Текст книги "Венец рабов"
Автор книги: Дэвид Марк Вебер
Соавторы: Эрик Флинт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 31 (всего у книги 41 страниц)
Он глубоко вздохнул.
– Однако это к делу не относится. Я не одобряю этого из-за эффекта, который оно оказывает на рабов. Поскольку в истории есть ещё один очевидный пример, имеющий крайне мало исключений, – и мрачно продолжил: – Успешные восстания рабов – или просто правительства, созданные бывшими рабами, даже в случае если для этого не потребовалось открытого восстания – почти всегда плохо кончали, причём быстро. В пределах жизни одного поколения они превращались в новые тирании, которые, хотя и были представлены совершенно другими людьми, оказывались ничуть не менее жестокими чем те, которые были свергнуты.
– Почему? – заинтересовалась Берри.
– Потому что против рабов всё. Должен поправится, против бывших рабов. Они плохо умеют распорядиться властью, которую получили, и приучены решать все вопросы исключительно грубой силой. И, обычно, среди них царят крайние бедность и лишения. В целом, это почти что наихудшая обстановка для появления терпимого и подлинно демократического общества. Не говоря уже о том, что в девяти из десяти случаев бывшие рабы подвергаются натиску враждебно настроенных внешних сил – это значит, что они практически сразу же становятся осаждённым государством, а осаждённое государство неизбежно скатывается к деспотизму.
Он провел ладонью по ежику своих коротких волос.
– Это одна из множества маленьких горьких насмешек политического развития. То, в чём восстание рабов нуждается немедленно и более всего, есть то, что оно получит с наименьшей вероятностью: передышка. Передышка на время жизни одного или двух поколений, в течение которой устанавливающееся новое государство может немного расслабиться. Выработать собственные обычаи и традиции несилового разрешения конфликтов – и ощущать себя достаточно устойчивым, чтобы позволить себе это. Вместо этого, практически немедленно оно оказывается вынужденным передать всю власть диктатору. Который, заметьте, скорее всего окажется весьма выдающимся лидером – и чаще всего за время своей жизни принесёт намного больше пользы, нежели вреда. Однако проблема заключается в том, что после его смерти…
Руфь была знакома с историей намного лучше Берри.
– Туссен-Лувертюр… а затем приходят Дювалье и тонтон-макуты. Да, действительно, Спартак был классным парнем. И поскольку он был казнён, его имя осталось незапятнанным. Но на кого был бы похож Спартак Второй?
– Именно, – ответил, вздыхая, Веб. – Над этой проблемой – можете себе представить – я бьюсь почти всю свою жизнь.
– И нашли какое-нибудь решение? – задала вопрос Берри.
Веб хмыкнул.
– О, будьте уверены. Я отыскал ответ многие годы тому назад. Проблема в том, что шансы когда-нибудь его применить… малы, если не сказать больше.
Руфь и Берри попытались вырвать из него ответ. Однако Веб, улыбаясь, отказался отвечать.
– Не выйдет. Вы обе решите, что я сумасшедший.
***
Голос Кэтрин вернул Берри к реальности.
– Где сейчас Виктор Каша?
Берри воззрилась на неё, внезапно осознавая, что её маленький обзор ситуации был… да. Бессвязным.
– Ох, простите. Он тут, на судне, – она кивнула в направлении, в котором по её мнению – хотя уверенности в этом она не испытывала – находился мостик. – Он старается отвлечь мезанцев, пока Танди – м-м-м, лейтенант морской пехоты Лиги Палэйн – во главе штурмовой группы пробирается на судно через один из шлюзов.
Недоумённые взгляды вернулись.
– Лиги? – снова подозрительно покосился Георг. – Лига это шайка двуличных…
– Никакой политики! – рявкнул Гаррел, вонзив взгляд в Георга. – Я также, по чистой случайности, довольно высокого мнения о Иеронимусе Штейне, пусть даже ты его не уважаешь. И что, чёрт подери, даёт тебе право…
– Гаррел, ты же сам сказал "никакой политики", – прорычала Кэтрин. – Отличный совет. Сам тоже придерживайся его.
Гаррел закрыл рот. Затем пробурчал нечто среднее между извинением и простым подтверждением.
Кэтрин являлась несомненным лидером в группе. Теперь она рычала на Георга:
– А тебе, товарищ, я напомню, что Баллрум никогда официально не выносил осуждения Солнечной Лиге. Что бы там ты или я – или даже сам Джереми Экс, если на то пошло – не думали бы в частном порядке.
Поворачиваясь обратно к Берри, она улыбнулась.
– Тем не менее, пока что это всё действительно слегка непонятно.
Берри попыталась сообразить, как объяснить получше. Это было практически невозможной задачей, по той простой причине, что она сама имела весьма расплывчатое представление, чего именно во всей этой истории добивались солли.
"Заставлю Веба дать мне несколько уроков, – твёрдо решила она. – Сразу, как только начну качаться. Ох, блин".
Берри постаралась упростить.
– Ну… Танди с Ндебеле. Мне не кажется, что она сама так уж любит Лигу, если как следует разобраться, хоть она и лейтенант их морской пехоты.
И опять слово сыграло роль магического талисмана. На этот раз название планеты, а не имя человека.
– А, Ндебеле, – проговорил Георг. Даже он выглядел смягчившимся. – Им приходится почти также тяжко, как и нам.
Одина из молчавших до сих пор рабынь, имя которого Берри не могла припомнить, отрывисто рассмеялась.
– Что ты хотел сказать, разделяя "их" и "нас"? – поинтересовалась она, склонила голову и провела пальцами по очень светлым и очень курчавым волосам. – От кого, по-вашему, мне досталась эта шевелюра, Георг? От моих предков-аристократов?
Её смеху вторили и другие. Оглядевшись, Берри теперь, когда она знала на что смотреть, могла различить в чертах лиц – не говоря уже о росте и мускулатуре – нескольких рабов следы мфеканской крови.
– Как долго нам придётся ждать эту вашу лейтенанта Палэйн? – поинтересовалась Кэтрин, возвращаясь к насущным делам.
– О, ну… зная Танди, я бы сказала, что меньше, чем вы думаете, – произнесла Берри и сделала паузу, размышляя, как бы получше озвучить внезапно пришедшую ей в голову требовавшую разъяснений маленькую проблему, порождённую мезанскими методами найма персонала.
– Что такое, принцесса? – спросила Кэтрин, проницательно смотря на Берри. Та вздохнула.
– Да ничего… ну, просто штурмовая команда Танди состоит не из морпехов.
– Не из морпехов? – Кэтрин и Георг дружно нахмурились.
– Нет, – ответила Берри и пожала плечами. Лучше всего решить эту проблему с разгона, твёрдо сказала она себе. – Это её собственные люди – своего рода собственные, небольшая личная команда. Предполагаю, что очень секретная и нигде официально не значащаяся. Но дело в том, что эта команда целиком состоит из, ну, из кощеев.
– Кощеев?! – прошипела Кэтрин и Берри заметила, что такое же внезапное бешенство отразилось на многих лицах. Она буквально ощущала вскипевшую вокруг неё ярость и начала сжиматься в комок. Затем, к своему собственному удивлению, она выпрямилась и непреклонно оглядела всё вокруг.
– Да, – решительно произнесла она. – Правда, было бы правильнее назвать их бывшими кощеями. Танди зовёт их "амазонками" и они делают все от них зависящее, чтобы стать теми, кем она хочет. – "Принцесса" неожиданно хихикнула. – Поверьте мне, не стоит разочаровывать Танди. Особенно если не хочешь проблем.
Кэтрин казалась немного смягчившейся, хоть и не сильно, и Берри пожала плечами.
– Я даю вам своё слово, что амазонки Танди сделают именно то, что она прикажет… и что у них есть личные причины ничуть не меньше вашего ненавидеть находящихся на борту этого судна мезанцев и – в особенности – масадцев. Если на то пошло, на станции они уже спасли меня от другого кощея. – Она сделала паузу, обдумав свои последние слова, затем снова пожала плечами. – Ну, на самом деле они помогли Танди меня спасти и типа подержали её куртку, пока она голыми руками выбивала из того кощея дерьмо.
Кэтрин всматривалась в неё еще несколько секунд, а затем резко, внезапно рассмеялась. Смех был неприятный, однако он, похоже, отмёл любые сомнения насчет участников штурмовой группы – и Кэтрин начала отдавать распоряжения. В считанные мгновения большинство наблюдателей исчезли, чтобы разнести вести по рабским баракам.
– Хорошо, – произнесла она, снова обращаясь к Берри. – Это избавит нас от любых возможных непосредственных проблем. Но что потом? Предположим, что ваша лейтенант Палэйн – и Виктор Каша – сумеют отбить судно у масадцев. Что будет с нами? – она сделала жест рукой, показывая, что имеет в виду всех рабов.
Берри начала объяснять. Буквально за секунды к ней снова вернулось ощущение сюрреализма происходящего.
"Быть "принцессой" само по себе дико. А быть "пророчицей" ещё хуже".
Глава 38
– Ладно, прин… э-э, Берри, – поднимаясь, тихо, но твёрдо произнесла Танди, до тех пор сидевшая на корточках перед люком и следившая за работой Руфи. – Теперь мотай отсюда.
На мгновение на лице Руфи появилось упрямое выражение. Берри, улыбаясь, потащила её прочь от люка.
– Оставь, "Берри", – прошептала она. – Ты не получила подготовки коммандос.
С какой бы неохотой ни восприняла она завершение своего участия в операции – как бы Руфь это ни отрицала, Берри было очевидно, что та наслаждается происходящим – принцесса всё-таки не сопротивлялась по-настоящему. Да, у юной представительницы королевской семьи был авантюрный склад характера, но совсем сумасшедшей она не была. Она уже сделала то, для чего была нужна: взломала коды, чем позволила Танди открыть люк, ведущий к мостику, не подняв тревогу. С этого момента наступал черёд смерти и разрушений. В какой бы относительно спортивной форме она ни была, у принцессы Руфи не было ни единого шанса действовать наравне с Танди Палэйн или её амазонками. Она просто будет мешаться у них под ногами, и Руфь это знала.
Берри довела её до люка в противоположной стене маленького помещения, который вёл назад в бараки рабов.
– Чёрт, – пробурчала Руфь. – Ты не хуже меня знаешь, что как только тётя об этом узнает… – она скривилась. – Мне повезёт, если она ещё хоть раз выпустит меня из моих покоев во дворце. Пока я не помру, или пока она не помрёт.
– Ш-ш-ш, – одёрнула её Берри, кивнув со значением на люк, который собиралась открыть. – Не забывай, что ты всё ещё я, а я всё ещё ты.
Руфь кивнула. Они с Берри ухитрились быстро пошептаться после того, как Танди и её ударную группу приняли в бараках. Обе сошлись на том, что маскарад лучше продолжать.
Предложила это Берри, и до сих пор испытывала по этому поводу странное ощущение. На самом деле больше не было смысла поддерживать обман в том, что касалось масадцев. Всё равно они через несколько минут будут мертвы, или все они будут мертвы, когда судно взорвётся. Так к чему комедию ломать?
Однако всё дело было в том…
Странно-странно-странно.
… что к настоящему моменту Берри заняла среди рабов необычное положение. Сочетание новостей, которые она принесла, и исполняемой ею роли "принцессы", похоже, оказало на них успокаивающее действие. Она заметила, что руководящий комитет, заседание которого продолжалось – зачастую шумно – без перерыва с того момента, как они узнали о планах насчёт Конго, часто стал обращаться к ней как некой последней инстанции, которая может их рассудить.
Странно-странно-странно.
И всё-таки это, кажется, срабатывало. Все члены руководящего комитета были упорные люди, ни в коей мере не испытывающие любви друг к другу, не обязательно разделяющие политические взгляды друг друга и не имеющие особого опыта совместной работы… не говоря уже о том, что сам комитет сформировался под давлением обстоятельств. Даже в основном уверенное руководство Кэтрин не могло удержать от перехода на повышенные тона.
Но грань так и не была перейдена… не в последнюю очередь потому, что Кэтрин очень быстро начала использовать Берри для приглушения страстей. Не важно было даже что сказала или не сказала Берри по поводу предмета спора. Как правило, она старалась говорить как можно меньше, в основном концентрируясь на том, чтобы успокоить всех.
Дело было просто в том, кто она была. Или, точнее, кем её считали.
"Принцесса". Что же, изумлялась Берри, придаёт этому термину – так уж вышло, что фальшивому – такую необычную магию?
***
Когда Берри попыталась это объяснить, Руфь, похоже, поняла её мгновенно.
– Ну, как же, – прошептала она. – Это из-за того, что твоё влияние не основывается на чём-то по-настоящему законном. Наверное, лучше было бы сказать на чём-то условно законном и не имеющем отношения к этой суматохе. Монархия на самом-то деле глупая штука, если разобраться… но не смей говорить тёте Елизавете, что я так сказала. У меня и без того будет достаточно проблем.
Девочки дружно, как заговорщицы, оглянулись по сторонам. К счастью, все рабы до сих пор были полностью поглощены фактом присутствия среди них Танди Палэйн и её амазонок.
"Амазонок". Когда Танди и её команда вошли в столовую, служащую рабам штабом, Берри была уверена, что прямо здесь и сейчас будет драка, несмотря на все её попытки приучить рабов к этой мысли. Любой невольник "Рабсилы" немедленно и неизбежно опознал бы на лицах "амазонок" характерные для их генетики приметы. Подготовлены они были или нет, не прошло и двух секунд, как рабы стали похожи на свору уличных псов, вздыбивших шерсть на загривке и оскаливших клыки.
Кощеи. Самопровозглашённые супермены, уже на протяжении нескольких поколений служившие громилами "Рабсилы". С точки зрения любого члена Одюбон Баллрум одной принадлежности к "кощеям" было достаточно, чтобы заслуживать казни на месте.
К счастью, яростного взгляда Танди оказалось достаточно, чтобы рабы заколебались и промедлили. А взгляд у неё был весьма способствующий промедлению, в сочетании-то с её впечатляющим телосложением. Берри немедленно поклялась себе приложить все усилия, чтобы Танди оставалась её "старшей сестрой". И даже поставила это более приоритетной задачей, чем начать качаться и брать уроки политики у Веба Дю Гавела.
(Разумеется, дать такую клятву было легко. Поддержание близких отношений с Танди Палэйн никак не попадало у Берри Зилвицкой в категорию "ой, фууу").
Промедление было достаточно долгим, чтобы Берри успела вмешаться и воспользоваться плодами проведённой подготовительной работы, чтобы угомонить страсти.
– Танди! – завопила она, вскакивая с кресла и практически бросаясь обниматься с той. Затем быстро оторвалась от неё и кинулась к ближайшей амазонке.
– Яна! Как я рада тебя видеть!
Оторваться, обнять следующую – быстро, быстро, быстро.
– Лара!
– Анна!
– Инга!
У Лары даже хватило ума воскликнуть "Принцесса!", когда она отвечала на объятие. Правда, её ухмылка подрывала торжественность момента.
Тем не менее, этого было достаточно. К тому моменту, когда Берри вернулась в кресло, ей как минимум удалось сбить рефлекторную реакцию рабов до такой степени, чтобы не опасаться немедленного кровопролития. После чего она с большим облегчением увидела, что Кэтрин благоразумно продолжает использовать её для оценки идей и смягчения возникающих трений.
И, вообще-то, даже ещё активнее, чем прежде. Берри подозревала, что Кэтрин восприняла то, что обстановка осталась достаточно мирной, даже с большим облегчением, чем она сама. А ещё она начала понимать – конкретно, а не абстрактно – что имел в виду Веб Дю Гавел, когда говорил про политические западни, поджидающие недавно освободившихся рабов.
"Всё это словно открытые раны, – подумала она. – Которым так и не дают зажить, прежде чем туда же приходится новый удар. Ведите себя хорошо, мальчики и девочки. А, и вот вам ещё один кризис. Ещё немного соли на ваши кровоточащие раны".
Дело было вот ещё в чём: Берри от природы была очень чутким и сопереживающим человеком. Так что достаточно быстро, словно притянутая гравитацией, она стала на эмоциональном уровне идентифицировать себя с рабами и их затруднительной ситуацией. Не той, что имелась прямо сейчас – Танди Палэйн либо спасёт их жизни, либо нет – но с тем весьма неопределённым будущим, что ожидало их всех.
"Свобода". Замечательное слово, особенно как отвлечённое понятие. Освящённое и почитаемое, можно сказать, когда произносящему его человеку не светит в ближайшее время вырваться из неволи. Практически как мантра, или имя святого, упоминаемое в молитве. Но как только это становится надвигающейся реальностью…
Свобода делать что?
Голодать? Что будет делать раб, когда получит свободу – приученный не делать ничего кроме как по приказу хозяина?
Если заглянуть в историю, ответ обычно не мог порадовать. "Свобода" становилась свободой сражаться за объедки… или самому продаться в другую форму подневольного существования тому, кто будет бросать тебе объедки со своего стола.
***
Так что в дальнейшем Берри практически не обращала внимания на свою подругу, забравшуюся в кресло, стоящее чуть в стороне, на некотором отдалении от центрального стола, вокруг которого кипели споры и обсуждения. Она слишком была погружена в эти дискуссии, все свои волю и внимание подчинив задаче удержания их в настолько уравновешенном и спокойном русле, насколько это было возможно.
Про Руфь же подобного сказать было нельзя. На самом деле она была заворожена, наблюдая за Берри. Она уже понимала ценность дружбы Берри, но сейчас до принцессы дошло, что ей – как и всем прочим – никогда по-настоящему не приходило в голову оценить Берри с какой-то другой позиции кроме как друга.
Теперь же, изучая свою подругу в действии, так сказать "саму по себе", Руфь Винтон подошла к этому делу с полной концентрацией внимания и мысли, на которые была способна. А способна она была воистину на многое. Когда Руфь сказала Танди, что всегда изучает то, что любит, и то, что ненавидит, это не было пустой похвальбой.
Здесь у неё была возможность делать одновременно и то, и то. Руфи не потребовалось много времени на то, чтобы прийти к умозаключению, которое она решительно была намерена обсудить с Вебом Дю Гавелом при первой же представившейся возможности.
***
Ждать такой возможности ей долго не пришлось. Это Руфь не удивило, уж настолько-то Танди она узнала. Удивила её реакция Дю Гавела. Фактически ошеломила. Она-то ожидала либо длинной лекции о девичьей глупости, либо просто пренебрежительного осмеяния.
Но Дю Гавел только расплылся в улыбке.
– Добро пожаловать в клуб, Руфь Винтон. Теперь таких сумасшедших во вселенной двое.
***
«Это сумасшествие, – думала Танди. – Чистейшее безумие».
Она постаралась изобразить для амазонок самый свой сердитый взгляд.
– Вы все спятили, что ли? – прошипела она, тыкая пальцем в сторону изгиба коридора. При этом пытаясь одновременно говорить как можно тише, но в то же время достаточно настойчиво – непростая задача, мягко говоря.
– Если верны схемы, что Руфь вытащила из компьютера судна, то мы меньше чем в пятнадцати метрах от мостика.
Шепча это, Танди снимала с себя всё снаряжение кроме собственно бронированного скафандра. Теперь, когда она получила возможность конкретно оценить тактическую ситуацию, она решила положиться на скорость. На штурм она пойдёт вооружённая только импульсным пистолетом. Танди была экспертом по стрельбе практически из всех видов ручного оружия, но именно с ним достигла особого мастерства.
– Туда ведёт только один люк, – указала она. – Каким местом вы думаете, предлагая "общую атаку"? И, в любом случае, в чём смысл? Кроме как предоставить ублюдкам больше целей? Если это вообще возможно, я справлюсь и одна.
Бесполезно. Большая Кайя или нет, амазонки, похоже, считали, что на кону их честь. И ясно давали понять, что не уступят. Танди, помрачнев, поняла: что им ни говори – даже если пригрозить – они всё равно просто пойдут за ней.
– Ладно, – буркнула она. – Но вы всё-таки сделаете это по-моему, понятно? Вы ворвётесь на мостик за мной. Если хоть одна из вас попытается меня опередить… клянусь, я сверну ей шею.
Жуткая угроза вызвала широкие улыбки.
– Как скажешь, кайя, – с преувеличенной покорностью кивнула Лара. – Ты можешь вести нас, пока мы можем идти за тобой.
В последней фразе было что-то ритуальное. Танди осознала, что очень мало знает, что ни говори, о странной субкультуре, сложившейся у кощеев за долгие века социальной изоляции. Однако с учётом их навязчивой озабоченности "превосходством", она подозревала, что они выработали – и развили до высокой степени – нечто вроде человеческого эквивалента ритуалов доминирования стайных животных.
Волчица будет признавать превосходство альфа-самки стаи, это так – до тех пор, пока и её клыки получают должное признание. И никто не смеет предполагать, что она на самом деле кролик с заострёнными зубами.
Танди усмехнулась.
– Может Берри сможет цивилизовать вас. Я сдаюсь. Ладно. План у меня – проще не придумать.
Танди уже заглянула за поворот, воспользовавшись "глазом" – очень тонким и гибким оптическим кабелем с крошечным объективом. У люка не было стражи, и сам люк не был заперт. Во всяком случае так она решила из-за того, что индикатор над ним горел зелёным светом. Если только работорговцы не использовали системы сигналов, отличной от всей остальных судов, что ей когда-либо встречались, то она сможет быть внутри уже через долю секунды.
– Яна, как только я стартую, ты подашь сигнал Инге.
Яна кивнула. Ей была поставлена задача поддерживать связь с Ингой и тремя амазонками, отправившимися разбираться с персоналом машинного отделения. Танди послала их заниматься этим самостоятельно потому, что у неё хватало людей провести оба штурма одновременно. Масадцы не должны были поставить в машинном ещё один самодельный активатор подрыва судна вдобавок к тому, что наверняка был установлен на мостике. В этом не было смысла, к тому же два активатора более чем вдвое повышали риск случайного взрыва. Масадцы были фанатиками, но беспечность не была им свойственна.
Да, находившиеся в машинном отделении люди могли подорвать судно. Но не сразу, учитывая все предохранители, которые необходимо будет снять. И это предполагая, что масадцы вообще смогут сделать это сами, не заставляя экипаж работорговца выполнить большую часть необходимых процедур. Определённо им не успеть этого до того, как Инга и её подчинённые их всех перебьют.
Настоящая проблема – единственная проблема, с точки зрения Танди – состояла в том, что кто-то из масадцев на мостике мог дотянуться до кнопки прежде, чем она убьёт их всех. В этом и была причина того, что она с самого начала планировала возглавить штурм мостика. Танди могла двигаться быстрее любой амазонки.
"Могла бы ещё быстрее, – кисло подумала она, – если бы мне не приходилось беспокоиться о кучке одержимых честью кретинок, настаивающих на том, чтобы идти за мной по пятам. А, ладно. Просто поднажми ещё чуток, девочка".
Мысль была достаточно кислой, чтобы придать едкость последнему её приказу.
– Что до всех остальных, просто идите за мной и делайте что необходимо. Предупреждаю – если хоть одна из вас начнет наступать мне на пятки и тем самым тормозить меня, я сверну ей шею. Клянусь.
Единственным ответом ей были многочисленные улыбки. Танди фыркнула, поднялась с корточек, словно тигрица выпрыгивающая из засады, и метнулась за поворот.
***
Опасности, что кто-то из амазонок будет наступать ей на пятки, не было никакой. Удовлетворившие свою гордость женщины были достаточно разумны, чтобы понимать, что просто будут мешать Танди, если будут слишком уж жаться к ней.
Но это бы у них в любом случае не получилось. Амазонки не наблюдали собственными глазами, как она убивала в трубе Эпсилон, видели только результат. Так что им не приходилось видеть, как она двигается на предельной скорости.
Теперь увидели, и даже их это повергло в изумление. Амазонки не преодолели и половины дистанции до люка, как Танди уже нырнула в него и оказалась на мостике. На пятки ей наступал пронзительный клич восхищения и триумфа:
– Большая Кайя! Убей их всех!
***
Последний час Виктор постоянно следил за люком. Краем глаза, поскольку не мог себе позволить продемонстрировать эту заинтересованность в открытую.
К настоящему моменту он чувствовал, что его внимание притупляется. Не столько из-за нагрузки, вызванной попыткой следить за люком не подавая вида, сколько из-за усилий, прилагаемых чтобы не дать совершенно абсурдному нагромождению лжи, полуправды и откровенной чуши рухнуть под собственным весом.
А он был уверен, что обрушение это неизбежно приближалось. Даже масадцы, сколь бы склонны они ни были видеть повсюду заговоры, уже проявляли заметную подозрительность.
– Это не имеет смысла, Каша, – заявил Кюблер, практически прорычав фразу. Не то чтобы подняв при этом пульсер, но рукой дёрнув. – Вообще-то, мало что из того что ты тут наговорил…
***
Голова Кюблера взорвалась.
Несмотря на то, что Виктор следил за люком, он так и не заметил, как тот бесшумно распахнулся. Как и никто другой. Всё внимание было сосредоточено на очевидно нарастающем между ним и главным масадцем напряжении. Из-за чего внезапно брызнувшая во все стороны кровь возымела только более ужасающий и ошеломляющий эффект.
Какую-то долю секунды, как и все масадцы, Виктор просто пялился с отвалившейся челюстью на демона, влетевшего на мостик с пульсером в руке. Затем – он с самого начала готовился к этому, в отличие от масадцев – Виктор вскочил на ноги и ринулся вперёд.
Отталкивать Кюблера в сторону не было необходимости. Первый же выстрел Танди сделал это за него. Точнее – первые три выстрела. Каким-то образом она положила все три дротика в голову Кюблера, даже не оцарапав Виктора.
Она продолжала стрелять, не вставая в стойку, но прямо на ходу, перемещаясь по мостику прыжками. Двигалась она так быстро, что казалось, что работает стробоскоп. Прыжок-прыжок-остановка-огонь; прыжок-прыжок-остановка-огонь. Каждый раз очередями по три выстрела. Пульсер в её руке ловил цели словно направляемый роботом, или одним из легендарных стрелков из древних фильмов, виденных Виктором.
Плохих фильмов. Глупых фильмов, в которых герой выступает против полного салуна головорезов, и ни разу не промахивается.
Виктор едва не расхохотался, когда этот образ промелькнул у него в сознании прямо посреди отчаянного броска к той единственной цели, которая была для него важна.
Убрать того ублюдка ПРОЧЬ от кнопки. Погибнуть, если придётся… но убрать его прочь.
Позднее он понял, что всё происходящее заняло не более нескольких секунд. В тот же момент казалось, что его бросок к сидевшему возле кнопки масадцу длился вечность. В конце концов он взмыл в прыжке, с единственной целью: схватить этого человека и повалить на палубу прежде, чем он уничтожит их всех.
В этот момент Виктор ощутил ликование. Масадец был не менее других потрясён внезапным появлением Танди. Виктор видел, как у него на лице начинает проявляться решимость, когда осознание вытеснило удивление. Но даже масадец не смог совершить самоубийство без мгновения колебаний – а этого мгновения у него больше не было. Виктор дотянется до него вовремя, и как бы тот ни трепыхался, Виктор был вполне уверен, что справится с масадцем. Тем более что сила его броска даст ему преимущество.
Так и получилось. Но справляться с кем-либо уже не было нужды. Когда Виктор выбил масадца из сиденья и повалил на палубу, он сжимал в захвате труп. В последнюю долю секунды он видел, как лицо оскалившегося фанатика исчезает во взрыве брызнувших во все стороны крови, мозга и мельчайших осколков кости.
Ещё одна очередь, понял он и скривился, влетев головой вперёд в разлетающееся облако ошмётков, которые когда-то были головой этого человека. А потом, растянувшись на полу поверх мертвеца, Виктор в основном испытывал только озадаченность. Как это удалось сделать Танди… опять-таки даже не оцарапав его?
***
– Идиот, – буркнула она, поднимая его на ноги за шиворот. – Самой большой моей чёртовой проблемой было не убить тебя. Ты даже хуже амазонок.
Но он различил любовь, прозвучавшую в её голосе и проявившуюся в обращённой к нему улыбке.
– Я постараюсь это запомнить, – хрипло выдавил он. – Никогда не лезь под руку профессионалу за работой.
После чего улыбнулся и сам. Для этого ему не пришлось прикладывать каких-либо усилий, несмотря ни на окружавшую их сцену бойни, ни даже на кровь, покрывавшую его лицо. Кто-то другой мог бы дрогнуть при мысли о том, чтобы влюбиться в женщину, убившую восемь человек за вдвое меньшее количество секунд.
Но не Виктор Каша. Как ни странно, его это только воодушевляло.
