Текст книги "Венец рабов"
Автор книги: Дэвид Марк Вебер
Соавторы: Эрик Флинт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 27 (всего у книги 41 страниц)
Глава 32
Коммандер Уотсон поприветствовала Оверстейгена, поднявшегося на мостик «Стального кулака».
– Простите что потревожила, сэр, – сказала старпом, – но я полагаю, что вам следует это увидеть, – указала она взмахом руки на экран.
– Что там? – подошёл ближе Оверстейген.
Старпом нажала кнопку, и изображение на экране ожило.
– Это запись обращения, сделанного графиней Фрейзер менее часа назад. Первое официальное заявление нашего посла по случаю похищения.
Оверстейген стиснул зубы. Судя по выражению лица Уотсон ему не понравится то, что он сейчас увидит.
***
Под конец записи Оверстейген пришел практически в откровенное бешенство. Первые две трети заявления Фрейзер он мог бы принять, более или менее, как пустопорожнюю дипломатическую болтовню. Но посол Мантикоры этим не удовлетворилась. Вместо того она в конце речи возложила всю ответственность на Эревон.
– … возмутительно, что охрана принцессы погибла, находясь прямо посреди сил безопасности Эревона…
– Она в курсе, что более двух десятков эревонских охранников тоже погибли от рук банды Темплтона, нет? – проскрежетал Оверстейген. Старпом, понимая что вопрос риторический – и видя стоящий за ним гнев – промолчала.
– … ответственность несёт исключительно Эревон, и Звездное Королевство Мантикора возлагает ответственность за благополучие принцессы на его представителей. Более того…
В этот момент длинный палец Оверстейгена прервал воспроизведение. В его движении была некая окончательность, словно у нажавшего на красную кнопку палача.
– Дайте мне связь с мантикорским посольством, – сказал он. – Я буду разговаривать из своей каюты.
Не прошло и нескольких секунд после того, как Оверстейген вошёл в свою каюту, как у него на экране был чиновник посольства. Некто по имени Джозеф Гатри, по видимому гордый обладатель звания третьего помощника консула или какого-то иного в том же духе.
– Боюсь, посол сейчас недоступна, капитан. Если есть что-то, чем я…
– Скажите Деборе, что если она не будет "доступна" через… – губы капитана растянулись в улыбке, ничем не отличающейся от оскала, -… одну минуту ровно, то вам всем не поздоровится.
Третий помощник как-его-там уставился на него.
– Но, э-э, капитан…
Оверстейген уставился на часы.
– Пятьдесят пять секунд. Это, кстати, заодно то время, что осталось у твоей карьеры. Дай сюда Дебору, болван!
***
Графиня Фрейзер появилась меньше чем за десять секунд до конца назначенного Оверстейгеном срока. И довольной она не выглядела.
– Что такое, капитан Оверстейген? Я была бы вам признательна, если бы вы соблюдали подобающие формальности.
– Завянь, Дебора. Ты одна из множества моих кузин – Бог, должно быть, проявил здесь рассеянность – и ты ровно настолько же некомпетентна, насколько обычно проявляет себя ваша ветвь нашей семьи. Во имя Господа, ты думаешь что творишь? Наши отношения с Эревоном и так плохи, без того, чтобы ты совершенно добровольно добавила ко всему этому публичное оскорбление.
Она гневно отшатнулась.
– Ты не можешь!…
– Так с тобой говорить? Черта с два не могу. И отвечай на мой вопрос!
Губы графини сжались. А затем у неё на лице внезапно появилось нечто вроде лукавого выражения.
– А, понимаю. Ты встречался с ней только один раз, насколько я припоминаю, так что скорее всего плохо её помнишь.
– О чем ты говоришь?
Это точно было лукавое выражение.
– Ха! Тебя обвели вокруг пальца, Майкл. Эревонцы держат нас за дураков. Точнее пытаются держать, но я их разоблачила. Эта так называемая "похищенная принцесса" – никакая не принцесса. Я встречалась с принцессою Руфью, и видела передачу, в которой она болтала о своём путешествии. Они, вероятно, использовали нанороботов для изменения её внешности, но голос её выдал. Девчонка, которую схватили эти психи, это вторая из парочки – Зилвицкая.
Оверстейген помотал головой. Не в жесте несогласия, а просто чтобы прийти в себя. Мыслительные процессы посла были непостижимы.
– Не вижу, какое это имеет отношение к делу… считая даже что это правда, с чем я не буду спорить. В любом случае, какая разница? Вне зависимости от того, какая из девушек подверглась нападению Темплтона и его психов, нам никак не следовало оскорблять из-за этого эревонцев.
Теперь Фрейзер умудрилась изобразить одновременно лукавство и изнеможение.
– Ради всего святого, Майкл. Своё заявление я делала не для того, чтобы уязвить твоих любимых эревонцев. Я его сделала просто для того, чтобы вытащить нас – точнее говоря тебя – из безвыходной ситуации. Если бы в руках у Темплтона была принцесса Руфь, нам бы пришлось её вытаскивать во что бы то ни стало. А так…
Она пожала плечами.
– Будем надеяться, разумеется, что Зилвицкая не пострадает. Но нельзя сказать, чтобы это имело какое-то реальное значение для Звездного Королевства, верно? И что бы ни случилось – благодаря моему заявлению – вина за это падёт на эревонцев, а не на нас.
Оверстейген секунд пять разглядывал её. Его гнев под конец ушёл, и сменило его нечто вроде усталости.
– Я оставлю в стороне то незначительное соображение, что мы говорим о жизни девушки-подростка. Я понимаю, что ты не опускаешься до подобных мелочей. Просто воспользуюсь возможностью, раз уж, кажется, не сделал этого раньше, на одном из собраний семейства – в смысле не сделал этого настолько прямо – чтобы сказать тебе, Дебора, насколько же ты безмозгла. Совершенно безмозгла. Не просто глупа. Без-мозг-ла. Чтобы было понятнее: с мозгами как у морковки.
– Ты не можешь!…
– Идиотка! Прежде всего, вся населённая галактика совершенно точно будет считать нас ответственными за наши действия – или бездействие – в этом эпизоде. Но на самом деле это не важно, Дебора. Во всяком случае, определённо не будет важно для тебя. Поскольку если Антон Зилвицкий решит, что ты виновата в смерти его дочери, могу тебя заверить, что его меньше всего впечатлит твой официальный отказ от ответственности. Он довольно печально знаменит, ты не знала? Практически полным, насколько я понимаю, отсутствием почтения перед вышестоящими.
Он потянулся к панели управления.
– Разговор закончен, поскольку он, очевидно, с самого начала был бессмысленным. Напоминаю вам, госпожа посол, что как старший офицер флота в системе я обязан "согласовывать" с вами свои действия, но ни в каком смысле не нахожусь под вашим командованием. Так что, Дебора, считай, что мы "согласовали" позиции – ты кретинка, и я тебе это сказал – и я займусь делами королевства.
Он нажал на кнопку и экран потемнел. Затем, поразмыслив секунд примерно пять, Оверстейген вызвал связиста.
– Лейтенант Чени, будьте так добры, соедините меня с Берри Зилвицкой. Вы сможете найти её через центральный коммутатор станции. Перенаправьте, пожалуйста, канал связи сюда.
Не прошло и минуты, как на экране появилась Руфь Винтон.
– Да, капитан?
Оверстейген прочистил горло.
– А, миз Зилвицкая. Очень рад снова вас видеть. Я только хотел дать вам знать, что передумал. Можете свободно применять ваши, э-э, специальные навыки в той задаче, которую мы обсуждали, и обращаться ко мне когда сочтёте это необходимым. Доброго вечера.
***
Руфь сумела – едва-едва – сдержать ликующий вопль. Энергичный хлопок дверью спальни Берри по-видимому должен был компенсировать это вынужденное самоограничение. Очевидно, сдержанно подумала Берри, принцесса полностью совладала со всеми демонами, которых могло разбудить её решение поддержать действия Каша.
– Идём! – воскликнула Руфь. – Оверстейген передумал! Мы в деле!
К счастью Берри как раз закончила переодеваться в повседневную одежду. Так что Руфь никак не повредила прочную, практичную ткань, когда потащила свою компаньонку через весь номер к двери, ведущей в коридор.
– Ладно, ладно! – запротестовала Берри. – Я иду, – она бросила взгляд на дверь спальни Дю Гавела. – А что насчет профессора?
– Пусть спит, – принцесса вытащила её в коридор. Как только Берри закрыла за собой дверь, Руфь её отпустила и рысью припустила по коридору.
– Что случилось? – спросила Берри.
– Черт его знает. Впрочем, судя по выражению лица капитана, кто-то его здорово разозлил, – принцесса повернулась к Берри с радостной улыбкой. – Не думаю, чтобы мне особо хотелось видеть Оверстейгена обозлившемся на меня, это уж точно. Он, знаешь ли, осколок прошлого. Ходят слухи, что в нём воплотился дух его прадеда – по материнской линии – Орвилля Судербуша. Тот дрался на четырнадцати дуэлях или около того. Все кроме трёх закончились смертью. На нём самом – ни царапинки.
Она завернула за угол и влетела в лифт.
– Куда мы идём? – у Берри появилась лёгкая одышка, и она снова про себя поклялась заняться своей физической формой.
– Поговорить с Каша и Палэйн, куда ещё? Именно они будут заправлять спектаклем ближайшие несколько дней.
Лифт выпустил их в смотрящийся слегка менее роскошно коридор.
– Каша, кажется, в номере "Клондайк-45", – пробормотала Руфь. – Должно быть за этим поворотом…
***
Её предположение было правильным. Но доказательство этого вогнало обоих девушек на какое-то время в ступор. На полу коридора, прямо перед дверью в номер, разлеглась Джинни Ушер. По всей видимости она спала.
– Хм, – буркнула Руфь.
– Точно, "хм", – прошептала Берри. – Думаю, нам следует…
Что она думает осталось непроизнесённым, поскольку в этот момент Джинни открыла глаза. Пронзила их острым взглядом, а потом, по-видимому убедившись, что они не создают проблем, потянулась и села. Напомнив Берри холёную кошку.
– Что такое? – зевнула Джинни.
– Нам надо поговорить с Виктором, – ответила Руфь.
Джинни мотнула головой.
– Не выйдет. Ему нужно немного, э-э, отдохнуть. Именно поэтому я расположилась здесь: чтобы гарантировать, что его никто не потревожит.
Произнесено это было довольно мирным тоном, но Берри было очевидно, что Джинни не переубедить.
Руфь, по всей видимости, пришла к такому же выводу.
– О'кей, ладно. Наверное, для начала мы можем обойтись лейтенантом Палэйн. Не знаете, где мы можем её найти?
– Знаю, – Джинни ткнула большим пальцем через плечо. – Она там, вместе с Виктором. Отдыхает. В широком смысле этого слова, если понимаете о чём я.
Руфь и Берри уставились на неё, и Джинни ухмыльнулась.
– Так что скорее Ад замерзнет, чем я впущу вас. Забудьте. Меня не колышет, даже если вы собираетесь спасать галактику. Галактике придётся подождать.
Руфь и Берри переглянулись.
– О, – только и произнесла Руфь.
Берри была чуть менее лаконична:
– Ага.
Руфь вздохнула и прислонилась к стене коридора. Потом вздохнула ещё более тяжко и сползла по стене, оказавшись в конце концов в неуклюжей позе на полу.
– Чёрт.
Берри присела рядом с ней.
– Посмотри на это со светлой стороны. По крайней мере утром они будут в лучшем настроении, чем были ещё недавно. Ну, во всяком случае я на это надеюсь.
Через дверь до них донёсся звук. Слов было не разобрать, но у Берри перед глазами встал образ распалённой тигрицы, завывающей о своей страсти меццо-сопрано.
– О, – повторилась Руфь.
– В существенно лучшем настроении, – уверенно заявила Берри.
Руфь мотнула головой.
– Да, конечно, но… Чёрт побери, мы же должны начать составлять план.
Джинни недоумённо на них взглянула.
– Какой план? – и тут же махнула рукой. – Не важно. Могу догадаться. Безумная идея Виктора Каша. В таком случае, зачем вам дожидаться безумца? Уверена, что вы двое сумеете составить сумасшедший план и самостоятельно.
Руфь и Берри уставились на неё. Джинни снова ухмыльнулась.
– Отправляйтесь в суперлюкс "Лесопилка Саттера-57", – предложила она. – На два этажа ниже. Там коротает ночь большая часть банды Танди. Они скорее всего смогут помочь вам с отработкой идей. А если не смогут, уверена, с этим справятся маньяки из Баллрум. Подозреваю, что к настоящему моменту большинство из них находится там же.
Руфь вскочила на ноги.
– Великолепная идея!
Берри тоже поднялась, но с меньшим энтузиазмом.
– Э-э…
– Да не волнуйся, – сказала Джинни. – Это громадные апартаменты со множеством комнат и центральным залом размером примерно с теннисный корт. Большая часть оргии будет происходить в спальнях. Уверена, что вы сможете найти хоть кого-то, кто станет с вами разговаривать.
Энтузиазм Берри только уменьшился.
– Э…
Но Руфь ухватила её за ворот и потащила по коридору.
– Не будь ханжой, – заявила она. – Во Дворце на Королевской горе постоянно устраиваются оргии.
Челюсть Берри отвисла.
– Ну, – на лице Руфи была уверенность того типа, которую испытывает подросток, собирающийся категорично высказаться по вопросу, о котором абсолютно ничего не знает. – Не моей тётей, разумеется. Но уж слугами-то точно.
***
– Готова спорить, что не такие, – буркнула себе под нос Берри, когда одна из амазонок Танди, Яна, впустила их в номер. Девочки прошли за ней в центральный зал, изо всех сил стараясь игнорировать тот факт, что Яна была нагишом, но совершенно не выглядела этим смущённой.
– Тут кое-кто хочет вас видеть, – лениво произнесла Яна, обращаясь к лежавшей на диване парочке. – Во всяком случае, мне кажется, что им следует говорить с вами. Чертовски точно не со мной, поскольку Дональд уже должен был восстановиться.
Яна с улыбкой направилась к ближайшей двери. Со странной улыбкой, в которой смешались беззаботность и предвкушение. Когда она открыла дверь и скользнула в комнату, Берри успела заметить крупного мужчину, поднимавшего голову с подушки. Ей пришлось подавить смешок. Выражение на лице мужчины было неописуемым. Предвкушение в смеси с… чем-то не слишком отличным от откровенного ужаса.
– Что случилось, девочки? – поинтересовалась у них Лара, также нагая и лежавшая более или менее развалившись на мужчине. Берри не была уверена, но кажется это был тот, кого называли Сабуро Экс. Одежды на нем было ровно столько же, сколько и на Ларе, но безразличия ко всему этому он демонстрировал гораздо меньше.
Берри не находила слов. К счастью – или к несчастью – к Руфи это не относилось. Хотя от Берри не укрылось то, что принцесса не отводила взгляда от противоположной стены пока тараторила, излагая суть миссии, с которой они пришли.
Когда она закончила, Лара подняла голову и повернулась к Сабуро.
– Хочешь этим заняться или нет?
Берри, оценив его улыбку, заподозрила мужчину во врождённой язвительности.
– Восхитительно. Ты действительно спрашиваешь меня о чём-то?
Лара ухмыльнулась.
– На что тебе жаловаться? Просто подумай о том, сколько я тебе сэкономила сил, которые ушли бы на интриги и заговоры.
– Достаточно справедливо, – Сабуро провёл рукой по её коротким волосам, а затем очень тихо произнёс, очевидно адресуя слова только Ларе, хотя Берри их и расслышала: – Не уверен, получится ли у нас что-то, но… если получится, то это будет потому, что мы оставили друг другу достаточно свободы. Согласна?
Ответом Лары было мурлыкание, за которым последовало нежное поглаживание бедра Сабуро.
– Недочеловек ты или нет, я и правда могу к тебе привязаться. Да. Согласна.
Она немедленно поднялась и поскакала к ещё одной из дверей.
– Тогда нам лучше одеться. Предпочтёшь свои шмотки, или удовлетворишься одним из роскошных гостиничных халатов?
– Халат пойдёт. – Сабуро повернулся к Берри и Руфи. – Дайте нам минутку, хорошо? Лара скорее всего и так бы справилась – будучи суперженщиной и всё такое – но я просто не готов плести первоклассные интриги и заговоры в чём мать родила.
– Нет проблем, – решительно заявила Руфь, не сильно испортив, на взгляд Берри, величественность момента немного сорвавшимся голосом.
Сама Берри не сказала ничего. По её мнению молчания было достаточно. В конце концов, она не была членом королевской семьи, впёршимся посреди дикой оргии с участием недочеловеков-террористов и маньячек-суперженщин. Она была просто…
– Папа меня убьёт, – прошипела она. – Я – труп. Труп-труп-труп.
– Он ничего не узнает, – шёпотом ответила Руфь.
– Узнает. Антон Зилвицкий узнаёт всё.
***
– Это должно сработать, – заявил лейтенант-коммандер Ватанапонгсе. Флотский офицер Лиги откинулся в кресле в центральном узле связи космической станции и поднял глаза на Вальтера Имбеси. – Но последнее слово, разумеется, за вами.
Имбеси какое-то время рассматривал его; затем, более долгое время, разглядывал панель управления. Он испытывал искушение – могучее искушение – спросить, как так вышло, что у Ватанапонгсе нашлось достаточно записей голоса Авраама Темплтона, чтобы смонтировать то обращение, которое он подготовил. Меньше чем через два часа после прибытия на "Цену греха".
Если на то пошло, Имбеси также испытывал искушение спросить, как Ватанапонгсе умудрился добраться до станции так быстро. Практически единственным вариантом настолько быстрого появления на космической станции для лейтенант-коммандера было стоять наготове рядом с шаттлом внизу, в Мэйтаге.
Вальтер подозревал, что так оно фактически и было. Но…
"Эти вопросы лучше не задавать. Не видеть зла, не слышать зла, и так далее, и так далее. Если я получу результат, который мне нужен, то остальному позволю остаться за кадром".
– Действуйте, – отдал он команду. – Отправляйте запись.
Ватанапонгсе кивнул и нажал на тумблер.
– Отправится по одному из каналов масадцев. Которые – ха! – они продолжают считать надёжными.
Вальтер внимательно слушал запись, которая параллельно воспроизводилась через динамики центра.
Говорил Авраам Темплтон – так во всяком случае заявил офицер Лиги; сам Вальтер никогда не слышал масадца – и голос его звучал прерывисто и напряжённо. Словно произносящий слова человек был серьёзно ранен и измождён.
– Осия, Соломон, кто бы там ни был. /Звук резко втянутого воздуха, словно из-за приступа боли./ Гидеон… мёртв. Большинство из нас мертвы. Мне недолго осталось. Сучка у нас. /Долгая пауза, неясный звук булькающего дыхания. Возможно из-за проникающего ранения в грудь./ Здесь патовая ситуация. Они не могут достать нас не… /Ещё раз звук резко втянутого воздуха, сопровождаемый тихим стоном./ Убив шлюшку. Сказал им, что так и сделаю. Они отступили. /Ещё одна пауза, более короткая. Следующие слова произносятся с напряжением, словно у говорящего заканчиваются силы./ Держитесь. Двенадцать часов или около того. Мы сторгуемся. Позволят нам уйти, если сохраним жизнь сучке. /Внезапный тихий вскрик, словно Темплтон борется с болью./ Просто держитесь. Двенадцать часов или около того. Мы придём.
Ватанапонгсе перекинул тумблер и голос прервался.
– Вот и всё. Этого должно хватить самого по себе. Но я продолжу следить за каналом, и смонтирую ещё что-нибудь, если покажется что это нужно.
Он откинулся в кресле с довольным и расслабленным видом.
– Проще простого. Всё что вам и мне теперь осталось сделать, это позволить… э-э, как там это называется? "Специалистам по мокрым делам", так кажется? Позволить им делать своё дело. Ещё восемнадцать часов – скорее меньше – и всё кроме ожидания закончится.
Вальтер кивнул.
– Заметьте, это будет непросто. Я имею в виду удержать нечто вроде этого в секрете несколько недель.
Ватанапонгсе был достаточно вежлив, чтобы удержаться от откровенно насмешливой ухмылки.
– С такой ручной прессой как у вас? Проще простого.
Имбеси нахмурился.
– Не пресса меня беспокоит. Знаете ли, рано или поздно Антон Зилвицкий услышит об этом и вернётся. И тогда…
– Привлеките его на нашу сторону. Задействуйте его в интриге.
– Ну, да. Таков план. Но что, если он не будет склонен привлечься?
Ватанапонгсе не ответил ничего. Но Имбеси порадовало исчезновение с его лица самодовольного выражения.
Глава 33
Виктор проснулся как обычно легко и быстро, прекрасно сознавая, где находится. В обычное утро он бы почти немедленно встал и занялся текущими делами.
Это утро, однако… не было похоже на какое-либо другое утро в его жизни.
Для начала, стоило ему шевельнуться, как напряглись обнимающая его грудь рука и лежащая на бедрах нога. Да, движение было мягким, объятия нежными, а касающаяся его кожа гладкой и шелковистой. Тем не менее, всё это смахивало на объятия питона.
Ощущение прикосновения этих мышц анаконды мгновенно заставило его вспомнить все события этой ночи. Очень долгой ночи. Какое-то краткое мгновение Виктор возносил хвалу Господу за то, что Танди Палэйн предпочитала в сексе быть подчиненным партнером. Если бы не это, то он наверняка лежал бы трупом. "Доминирование" над нею походило на "доминирование" смертного над богиней – что было возможно лишь потому, что богиня сама этого возжелала.
Это, кстати, – учитывая талант Виктора к самоедству – в основном его и удержало на месте. По мере того, как он эпизод за эпизодом восстанавливал в голове события пошедшей ночи, Виктор всё глубже погружался в пучину вины и раскаяния. Проблема была не в том, что он пошел навстречу желаниям Танди. В конце концов, поступки это всего лишь поступки. Виктор совершал поступки и куда хуже – на много порядков хуже – чем что-либо, что он проделывал прошедшей ночью и, по большей части, затем не слишком переживал об этом.
Но это только потому, что он ими не наслаждался. В то время как…
"Я извращенец", – удручённо подумал он.
Виктор снова перебрал в памяти случившееся, пытаясь отыскать хоть частицу отвращения; хоть немного колебаний; один-единственный момент, когда бы он замешкался – хоть на какую-то жалкую секунду! – прежде чем погрязнуть в несомненном удовольствии от происходящего.
Ничего.
"Не обманывай себя, извращенец. Ты обнаружил, что всё это захватило тебя всецело. Лучший секс, что был в твоей жизни – лучший даже чем всё, что было в мечтах – пусть даже у тебя секса было не так уж и много, чтобы было особо с чем сравнивать, но всё же…
Ты извращенец! Признай это, Каша! Ты наслаждался каждой секундой происходящего! Каждой секундой!"
Он подавленно начал копаться в этом выводе и всплывающих в памяти сценах. Каждая из которых приводила его в экстаз. За какие-то секунды его падение усугубилось. Он снова начал возбуждаться.
"И вот тому доказательство. Ты свинья".
Танди тоже уже проснулась. Её губы прижались к его шее, приоткрылись, и в действие вступил язык. Тот самый язык, который играл весьма заметную роль во множестве оставшихся в памяти сцен. Виктор полностью возбудился еще до того, как до него добралась рука Танди.
– Мечта, а не любовник, – прошептала Танди. Тело анаконды изогнулось, укладывая Виктора сверху. Сопротивляться было бесполезно, да Виктор и не пытался. На самом деле он делал прямо противоположное – и самым печальным для него было понимание того, с какой страстью он отбросил свою меланхолию и снова погряз в неистовстве похоти.
Виктор действительно какое-то мгновение пытался убедить себя в том, что он просто "безудержно страстен". Но не более наносекунды.
***
Хуже всего стало, когда дело подошло к концу. Танди была очень шумной любовницей и, после того как Виктор исчерпал свою страсть, он смог посмотреть в глаза реальности, отодвинув в сторону моральные терзания. Её меццо-сопрано возбуждало его даже сильнее, чем тело языческой богини. Он припомнил слова, которые когда-то давно, в один из редких моментов пребывания в трезвом виде, сказал ему отец.
"Сынок, ты поймёшь, что влюблён, когда от голоса той женщины у тебя мурашки пойдут по спине. Уж поверь мне".
Виктор усомнился тогда в мудрости этих слов. Что казалось разумным, поскольку нетрезвые советы и замечания отца были по большей части сомнительными. Но больше он не сомневался.
– Как будем дальше? – прошептал Виктор на ухо Танди. Тут у него прорезались остатки сурового морального кодекса и он попытался оставить ей выход. – Если мы не будем осторожны, это может… ну, понимаешь… Стать серьёзным.
Танди ухватила его под мышки и приподняла над собой. Не сильно, только так, чтобы удобно было смотреть в лицо. Непринуждённость, с которой это было проделано, сильно смягчила душевные терзания Виктора. Какие бы фантазии насчет беспомощной женщины, с которой срывают лифчик, ни бродили бы в голове Танди – ладно, признал Виктор, и у него тоже – он получил напоминание, что любой мужчина, действительно попытавшийся изнасиловать Танди, может считать за счастье, если отделается просто увечьями.
Кое-что из этих размышлений должно быть отразилось на лице Виктора. Танди хихикнула и расплылась в улыбке. Той самой улыбке. Которая, наряду с голосом, заставляла забыть о её божественном теле.
– Виктор, не сходи с ума. Нам это доставило удовольствие – и не один раз, – а на мнение других нам наплевать. Ладно, пусть это немного эксцентрично. Что с того? Во мне сто четырнадцать килограмм…
Виктор поёжился. Танди громко расхохоталась.
– Хорошо, что я предпочитаю быть внизу, а? И, не сочти за хвастовство, это не жир. Однажды я подняла вес вдвое больше собственного – двести пятьдесят килограммов – в толчке. Не говоря уже о том, что у меня четыре черных пояса в четырех различных боевых искусствах; что я эксперт по бою холодным оружием; и ещё что я прекрасно стреляю из любого пулевого или энергетического оружия. Так что не мучай свою чуткую совесть, ладно?
Её светлые, орехового цвета глаза, тоже засветились улыбкой. Виктор был покорён и осознавал это.
– Что же насчёт "серьёзности", – продолжила Танди, – то говори за себя. Я бы сказала, что этот совет запоздал пожалуй часов на шесть.
Она улыбалась и тепло глядела на Виктора, предоставляя ему возможность выхода, если тот захочет.
Он не захотел – и получил удовольствие от мысли, что даже и не подумал об этом. Пусть он маньяк и извращенец, хотя у него уже зародилось подозрение, что бодро-аморальная точка зрения Танди была, наверное, намного более нормальной, чем его собственная. Однако предателем он не был. Никогда.
– Я от тебя без ума, – тихо произнёс он. – Понятия не имею, что мы будем с этим делать, но… это так. Сумасшествие это или нет. Вот так вот.
Её глаза увлажнились.
– Спасибо тебе, Виктор, – прошептала она. – Уже за то, что сказал это. Да, это явное безумие. Мне всё равно. Хоть раз в своей жизни я собираюсь сделать что-то только потому, что мне этого хочется.
Она опустила Виктора и они слились в длинном безмолвном поцелуе. За прошедшие часы они излили друг на друга достаточно страсти и вожделения и теперь могли себе это позволить. Просто… молчание. Обещание, а не награду.
***
В конце концов их прервал стук в дверь. Похоже, это была формальная вежливость, поскольку не прошло и двух секунд, как в номер ввалилась Джинни.
– Виктор, ты выглядишь лучше, чем когда бы то ни было, – заявила она. – Танди, ты сокровище. А теперь, боюсь, вам обоим придётся пошевеливаться. Всё пошло наперекосяк.
Виктор уже начал одеваться. Танди тоже.
– Что случилось?
– На станции только что приняли передачу с "Фелисии". Твоя попытка потянуть время не сработала. Люди Темплтона говорят, что взорвут судно, если мы не передадим им принцессу максимум через два часа. Могу добавить, что передачу слышали все службы новостей на Эревоне.
Виктор поджал губы.
– Они зашевелились быстрее, чем я ожидал. – Он виновато взглянул на Танди. – Пожалуй, нам не следовало…
– Договоришь, и ты труп, – прорычала та.
– И я скормлю твой труп падальщикам, – незамедлительно добавила Джинни. – Я слыхала, на Эревоне водятся по-настоящему мерзкие падальщики. Вроде здоровенного червяка – или, скорее, многоножки – что начинает с твоих внутренностей и проедает себе выход наружу.
Она покачала головой.
– Танди, честно предупреждаю: способности твоего нового дружка к самоедству практически безграничны.
Танди, уже начиная обуваться, улыбнулась.
– Я заметила. С другой стороны, думаю что могу кое-что по этому поводу сделать. Прошлой ночью мы неплохо начали, это уж точно. – Она бросила взгляд на Виктора, и её улыбка стала хитрой. – Только посмотрите на него, а? Краснеет! И это тот самый тип, который брал меня – в который уже раз – меньше часа назад. Тогда он не краснел, Джинни, поверь мне.
Виктор был совершенно уверен, что его лицо было красным. Вероятно, свекольно-красным. Его внезапно осенило, что в поддразнивании Танди будет ничуть не лучше Джинни.
– Я молила о пощаде – и еще, сознаюсь, много о чем, – и разве он обратил внимание? Ха!
Нет, она будет ещё хуже.
– Джинни, ты случайно не имела случая ознакомиться с местными витринами? Готова поспорить, что в месте вроде этого найдется великолепный салон кожаной одежды.
– Должен найтись, – согласилась Джинни. – Скоро, как только подвернется случай, выясним.
Танди уже выпрямилась. Джинни склонила голову набок и оглядела стоящую перед нею высокую женщину.
– Я думаю, цепи тоже понадобятся. В цепях ты должна выглядеть потрясающе. Варварская принцесса во власти своего похитителя.
Танди усмехнулась.
– Одна из моих любимых фантазий. Вообще-то…
Виктор в отчаянии попытался переменить тему разговора. Тем более отчаянно, поскольку перед его мысленным взором внезапно появился захватывающий образ. Танди, нагая, скованная, беззащитная. Он ощутил, что с трудом влезает в брюки.
– Как именно было сформулировано сообщение…
Танди продолжала, не обращая на него ни малейшего внимания.
– … думаю, Виктору надо будет вручить какой-нибудь хлыст. Не настоящий, разумеется. На самом деле я не мазохистка, мне просто нравится в это поиграть. Но я видела такие небольшие бархатные штуковинки. Они не способны на большее, чем легкий шлепок.
Тело анаконды на секунду выгнулось.
– О, пожалуйста! – затем она ухмыльнулась Виктору. – Что-то не так с брюками, милый? Чем-нибудь помочь?
Виктор попытался пронзить её взглядом, но вызвал только смех.
– Я опозорен, – возвестил он.
– Время, – произнесла Джинни, повернулась и двинулась ко входной двери номера. – Виктор, у тебя пять секунд, чтобы справиться с брюками, или будешь опозорен публично. Я всех впускаю.
***
Она дала ему десять секунд. Как раз достаточно, чтобы Виктор и Танди выскочили из спальни и закрыли за собой дверь. Брюки Виктора были надеты – не то, чтобы от этого было много толку. Современный стиль повседневного мужского костюма склонялся в сторону обтягивающих фигуру фасонов. С тем же успехом он мог бы носить гульфик.
Поспешно, поскольку Джинни уже открывала дверь, Виктор шлепнулся в ближайшее кресло и закинул ногу на ногу. Перемещаясь не так суетливо и непрерывно сдавленно посмеиваясь, Танди упала в кресло рядом.
***
Принцесса Руфь ворвалась первой, начав говорить прямо от входной двери.
– Всё улажено, – она ткнула пальцем за плечо. – Даже Иржи согласился, что я должна буду идти вместе с вами. Так что, Танди, даже и не пытайся спорить. В конце концов, он твой начальник.
Лейтенант-коммандер Ватанапонгсе появился следующим, почти сразу за ним шла Берри. При виде нахмуренных бровей Танди, офицер разведки Лиги пожал плечами.
– Лейтенант Палэйн, это на самом деле не приказ. Однако последние несколько часов я работал вместе с принцессой Руфью, и, говоря начистоту, она действительно лучший хакер, чем я. А я, вероятно, всё равно должен оставаться на станции, на случай, если понадобится координация с флотилией капитана Розака.
