Текст книги "Венец рабов"
Автор книги: Дэвид Марк Вебер
Соавторы: Эрик Флинт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 41 страниц)
Никто иная, как мантикорская принцесса. Причём в совершеннейшем бешенстве.
***
– И не пытайтесь сказать, что не могли остановить их! Я не идиотка, вы, как вас там, и если вы могли перебить всех тех ублюдков вокруг стола так, как вы это сделали – я, знаете ли, сидела под столом и видела, как они валились как кегли – и хватит уже намёков на сотрясение мозга! я просто слегка ударилась головой! – значит вы могли всех их упредить! Прежде, чем они убили моих людей! Прежде, чем они схватили Берри!
Следующая фраза прозвучала рыданием:
– Лучшую подругу, что у меня когда-либо была!
Виктор решил, что дипломатия тут бесполезна. Девушка практически подскакивала от ярости.
– Разумеется, мог. Но зачем мне это было делать? – спросил он в лоб. А затем высокомерно кивнул: – Пожалуй, мне следует представиться ещё раз. Поскольку вы, похоже, забыли…
– О.
Удивлённо открывшийся рот принцессы убрал с её лица гневное выражение.
– О. Вы – Виктор Каша. Я вас не узнала. Вы выглядите… изрядно по-другому, чем было у Штейна на, э-э, похоронах.
Впрочем, принцесса явно быстро справилась с удивлением. И гневное выражение вернулось.
– Точнее говоря, – рявкнула она, – вы казались куда более милым человеком. Чем теперь. Бесчувственный мерзавец!
К счастью для Виктора, в этот момент появилась Джинни. Исчезала она ненадолго для того, чтобы попытаться привести свой наряд по возможности в порядок. Тот, само собой разумеется, никак не был предназначен для использования на поле боя.
– Он всё тот же, – с улыбкой заявила она. – Просто он слегка страдает раздвоением личности. Есть Милашка Виктор, мягкий, как плюшевый медвежонок. А есть…
Улыбка исчезла, и Джинни окинула Виктора таким взглядом, словно тот и правда был бесчувственным мерзавцем.
– А есть и этот парень. Кошмар Макиавелли. Пятый Всадник Апокалипсиса. Каменное лицо и ледяное сердце.
Она пожала плечами. А затем, в своём неподражаемом стиле молниеносно сменив настроение, ласково улыбнулась и слегка пощекотала его пальцем.
– Что бы он без меня делал?
С той же ласковой улыбкой она повернулась к принцессе.
– Впрочем, вам возможно стоит говорить слегка потише. Бесчувственного мерзавца можете ругать сколько вашей душе угодно. Но если просочится, что девушка в руках у Темплтона на самом деле не вы…
– Боже! – ладонь принцессы Руфи взлетела ко рту. – Я идиотка. Капитан мне голову открутит. Если они узнают… они убьют Берри!
Виктор покачал головой.
– Расслабьтесь, ладно? Выше высочество или как там называют таких как вы. В приличном обществе, к которому я не принадлежу. У меня, знаете ли, всё-таки есть план – и пока что он, похоже, работает чертовски хорошо для того, что было смётано на живую нитку в последнюю минуту. Кроме того, ваша подруга Берри больше не пленница, – он постучал по наушнику. – Мне только что сообщили. Она сбежала от Темплтона и его банды и скрылась в вентиляционных каналах. И преследует её из всей шайки только один, поскольку… э-э, ну, скажем так, с остальными разобрались.
– План? – Руфь вперила в него гневный взгляд, но всё-таки убавила громкость голоса. – Что за идиотский план может оправдать попустительство убийству моей охраны? Или дозволение этим кровожадным ублюдкам заполучить в свои лапы Берри? Бес…
– План, – Виктор перебил её шипение с твёрдой и бескомпромиссной уверенностью, – который вернёт вашу подругу Берри живой. И который покончит – раз и навсегда – с шайкой масадских террористов, которых ваша разведка не может поймать уже больше десятка лет. А ещё, – закончил он, глядя в её расширяющиеся от изумления глаза, – он нанесёт удар по "Рабсиле" и генетической работорговле в целом там, где это будет по-настоящему болезненно.
Расширившиеся глаза принцессы внезапно сузились, выдавая, что подозрительность и напряжённые раздумья потеснили гнев. Он его не вытеснили полностью, но хотя Виктор и надеялся на подобную реакцию, он был слегка захвачен врасплох её скоростью и силой. Он даже и не пытался понять, какие мысли кипят в мозгу принцессы, но момент, в который у неё всё внезапно сошлось, он всё-таки увидел.
Джинни, похоже, не была единственной женщиной в округе, способной мгновенно переходить от одного настроения к другому. Выражение на лице принцессы Руфи за долю секунды изменилось с гнева на глубочайшую заинтересованность.
– План? – повторила она совершенно другим тоном. – Хмм, – она снова на мгновение призадумалась, а потом резко кивнула. – Вы работаете с эревонцами, верно? Ну, разумеется. Как иначе вы смогли бы стоять по колено в трупах и не быть арестованным. Тогда это значит… – она поморщилась. – Если вы говорите об ущербе "Рабсиле", значит должны иметь в виду Конго. Пожалуй, я могу видеть пару возможностей. Но если вы хотите знать моё мнение…
Его она и принялась излагать – что заняло заметное время – хотя практически ничего о ситуации и не знала. С точки зрения Виктора хуже всего было то, насколько сверхъестественно близко она зачастую попадала, и каким подлинно квалифицированным зачастую оказывалось её мнение. Виктор был уверен, что тут сказалось влияние и подготовка Антона Зилвицкого.
"Замечательно. Вражеская – мантикорская – принцесса, жаждущая стать шпионом, и имеющая к этому неплохие предпосылки. Чего мне только и не хватало. Примерно как лишней дыры в голове.
С другой стороны…"
Это "с другой стороны" Виктор некоторое время обдумывал, пока Руфь продолжала говорить. Он обозвал бы её речь "щебетом", "лепетом" и "болтовнёй", вот только это было не так. Вообще-то, девушка подала ему несколько идей.
Окончательное решение он принял, когда охрана, собравшаяся у места боя, наконец начала впускать прессу. Мантикорская принцесса, похоже, когда хотела могла быть и прекрасной актрисой.
– О! – воскликнула она, практически всхлипывая перед голокамерами. – Это было ужасно! Они увели принцессу! – она вцепилась в руку Виктора. – И меня бы утащили, если бы не помощь этого джентльмена.
Вот теперь это были щебет, лепет и болтовня чистой воды. Как раз то, что требовалось по ситуации. Когда эревонская пресса, как обычно прекрасно вымуштрованная, наконец позволила себя вывести, Виктор прошептал Руфи на ухо.
– Что ж, ладно. Хочешь участвовать?
– Попробуй только меня удержать, бесчувственный мерзавец.
Глава 26
К Берри подкрадывалось отчаяние. Она была уверена, что сможет ускользнуть от похитителей, стоит ей только попасть в вентиляционные каналы. О системах воздухоснабжения крупных космических станций она знала очень немногое, а о специфических особенностях данной конкретной системы не знала вообще ничего, однако её приёмный отец прежде работал на верфи Флота Мантикоры. Поскольку Берри интересовалась всем подряд, она сумела несколько раз разговорить обычно молчаливого Антона Зилвицкого на эту тему. И, насколько она помнила слова отца, по замысловатости строения системы воздухоснабжения огромной космической станции уступали только сети энергоснабжения.
К сожалению, Берри обнаружила, что теоретические познания далеко не то же самое, что и личное знакомство. Она поняла, что слишком самонадеянно предположила, будто вентиляционная система "Цены греха" будет схожа с отлично знакомыми ей подземельями Чикаго. Разница была в том, что она знала подземелья и не знала вентиляцию станции.
Как результат, она потеряла время, колеблясь в выборе пути и – дважды! – попадая в тупики, после чего была вынуждена идти обратно по своим же следам. Точнее говоря, ползти по ним. И снова и снова испытывать разочарование от того, что вентиляционные решетки космической станции не проектировались с расчетом на лёгкость открытия изнутри каналов. Так что она раз за разом должна была проходить мимо манящих, но недоступных путей спасения, ведущих обратно в основные туннели станции.
Берри слышала шум, производимый не очень-то сильно отстающим преследователем. "По мне, так уродский проект", – раздражённо думала она. Им следовало предусмотреть, что рано или поздно по их трубам придётся ползать наряженной принцессой девушке, спасающейся от маньяка-работорговца.
Впрочем, комичность этой мысли подбодрила Берри. Она всё ещё сохраняла спокойствие и хладнокровие. На самом деле она не могла припомнить случая, когда они изменили бы ей. Берри мало походила по физическому развитию на Хелен и совершенно не обладала её знанием боевых искусств. Однако она помнила слова, которые Хелен однажды сказала ей: "Берри, если я когда-нибудь и встречала человека со стальными нервами, то это ты".
Может быть это и было правдой. Берри твердо знала только то, что является экспертом в единственной из всех дисциплин вселенной – выживании – а впадение в истерику выживанию не способствует.
Поэтому она ползла вперёд, используя свои небольшие размеры, позволяющие более комфортно чувствовать себя в тесных проходах, чтобы компенсировать превосходство в рефлексах и живости движений своего – один раз она мельком увидела его – преследователя-кощея. Даже если Берри не могла спастись, она, похоже, могла сохранять дистанцию. И помнить кое-что ещё, что однажды сказал ей отец:
"Погоня – дело долгое".
***
Похоже, что при виде побоища, устроенного в трубе Эпсилон, пара представителей семьи Имбеси отчасти утратила обычное самообладание. Веснушки Наоми как никогда прежде выделялись на побледневшем лице. И даже у Вальтера, закалённого многими годами опыта, на лице была мрачная маска. Виктор не мог видеть лиц шести охранников в броне из спецназа космической станции – они наконец появились, слишком поздно для того, чтобы принести хоть какую-то пользу – однако, судя по их позам, они были потрясены ничуть не меньше всех остальных. Вкупе с ужасающей сценой в главном игорном зале, вид этой резни, наверное, оказался для них чересчур. Даже хорошо натасканные охранники не были готовы увидеть, что их обычное место работы превратилось в бойню.
У Веба Дю Гавела признаки потрясения были не так заметны, однако выглядел он подавлено. Веб примчался в игорный зал, когда Виктор и Имбези уже собирались направиться туда, где спецназ обнаружил труп Темплтона. Удостоверившись, что Руфь Винтон находится в безопасности, Дю Гавел настоял на том, что пойдёт с ними. Веб не только очень любил Берри, но и явно испытывал чувство вины за то, что отдыхал в номере, когда на неё напали. Хотя навряд ли его присутствие в зале хоть что-то бы изменило – за исключением того, что он скорее всего погиб бы и сам.
– О, Боже, – пробормотал Вальтер, – чем она их уделала? Кувалдой?
Виктор был в состоянии изучать место побоища с большей отстранённостью. Однако даже он был слегка потрясён. Может быть это и было чуточку странно, поскольку в игорном зале кровищи и потрохов было намного больше. Однако после стрельбы из пульсеров кровища и потроха ожидаемы.
Виктор ещё раз посмотрел на лежащий на полу ничком труп Авраама Темплтона. Задняя часть головы была буквально вмята; затылок не просто пробит, но раздроблен – и затем осколки кости вбиты в мозг на сантиметр или ещё глубже.
– Всего лишь собственными руками, ногами и локтями, – негромко отозвался Виктор. – Мне кажется, Вальтер, вы действительно не понимаете, на что она способна.
– Она – монстр, – прошипела Наоми.
"С меня довольно!" – Виктор было хотел прорычать что-то такое в ответ, однако Вальтер перебил его.
– Заткнись, Наоми, – рявкнул её дядя. – Человек не может быть "монстром". Если не считать причуд природы, вроде мутантов. Однако они всего лишь объекты для жалости, которые всё равно почти всегда умирают ещё в детстве. А это… совсем другое. Виктор, объясните.
Виктор решил проигнорировать мрачную гримасу Наоми. Как бы притягательна она ни была для него раньше, с этим теперь всё равно покончено.
– Вальтер, ситуация такова, что если бы миры Мфекане оставались изолированными от человечества дольше – скажем, ещё десятка на два поколений – их обитатели наверное перестали бы принадлежать к нашему виду. По крайней мере, в точном биологическом смысле слова "вид".
Отпрыски правящих семейств Эревона получали прекрасное образование, так что Вальтер ухватил смысл слов Виктора моментально.
– Как часть того же самого генома, способного давать общее потомство? Изменения были настолько велики? За такое короткое время? Насколько я помню, их миры находились в изоляции всего лишь несколько столетий.
Как обычно, наличия интеллектуальной проблемы оказалось достаточно, чтобы привести Дю Гавела в норму.
– На самом деле, более тысячелетия, – произнёс он. – Их предки были почти такими же сумасшедшими, как и грейсонские первопоселенцы, хотя и по другим причинам, и отправились они примерно в одно и то же время, а конечная цель их путешествия находилась ближе.
Профессор, содрогаясь, окинул взглядом место побоища.
– Мистер Имбеси, естественный отбор на этих двух планетах был крайне суров. Так получилось, что я знаю о мирах Мфекане довольно много, поскольку это один из типовых экстремальных примеров, используемых теоретиками при определении эффекта, оказываемого генетическими изменениями на политические процессы. Детская смертность у первых поколений достигала восьмидесяти процентов. А на Ндебеле, родине лейтенанта Палэйн, дела обстояли ещё хуже, поскольку условия на этой планете были наиболее экстремальными. Добавьте изолированность популяции и получите классические условия быстрого видообразования. Времени было более чем достаточно, даже если не учитывать генетические манипуляции первопоселенцев. По сути, если бы популяция состояла из животных, они, наверное, стали бы генетически отдельным видом. Однако когда дело касается разумных существ, всё обстоит сложнее. Намного сложнее. Мы… хм… – Он улыбнулся, пожалуй, с некоторым сожалением. – Последним шагом в образовании нового вида всегда является выработка особого ритуала спаривания, а с людьми это проделать очень трудно. Мы просто слишком умны, чтобы не догадаться что надо делать, чтобы потрахаться.
Дю Гавел снова осмотрел тело Темплтона.
– Так что, как ни крути, она всё ещё человек. Всё ещё часть того же самого генома – что блестяще доказала "Рабсила", включая в генотип разводимых ею рабов так много мфеканского материала. Кстати – уверен, вы слышали о герцогине Харрингтон.
Оба его слушателя кивнули, и Дю Гавел криво усмехнулся. "Саламандра" оставалась одной из немногих мантикорцев, имена которых не были в глазах эревонцев смешаны с грязью.
– Ну, она не настолько экстремальный экземпляр, как лейтенант Палэйн, но это, вероятно, только потому, что её предки существовали не в таком жестоком мире как Ндебеле.
Тут вклинился Виктор.
– Когда она попала в руки Флота – ещё до того, как сбежала с Цербера, подбив при этом Госбезопасности оба глаза – у нас был… стимул собрать о ней как можно больше информации. Именно тогда мы и узнали, что её предки участвовали в программе генетической модификации, имеющей много общего с модификациями предков Танди.
– Однако окружающая предков Танди среда сделала намного больше. К примеру, её кости намного плотнее, чем у большинства людей. Харрингтон, по-видимому, обожает плавать, но кому-то вроде Танди было бы трудновато делать это без дополнительных приспособлений, поскольку её тело не будет держаться на воде. Во всяком случае, проблематично было бы проплыть хоть какую-то дистанцию, хотя вообще-то Танди может развить скорость побольше, чем большинство нормальных людей. Однако плотность её тела, даже с наполненными воздухом лёгкими, больше плотности воды. Её мышцы не просто плотнее и сильнее; они, как и у Харрингтон, имеют другую структуру. Более высокая доля быстрых волокон и…
Виктор остановился. Сейчас было не время читать пространные лекции о вариациях человеческой физиологии.
– Разумеется, в этом есть и плюсы и минусы. Всё как всегда. Выигрываете здесь, проигрываете там, чудес не бывает. Она может порвать большинство людей пополам, не исключая сильных мужчин… однако посадите её на голодный паёк в концентрационный лагерь вместе с кучей слабосильных задохликов, и она умрёт первой.
– Вы хотите сказать, что ей не хватает выносливости?
Виктор покачал головой.
– Нет, не так. Пока она сыта, её выносливость феноменальна. Намного выше вашей или моей.
Вальтер кивнул, окинул взглядом заваленную трупами трубу Эпсилон и перевел взгляд на Наоми. Лицо его племянницы всё ещё было искажено злобой.
– Крошка, в моей семье не будет барахтанья промеж собой, – произнёс он низким ледяным тоном. Затем снова повернулся к Виктору.
– Можно ли посодействовать эмиграции с этих миров? Я имею в виду, на Эревон. Если я не ошибаюсь в своих предположениях, то в ближайшие годы нас ожидают "интересные времена".
Виктор по-волчьи усмехнулся.
– Так уж вышло, что я как раз над этим думал. Разумеется, это будет зависеть от Баллрум, но если они получат собственную планету…
Дю Гавел встрепенулся. О далекоидущих планах Виктора он услышал впервые. Его интерес был явно огромен, однако он сумел сохранить молчание и просто слушать.
Усмешка Вальтера была ничуть не менее впечатляющей.
– У них будет два выхода. Остаться маленьким клубом для избранных – вернейший во Вселенной способ сгинуть как камень в воде – или превратить планету в маяк для всех изгоев и изгнанников Галактики. А до Эревона – со всеми его соблазнами – будет рукой подать.
Виктор начал хмуриться – точно так же, как и Дю Гавел – однако Вальтер продолжил.
– Нет, нет, я всё понимаю. У нас, эревонцев, есть свои недостатки, но мы совсем не паршивая Солнечная Лига, которая высасывает из колоний все соки. Так что, Виктор, никакой "утечки мозгов" не будет. Нам придётся основательно потратиться, чтобы сделать Конго комфортным и привлекательным местом. Дать людям стимулы вернуться после того, как они получат образование здесь. Тем не менее…
Дю Гавел хмыкнул.
– Вальтер, это сработает. Во всяком случае, если вы поступите по-умному и в расчёте на долгосрочную перспективу, а не устремитесь тупо захапать всё прямо сейчас. И дело не ограничится одними мирами Мфекане. Есть ещё и расползшиеся по всей Галактике кощеи. Разумеется, большинство из них связано с Мезой, однако лейтенант Палэйн продемонстрировала, что некоторых из них можно вырвать из их клешней. Вот и ещё одна категория изгоев… а есть и другие. Во множестве. Галактика огромна.
Глава клана Имбеси повернул голову, искоса поглядывая на Виктора. Так, как обычно делает человек, старающийся всесторонне обдумать дело.
– Именно к этому вы и клоните, да?
Виктор пожал плечами.
– По большей части – и это не новость – я пытаюсь отколоть Эревон от Мантикоры. – Он фыркнул. – Судя то тому, что сказала принцесса Руфь, она уже прекрасно это поняла! И, конечно, я хочу, если это возможно, заложить основы для союза с моей звёздной нацией. Однако никто – особенно никто на Эревоне – не будет принимать подобное решение, основываясь всего лишь на болтовне секретного агента. Дело должно завершиться – обязано завершиться – созданием объективно устраивающей всех ситуации. Вальтер, вам нужно не просто вырванное из лап Мезы Конго. Вам нужно, чтобы это Конго удовлетворяло ещё трём условиям.
Он неспешно и задумчиво посмотрел на Дю Гавела.
– Мне было бы интересно услышать ваше мнение, профессор.
Затем Виктор начал загибать пальцы.
– Во-первых, было сильным. Или, как минимум, крепким орешком, который нелегко расколоть. Системой, которая зубами и когтями вцепится в любого потенциального завоевателя.
– Согласен, – произнёс Дю Гавел.
– Во-вторых, было богатым и стабильным само по себе – или от этой туннельной сети Эревону не будет никакого прока. Никому не нужен транспортный маршрут, проходящий через область, которая не просто поражена нищетой, но и, как это обычно в таких случаях и бывает, служит прибежищем для смутьянов и пиратов.
– Правильно, – согласился Дю Гавел. – Продолжайте, молодой человек.
– В третьих, – это вытекает из двух первых условий – Конго должно быть независимой звёздной нацией. Конечно, находящейся в тесных дружественных отношениях с Эревном и располагающей массой объективных причин для сохранения этой дружбы. Но не эревонской колонией или протекторатом. Это, кстати, даёт дополнительное преимущество, делая сеть Конго ещё менее привлекательным маршрутом для нападения на Эревон – поскольку любому врагу придётся нарушить нейтралитет Конго.
– Такое уже было в истории, – возразил Вальтер, – и довольно часто, – однако в его словах не чувствовалось большого убеждения. Он говорил скорее голосом человека, играющего роль адвоката дьявола.
Дю Гавел покачал головой.
– Нет, Каша рассуждает правильно. Разумеется, верно то, что маленькие нейтральные нации неоднократно были растоптаны. Бедная маленькая Бельгия, если припомнить пример из древней истории. Однако… – усмешка Дю Гавела казалась такой же волчьей, как и усмешка Виктора, – Бельгия была основана не Одюбон Баллрум, а значительную долю её населения не составляли иммигранты из мест вроде адских миров Мфекане или наследие украинских биолабораторий.
Имбези хмыкнул, признавая его правоту. В дрёвней истории он был подкован не хуже, чем в биологии.
– Получится больше похоже на Швейцарию. Нейтральную нацию с крепкими естественными границами – джунгли и болота Конго стоят гор Швейцарии, – из которой многие столетия выходили самые страшные наёмники Европы. Так что никто с ними не связывался, потому что результат не стоил трудов.
Виктор кивнул.
– Есть и другие примеры, да в любом случае исторические аналогии не могут подходить совершенно точно. Однако… да. Вот такая стоит задача, Вальтер, – он снова неспешно и задумчиво посмотрел на Дю Гавела. – И мне кажется, что и вам тоже пора начать раздумывать над этой проблемой.
Имбези чуть улыбнулся.
– Виктор, я не заправляю всем и вся на Эревоне.
– Если я не ошибаюсь, то довольно скоро будете. Во всяком случае, вернётесь в гущу событий. Однако это не имеет значения… и вы это знаете. Вальтер, если вы заключите сделку, а я справлюсь со своей частью работы, то правящие семьи не откажутся от вашего слова.
Настал идеальный момент для шпильки, и Виктор его не упустил.
– Несомненно, они слишком осторожны. Однако они всё же не барон Высокого Хребта, не Элен Декруа, и не графиня Нового Киева.
Вальтер помрачнел.
– Шайка негодяев. Сделка есть сделка, чёрт подери. Она налагает обязательство на всё семейство – на всех его членов до единого, – даже если заключивший её был сумасбродом и вам придётся устроить ему серьёзную выволочку частным порядком.
Они с Виктором мгновение изучали друг друга. Затем Вальтер протянул руку. Виктор пожал её и сделка была заключена.
Когда они разжали руки, Вальтер улыбнулся. Улыбка была сардонической.
– Разумеется, всё зависит от того, сможет ли ваша амазонка спасти… хм… не-принцессу. Это только моё предположение, но я вполне уверен, что от этого зависит весь ваш замысел.
Ответная улыбка Виктора смотрелась вымученной.
– На самом деле, больше чем просто мой замысел. Скорее всего, моя жизнь. Вы же знаете, что Антон Зилвицкий рано или поздно вернётся. И если он узнает, что я пожертвовал его дочерью в ходе политических игрищ…
Виктор покосился на размозжённый череп Авраама Темплтона и поморщился.
– Вы знаете, что рекорды Антона Зилвицкого на Мантикорских Играх практически во всех видах тяжёлой атлетики всё ещё не побиты – во всяком случае, в его весовой категории, чего более чем достаточно? Даже если забыть о том, что он три раза подряд на их играх становился чемпионом по борьбе.
Дю Гавел хихикнул. Смешок был скорее мрачный, чем весёлый.
– О, да, я тоже об этом подумал… учитывая, что Антон Зилвицкий будет очень недоволен и мной тоже. Не прошло и дня, как он оставил девочек на моё так называемое "попечение"… ха! Но вы позабыли кое-что упомянуть, мистер Каша. У него ещё и ум Макиавелли, и мстительный нрав грифонского горца. Если девочка погибнет – да пусть даже только сильно пострадает – нам хана.
***
Танди Палэйн сейчас ощущала себя скорее килькой в банке, чем амазонкой. Да, вентиляционные трубы были достаточно велики, чтобы она могла – впритык – по ним ползти. Нет, от клаустрофобии она определённо не страдала. Однако всего этого вместе было достаточно, чтобы она чувствовала себя чрезвычайно несчастной.
Ползущие вслед женщины тоже, судя по их ворчанию.
– Заткнитесь, – прошипела она. – Кощей заметит, что мы его преследуем.
Едва слово сорвалось с её губ, Танди пожалела об этом. Во внезапно наставшей тишине позади себя она почувствовалв кроме повиновения еще и боль.
Танди вздохнула. Затем решила нарушить свою же команду.
– Ладно, прошу прощения, – затем, после паузы, прошипела: – Нет, не прошу прощения. Эта свинья – кощей и есть. Это не значит, что и вы кощеи, однако значит, что нам нужно придумать новое имя. Для вас, я имею в виду. Считать вас просто "моими амазонками" я тоже больше не могу.
Сзади донёсся голос Яны.
– А что вообще значит слово "амазонка"? Ты его уже как-то использовала.
Танди рассказала. Когда она закончила, то по трубе раскатились низкие грохочущие смешки, издаваемые несколькими глотками.
– Тогда "амазонки" подходит, – твёрдо заявила Яна.
Танди нахмурилась.
– Не уверена, – прошептала она. – Вы знаете, может быть, когда-нибудь появится приличный мужчина-кощей. Во всяком случае, достаточно приличный.
– Ну и что? – отозвалась Яна. – Никаких проблем. Он может быть амазоном.
– Амазониксом, – возразила Раиса.
– Амазончиком, – предложила Ольга.
Прокатившегося по трубе взрыва смеха было бы достаточно, чтобы поднять мёртвого, не то что насторожить кощея. Однако Танди поняла, что это действительно её больше ничуть не беспокоит.
"Да, супермен, всё верно. Суперсуки висят у тебя на хвосте. А значит, ты пойдёшь на корм собакам".
***
Действительно, Кощей услышал смех, однако он уже знал, что его кто-то преследует. У него был очень острый слух, и он уже какое-то время слышал за собой звуки ползущих по вентиляции людей. Поначалу он подумал, что это кто-то из их компании идёт ему на помощь. Однако в конечном итоге, по незначительным оттенкам в тихих звуках, которые он не мог бы описать сознательно, он понял, что преследователи были женщинами.
Это могло означать только одно – Авраам Темплтон каким-то образом потерпел поражение. И что бы за женщины его не преследовали, друзьями быть они никак не могли. А по самоуверенности – даже дикости, – сквозившей в последнем взрыве смеха, он уверился, что это его кровные враги.
Итак, он, продолжая преследовать принцессу, начал раздумывать, что же ему делать. Он был практически уверен, что смысла в погоне больше не было. Он не представлял, что планировали Темплтоны, когда готовили эту операцию – это редкостное фиаско – но, чтобы они ни замышляли, реализация пошла прахом.
Минуту или около того он размышлял, не бросить ли погоню и не попытаться ли просто спастись самому. Он был почти уверен, что у него это получится, по крайней мере в той части, что касалась возможности выломать вентиляционную решетку и выбраться в основные коридоры станции. Принцесса игнорировала их, поскольку ей не хватало сил выбить решетку. Однако он, со своими генетически усиленными мышцами, был уверен в своей способности сделать это.
Сумел ли бы он после этого выбраться со станции…
Наверное, нет. Однако он ощутил, что это его не беспокоит. Как и многие другие кощеи, тот, что пробирался по вентиляции "Цены греха", был не совсем нормален. Точнее, извращённая история его субкультуры наградила его стремлением к смерти, подобным тому, что было у древних скандинавских берсерков или упёртых нацистов. Лучше умереть героически, в славной последней битве, чем прозябать в забвении во вселенной, которой правят недочеловеки.
Особенно, если он сможет перед смертью продемонстрировать своё презрение к недочеловекам. Чёрт бы побрал Темплтона и его религиозные догмы. Перед своим концом кощей вернулся к собственной вере. Он и прежде насиловал женщин, но принцесс никогда. И в сложившихся обстоятельствах не видел никакого лучшего пути продемонстрировать подобающий неприличный жест с вершины своего погребального костра.
***
Впереди него, но уже не слишком далеко, Берри начала отчаиваться. Не волей, а просто телом. Да, она была молода, однако неестественные и непривычные усилия быстрого передвижения ползком по трубам её вымотали. Прошли годы с тех пор, как она, подобно мыши, носилась по тоннелям Чикаго… и, в отличие от своей сестры Хелен, Берри никогда особенно не увлекалась физическими упражнениями.
"Если я это переживу, – твёрдо пообещала она себе, – попрошу папу купить мне полный комплект тренажёров".
***
Зазвучал голос Виктора.
– Танди, он мне нужен живым. И не спорь. Это кощей, так что Темплтон не позволил бы ему знать больше необходимого минимума. И после тебя здесь осталось достаточно трупов, чтобы удовлетворить даже твоего драгоценного капитана.
Последние два слова произнесены немного другим тоном, отметила Танди. С настоящим чувством, а не обычным спокойным, расслабленным, уверенным в себе голосом Виктора.
Танди мгновение смаковала ощущение. Смаковала, потому что узнала это чувство. Она и сама недавно его испытывала.
"Боже, как увлекательно. Я и правда думаю, что Виктор слегка ревнует".
Это была радостная мысль. Также не слишком здравая, поскольку роман между офицером морской пехоты Лиги и разведчиком Хевена был бы замечательной иллюстрацией выражения "разделённые звёздами влюблённые", однако Танди она порадовала. А почему нет? Она вообще никогда не считала вселенную таким уж здравомыслящим местом.
– Конечно, Виктор. Однако тебе придётся уточнить, что значит "живым". Предупреждаю, моё определение этого слова довольно строгое.
Смех Виктора, как и его голос, звучал тенором. Ничего мальчишеского, кстати, просто тот же мелодичный звук мужского голоса, который за века вызывал дрожь у стольких женщин. В этом отношении Танди была одной из них. И вновь ей пришлось выбросить из головы очередную красочную фантазию.
– "Строгое" меня устроит, Танди. Лишь бы он мог говорить. Вообще-то, хотя бы хрипеть.
– Хрипеть будет.
***
Свернув за угол, Берри поняла, что всё кончено. На последнем перекрёстке ей пришлось выбирать куда свернуть, и она не угадала. Этот отросток трубы просто кончался вентиляционным отверстием. Решетку она выбить не смогла бы, даже если бы и не была так вымотана.
Так тому и быть. Сейчас ей хотелось только выбраться из трубы. Что бы ни случилось, она не хотела быть пойманной подобно мыши в норе. Оставшаяся позади Т-образная развилка, как и ещё несколько подобных встретившихся, была по сути дела комнатой. Да, небольшой, однако было бы лучше попасть в плен там, а не где-то ещё.
Собирая последние силы, она поползла назад так быстро, как только могла, и с облегчением выскользнула из трубы и упала на пол вентиляционной камеры. Это была крохотная комнатка, не больше трёх кубических метров – едва достаточно, чтобы разместить занимающие треть помещения вентиляторы и оставить достаточно места для работы обслуживающих их людей. Однако сейчас это место казалось Берри роскошно просторным.
