Текст книги "Венец рабов"
Автор книги: Дэвид Марк Вебер
Соавторы: Эрик Флинт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 29 (всего у книги 41 страниц)
Человек, если он обладает умением и опытом, может на пути к цели грациозно влететь в шлюз. Анаконда просто втечёт внутрь.
Глава 35
– От всей души советую не сводить глаз с меня.
Кто-то другой мог бы прошипеть эти слова, или выкрикнуть их, или… ещё как-то попытаться придать им выразительности. Но Виктор Каша просто произнёс их. Тем же холодным и пустым тоном, которым днём раньше на глазах у Берри заявил трём прикованным к креслам людям, что собирается убить их, если они не сделают в точности то, что ему нужно. Немедленно.
Этот тон произвёл практически такой же эффект и на масадцев, собравшихся на мостике "Фелисии". Их взгляды, ранее устремлённые на Берри, теперь были прикованы к Каша.
– Забудьте про девчонку, – продолжил он тем же самым тоном. – Она больше не важна для вас, при условии, что ей не будет причинено какого-либо вреда. Уберите её отсюда и поместите вместе с грузом. Она прекрасно может побыть там, пока мы обсудим удастся ли нам достичь приемлемого соглашения. Ваши жизни – и ваши цели – теперь зависят исключительно от моей доброй воли. От моей цели, следовало бы сказать. Моей "доброй воли" не существует.
Какая-то часть сознания Берри, остававшаяся способной к рассудочной деятельности, отметила использование Виктором безразличного слова "груз". Только мезанцы и их пособники использовали этот термин по отношению к перевозимым рабам. Это был достаточно тонкий намёк масадцам, что уставившийся на них неживыми тёмными глазами мрачный человек тем или иным образом по крайней мере в чём-то разделял их позицию и образ мысли.
В основном же, однако, Берри была просто зачарована. Можно даже сказать загипнотизирована – как, похоже, и масадцы. Прошло всего полминуты с тех пор, как их привели на мостик трое масадцев, встретивших их у шлюза. И вот уже – несмотря на то, что он не был вооружён и для любого стороннего наблюдателя находился у них в руках – Каша собрал всех масадцев вокруг себя. Словно в комнату вошла чёрная дыра в человеческом обличье.
На сугубо личном уровне Берри испытывала неимоверное облегчение. Последнее что ей было нужно, так это внимание масадцев, сосредоточенное на ней. Масадская версия Церкви Освобождённого Человечества воистину была, как и заявляли грейсонцы, еретической. Не столько в терминах религиозной доктрины, сколько в смысле элементарной человеческой морали. В конце концов, патриархальные религии не были чем-то новым для вселенной. Большинство основных религий человечества содержали в себе изрядную долю патриархальных взглядов – и продолжали содержать, свидетельством чему был тот факт, что практически во всех в них при обращении к Богу подразумевалось, что "Он" мужчина. (Берри и Руфь как-то несколько минут развлекались непристойностями, пытаясь представить размер пениса и яичек Всемогущего).
Но масадцы исказили патриархальность до такой степени, что это можно был назвать только болезненным извращением. Как бы суровы и деспотичны ни были "отцы", они не были насильниками. А масадские учение – и практику – в плане отношения к женщинам просто невозможно было описать иначе как санкцией на изнасилование. Противоестественной и порочной смесью из равных частей похоти и женоненавистничества, обряженной в теологическую тарабарщину.
Пока Виктор не заговорил, взгляды всех масадцев были обращены на неё, не на него. И это ещё было не так плохо, как "досмотр", учинённый ей одним из них практически сразу, как она оказалась на борту "Фелисии". Щупавшие её тело мужские руки – словно облегающий комбинезон мог скрыть хотя бы перочинный нож – оставили после себя тошнотворно-липкое ощущение.
– А ты кто такой, что распоряжаешься здесь? – возмутился один из масадцев. Это был Осия Кюблер, один из двух пилотов, тот, кто по предположению Ватанапонгсе был теперь лидером выживших остатков банды Темплтона. Лицо Кюблера заливала краска гнева, но в голосе была едва заметная дрожь – словно он сознательно пытался разжечь в себе ярость, чтобы преодолеть собственный страх.
Каша уставился на него своими безжизненными глазами.
– Я покажу тебе, кто я такой. Точнее, что я из себя представляю.
Он обвёл мостик взглядом. Кроме масадцев здесь находились ещё четыре человека. Все они, в отличие от большинства масадцев, столпившихся в центре помещения, сидели за разнообразными пультами. Судя по форме, это были члены исходного экипажа "Фелисии". Только один из них, судя по знакам различия, был из командного состава.
Все они выглядели окаменевшими, как на взгляд Берри оно наверняка и было на самом деле. Могло хватить и одного Каша – но его явление было довеском к захвату их судна религиозными фанатиками, заявившими на всю галактику, что запросто готовы его взорвать, если их требования не будут удовлетворены.
– Откуда подаётся сигнал ко взрыву судна? – спросил Каша. Словно управляемые единой волей, глаза всех четверых членов экипажа повернулись к единственному сидевшему за пультом масадцу. Точнее к большой кнопке, установленной с краю находившейся перед ним панели. Кнопка оставляла впечатление установленной на скорую руку, не говоря уже о том – Берри едва не расхохоталась от абсурдности мелодрамы – что была покрашена в ярко-красный цвет. Весьма недавно и достаточно небрежно покрашена, надо сказать.
– Это она? Прекрасно. Нажми на кнопку.
Кюблер уже снова открыл было рот, словно собираясь разразится тирадой. Но последние три слова Виктора заставили его пасть захлопнуться.
У сидевшего у пульта масадца, напротив, едва не отвисла челюсть.
– Что ты сказал?
– Ты меня хорошо слышал, идиот. Я сказал: нажми на кнопку.
Теперь челюсть масадца всё-таки отвисла.
Каша и пальцем не шевельнул, но каким-то образом создалось впечатление, что он, или, правильнее сказать, его дух практически нависает над человеком у красной кнопки. Словно некий мрачный, внушающий ужас ястреб, камнем пикирующий на кролика.
– Ты глухой? Или просто трус? Нажми на кнопку. Давай, ты, самозванный фанатик!
Рука масадца начала подниматься, невольно, словно он попал под гипноз Каша. Кюблер наконец-то справился с голосом – но лицо его больше не пылало гневом. В общем-то оно было весьма бледным.
– Не трогай кнопку, Джедедия! Убери руку!
Джедедия тряхнул головой, глотнул воздуха и отдёрнул руку.
Каша повернулся обратно к Кюблеру. Его губы не шевельнулись, чтобы сложиться в презрительную усмешку, но каким-то образом он умудрился изобразить её одними глазами.
– Фанатики. Жалкое зрелище. И на мгновение не воображай, что можешь запугать меня угрозой смерти. Полагаю, ты знаешь, кем был Оскар Сен-Жюст?
Кюблер кивнул.
– Восхитительно. Образованный фанатик. Позволь мне тогда углубить твоё образование. Я был одним из ближайших сотрудников Сен-Жюста. Был тайно отобран лично им – нас таких было всего пятеро – чтобы послужить тогда, когда потребуется пожертвовать своей жизнью. И когда предательница МакКвин подняла восстание, я первым вызвался пробраться в её штаб с кодами, чтобы взорвать его вместе с собой, если подведёт дистанционное управление.
Каша едва заметно повёл плечами.
– Так уж вышло, что дистанционное управление сработало. Но даже и не думай, что я бы этого не сделал.
Он повернул голову, снова обратив взгляд на большую красную кнопку. На это раз его губы таки искривила еле заметная усмешка.
– Как смотрится. Большая красная кнопка, способная уничтожить восемь тысяч человек. Кнопка в командном центре Сен-Жюста была маленькой и белой. Нажав на неё – да, он предоставил мне эту привилегию, в свете моей готовности отправится на смерть – я уничтожил вместе с МакКвин и её предателями что-то около полутора миллионов жителей Нового Парижа. Точное число жертв, разумеется, так и не было установлено. Едва ли это казалось кому-то важным, при таком высоком общем числе.
Взгляд Каша вернулся к Кюблеру. Усмешка пропала, а тёмные глаза казались бездонными колодцами.
– Спроси меня, потерял ли я из-за этого хоть мгновение сна.
Кюблер сглотнул.
– Ответом будет: нет. Ни секунды. Все умирают, раньше или позже. Значение имеет только то, послужила ли их смерть какой-то цели, или нет. Поэтому я повторяю. Убери отсюда девчонку, чтобы мы могли начать переговоры, или потягайся со мной в фанатизме. У тебя нет других вариантов. Подчинись, или нажми на кнопку.
На мгновение повисла тишина.
– Решай немедленно, масадец. Или я подойду и нажму на кнопку сам, – Каша поднял руку с часами. – Ровно через пять секунд.
Меньше чем через две секунды Кюблер зарычал на одного из подчинённых.
– Убери отсюда шлюшку, Укия. Помести её с грузом. Возьми одного из язычников показать тебе дорогу.
Укия издал вздох облегчения и бросил жёсткий взгляд на одного из членов команды, с готовностью вскочившего со своего места. Тот явно испытывал даже большее облегчение, чем Укия.
Берри, напротив, никакого облегчения не испытала. Укия был именно тем масадцем, который подверг её похотливому "досмотру"… а к "грузу" наверняка идти было далеко.
Но Каша придушил в зародыше и это. Его холодный, змеиный взгляд переместился на Укию.
– Ты уже полапал эту девчонку однажды, фанатик, вопреки тому, что даже кретин бы не счёл, что она может прятать оружие… и вопреки тому, что не подверг подобному "обыску" меня. Повторишь, и ты труп. Прикоснись к ней хоть пальцем, и первым требованием, которое я выдвину на переговорах будет чтобы тебе скормили собственные кишки. Да, я знаю как сделать это, не давая человеку умереть. Даже и не сомневайся, ты сожрёшь свою толстую кишку.
Взгляд кобры вернулся к Кюблеру.
– Это требование, разумеется, не будет предметом торга. Его кишки, запихнутые ему в глотку – или нажимай на кнопку.
Страх и гнев Кюблера наконец-то нашли себе выход. Сделав три быстрых шага, он выхватил из кобуры пульсер и буквально вколотил Укию в палубу. Рукоятка оружия оставила у того на лбу глубокую рану и привела его в совершеннейшую прострацию.
– Я же говорил тебе держать руки при себе! – завопил Кюблер и прицелился. На мгновение Берри казалось, что он сейчас пристрелит Укию. Но Кюблер сумел сдержаться в последний момент.
Кипя яростью – но, отметила Берри, не забывая не направлять ствол в сторону Каша – Кюблер повернулся к другому масадцу.
– Ты отведёшь шлюху к грузу, Эзикиль. И не прикасайся к ней.
Эзикиль торопливо повиновался. Через несколько секунд Берри увели с мостика.
Точнее "проводили". Ей опять пришлось сдерживаться, чтобы не расхохотаться. Масадец и член команды осмотрительно – о, весьма осмотрительно – не приближались к ней ближе метра.
Она через плечо бросила последний взгляд на Виктора. Но не смогла прочесть на его лице никаких эмоций. Это было всё равно, что рассматривать стальную пластину.
Как бы то ни было, Берри мысленно его поблагодарила. И минуты, ушедшие на то, чтобы отвести – проводить – её в помещения для рабов, она посвятила раздумьям о загадках человеческой природы.
Поначалу она размышляла, говорил ли Виктор правду, когда рассказывал Кюблеру как нажал кнопку, чем уничтожил половину Нового Парижа.
Ей так не казалось. Виктор определённо был достаточно хорошим лжецом, чтобы суметь выдать эту историю за правду. С другой стороны…
"С Виктором Каша никогда нельзя быть уверенной. Если бы он счёл, что этого от него требует долг…"
Потом она задумалась, что Виктор собирается делать дальше. У Берри не было идей – даже намёков на идеи – какого рода "переговоры" он собирается вести с масадцами теперь, когда убрал её подальше. Что бы то ни было, она была уверена, что это будет нечто великолепное и изобретённое прямо на ходу. У Берри не было ни малейших сомнений, что если Виктор Каша внезапно очутится в самых нижних кругах Ада, то начнёт выстраивать заговор против Дьявола, даже не успев отряхнуться от пыли костей грешников.
Впрочем, в основном её мысли занимала Танди Палэйн.
Не то, успеет ли Танди добраться до них вовремя. На этот счёт у неё не было никаких сомнений. Просто она опять поймала себя на том, что дивится причудам человеческой природы. "Что она всё-таки в нём нашла?"
Берри решила спросить, когда выдастся шанс. Да, это было не её дело. Но поскольку Берри решила, что берёт Танди в старшие сёстры, девочка просто обязана была помочь ей разобраться в чувствах.
Эта мысль её подбодрила. В таких делах Берри была хороша.
***
Как только Берри покинула мостик, Виктор начал говорить. Нескольких секунд было ему достаточно, чтобы сымпровизировать план в общих чертах.
"Если нечто настолько шаткое вообще можно называть "планом". Молись всему что найдешь святого, Виктор, чтобы глупость этих людей не уступала их безумию".
– Ваша исходная цель более не достижима. Темплтоны мертвы – оба, как Авраам, так и Гидеон. Вы шестеро – это всё что осталось от вашей группы, если не считать двоих, что были ранены и сейчас находятся в заключении.
Он бегло окинул взглядом группку религиозных фанатиков, подтвердив свой первоначальный вывод, что все они масадцы.
– Оба они, кстати, кощеи. Оставляю на ваше усмотрение, следует ли настаивать, чтобы их выпустили и вернули вам. Лично мне это глубоко безразлично.
– Кто ты такой? – потребовал ответа Кюблер.
Виктор криво улыбнулся.
– Хороший вопрос… я уже довольно давно стараюсь делать так, чтобы люди им не задавались. Моё имя Виктор Каша. Я – агент Федерального Следственного Агентства Республики Хевен, и по мнению моего начальства нахожусь здесь чтобы установить, что произошло с судном религиозных беженцев с Хевена, которое исчезло по дороге на Тиберию. На самом же деле я – человек, верный идеям революции и полный решимости восстановить в моей звёздной нации принципы, установленные Робом Пьером и Оскаром Сен-Жюстом. Мне пришлось покинуть Хевен, поскольку я знал что следователи нового, изменнического режима достаточно быстро раскроют, чему я на самом деле верен. Так что, когда представился случай, я вызвался добровольцем на это задание, чтобы убраться с территории Хевена.
Он пожал плечами.
– Меня мало волновало, что случилось с кучкой девиантных личностей, которые вменяемым режимом всё равно были бы рано или поздно арестованы. Так уж вышло, что я всё-таки узнал, что с ними приключилось. Вы – или этот социопат Рингсторфф, на которого вы работали – их всех перебили.
Он сделал короткую паузу, снова бегло обведя их взглядом.
– В ту же секунду как я понял что здесь происходит, я увидел способ, каким мог поспособствовать собственным целям. Поскольку я уже добился благосклонности властей Эревона – ха! вот уж стая стервятников, пытающаяся избежать ответственности – то был в состоянии убедить их позволить мне отправится вместе с принцессой и вступить с вами в переговоры от их лица.
"Что за бред! Даже дебил мог бы заметить дыры в логике".
Но он не позволил себе показать хоть какие-то признаки беспокойства. И, продолжая нести бессмысленную чушь, утешил себя мыслью о том, что, если на то пошло, религиозных фанатиков с Масады – оставив в стороне их подлинную компетенцию в нанесении увечий – было довольно-таки проблематично отличить от дебилов.
– Я могу вытащить вас отсюда, Кюблер. Всех вас. Если будешь настаивать, наверное смогу вытащить и этих двоих ваших кощеев. Но вы должны согласится сделать всё по-моему – и отбросить какие-либо мысли использовать мантикорскую принцессу в каком-либо ещё качестве, кроме как заложника, обеспечивающего нам безопасный проход.
– Безопасный проход куда?
– Туда же, куда, насколько я понимаю, вы планировали утащить её первоначально – на Конго.
Виктор нахмурился, оглянулся в поисках сиденья, и прислонился к ближайшей консоли. На сам пульт он даже не взгляда не бросил, не желая нервировать масадцев мыслями, что он может иметь намерение вмешаться в управление судном. Он просто хотел перевести дискуссию в сидячее положение, что, по природе вещей, автоматически снижало напряжённость.
Присев, он провёл ладонью по своим жёстким волосам.
– Насколько я понимаю, план Темплтона состоял в том, чтобы шантажом заставить мезанцев на Конго предоставить ему убежище. Честно говоря, я крайне скептически настроен к мысли, что это могло сработать даже в наилучших обстоятельствах. Всё это дело должно заставить Мезу – и в особенности "Рабсилу" – взвыть от ярости. Даже "Рабсила" не настолько самонадеянна, чтобы бесить Звёздное Королевство Мантикора. Определенно не таким способом, который сделает крайне проблематичным для их покровителей из Лиги хоть как-то их прикрыть.
Кюблер, колеблясь, тоже сел. Виктор уставился на него спокойным взглядом.
– Это и есть причина, по которой я настаивал – и продолжу настаивать – что с девчонкой надо обращаться тактично. Причините ей хоть какой-нибудь ущерб, Кюблер, и вы скорее всего навлечёте визит Восьмого флота на Конго – а возможно и на саму Мезу.
Один из масадцев попытался фыркнуть.
– Да ладно! Куда им…
– Правда? – переспросил Каша. – А ты был там, когда Белая Гавань проложил себе дорогу через половину Республики Хевен? – и после заполненной тишиной паузы продолжил: – Я так и думал. Ну, а я был – комиссаром на одном из супердредноутов Республики, прежде чем наши флоты были разгромлены. Так что я не был бы столь уверен, что Белая Гавань не сможет проложить себе путь через изрядную долю пространства Лиги, чтобы превратить Мезу в оплавленный шар, если такая блажь придёт в голову Елизавете Третьей. По моему мнению, Флот Лиги жутко переоценен. Но это едва ли имеет значение – поскольку вы можете быть железно уверены, что сами мезанцы ни за что на подобный риск не пойдут.
Его лицо приобрело слегка саркастическое выражение.
– Ради чего? Ради вас? Что ваша группа – все кто выжил – для мезанцев, чтобы они так рисковали? Даже если бы Темплтон остался жив, сомневаюсь что они бы согласились на подобное. А раз уж он мёртв…
Виктор позволил мысли повиснуть в воздухе. К своему облегчению, он увидел, что все масадцы были слишком озабочены своим чрезвычайно сложным положением, чтобы обращать внимание на противоречия и откровенную глупость в том, что он нёс.
Он мельком взглянул на часы. Пять минут прошло. Сто пятнадцать осталось, предполагая, что Танди уложится в два часа. Мрачная мысль: "Что сомнительно".
Мрачности в его мыслях поубавилось, когда он услышал, как один из масадцев внезапно кое-что пробормотал. Это был Соломон Фарроу, второй из масадских пилотов.
– Во имя Господа, Осия, он прав – и ты знаешь это. Ты же сам мне говорил, наедине, что питаешь сомнения насчёт плана Гидеона.
Кюблер сверкнул на него глазами, но, как отметил Виктор, ничего не возразил. Вместо этого, секунду спустя, Кюблер вернулся взглядом к нему.
– Хорошо, Каша. Что ты предлагаешь?
"Аллилуйя. Просто продолжай болтать, Виктор".
Глава 36
Не прошло и десяти минут с тех пор, как они проникли на «Фелисию», а Танди уже принялась возносить хвалу всем мыслимым и немыслимым богам за то, что с ними оказалась Руфь. Без неё скрытное проникновение практически сразу же превратилось бы в откровенный штурм – который не мог окончиться ничем иным, кроме как уничтожением судна. Танди до сих пор была достаточно уверена что могла бы перебить шайку Темплтона – даже в одиночку, тем более с помощью амазонок. И что с того? Религиозные психи просто взорвали бы «Фелисию», как только поняли бы что им не победить.
***
Проблема была простой, и Танди скорее всего следовало её предвидеть. В конце концов, лейтенант-коммандер Ватанапонгсе её предвидел. Правда, Ватанапонгсе имел гораздо больше опыта обращения с работорговцами, чем Танди. Морскую пехоту обычно просто не привлекали к их аресту, разве только в редких случаях. Команды на судах работорговцев были слишком малы, чтобы оказать какое-то существенное сопротивление, раз уж их настиг военный корабль. Так что обычно они просто сразу сдавались.
Хотя… это зависело от принадлежности производившего задержание корабля. Флоты большинства цивилизованных держав придерживались взгляда, что рабовладение представляет собой преступление против человечности. Солнечная Лига безусловно занимала такую позицию на протяжении веков, и всё это время придерживалась официальной политики, нацеленной на полное искоренение работорговли. Подход Лиги состоял в установлении целой сети взаимоувязанных двусторонних договоров с независимыми соседями, наряду с изданием бюрократических постановлений на собственной территории и на территории, находящейся под управлением УПБ. Поскольку добиться у подавляющего большинства независимых систем (особенно у тех, что уже поглядывали с беспокойством в сторону Пограничной Безопасности) позволения ФСЛ патрулировать их пространство было крайне сложно вне зависимости от предлога, упомянутые соглашения предусматривали предоставление ФСЛ права перехвата работорговцев, несущих флаг независимых систем, исключительно вне пределов территориального пространства этих самых систем. И хотя законы Лиги в отношении её собственных граждан уравнивали работорговлю с пиратством (а это теоретически означало что наказанием за неё должна была быть смертная казнь), на деле Солнечная Лига никогда не казнила никого из работорговцев, чьи суда подвергались задержанию в соответствии с этими договорами. Граждане Лиги время от времени – в редких случаях – отправлялись в тюрьму, иногда на достаточно долгие сроки. Но Лига в целом была слишком "просвещённой", чтобы действительно вынести смертный приговор, даже в довольно экстремальных случаях.
В отношении тех, кто не был гражданином Лиги, варианты были ещё более ограничены. Сами суда конфисковывались и отправлялись на слом, но, поскольку партнёры по договору во многих случаях не уравнивали эти два преступления (во всяком случае официально), максимум что зачастую могла сделать Лига – это передать "обвиняемых" в работорговле в родные системы для суда.
Со временем, однако, работорговцы обнаружили что в этом славном, безопасном миропорядке встречаются исключения. Конкретнее, Звёздное Королевство Мантикора и Республика Хевен. Мантикорская непримиримая враждебность к генетической работорговле была частью внешней политики Звёздного Королевства со времён короля Роджера II, юношеское увлечение которого идеями тогдашней Либеральной партии в определённых отношениях оставило свой след даже после того, как он взошёл на трон. Старая Республика Хевен относилась к работорговле с таким же отвращением, и даже Народная Республика Хевен, при всех мириадах своих недостатков, сохранила отвращение и враждебность к этой практике на том же уровне, что можно было наблюдать у Мантикоры. По сути дела, единственным межзвёздным договором, который подписали обе нации и который сохранял своё действие несмотря на нарастание напряженности и даже на открытые боевые действия между ними, была Конвенция Червелла.
Формулировка конвенции была довольно проста. Все её подписавшие поддерживали уравнивание работорговли с пиратством… и устанавливали одно наказание за оба преступления. Это был самый жесткий из всех направленных против работорговли договоров Лиги, и, в отличие от всех остальных, он являлся многосторонним, а не двусторонним. Все, кто подписал конвенцию, соглашались предоставить флотам каждого из участников право останавливать, обыскивать и конфисковывать торговые суда, перевозящие рабов под защитой их флагов. И, что было даже более важно, право судить команды конфискованных судов за пиратство.
Каковы бы ни были официальные положения Конвенции Червелла, суровость, с которой она применялась на практике, сильно варьировалась от нации к нации даже среди тех, кто официально её подписал. И мантикорцы, и хевениты применяли её с полной безжалостностью, и зачастую пойманные с поличным работорговцы подвергались казни на месте. И даже те, кто казни избежал, неизменно получали намного более долгие тюремные сроки, чем обычно в Лиге.
В общем и целом Андерманская Империя склонялась к такой же линии поведения. С другой стороны, обращение с захваченными работорговцами и пиратами в Силезской конфедерации было притчей во языцех. Конфедерация подписала Конвенцию Червелла только под угрозой военного вторжения со стороны Мантикоры во время правления королевы Адриенны, и там чуть ли не в каждом втором случае коррумпированные губернаторы отпускали преступников практически сразу.
В Солнечной Лиге дело могло обернуться очень по-разному, в основном в зависимости от того, какой именно корабль произвёл арест. Точнее, от политических связей его командира с теми или иными силами в Лиге. Некоторые капитаны, фактически плясавшие под дудку Мезы, не менее силезцев славились тем, что отпускали захваченных работорговцев. Другие – одним из таких был капитан Розак, особенно после того как получил назначение к губернатору Баррегосу в Сектор Майя – действовали со всей допустимой жёсткостью.
В прежние времена стандартным действием работорговцев, которых вот-вот должен был настигнуть военный корабль, было выбросить свой "груз" в космос, а потом пытаться использовать отсутствие рабов на судне в качестве доказательства своей невиновности. Чтобы положить конец такой практике, звёздные нации, подписавшие Конвенцию Червелла, приняли "положение об оборудовании", впервые предложенное Роджером II. Положение об оборудовании фактически декларировало, что любое судно, оборудованное для перевозки рабов, являлось работорговцем вне зависимости от того, был у него на борту "груз" или нет.
Многие подписавшие Конвенцию Червелла нации, включая Андерманскую Империю, прибегая к "положению об оборудовании" при отсутствии на судне рабов, просто конфисковывали судно и отправляли его экипаж в тюрьму. Однако Звёздное Королевство и Республика официально заняли позицию, что экипаж работорговца, захваченного без живого груза, следует немедленно судить по обвинению в массовом убийстве. И если вина будет установлена, то казнить их следует тем же способом: отправив наружу через шлюз без скафандра. Смерть от декомпрессии была… довольно жуткой.
И замаскировать тот факт, что судно было работорговцем, не представлялось возможным. В этом и был смысл "положения об оборудовании", поскольку сущность "груза" была такова, что любой работорговец вынужден был иметь конструкцию, отличную от нормального грузового или пассажирского судна. В отличие от работорговли, имевшей место на Земле во времена до Расселения, в древних кандалах и цепях может больше и не было необходимости, но конструкцию самих судов, со множеством мер направленных на предотвращение каких-либо бунтов рабов, скрыть было невозможно.
Это было верно, даже если не учитывать специфические конструктивные решения, позволявшие выкинуть в космос сотни – иногда тысячи – сопротивляющихся этому людей. Для небольшой команды работорговца физически невозможно было выбросить тысячи людей через шлюз вручную. Поэтому на их судах устанавливалась система заполнения жилых помещений рабов сильнодействующим (но не летальным) газом, что вынуждало рабов бежать в грузовые трюмы, которые можно было открыть в космос.
Такая конструкция была уже до некоторой степени вышедшей из употребления, во всяком случае где бы то ни было поблизости от пространства Мантикоры или Хевена. Слишком многие мантикорские и хевенитские капитаны втихую принялись казнить на месте всех работорговцев, взятых на борту судна оборудованного для подобного массового убийства – вне зависимости от того, был "груз" ещё жив или нет. И к чёрту официальные правила. В этих регионах даже некоторые капитаны Лиги, которым применение таких прямых и действенных мер было запрещено политикой собственного правительства, брали за правило передавать команды подобных судов ближайшему мантикорскому или хевенитскому капитану. В конце концов, и Звёздное Королевство и Республика были их партнёрами по договору, разве не так? Что случится с преступниками после того, как они были должным образом переданы в руки одного из местных правительств едва ли должно было беспокоить произведшего задержание капитана, правда ведь?
И, кроме того, в таком методе казни была некая высшая справедливость.
***
Так уж вышло, что «Фелисия» всё-таки имела конструкцию, позволявшую экипажу выкинуть «груз» в космос. Не потребовалось и пяти минут, чтобы Танди это стало очевидно. Другого объяснения такому количеству крупных грузовых трюмов, через которые они прошли после проникновения внутрь судна, просто быть не могло. Пустых трюмов, с очень широкими створками… и без каких-либо ведущих к ним проходов, достаточно широких, чтобы перемещать по ним крупногабаритные грузы.
По всей видимости принцесса Руфь тоже поняла причину такой необычной планировки судна. Её худощавое лицо застыло в гневе.
– Это мы исправим, – пробормотала она. Мгновение спустя, двигаясь с уверенностью специалиста, она сняла кожух с ближайшей приборной консоли и подключила к ней свой миникомпьютер. Игнорируя предупреждающее шипение Танди, пальцы Руфи запорхали по клавиатуре.
Вскоре принцесса отключила от консоли свой прибор, но ставить на место кожух не стала.
– Это больше работать не будет. Ублюдки никого не смогут выкинуть наружу. И пока я этим занималась, заодно отключила и газ, – она бросила взгляд на скафандр Танди. – Нам он, разумеется, не помеха, но если работорговцы его применят…
Ей не было нужды завершать мысль. Поёжившись, Танди кивнула. Газы, используемые для вытеснения рабов в трюмы, только формально были "нелетальными". Точнее было бы сказать, что они не приводили к смерти, если жертва имела возможность двигаться туда, где воздух был чище. Будучи запертыми в помещении, не имея возможности к побегу, большинство попавших под воздействие газа в конечном итоге умрёт. И жуткой смертью к тому же, даже худшей чем быть выкинутым в космос. Сами работорговцы не стали бы по доброй воле убивать кого бы то ни было таким способом, поскольку потом им пришлось бы избавляться от множества трупов – не говоря уже о рвоте и прочей грязи. Но в данных обстоятельствах, если банда Темплтона почувствует себя загнанной в угол, они могут пустить газ чтобы хотя бы частично выполнить обещание уничтожить судно с грузом.
– Ты можешь отключить то, что они установили для взрыва судна?
Руфь помотала головой.
– Не отсюда. Готова спорить, что для этого они соорудили собственную, независимую систему. Большинство работорговцев не шибко стремится покончить с собой, знаете ли, так что сомневаюсь, чтобы "Фелисия" была оборудована системой самоуничтожения. Если громилы Темплтона склепали свою систему, она наверняка не подключена к общей сети, и мне до неё не добраться. И даже если бы у "Фелисии" была система самоуничтожения, добраться до неё снаружи было бы практически невозможно. Во многих отношениях работорговцы устроены скорее как военные корабли, а не грузовые суда. В особенности это касается электроники. Управление судном, системы безопасности, системы жизнеобеспечения являются независимыми системами, а не завязанными на центральный компьютер. Это менее эффективно – намного менее – но зато обеспечивает намного большую безопасность и защищенность.
