Текст книги "Венец рабов"
Автор книги: Дэвид Марк Вебер
Соавторы: Эрик Флинт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 41 страниц)
– Разумеется… довольны, я имею в виду, – ответила она на это. – Не то, чтобы вас взволновало, даже будь это не так.
– Ну разумеется не взволновало бы, – согласился он. – С другой стороны, сохранять хорошее настроение старпома всегда высоко стоит в списке приоритетов любого капитана, у которого всё в порядке с головой. Есть так много мелких способов, которыми тот может выразить своё неудовольствие, не правда ли?
– Уверена, что мне ничего подобного не известно, – заверила его Уотсон.
– По моим наблюдениям, сфинкцианцы по какой-то причине не очень хорошие лжецы, – заявил ей Оверстейген. – По крайней мере, не такие искусные, как мы – урожденные мантикорцы. Тем не менее, возможно ты захочешь поработать над этим.
– Буду иметь это в виду, – пообещала она.
– Хорошо, – он подарил ей улыбку, при виде которой она всегда жалела, что он готов её показать только очень немногим людям, затем по привычке мотнул головой, что означало мысленное переключение на другой вопрос.
– Теперь, когда мы закончили с лейтенантом, – произнёс он, – и раз уж у вас было время разобраться с выданными нам инструкциями, что вы об этом думаете?
– При всем возможном уважении, я думаю, что правительство вашего почтенного родственника должно было действительно долго и усердно поработать, чтобы собрать такую кучу идиотов в одном месте, – ответила она, и Оверстейген едва удержался от смеха. Никто из остальных его офицеров не посмел бы так прямо выразить своё мнение об изъянах правительства Высокого Хребта, с приязнью подумал он. Даже Блюменталь.
– Должен ли я предположить, что вы имеете в виду состав министров текущего правительства, нежели качество персонала назначенного на "Стальной кулак"? – переспросил он после короткой паузы, убедившись, что сможет удержаться от смеха.
– О, разумеется! В конце концов, бесподобный список нашей команды является работой Адмиралтейства. У правительства даже не было реального шанса испортить её.
– Понимаю, – он окинул её внимательным взглядом. – И кто именно из министров моего почтенного кузена вызвал такой комментарий?
– Все они, – прямо ответила она. – В данном случае, однако, признаюсь, что в первую очередь имела в виду Декруа и Яначека. Она очевидно и малейшего понятия не имеет, в каком чертовски шатком положении уже находятся наши отношения с Эревоном. А Яначек с радостью помогает ей порвать к чертям всё, что ещё осталось, – она покачала головой. – Говоря начистоту, ваш кузен в вопросах дипломатии глух на оба уха, а назначение человека вроде Декруа на пост министра иностранных дел только всё ухудшило.
– Вряд ли это подобающий офицеру на активной службе способ описания своих политических начальников, – сухо заметил Оверстейген, и она усмехнулась.
– Ещё скажите, что одобряете текущую политику – флотскую или дипломатическую, – фыркнула она, и он пожал плечами.
– Конечно же одобряю. С другой стороны, я ведь, кажется, только что упоминал, насколько хороши урождённые мантикорцы во лжи, так ведь?
– Да, кажется упоминал, – согласилась она, но затем собралась, и лицо её посерьёзнело.
– Оставим шутки, Майкл, – она позволила себе назвать его по имени, поскольку посторонних не было. – Нам следовало бы лезть из кожи вон, чтобы вернуть расположение эревонцев, и ты это знаешь. За последние пару лет мы ухитрились настроить против себя практически каждого члена Мантикорского Альянса, и Эревон пожалуй единственный из них, кто разгневан на нас сильнее, чем Грейсон! Но разве похоже, что хоть кого-нибудь из правительства это хоть сколько-то волнует? Если бы волновало, они послали бы демонстрировать флаг – и минимальное уважение – по крайней мере дивизион СД(п) вместо одного-единственного крейсера. И задолго до этого заменили бы Фрейзер!
– Хотел бы указать, что графиня Фрейзер является ещё одной из очевидно бесконечного числа моих родственников, – вставил Оверстейген.
– Вот как? – нахмурилась Уотсон. – Всё равно, я остаюсь при своём мнении. Полагаю, в каждой семье есть своя доля идиотов.
– Верно. Таково уж моё везение, что в данный момент большинство идиотов из моей семьи похоже очутились у руля власти.
– Может быть. Но если быть честной по отношению к Декруа, я полагаю, что она вообще-то довольно правильно оценивает способности Фрейзер. Что делает факт её назначения на Эревон только подчеркивающим то, как фатально провалилось правительство в оценке того, насколько же плоха здесь обстановка. Очевидно, Декруа считает, что это достаточно малозначимый пост, куда можно пристроить полностью некомпетентного человека с важными связями.
– А кузен Высокий Хребет с ней согласен, – признал Оверстейген.
– Что во всей этой ситуации беспокоит меня больше всего, с нашей собственной эгоистичной перспективы, – заявила Уотсон, – так это то, что мы должны поддерживать Фрейзер как официального представителя Звёздного Королевства. И, честно говоря, тебе будет не хватать влиятельности, чтобы… помочь сформировать курс её действий, в отличие от кого-то с адмиральским рангом. В результате у нас вероятно не останется другого выбора, кроме как помогать ей ухудшать положение если – или когда – что-то пойдёт не так. А ты не хуже меня знаешь, что что-нибудь обязательно идет не так как надо. И что министерство иностранных дел всегда в таких случаях возлагает вину на Флот.
– Как указала адмирал Драшкович, я являюсь старшим офицером в Эревоне, – подчеркнул Оверстейген. – И, согласно инструкциям, старший офицер должен координировать свои действия с послом Её Величества. При этом в инструкциях никак не оговаривается, является ли вышеупомянутый старший офицер зелёным адмиралом или энсином.
– О, это же совершенно меняет дело! – снова фыркнула Уотсон, на этот раз резче. – Я знаю тебя, Майкл Оверстейген. Единственная вещь, которую я не смогла понять – это почему же Яначек и премьер министр не сознают, насколько тупой ты считаешь их политику.
– Должно быть я по какой-то причине забыл послать им уведомление, – ответил Оверстейген. – Хотя, если говорить совершенно начистоту, Линда, у меня нет принципиальных возражений против их основной внутриполитической цели.
Она посмотрела на него с очевидным недоверием, и он покачал головой.
– Я сказал их основной внутриполитической цели. Которой, если докопаться до сути, является сохранение Палатой Лордов текущей конституционной позиции. В этом смысле я всё-таки консерватор, – он усмехнулся при виде выражения её лица, затем посерьёзнел. – Я не согласен с теми методами, какими они пробуют достичь этой цели. Ну, и ещё неприкрытыми взяточничеством и коррупцией, с которыми по ходу дела они готовы мириться и даже поощрять. Как бы важно ни было сохранить текущий конституционный баланс сил, важнейшей заботой правительства – и с моральной, и с прагматической точки зрения – должна быть защита в первую очередь Звездного Королевства в целом и его граждан. И мне хотелось бы думать, что мы могли бы сделать это, сохраняя хотя бы чуточку порядочности.
Уотсон разглядывала его в течение нескольких секунд. Она всегда знала, что несмотря на его изысканность и сознательно надеваемую маску пресыщенного миром цинизма, в Майкле Оверстейгене продолжал жить романтический идеалист. Старпом знала насколько сильно раздражающей может быть его манерность, – та достаточно часто злила её, а Уотсон знала его намного лучше, чем кто-либо ещё – и, несмотря на это, за ней скрывался человек, который искренно верил в то, что привилегии аристократии несут за собой и ответственность. Именно эта вера заставила его много лет назад надеть мундир, и каким-то образом она сохранилась до сих пор, несмотря на близость по рождению и крови к паразитам власти вроде Высокого Хребта. И она боялась, что однажды, несмотря на такую близость, его вера в то, что долг превыше самосохранения и ответственность важнее прагматизма разрушит его карьеру. Последующая шумиха также вероятно затронет и его старших офицеров, но…
"Что ж, даже если и так, то я буду в хорошей компании", – подумала она.
– Не уверена, что понятие "порядочность" можно отнести к графине Фрейзер, – сказала она вслух. – Что возвращает нас к вопросу о цели нашей миссии. Полагаю, у нас будет весьма неустойчивая позиция – со множества точек зрения. Если честно, то я просто не представляю, как мы можем приготовиться к любому возможному дипломатическому скандалу. Так что предлагаю сконцентрироваться на более прагматических проблемах.
– Согласен. Очевидно нашей главной задачей будет демонстрация флага, но в рамках этого я хочу сделать всё возможное для восстановления наших отношений с эревонским флотом. Или, по крайней мере, для минимизации дополнительного ущерба. А так как "Стальной кулак" похоже пользуется определенной репутацией после произошедшего в Тиберии, давайте планировать использовать это. Я хочу провести полный набор портовых визитов и разных общественных мероприятий. И хочу чтобы все наши люди – от рядовых до офицеров – были осведомлены о том, что я буду весьма… разочарован, если они сделают хоть что-то усугубляющее положение.
– О, думаю, я смогу об этом позаботиться, сэр, – заверила его Уотсон.
– Моя уверенность в вас безгранична. В дополнение, однако, не будем забывать, что "Стальной кулак" – корабль королевы. Мы можем быть единственным мантикорским кораблём в эревонском пространстве, но это делает только более вероятным, что когда произойдет что-то плохое мы обнаружим себя замешанными в это по самые уши. Так что я хочу продолжить наши учения по графику, который мы обсуждали. Но также хотелось бы сделать упор на менее стандартных операциях. В частности, думаю, нам надо подготовиться к исполнению полицейских функций.
– Конечно, сэр, – воспользовавшись сделанной им паузой согласилась Уотсон, испытывая некоторое удивление. Разумеется им нужно было готовиться к полицейским задачам – это и было причиной того, что они находились здесь в кажущееся, по крайней мере, мирным время.
– Я имею в виду, – пояснил он, – что хочу, чтобы майор Хилл думал не только об обычных операциях таможенной проверки. И, – его глаза сузились, – в особенности я хочу, чтобы мы завели свои собственные контакты – на всех возможных уровнях – вместо того, чтобы полагаться исключительно на разведданные посольства. Линда, что бы там ни думало о происходящем РУФ, здесь происходит нечто весьма необычное. Может быть уничтожение тех "пиратских крейсеров" положило этому конец, но мне почему-то так не кажется. И, как и вы, я не питаю горячего уважения ни к графине Фрейзер, ни к оценкам разведывательных данных, которые человек вроде неё может побудить делать своих подчиненных.
– Понимаю, – сказала она и кивнула. – Я как можно скорее обсужу это с Хиллом. И посмотрю, не удастся ли мне подключить к разговору также и лейтенанта Гёр.
– Замечательно, Линда. Я знал, что могу положиться на вас, – одобрил Оверстейген.
Глава 11
– Это называется похороны? – с сомнением переспросила Берри. – Если бы не знала, решила бы, что это карнавал.
– Так и есть, в каком-то смысле, – отозвался Антон, медленно сканируя взглядом чудовищную толпу. – С момента смерти Штейна прошли месяцы, так что даже у его семьи было время на то, чтобы по большей части отгоревать своё. Теперь же…
– Время делать бизнес, – закончила фразу Руфь. – Мне представляется, что, если вдуматься, этого бы желал и сам Штейн.
Антон кивнул.
– Выдоить из события всё, что получится. Был Штейн святым или нет, я оставляю судить другим. Что я точно знаю, так это что он был ловким политиком и превосходным шоуменом, – он взглянул вверх, на накрывавший их полог и улыбнулся. – Ему бы это понравилось. Цирковой купол и всё такое.
Берри и сама изучала полог.
– Неужели эти штуки действительно когда-то делали из ткани?
– Именно так, если вернуться в достаточно давнее прошлое. Цирк, знаешь ли, является древний видом развлечений. Нынче мы возводим подобные временные сооружения используя антигравы вместо палаточных шестов, но оригинальные "купола" по сути являлись гигантскими палатками.
Берри всё ещё сомневалась.
– А как они крепили трапеции, канаты и прочую всячину? – она сделала короткую паузу, наблюдая за акробатом, осторожно идущим по подвешенному в выси канату. – И как они вообще работали под куполом до изобретения антигравитации?
Антон объяснил. Её глаза распахнулись во всю ширь.
– Жуть.
Он пожал плечами.
– Люди, знаешь ли, до сих пор собираются поглазеть на аварии. Кстати, о глазении. Думаю с нас достаточно, – он кивнул в сторону кучки людей, собравшихся на большом помосте по другую сторону толпы. – Пришла пора для выражения соболезнований.
Берри и Руфь немедленно сместились ему за спину. Мгновение спустя то же сделал Веб Дю Гавел.
– Веди, – скомандовал его дочь. – Ты шире всех. Кроме того, твой фирменный сердитый взгляд скорее всего раздвинет толпу сам по себе.
Зилвицкий бросил взгляд на солдат из Королевской Гвардии, на мгновение испытав искушение приказать им расчистить дорогу. Но эту идею он тут же отбросил. Отделение лейтенанта Григгса даже не обращал на него внимания, постоянно сканируя окрестности в поисках угроз. Их задачей было охранять принцессу – что они не могли делать шагая впереди неё.
Что ж, значит помощи не будет. Антон нахмурился. Стоявшая рядом с ним троица незаметно отодвинулась подальше.
– И почему мне вечно достаётся роль Моисея?
***
По другую сторону толпы, Виктор и Джинни решали ту же проблему.
Точнее говоря, Виктор решал.
– Я всё-таки думаю, что у тебя это получалось бы лучше, – проворчал он, пытаясь подвинуть кого-то не вызвав скандала.
– Не глупи, – возразила Джинни, теснее прижимаясь к его спине. – Я слишком мала и – что важнее – слишком скромно одета. Если бы ты позволил мне надеть то сари, которое я хотела…
– То нас бы обоих арестовали – тебя за домогательства, а меня за сутенёрство, – его хмурый взгляд мог бы на равных потягаться со взглядом Антона. – В том наряде тебе даже говорить ничего не надо было бы, чтобы это выглядело непристойностью.
– Фью, – Виктор слегка подскочил, когда Джинни его пощекотала. – Ты просто безнадёжный ханжа. В Солнечной Лиге тот наряд едва заслуживал бы лишнего взгляда. Ну, может быть двух.
Ловким финтом Виктор ухитрился обогнуть кучку людей, пробивавшихся наружу. Ещё несколько метров позади.
– И, в любом случае, ты так хорошо справляешься. Я обязательно расскажу об этом Кевину, чтобы он мог добавить это в твоё досье.
– Большое спасибо, Джинни. Огромнейшее тебе спасибо.
***
– Слава Богу, мы пришли заранее, – прошептала Наоми своему дяде, наклонившись для этого в кресле к нему. – От одной мысли тошно, что мы могли бы пробиваться сквозь эту толпу, чтобы поприветствовать царственное семейство, вместо того, чтобы с самого начала быть здесь, на помосте.
Вальтер Имбеси не позволил и тени веселья испортить торжественное выражение своего лица, отвечая также шёпотом.
– Позволяет по-новому оценить понятие броуновского движения, верно? Но постарайся всё-таки, пожалуйста, не увлекаться остротами, – он изобразил едва заметный кивок в сторону Джессики Штейн и её свиты. – Не думаю, что бы им сильно понравилось то, что их называют "царственным семейством".
Самоконтроль племянницы Вальтера не был столь совершенным, поэтому едва заметный оттенок неприязни у неё на лице был очевиден. Во всяком случае тому, кто хорошо её знал.
– Уверена, что нет, проклятые позеры. Иеронимус Штейн может и был достойным святым и аскетом – у меня есть сомнения, но я готова признать, что это сказывается мой цинизм – но его дочь под это определение не подходит никоим образом, – она бросила беглый взгляд на женщину, о которой шла речь, и собравшихся вокруг неё людей. – А уж тем более её прилипалы.
– Будь снисходительнее, Наоми. Они терпеливо ждали долгое время.
– В этом нет их заслуги. Пока Штейн был жив, им приходилось быть терпеливыми. Теперь же… – она бросила ещё один взгляд, на это раз на мужчину, говорящему что-то, наклонившись к Джессике Штейн.
– Не нравится мне он. Даже больше, чем она.
Пожатие плечами Имбеси было таким же минималистским, как и кивок.
– Мне тоже. Вообще-то, поскольку я знаю о нём куда больше тебя, я уверен, что мне он нравится значительно меньше твоего. Но вопрос нашего с тобой отношения к нему к делу не относится. Ингемар Кассети является правой рукой губернатора ближайшего провинциального сектора Солнечной Лиги. Что делает его просто ещё одним рифом, вокруг которого нам придётся лавировать.
– Бедный, бедный Эревон. Попал между молотом и наковальней, вот только молотов что-то много.
Имбеси снова изобразил свой едва заметный кивок.
– И правда много. А в качестве наковальни Господь Всемогущий своим неисповедимым промыслом предназначил нам нынешнее мантикорское правительство.
Он бы вздохнул, но Вальтер Имбеси не вздыхал на публике с восьми лет. Порка, которую ему устроил отец после того случая, это гарантировала. Неофициальная муштра, которой подвергалась молодёжь главных семей Эревона, была суровой, притом, что не касалась банальных вопросов, на которых были зациклены большинство элит галактики.
Нравы в отношении секса были одной из этих банальностей, что Наоми немедленно и продемонстрировала.
– Так кого из этих клоунов ты хочешь, чтобы я соблазнила? – спросила она. Едва уловимая улыбка у неё на лице говорила, что вопрос был задан отчасти в шутку.
Отчасти.
– Полагаю, действуют твои обычные правила?
– Определённо. Молот и наковальня там или нет, но положение Эревона ещё не настолько отчаянно. Я не настаиваю на Адонисе или Венере, но соблазняемый должен быть хоть немного привлекателен для меня.
Имбеси позволил себе лёгкую улыбку. Раскованность Наоми имела тенденцию раздражать большинство членов их семьи, но он в их число не входил. Возможно потому, что был признанным главой семьи и не мог себе позволить игнорировать любые активы.
– В таком случае, подозреваю, что тебе предстоят весьма целомудренные похороны. Если здесь и есть мужчина, стоящий соблазнения, переспать с которым тебе бы понравилось, то мне в голову не идёт, кто бы это мог быть. То же самое, если на то пошло, относится к женщинам.
Взгляд Наоми на мгновение ушёл в сторону. Проследив его направление, Имбеси очень коротко – но очень резко – мотнул головой племяннице.
– Что бы ты ни делала, девочка, держись как можно дальше от Луиса Розака. Неважно, насколько он симпатичен. С тем же успехом можно тащить в постель кобру.
Глаза Наоми слегка расширились.
– Дядя, ты похоже слишком резок. На мой взгляд он менее – даже, вообще-то, намного менее – злобен, чем остальная толпа солли.
– Кто тут хоть что-нибудь говорит о "злобности"? Кобры не злобны. Они просто смертоносны, – его голос покинули все следы добродушного подшучивания. – Просто поверь мне на слово, юная леди. Держись подальше от Луиса Розака. Это приказ.
– О'кей, о'кей. Не стоит из-за этого входить в роль главы семейства.
Её взгляд медленно прошелся по небольшой толпе, собравшейся на помосте. По ходу дела глаза её сужались.
– Тьфу. Думаю, ты прав. С тем же успехом можно прямо сейчас собираться в женский монастырь.
Небольшое движение в стороне – возмущение в окружающей помост толпе – привлекло её внимание. И глаза Наоми снова начали расширяться. Затем другое возмущение, практически на противоположной стороне заставило её посмотреть и туда.
– А это кто такие? Два весьма интересных на взгляд джентльмена, как из-под земли появились. Пожалуйста, дядя, не говори, что они тоже под запретом.
Имбеси посмотрел в одном направлении, потом в другом. На этот раз ему пришлось прикладывать настоящие усилия, чтобы удержаться от улыбки. Вообще-то даже от откровенной ухмылки.
– Удачи, вампирочка. Слева ты можешь видеть Антона Зилвицкого, бывшего капитана мантикорского Флота. Признаю, что ты выглядишь намного лучше – да и намного моложе – его подружки, но все твои сбережения у неё не сошли бы и за завалявшуюся в кармане мелочь. Кроме того, по всем докладам Зилвицкий выглядит воплощённой верностью.
Он перевёл взгляд в другую сторону и слегка сузил глаза.
– На другой стороне… Хм. Не уверен. Зовут его Виктор Каша, и мы мало что о нём знаем. По всей видимости, он любимый агент директора федеральной полиции Хевена. То есть Кевина Ушера, а значит Каша должен быть жуть как хорош, чтобы заслужить его одобрение, учитывая его юный возраст. С другой стороны…
Ему не пришлось заканчивать предостережение. Наоми уже заметила идущую за Каша женщину.
– О, жизнь так несправедлива. Как я должна конкурировать с этим?
Имбеси собирался было съязвить в ответ, но колкость умерла не родившись. Как только он задумался об этом…
– Кевин Ушер по-настоящему хорош, Наоми.
Он заговорил ещё тише чем раньше, хотя и питал изрядную уверенность, что устройства защиты от подслушивания, имевшиеся у них с Наоми, делали невозможным услышать их беседу с расстояния больше метра. Не думал он и что какая-то из сил, собравшихся на этом приёме, была так уж заинтересована в информации о происходящем внутри семьи Имбеси. Определённо не настолько, чтобы держать очень редкое и очень дорогостоящее шпионское оборудование нацеленным на них.
Имбеси официально являлись частью политической оппозиции Эревона, а не одной из представленных в действующем правительстве семей. Практически для всех не-эревонцев это выводило их из списка движущих факторов политики. Неформальные методы, которыми господствующие семьи Эревона осуществляли управление, были просто слишком чуждыми для представителей других политических систем, не имевших эревонской истории и традиций. Дело было не столько в их неформальности, – методы элит Солнечной Лиги были, в конце концов, печально известны повсюду, – сколько в честности. Да, верно, Эревон был основан шайкой воров. Но воры эти добились своих успеха и богатства потому, что, каковы бы ни были прочие их грехи, они держали своё слово… и никогда не забывали древнюю поговорку: "от сумы и от тюрьмы не зарекайся".
Всё это означало, что семьи, правившие Эревоном в настоящее время, предусмотрительно сохраняли тесные связи с семьёй Имбеси. И также, на случай если Имбеси вернутся к власти, что было не так уж маловероятно, тщательно следили, чтобы ни в коем случае кто-либо не нанёс им смертельного оскорбления. Или даже, если на то пошло, вообще не вызвал их раздражения. "Смертельность" в этом контексте среди эревонцев не было абстрактным понятием.
Наоми прекрасно поняла ход мыслей своего дяди.
– Довольно болтовни, – промурлыкала она и бросила на Виктора Каша последний взгляд. Как раз достаточный, чтобы удостоверится, что она узнает его в толпе, но ничего большего. Наоми не была такой уж завзятой соблазнительницей, как любила себя считать, но основы этого дела она изучила давным-давно. И одного взгляда на его напряжённое молодое лицо ей было достаточно, чтобы ей стало ясно, что соблазнение Виктора Каша потребует от неё находчивости.
– Мой девиз, никакой бестактности.
Имбеси решил, что может себе позволить рассмеяться на публике. Слишком много чопорности, в конце концов, само по себе было ошибкой.
– С каких это пор? Как насчёт того раза… и не пытайся притвориться, что забыла бассейн перед статуей в Сирзе… на что мне только тогда не пришлось пойти, чтобы прикрыть это…
– Не будь бестактен сам, дядюшка. Я тогда была молода и глупа. Кроме того, сейчас я не пьяна – и капли во рту не было. И вообще, этот парень представляет собой вызов, а Фредди Гавличек был просто мил. Так что тот раз не считается.
***
Прочие сидевшие на помосте знатные персоны Эревона не были столь осторожны. Они тоже заметили Виктора, как только тот выдрался из толпы. Правильнее было бы сказать, что они заметили Джинни, и провожали её взглядами, пока она подходила. В случае как обоих мужчин, так и женщины, фигура Джинни имела отношение к проявленному ими интересу. Но, по правде сказать, небольшое. Три семьи, в настоящее время управлявшие политикой Эревона, уже на протяжении месяцев пытались установить приватные контакты с новым правительством Хевена, и всех их занимал вопрос, не является ли…
Ответ не заставил себя ждать.
– Это молодой любовник Вирджинии Ушер, – прошептал Джек Фуэнтес Алессандре Гавличек.
Та на публике поддерживала обычную эревонскую невозмутимость, но в её ответном шёпоте были презрительные нотки.
– Никакого вкуса, и он доказательство этому. Со мной бы и то ей было бы куда лучше, чем с этим… Господи, да судя по его виду, я готова спорить, что он и в туалете сидит по стойке смирно.
Сидевший по другую сторону от неё последний из троицы более или менее правившей планетой сам был неплохой иллюстрацией сидения по стойке смирно. Томас Холл незаметно, но выразительно взглянул на одного из офицеров Лиги, собравшихся вокруг Кассети. Заметив этот взгляд, лейтенант Флота отделился от компании и подтянулся поближе.
Вторым взглядом Холл указал лейтенанту на Джинни и Виктора. Увидев их, лейтенант Мэнсон насмешливо скривил губы.
– Ха! Полагаю, это один из способов этой шлюхи устроить себе каникулы с любовником. Просто назвать это визитом с выражением соболезнований памяти святого.
– Вы уверены?
Мэнсон пожал плечами. Как и насмешка, жест этот показался эревонцам преувеличенным.
– Мы провели собственное расследование. Каковы бы ни были навыки Ушера – я не настолько ими впечатлён, как большинство – они чертовски точно не распространяются на его личную жизнь. Его жена повсюду выставляет его дураком.
Холл кивнул, и Мэнсон двинулся дальше. По крайней мере, перемещения лейтенанта не были демонстративными. Любой наблюдатель решил бы, что офицер Лиги просто походя обменялся любезностями со знатным эревонцем на публичном приёме. Во всяком случае, Мэнсон был достаточно осторожен, чтобы не дать никому понять, что он берёт у эревонцев деньги в качестве побочного заработка.
Что ни в коей мере не заставляло эревонцев доверять ему. Однако – по крайней мере пока что – информация Мэнсона оказывалась достаточно надёжной.
– Что думаете? – тихо спросил Фуэнтес. Как и Имбеси, троица сидевших рядом эревонцев вполне была уверена в своей аппаратуре защиты от подслушивания. Но осторожность была для них привычкой, въевшейся с детства.
– Примем за чистую монету, – заявила Гавличек.
– Склонен согласиться, – сказал Холл. Про себя он не в полной мере разделял уверенность Гавличек. Алессандра обычно была очень умна, но её сексуальная ориентация временами подталкивала её к поспешным умозаключениям. В частности, как он замечал и раньше, она была склонна неприязненно относится к слишком откровенно демонстрирующим гетеросексуальность красивым женщинам, махом записывая их в глупые красотки. И всё-таки…
Он понаблюдал за не слишком замаскированными ласковыми прикосновениями Вирджинии Ушер к её спутнику-мужчине, пока те приближались к помосту. Если это было игрой, то определённо искусной.
– Я склонен согласиться, – повторил он и подавил вздох, что вышло у него так же легко, как и у Имбеси. – Неужели в новом правительстве Хевена нет хоть кого-то, у кого мозгов хватило бы на термита?
***
– Вот же идиотизм, – прошипел Анри Гатри. Посол Хевена на Эревоне не пытался скрыть свой гневный взгляд на Вирджинию Ушер.
– Чей именно? – фыркнула Жаклин Паллье. – Её, или её мужа?
– Обоих. Она лезет в ситуацию, которая и без неё достаточно запутана… а у него хватает дури позволять ей это.
Вирджиния Ушер к этому моменту добралась до ведущих на помост ступеней, и Гатри отвернулся. Он решил сделать вид, что не обращает на неё внимания, что выглядело достаточно правдоподобно, поскольку они никогда лично не встречались. Он знал как она выглядит только по голограммам, привезённым тем самым курьером, который доставил эту идиотку сюда. Будь всё проклято, посол Гатри не собирался позволить развлечениям проститутки помешать ему исполнять свой долг.
– Ради всего святого, – проворчал он, – мантикорцы и так поднимают шум по каждому мельчайшему поводу, что мы им даём. Стоит им прослышать, что здесь жена Кевина Ушера…
Паллье пожала плечами.
– На мой взгляд, вы беспокоитесь зря. Во-первых, потому что местный мантикорский персонал состоит из тупиц; во-вторых, потому что даже тупицы не могут не видеть, что здесь нет ничего кроме старой шлюхи, доказывающей, что ей в своём деле больше нечему учится.
***
– Вижу, лейтенант Мэнсон опять принялся за своё, – проворчал Розак. Капитан только что воспользовался удобным случаем, чтобы вместе с Хабиб отделиться от собравшейся вокруг Джессики Штейн толпы.
– Ага, я заметила, – кисло отозвалась Хабиб. Коммандер не особо старалась говорить тихо. Она всецело доверяла оборудованию защиты от подслушивания, которое было при ней и при Розаке, поскольку это было лучшее оборудование из доступного в Солнечной Лиге. Скорее всего, оно даже было не хуже того, что производилось на Мантикоре.
– Хотите, чтобы я наконец спустила на него собак? Поверьте, сделаю это с удовольствием.
Розак мотнул головой.
– Нет-нет. Среди нас неизбежно будет ненадёжный, падкий на деньги человек. Пока мы знаем кто это, мы можем контролировать ущерб… и даже извлекать из этого знания выгоду. Что мне хотелось бы знать, так это почему эревонцев так заинтересовала Вирджиния Ушер?
– Мы же уже это обсуждали, Луис. В данный момент, на мой взгляд, они готовы хвататься за любую соломинку, которую им предложит Хевен. Хотя называть жену Ушера "соломинкой" скорее всего является оскорблением честной соломы.
Розак снова мотнул головой.
– Пожалуй, мы поторопились с выводами. Так мне кажется теперь, когда я увидел его вживую.
Хабиб нахмурилась.
– Кого "его"?
Каким-то образом, даже не взглянув в их направлении и не сделав в их сторону никакого жеста, Розак дал понять, что говорит о Вирджинии Ушер и её спутнике.
– Её любовника, Эди. Точнее, так называемого "любовника". Когда выдастся случай – не сейчас – по-настоящему внимательно присмотрись к нему. Парень – молодой волк, какого ещё поискать, а не жиголо.
У Хабиб не было навыков Розака в прискорбно невоенной сфере "спецальных операций", но она не была ни глупой, ни несообразительной. Так что она даже не взглянула в сторону поднимавшейся сейчас на помост пары. Просто нахмурилась ещё сильнее, пытаясь припомнить всё то немногое, что разглядела на лице юного офицера ФСА.
– Не могу вспомнить, – призналась она. – Присмотрюсь к нему попозже, когда праздник пойдёт своей чередой. Есть что-то ещё, что вы хотите от меня до того?
Розак мгновение поколебался, а затем сказал:
– Да. Скажите лейтенанту Палэйн подойти ко мне. Убедитесь, что она понимает, что сделать это нужно естественно.
***
– Вы хотели поговорить со мной, сэр?
Розака впечатлила искусность лейтенанта. Большинство молодых офицеров, получив распоряжение "выглядеть естественно", перебарщивали бы. Танди Палэйн же сумела сделать так, чтобы всё выглядело по-настоящему естественно – словно она просто случайно наткнулась на своего командира и обменивалась с ним ничего не значащей болтовнёй.
