Текст книги "Оседлавший Бурю"
Автор книги: Дэвид Геммел
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 27 страниц)
4
Чара Ринг наблюдала за мужем, который шел к коровнику с двухлетним Жэмом на плече. Рядом, крепко вцепившись в руку Кэлина, шел шестилетний Фиргол. Чара улыбалась, прислонясь к дверному косяку.
Изнутри раздался брюзгливый голос Мэв:
– Оттепель – не оттепель, но чтобы статуей замирать в дверном проеме, еще холодно!
Чара захлопнула дверь. Мэв Ринг, укрывшая плечи зеленой шалью, сгорбилась за дубовым столом и, подслеповато вглядываясь в страницы, заполняла конторскую книгу. Ее некогда рыжие волосы мешались с седыми, а вокруг глаз появились глубокие морщины. Она до сих пор невероятно красива, подумала Чара. Улыбалась бы почаще – с лица ушла бы излишняя суровость.
– Мальчик обожает Кэлина, – сказала Чара, направляясь на кухню.
– Он хороший парнишка. Я всегда любила Финбара. «Почему ты говоришь с любовью только о мертвых?» – подумала Чара.
Она взяла ухватку, обернула ей ручку черного чайника, налила кипяток в железную кружку и насыпала в него три щепотки трав, собранных еще летом. В основном сбор состоял из мяты с ромашкой и толики жгучей крапивы. Крапива помогала от ревматизма, от которого у Мэв болели пальцы, когда она подолгу засиживалась над записями. Чара подождала, пока напиток заварится, вынесла кружку в общую комнату, поставила на деревянную подставку и вернулась на кухню за чашками и баночкой меда. Мэв любила сладкое.
Мэв оторвалась от подсчетов и потерла усталые глаза.
– Зима нынче слишком долгая, – сказала она. – Я с ума сойду, если скоро не увижу солнце и голубое небо.
Чара села и разлила напиток. Мэв добавила в свою чашку меда и с удовольствием сделала первый глоток.
– Чтобы никто по ночам не будил, я уже и не мечтаю, – добавила она.
– Фирголу все еще снятся кошмары, – ответила Чара. – Нечему удивляться. Подумать только, что ему довелось пережить!
– Да, но ему снится не медведь, – возразила Мэв и повела плечами, – он продолжает болтать о людях с кровавыми глазами и чешуйчатым лицом. Знаешь, из-за него они даже мне сниться стали.
Чара встала, подошла к очагу, подбросила в огонь три полена и обернулась к Мэв.
– Мне тоже, – призналась наконец она. – Жаль, что Живущей нет рядом. Она бы знала, что делать.
– Меньше слушай Сенлика, – ухмыльнулась Мэв. – Старик еще безумнее мальчишки. Демоны, говорит. Какие еще демоны? Простые кошмары, сами пройдут.
Чара не ответила. Она знала Сенлика Плотника всю свою жизнь. Всем известно, что он одарен волшебным даром. Мэв слишком долго прожила в варлийском Эльдакре и потеряла связь с древней магией. Сенлик сказал, что мальчика преследуют злые духи. Чара верила ему. Подойдя к окну, она посмотрела на тающий снег. Скоро с большинства перевалов сойдет снег, и тогда она отведет Фиргола к Живущей, женщине, которую Кэлин звал Ведуньей.
– Ты все еще собираешься ехать на юг? – спросила Чара.
– Да. У меня там много дел. Да и Мойдарт хочет меня видеть.
– Он воплощение зла.
– Да, и я не нуждаюсь в твоих напоминаниях.
– Тогда зачем тебе с ним связываться?
Мэв Ринг вздохнула и опустошила свою чашку.
– Он Повелитель Севера, девочка. Без его позволения мне не вести дел. Он правит этой землей. Я не могу ничего изменить, поэтому мне приходится смиряться.
– И ты собираешься отвести к нему Кэлина?
– Разумеется. Сердцу Ворона необходимо посмотреть ему в глаза. Однажды, я уверена, Кэлин возглавит ригантов. Твой брат – хороший парень, но плохой лидер. Когда пройдет время Колла Джаса, на его место будут искать сильного лидера, и им станет Кэлин.
– Или Райстер.
– Райстер хороший воин, – покачала головой Мэв. – Похож на моего Жэма. Но он не лидер, просто сильный, храбрый воин с добрым сердцем. И, что самое важное, он приемыш, безымянный. Никто не знает его родителей. Человек без имени не станет во главе народа.
Да, об этом Чара знала с самого детства. Живущая нашла ребенка в горах, у границы земель, и принесла его к ригантам, где он вырос. Непонятно, почему Живущая, обладательница волшебных сил, не воспользовалась ими, чтобы отыскать родителей ребенка? Однажды Чара спросила об этом у Райстера – тот только улыбнулся и пожал плечами.
– Я не спрашивал, – ответил он.
– Неужели ты не хочешь знать своих родителей?
– Зачем? Я им не нужен. Меня бросили умирать в горах, зимой. Не хочу смотреть в глаза женщине, которая смогла совершить такое.
Это был единственный раз, когда она слышала горечь в голосе друга. Тогда, молоденькой девчонкой, она считала, что влюблена в Райстера. Но с годами стало ясно, что он для нее как брат – надежный, сильный и любящий. Между ними не было страсти. Не одна девушка надеялась обойти с Райстером вокруг дерева, но он вежливо отвергал их притязания и с шестнадцати лет поселился один, в маленьком домике на отшибе. Сейчас ему давно минуло двадцать, и он остался убежденным холостяком. Чара огорчалась этому, потому что видела, как Райстер ладит с детьми, и считала, что из него выйдет отличный отец. Малыш Жэм обожал Райстера.
– Ты замечталась, – заметила Мэв, наливая себе вторую чашку отвара.
– Я думала о том, что ты сказала о Райстере.
– Пойми меня правильно, я не хотела его обидеть. Он достоин всякого уважения.
– Я знаю, Мэв.
– Кэлину необходимо увидеть Мойдарта. Врага надо знать в лицо. Когда-нибудь, если на то будет воля Истока, Кэлин низвергнет и Мойдарта, и то, что он олицетворяет. Тогда Лановар, мой Жэм и многие другие будут отмщены.
– Мойдарт не убивал Жэма, Мэв.
– Это сделали его солдаты. А моего брата Лановара убил он. Пристрелил, и не вспомнив о данном слове. После по его приказам погибли сотни людей.
Открылась дверь, вошел Кэлин и, опустив Жэма на пол, подошел к очагу. Фиргол побежал за ним, а Жэм, вытянув руки, кинулся к маме. Чара обняла насквозь промокшего малыша, подняла на руки и отнесла наверх переодеть в сухое.
– Кохланды снова шастают у Черной Горы.
– Кто-то недоглядит за скотом, – сказала Мэв.
– Не мы.
– Конечно, не мы, они еще в своем уме. Хотя я до сих пор считаю, что Дрейга тогда стоило вздернуть. Все их семейство надолго бы успокоилось.
Кэлин сел на стул. Фиргол так и стоял рядом. Ригант задумчиво положил руку на плечо ребенку.
– Дрейг – воин, Мэв, и не так плох, как ты считаешь. С ним проще разобраться один на один.
– После той разборки ты выглядел, как будто тебя лошадь в лицо лягнула.
– Тебя лягнула лошадь? – озабоченно спросил Фиргол.
– Нет, – ответил Кэлин. – У Дрейга хороший удар, но в отличие от меня его никто не учил драться на кулаках.
– В общем, – сказала Мэв, – дядя Кэлин застукал его с одним из моих быков, избил до полусмерти, а потом отпустил. Теперь Кохланды сюда носа не кажут.
– Они тебя ненавидят, дядя Кэлин?
– Нет, вряд ли. Когда-нибудь сам у них спросишь. А теперь иди к себе и переоденься в сухое.
– Можно мне еще тут посидеть?
– Мне надо поговорить с Мэв. Иди, иди. Когда ты вернешься, я никуда не денусь.
Мальчик промедлил, но все-таки побежал наверх.
– Он тенью за тобой ходит, Кэлин. Как раньше ты за Жэмом.
– Помню. Знаешь, Мэв, я ведь совсем не нужен тебе в этой поездке на юг, да мне и не хочется снова оказаться в Эльдакре.
– Думаешь, мне хочется? – огрызнулась она. – Думаешь, я мечтаю полюбоваться на тот клятый собор? Это не увеселительная прогулка, Кэлин, и ты нужен, поверь мне. Я редко прошу тебя о чем-то. Пожалуйста, сделай это для меня.
– Неужели это настолько важно?
– Я хочу, чтобы ты был рядом, когда я приду на могилу Жэма, – ответила она, отводя полные слез глаза.
– Хорошо, Мэв, – вздохнул Кэлин и взял ее за руку. – Я не оставлю тебя.
Наверху, из двери детской за этим наблюдала Чара. Мэв, позволившая себе такой наглый обман, привела ее в ярость. Кэлин был нужен ей не для поездки на кладбище, а чтобы предстать перед Мойдартом.
Через щели в обгоревшей крыше в комнаты заметало снег. Гэз Макон растянулся на полу у очага, положив под голову сложенный плащ. Несмотря на усталость, он чувствовал, что вряд ли сможет заснуть. Голову переполняли, казалось бы, бессвязные воспоминания. Внезапно вспомнился замок Эльдакр и отец, Мойдарт. Эти мысли не приносили покоя. Детство было наполнено неотступной печалью и попытками завоевать отцовскую любовь. Ничего так и не удалось. Даже теперь, возмужав и став воином, Гэз Макон не понимал причины отцовской холодности.
Холодности?
Нет, тут крылось что-то большее. Всю жизнь отец находил способы причинить ему боль. Гэз не знал, возможно, причиной этой озлобленности послужила гибель матери вскоре после его рождения. Но какая здесь связь? Гэз не был виноват. Мать погибла от руки наемного убийцы, ранившего также и Мойдарта.
«Этой загадки тебе не разрешить», – сказал он себе.
Мысли совершили очередной скачок, и перед мысленным взором предстало лицо лорда Ферсона на офицерском совете, сразу после битвы. Король не почтил их своим присутствием. Он предпочитал избегать больших сборищ, теснота и неудобство походных шатров вызывали у него отвращение. Поэтому королевская семья удалилась в поместье лорда Винтерборна.
На совете собралось четыре генерала и восемнадцать старших офицеров. Сначала обсуждался исход битвы. Многие из присутствовавших офицеров сошлись в том, что все завершилось блестящей победой королевских войск. Гэз счел это нелепым. Королевские силы вдвое превосходили войска Людена Макса по численности. Ожидалось, что договорщики отступят, но они пошли в наступление, смели две пехотные дивизии и продвинулись бы дальше, если бы не безмерное мужество пожилого лорда Бакмана, командующего Королевской Стражей. Не обращая внимания на общее отступление, он построил солдат в каре и начал посылать в наступающих залп за залпом. Все же одного его героизма было недостаточно. Гэз вывел из холмов сотню всадников, ударив врага по правому флангу. Атака захлебнулась. Преследуя разбитых договорщиков, Гэз заметил неподалеку лорда Ферсона и его четыре сотни уланов, послал вестового с предложением присоединиться к атаке, но уланы не двинулись с места.
Несколько офицеров рассыпались в похвалах генералам, явно пытаясь выслужиться. Гэза от них, мягко говоря, тошнило.
– К сожалению, господа, – сказал он, – сам факт, что мы сейчас обсуждаем этот вопрос, доказывает, что полная победа не была достигнута. Впрочем, я согласен с тем, что мы могли бы ее достигнуть. Враг отступал в панике. Еще один удар, и мы разгромили бы их.
– Это вы так думаете, – резко ответил коротышка лорд Ферсон, украсивший собрание великолепным камзолом из отменного пурпурного атласа с золотым шитьем.
На нем не было ни пятнышка, ни пылинки. Светлые рыжеватые волосы на макушке редели, над губой красовались огромные напомаженные усы. Эта новая столичная мода казалась Гэзу верхом нелепости.
Гэз посмотрел на румяное лицо лорда и увидел в его маленьких, близко посаженных глазках неприкрытую враждебность.
– Не могу согласиться с вами. Причина того, что ваши уланы не двинулись с места, вызывает во мне глубокий интерес. Или моя просьба о помощи не дошла до вас?
Лицо Ферсона побагровело.
– Я плевать хотел на оскорбления жаждущего славы попугая! – рявкнул он.
– Если бы этот «попугай» последовал вашему примеру, генерал, нам не пришлось бы обсуждать здесь сию сомнительную победу. Нас бы разгромили.
Прежде чем Ферсон вновь обрел дар речи, генерал Бакман воздел руки:
– Господа, господа! Не будем опускаться до ссоры. – Семидесятилетний Оэн Бакман, старый солдат, прославился своей отвагой и верностью королю. К его словам относились с уважением. – Наш юный друг совершенно прав. Было бы неразумно рассматривать исход битвы как полную победу. До самого исхода силы Людена Макса почти не несли потерь и в конце концов отступили в правильном порядке. Сейчас они, видимо, уже объединились с пехотой Дэлли. Таким образом, можно сказать, что мы упустили хорошую возможность усилить свои позиции.
Никто не возразил. Ферсон сел, не сводя злобного взгляда с Гэза Макона. Со своего места поднялась жутковатая фигура Ледяного Кая, лорда Винтерборна. В свете свечей его необычно бледная кожа казалась полупрозрачной оболочкой, туго натянутой на череп. Под глубоко посаженными глазами зияли темные тени, все лицо не выказывало ни малейшего намека на его настроение. С его плеч спадал малиновый плащ рыцарей Искупления, сбоку на перевязи висел короткий церемониальный меч. Присутствовавшие умолкли. Если не считать генерала Бакмана, Винтерборн был самым старшим по званию.
– По нынешним подсчетам враг потерял более тысячи человек, – сказал он бесстрастным голосом. – Их атака отбита. Следовательно, им не удалось достичь цели. Разведчики докладывают, что они отступили в холмы. Полагаю, что серьезных сражений до весны не предвидится. У нас есть несколько месяцев на перегруппировку, новый рекрутский набор и уничтожение предателей.
Оставшийся час ушел на обсуждение менее спорных вопросов: где разместить войска на зиму, как обеспечить снабжение и в каких городах набирать рекрутов.
После совета лорд Бакман отвел Гэза в сторону.
– Должен поблагодарить вас, юноша. Ваш маневр стал примером мужества для всех нас. А главное, ваша помощь подоспела как нельзя вовремя.
– Благодарю вас, сир.
Старый генерал взял Гэза под руку и отвел подальше от собравшихся.
– Вы правы насчет Ферсона. Его малодушие позорно. Но не следует привлекать к нему внимание. Ферсон мстителен, как и все трусы.
– Его следует разжаловать, сир.
– Мы служим королю, мой мальчик, а королю он нравится.
Сейчас, лежа у огня, Гэзу никак не удавалось успокоиться. Он устал, но не смог расслабиться. Снег больше не сыпал. Гэз сел. Сквозь щели в обгоревшей крыше сияли яркие звезды.
Вдруг до него донесся неожиданный запах – аромат цветущей сосны. За ним последовал теплый ветерок. Исчезла опаленная стена напротив, исчезли висевшие на ней обугленные картины и сваленные под ней в кучу обломки мебели. Кругом росли стройные сосны, невдалеке зеленели пологие холмы. На плоском камне сидела миниатюрная седовласая женщина. Гэз улыбнулся. Он не видел ее с тех пор, как много лет назад получил от нее имя души – Оседлавший Бурю.
Он встал и подошел к ней.
– Рад снова видеть тебя, Ведунья.
Женщина подняла голову и улыбнулась. Ее нестареющее лицо казалось усталым.
– Я пришла ненадолго, Оседлавший Бурю, – произнесла она.
– Как ты это сделала? – спросил он, указав рукой на сосны. – Удивительное колдовство.
– Нет, – ответила она, – ничего удивительного. Я просто вторглась в твой сон. Смотри, вон ты спишь у очага.
Гэз оглянулся. Его тело лежало на спине, голова покоится на сложенном плаще; глаза спящего очерчены темными кругами. С удивлением Гэз заметил, каким худым и изможденным он выглядит со стороны.
– Я похож на привидение, – сказал он.
– Да. Сон восстановит твои силы. Я позабочусь об этом. Через кроны деревьев пробился теплый солнечный луч. Гэз сел рядом с Ведуньей и увидел, как проход в обгоревшие развалины исчезает, прячась за вырастающими деревьями и кустарником. Пели птицы, мелкий ручеек с журчанием пробивался сквозь камни. Гэз почувствовал, как с его души исчез тяжкий груз.
– Зачем ты пришла? – спросил он женщину. – Я должен что-то сделать для тебя?
– Да, Гэз Макон, ты должен остаться в живых.
– Я постараюсь, – улыбнулся он.
– Ты уже разобрался в том, что не дает тебе покоя? – спросила она.
– В чем?
– В том, почему трус вызвал тебя на дуэль. Гэз пожал плечами:
– Трус привык избегать риска. Если такой, как Ферсон, идет на риск, можно предположить две причины. Либо он не трус, либо настоящей опасности нет.
– Правильно. И как может случиться, что дуэль на пистолетах не представляет опасности?
– Если не зарядить оружие.
– Один из них будет заряжен. Но, боюсь, не твой.
– Я знаю, – кивнул Гэз. – Один трус не додумался бы до такого вероломства. Эта затея – плод острого ума.
– Что ты собираешься делать?
– Победить.
– Дело не только в чванливом Ферсоне, – сказала Ведунья. – У всего зла, творящегося в последние годы, единый источник. Он слишком силен, и я не могу найти его. Я пыталась обратиться к будущему, но вижу лишь отдельные фрагменты. Ты с давно утраченным мечом. Человек с глазами тех же цветов, как у тебя. Чем больше я ищу, тем меньше нахожу. Мне не хватает ни сил, ни мудрости, чтобы отыскать путь к истине.
Голос Ведуньи дрогнул от отчаяния. Гэз взял ее за руку.
– Как помочь тебе? – спросил он.
– Я не знаю. Меня хотят убить, и я не понимаю почему. Великое зло вырвалось из заточения, а я не знаю, к чему оно стремится. Смерть ждет меня повсюду. С каждым днем она подходит все ближе. Я знаю одно, Оседлавший Бурю. Ты должен выжить. Это необходимо.
Гэза коснулся холодный ветер, что-то мелькнуло в кронах деревьев. Ведунья резко вскочила и вскрикнула:
– Они уже здесь!
Гэз встал рядом с ней. Солнце исчезло. Из мрака выступили две фигуры с черными клинками в руках. Их серые лица были покрыты чешуей, глаза утопали в красном цвете, лбы над бровями оковывали железные обручи. Ведунья воздела руки к небу. Вспыхнула молния и взорвалась раскатом грома. Гэза сбило с ног и закрутило сквозь клокочущую тьму. Раздался леденящий душу вопль и…
И он проснулся, чувствуя, как сердце вырывается из груди. Вскочив, Гэз кинулся через комнату, туда, где лежала конская сбруя. Дрожащими руками вытащил два пистолета из седельных сумок, взвел курки и замер в ожидании.
В дверном проеме показалась смутная фигура. Гэз прицелился.
– Я буду очень обязан, если вы меня не пристрелите, сир, – сказал Мулграв.
У Гэза подкосились ноги, и он сел, опершись спиной о стену.
– Что случилось, сир? – спросил Мулграв, подходя поближе. Он взял генерала за руку, подвел к огню и усадил на циновку.
– Все в порядке, спасибо, – ответил Гэз, кладя пистолеты на пол. – У меня… был кошмар. – Он поежился и провел рукой по лицу. Ладонь стала мокрой от холодного пота. – Почему вы здесь, Мулграв? До рассвета еще далеко.
– У меня печальное известие, сир. Гонец прискакал – лорд Бакман умер во сне.
Гэз вздохнул. Он плохо знал старого генерала и все же ощутил глубокую потерю.
– Бакман был слишком стар для походов, – сказал генерал. – Но без него нам пришлось бы отступить. Проклятие, мне нравился этот старик!
– Лорд был безупречно храбр, сир. Его будет непросто заменить. – Мулграв положил руку Гэзу на плечо. – Вы очень бледны, сир, и все еще в холодном поту. Полагаю, мне следует позвать врача.
– В этом нет необходимости. Сон был слишком похож на правду. Сейчас я приду в себя.
– Возможно, вам надо выговориться, сир?
– Нет, – покачал головой Гэз. Он встал и накинул пальто. – Идемте, посмотрим, нельзя ли где раздобыть завтрак.
Лорд Винтерборн, Ледяной Кай, был истинным воином. Предводитель Искупителей, рыцарь Жертвы жил только ради войны. Полная победа стала бы его проклятием. Победить – значит закончить войну, лишиться славы и влачить существование жалкой посредственности. Только война дарит полноту жизни, заставляет людей открывать лучшее, что в них есть.
В юности он не до конца понимал всю истинность этих слов. Однако в глубине души Кай никогда в этом не сомневался. Всю жизнь он жаждал битвы. Еще в юности он выиграл три дуэли: две на шпагах, одну на пистолетах. Вместе с рыцарями Жертвы он снес с лица земли Альтерин, прошел через битву при Скейне. Уже в Шелсане, где от меча и огня погибли три тысячи приверженцев нового культа древопоклонников, он был вторым по старшинству офицером.
Именно там Исток даровал Каю державу Краноса.
С тех пор он всегда держал державу при себе, причащая к ней рыцарей, дававших клятву биться во славу Истока. Кай надеялся, что его младший брат, Гайан, окажется в их числе, но он погиб в Эльдакре от руки какого-то кельтона. Винтерборна до сих пор печалило случившееся.
Вскоре он отобрал несколько лучших рыцарей – так появились Искупители – и научился питать череп магией, передавая часть ее служителям. Эта магия за ночь исцеляла смертельные раны, увеличивала силу, убыстряла реакцию. Более того, Ледяной Кай предполагал, что держава также замедляет процесс старения. В свои сорок девять он оставался таким же умелым воином и наездником, каким был в двадцать. Более того, благодаря державе Искупители получили возможность покидать тело и совершать бестелесные путешествия.
Ледяной Кай почти не расставался с державой и получал от нее наибольшие выгоды. Во сне его нередко посещали яркие незабываемые видения о великом городе с мраморными дворцами. Случалось, что сам дух Краноса обращался к нему, наполняя разум обещаниями прекрасного будущего, времени изобилия и бессмертия.
Лишь одна тучка омрачала безоблачный горизонт. Гэз Макон.
Не он ли тот человек с золотым глазом, которого напророчил старик – священник?
Я уйду с радостью, Ледяной Кай. Тебе будет много хуже, когда ты повстречаешь человека с золотым глазом.
Кай сидел в своем шатре и смотрел на ореховый футляр с инкрустированными серебром пистолетами внутри. Завтра Гэз Макон перестанет представлять угрозу. Джерад Ферсон – трус, но неплохой стрелок, и с двадцати шагов в грудь соперника не промажет. Этим все и кончится.
К шатру подошли двое в красных плащах. Ледяной Кай пригласил их внутрь. Они сняли железные шлемы и низко поклонились.
– Убили? – спросил Кай.
– Нет, милорд. Мы не справились. – Лица вошедших были очень бледны. Они выглядели смертельно уставшими, обычное дело после чрезмерного употребления запретных трав. Их взгляды то и дело устремлялись к железной шкатулке с державой.
– Рассказывайте. Первый заговорил:
– Как вы и сказали, милорд, транс был очень глубок. Нам удалось почуять ее силу и войти в ее сон. Но ведьма заметила нас и, прежде чем мы успели атаковать, вызвала молнию и исчезла. Она была не одна. С ней был дух мужчины.
– Какого мужчины?
Искупитель покосился на своего товарища. Тот сказал:
– Мне показалось, что это был Макон, милорд. Но я не уверен.
Ледяной Кай встал, открыл черную шкатулку и развернул черный бархат.
– Подойдите. – Искупители нервно шагнули вперед. – Принесите дар, – повелел он.
Они вытащили ритуальные кинжалы, сделали по надрезу на ладонях и протянули руки к державе. Кровь закапала на череп, и он засветился. Дождавшись кивка Ледяного Кая, оба прикоснулись к гладкой кости и оцепенели. Один из рыцарей застонал от наслаждения.
– Довольно! – сказал Кай.
Искупители отступили. На их щеках заиграл румянец, порезы на ладонях заросли.
– Гэз Макон должен погибнуть, – начал Кай, – такова воля Истока. Вы будете заряжать пистолеты. Тот, что выберет он, должен остаться незаряженным. Вы притворитесь, что положили пулю в пистолет, но спрячете ее в своей руке.
– Да, милорд. Мы все поняли.
– Этот человек предался нашему врагу. Он продал свою душу злу.
– Да, милорд.
Ледяной Кай положил руки на плечи рыцарей и притянул их ближе.
– Если по какой-то дикой случайности Гэз Макон выживет после дуэли, вы должны проследить, чтобы он не дожил до следующего полнолуния.
– Вы желаете, чтобы мы вызвали его?
– Нет. Просто убейте и постарайтесь сделать это потише. Удушите подушкой в постели, подсыпьте яд в пищу или заколите в темном переулке. Способ не имеет значения. В качестве доказательства принесите мне его золотой глаз.
Ночью небо расчистилось и к полудню стало ярко-голубым, без единого облачка. Стало заметно холоднее, и грязная тропинка, которая вела к назначенному месту дуэли, покрылась ледяной коркой. Всего лишь несколько месяцев назад этот уединенный сад при часовне принадлежал лорду Данстану. Данстан с женой и дочерьми гуляли здесь после богослужений, проводившихся по церковным праздникам. Наверное, по пути к усадьбе, где их ждал обед, они восторгались красотой роз, посаженных меж тропок. Теперь Данстан был мертв, застрелен, как и многие его соратники-договорщики на Блэдлийской пустоши. Его поместье превратилось в развалины, а часовня, последнее убежище оборонявшихся бунтовщиков, была разрушена пушечными выстрелами. Шпиль упал с крыши и лежал теперь в северной части сада.
Гэз Макон, одетый в угольно-серый камзол, серые бриджи и верховые ботинки с крагами, шел рядом с Мулгравом-фехтовальщиком, облаченным в зеленую форму со стоячим воротником и короткий офицерский плащ. Слушая их любезную беседу, можно было подумать, что они вышли прогуляться перед завтраком. В центр сада выставили длинный стол, у которого встали два Искупителя в багровых плащах. Рядом с коротышкой Ферсоном маячила мрачная фигура Винтерборна. Под расшитым пальто Ферсона виднелась великолепно пошитая сорочка дорогого шелка. За невысокой оградой сада собрались сотни людей Ферсона. Справа от них собралось немало солдат из Эльдакра.
– Прелестный денек для глупостей, – сказал Гэз Макон, подойдя к Винтерборну.
Ледяной Кай улыбнулся:
– Вопросы чести не бывают глупы, юноша. Если бы вы понимали это, дуэли могло бы и не быть.
– Я запомню ваши слова на всю жизнь, милорд, – ответил Гэз и поклонился.
К ним подошел кутавшийся в толстое пальто и шарф толстый лорд Кумберлейн и небрежно поклонился дуэлянтам.
– Король назначил меня распорядителем дуэли, – сообщил он. – Согласно своему долгу, я прошу вас уладить конфликт полюбовно. – Его густые усы начали покрываться инеем, лицо давно посерело от холода. Он обернулся к лорду Ферсону. – Не видите ли вы пути разрешить ваши разногласия без кровопролития?
– Нет, – ответил Ферсон, бросив злобный взгляд на Макона.
– Возможно, вас удовлетворит извинение? – настаивал Кумберлейн.
– Честь требует решить все в поединке, – отрезал Ферсон.
Мулграв почувствовал поднимающуюся ярость. Самоуверенность Ферсона лишний раз доказывала, что дело нечисто. Фехтовальщик перевел взгляд на Гэза. Генерал выглядел абсолютно спокойным, но Мулграв знал его слишком хорошо, чтобы не заметить внутреннего напряжения.
– Хорошо, – печально заключил Кумберлейн. – Да свершится задуманное. Вы выберете оружие и встанете туда, куда я вам скажу. Затем, по моим командам, вы сделаете десять шагов вперед, обернетесь и замрете на месте. Я скомандую, когда можно будет стрелять. Если один из вас выстрелит до моей команды, то он будет признан трусом и обвинен в убийстве. Все ли вам ясно?
Дуэлянты кивнули.
– Каждый выстрелит по одному разу. Если вы оба промахнетесь, оставайтесь на местах, пока вам не перезарядят пистолеты.
Ферсон подошел к инкрустированным серебром пистолетам, лежавшим на столе. Гэз Макон последовал за ним. Ферсон дождался, пока Гэз осмотрит оба пистолета – великолепные творения рук Эмберли, с резными оленями на длинных стволах и леопардом – гербом семьи Винтерборна – на рукоятях.
– Вас устраивает оружие? – спросил Ледяной Кай.
– Да, сир, оно великолепно, – весело ответил Ферсон.
– В таком случае, выбирайте, генерал Макон.
Гэз Макон сделал свой выбор. Ферсон взял второй пистолет. Они протянули оружие Искупителям, стоявшим у стола. Рыцари вставили запалы, преломили пистолеты, чтобы вставить заряд, и потянулись к пулям.
– Минутку, господа, – сказал Гэз Макон. – Я сам выберу себе пулю.
– Они не отличаются друг от друга, – ответил Ледяной Кай.
– Конечно, они выглядят одинаково, – спокойно возразил Гэз Макон, – но я привык доверять своему внутреннему голосу. – Гэз сунул руку в патронташ, ощупал несколько пуль и достал одну. – Эта подойдет, – сказал он, забрал у ошарашенного Искупителя пистолет и зарядил его. – Я готов, – заявил он, глядя в глаза Ферсону.
Мулграв сдержал улыбку. От самоуверенности Ферсона не осталось и следа. Его лицо посерело, он часто захлопал глазами. Казалось, его нелепые напомаженные усы вот-вот обвиснут. Ферсон облизнул губы и покосился на Ледяного Кая.
– Это не по правилам! – воскликнул он.
– Почему же, сир? – спросил лорд Кумберлейн.
– Он… подвергает сомнению… беспристрастность… непредвзятость…
Ферсон сбился и умолк. На его лбу проступили капельки пота.
– Итак, господа, – сказал лорд Кумберлейн, – прошу вас, спина к спине.
Гэз Макон снял пальто, передал его Мулграву и вышел в центр сада. Ферсон поплелся за ним, беспрестанно оглядываясь на Ледяного Кая. Наконец он добрался до места.
– Будьте добры, снимите пальто, – велел ему Кумберлейн. Ледяной Кай подошел и помог Ферсону разоблачиться.
– Сделайте по десять шагов и ждите моих указаний.
Мулграв отошел от линии огня. Дуэлянты медленно отсчитывали шаги. Внезапно фехтовальщика передернуло от страха. Теперь оба пистолета заряжены. Каким бы трусом ни был Ферсон, он еще может победить. Достаточно одного хорошего выстрела, чтобы Гэз Макон лишился жизни.
На десятом шагу лорд Кумберлейн скомандовал:
– Стоп.
Ферсон обернулся и выстрелил. Гэз Макон пошатнулся, но удержался на ногах. С его левого виска потекла струйка крови. Нависла тягостная тишина. Лорд Кумберлейн замер, не сводя взгляда с раненого Гэза.
– Спусковой крючок подвел! – закричал Ферсон. – Он соскочил слишком рано.
– Вам не было приказано повернуться, – холодно отрезал Кумберлейн и направился к раненому Гэзу Макону. Юный генерал лишь отмахнулся.
– Со мной все порядке, – сказал он. – У меня поцарапано ухо.
– Рад это слышать, – ответил Кумберлейн. – Вы можете стрелять. Если мерзавец выживет, я лично прослежу, чтобы его повесили.
Гэз Макон прицелился. Жалкий Ферсон стоял, моргая на солнце. Пистолет выпал из его дрожащих пальцев. По его щекам покатились крупные слезы. Некоторые из солдат Ферсона, наблюдавших за поединком, в отвращении отвернулись. Остальные наблюдали, в ожидании неизбежного. Ферсон упал на колени, обхватив руками голову.
Рубашка Гэза Макона слева пропиталась кровью. Он опустил пистолет и выстрелил в землю. При звуке выстрела лорд Ферсон вскрикнул и бросился лицом вниз.
Мулграв подбежал к Гэзу. Из его уха все еще сочилась кровь.
– Я горжусь вами, сир, – сказал он. – В убийстве жалкого труса нет чести.
– Поговорим позже, – вздохнул Макон, положил пистолет на стол и подошел к лорду Кумберлейну.
– Никогда такого не видел, – пробормотал тот. – Это позор для всей армии.
– Я, как пострадавшая сторона, прошу, чтобы против лорда Ферсона не возбуждали процесса. Меня удовлетворит, если он подаст в отставку и удалится в свое имение.
– Мерзавец должен быть повешен. Его жизнь – оскорбление всему варлийскому народу. Но я приму во внимание ваше ходатайство. – Кумберлейн протянул руку. – Надеюсь, вы не пожалеете о своей доброте, генерал Макон.
Гэз пожал протянутую руку.
– Надеюсь, что не проживу так долго, чтобы пожалеть о доброте. Хотя я не уверен, что добр к нему. Каждый день в жизни труса таит в себе множество смертей. – Гэз обернулся и увидел у себя за спиной Ледяного Кая. – Благодарю за пистолет, сир, – сказал он и поклонился.
Кай молча поклонился в ответ.
На этом юный генерал в обществе Мулграва покинул место дуэли.
