Текст книги "Венец рабов"
Автор книги: Дэвид Марк Вебер
Соавторы: Эрик Флинт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 41 (всего у книги 41 страниц)
Эпилог
Майкл Винтон-Серисбург улыбнулся.
– Так она проиграла, да?
Его дочь Руфь кивнула.
– Не то слово. Её стёрли в порошок. Раскатали. С ней не согласился никто – даже я. Но, должна сказать, билась она отчаянно. И… Берри намного хитрее, чем многим кажется – я совершенно уверена что в конечном итоге она добилась того, чего хотела.
Юдифь, мать Руфи, тоже улыбалась. Однако её улыбка была отсутствующей, поскольку она задумчиво смотрела на потоки бывших рабов, текущие по всем улицам главного города Факела, чтобы присутствовать при коронации.
– Полагаю, она позаботилась, чтобы об этой схватке стало известно всем поголовно.
Дочь кинула на неё взгляд, красноречиво говоривший "Эй, без шуточек, пожалуйста".
– Это сделала я, – не без некоторого самодовольства заявила она. – Ну, с небольшой помощью капитана Зилвицкого.
Улыбка её отца стала шире.
– Разумеется. Это случилось перед самым голосованием, да? Чтобы к тому времени, когда весь народ должен был решить, желает ли он конституционной монархии, все до единого знали, что предполагаемая королева устроила эпическую битву за право титуловаться "Ваше Мышачество". И готова была пойти на "компромисс", – он с трудом сдержал смех – и согласиться на титул "Ваше Грызунчество".
– Ага, – заявила Руфь. – Как я уже сказала, её стёрли в порошок. Однако за конституционную монархию отдали свои голоса девяносто три процента проголосовавших – и она взяла верх в вопросе употребления королевского "Мы". Просто-напросто наотрез отказавшись, утверждая, что никто не может заставить её использовать это слово. И поскольку она единственная, кто может его употреблять, остальное уже неважно. Сказала, что оно заставляет её ощущать себя старой и толстой, хотя ей только что исполнилось всего-навсего восемнадцать лет.
Юдифь даже не пыталась сдержать смех.
– Наверное хорошо, что она проиграла основной бой. Андерманского императора удар бы хватил, когда он узнал бы. Он вообще не очень хорошо относится к идее "конституционной" монархии, а тем более к монархам, равняющим себя с мышами.
– Надо заметить, что и твоя тётя была бы не слишком довольна, – лениво прокомментировал Майкл. Теперь он тоже обратился к изучению окружающей толпы, уделяя особое внимание важным персонам, собравшимся на террасе, на которой наконец началась коронация. На этой же самой террасе в качестве официальных представителей Звездного Королевства находились и он сам с супругой и дочерью.
– Нет никакой необходимости излишне раздражать ваших соседей – особенно когда вы, по крайней мере в настоящий момент, буквально утопаете в их официальной доброжелательности. – Он незаметно мотнул головой, указывая в сторону собравшихся на террасе. – Если посмотреть, то тут собрался буквально весь цвет местной политики. Официальные представители от всех звёздных наций по эту сторону Солнечной Лиги. И пусть даже сама Лига никого не прислала…
Его взгляд остановился на фигуре Оравиля Баррегоса. Губернатор Сектора Майя стоял практически сразу за распоряжающимся церемонией раввином. Настолько близко, что чуть ли не наваливался на него. Губернатор широко улыбался и махал рукой собравшейся внизу толпе; раввин явно пытался не хмуриться.
Внимательный взгляд Майкла переместился к человеку, стоявшему рядом с Баррегосом. Новому старшему офицеру ФСЛ в Секторе Майя – бывшему капитану, а ныне контр-адмиралу Луису Розаку – стоявшему только чуть дальше и всего лишь немного позади. Едва-едва. Несомненно, Сектор Майя полагал, что имеет с новой звёздной нацией некие "особые отношения".
Что, надо сказать, именно так и было. Однако от Майкла не укрылась значимость места, отведённого представителям Эревона. Джек Фуэнтес, президент и фактический главный босс Эревона – что в случае Эревона не всегда автоматически совпадало – стоял по другую руку от раввина. Если бы он решил выпятить себя как Баррегос, он имел полную возможность притиснуться ничуть не хуже.
Разумеется, Фуэнтесу такое даже не пришло в голову. Эревонские лидеры так себя не ведут. Эревонский президент скорее старался не привлекать к себе внимания. Насколько это было возможно для человека, находящегося почти что в самом центре внимания толпы – и небольшой орды фиксирующих церемонию репортёров.
Вообще-то, не такой уж и небольшой. Драматические события на "Цене греха" и последующее ничуть не менее драматическое освобождение Конго вызвали огромный интерес со стороны всей галактики. Мезанцам был нанесён мощнейший удар. Разумеется, они не были сокрушены – не при их связях среди настоящих хозяев Солнечной Лиги. Однако тени, в которых предпочитали действовать Меза и Управление Пограничной Безопасности, были сметены ослепительным светом общественного внимания. Мезанцы, а также бюрократы и корпорации Лиги оказались на виду подобно тараканам на кухне, когда внезапно включился свет. И были слишком поглощены отчаянным поиском укрытия, чтобы предпринять хоть что-нибудь действительно способное повлиять на заключительную сцену драмы.
"Заключительную сцену?" – задал сам себе вопрос Майкл. – "Едва ли".
Едва ли. Майкл теперь был уверен в том, что Солнечной Лиге, средоточию человеческой расы, предстояло то, что в древнем проклятии называлось интересными временами. Популярность губернатора Баррегоса взлетела в Секторе Майя до космических высот. Если на то пошло, вчера Веб Дю Гавел сообщил Майклу, что согласно результатам последних опросов Баррегос в настоящее время был наиболее известной и популярной личностью во всей Солнечной Лиге. Что, в определённом смысле, могло и не значить слишком многого, поскольку несметное население Лиги имело обыкновение обращать мало внимания на политические события, непосредственно не касающиеся их звёздных систем. Конечно же, Баррегос не имел никакой возможности использовать свою новообретённую популярность для того, чтобы вырвать контроль над Лигой из рук правящих ей в настоящее время воротил.
Тем не менее…
По данным того же самого опроса, контр-адмирал Розак тоже приобрёл широкую известность и популярность. Майкл знал, что с практической точки зрения теперь Сектор Майя обладает собственным независимым флотом – и что Баррегос с Розаком втихомолку запустили широкую программу наращивания вооружений. Если в Лиге действительно вспыхнет гражданская война, Сектор Майя окажется весьма крепким орешком.
Однако это была проблема отдалённого будущего. Майкл слегка качнул головой, напоминая себе, что в настоящее время у него есть и более насущные дела.
Он снова перевёл взгляд на Фуэнтеса и на мгновение встретился взглядами с эревонским президентом. Фуэнтес отвесил ему сердечный, вежливый кивок – и отвёл глаза.
Майкл сдержал вздох. Он был практически уверен, что разрыв Мантикоры и Эревона произошёл, хотя официально не было ни совершено, ни сказано ничего. Самое большое, что он мог теперь сделать, это уменьшить ущерб.
Он поднял руку, и его пальцы обхватили эфес нового церемониального меча, который он надел на эту церемонию.
На самом деле это был не меч; лезвие было для меча слишком коротко. Оружие на его бедре более походило на очень большой нож. Такие ножи традиционно использовались в древние времена при разборках гангстерских кланов, основавших Эревон столетия тому назад.
Вальтер Имбеси передал его Майклу в тот самый день, когда он по пути к Факелу прибыл на Эревон. Когда Майкл прочитал выгравированную на лезвии надпись, его сердце упало.
"Дому Винтонов, наши восхищение и благодарность". И подписи: "Фуэнтес. Холл. Гавличек. Имбеси." Новый необъявленный квадрумвират, правящий Эревоном.
"Дому Винтонов". Не "Звёздному Королевству Мантикоры". Эревонцы, на свой манер, ясно дали понять, что для мантикорской династии чёрный ход всегда останется открытым. Однако парадная дверь для Звёздного Королевства закрылась.
Церемония коронации вот-вот должна была начаться. Все взгляды теперь были обращены на фигурку Берри, пробирающуюся сквозь толпу вверх на террасу. Она была роскошно одета, однако – ещё одно проявление её искусства подавать неявные знаки – не имела эскорта. Она полагалась исключительно на то, что толпа расступится и пропустит её.
Поскольку в данный момент никто на Майкла не смотрел, он позволил себе вздох, и попытался найти в ситуации положительные аспекты. Согласно эревонским традициям, чёрный ход был на самом деле более престижным входом. Близкие друзья и доверенные слуги всегда попадали в дома эревонских вельмож через заднюю дверь, а не с парадного хода. Наиболее близким друзьям даже доверялась кодовая комбинация от замка на двери чёрного хода.
В переводе на дипломатический язык – Майкл скосил глаза на приёмную дочь – этим "кодом" являлась Руфь Винтон.
Юдифь уже ясно дала понять, что она поддерживает сделанное Руфи предложение. Майкл до сих пор колебался.
– Ладно, – пробурчал он. – Руфь, раз ты так хочешь, я не возражаю. Можешь оставаться здесь сколько угодно. Благословляю.
Руфь расплылась в улыбке.
– Спасибо, папочка.
Берри пробиралась сквозь толпу довольно медленно. Не потому, что люди перед ней не расступались, а потому, что она болтала с ними по дороге. Поскольку у него было ещё немного времени до начала церемонии, Майкл снова вернулся к обдумыванию вопроса. И спустя некоторое время обнаружил, что, несмотря на свои опасения, всё более и более соглашается с оценкой жены.
Юдифь этим утром высказалась прямо.
– Майкл, да наплевать на дипломатию! Руфи здесь хорошо! И я говорю не о шпионских забавах! – Тут Юдифь хихикнула. – Конечно под руководством Антона Зилвицкого и Джереми Экса – даже не упоминая о недалеко ушедших от гангстеров эревонцах – она станет ещё большим ходячим кошмаром, чем сейчас. Но намного важнее, что здесь уже вложено немного и её труда, Майкл. И впервые в жизни она нашла настоящих друзей. И одну очень близкую подругу.
Действительно, так. Очень близкую подругу. И при виде того, как эта близкая подруга начала подниматься на террасу по лестнице, Майкл Винтон-Серисбург обнаружил, что все его сомнения растаяли.
– Тем не менее, тебе придётся согласиться на охрану подразделением королевских гвардейцев, – негромко произнёс он. – Я оставлю нашу с Юдифью группу охраны, поскольку на обратном пути они нам будут не нужны.
Он заметил, что Руфь поёжилась.
– Даже и не пытайся возражать, дочка. Сестра убьёт меня, если я их тебе не оставлю.
Руфь не стала возражать прямо сейчас. Всё равно это было невозможно, потому что Берри уже поднялась на террасу и подходила к раввину. Церемония наконец-то должна была начаться. Однако Майкл знал, что позже дочь вернётся к этому вопросу. Ещё он знал подлинную причину, не имеющую ни малейшего отношения к дипломатическим увёрткам, к которым она прибегнет – ощущение вины перед её прежней охраной. Не столько из-за их гибели при исполнении своего долга, сколько из-за того, что она тут же вступила в союз с человеком, ничего не предпринявшим для их спасения, пусть даже он и не был лично ответственен за их смерти.
Однако Майкла это ничуть не беспокоило. Он понимал менталитет королевских гвардейцев гораздо лучше, чем его приёмная дочь. И, говоря начистоту, даже лучше чем она будет когда-либо понимать. Несмотря на своё воспитание, Руфь на самом деле никогда не смогла бы мыслить подобно настоящему члену королевской фамилии – или ближайшим королевским слугам. Майкл был вполне уверен, что гвардейцы уже дали свою оценку его дочери. Королевская безжалостность во имя государственных интересов, пусть даже ценой их собственных жизней, ничуть бы их не обеспокоила. Таковы были правила игры, в которую они вошли по собственной воле. По-настоящему их заботило, чтобы персона, которой они служили и которую оберегали, умела играть в эту игру – играть хорошо, ради реальных целей, с храбростью и изяществом. Они готовы были жертвовать своими жизнями без всякого колебания до тех пор, пока считали, что их жизни не будут понапрасну истрачены дураком или трусом.
– Я не стану им приказывать, – негромко проговорил он. – Я попрошу остаться добровольцев. Руфь, они все вызовутся. Все. Вот увидишь.
Сказанное натолкнуло Майкла на одну мысль, и он снова окинул взглядом собравшихся на террасе. Официальные представители Республики Хевен, Кевин и Вирджиния Ушер, стояли почти в первом ряду. Однако…
– А где, кстати, этот самый таинственный Виктор Каша? Я его до сих пор не видел.
Руфь выглядела чуточку смущённой.
– А. Полагаю, его здесь нет. Ну, он тут может находиться. Трудно сказать. Но если он тут, вы его всё равно не встретите. Танди – э-э, генерал Палэйн – попросила его присмотреть за безопасностью. Она не могла заняться этим сама, потому что участвует в церемонии. Да, это немного неправильно, но службы безопасности на Факеле действительно ещё только формируются.
"Неправильно", было слишком мягким выражением. Майкл взвесил мысль о том, что его безопасность – а также безопасность жены и дочери – находится в руках секретного агента Хевена. Ощущение было, определённо, необычным.
Руфь чуть улыбнулась.
– Пап, расслабься. В данный момент он на нашей стороне. Или, по крайней мере, если не совсем на "нашей", то на той же самой. Пока это так, мы в совершеннейшей безопасности. Поверь мне.
***
За всю церемонию Майкл нарушил молчание только однажды.
– Очень хитро, – прошептал он. – Кто до этого додумался?
– Веб, – шепнула в ответ Руфь.
Её глаза стрельнули в сторону стоящей среди прочих знаменитостей Джессики Штейн.
– Раввин Хидэёси был, наверное, самым близким другом её отца, пусть даже официально и не состоял в рядах Ассоциации Ренессанса.
Майкл подозревал, что Руфь кое-что упускает из вида. Он решил поговорить об этом с Дю Гавелом потом, наедине. Разумеется, приглашение для проведения церемонии раввина, принадлежащего к той же ветви иудаизма, что и Иеронимус Штейн, являлось изящным способом укрепить связи с Ассоциацией Ренессанса. Также это аккуратно решало вопрос о неловкости создания нового королевского дома без благословения какого-либо организованного религиозного течения.
Однако, решил он, это в политических расчётах Дю Гавела было вторичным. Сам Майкл знал об истории и кодексе веры Истинного Иудаизма намного меньше, чем ему хотелось бы. Это ему придётся ещё изучать. Однако он знал две вещи:
Во-первых, это было несомненно наиболее быстро распространяющееся течение этой древней веры, пусть даже некоторые из наиболее ортодоксальных направлений в иудаизме и отказывались воспринимать Истинных в качестве законной части галактического еврейства. Исключительно потому, что им поперёк глотки вставала мысль, что представителем "Избранного Народа" можно стать не в результате рождения, а по собственному выбору, а также связанное с этим миссионерство.
Во-вторых, к нему крайне тепло относились представители наиболее угнетённых народов галактики. Майкл слышал, хотя и не был уверен, будто это действительно так, что среди бывших рабов "Рабсилы" эта религия лидировала по популярности с большим отрывом – в немалой степени потому, что Истинные, подобно Одюбон Баллрум, активно засылали проповедников обратно в рабские миры и распространяли среди рабов свою веру. Он также слышал – хотя это тоже нуждалось в проверке – что в мирах Мфекане из-за деятельности Истинных происходили некоторые волнения. Что ему было известно точно, так это то, что эта религия находилась на Мезе под официальным запретом.
– Умно, – снова негромко пробормотал он.
Оказалось, что он говорит достаточно громко для того, чтобы Юдифь расслышала его слова.
– Да. Это не воинствующее или нетерпимое вероучение, – у Юдифи имелись веские личные причины для враждебного отношения к фундаменталистским религиям, – однако… как бы это сказать? Учение Истинного Иудаизма прекрасно сочетается с идеей восстания, скажем так. И меня это устраивает.
Майкл изящно откашлялся.
– Меня тоже, дорогая. Но попытайся всё-таки как-нибудь подобрать для этого более дипломатичные выражения, если вдруг будешь обсуждать эту тему с моей сестрой.
Юдифь безмятежно улыбнулась. Берри Зилвицкая в это время преклонила колени и ребе Хидэёси возложил на её голову корону. Простую тиару. На этом настаивала Берри и этот спор она выиграла. Она даже сумела протолкнуть свой вариант украшения: ничего кроме золотой мыши с глазами из жемчужин. Выглядящей слегка испуганно, как будто её застали за кражей сыра.
– О, гляди, – прошептала Юдифь в ответ. – Вот королева, которая не побоится восстания, если оно необходимо.
Корона заняла своё место. Берри поднялась, повернулась и направилась к балюстраде террасы показаться народу. По дороге – Майкл был уверен, что это чистая импровизация – она взяла своих приёмных родителей за руки и потянула их с собой.
Королева Берри из Дома Зилвицких стояла перед своими подданными – если их можно было так назвать – между бывшей мантикорской графиней и…
Капитаном Зилвицким, Грозой Космических Путей.
Майкл содрогнулся даже до того, как взрыв аплодисментов подобно молоту ударил по его ушам. «О, Боже. И правда интересные времена».
Громовые аплодисменты обрушивались на него подобно водопаду. Овации не затихали, поскольку Берри, как звезда только что завершившегося спектакля, шустро нырнула в небольшую толпу знаменитостей и начала вытаскивать к публике тех, кто по её мнению должен был разделить с нею внимание.
Начала она, довольно дипломатично, с того, что вывела к балюстраде губернатора Баррегоса и адмирала Розака. Затем эревонцев. Затем – это было сделано очень изящно, одновременным протягиванием рук, без малейшего фаворитизма – она вывела Майкла и Юдифь, а по другую руку оказались Кевин и Вирджиния Ушер. (Майкл был удивлён тем, как ловко Руфь сумела остаться позади, избежав всеобщего внимания.) Затем настала очередь почётных гостей из Андерманской Империи и Силезской Конфедерации, Джессики Штейн и множества прочих.
Однако от Майкла не укрылась существенность очерёдности. Берри оставила напоследок троих.
Первыми были двое главных членов нового правительства Факела: Веб Дю Гавел и Джереми Экс, которых Берри вывела вместе.
Гром рукоплесканий стал практически оглушительным. Майкл пожалел, что не запасся затычками для ушей.
Когда Дю Гавел и Джереми шагнули назад, рёв толпы немного ослаб. Майклу показалось, что наихудшее уже позади.
Но тут Берри вывела высокую и очень мощно сложенную женщину в незнакомом Майклу мундире, и он услышал, как толпа затаила дыхание…
Он знал, кто это. Танди Палэйн, только что назначенный главнокомандующий создающимися вооружёнными силами Факела. Однако до сих пор он не имел возможности с ней встретиться.
Взрыв оваций нахлынул подобно цунами. Майкл не смог не вздрогнуть. Не столько от их мощи, сколько от смысла. Это уже были не просто аплодисменты. Это был всплеск неприкрытой ярости. Новорождённая звёздная нация могла принять – весело, со здоровым чувством юмора, даже с радостью – королеву, в гербе которой была изображена мышь. Однако никто и никогда не подумает, что у новой нации, как у грызуна, нет клыков.
***
Овации вскоре выкристаллизовались в два лозунга, снова и снова повторяемых, подобно ударам кующего меч молота.
Один из них он понял. "Смерть Мезе!" следовало ожидать.
Другой его озадачил.
После завершения церемонии Майкл спросил у дочери.
– Что означает "Большая кайя"?
Руфь ухитрилась выглядеть свирепо и самодовольно одновременно.
– Это означает, что Мезе конец. Просто она ещё об этом не знает.
