Текст книги "Оседлавший Бурю"
Автор книги: Дэвид Геммел
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 27 страниц)
– Как и Вуллис Свайнхем, – возразила она.
– Да, это правда, – признал Сенлик. – Он опозорил всех нас. Кохланды не такие, головой ручаюсь.
– Головой рискуешь не ты, а мы с Жэмом и Фирголом.
– Я знаю, Чара.
Они умолкли, и вскоре Чара перестала дрожать, а на ее щеки вернулся румянец.
– Отведи Кохландов на склад, – решилась она, – выдай снегоступы, заплечные мешки и все, что может понадобиться. – Чара опустила руку на плечо старику и поцеловала его в щеку. – Ты истинный ригант, – сказала она, – прости, что я была груба с тобой.
– Молчи, женщина, – отстранился тот.
Чара с Фирголом пошли собирать вещи, а Сенлик повел Кохландов к складу. На настойчивые просьбы брата передумать и убраться восвояси, пока не поздно, Дрейг ответил, что Эйана никто не держит. Так они и спорили, пока запихивали все, что им дал Сенлик, в холщовые заплечные мешки. Старик решил не вмешиваться и уселся на ящик с гвоздями.
– Каждому нужно по мушкету, – сказал Дрейг.
– Зачем нам мушкеты? – вмешался Эйан. – Я ни с кем не собираюсь воевать.
Сенлик закрыл глаза и, не слушая спора, прислонился спиной к стене. Когда яркой вспышкой возникло видение, он вздрогнул. Вот уже много лет дар не проявлял себя, и старик давно решил, что лишился его. Через мгновение он застонал, пожалев, что этого не случилось.
– Ты болен, дед? – спросил подошедший Дрейг.
– Все в порядке, – ответил Сенлик, с трудом встав на ноги. – Вы правы. Каждому из вас понадобится по мушкету и запасному пистолету. У нас есть несколько охотничьих ножей с костяными рукоятями, возьмите пару. Когда Чара и дети окажутся в безопасности, можете оставить все себе. Колл Джас наверняка наградит вас за спасение дочери и внука.
– Нам не нужна награда, – пробормотал Дрейг.
– Знаю, Кохланд, я не хотел тебя обидеть. Я рад, что вы на нашей стороне, и Колл Джас тоже будет благодарен. Вот что я хотел сказать.
Они закончили собирать вещи. Сенлик взял два мушкета, пару пистолетов, запас пороха с пулями, и предоставил Кохландам выбрать ножи. Дрейг взял один, повесил мешок за плечи и направился к дверям.
– Постой, – сказал Сенлик. – Я должен кое-что сказать.
– Можешь нам верить, – ответил Дрейг, – не беспокойся.
– Дело не в том, что я не верю вам, Кохланд. Я верю. – Старик вздохнул. – Тебе известна история Чары и Кэлина?
– Да, он спас ее от варлийцев, ворвался в замок, перебил всю стражу.
– Верно, он совершил подвиг. Однако Чара пробыла там долго.
– Ну и что? – удивился Эйан.
– Тихо! – выдохнул Дрейг. – Неужели они ее изнасиловали?
– Да, Кохланд. Целые сутки ее били и насиловали. Это была настоящая пытка. Ее дух едва не сломился в этом подземелье. Чара все еще не оправилась. Боюсь, этого не случится никогда. Теперь она смертельно боится мужчин, понимаешь? И собирается отправиться невесть куда с братцами Кохландами. Будь я женщиной, мне не хватило бы на это мужества.
– Неужели ты думаешь, что…
– Нет, – перебил Дрейга старик. – Но вы не должны забывать о ее страхах, пока идете вместе. Чара сильная женщина, но одно лишь это делает ее хрупче стекла.
– Понимаю, – ответил Дрейг.
– А я нет, – заявил Эйан. – И я уже замерз торчать тут без дела.
Полчаса спустя Сенлик с Лоскутком стояли у ворот и провожали взглядом уходящих. Дрейг посадил Фиргола на закорки, а Эйан понес малыша Жэма. Чара шла следом с мушкетом в руках.
– С тобой ничего не случится? – спросила она старика.
– Все будет хорошо, – солгал он.
Сенлик дождался, пока они поднимутся на первый холм, и на всякий случай помахал им – его зрение уже не позволяло различить, обернулся ли кто-нибудь, чтобы попрощаться напоследок. До заката оставалось три часа, три часа, которых ему уже не пережить.
Сенлик вернулся в дом, взял пистолет и стал ждать.
Он не изменил мир к лучшему, не повел ригантов против врагов, не нажил дюжины сыновей. И погибнет он в одиночестве так же, как прожил почти всю жизнь. Но Сенлик не боялся смерти. Он был ригантом, любил свой народ и никогда не изменял законам мужества и доблести. После него не останется ни крупицы зла, ненависти, способных пустить корни в душах тех, кто пойдет следом.
Сенлик не стал заряжать второй пистолет. Видение было четким: времени хватит лишь на один выстрел.
Впрочем, это не вся правда, подумал он. Ему привиделись два возможных варианта событий. В одном он ушел из фермы, и восемь всадников настигли Чару с детьми. В другом – остался и погиб. Затем место действия сменилось. Малыш Жэм сидел на руках у Колла Джаса, а Фиргол стоял рядом, теребил свою белую шапку и радостно улыбался.
Сенлик сел за стол, погладил Лоскутка и задумался. Зачем предоставлять такой нелепый выбор?
Неужели хоть один ригант способен поступить иначе?
6
Чара устало передвигала ноги вверх по холму. Вот уже час, как она несла малыша Жэма: верзила Эйан, как и все разбойники, был невероятно силен, но ленив и не отличался выносливостью. Дрейг тоже заметно устал, но, не жалуясь, продолжал идти вперед. Жэм замерз, хотел есть и постоянно плакал. Его прежде не носили так долго по морозу, и бескрайние снега пугали ребенка. Страх Жэма передавался и матери.
Рыхлый снег проминался под снегоступами. К закату Чара, часто бывавшая в этих местах, повела всех к изрезанным пещерами утесам. Войдя в первую, Дрейг устало бросил на пол заплечный мешок.
– Подожди, – остановила его Чара, оглядевшись, – найдем другую пещеру.
– Зачем? – спросил Эйан. – Пещера как пещера, что еще надо?
Чара слишком устала, чтобы объяснять, и молча вышла наружу. Дрейг пошел за ней, и в хвосте, уже не жалуясь, поплелся Эйан. Чара окинула взглядом вторую пещеру и двинулась дальше.
На этот раз Дрейг не выдержал и спросил, что она ищет. Фиргол, шедший рядом, поднял глаза и ответил:
– Пещеру, в которой дядя Кэлин оставил запас хвороста. Через несколько минут, в следующей пещере, у дальней стены обнаружилась куча валежника.
– Дядя Кэлин говорит, что нужно быть готовым ко всему, – объяснил Фиргол. – У него много таких пещер.
– Не дурак у тебя дядя, – одобрил Дрейг, сбросил с плеч мешок, стянул овчинные рукавицы и попытался растереть заледеневшие пальцы.
Эйан рухнул у стены, даже не избавившись от ноши. Чара посмотрела на Дрейга, и он заметил страх в ее глазах.
– Хорошо бы пошел снег, – буркнул он.
– Зачем тебе еще снега? – пробормотал Эйан. – Я на всю жизнь уже нагляделся.
– Чтобы замело следы, – объяснил Дрейг. – Сейчас нас даже слепой выследит.
– Об этом я не подумал. Помоги мне снять мешок. Фиргол начал разводить костер. Дрейг помог брату и сел на корточки рядом с мальчиком:
– Надо не так, малыш, смотри: сначала кладешь тоненькие веточки. Толстые от искры не загорятся, их положишь потом.
Вскоре на обложенном камнями кострище вспыхнуло яркое, но еще не жаркое пламя. Дрейг погладил по голове приковылявшего к огню Жэма:
– Не подходи слишком близко, вдруг искра прыгнет.
– Руки замерзли, – пролепетал малыш.
– Ничего, скоро согреются.
Дрейг подбросил в костер хворост, вылез наружу и отошел подальше от входа. Уже стемнело. Кэлин хорошо выбрал убежище: в пещеру вел длинный извилистый коридор, и свет костра не достигал входа.
Впрочем, глядя на следы, оставленные у входа, он понял, что это не так уж и важно. Ветер заметет их, но Тостиг с всадниками доберутся сюда раньше. И что тогда? В пещеру Дрейг вернулся еще угрюмее, чем был.
– Что там? – спросила Чара, когда он снова уселся у костра.
– Только наши следы.
Дрейг снял медвежью шубу. Эйан завозился у костра с котелком. Фиргол схватил деревянную миску и побежал наружу за снегом, Жэм заковылял следом, но Чара остановила его. Она так до сих пор и не положила мушкет.
– Мальчишка на отца похож, – кивнул Дрейг в сторону Жэма. – Только глаза твои.
Чара промолчала.
– У меня тоже был ребенок. Мальчик. Умер, до трех лет не дожил.
Дрейг не повернул головы, но краем глаза заметил, что Чара немного расслабилась.
– Мне очень жаль.
– Мне тоже. У него была лихорадка, но все обошлось. Видела бы ты, как мы радовались! А потом он просто угас во сне. Болезнь все-таки взяла свое.
– Я не знала, что ты женат, – сказала Чара.
– Был. Она ушла… этой весной будет четыре года. Ее не в чем винить, какой из меня муж?
– Куда она ушла?
– Сначала к Эйану, но год назад и его бросила. Теперь живет с каким-то фермером к востоку от Черной Горы.
– Злая она, – добавил Эйан. – Ни о ком доброго слова не скажет. У нее даже погоды хорошей не бывало: то холодно – то жарко, то сыро – то ветрено. Сказал ей однажды, что второй такой брюзги на свете нет, так она мне в лицо котелком запустила, зуб выбила. Больно было.
– Знать, сильно тебя любила, – отозвался Дрейг. – Любому другому она бы за это глотку перерезала.
– Я по ней скучаю, – признался Эйан.
Фиргол еще два раза сбегал наружу, пока снега не набралось достаточно. Чара успокоилась и села у костра. Дрейг подвинулся, чтобы дать ей место. На него оперся устроившийся рядом Жэм.
– Тебя любят дети, – сказала Чара.
– Ума не приложу почему, – усмехнулся Дрейг. – Терпеть их не могу: один шум да возня.
– А еще его собаки любят, – сообщил Эйан, задумчиво помешивая овсянку.
– Можешь увидеть людей, которые за нами гонятся? – спросил Дрейг Фиргола.
Мальчик закрыл глаза. Спустя мгновение его лицо исказилось, и он всхлипнул. Чара взяла Фиргола на руки. Жэм тоже заплакал, и Дрейг похлопал малыша по плечу.
– Что случилось, Фиргол? – спросила Чара, гладя его по голове.
– Они убили Сенлика и Лоскутка.
Из глаз Фиргола катились крупные слезы. На секунду ужас коснулся сердца Дрейга, он покосился на брата.
– Нечего было ввязываться, – прошептал тот одними губами, – пойдем домой.
Дрейг покачал головой.
– Поздно, – так же беззвучно ответил он.
Фиргол снова расплакался. Чара притянула мальчика к себе и начала успокаивать. Дрейг молча смотрел, как она обняла и Жэма, подбежавшего к ней с протянутыми руками, и думал, как повезло Кэлину в жизни. С такой женщиной не страшно идти в горы.
– Фиргол, – сказал наконец он, и мальчик поднял на него испуганные глаза. – Нам надо знать, где они.
– Они идут сюда. Сенлик попал в одного из всадников и ранил его. Потом они поскакали по нашим следам, добрались до глубокого снега, и раненый повел лошадей назад. Теперь они идут за нами пешком.
– Ты хорошо стреляешь из мушкета? – спросила Чара у Дрейга.
– Нет. И Эйан не лучше.
– А из пистолета?
– Тоже нет.
– Сейчас самое время сказать, что ты умеешь делать хорошо, – вздохнула она.
– Я настырный, – ответил Кохланд. – Пока я жив, Тостиг до тебя не доберется. А убить меня не так-то просто.
– Тогда пойдем, дадим им повод задуматься.
– А как же я? – спросил Эйан.
Чара отошла к дальней стене, надела тяжелую овчинную шубу и взяла мушкет.
– Ты останешься с детьми, – ответила она. – Накорми и не спускай с них глаз, пока мы не вернемся. Не забывай мешать кашу, она легко пригорает.
– Он без горелок не умеет, – наябедничал Дрейг.
– Сам дурак, – добродушно огрызнулся Эйан.
Дрейг Кохланд шел за Чарой и на каждом шагу удивлялся себе все больше. Во-первых, усталость как рукой сняло. Во-вторых, он больше не чувствовал холода, хотя усы, борода и шуба моментально покрылись инеем. Он не сразу понял, что за чувство заставило сердце биться, будто оно вот-вот выскочит из груди.
Когда Дрейг все понял, то удивился еще сильнее. Это был ужас.
Чувство страха давно не разлучалось с ним. Тот, кто промышляет угоном скота, должен смириться с постоянной опасностью попасться солдатам или быть подстреленным удачной пулей. С этими привычными страхами, как и со страхом окончить свои дни на виселице, он давно научился справляться. Но такой ужас не поддавался контролю.
Он ковылял за Чарой, ступавшей по их старым следам, и старался взять себя в руки.
Не думать о Тостиге не получалось. Его лицо, гаденькая издевательская усмешка не шли из головы. Было в нем что-то неправильное, какая-то безумная, холодная пустота.
Он появился в Нижней Долине шесть лет назад и поначалу ничем не отличался от прочих проходимцев, старался лишний раз не попадаться на глаза солдатам Мойдарта. Однако с тех пор как на юге разразилась война, и солдат стало меньше, люди Тостига обнаглели. Все больше убийств и изнасилований оставались неразрешенными, но Дрейг прекрасно знал, кто за ними стоит. Два года назад разбойники напали на одну ферму, прикончили владельца и его девятилетнюю дочь. Всех кельтонов потрясла весть, что над девочкой надругались, прежде чем убить. Ходили слухи, будто это совершили дезертиры, ушедшие дальше в горы. Но Дрейг знал правду. Один из ублюдков Тостига предлагал ему купить серебряный рожок для пороха с инициалами несчастного фермера.
У Тостига не было души, и он собрал вокруг себе подобных.
Однако не преступления Тостига вселяли в Дрейга этот панический ужас. Ему не было дела до чужих грехов. Его терзало все то же чувство, которое он ощутил, встретившись с ним впервые. Разбойник посмотрел на Кохланда, как мясник на тушу, оценив одним профессиональным взглядом. После этой встречи Дрейга стали мучить кошмары, в которых Тостиг собирался убить его.
Дурные сны прошли, но вернулись снова, когда прошел слух о том, что разбойники ограбили и убили путешественника. Его пытали, с живого сдирали кожу. На поясе у Тостига всегда висел шкуросъемный нож с коротким изогнутым лезвием.
Шедшая впереди Чара упала за поваленное дерево и напряженно уставилась вперед. Дрейг лег рядом.
– Что там?
Чара обернулась к нему, и он отвел глаза, зная, что не сумел скрыть свой страх.
– Что-то движется.
Она указала на деревья невдалеке. Высоко в небе сияла полная луна. Дрейг сощурил глаза, но так ничего и не увидел.
– Ты зарядил мушкет?
– Да.
– Проверь, не замерз ли замок.
Дрейг попытался взвести курок, но тот давно обледенел. Он попытался растереть его, но тщетно, затем поднял мушкет к лицу и подышал на механизм.
– Не поддается, – признался он и заметил, что на мушкете Чары механизм обмотан тряпкой. – Прости, Чара. Я не привык к этим ружьям, – смутился он.
– Попробуй еще, – ответила она.
Из-за деревьев вышло трое: они шли по следам. Дрейг выругался и в бешенстве взялся за замок. Наконец курок поддался его усилиям.
– Проверь полку, – скомандовала Чара. Дрейг открыл крышку: на порохе был снег. – Теперь он бесполезен.
Из-за деревьев, в двадцати шагах от первой группы, вышли еще четверо.
– Который Тостиг? – спросила Чара.
Дрейга будто окатили ледяной водой или уронили в реку. Его руки задрожали.
– Ну?
Дрейг судорожно втянул в легкие воздух и медленно выдохнул его обратно.
– В центре второй группы, в капюшоне.
Чара подняла мушкет, развернула тряпку, взвела курок и оперла дуло на ствол дерева. Невыносимо громкий хлопок эхом прокатился по холмам. У Дрейга защипало глаза от черного дыма, он протер их и огляделся. Упавший – не Тостиг – попытался встать, но рухнул обратно в снег. Остальные ринулись вперед, но рыхлый снег у подножия холма мешал бегу. Чара молча перезаряжалась. Над ее головой просвистела пуля. Вторая пришлась в ствол дерева. Дрейг бросил мушкет на землю и потянулся за пистолетом.
– Подожди! – скомандовала Чара. – Еще рано. Она вытащила шомпол из дула и зарядила мушкет.
Разбойники уже добежали до полосы деревьев и пропали из виду. Раздался третий выстрел. Дрейг заметил поднимающийся дым, но все равно не увидел стрелка.
– Надо разделиться, – спокойно сказала Чара, – иначе они окружат нас. Иди вправо. Не стреляй, пока не подойдешь достаточно близко.
Чара перекатилась по снегу и побежала к деревьям слева.
Дрейга захлестнула паника, он отчаянно попытался взять себя в руки.
«Ты обещал! – напомнил себе он. – Ты сказал, что они не доберутся до нее, пока ты жив. Будь мужчиной!»
Он выругался, перекатился вправо, вскочил, рванулся вперед, чуть не упал, но смог добежать до деревьев. Его снова охватила паника. Они могут быть где угодно, хоть за спиной! Дрейг выхватил второй пистолет и взвел курок.
Слева грохнул выстрел, раздался предсмертный вопль одного из разбойников.
В ту же секунду над ним нависла чья-то фигура. Дрейг машинально поднял пистолет и выстрелил в упор в лицо разбойнику. Того отбросило, тело рухнуло на снег и покатилось по склону.
Подоспел второй с мушкетом в руках. Дрейг прицелился из второго пистолета. Осечка. Прогремел выстрел мушкета, пуля срикошетила от ствола ели, за которой укрывался Кохланд, в лицо полетели щепки. Он бросил пистолеты, ринулся на разбойника и сбил его с ног. Дрейг ухватил противника за грудки и, пока они оба катились вниз с холма, неуспешно попытался оглушить его. В конце концов они ударились о ствол дерева и остановились. Разбойник боднул Дрейга, но тот схватил его за горло, подобрался и нанес страшный удар в висок убийцы. Лунный свет тускло блеснул на лезвии ножа. Дрейг ухватил противника за запястье. На его голову обрушился удар, но он не отпустил ладони с ножом. Другой рукой он потянулся к поясу и выхватил длинный охотничий клинок, подарок Сенлика. Убийца попытался перехватить руку Дрейга, но не успел, и клинок вонзился в его горло.
Брызнула кровь. Кохланд повернул нож в ране. Разбойник дернулся и затих.
Дрейг вытащил нож и поднялся на ноги.
Невероятной силы удар пришелся в голову, сверкнула ослепительная вспышка. Дрейг попытался оглянуться и понял, что лежит в снегу и бьется в конвульсиях. Невероятным усилием он перевернулся на живот и попытался подняться, опершись на руки. Голова болела сильнее, чем он когда-то мог себе вообразить. Его вырвало, он снова попытался подняться. Постепенно к нему начало возвращаться зрение и он попытался обнаружить, что же его ударило. Справа лежал мертвый разбойник.
А рядом стоял человек. Дрейг проморгался и скосил глаза наверх. Это был Тостиг.
– Даже не верится, что это ты, болван, – заявил он. – Решил украсть у меня десять фунтов?
В его руке все еще дымился пистолет. Он сунул его в кобуру и вытащил второй.
Дрейг поискал взглядом свой нож, но не нашел.
Тостиг вытащил из-за пояса короткий изогнутый клинок.
– У меня нет времени, чтобы наказать тебя, как подобает, Кохланд, – сказал он. – Пока я просто выколю тебе глаза, а потом вернусь, и мы продолжим.
– Не выйдет, – раздался женский голос.
Дрейг поднял голову и увидел Чару Ринг с пистолетом в руках.
Она стояла в двадцати шагах. Тостиг обернулся и медленно отступил влево.
– Ну, ну, – сказал он, – что я вижу? Девочка с пистолетом. Куда катится мир? – Он убрал кинжал. – Что же ты не бежишь, девочка? Это мужские игры. Ты сама знаешь, что не выстрелишь, иначе не стала бы ждать, пока я обернусь. Вот и уходи. Посмотрим, удастся ли тебе сбежать.
Чара выстрелила, пуля вонзилась Тостигу в горло. Он выронил пистолет и отступил назад. Чара шагнула вперед.
– Я хотела, чтобы ты знал, кто убил тебя, ублюдок, – спокойно ответила она. Тостиг упал на колени, из его горла хлестала кровь. Чара подошла к Дрейгу. – Все в порядке, – сказала она, ощупав рану, – череп не поврежден.
Дрейг отвернулся, его снова вырвало.
– Скольких мы убили? – спросил он.
– Кроме этого ведра навоза, я подстрелила еще двоих. А ты?
– Двоих. Значит, всего будет… не знаю сколько, не могу думать.
– Пятеро, – ответила Чара. – Осталось двое.
– Ничего, найдем.
Дрейг приподнялся, пошатнулся, но удержался на ногах. Чара перезарядилась.
Вдалеке прогремели два выстрела.
– Они у пещеры, – прошептал Дрейг. Раздались еще выстрелы, затем наступила тишина.
Дрейг ковылял за Чарой, едва держась на ногах. Его рвало снова и снова. Желудок давно был пуст, но продолжал выворачиваться с завидной регулярностью. В голове бурлила непереносимая боль, по левой щеке текла струйка крови.
Он отстал, уцепился за ветку дерева и крикнул Чаре подождать. Она даже не оглянулась.
Надо ей помочь, подумал он, заставив себя идти дальше. Только теперь его осенило, что он не вооружен. Замерзший мушкет остался у упавшего дерева, пистолеты Дрейг бросил, когда дрался с убийцами, а нож потерялся, когда его подстрелил Тостиг. Он ничем не сможет помочь.
Все же он из последних сил поднялся на холм и ввалился в пещеру. Эйан подкидывал хворост в костер, Чара успокаивала Фиргола и Жэма. На полу лежали два трупа. У одного на лбу виднелась маленькая красная ранка. Лицо второго было прострелено сбоку, пуля влетела в одну щеку и вылетела из другой. Из его груди торчал нож Эйана.
Когда Дрейг отвернулся от мертвых разбойников, Эйан сказал ему:
– Долго же вас не было. Зашить тебе рану?
– Я зашью, – отозвалась Чара.
– Теперь мы пойдем домой? – грустно спросил Эйан. – Хватит с меня этой чуши про ригантскую кровь. Мне, знаете ли, и Кохландом быть неплохо. Пусть все станет как прежде.
Чара села рядом с Дрейгом и снова начала ощупывать рану.
– Что здесь произошло? – спросил он.
– Этих двух убил твой брат, – ответила она так беспечно, что Дрейг засмеялся.
– Кто бы мог подумать?
– Не ерзай.
Игла пронзала кожу, но по сравнению с тем, что клокотало в голове, причиняемая ей боль была ничтожной. Он закрыл глаза, подавляя подступающую тошноту.
– Тебе повезло, – донесся откуда-то голос Чары, – что череп остался цел.
– Да уж, повезло, – пробормотал он и сделал глубокий вдох, чтобы успокоить бунтующий желудок. – Знаешь, мы, Кохланды, непобедимы.
Подошел Фиргол и сел рядом.
– Ты весь в крови. Теперь ты умрешь?
– Надеюсь, что нет.
– Ты зашьешь раны Эйана? – спросил ребенок у Чары.
– Раны Эйана?
– Когда они пришли, то выстрелили в него, и Эйан упал. Они подошли к нам с Жэмом. Один спросил: «Которого кончать?» А второй ответил: «Какая разница? Прибьем обоих». Тогда Эйан встал, выстрелил этому в лицо и убил того. Этот побежал к Эйану и ткнул его ножом, но он достал свой нож и заколол его.
Чара резко обернулась. Эйан, прислонившись к стене, кутался в тяжелую накидку.
Дрейг вскочил, бросился к брату и осторожно распахнул накидку. Рубаха Эйана пропиталась кровью. Подоспевшая Чара вытащила нож и разрезала ткань. Один выстрел пришелся в грудь, второй в живот, обнажив участок кишечника.
– Теперь мы пойдем домой? – спросил Эйан.
Дрейг смотрел брату в глаза и не знал, что ответить. Чара молча сидела рядом.
– Ты ему поможешь? – спросил Фиргол. Чара шикнула и послала мальчика к Жэму.
– Я говорил, что умею стрелять, а вы не верили, – сказал Эйан.
– Да, ты говорил, – прошептала Чара.
– Все равно, зря я в это ввязался. Пойду домой.
Эйан попытался встать, но Дрейг удержал брата на месте.
– Давай посидим тут немного, соберемся с силами. А потом пойдем, – сказал он.
– Мне больно, Дрейг. Ты убил Тостига?
– Нет, его убила Чара. Прострелила ему горло.
– Жаль, что я не видел.
– Прости, Эйан. Мне не стоило брать тебя с собой. Ты был прав, это нас не касается.
– Мало ли что ты теперь говоришь? В другой раз опять что-нибудь выкинешь, а меня и не послушаешь.
– Обязательно послушаю.
– Не забудь, что обещал. Ладно, мы же победили? И ничего страшного не случилось. Ты хоть кого-нибудь убил?
– Двоих.
– Двоих, да? – улыбнулся Эйан. – Что у тебя с головой?
– Тостиг подстрелил, по пуля отскочила от черепа. Болит, как будто на меня быка уронили.
Эйан издал глухой стон.
– Эти ублюдки застали меня врасплох. Ворвались, когда я котелок чистил, подстрелили. Все равно, я обоих достал. Посплю немного. Утром мне будет лучше.
– Да, поспи. Тебе надо отдохнуть. Ты молодец, Эйан. Вскоре Чара подошла к Эйану и приложила руку к его шее.
– Он мертв.
– Я знаю. – Дрейг провел рукой по лицу брата. – Дай мне побыть с ним немного, хорошо?
– Мне очень жаль, Дрейг.
– А мне нет, – огрызнулся Дрейг срывающимся голосом. – Все равно я его не любил.
Дрейг отвернулся, и Чара поняла, что он плачет. Она тихо вернулась к детям.
Жэм все еще дрожал от пережитого ужаса. Двухлетний малыш вряд ли понимал, с какой опасностью столкнулся, но видел, как люди падали и больше не поднимались. Он вцепился в Чару:
– Плохие люди, мама.
– Да, милый, это были плохие люди.
Чара усадила Жэма на колено и обняла Фиргола, который замер в углу. Он грустно улыбнулся и прислонился к ней. Чара закрыла глаза и задумалась о том, заживут ли когда-нибудь раны на душах этих детей. Она не знала, как успокоить их. Из другого угла доносились тихие всхлипывания Дрейга. Чара оперлась спиной о холодный камень стены.
– Кто-то идет, – прошептал Фиргол.
Чара опустила Жэма на пол, вытащила пистолет и взвела курок.
В лунном свете, залившем вход в пещеру, появилась хрупкая седовласая женщина.
– Ты отведешь Эйана домой? – спросил Фиргол.
– Да, дитя, – ответила Ведунья. – Иди к костру, там ты сможешь поспать.
– Я не хочу спать, – ответил Фиргол.
– Захочешь, – пообещала она.
Чара взяла Жэма на руки и отнесла к догорающему костру. Малыш с ужасом уставился на трупы разбойников. Живущая расстелила два одеяла. Жэм заплакал, как только мать отпустила его, но Ведунья коснулась рукой его лба, и он уснул. Так же Живущая усыпила и Фиргола. Они укрыли мальчиков и подбросили хворосту в огонь.
Ведунья подошла к Дрейгу и взяла его брата за руку.
– Пришла поиздеваться? – спросил Дрейг. Его глаза покраснели от слез.
– Нет, Дрейг. Я пришла помочь ему.
– Ты опоздала.
– Он все еще здесь, Дрейг, и не понимает, отчего ты плачешь и не слышишь его.
– Все-таки издеваешься, – ответил он. – Уйди с миром, женщина, оставь нас.
– Дай руку, Дрейг Кохланд, – приказала она. Сначала он не ответил, однако затем посмотрел ей в глаза и коснулся ее протянутой руки. – Смотри.
Дрейг посмотрел туда, куда она указала, и вздрогнул.
– Да, это он, – вполголоса сказала Ведунья. – А теперь повторяй за мной.
В путь – за светом.
Круг, замкнись.
– Повторяй, Дрейг.
Он повторил, и Ведунья заговорила снова:
Мир покинув, ты иди
Неизведанной тропой,
Лебедя полет следи.
Сердцем устремившись ввысь,
Обретешь ты дом родной.
Чара не спускала с них глаз и чувствовала, как волоски на ее шее встают дыбом. Оба смотрели на пустую, ничем не примечательную стену.
– Куда он ушел? – спросил Дрейг.
– Туда, куда повело его сердце, – ответила Живущая. – А теперь, если мы не хотим, чтобы, проснувшись, дети снова испугались, нам придется потрудиться. Надо убрать тела из пещеры.
– Я не хочу хоронить Эйана рядом с этими ублюдками, – сказал Дрейг, устало поднимаясь на ноги.
С помощью Чары и Живущей он выволок трупы убийц в ночь и забросал снегом. Затем вернулся, поднял Эйана на руки, принес в соседнюю пещеру, опустил на пол и снова заплакал.
– Я не могу бросить его здесь, он мой брат!
– Он уже не здесь, Дрейг, – ответила Живущая. – Весной мы вернемся, перенесем его тело в земли ригантов и похороним со всеми почестями.
– Он не хотел идти, не хотел вмешиваться. Лучше бы погиб я.
– Нет, он хотел, иначе не пошел бы. Не ты заставил его сделать это. Он пошел, потому что он твой брат, потому что любил тебя. Он мог уйти в любой момент, но остался. Как и ты, он сам сделал свой выбор. Он не мог поступить иначе.
– Потому что в нас течет ригантская кровь?
– Почти, – сказала она. – Пойдем назад, тебе надо отдохнуть.
Вернувшись, Дрейг лег у костра. Ведунья прикоснулась к его лбу, и он уснул.
– Хочешь тоже уснуть, Чара? – спросила она.
– Пока нет. Я многого не понимаю. Зачем Мойдарту желать смерти Фиргола? Почему Кохланды защищают нас ценой собственных жизней? Что происходит, Живущая?
– За этим стоит не Мойдарт, хотя скоро и он скажет свое слово. Кохланды тоже рождены здесь, Чара. Дрейг думает, что они помогли вам из-за ригантской крови, которая течет и в их венах. На самом деле они сделали такой выбор потому, что слово «ригант» имеет для них особый смысл. Это и честь, и доблесть, и мужество. Риганты – гордый флаг, реющий над армией. Один его вид вдохновляет воинов. А тебя, Чара? Тебя он вдохновляет?
– Я запуталась, – призналась она. – Я не хотела идти с Кохландами в горы, боялась их. А теперь… – Чара вздохнула. – Теперь все изменилось. Я сама изменилась. Мне никогда не забыть то подземелье, никогда, но… Оно больше не властно надо мной. Как будто лица коснулся первый весенний луч, и понимаешь, что зима закончилась.
– Теперь воспоминания о подземелье не будут терзать тебя, – пообещала Ведунья. – За это ты должна благодарить Кохландов.
– Жаль, что из-за этого дара погиб хороший человек, – сказала Чара.
– Тебе пора отдохнуть, – ответила Ведунья. – Завтра вы будете в безопасности.
