Текст книги "Оседлавший Бурю"
Автор книги: Дэвид Геммел
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 27 страниц)
– Значит, Кэлин не прав, и нам не следует встревать в эту войну?
– Нет, – ответила Живущая, закрыв глаза. – В этом-то я и запуталась, Райстер. Врага необходимо победить. Такого зла, как он, мир не знал уже почти две тысячи лет. Если победит он… – Ее слова повисли в воздухе.
– Кто этот враг? – поинтересовался Райстер. – Ледяной Кай?
– Нет, Кай – простой прислужник. На собрании ты узнаешь об истинном враге.
Они помолчали. Затем Живущая протянула руку и коснулась его овальной застежки для плаща. Она была матовой, если не считать пустого отполированного круга, вырезанного в центре. У всех остальных ригантов в этом круге значилось родовое имя.
– Почему ты отказался, когда Айронлатч предложил усыновить тебя? У тебя было бы имя, ты мог бы стать следующим предводителем.
– Я Райстер Безымянный, – улыбнулся он в ответ, – и вполне доволен этим. Когда я был мальчишкой, то хотел иметь имя, но свое, настоящее, не чью-то подачку. Дети Айронлатча носят его имя в сердце и его кровь в венах. Так и должно быть. Я давно уже перестал вглядываться в лица старших соплеменников, гадая, кто из них мой отец. Мне достаточно и того, что я ригант.
– Ты лучший из ригантов, – ответила Ведунья. – Я горжусь тобой.
Он улыбнулся.
– В детстве я считал тебя матерью, ты всегда так обо мне заботилась, – признался он. – Помню, ты всегда навещала меня, когда приходила к нам, на север. Жаль, что это не так.
Ее глаза затуманились, и она взяла его за руку.
– Мне тоже жаль, – ответила она. – Если бы у меня был сын, я была бы счастлива, будь он похож на тебя. – Ведунья смахнула навернувшиеся слезы и встала. – Нам пора на собрание.
В длинную комнату вступили тридцать вождей «черных» ригантов и направились к массивному овальному столу. Арик Айронлатч встал за пустующим местом предводителя во главе стола. Бал, по обыкновению, сел справа, рядом с ним – Потер Хайстон. Арик подозвал Кэлина Ринга и усадил слева.
Когда все расселись, Арик Айронлатч отодвинул стул предводителя и остался стоять. Когда он собрался начать речь, распахнулась дверь и в ней показалась высокая фигура Райстера, за которым вошла Живущая на Озере. На мгновение Арик, казалось, смутился, но ничего не сказал.
Райстер тихо отошел к дальней стене, с очевидным смущением.
– Ты хочешь выступить перед собранием, Живущая? – спросил Айронлатч.
– Да, хочу, – ответила седовласая Ведунья. – Вам необходимо знать, с каким врагом вы столкнулись.
– Думаю, нам это известно, – ответил Айронлатч. – Кэлин Ринг рассказал, что с юга на наши земли идет варлийское войско.
– Это только часть правды, – строго сказала она. – Сядь и ты тоже. Твои больные колени не выдержат, если ты будешь долго стоять.
– Я не думаю, что мне стоит занимать стул Колла. Не сегодня. Лучше я постою.
– Хорошо. Я пригласила на собрание Райстера. Законы племени лишают голоса человека без имени, но ему необходимо выслушать то, что будет сказано, и, возможно, высказать свое мнение. Кто-нибудь хочет оспорить мое решение?
– Мы всегда рады Райстеру, – ответил Коррин Талис. – Он добрый друг и истинный воин.
Остальные согласились.
– Прекрасно, – сказала Живущая. – Боюсь, это единственное доброе слово, которое вы услышите от меня сегодня. Да, варлийская армия собирается в поход на север. Это и само по себе мрачная весть. Их войска невероятно превосходят числом всех, кто им противостоит. Но будь это лишь еще одна варлийская война, я бы посоветовала вам воздержаться от участия в ней. Варлийские войны не должны нас касаться.
– Верно, – буркнул Потер Хайстон.
– Я тоже так думаю, – подал голос Коррин Талис.
– Да, но теперь эта война, к сожалению, касается не только варлийцев, – возразила Ведунья. – В нее вмешалась новая сила, огромное зло. Прежде мне придется обратиться к нашей истории. В некоторых легендах рассказывается о том, что мы – дети сидхов, что риганты благословлены Древними и назначены хранителями земли. В других – о войне сидхов. Некоторые из них считали людей спасением этой земли, потому что только мы способны создавать новую магию, средоточие всей жизни. Другие называли нас чумой, которая поглощает магию быстрее, чем создает, и непременно приведет к гибели мира. Это и привело к конфликту. Старейший и самый могущественный из сидхов, Керуннос, был избран, чтобы испытать человечество. Он принял человеческий облик и стал великим королем, вселяющим трепет и ужас. Одна война сменяла другую, люди гибли без счета, начались массовые убийства и человеческие жертвоприношения, появились оборотни: полулюди-полузвери. Но вы помните легенды.
– Мы сейчас обсуждаем не легенды, Живущая, – напомнил Арик Айронлатч. – Мы говорим о варлийских армиях.
– Имейте терпение, – отрезала Ведунья. – Керуннос правил сотни лет. За это время от смертных жен у него родилось множество сыновей. Один из этих сыновей, Ригантис, восстал против отца, и снова разразилась страшная война. В конце концов Ригантис взял замок Керунноса, а его самого обезглавил. Так завершилось правление Керунноса. Насколько известно, он был единственным сидхом, кто испытал смерть. Ригантис вернул завоеванные земли их народам и остался на севере со своими детьми, от которых впоследствии пошел народ ригантов. Это старые легенды, известные каждому ребенку.
Беда в том, что это вовсе не легенды. Керуннос жил. Керуннос правил. Керуннос был обезглавлен. Но он не погиб. Его тело сгорело в священном огне, его кости обратились в пепел, но череп остался. Сидхи взяли этот череп, положили его в шкатулку из черного железа, наложили на нее охранные заклинания и спрятали от глаз людей. Столетиями шкатулка оставалась на месте. Я не знаю, что было сначала, но пятьсот лет назад ее нашли. Люди, овладевшие черепом, называли себя Дежем-Бек, Ненасытные Вороны. Прежде чем их свергли, они едва не довели мир до гибели. Череп они назвали державой Краноса, утверждая, что она исцеляет раны и дарует видения. Потом череп снова исчез, но через двести лет появился в городе Шелсан за морем. Священники поняли, какая опасность таится в нем, и попытались уничтожить его. Однако никто уже не знает, как разжечь священный огонь, а разбить череп невозможно. Поэтому его спрятали под землей. Именно там, в Шелсане, его и нашел Ледяной Кай.
В отличие от Дежем-Бек он не просто пользовался оставшейся в нем силой, но и подпитывал ее. Кровью. Несколько дней назад он убил короля и пролил на череп его кровь. Это было трагической ошибкой. Как всем известно, дед короля родом с севера. Его предки были ригантами. В его крови остался след нашей крови. Первый из ригантов был рожден смертной женой Керунноса. Ледяной Кай окропил череп живой кровью Керунноса – кровью его потомка. К тому, что многие века оставалось лишь магической реликвией древности, вернулся разум. И этот разум жаждет вернуться в мир плоти и снова править миром.
Если это произойдет, то войны южан покажутся вам детской игрой на лужайке.
Она встала, подошла к столу с кувшинами и наполнила себе кубок.
Первым заговорил Коррин Талис.
– Значит, один из сидхов вернулся? Но разве не об этом мы молились вот уже восемь веков? Разве ты сама не мечтала о таком чуде?
– Да, это правда, – признала она. – Я до сих пор мечтаю вернуться в золотой век. Я думала, что мудрость сидхов поможет нам исцелить землю. Теперь я знаю, мудрость заставила их уйти.
– Значит, – сказал Потер Хайстон, – ты считаешь, что Керуннос – злодей?
– Нет, Енот, – покачала головой она. – Он превыше зла. Если бы муравей мог думать как человек, разве он не счел бы злодеем ребенка, наступившего на муравейник? Кем считает человека бык, которого собираются зарезать, чтобы съесть на праздничном пиру? Для нас Керуннос – злодей. Он принесет с собой такие ужас и разрушение, которых еще не видела земля. И он сделает это потому, что так приблизится к своей цели: уничтожению всех людей.
– Как череп может возродиться к жизни? – спросил Арик Айронлатч.
– Керуннос – сидх, – ответила Живущая. – Я не полностью представляю себе их возможности. Зато я знаю, что ему потребуется вернуться на север, в земли, которыми он когда-то повелевал. Возможно, ему необходима кровь ригантов. Не знаю. Но его необходимо остановить, как когда-то это сделал Ригантис.
– Все это прекрасно, – раздался голос Бала, – но как ты предлагаешь это сделать?
В свои тридцать лет он сильно набрал вес и все больше походил на отца.
– Вопрос не в том, как это сделать, – ответила Живущая. – Но мы обязаны попытаться.
– Не понимаю, – сказал он. – Если нам не победить, зачем жертвовать жизнями?
– Мы риганты, Бал. Мы всегда противостояли злу. В этом наше предназначение и наша судьба. Мы дети сидха, хранители земли. Думаешь, Коннавар не выступил бы против Керунноса? Думаешь, Бэйн ушел бы с поля битвы только потому, что победить невозможно? Жэм Гримо не мог победить, когда бросился спасать Мэв Ринг. Против него вышли пятьдесят солдат. Он не мог знать, что толпа остановит стражников. Он просто пошел спасать ее, потому что так было надо, потому что он был ригантом.
Бал покачал головой:
– Я не буду спорить с тем, что мы должны быть отважны и благородны, так как сам верю в это всем сердцем. И все-таки Керуннос – один из сидхов, которым мы всегда поклонялись. И ты сама подтверждаешь, что он был прародителем ригантов. Мы появились благодаря ему. Что, если ты не права? Что, если он хочет вернуться на север, чтобы вновь нас возглавить? Возможно, он принесет с собой золотой век, по которому ты тоскуешь.
– Да, он это пообещает, – сказала Живущая. – Возможно, кто-то из сидящих за этим столом станет одним из новых Дежем-Бек. Тогда это обещание исполнится, но только для них. Вы проживете долгую, лишенную болезней жизнь, и каждое ваше желание исполнится. Золото потечет к вам в руки, вас окружат прекрасные женщины, послушные каждому слову. Нравится тебе, Бал?
– Конечно, да.
– Вы думаете, что зло растлевает словами: «Иди со мной, я сделаю тебя безжалостным убийцей и навеки изуродую твою душу»? Кто согласится на такую сделку? Нет, Бал, зло растлевает, обещая нам то, что Мы хотим, и разговорами о том, что хорошо. Зло говорит, что цель оправдывает средства. Оно обещает все блага и золотой век, соблазняет всем, что может понравиться. Угрожать оно будет потом. Как нам относиться к Керунносу? Что он принес в этот мир? Его первое королевство выросло на костях, ужасе и разрушении. Потом? Первые Дежем-Бек были убийцами, втянувшими мир в новую войну. Теперь? Ледяной Кай со своими Искупителями пытают, жгут, вырезают целые города, от их рук гибнут и мужчины, и женщины, и дети. Вот последователи Керунноса.
– При всем моем уважении, Живущая, – возразил Бал, – у тебя нет ничего… в подтверждение этих слов.
Услышав эти слова, Ведунья потрясенно замолчала, не найдя, что сказать.
– Ты думаешь, что Живущая нам лжет?! – с посеревшим от гнева лицом воскликнул Райстер. – Извинись, Бал, и немедленно!
– Я не хочу сказать ничего такого, – огрызнулся Бал. – Просто мнение одной женщины об истории не обязательно самое верное. Ни правления Керунноса, ни появления Дежем-Бек она не видела. К тому же эти люди использовали череп в собственных целях, и я не вижу причины считать его опаснее меча. Зло заключается не в оружии, а в человеке, который им пользуется.
– Я верю Живущей, – заявил Арик Айронлатч. – Если она говорит, что нам надо сражаться, значит, это так.
– Правильно, – согласился Райстер.
– Я скорее поддержу Бала, – сказал Коррин Талис. – А ты что скажешь, Кэлин?
Кэлин встал. Он приехал только утром и даже не успел сменить дорожную одежду. Зато он сбрил бороду, и на щеке ясно проступил старый шрам от удара саблей. Взгляд его темных глаз прошелся по комнате и остановился на Бале.
– Не один год, – начал он, – Ведунья, или, как вы ее зовете, Живущая, предупреждала твоего отца о грозящей с юга беде. И твой отец верил ей. Поэтому мы и потратили четыре года на создание войска. Теперь беда пришла. Мне мало интересны древние легенды, и некогда обсуждать природу зла и желания мертвых богов. Зато я знаю, что на север надвигается армия. Либо мы поддержим Мойдарта, либо нет, либо сражаемся все вместе, либо каждый сам по себе. Я верю Ведунье и буду сражаться.
– Ты не предводитель ригантов, – сказал Бал, – и не можешь говорить за всех.
– Я говорю только за себя, Бал. Я пойду сражаться, потому что так надо. Искупители – их прислужники – убили Финбара и его семью, и Сенлика Плотника, покушались на мою жену и детей. Они – мои кровные враги, что бы ни случилось.
– Но не мои, – сказал Бал.
– Твой отец так не сказал бы, – отрезал Кэлин.
– Неправда! – воскликнул Бал, вскакивая со стула. – Да, мой отец поверил словам Живущей о том, что нам надо выступить против Мойдарта! А теперь она говорит, что мы должны объединиться с ним! Что дальше, Сердце Ворона? Я уважаю Живущую. И здесь, и на юге она во всем помогает ригантам. Но на нее одну нельзя полагаться. Один раз она уже ошиблась. Почему это не может случиться снова?
– Ты искажаешь факты, Бал, – возразил Кэлин. – Живущая знала, что зло грядет. Она предположила, что его источник – Мойдарт, что ж, это было логично. Однако она не ошиблась. Зло действительно на пороге.
Арик Айронлатч подошел к Кэлину и положил руку ему на плечо.
– Сядь, парень. Ты слишком торопишься. Пойдем мы на войну или нет, решит новый предводитель. Так что давайте приступим к выборам, ради которых и собрались. Живущая, – обратился он к Ведунье, – ты высказалась, и мы внимательно тебя выслушали. Нам пора приступать. И, поскольку у Райстера нет права голоса, ему тоже придется уйти. Мне жаль это говорить, и я еще раз повторяю свое предложение усыновить его и дать ему свое имя. Если ты согласишься, твое мнение будет учитываться наравне с голосами всех собравшихся.
– Ты делаешь мне честь, Арик, – ответил Райстер, поклонившись старому воину. – Я был бы счастлив родиться твоим сыном. Но это не так. Поэтому я уйду и подчинюсь решению того, кого вы изберете. Можно мне перед этим сказать пару слов?
– Конечно, – разрешил Айронлатч.
– Между вами, – сказал Райстер, посмотрев на Кэлина и Бала, – назревает вражда. Я знаю вас обоих с лучшей стороны и не могу не огорчиться этому. Я видел, как вы дрались на дуэли, и помню, как Бал оставил этот красивый шрам на твоей щеке, Кэлин. Я видел, как после вы пожали руки и побратались. Теперь вы братья, которые должны заботиться друг о друге. Не позволяйте вражде встать между вами. Все мы – риганты, даже если расходимся во мнениях.
Он покинул собрание, и Ведунья вышла за ним. Комнату наполнила тишина.
– Итак, – сказал Арик Айронлатч, – выдвинуты четыре кандидата: Бал Джас, Кэлин Ринг, Коррин Талис и я. Из-за возраста я отказываюсь от предложенной чести, хотя и благодарю тех, кто счел меня достойным ее. Итак, кандидатов предлагало тридцать человек. Двенадцать выдвинуло Кэлина Ринга, двенадцать – Бала Джаса, четверо – меня и двое – Коррина. Согласно традиции, эти голоса подавались анонимно. Теперь, однако, настала пора высказаться открыто.
– Я снимаю свою кандидатуру, – объявил Коррин Талис.
– Да будет так. Кто за Бала Джаса?
– Постойте! – воскликнул Кэлин, снова вскочив со стула. – Я уже сказал, что собираюсь идти сражаться. Если Бал согласится повести ригантов на войну, я тоже сниму кандидатуру. Если нет – продолжайте.
Бал с удивлением посмотрел на Кэлина и затем перевел взгляд на Айронлатча.
– Что скажешь, Бал Джас? – спросил Арик.
Бал взволнованно окинул собравшихся взглядом. Он знал, кто предлагал его и кто – Кэлина. И вопрос заключался в том: получит ли он от оставшихся шести необходимое количество голосов. Два голоса Коррина – это он сам и Потер Хайстон.
Оба они, решил Бал, предпочтут его, хотя Потер всегда хвалил Кэлина. Проклятие, предугадать невозможно! Судьба ригантов решится одним голосом. Бал снова посмотрел в глаза Кэлина и с трудом выдержал его твердый взгляд.
Выбор был прост: либо рисковать, либо соглашаться вести ригантов на войну.
Бал Джас унаследовал от отца широкую челюсть, пронзительный взгляд глубоко посаженных глаз, уверенный голос и практичность. Он поднялся и встал за стулом предводителя.
– Я принимаю предложение Кэлина Ринга. И, поскольку других кандидатов не осталось, я занимаю место отца. – Он сел. – Прежде чем мы обсудим грядущую войну, верните сюда Райстера. Его мудрость нам еще пригодится.
14
Обойдя посты, Мулграв уселся у костра. Кругом собралось множество солдат. Некоторые перешептывались, остальные спали. Гэз Макон ушел в лес, и Мулграв был рад, что остался один. Он не знал, о чем с ним разговаривать.
После битвы при Шелдинге Гэз собрал выживших и, обойдя с востока ожидающую в засаде артиллерию, повернул на север. Они взяли неплохой темп, несмотря на сорок раненых. Трое умерли в дороге. Вероятно, еще несколько человек не выдержат перехода.
Разведчики проверяли путь. На второй день один из них сообщил, что с северо-востока приближается колонна мушкетеров в сопровождении полусотни кавалеристов. Гэз не стал избегать встречи, а взял две сотни всадников и поскакал наперехват. Бой был быстрым и жестоким. Гэзу удалось обойти кавалерию и нанести молниеносный удар по перепуганным стрелкам. Прежде чем их порубили эльдакрские всадники, мушкетеры успели сделать лишь одни залп. Многие пытались сдаться, но Гэз приказал не брать пленных. Убивали даже тех, кто стоял с поднятыми руками. Сам Гэз переключится на кавалерию. Она попыталась скрыться и угодила в его засаду. Конников расстреляли Тайбард Джакел, Джейкон Галоглас и еще пятьдесят солдат. Одного офицера, молоденького симпатичного парнишку, взяли в плен и передали под охрану Ланферу Гостену.
Когда появился Гэз, Мулграв был рядом.
– Нам удалось захватить этого, сир, – сказал Ланфер.
– Вы что-то не поняли в моем приказе, Гостен? – холодно поинтересовался Гэз.
– Простите, сир?
– Я велел не брать пленных.
– Да, сир, но…
Гэз выхватил пистолет и взвел курок. Пленный офицер попытался что-то сказать, но раздался выстрел. Его лицо превратилось в кровавую маску, он пошатнулся и рухнул на землю.
– Обыщите трупы, – приказал Гэз Макон, – и соберите все, что может пригодиться. Через час выступаем.
Он развернул коня и ускакал. Мулграв остался.
– Простите, сир, – начал Ланфер Гостен. – Я не думал, что…
– Не извиняйтесь, Ланфер. Вы поступили правильно. Что ж, выполняйте приказ, обыщите трупы.
– Да, сир. Что с ним происходит? Мулграв не ответил.
До заката они прошли еще двадцать миль. В одной деревушке Гэз купил провизии, расплатившись собственными деньгами. Большую часть пути Мулграв избегал его, но когда колонна вошла в лес, где они и разбили лагерь, фехтовальщик пришпорил коня и поравнялся с генералом.
– Это был не лучший ваш подвиг, милорд, – сказал Мулграв.
– Завтра мы свернем на северо-запад и пойдем вдоль реки. Там много деревень. Тяжелораненых придется оставить. Без них мы пойдем быстрее.
– Обуздайте ваш гнев, милорд, – посоветовал фехтовальщик.
– Вы мне не духовник, Мулграв.
– Нет, сир, я всего лишь друг.
– Так будьте другом. Не читайте мне лекций. Не сегодня. Гэз пришпорил серого мерина и ускакал вперед. Беспокойство Мулграва все росло. Он думал, вернее надеялся, что гибель Корделии Лоэн станет для генерала лишь временным потрясением. Но в ней ли проблема? Гэз не раз говорил, что боится стать похожим на отца, что постоянно сдерживает внутренних демонов. Не эти ли демоны вырвались на свободу?
В детстве, в Шелсане, Мулграв не раз слышал о странной двойственности человеческой души. «Все люди способны и на великую любовь, и на страшную ненависть, – говорил ему отец. – В каждом из нас живут и ангел, и демон, которые постоянно борются друг с другом. Понять это – значит преодолеть. Не пытайся оправдать злые мысли. Прими их как часть несовершенной человеческой природы и не обращай на них внимания». Отец был мягким, любящим человеком. Когда рыцари Жертвы перебили жителей Шелсана, Мулграва захлестнуло желание принести ту же судьбу их семьям. Но он не сделал этого, постаравшись, насколько это было возможно, удержаться на пути, указанном отцом.
«Не надо было идти на эту войну, – подумал Мулграв. – Она изуродовала мою душу».
Он снова вспомнил Эрмала Стэндфаста. Маленький священник бежал из Шелдинга в ужасе. Многие назвали бы его трусом, достойным лишь презрения. Многие, но не Мулграв. Будь все похожи на Эрмала, в мире не осталось бы ни войн, ни всепоглощающей ненависти, ни кровавой мести. А также подвигов, вздохнул он, бескорыстной храбрости и сил, чтобы встретить удары судьбы с гордо поднятой головой. Будь все как Эрмал, кто бы бросился в ревущую реку спасти тонущего ребенка? Кто бы вошел в зачумленный дом, чтобы позаботиться о больных и умирающих?
К нему подошел Тайбард Джакел и протянул кружку с горячим напитком.
– Спасибо, – сказал Мулграв.
Солдат кивнул и отошел. Мулграв сделал глоток, встал и направился к раненым. В Шелдинге они потеряли больше сотни человек, еще сорок погибло потом. В полку осталось меньше четырехсот солдат, многие из них были ранены.
На холме показался одинокий всадник и Мулграв пошел навстречу. Это был Айбел Пирс, сын эльдакрского сапожника. Пирс спешился.
– Врага не видно? – спросил Мулграв.
– Нет, сир. Я побывал в таверне, в соседней деревне. Ходят слухи, что Люден Макс убил короля и тоже погиб.
– Что?!
– Говорят, что Люден Макс нарушил перемирие и послал в Баракум небольшой отряд, который убил короля и всю его семью. Лорд Винтерборн повел войска против Макса и разгромил его.
– Какая нелепица!
– Это рассказали проходившие через деревню солдаты, – развел руками Айбел Пирс.
– Можете идти, Пирс. Я найду генерала и передам ему ваши слова.
– Теперь война закончится, да?
– Боюсь, что не для нас. Лорд Винтерборн больше нам не союзник.
– Меня уже тошнит от войны, – сказал Пирс. – Но сегодня стало еще хуже. Нельзя убивать тех, кто сдается, это неправильно.
– Вы свободны, – повторил Мулграв.
Пирс развернул коня, а Мулграв пошел к лесу. Гэз Макон сидел на вершине ближайшего холма и смотрел на север.
– Есть новости? – спросил он подошедшего фехтовальщика.
– Вся королевская семья мертва. Люден Макс тоже убит.
– Я ждал этого. Винтерборн спланировал все с самого начала. Теперь мне все ясно. Страна растерзана гражданской войной, разорена столкновением тщеславного короля и бунтовщика. Популярность короля падает, репутация Людена Макса, выходца из народа, тоже не растет. Люди устали от бесконечной бойни и молят о ком-то, кто положит конец этому. Винтерборн специально затянул войну, Мулграв. С ней можно было покончить очень давно, но тогда она бы не послужила в его целях. Если бы он убил короля два года назад, начались бы волнения. Если бы он победил Макса, то утвердил бы короля на троне и остался бы простым богатым лордом. Теперь вся страна принадлежит ему и, если он захочет, корона тоже. Он получил все, что хотел. Противостоять ему уже некому.
– Говорят, что это Макс нарушил перемирие и убил короля, – возразил Мулграв.
– Изящная деталь. Ледяной Кай – доблестный мститель. Такой ход и Мойдарт оценил бы.
– Полагаю, да, – согласился Мулграв. – Думаю, что и на то, как вы убиваете безоружного пленного, он полюбовался бы с удовольствием.
Прежде чем ответить, Гэз Макон сделал глубокий вдох. Когда он заговорил, его голос дрожал от ярости:
– Вы злоупотребляете дружбой, Мулграв.
– Нет, сир, ей злоупотребляете вы, когда делаете меня соучастником убийства.
– Ха! – воскликнул Гэз. – Погиб один человек, и это убийство. Погибли тысячи – это война. Что дальше, Мулграв? Начнем спорить о том, сколько ангелов поместится на острие иглы? – Гэз рывком поднялся на ноги. – Я повел себя как должно. Я остался в Шелдинге, когда моя душа рвалась бежать прочь, увести людей подальше. Я рисковал жизнью, считая, что это вопрос чести. Нет, Мулграв, к чести это не имеет никакого отношения. Ледяной Кай и его Искупители – бездушные звери. Для них честь – обычное слово, лишенное смысла сочетание звуков.
Корделия погибла потому, что я руководствовался честью. Она поцеловала меня, Мулграв. Она открыла мое сердце. Она первая дотянулась до моей души.
Он умолк, переполненный горем, и резко отвернулся.
– Что же вы собираетесь делать теперь, милорд? – мягко спросил Мулграв.
– Это очень просто, мой друг, – ответил Гэз и посмотрел наверх. – Думаю, за нами все еще наблюдают, и мои слова дойдут до адресата. Я не успокоюсь, пока живы Ледяной Кай и его Искупители. Я найду каждого, сколько бы это ни потребовало. Их ждет смерть.
– Тот, кого вы застрелили, не был Искупителем. Он выполнял приказ.
Гэз вздохнул, его плечи расслабились, но разноцветные глаза продолжали сверкать гневом.
– Когда мы дойдем до Эльдакра, подавайте в отставку. Начиная с сегодняшнего дня я буду оставлять за собой лишь кровь и смерть. Тот, кто встанет на моем пути, умрет. Никому не будет пощады. Погибнет каждый Искупитель. Погибнет каждый, кто идет под их стягом, каждый, кто продает им коней и подает воду, каждый, кто выполняет их приказы. Во мне больше не осталось ни милосердия, ни сострадания.
– Чем же вы отличаетесь от Ледяного Кая? Неужели вы хотите столкнуть зло со злом?
– Да, – ответил Гэз Макон.
Два дня назад, когда над умиравшим королем возник сияющий золотом образ Краноса, Искупители замерли в религиозном экстазе. Поднимая настроение, восстанавливая силы, на них накатила волна магической силы.
Ледяной Кай стоял, потрясенно глядя, как золотистый свет принимает форму небывало красивого человека с золотистыми волосами, и ужас переполнял его сердце. Как и всякий амбициозный фанатик, ни разу в жизни он не испытывал неуверенности в себе. Он годы измышлял способы стать королем, и держава Краноса была лишь средством достижения этой цели.
Глядя на Краноса, Кай видел, как все достигнутое тает, подобно туману под первым лучом солнца.
Когда видение заговорило, его сердце пропустило удар.
– В день моего воскрешения вы получите благословение, дети мои.
Затем видение исчезло так же быстро, как и появилось.
– Да свершится воля державы, – выдавил из себя Кай, ощутив на себе настойчивые взгляды собравшихся.
Он подошел к обагренному кровью черепу и, постояв несколько мгновений, глядя в пустые глазницы мертвого короля, завернул державу в черный бархат и вернул в шкатулку. Никто не произнес ни слова. У Кая пересохло во рту.
Он обернулся к своим последователям.
– Ступайте, братья, – произнес он, удивляясь, что голос остался таким же властным, несмотря на сухость во рту и дрожь в коленях. – Спустя три дня мы соберемся, и я объясню вам чудо, свидетелями которого вы стали.
Ледяной Кай прижал к себе шкатулку и быстро вышел, с трудом сохранив твердый шаг. Охваченный паникой, он поднялся по лестнице, закрылся в своих покоях, рухнул на диван и поставил шкатулку на столик.
Его мутило, кружилась голова. Руки по привычке потянулись к замку шкатулки. Всегда прежде, когда он чувствовал себя плохо, Винтерборн прикасался к черепу и восполнял силы. Теперь же Каю было не по себе даже оттого, что шкатулка стояла рядом. Он вытер вспотевшие ладони о штаны.
– Почему ты боишься меня? – раздался голос в голове. Ледяной Кай вздрогнул и рывком вскочил на ноги.
– Успокойся, смертный. С тобой ничего не случится.
– Кто ты? – воскликнул Кай, уже не властным, но испуганным голосом.
Его разум наполнил неслышный смех.
– Да свершится воля державы. Мне понравилось. Тебе прекрасно известно, кто я, Ледяной Кай. Ты навещал меня не единожды. Жаль, что в твоих венах не течет моя кровь, и ты не мог запомнить, что тебе снилось. Теперь я стал сильнее, скоро все изменится.
– Почему ты теперь можешь… говорить со мной?
– Тот человечишка, которого ты принес мне в жертву, – один из моих потомков. Но ты не ответил, почему боишься.
– Я ничего не боюсь!
– Хорошо сказано. Мои слуги должны быть храбры.
– Я никому не слуга!
– Разумеется. Все люди будут служить тебе, Ледяной Кай. Мне они статут всего лишь поклоняться. А теперь вынь мой череп из проклятой шкатулки.
– Не выну.
– Ты разочаровываешь меня, смертный, а это очень глупо. Без меня ты не получишь трона. Враги объединятся и свергнут тебя. Без меня ты проживешь не дольше обычного человека. Даже если ты справишься с врагами, сколько тебе осталось? Еще двадцать лет? – Снова раздался неслышный смех. – Нет, Ледяной Кай. Ты не откажешься от бессмертия и выпустишь меня. Кроме меня никто не защитит тебя от человека с золотым глазом.
– Мне не нужна защита, – сказал Кай. – Завтра на рассвете он погибнет.
– Гэз Макон? Посмотрим. Я ждал много веков, смертный, и могу подождать еще. Но в следующий раз, когда ты придешь ко мне, я жестоко накажу твое неповиновение. Потом я прощу тебя, и ты станешь моим верным слугой.
Всю ночь Ледяной Кай не спал. Вместо этого он отделился от тела, послал свой дух витать над Шелдингом и увидел, как предатель рассказал Гэзу Макону о сомкнувшемся вокруг него кольце. В тихой ярости он смотрел, как Макон собирал всадников, как они поскакали на юг.
Вернувшись в тело, Винтерборн торопливо начеркал записку Мэйси, запечатал и послал всадника перехватить уланскую колонну.
Вскоре пришло известие о полном поражении Людена Макса. Он попробовал предпринять отчаянную контратаку и погиб вместе со своими солдатами. Договорщики были разгромлены, кавалерия добивала разбежавшихся воинов.
Радость Ледяного Кая была недолгой. Сперрин Дайл связался с Эрисом Велроем и передал ему абсурднейшую весть о случившемся в Эльдакре. Мойдарт не только расправился с Пинансом и его генералами, но и переманил на свою сторону их войска. Теперь количество мятежников на севере выросло до семнадцати тысяч.
Но худшее было впереди.
Гэз Макон убил Мэйси и вырвался из ловушки.
Ледяной Кай вернулся к себе и посмотрел на шкатулку. Затем трясущимися руками откинул крышку и вынул завернутую державу. Бархат пропитался липкой кровью и прилип к окровавленному черепу. Кай рывком оторвал ткань, отшвырнул ее на пол и, с черепом в руках, опустился на диван.
– Мне нужна твоя помощь, – прошептал он.
– Разумеется, нужна, – согласился голос. – Но сначала, слуга, ты испытаешь обещанное наказание.
По Каю прокатилась волна невероятной боли. Он откинул голову, пытаясь закричать, но не смог издать ни звука. Боль становилась все сильнее, и он забился в муках. На лбу проступила дрожащая вена, все мускулы свела мучительнейшая судорога, будто огонь проник под кожу и неудержимо рвался все глубже и глубже.
Внезапно все исчезло. Кай откинулся на подушки.
– Теперь, Ледяной Кай, я прощаю тебе твою дерзость и дарую награду за годы верной службы.
На этот раз Каю удалось вскрикнуть. Его переполнил экстаз, несравнимый ни с чем, испытанным прежде. Вся неуверенность, все страхи исчезли, сменившись безграничным счастьем. Потом ушло и это, оставив за собой лишь слабость и изумление.
