, пованивала, в клетке они уже с месяц.

Разумеется, никакой это теперь был не музей, а обычная каталажка, никто сюда водить зрителей не собирался. У Шарка имелось предписание, изданное одним из замов Мортимера, в котором было черным по белому написано: «Посещение музейного зала Галереи допускается лишь по специальному пропуску, оформленному Вторым отделом Объекта». А теперь после проникновения на территорию Галереи посторонних лиц (Черемушкина, Дергунова, Пронина и ещё какого-то неустановленного хмыря) Галерея была напрочь закрыта. Так что экспонатам оставалось тихо-мирно, не вякая, ожидать своего часа, который у всех у них был недолог.

– Как малец? – спросил Шарк-Шарк, присаживаясь перед клеткой.

– При такой жратве недолго протянет, – вздохнув, ответил Иеремия. – А следом за ним и я, мы же связаны одной цепью.

– Вот что я придумал, – нагнувшись к его уху, зашептал Шарк-Шарк. – Я тебя вытащу в лечебницу, а там посмотрим. Ты мне нужен.

– Я бы не против, – с тоской отозвался Иеремия. – Только верится с трудом.

– Бывай, – поднявшись, сказал Шарк-Шарк.

Зашагал прочь вдоль клеток, подмечая, что где не так. Борщ подмигнул Иеремии и потопал вслед за монстром-начальником.

Иеремия посмотрел им вслед и покачал головой, не верил он в эту благотворительность.

Насчет Иеремии в голове у Шарка щелкнуло, как только он подошел к его клетке. Тихий четкий голос сказал: «Этот парень нам нужен. Переведем его в лечебницу, дальше легче. Действуй через Семендяева, я помогу». Так что Шарк-Шарк пообещал бывшему другу содействие не просто так, не из жалости. Был мотив.

Завершив обход, Шарк-Шарк позвонил Семендяеву, попросился на прием. Тот будто ждал этого звонка, немедленно согласился…

– Такое дело, – войдя в огромный кабинет генерала, с места в карьер начал Шарк-Шарк. – Позарез нужен хороший специалист, вот только их сейчас нету.

– Да вы садитесь, – предложил Семендяев, поглядывая на него с опаской. Этот гиппопотам со змеиной головой не внушал никакого доверия. – Нет, нет, не на стул…. И не в кресло…. Садитесь прямо на ковер, чего уж там.

– Очень любезно с вашей стороны, – прошипел Шарк-Шарк, сузив глаза. – Опасаетесь за мебель? Я лучше постою.

– Продолжайте, я вас слушаю, – смешавшись, сказал Семендяев, который этакой витиеватости от рептилии не ожидал. – Ах, да, вы про специалиста. Я так понимаю, вы имеете в виду специалиста по бродильному делу, конкретно Иеремию Брызгалова.

Говоря так, он дивился сам себе. Сроду не знал он этого Брызгалова, да и про бродильное дело слыхом не слыхивал. Откуда всё это? А раньше согласился на встречу, будто кто-то нашептывал.

– Иеремию Брызгалова, – гипнотизируя Семендяева тяжелым взглядом, как эхо отозвался Шарк.

– Не смотрите на меня, как удав на кролика, – сказал генерал, которого стал душить воротник. Освободил галстук и добавил: – Вам бы в цирке работать.

– Выгонят с работы, пойду в цирк, – произнес Шарк-Шарк. – А сейчас будьте добры – подпишите приказ.

Положил перед Семендяевым бумагу, предписывающую в связи с резким ухудшением геопатогенных показателей поместить техника Иеремию Брызгалова (в двух лицах) в отделение биорезонансной терапии (корпус Љ 3).

– Бред какой-то, – слабо сказал Семендяев, рука которого сама собой взяла шариковую ручку. – Он кто, этот Брызгалов? Что за показатели? Геопатогенными бывают зоны. Нет, не могу.

Пересилив себя, положил ручку на стол.

– Вы что – не знаете? – сердито зашипел Шарк-Шарк. – Вы кому перечите?

В этот момент в кабинет заглянул Мортимер. Лицо у Семендяева было свекольного цвета. Или показалось?

Вошел, вгляделся, да нет, всё нормально, лицо как лицо, несколько порозовевшее. Взгляд хоть и задумчив, но осмыслен, на столе проект какого-то приказа, напротив невозмутимый Шарк-Шарк. Обычный рабочий момент.

– Вы, любезный, почему удрали из клиники? – отвлекаясь от Семендяева, сказал Мортимер. – Нехорошо это.

– А чего меня держать? – расплывшись в улыбке, отозвался Шарк-Шарк. – Я здоров, хоть запрягай. А работы невпроворот. В смысле, уже не невпроворот. Олег Павлович, уважаемый, это правда, что завод закрыт?

– Пока в серии нет надобности, – ответил Мортимер. – Осталось единичное производство.

Поглядел на часы и стремительно вышел.

– Ну же, – сказал Шарк-Шарк, вновь начиная сверлить генерала пронзительным взглядом.

– Что такое в двух лицах? – сипло спросил Семендяев, вновь начиная багроветь.

– То есть, в детстве и в настоящем времени, – ответил Шарк-Шарк. – Что тут непонятного?

Семендяев понял, что ещё минута, и его хватит удар. Схватив ручку, подписал эту бредятину, и тут же отпустило.

– Вот и славненько, – сказал Шарк-Шарк, забирая приказ.

– Сами не могли, минуя руководство? – спросил Семендяев. – Зачем это психическое давление? Это же ваш работник.

– Кабы так, и вопросов бы не было, – ответил Шарк-Шарк. – Иеремия – обращённый, собственность завода, на балансе у завода, мне не подчинён ни с какого боку. Вскроется факт, а я ни при чем. Вынужден был подчиниться приказу вышестоящего должностного лица. Вот так, уважаемый Сергей Сергеич. Да вы не переживайте, дело сделали нужное, помогли хорошему человеку. Вам зачтётся, жирный вам плюс, Сергей Сергеич…

«Жирный плюс, – подумал генерал, оставшись один. Понимал, что его крепко надули, только вот в чем – не мог вычислить. – Спас обращённого, эко геройство. Что может быть за это? Кто узнает? Они мрут, как мухи, эти обращённые, без счёту. Говорят, Галерея переполнена, надо было у Шарка уточнить. Где подвох-то, где?».

Но на этом неприятности не кончились. Пообедав в столовой Управления, где, кстати, кормили недорого и очень вкусно, он в хорошем расположении прилег на диванчик в комнате отдыха, как в кабинет, громко топая штиблетами и истошно вопя «Сергей Сергеич, Сергей Сергеи-ич», вломился кто-то наглый и громогласный. Комната отдыха полагалась каждому заму Мортимера. У Семендяева вход в неё располагался далеко от входа, левее письменного стола, так что генерал, старый опытный служака, успел привести себя в порядок и выйти в кабинет как ни в чем не бывало.

Орал и топал Лёшка Дергунов, расхристанный, растрепанный, с ошалевшими глазами.

– Ты что, офонарел? – простецки сказал ему Семендяев, у которого отлегло. – Чего пугаешь-то?

– Беда, – затараторил Дергунов, размахивая загорелыми исцарапанными руками. – Все водоемы в этой гадости, что делать – не знаю.

– К Олегу Павловичу, – тут же нашелся Семендяев.

– Уехал.

– К Мусатову, он у нас по научной части. А я, братец, главный по режиму.

– Тоже уехал.

– К Тамаре заходил?

– Приемная закрыта. Мобильники у обоих не отвечают.

– Поехали, посмотрим, – обреченно сказал Семендяев.

Глава 25. Прямиком из Дютьково

Фазаролли на горбатой зеленой колымаге мигом довез их до ближайшего водоема.

Лёшка психовал недаром – водная гладь, имевшая ранее чистейший бирюзово-синий цвет, была сплошь покрыта черной зловонной пенящейся массой, из которой порой выскакивали темно-зеленые осклизлые предметы разной величины и, повисев над поверхностью, с брызгами плюхались вниз.

– Я боюсь – это из Дютьково, – сказал Дергунов, вытирая платком пот со лба, а потом этим же платком протирая очки.

– Дютьково – вотчина Мусатова, – авторитетно заявил Семендяев. – Ему и карты в руки. Ты, Алексей, не паникуй, ничего мы тут с тобой сделать не сможем. Но лучше доложить Олегу Павловичу. Откуда вся эта фигня прилетела?

– Оттуда, – показал рукой Дергунов. – Именно оттуда приползла черная туча и опорожнилась прямо в водоем. Причем, быстро и точно. Свидетели Старожил и демиурги. Совпадает с Дютьково.

– Немедленно пиши мне докладную, – твердо сказал Семендяев. – Я её подписываю и передаю Тамаре. Далее ждем Мортимера, каждый на своем месте. Никуда не убредай. Замысел понятен?..

Мортимер появился через час и тут же пригласил Семендяева. Мусатов с кислым видом уже сидел у него в кабинете.

– Нет, ну вы же заместитель директора, – начал Мусатов, едва Семендяев вошел. – Такой же, как и я. Водоем загрязнен, что нужно делать? Естественно, чистить его. Приглашаете Васю из дворового хозяйства…

– Я тебе приглашу Васю, – взбеленился Семендяев, до этого терпеливо слушающий бредни ученого. – Я тебе такого Васю приглашу. В докладной черным по белому написано: происхождение нечистот – предположительно экспериментальное болото в Дютьково. Ваше хозяйство, милейший. При чем здесь Вася?

– Да? – лениво отозвался Мусатов. – Это ещё доказать надо. Предполагать легче всего, а работать, между прочим, труднее.

Мортимер постучал по столу и сказал:

– К делу, господа, к делу. Едем на водоем…

За этот час чернота в водоемах ещё больше вспенилась, вылезала уже на берег. Вонь стояла ужасная.

– Да, прямиком из Дютьково, – сказал Мортимер. – Там тоже осталось предостаточно.

Мусатов открыл было рот, чтобы спросить – откуда сие известно, потом закрыл.

– У кого какие предложения? – Мортимер повернулся к Мусатову, давая понять, что это именно его вотчина. Не Семендяева, не Дергунова, который только что подлетел на своем велике, ни тем более Васи из дворового хозяйства.

– Раз смердит, значит – протоплазма, – изрек Мусатов. – Только напалмом.

– Огонь возьмет, – подтвердил Семендяев, подумав, что не такой уж болван этот Мусатов.

В смысле, учёный-то он, может, хороший, но в остальном болван. Хотя и не такой уж.

– Самаэль, – позвал Мортимер.

Тот не заставил себя ждать, гнездовье-то было рядом.

Он был до того грозен, что все кроме Мортимера отступили назад. Мусатов смотрел на него во все глаза, Семендяев морщился, ему хватало Шарка, а Дергунов как разинул рот, так и застыл.

Мортимер что-то сказал Самаэлю, тот повернулся к зрителям, мотнул головой, отвалите, мол, подальше. Зрители рванули прочь, спрятались за деревья, но продолжали смотреть. Любопытно же.

Издалека не видно было, откуда вырвалось пламя. Не изо рта, это точно, откуда-то из-под приподнятых крыльев. С шипеньем вонзилось в кипящую жижу, всё вокруг заволокло белесым паром, завоняло жженым, к этому присоединился разноголосый, похожий на свист писк. Он был так пронзителен, что заложило уши. Перелетев к следующему водоему, Самаэль повторил операцию. И так далее, пока все десять водоемов не покрылись тугим паром, сквозь который проблескивало сине-желтое пламя. Свист помаленьку утихал.

– Жуть, – сказал Дергунов Семендяеву.

– Да уж, – согласился тот и подумал, какой же все-таки пацан этот Лёшка. И стоило на такого обижаться?

Всё закончилось неожиданно быстро. Когда марево развеялось, стало видно, что бассейны придется крепко чистить, в воде плавали черные ошметки, то погружаясь в воду, то всплывая. Облицовочная плитка закоптилась и местами треснула, вид, конечно, был не товарный.

Самаэль плавно поднялся в воздух и стремглав улетел.

Замы и Дергунов подошли к Мортимеру, вблизи водоем казался ещё страшнее. Правда, воняло уже не тухлым, а горелым, этот запах будет держаться долго.

– К утру не узнаете, – пообещал Мортимер…

Ночью Самаэль спалил дотла болото в Дютьково. Вовремя, ох, вовремя Мусатов защитил диссертацию.

Между тем Мортимер обновил в бассейне воду, а биороботы, трудясь, как пчелки, заменили облицовочную плитку. К утру всё было как новенькое. Кстати, и запах исчез…

Насчет безоблачного будущего Мортимер надежды не питал, потому что знал, кому выгодны диверсии. Вот эта, скажем, была на руку старому корешу Асмодею, он и подбил на неё школьного товарища Черемушкина мертвяка Дениса Антипова. У Дениса, как известно, были свои счеты к Мортимеру. Он, этот Денис, в болоте был за главного, прочие сущности ему в подметки не годились. Но каков умелец, этот мертвяк Антипов, сумел сорганизовать нечистоты в единую массу и обрушить эту массу в чистейшие водоемы. Разумеется, с левитацией Асмодей ему активно помог…

Но вернемся во вчерашний день. Заполучив у Семендяева приказ, Шарк-Шарк вернулся в Галерею, забрал старшего и младшего Иеремию и, погрузив в закрытый фургон, отвез в лечебницу. Врач приемного покоя, куда он их привел, немедленно определил, что это не люди.

– Вы ведь начальник Галереи? – с опаской уточнил он, хотя прекрасно знал, кто перед ним.

– И что? – хмуро сказал Шарк-Шарк.

– Видите ли, уважаемый. Этим пациентам, которых вы привезли, наши лекарства и процедуры не подойдут, – ответил врач, который хоть и был молод, но работал в лечебнице с основания и знал контингент Знаменска. – Я и недуг-то им установить не могу.

– Вот что, голубчик, – сказал Шарк-Шарк, нагибаясь к нему, чтобы было лоб в лоб. – Никто вас лечить не просит, просто поместите в одну палату и прикрепите к столовой. Этим пациентам нужен отдых, а не лечение. Тем самым вы окажете и им, и мне, и генералу Семендяеву неоценимую помощь. Всё в соответствии с клятвой Гиппократа. Естественно, с соблюдением строжайшего режима секретности, то есть инкогнито. Понимаете меня?

Молодой врач, уворачиваясь, всё глубже залезал под стол, только нос торчал наружу. Нос да перепуганные зенки.

– Понимаю, понимаю, – тряся вихрами, забормотал он. – Сейчас оформим, только… позвольте вылезти.

Шарк-Шарк разогнулся. Сзади хихикнул Иеремия-старший. Ишь, весело ему, Шарк погрозил пальцем.

Врач утвердился на стуле и, изучив приказ, произнес:

– Запишем в отделение физиотерапии. Брызгалов Иеремия, скажем, Николаевич, а младший соответственно Брызгалов Николай Иеремиевич. Пойдет?

– Пойдет, – сказал Шарк-Шарк. – Умный мальчик.

Умный мальчик забегал пальцами по клавиатуре, заполняя учетную карточку.

«Хорошая лечебница, передовая, – подумал Шарк-Шарк. – Всё сразу в компьютер, не то что у нас в Галерее».

Глава 26. По дороге в Прагу

Ответственным работникам Знаменска, бывшим сотрудникам Хронопоиска, было неудобно каждый день гонять в Москву и обратно, пусть даже на лимузине Саврасова. Уже и Семендяев намекал Мортимеру про какую-нибудь квартирешку в Знаменске, и Мусатов, да и Лёшка Дергунов как-то обмолвился насчет комнатерки. Черемушкин пока молчал, но он был в вынужденном отпуске, опекал свою любимую Леру.

Выход напрашивался сам собой – пустующие корпуса лечебницы. А тем временем биороботы возьмутся за жилые дома на территории Волшебного леса.

К этому подстегивала быстрая активизация Планзейгера. Он уже внедрился в инфраструктуру Объекта, в энергосистему, информационные сети. Под его контролем были биороботы, технологические процессы, он умело распределял газ и электричество, оставляя государство с большим носом. К Порталу с приемником ультиматонов и Стеклянным морем Мортимер его не подпускал, это была его вотчина, а вот ко всему прочему, включая управление климатом, пожалуйста. Кстати, в Знаменске не требовалась поголовная «чипизация», Планзейгер четко знал, какой пульс у какого-нибудь гражданина Мендуева, какова температура и где он, Мендуев, в данный момент находится. Знал, кому сколько отпущено, у кого какой тайный грех и что противоправного любой гражданин, в том числе и Мендуев, замышляет. Разумеется, мысли он не читал, а лишь пользовался косвенными показателями (скажем, неосторожными фразами, вызывающими учащенное сердцебиение, обмолвками или недомолвками, их смысловой нагрузкой, предпочитаемыми книгами, газетными статьями, телепередачами и тэдэ, и тэпэ), анализируя которые четко находил правильный ответ.

Что касается управления климатом, то тут всё было не так просто: нужно было объединить немногие защитные куполы, созданные в свое время Мортимером и Архаимом, в одно целое, расширить их, накрыв не только Волшебный лес и Портал, а и весь Знаменск. Разумеется, без Мортимера и Архаима тут было не обойтись, но и без дармового газа тоже.

В конце концов, что мы имеем? Идеальный порядок, защищенность от внутренних и внешних врагов, изобилие, прирост земель, привлекательность для гостей и носителей импортных дензнаков. И многое другое полезное и выгодное…

Короче, на следующий день после диверсии с водоемами сотрудникам Хронопоиска были выданы ключи от пустующих палат лечебницы. Палат было завались, в итоге получилось, что иной сотрудник на этаже жил один.

В эту же льготную категорию попали секретарь Мусатова Серега Степанов, теперь уже помощник Мусатова по безопасности (секьюрити, телохранитель), и разнорабочий Федор из Мюнхена, который приспособился было гнездиться в подвале Дергуновской конторы.

Этот самый разнорабочий Федор всё больше и больше нравился Дергунову. И плевать, что, будучи подчиненным, получал в два раза больше, плевать, что был протеже Гришки Берца. Всякое бывает. Главное в воспитанности, деликатности, чувствовалось – настрадался он там, на чужбине. Дорожил работой, пахал, как зверь. Стоило намекнуть, вихрем мчался на рабочее место – всё время разное, разнорабочий же. Где, понимаете, пень выкорчевать, а где и гайку затянуть, и гайку не простую, а в затопленном канализационном колодце, в окружении прилипчивых фекалий, наощупь.

Проникшись в свою очередь к Лёшке, Федор рассказал ему про недавние события в Мюнхене, про Тарнеголета, про организованную банду ворон, про каменную гаргулью.

Федор, между прочим, жил теперь на верхнем этаже, и к нему первому…. Впрочем, об этом чуть позже…

В Прагу выехали в десять утра. Сразу после Знаменска розовый лимузин нырнул в подпространство и вынырнул из него на подъезде к Праге, едва не врезавшись в затормозивший у шлагбаума грузовик Татра мрачно-синего цвета.

– Ты неправ, дружище, – буднично сказал Мортимер, сидевший рядом с Саврасовым. Имелся в виду Саврасов, а не грузовик.

В принципе, это были первые слова, прозвучавшие в лимузине после отъезда, то есть за последние пять минут. Именно пять минут заняла дорога от Знаменска до Праги. Нет, пожалуй не так, не первые. Где-то на последней минуте Тамара сказала: «Вот те раз», – и относилось это к Мусатову, который неожиданно для себя, воспользовавшись сгустившейся темнотой, чмокнул Тамару в щечку. Чмокнув, он загородился руками от оплеухи, но оплеухи не последовало. Вместо этого прямо перед носом лимузина возникла могучая синяя Татра.

– Виноват, – сказал Саврасов. – Неисправность бортового компьютера.

– Если бы он был неисправен, нас бы занесло куда-нибудь под Йокосуку, – отозвался Мортимер.

– Это что за зверюга? – полюбопытствовал Саврасов.

– Город и порт в Японии, – ответил Мортимер. – Главная военно-морская база военного флота япошек. Говоришь, что-то с программой? Я покопаюсь.

– Сделайте милость, Олег Павлович, – сказал Саврасов. – В Йокосуке лично мне делать нечего.

– Олег Палыч, а Олег Палыч, – подала голос Тамара. – А Сергей Анатолич ко мне приставал.

– Наконец-то, – обрадовался Мортимер, обернувшись к Мусатову. – Зубы целы?

Мусатов начал говорить, но его заглушила нарядная электричка, которая, гоня перед собой тугой сжатый воздух, со свистом и мягким перестуком промчалась по путям.

– …такого, – закончил Мусатов.

– Отрицаете, значит, – сказал Мортимер. – И кто же из вас, голубков, врёт?

Шлагбаум открылся, но синяя махина впереди продолжала стоять. Сзади, не переставая бибикать, на страшной скорости подлетала ещё одна Татра – ядовито желтого цвета. Ещё бы секунда и всё, в лепешку.

Водитель желтой Татры, у которой вдруг отказали тормоза, попытался вывернуть влево, чтобы как-то объехать этот длинный розовый лимузин, но машина не слушалась руля. Лимузин внезапно исчез и желтая Татра с разгону врезалась в синюю…

– Уж эти мне происки, – сказал Мортимер, возясь с бортовым компьютером, который извлек из передней панели и теперь держал на мосластых коленях.

Они находились теперь на лужайке, покрытой пожухлой травой и окруженной кряжистыми дубками с уже опавшими листьями. Метрах в двадцати пяти от дороги и метрах в ста от переезда, над которым поднимались черные клубы дыма – там, совсем неподалеку, мощно горели столкнувшиеся Татры.

– Людей ему не жалко, – продолжал Мортимер. – Ему главное – мне досадить. Так что поглядывайте в небо, чтобы сверху кирпич не свалился, да под ноги – на случай внезапного колодца.

– Кому – ему? – уточнил Мусатов.

– Я предупредил, так что пеняйте на себя, – сказал Мортимер. – На конференции держитесь ко мне поближе, кучно. Зал в отеле небольшой, мест где-то на пятьдесят, все сидят на простых стульях. Для чрезвычайной конференции, сами понимаете, несолидно. Будут избранные, которые эту конференцию и учредили. Избранных никто не видел, так что сразу и не поймете – кто есть кто. Знакомых, Сергей Анатольевич, не ищите, известных ученых там не будет.

– Зачем тогда я? – угрюмо спросил Мусатов, которому не импонировала светлая перспектива получить по кумполу кирпичом.

– Факс читали? – сказал Мортимер. – Читали, так что не задавайте лишних вопросов. Мы сюда приехали, чтобы доказать, что Знаменску инвестиции нужнее, чем той же Америке и той же Германии.

– А кто такие избранные? – спросила Тамара, понимая, что пошататься по магазинам Праги, увы, не придется.

– Хозяева, – ответил Мортимер, набирая на клавиатуре тест. – Чудики, каких мало, но дядьки весьма нестандартные. На тех же Гавайях они собрались только лишь потому, что так выпало на игральных картах. Элементарно не сошлись во мнении – и это вершители судеб мира. А то, что владелец участка, где они собрались, племянник одного из них в двадцатом колене – дело десятое. Он, кстати, за это от президента Штатов получил золотой бонус. Так полагается.