Текст книги "Шотландский узник (ЛП)"

Автор книги: Диана Гэблдон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 27 страниц)

Глава 30
Близкие друзья

Гарольд, герцог Пардлоу, командир 46-го полка вместе с обоими своими полковниками и братом, полковником лордом Джоном Греем посетили адвокатскую контору, чтобы подать необходимые документы для посмертного вызова в военно-полевой суд майора Джеральда Сиверли по ряду обвинений, начиная с воровства, коррупции, провокации мятежа и заканчивая умышленным убийством и изменой.

После нескольких часов обсуждения они все-таки решили добавить к перечню преступлений обвинение в измене. Оно должно было вызвать огромное количество разговоров и, возможно, выявить новые факты преступной деятельности Сиверли. Кроме того, они ожидали, что люди из списка – члены «Дикой охоты» – будут внимательно наблюдать за ходом событий, и надеялись, что новости военно-полевого суда заставят их каким-либо образом проявить себя.

Даже с учетом тяжести предъявленных обвинений суд был назначен только через месяц. Не выдержав бездеятельного ожидания, Грей пригласил Джейми Фрейзера на скачки в Ньюмаркет. Возвратившись через два дня, они сняли номера в «Бифштексе», намереваясь пообедать и отдохнуть перед карточной игрой вечером.

По молчаливому обоюдному согласию они избегали разговоров об Ирландии, Сиверли, Твелветри, военно-полевых судах и поэзии. Фрейзер был молчалив, иногда грустен, но он расслабился, увидев лошадей, и Грей почувствовал, как уходит его собственная усталость и напряжение. В свое время он устроил Джейми в Хелуотер на досрочное освобождение ради лошадей и относительной свободы, хотя не тешил себя надеждой, что Джейми не чувствует себя заключенным. Но, по крайней мере, Джейми не был совершенно несчастен.

Правильно ли я с ним поступил, спрашивал себя Грей, глядя в широкую спину Фрейзера, идущего впереди него по коридору к столовой. Сохранит ли он по себе добрую память, или только усугубит горечь положения Джейми? Господи, как я хочу это знать…

Но еще… была возможность освобождения. Грей чувствовал, как его желудок завязывается в узел при этой мысли, но не мог понять, то ли от страха, что Фрейзер обретет свободу, то ли наоборот. Хэл, несомненно, упомянул о такой возможности, но если их усилия выведут на новый якобитский заговор, страну снова захлестнет волна страха и истерии; в таком случае будет почти невозможно добиться помилования Фрейзера.

Он совершенно погрузился в свои мысли и не сразу понял, что из бильярдной справа от них доносится знакомый голос.

За столом, крытым зеленым сукном, стоял Эдуард Твелветри. Он сделал удачный удар, его лицо светилось удовольствием, но тут он заметил в коридоре Грея. В одно мгновение его улыбка превратилась в оскал. Второй игрок с удивлением воззрился на него, а потом озадаченно повернулся к Грею.

– Полковник Грей? – сказал он вежливо. Это был майор Беркли Тарлтон, отец Ричарда Тарлтона, прапорщика Грея при Крефельде. Он, конечно, знал Грея, но не мог толком понять причин враждебности, колючей стеной вставшей между этими двумя мужчинами.

– Майор Тарлтон, – кивнул Грей, не отводя глаз от Твелветри. Кончик носа Твелветри побелел. Похоже, он уже получил повестку явиться в военно-полевой суд.

– Проклятый щенок. – Голос Твелветри был почти спокоен.

Грей поклонился.

– Ваш покорный слуга, сэр, – сказал он. Он почувствовал, как Джейми подошел к нему сзади, и увидел, как сузились глаза Твелветри при виде шотландца.

– А вы… – Твелветри помотал головой, словно пораженный, что не может найти подходящего эпитета. Он снова перевел взгляд на Грея. – Любопытно. Это действительно любопытно, сэр. Как вы решились привести этого шотландского ублюдка, осужденного предателя, – его голос зазвучал громче при этих словах, – в священные стены нашего клуба? – Он все еще держал кий, сжимая его словно жезл.

– Капитан Фрейзер мой близкий друг, – холодно сказал Грей.

Твелветри неприятно ухмыльнулся.

– Полагаю, очень близкий, – он насмешливо приподнял край рта.

– Что вы подразумеваете под этими словами, сэр, – раздался голос Фрейзера из-за спины, такой спокойный и официальный, что акцент был почти неуловим.

Лихорадочно блестевшие глаза Твелветри поднялись к лицу Фрейзера.

– Почему, сэр, вы озаботились поинтересоваться? Ведь вы прекрасно знаете, что этот говнюк, – он мгновение поколебался, затем его губы растянулись в сардонической усмешке, – не просто ваш самый близкий друг. Ваша преданность оплачена постельными услугами.

Грей услышал приближающийся свист, взрыв и звон в ушах, как при контузии. Он смутно ощущал, как мысли, словно осколки пушечной бомбы разлетаются под черепом: он пытается выбить меня из равновесия и спровоцировать драку – этот сукин сын ее получит; или он хочет получить вызов, так почему бы нет? Он хочет выглядеть пострадавшей стороной? Он публично обозвал меня пед***, теперь мне придется его убить.

Его колено уже согнулось, чтобы выступить вперед, пальцы руки сжались в кулак.

– Джентльмены! – Тарлтон был потрясен, но сдержан. – Вы, конечно, не можете действительно иметь в виду то, что сказали. Я говорю: вы должны обуздать ваши страсти, пойти выпить чего-нибудь прохладительного, трезво все обдумать и, возможно, отправиться спать. Я уверен, что завтра утром…

Грей прервал его.

– Ты, чертов убийца! – сказал он.

– Что? Да ты д*** пед***! – Твелветри все еще сжимал кий, костяшки его пальцев побелели.

Большая рука опустилась на плечо Грея и отодвинула его в сторону. Фрейзер встал между ними, перегнулся через угол стола и выдернул кий из рук Твелветри, словно соломинку. Он взял кий в руки, с усилием разломил пополам и аккуратно положил обломки на стол.

– Вы назвали меня предателем, сэр? – вежливо спросил он Твелветри. – Я не обижаюсь, потому что я понес наказание за это преступление. Но я говорю, что вы еще больший предатель, чем я.

– Что вы говорите? – Твелветри выглядел ошеломленным.

– Вы упомянули о близких друзьях, сэр. Ваш собственный ближайший друг майор Сиверли должен предстать перед военно-полевым судом за коррупцию и предательство самого гнусного рода. И я заявляю, что вас должны судить вместе с ним, потому что вы были его соучастником и, если справедливость существует, вы несомненно, там будете. Надеюсь, что вы присоединитесь к майору в аду, и молюсь, чтобы это произошло как можно скорее.

Твелветри проглотил воздух со звуком, который Грей счел бы забавным при других обстоятельствах.

Твелветри замер, его глаза-бусинки выкатились из орбит, затем его лицо передернулось, он вскочил на стол и бросился к Джейми Фрейзеру. Фрейзер отклонился в сторону, и Твелветри, зацепив его вскользь, мешком свалился к ногам Грея.

Мгновение он лежал на полу бесформенной кучей, но потом медленно поднялся, тяжело дыша. Никто не попытался прийти ему на помощь.

Он выпрямился, медленно расправил одежду и направился к Фрейзеру, стоящему посреди комнаты. Он подошел к шотландцу, посмотрел, словно примериваясь и, отступив на шаг, хлопнул Фрейзера голой рукой по лицу со звуком, напоминающим пистолетный выстрел.

– Я жду ваших секундантов, сэр, – сказал он голосом, чуть громче шепота.

Комната и коридор были полны людей, вышедших из курительной, библиотеки и столовой на шум скандала. Они расступились перед Твелветри, словно воды Красного моря, когда он вышел прочь, прямой как шомпол и с остекленелым взглядом.

Майор Тарлтон, сохранивший присутствие духа, вытащил из-за обшлага рукава платок и протянул его Фрейзеру, который вытер им лицо; после удара у него немного слезились глаза и кровоточил нос.

– Я сожалею об этом, – сказал Грей Тарлтону.

Он снова мог дышать, хотя мышцы груди ныли, словно он таскал мешки с камнями. Он оперся рукой о край бильярдного стола, чтобы не упасть и держался на ногах каким-то непостижимым усилием. Он заметил, что каблук Твелветри надорвал сукно на столе.

– Не могу себе представить… – Тарлтон выглядел глубоко несчастным. – Я не могу себе представить, что могло заставить капитана сказать подобные слова. – он развел руки, демонстрируя полнейшую беспомощность.

Фрейзер вернул себе самообладание, хотя, справедливости ради, подумал Грей, он его и не терял, и передал Тарлтону его аккуратно сложенный платок.

– Он сказал так в попытке дискредитировать показания полковника Грея, – сказал он негромко, но достаточно внятно, чтобы быть услышанным всеми людьми в комнате и коридоре. – Но то, что сказал ему я, является правдой. Он якобитский предатель и повинен как в смерти майора Сиверли, так и в измене короне.

– О, – ответил Тарлтон. Он кашлянул и беспомощно обернулся к Грею, который пожал плечами, извиняясь.

Свидетели в коридоре – Грей понял, что слова Фрейзера были обращены именно к ним – начали перешептываться между собой.

– Ваш покорный слуга, сэр, – сказал Фрейзер Тарлтону и, вежливо поклонившись, повернулся и вышел. Он не пошел ко входной двери вслед за Твелветри, а направился к лестнице, по которой поднялся, словно не замечая многочисленных взглядов, направленных в его широкую спину.

Тарлтон снова закашлялся.

– Я хочу сказать, полковник. Не выпьете ли вы со мной стакан бренди в библиотеке.

Грей на мгновение прикрыл глаза, затопленный теплой волной благодарности.

– Охотно, майор, – сказал он. – Это мой любимый напиток, так что можно и пару стаканов.

* * *

В конце концов, они выпили бутылку, причем Грей принял львиную долю. Различные друзья Грея постепенно присоединились к ним, сначала осторожно, потом все решительнее, пока более десятка мужчин не собралось вокруг трех маленьких столиков, сдвинутых вместе и заставленных стаканами, кофейными чашками, бутылками, графинами, тарелками с сэндвичами и пирогами. Обсуждение происшествия от осторожных вопросов быстро перешло к громким заявлениям о шокирующей наглости Твелветри и общему признанию его сумасшедшим. Об обвинениях Фрейзера не было сказано ни слова.

Грей понимал, что никто в действительности не считает Твелветри помешанным, но, не будучи готов обсуждать этот вопрос, предпочитал сокрушенно покачивать головой и растерянно соглашаться с этой оценкой.

Конечно, у Твелветри были свои сторонники, хоть и несколько меньше числом; они заняли позиции в курительной комнате, откуда сочился смешанный с дымом поток враждебного бормотания. Лицо мистера Бодли скорбно окаменело, когда стюард доставил в библиотеку поднос со свежим кофе. «Бифштекс» был не чужд спорам джентльменов – это был настоящий лондонский клуб – но персонал не одобрял порчу мебели в качестве аргумента.

Что заставило его это сделать, подумал Грей. Новость расползется по Лондону, как чернильное пятно по белой скатерти, и ее невозможно будет искоренить. Он встал, смутно представляя, что скажет Хэлу, попрощался с Тарлтоном и компанией и пошел, стараясь держаться, ровнее вверх по лестнице к спальням.

Дверь в комнату Фрейзера была открыта и стюард – «Бифштекс» не нанимал горничных – выгребал из камина золу. В комнате было пусто.

– Где мистер Фрейзер? – спросил лорд Джон, положив руку на дверной косяк и внимательно оглядывая комнату, словно крупный шотландец мог затеряться среди мебели.

– Он ушел, сэр, – ответил слуга, с трудом поднимаясь на ноги и почтительно кланяясь. – Он не сказал, куда.

– Спасибо, – сказал Грей после паузы и чуть менее твердо прошел до своей комнаты, где он тщательно закрыл за собой дверь, упал на кровать и уснул.

* * *

Я назвал его убийцей. С этой мыслью Грей проснулся через час. Я назвал его убийцей, а он меня пед***… и все же он ударил Фрейзера. Почему?

Потому что Фрейзер прямо и публично обвинил его в измене. Твелветри обязан был бросить вызов, он не мог оставить эти слова без ответа. Обвинение в убийстве может быть простым оскорблением, но не обвинение в государственной измене. И особенно, если оно правдиво.

Конечно. Грей и сам это знал. Но он не мог предположить, что Фрейзер предъявит это обвинение сейчас и таким публичным способом.

Он встал, воспользовался горшком, плеснул немного воды из кувшина на лицо и выпил оставшуюся воду. Почти наступил вечер, в комнате темнело, снизу поднимались сочные ароматы чаепития: жареные сардины, свежие пышки с корицей, лимонные кексы, окорок, бутерброды с огурцом. Он почувствовал внезапный голод.

Грею захотелось спуститься вниз прямо сейчас, но оставались вещи важнее еды. Надо было добиться ясности.

Он не мог сделать это ради меня, эта догадка вызвала сожаление, но он не мог не признать ее правильной. Он достаточно хорошо знал Фрейзера и понимал, что тот не пойдет на такой отчаянный шаг, чтобы просто отвлечь внимание от обвинения Твелветри в содомии, независимо от того, что он сам думал о Грее в этот момент.

Грей понял, что вряд ли угадает мотивы Фрейзера, не спросив его напрямую. И он хорошо себе представлял, куда ушел Фрейзер; говоря по справедливости, было не так много мест, куда он мог уйти.

Справедливость. Существовало достаточно много способов достижения этого загадочного состояния человеческой души. Если рассматривать по мере убывания социальной терпимости: закон, суд, дуэль, убийство.

Он сел на кровать и несколько секунд размышлял. Потом позвонил и попросил бумаги и чернил, написал короткую записку, сложил ее и, не запечатав, отдал слуге с короткой инструкцией о доставке.

Грей сразу почувствовал себя лучше, разгладил мятый шейный платок и отправился на поиски жареных сардин.

Глава 31
Предательство

Фрейзер, как и предполагал Грей, вернулся в Аргус-хаус. Хэл явился почти сразу вслед за лордом Джоном; он с шумом взбежал по ступеням крыльца и почти вышиб дверь из рук дворецкого.

– Где этот чертов шотландец, – спросил он, яростно уставившись на Грея и Насонби.

Надо же, как быстро, подумал Грей. Новость о том, что случилось в «Бифштексе» расползлась по кофейням и клубам Лондона всего за четыре часа.

– Здесь, ваша светлость, – произнес глубокий холодный голос, и Джейми Фрейзер собственной персоной вышел из библиотеки с «Философским исследованием о происхождении идей возвышенного и прекрасного» Эдмунда Берка в руках. – Желаете поговорить со мной?

Грей почувствовал минутное облегчение от того, что Фрейзер закончил «Избранные диспуты» Марка Туллия Цицерона; у Берка было меньше шансов пробить череп Хэла, если они вздумают драться – именно это намерение читалось сейчас на лицах обоих.

– Да, я чертовски желаю поговорить! Идите сюда! И ты тоже! – На пределе терпения он бросил раскаленный взгляд на Грея и пронесся мимо Фрейзера в библиотеку.

Джейми вошел в комнату и спокойно сел, хладнокровно глядя на Хэла. Едва за ними закрылась дверь, Хэл повернулся к Фрейзеру, вне себя от потрясения и ярости.

– Что вы наделали? – Хэл прилагал все усилия, чтобы контролировать себя, но его правая рука сжималась и разжималась, словно он усилием воли удерживал себя от насилия. – Вы знали, что я… что мы, – поправился он, коротко кивнув на Грея, – планировали. Мы оказали вам честь, доверив присутствовать на советах, и как вы нам отплатили?

Он резко остановился, потому что Фрейзер поднялся на ноги. Очень быстро. Он стремительно шагнул к Хэлу и тот машинально сделал шаг назад. В лицо ему бросилась краска, но этот румянец бледнел рядом с пылающим лицом Джейми Фрейзера.

– Честь, – сказал шотландец, и его голос задрожал от ярости. – Как вы смеете говорить мне о чести?

– Я…

Огромный кулак обрушился на стол, зазвенели безделушки, овальная ваза опрокинулась на бок.

– Замолчите! Вы говорите с человеком, у которого не осталось ничего, кроме чести, иначе я бы уже четыре года как был во Франции. Вы угрозами заставили согласится на ваши условия, предать старых товарищей, забыть обеты дружбы и верности, чтобы стать орудием в ваших руках… и вы думаете, что оказываете мне честь, англичанин?

Казалось, воздух дрожит под напором его гнева. Несколько минут никто не говорил, ни одного звука, кроме капели воды из опрокинутой вазы.

– Почему же тогда? – тихо спросил Грей, наконец.

Фрейзер повернулся к нему, опасный и красивый, словно загнанный олень, и Грей почувствовал, как сердце замерло у него в груди.

Зато грудь Фрейзера тяжело вздымалась, он с трудом контролировал свои чувства.

– Почему. – Повторил он. Это был не вопрос, а первые слова объяснения. Он на мгновение прикрыл глаза, а затем открыл их и пристально посмотрел на Грея. – Потому что все, что я сказал Твелветри – правда. После смерти Сиверли он взял финансовую часть заговора в свои руки. И теперь заговор продолжает расти. Его нужно остановить.

– Заговор растет? – Хэл тихо сполз в кресло, когда Фрейзер говорил, но теперь вскочил на ноги. – Есть подтверждения? Что вы знаете?

Фрейзер бросил на него презрительный взгляд.

– Я знаю все.

И в нескольких фразах он изложил перед ними всю картину заговора: чаша короля друидов в руках Куинна, участие ирландских полков, план «Дикой охоты». Во время рассказа его голос дрожал от сдерживаемых чувств; Грей не мог определить был ли это гнев или ужас перед чудовищностью преступления. А может быть, это было горе.

Джейми закончил говорить, позволив голове упасть на грудь. Но потом он снова сдалал глубокий дрожащий вздох и посмотрел вверх.

– Если бы я думал, что есть хоть малейший шанс на успех, – сказал он, – я защищал бы их до последней капли крови. Но нет, я знаю это. Я не могу позволить этому случиться снова.

Грей услышал тоску в его голосе и быстро взглянул на Хэла. Осознает ли брат всю чудовищность того, что им сейчас раскрыл Фрейзер? Он еще сомневался, хотя лицо Хэла было полно решимости, и глаза горели, как угли.

– Одну минуту, – резко сказал Хэл и вышел из комнаты. Грей слышал, как он срочно распоряжается в холле, отправляя сообщения Гарри Карьеру и двум старшим офицерам полка. Он подозвал секретаря.

– Записка к премьер-министру, Эндрюс, – напряженный голос Хэла доносился в библиотеку. – Спросите, сможет ли он принять меня сегодня вечером. Дело чрезвычайной важности.

Стул каблуков Эндрюса, в большой спешке направлявшегося к двери, шаги Хэла на лестнице.

– Он пошел сказать Минни, – громко произнес Грей, прислушиваясь.

Фрейзер сидел у камина, оперев локти о колена и опустив голову на руки. Он не ответил и не пошевелился. Через несколько мгновений Грей откашлялся.

– Не говорите со мной, – тихо сказал Фрейзер. – Не сейчас.

* * *

Они просидели в молчании около получаса, судя по каминным часам, которые серебристо отбивали каждую четверть. Тишину прерывал только дворецкий, который в первый раз вошел, чтобы зажечь свечи, а потом принес записку для Грея. Он раскрыл ее, бегло прочитал и положил в карман жилета, услышав шаги Хэла на лестнице.

Его брат был бледен и очень возбужден, хотя держал себя в руках.

– Кларет и печенье, пожалуйста, Насонби, – сказал он дворецкому и ждал, пока тот не выйдет, чтобы заговорить дальше.

Фрейзер поднялся на ноги, когда Хэл вошел, но не из вежливости, подумал Грей, а чтобы быть готовым ко всему дерьму, что последует дальше.

Хэл сложил руки за спиной и попытался изобразить сердечную улыбку.

– Как вы верно заметили, мистер Фрейзер, вы не англичанин, – сказал Хэл. Фрейзер ответил ему пустым взглядом и улыбка умерла, не родившись. Хэл поджал губы, вдохнул через нос и продолжал. – Вы условно-досрочно освобожденный военнопленный, находящийся под моим надзором. Я с большой неохотой должен запретить вам драться с Твелветри. Хотя полностью согласен с тем, что этот человек заслуживает смерти, – добавил он.

– Запретить мне, – безразлично повторил Фрейзер. Он стоял и смотрел на Хэла, словно на раздавленное насекомое на сапоге, с любопытством и отвращением. – Вы заставили меня предать моих друзей, – сказал Джейми так разумно, словно доказывал геометрическую теорему, – предать мой народ, моего короля, а теперь желаете лишить меня моей чести? Я так не думаю, сэр.

Не говоря больше ни слова, он вышел из библиотеки и пронесся мимо удивленного Насонби, входившего с прохладительными напитками. Дворецкий благородно скрыл свои чувства – как-никак он работал в этом доме много лет – поставил поднос и вышел вон.

– Все прошло хорошо, – сказал Грей. – Минни посоветовала?

Брат взглянул на него в раздражением.

– Мне не нужны советы Минни, чтобы знать, чем может обернуться для нас этот поединок.

– Ты мог бы остановить его, – заметил Грей и наполнил один из хрустальных бокалов темно-красным и душистым вином.

Хэл фыркнул.

– Я? Да, если только запереть его. Ничто другое не сработает. – Он заметил упавшую вазу и рассеянно поднял ее, взял в руки маленькую ромашку. – У него есть право выбора оружия. – Хэл нахмурился. – Как думаешь, может быть, шпага? Она надежнее пистолета, если действительно собираешься кого-то убить.

Грей ничего не ответил; Хэл застрелил Натаниэля Твелветри из пистолета; намного позже он сам убил Эдвина Николса на пистолетной дуэли, хотя это и оказалось чистой случайностью. Тем не менее, с технической стороны Хэл был прав. Пистолеты давали осечки, и очень немногие били точно на расстоянии больше нескольких футов.

– Я не знаю, как он со шпагой, – продолжал хмуриться Хэл, – но я видел, как он двигается, его выпад будет по крайней мере на шесть дюймов глубже, чем у Твелветри. – Насколько мне известно, он не держал в руках оружия лет семь или восемь.

– Я не сомневаюсь в его рефлексах, – мимолетная память услужливо подсказала, как Фрейзер поймал его на дороге, споткнувшегося под страстные стоны лягушек и жаб, – но не ты ли постоянно бубнишь о необходимости постоянно тренироваться?

– Я никогда не бубню, – сказал обиженный Хэл. Он повертел ромашку в пальцах, роняя на ковер белые лепестки. – Но, если я позволю ему драться с Твелветри, а Твелветри убьет его… ты, как его поручитель на досрочное освобождение, получишь большие проблемы.

Грей почувствовал внезапный спазм в животе.

– Я не рассматриваю ущерб своей репутации, как худшую потерю, – сказал он, представляя себе, как Джейми Фрейзер умирает на рассвете, орошая своей горячей кровью его преступные руки. Он проглотил вино, не почувствовав вкуса.

– Я тоже, – признался Хэл, отпуская оборванный стебель. – Я бы предпочел, чтобы он не умирал. Мне нравится этот человек, буйный, упрямый, но он мне нравится.

– Не говоря уже о том, какую услугу он нам оказал, – подтвердил Грей с заметной дрожью в голосе. – Ты хоть понимаешь, чего ему стоило рассказать нам?

Хэл бросил на него быстрый твердый взгляд, но потом отвел глаза и кивнул.

– Да, – сказал он тихо. – Ты знаешь, какую клятву верности дают помилованные якобиты?

«Да не увижу я никогда свою жену и детей, отца и мать и прочих родичей. Да буду я убит в бою, как трус, и останусь в чужой земле без христианского погребения вдали от могил моих предков и родных…».

Грей мог только поблагодарить Бога за то, что Фрейзер уже несколько лет находился в тюрьме к тому времени, когда лорд Джон был назначен начальником в Ардсмуир. У него не достало бы сил слышать, как Джейми произносит эти слова, или видеть выражение его лица при этом.

– Ты прав, – сказал Хэл, глубоко вздохнул и потянулся за печеньем. – Мы в долгу перед ним. Но если он убьет Твелветри, что тогда? Ведь нет шансов на дуэль до первой крови, я правильно понимаю? Нет, конечно, нет. – он стал ходить взад и вперед, покусывая печенье. – Лучше выдержать бурю морскую, чем подлость людскую, как говорят моряки. Реджинальд Твелветри не успокоится, пока не упечет Фрейзера в тюрьму на всю жизнь, если его вообще не повесят за убийство. И нам будет ненамного лучше. – Он поморщился и стряхнул крошки с пальцев, снова переживая скандал после поединка с Натаниэлем Твелветри двадцать лет назад. Это может оказаться хуже, намного хуже, потому что Греев могут обвинить не только в том, что они оказались неспособны остановить находящегося под их ответственностью заключенного. В частном порядке будут говорить, что они использовали Фрейзера, как пешку, для удовлетворения личной мести.

– Мы использовали его. Это плохо, – сказал Грей, отвечая на эту мысль, и его брат снова поморщился.

– Цель оправдывает средства, – произнес Хэл, но его словам не хватало убежденности.

Грей поднялся и потянул спину.

– Нет, – сказал он, и был удивлен собственному спокойствию. – Нет, никакая цель не может оправдать такие средства… Но эта цель вполне достижима.

Хэл обернулся, чтобы взглянуть на него и поднял бровь.

– И что же мы будем делать?

– Мы не можем остановить его, если он решит драться. То есть, ты не можешь, – поправился Грей. – Мы и не будем. Это его выбор.

Хэл фыркнул, несогласный с братом.

– Как ты думаешь, он этого хочет? – спросил он через минуту. – Он сказал, что публично бросил обвинения в лицо Твелветри, чтобы остановить его махинации, прежде чем он зайдет слишком далеко. Но, думаешь, он предвидел, что Твелветри вызовет его? Да, думаю, именно на это он и рассчитывал, – ответил Хэл сам себе. – Твелветри не мог поступить иначе. Но означает ли это, что Фрейзер хотел этой дуэли?

Грей понял, о чем спрашивает его брат, и покачал головой.

– Хочешь знать, окажем ли мы ему услугу, если предотвратим дуэль? – Он ласково улыбнулся брату и поставил бокал. – Все просто, Хэл. Поставь себя на его место и подумай, как поступил бы сам. Он не англичанин, но его честь не ниже твоей, и именно она определяет его поступки Я не мог бы сделать тебе большего комплимента.

– Хммм, – сказал Хэл и слегка покраснел. – Ну, тебе лучше завтра взять его в фехтовальный зал, да? Ему не повредит немного практики перед встречей с Твелветри. Предложи ему выбрать шпагу.

– Я не думаю, что у меня найдется время. – чувство спокойствия окрепло, он словно плыл в теплом потоке света, струящегося от свечей и из камина.

Хэл взглянул на него с подозрением.

– Что ты имеешь ввиду?

– Я обдумал ситуацию сегодня перед чаем и пришел к тем же выводам, что и ты. Поэтому я направил вызов Эдуарду Твелветри, требуя удовлетворения за оскорбление в клубе.

У Хэл упала челюсть.

– Ты… что?

Грей полез в карман жилета и вытащил скомканную записку.

– Он ответил. Завтра в шесть утра позади Ламбертского дворца. Сабли. Странно, я думал, он предпочитает рапиру. ^{2}