Текст книги "Оседлавший Бурю"
Автор книги: Дэвид Геммел
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 27 страниц)
11
Ведунья встала и отошла от кровати, на которой лежал Колл Джас. Он спал, из его рта сочилась слюна. Чара Ринг, сидевшая с другой стороны, погладила отца по лицу и вопрошающе посмотрела на Живущую. Та покачала головой и жестом пригласила выйти в соседнюю комнату.
– Ты наверняка сможешь что-то сделать, есть же магия! – воскликнула Чара, как только закрылась дверь. – Я не вынесу видеть его в таком состоянии!
– Мне не восстановить его мозг, Чара. Коллу осталось лишь несколько дней. Его дух уже слабеет, будто знает, что поправиться не суждено.
– Неужели не помогут даже травы? – не верила Чара. – Я знаю, он никогда тебе не нравился, он сам говорил. Ты считаешь, что он слишком похож на варлийцев.
– Молчи, дитя! Будь передо мной умирающий Мойдарт, я бы сделала все, что в моих силах, чтобы спасти его! Я получила свой дар не для того, чтобы судить, кому помогать, а кому нет. И я любила его, хотя ты и права, мне он не нравился. Но я люблю всех ригантов. Будь у меня возможность, я вылечила бы его, поверь мне, дитя.
Чара взглянула ей в глаза и вздохнула.
– Прости, – сказала она. – Я была не права. Просто… он всегда был таким сильным. Мне казалось, его ничем не остановить.
– Да, он обладал великой силой и неуемными аппетитами. Эти аппетиты и сгубили его. Его печень уже давно не справлялась с тем количеством уисгли, которое он поглощал. Не случись этого удара, он прожил бы не больше года. Мне очень жаль, Чара.
– Я посижу с ним. Мне надо многое ему сказать. Он может слышать?
– Думаю, тебя он услышит.
Чара вернулась к отцу и тихо закрыла за собой дверь.
Живущая укутала тонкие плечи шалью, вышла на галерею и спустилась в большой зал, где собралось множество ригантов. У двери на улицу маячила нескладная фигура Дрейга Кохланда. Она подошла поближе и заметила, что он в смущении отвернулся.
– Как твои дела, Дрейг? – спросила она.
– Неплохо, Живущая. Как твои?
– Я еще помню лучшие дни. Что теперь будешь делать?
– Чара предложила мне работу в Айронлатче. Представляешь? – Он нервно рассмеялся. – У меня в жизни не было работы!
– Возможно, тебе понравится.
– Да, а если нет?
– Что беспокоит тебя?
– Кто сказал, что меня что-то беспокоит?
– Не играй со мной в эти игры, Дрейг Кохланд. Я – Живущая на Озере и знаю, о чем говорю.
– Мне не место здесь, Живущая. Понимаешь, я как будто на чужой свадьбе без штанов.
– Изящно сказано.
– Что? А, извини, я не хотел тебя обидеть.
– Ты меня не обидел, Дрейг. Я горжусь тобой. И тебе тоже следует гордиться.
– А я не горжусь. Знал бы, как вернуть все назад, ни за что бы так не поступил. И брат был бы со мной, дома.
– Нет, Дрейг. Если бы твое желание исполнилось, ты пошел бы один. Жалеть надо о жизни, растраченной на воровство и дочерей земли. Но не позволяй себе жалеть о единственном подвиге в твоей жизни. Ты герой, Дрейг. Такое можно сказать не о каждом. Ты сохранил три человеческие жизни.
Дрейг покраснел и переступил с ноги на ногу.
– Как поживает великий Джас? – спросил он.
– Он умирает.
– Нет, он выкарабкается. Он же Колл Джас.
– Он человек, Дрейг. И смерть призвала его к себе.
– Мир меняется на глазах, – пробормотал он. – Ничто уже не будет прежним.
– Да, это так, – согласилась Ведунья и вышла на улицу. Райстер стоял в лунном свете, его плащ трепетал на ветру.
Сама его фигура источала одиночество. Живущая подошла, и он обернулся.
– Сколько еще? – спросил он.
– День. Самое большее, два.
– Он был моим отцом, Живущая? Я часто задавался этой мыслью, мы так хорошо понимали друг друга.
– Нет. Твоим отцом был не он. Почему ты не внутри, со всеми?
– В такие минуты я предпочитаю оставаться в одиночестве. Чара держится?
– С трудом. Но у нее нет выхода.
– Сначала Жэм, теперь и Колл Джас. Все великие люди уходят.
– Ты тоже один из них, Райстер. И Кэлин Ринг. И маленький Фиргол, который убил медведя, станет таким же, когда вырастет. – Они помолчали, глядя на скользившие вдоль горных пиков облака. – Ночи становятся теплее, – заметила она.
– Да. Скоро снова появится солнце, и вырастут цветы.
– Если ты когда-нибудь захочешь узнать, кто твои родители, – сказала Живущая, взяв его за руку, – просто скажи мне.
– А какая разница? – пожал плечами Райстер. – Я тот, кто я есть. Я ригант, а это главное.
– Главное – это желание быть ригантом.
В сотнях миль к югу на череп упала первая капля королевской крови.
Ведунья пошатнулась и закричала.
Райстер бросился вперед, успев подхватить ее в последний момент.
– Ты заболела?
– Отойди от меня, – прошептала она, уставившись на юг широко распахнутыми глазами. Райстер отступил на шаг и заволновался всерьез. – Дальше! – нетерпеливо сказала Живущая, махнув рукой.
Ее волосы заколыхались, шаль упала с плеч и отлетела, подхваченная порывом ветра. Там, где стоял Райстер, было безветренно. Ведунья, борясь с окружившей ее бурей, закричала что-то на языке, которого Райстер никогда прежде не слышал, пошатнулась и упала. Больше Райстер не смог стоять в стороне. Он подбежал к ней и поднял ее на руки.
В огромном доме кто-то закричал. Райстер внес потерявшую сознание Ведунью внутрь, увидел, что люди бегут по лестнице, и подумал, что, наверное, умер Колл Джас. Ригант уложил Живущую на длинную кушетку, нащупал пульс и, успокоившись, побежал за остальными наверх. В двери одной из спален толпилось несколько женщин. Райстер протолкался поближе: в комнате, на полу, сидел перепутанный Фиргол. Повсюду валялись разбросанные половики, простыни свисали со стропил, а огромная перевернутая кровать стояла на боку у стены.
– Что случилось, малыш? – спросил Райстер, заходя в комнату.
– Пришел человек с оленьими рогами, – ответил Фиргол со слезами на глазах, – и с ним была буря.
Райстер поднял дрожащего мальчика на руки. На щеке ребенка появился огромный свежий синяк, а на лбу – порез. В глазах собравшихся был страх.
– Мальчик одержим, – сказал кто-то.
Не обращая внимания, Райстер принес Фиргола вниз, к уже очнувшейся Живущей.
– Что случилось, Ведунья? – спросил он.
– Смерть и тьма, – ответила она.
Тайбард Джакел любил ходить в ночной дозор. Один, в холодной темноте, свободный от необходимости общаться с другими, он мог расслабиться и думать о чем угодно. Ему, конечно, нравилась компания Банни и Каммеля, да и посидеть в таверне в компании он любил, но только ночь позволяла так расслабиться.
Он сидел в саду рядом с особняком Гэза Макона, накинув на плечи плащ с одеялом, и думал о доме. За последние четыре года изменилось многое, и сейчас Тайбард вспоминал свою прежнюю необузданную жизнь, будто она принадлежала кому-то другому. Тогда он был шумным, заносчивым, презирал кельтонов и считал себя варлийцем. Ни для кого не секрет, что все варлийцы Старых Холмов имели примесь ригантской крови и служили привычным посмешищем для чистокровных эльдакрцев.
В эту ночь Тайбард вновь поймал себя на том, что вспоминает Чару Вард, единственную девушку, которую любил. Ее убили, а несколько дней спустя нашли изуродованные трупы убийц. Одним из них оказался друг Тайбарда, Лусс Кампион. Даже теперь Тайбард не мог понять этого. Лусс вырос вместе с Чарой и в детстве часто играл с ней на лугу, за домом аптекаря Рамуса.
Кто убил Кампиона и его дядю, так и осталось неизвестным. Многие думали на одноглазого Жэма Гримо, но Тайбард знал, что это был не он. Жэм прикончил бы мерзавцев не задумываясь, но расчленять трупы не стал бы.
Тайбард часто думал, как сложилась бы жизнь, если бы они с Чарой поженились. Наверное, у них уже родились бы дети. Девочка и мальчик. «Мальчик был бы, как я, – решил Тайбард. – Только я не дал бы ему вырасти таким же заносчивым».
Тайбард вздохнул. Где бы они жили? Чтобы прокормить семью, ему бы пришлось наняться чернорабочим. И все равно большего, чем делить комнату с крысами, они не смогли бы себе позволить.
Тайбард встал и вышел к воротам. Все было тихо. Вчера, припомнил он, горожане уже забили нескольких псов на мясо. «С этой войной когда-нибудь и я узнаю вкус псины», – подумал он и перевел взгляд на соседний пост. Каммель Бард, завернувшийся в одеяло по уши, лежал на снегу у низкой стены и спал сном младенца.
Если мимо пройдет Ланфер Гостен или капитан Мулграв, Каммеля снова выпорют, и поделом. Впрочем, Барда это мало волновало. Его воображения хватало только на то, чтобы считать окружающий мир еще глупее себя. Если с миром такое случится, то очень плохо закончится, ухмыльнулся Тайбард. Винтовка Каммеля лежала рядом с ним. Он хотя и догадался положить ружье под себя, но потом перевернулся во сне и оставил его открытым всем ветрам. Тайбард подошел, взял ее и осмотрел: в ствол снега не нанесло, а вот полку надо бы почистить. Решив, что делать все равно нечего, он вернулся к дверям, вычистил и перезарядил винтовку, а потом поставил к низкой ограде, поближе к Каммелю.
Два последних дня Тайбард провел в разведке, наблюдал за передвижениями войск. Странно, что в перемирие стали производить такие рокировки, но, с другой стороны, армейская жизнь всегда подчинялась недоступной его пониманию логике.
Как раз когда он задумался о том, что за жизнь начнется после войны, на дорогу выскочил хватающий ртом воздух Ланфер Гостен и с ним кто-то второй. Очевидно, они проделали весь путь бегом. Тайбард бросился к спавшему Каммелю и ткнул его ногой.
– Какого?.. – выругался Каммель, но открыл глаза.
– Ланфер идет.
Каммель вскочил как раз вовремя, чтобы подбежавший к воротам запыхавшийся сержант ничего не заподозрил.
– Этот человек говорит, что у него срочные новости для вас и генерала, – сказал он, неодобрительно покосившись на остановившегося рядом солдата. – Мне ни слова не сказал.
– Мне надо поговорить с Серым Призраком, – угрюмо сказал Джейкон Галоглас. – И поскорее, не то мы все погибнем.
Гэз Макон молча выслушал Галогласа, ускользнувшего из части, когда она проходила через лес, в трех милях от Шелдинга, поблагодарил его и приказал Ланферу Гостену поднимать людей по тревоге, а Тайбарду Джакелу – сбегать за Мулгравом.
Снова оставшись с Корделией наедине, он поцеловал ей руку.
– Прости. Ты подарила мне час, и теперь твоя жизнь в опасности.
– Я ни о чем не жалею, Гэз.
– Тебе пора идти.
– Без тебя я не уеду из Шелдинга.
Гэз сгреб ее в объятия и поцеловал в лоб.
– Уезжай, – сказал он. – Я найду тебя, где бы ты ни была.
Он открыл дверь и позвал одного из солдат проводить ее домой.
Корделия ушла. Гэз смотрел ей вслед. Она обернулась, помахала рукой, он помахал в ответ и вернулся в дом.
Дело было плохо. Две тысячи человек Мэйси подойдут к окраинам города примерно через час. Теперь, после вести о предательстве Винтерборна, сообщения разведчиков обрели смысл. К северу от Шелдинга замечены две колонны артиллерии. Одна свернула на восток, другая остановилась за лесом.
Значит, если кто-то из эльдакрцев вырвется с южного и западного направления, где собирал войска Мэйси, то выскочит прямо на пушки. Мулграв наконец прибыл, и Гэз в двух словах объяснил ситуацию.
– Разве можно жертвовать шестью сотнями верных солдат, только чтобы избавиться от вас? Неужели нормальный человек на такое способен?
– Мне сейчас не до его вменяемости, – сказал Гэз. – Вопрос вот в чем: доживем ли мы до завтрашнего дня? Мэйси пошлет своих стрелков с востока. Он знает, что наши части рассеяны по городу, и не ждет организованного сопротивления. – Гэз достал грубую карту местности и развернул ее на столе. – Кавалерия скорее всего пойдет через мост с юга, надеясь застать меня здесь. Нам оставят два очевидных пути к отступлению, на север и на восток. С обеих сторон в засаде будут стрелки и пушки с картечью.
– Ловкая ловушка, сир.
– Ничего не скажешь, ловкая. У Мэйси три сотни стрелков, полторы тысячи конников, две сотни тяжелой пехоты, в основном копьеносцев, хотя у них, без сомнения, найдутся и мечи, и пистолеты.
– Что будем делать, сир?
– Проверим, как быстро Мэйси догадается перенаправить войска. Разместите всех стрелков на восточной границе Шелдинга. Когда подойдет враг, открывайте беглый огонь. Скорее всего, столкнувшись с неожиданным сопротивлением, они отступят в лес, чтобы перегруппироваться. Когда снова пойдут в атаку, снова открывайте огонь. Если остановить их не удастся, отступайте к бывшему складу.
– Где будете вы?
– На юге. Я найду улан Мэйси, рассею их, а потом помогу вам разобраться с артиллерией.
– Если кавалерия Мэйси на юге, – хмуро улыбнулся Мулграв, – значит, соотношение сил – три к одному не в вашу пользу. К тому же Второй Королевский прошел не одну битву.
– Знаю. Если Мэйси действительно искусный воин, нам отсюда не выбраться.
– Вы искуснее его, лорд.
– Посмотрим. – Гэз направился к двери. – До встречи, на восточном рубеже или на том свете!
– Если можно, я предпочту восточный рубеж, – ответил Мулграв. – Поберегите себя, сир.
– Поберечься? Ну нет, не сейчас. Настало время безрассудства.
– Хвала Оседлавшему Бурю!
Гэз улыбнулся и вышел. Мулграв услышал, как на улице раздаются его приказы.
Хмурый Джейкон Галоглас прислонился к низкой каменной ограде рядом с двумя мушкетами, накинув на плечи чем только не провонявший зеленый эльдакрский мундир. Сидевший рядом Тайбард зарядил еще один мушкет и поставил его к стене, рядом с винтовкой Эмберли.
– Я-то думал, может, мы смотаем отсюда удочки, – пробормотал Галоглас.
– Не похоже, – заметил Тайбард, осматривая полоску леса в трехстах шагах от стены.
Стена, окружавшая сад мэра, где прятались пятьдесят стрелков, с этой стороны была шириной не более сорока футов. Через дорогу стояло три дома. Там укрытий не хватало, и Мулграв приказал притащить повозки и телеги. Впереди зиял глубокий ров, когда-то выкопанный, чтобы скот не забредал в огороды при домах. Во рву тоже прятались стрелки во главе с Ланфером Гостеном. Всем эльдакрцам велели не высовываться.
– Я думал, что, может, пойду с вами на север, – снова забубнил Галоглас. – Что, может, отдохну от войны. Может, там и осяду.
– Слишком много «может».
Галоглас поднял голову, выглянул из-за стены и прикинул расстояние до леса. Бегущий с легкостью осилит его за минуту. Если с копьем или мушкетом – за две минуты, но не больше. Занималась заря, значит, в любой момент на них бросится пять сотен пехоты и полторы тысячи всадников. Кавалерия преодолеет это расстояние в три раза быстрее. Какие же получаются шансы? В Эльдакрском полку примерно девяносто стрелков, у половины из которых – по два мушкета. Большинство хороших стрелков перезаряжались достаточно быстро, чтобы стрелять по три раза в минуту. От непосильной арифметики начала болеть голова. Как ни прикидывай, а девяносто стрелков никак не сдержат решительного наступления, даже если кавалерия действительно пойдет с другой стороны. Даже если они все так хороши, как Тайбард Джакел, им удастся перебить лишь половину противников. Галоглас тихо выругался.
– Ты мне еще спасибо не сказал, – напомнил он.
– Серый Призрак тебя поблагодарил, – ответил Тайбард. – Я сам слышал. А что, ты ради «спасибо» это сделал?
– Да я вроде тебе был жизнью обязан. Правда, не думал, что из-за этого самому помирать придется. Чувствуешь оттуда, как воняет этот мундир?
– Да, душок крепенький.
– Не думал, что помру в вонючем мундире, который к тому же мне велик.
– Видишь вон того здоровяка? – Тайбард ткнул пальцем в сторону Каммеля, который опять уснул. – Это его мундир.
– Он у него провонял настолько, что его можно к стенке прислонять. Если я тут не помру, пусть забирает обратно.
– Слушай, мне никогда не нравилась твоя трепотня о потаскушках, но лучше говори о них, чем о смерти.
– Я не боюсь смерти, – ответил Галоглас. – Я просто шансы подсчитал.
– Будь оптимистом. Ты сейчас мог бы там шагать, как раз под моим прицелом.
– Вряд ли. Если бы не я, у вас вообще не было бы шансов.
– Верно, – согласился Тайбард. – Не жалеешь?
– Конечно, жалею! Я даже не знаю, почему все это происходит. Вы что, и правда решили присоединиться к Людену Максу?
– В первый раз слышу.
– Вот и я тоже. И куда делся Серый Призрак?
– Без понятия, – пожал плечами Тайбард.
– Ну, успокоил! Хорошим же я окажусь идиотом, если он сейчас ускачет, а нас здесь бросит!
– Он этого не сделает.
– Ты его лучше знаешь, – с сомнением ответил Галоглас.
– Я его почти не знаю. Зато знаю, что он всегда первым идет в атаку и никогда не приказывает нам того, с чем сам бы не справился. Думаю, он затеял упреждающий удар. А какой командир Мэйси?
– Откуда мне знать? – огрызнулся Галоглас. – Я его почти не видел. И зачем только встретил его в лесу? Вот братец у него – настоящий подонок. Ну попадись он мне сейчас на глаза! – Внезапно Галоглас рассмеялся. – Нет, я плохой стрелок, пусть лучше он попадется тебе на глаза. Ты хоть раз в жизни промазал, Джакел?
– Было пару раз. Из этой винтовки – ни разу.
– Я его покажу, когда подойдет кавалерия. Какие в Шелдинге шлюхи?
– Вот теперь я тебя узнаю, – улыбнулся Тайбард.
До них донесся звук далекого выстрела. Тайбард оглянулся на юг.
– Похоже, ваша кавалерия узнала, за что его прозвали Серым Призраком.
К ним, пригнувшись, подобрался Мулграв.
– Они в зоне видимости. Ждите команды. Передайте по цепочке.
Галоглас сдержал желание выглянуть из-за стены. Его сердце заколотилось, но, как и всегда перед битвой, он ощутил надвигающееся спокойствие.
«Просто очередной бой», – сказал он себе, берясь за мушкет.
***
Первые лучи восходящего солнца осветили пики восточных гор. Мулграв прятался за повозкой, наблюдая за вышедшим из-за укрытия противником. Седовласый фехтовальщик выглянул и снова бросил взгляд на ряды красных мундиров. Они подходили не торопясь, в свободном порядке. Их мушкеты сверкали новым изобретением – длинными штыками. Волнение не отразилось на лице Мулграва. Он знал, что должен подавать пример солдатам. В поле зрения появлялись все новые и новые солдаты. От одного до другого сохранялось не меньше десяти футов, такое построение сведет к минимуму эффект беглого огня.
Неужели они ждут засаду?
Мулграв опытным взглядом оценил их количество. На открытое место вышли уже пять сотен солдат. На правом фланге показалась группа улан, и сердце Мулграва пропустило один удар. Если Гэз ошибся, и основные силы ударят здесь, Эльдакрский полк сметут в одно мгновение. Наконец он понял, что всадников всего тридцать, и немного успокоился.
Теперь все зависело от того, какая сторона проявит большую дисциплину.
Во Втором Королевском полку служили не новички. Эти в панику не ударятся.
Время первого залпа следует рассчитать до секунды. Слишком рано – и залпу не хватит силы, чтобы произвести необходимый эффект, слишком поздно – и расстояние до линии обороны станет меньше, чем до леса. В любом случае враг предпочтет нападение.
Мулграв жестко посмотрел на противника. Знают ли они, во что ввязались?
Его внимание привлекло несколько человек в центре первой шеренги. Они шли осмотрительно, но некоторые переговаривались – хороший знак. Приближение к обороняемой позиции заставляет чувствовать себя одиноким, и солдаты редко разговаривают друг с другом.
Когда первый ряд отошел от леса на сто шагов – треть общего расстояния, Мулграв скомандовал:
– Приготовиться!
Все стрелки поднялись и установили ружья на стену. Мулграв затаил дыхание. Если хоть один недоумок выстрелит раньше времени, то все пропало. Остальные начнут вразнобой палить вслед за ним, и ничего не получится.
Никто не выстрелил.
Первый ряд наступавших замер в нерешительности. Шедшие следом не остановились, тем самым нарушив строй.
– Пли! – рявкнул Мулграв.
Завизжали пули, многие солдаты в первых рядах упали. Серый дым заклубился над стеной, воздух наполнил едкий запах пороха.
– Целься!
Пятьдесят стрелков схватились за вторые мушкеты, остальные стали быстро перезаряжать разряженные.
– Пли!
В пехоту Второго Королевского полетел второй залп.
Некоторые пехотинцы стали отступать, другие решили не сдавать позиций. Один из офицеров начал собирать солдат и отдавать приказы.
– Джакел! – крикнул Мулграв.
Снайпер оглянулся, и фехтовальщик указал на офицера. Тайбард кивнул и прицелился.
Мулграв обернулся направо, где в глубоком рву ждали приказа люди Ланфера Гостена.
– Гостен! Не стрелять, пока не станет ясно, что будут делать кавалеристы.
– Да, сир.
Тайбард Джакел выстрелил. Командовавший офицер упал, выронив саблю.
– Приготовиться к залпу! – крикнул Мулграв.
Над стеной снова возник стройный ряд мушкетов. Раздался неровный залп со стороны врага. Большая часть пуль попала в стену, но нескольких стрелков задело.
– Пли!
Почти все эльдакрцы, подчинившись инстинкту самосохранения, выстрелили по первому ряду, по тем, кто перезаряжал мушкеты. Эти упали, но прочие мушкетеры начали организованно отступать к лесу. Кавалеристы однако пришпорили коней и ринулись вперед.
Это был безрассудный шаг, достойный самого Гэза Макона. Если уланы прорвутся, то воодушевят пехоту, и у нее появятся свежие силы на новую атаку. Всадники удачно подгадали время между залпами, но их офицеру следовало заметить, что на этот раз стреляли не все.
Уланы скакали вперед, опустив копья. На мундирах голубой парчи играли первые лучи солнца.
– Гостен, приготовиться! – крикнул Мулграв. Пятьдесят эльдакрцев прицелились. Прогремели выстрелы.
Двадцать улан выпали из седел. Еще четыре лошади упали вместе с седоками.
Шестеро оставшихся пригнулись и снова пришпорили коней. Раздалось еще несколько выстрелов. Четверо упали. Мулграв забрался на перевернутую повозку и вытащил пистолет. Один из двух улан повернул коня обратно. Ему в спину полетели три пули, и он выпал из седла.
Последний пришпорил коня, одним изящным прыжком перескочил через уложенные в спешке укрепления и направился на Мулграва.
Это был Конран Мэйси, тот самый офицер, который хотел увести лошадей.
– Сдавайтесь, сир, – сказал Мулграв, поднимая пистолет. – Смертью вы ничего не добьетесь.
– Зато я убью вас, жалкий предатель.
– Вас обманули, сир. Здесь нет предателей. Никто из нас не собирался присоединяться к Людену Максу. Это ложь.
Мэйси спешился, воткнул копье в землю и вытащил саблю.
– Хватит ли вам храбрости, сир, сразиться со мной? Или вы не только предатель, но и трус?
Мулграв поставил курок пистолета на предохранитель, убрал его в кобуру, наклонился за повозку и взял свой клинок. Мэйси хлопнул коня по крупу, и тот отошел. Мэйси двинулся вперед.
– Вы совершили вторую ошибку, капитан, – сказал Мулграв. – Вы вмешались в личную вражду Винтерборна и Гэза Макона. Здесь нет предателей.
Мэйси бросился вперед. Мулграв парировал и качнулся в сторону. Зазвенела сталь. Мэйси нападал яростно, пытаясь превзойти Мулграва грубой силой. Мулграв уходил, парировал и блокировал удары, ни на мгновение не теряя равновесие.
– Проклятие, сир, неужели вы не видите, что вам меня не победить? – спросил Мулграв. – Опустите саблю.
– Сир, они снова идут в атаку! – крикнул Ланфер Гостен. Мэйси воспользовался моментом для удара и нацелил саблю в сердце Мулграва. Мулграв с легкостью отразил выпад, обвел клинок вокруг сабли противника и пронзил его горло. У Мэйси подкосились колени, он рухнул на землю. Мулграв перепрыгнул труп и ринулся за стену.
Враги пошли в атаку. Двумя залпами, всем, на что осталось время, их было уже не остановить.
Гэз Макон спокойно шел к кавалеристам, седлавшим коней. Время для волнений настанет, когда минует опасность. Этот урок был самым важным, чему он научился на этой войне. Во время битвы полководец должен сохранять спокойствие. Он представил себе местность к югу от Шелдинга. Когда враг втрое превосходит числом, для победы необходимо несколько условий. Во-первых, самое главное – неожиданность. Чтобы начать бой, всегда нужно приготовиться. Внезапная атака может заставить содрогнуться самых дисциплинированных и тренированных солдат. Люден Макс в своей знаменитой книге по кавалерийской тактике назвал это «эффектом самовнушения»: большинство людей станут биться насмерть за то, что считают правым делом, если им дать время на обдумывание. Остальные станут биться, если им напомнить, что за отказом последует жестокое наказание или даже смерть. Таковы основы армейской дисциплины: выполняй приказы и исполняй долг, иначе тебя повесят за трусость. Если дать солдатам время подумать, то большинство убедит себя, что погибнет кто-нибудь другой.
Отнимите у них это время – и во главе угла станет животный инстинкт самосохранения, желание выжить любой ценой.
Второе условие победы – очевидный путь для врага к отступлению. Если в панике противник не увидит, куда бежать, самосохранение заставит их драться еще ожесточеннее.
Третье – само поле битвы. Для неожиданной атаки необходимо укрытие, лес с густым подлеском. В этом для кавалерии крылась проблема: коням необходимо открытое пространство.
Наконец последнее условие – высокий боевой дух солдат. Генерал обязан сохранять самообладание, но солдатам необходимы ярость и решимость победить любой ценой.
Все эти мысли не покидали генерала, пока он шел к городской площади. Сюда сбегались солдаты и седлали своих коней. Гэз подошел к своему высокому серому мерину. Кто-то уже оседлал его. Гэз вскочил на коня и молча подождал, пока соберутся все всадники.
В безоблачном небе сияла полная луна. Кавалеристы собирались в полной тишине. Хью Галлиот, племянник Галлиота Приграничника, оседлал коня и подъехал к генералу.
– Что происходит, сир? – спросил он.
Гэз приказал всем собраться поближе. Пять сотен всадников собрались вокруг генерала и замерли в ожидании.
– Южане нас предали, – сказал Гэз. – Четыре года нас преследовала их зависть. Они называли нас северными мерзавцами! Нас бросали в тяжелейшие битвы, а когда мы выходили победителями, то продолжали презирать! – Из рядов всадников донесся гул согласных голосов. – Ответьте, перестали мы из-за этого выполнять свой долг?
– Нет! – раздался нестройный хор.
– Теперь они решили перебить всех нас. Не спрашивайте меня почему. Пока я говорю это, генерал Мэйси ведет сюда Второй полк, собираясь перебить нас в постелях. Я всегда был с вами честен, не изменю этому правилу и сегодня. Отходы на север и запад перекрыты артиллерией. Нам остались только юг и восток. Все вы знаете, что на востоке – пересеченная местность, будто созданная для пехоты. Думаю, Мэйси пошлет туда мушкетеров и копейщиков. Там их уже ждут наши стрелки. Сам Мэйси с уланами пойдет с юга. Я не собираюсь здесь ждать, пока нас перебьют. Я поеду навстречу и разнесу их в пух и прах! У нас нет времени на обсуждение деталей. Каждый, кто не согласен присоединиться, может попытаться вернуться домой самостоятельно.
Он замолчал и окинул всадников взглядом. Никто не сказал ни слова. Гэз задумался, не слишком ли он приукрасил свою речь, и пожалел, что рядом нет ни Мулграва, ни Ланфера Гостена. Соблазн заговорить был велик, но он удержался.
Наконец тишину нарушил Хью Галлиот.
– Когда мы разнесем улан, то вернемся домой?
– Да, Хью. Мы распрощаемся с этими мерзавцами и вернемся на север.
– Мы едем домой! – подпрыгнул в седле Хью Галлиот. – Мы едем домой, как только разнесем ублюдков!
Раздался неровный гул одобрения.
– Ну хорошо, – сказал Макон. – Зарядите пистолеты и держите их и сабли наготове. В колонну по двое, за мной!
Они поскакали по городу, через горбатый мостик, мимо церкви со скособоченным шпилем. Гэз подозвал к себе Галлиота и еще одного отличившегося в прошлых битвах солдата, Айбела Пирса. Айбел был известен не только храбростью, но еще и тем, что его отец, сапожник Гиллам Пирс, четыре года назад погиб, пытаясь вступиться за Мэв Ринг, обвиненную в колдовстве. Таким образом семья Пирса стала частью легенды о Жэме Гримо, и Айбел с матерью сделались в Эльдакре знаменитостями.
Гэз изложил Галлиоту и Пирсу план действий: напасть в миле к югу от Шелдинга, где дорога проходит через лес и с обеих сторон есть хорошее укрытие. Галлиот возьмет двести всадников и укроется с запада, а Гэз – с востока. Айбел Пирс с сотней человек резерва обойдет место битвы, чтобы атаковать противника с тыла.
– Есть вопросы?
– У Мэйси тысяча улан, – сказал Пирс. – Наверняка они пойдут вытянутой колонной. Окруженный лесом участок дороги самое большее в шестьсот ярдов длиной. Когда вы нападете, несколько сотен еще не войдут на него.
– Конечно. Но Мэйси и все его офицеры пойдут в первой колонне. Мы ударим по ним, и, когда настанет ваш черед, у них не останется командования.
– Нам не удастся их окружить, сир, – заметил Галлиот. – Когда мы нападем, они смогут свернуть в холмы и на юг, в обход людей Айбела.
– Этого я и хочу. Когда они лишатся офицеров и отступят, с юга нам больше ничего не угрожает. Тогда мы сможем прийти на помощь людям Мулграва.
– Нас ждут большие потери, – сказал Айбел. – Второй Королевский – отличные бойцы, их сломить нелегко. У нас появятся раненые, а врачей, раз мы в бегах, не будет.
– Да, ситуация не из простых, не спорю. Но они еще узнают, из какого мы теста. Хью, кто-нибудь должен поскакать на разведку. Пусть не высовывается и на всякий случай скроет мундир под плащом.
– Да, сир, – ответил Галлиот, но не отвернулся, и Гэз заметил, что он чем-то обеспокоен.
– Что-то не так, Хью?
– Не понимаю, сир. Зачем нас убивать?
– Я уже не пытаюсь понять то, чем руководствуется преступный ум. Лорд Винтерборн дважды организовывал на меня покушения. Почему? Я не знаю. Теперь он решил добиться своего, перебив весь Эльдакрский полк. Надеюсь, когда-нибудь мне представится случай узнать причину такой ненависти.
– Он – Искупитель, – ответил Айбел Пирс. – Все они поганые собачьи дети. Их жестокости не нужны причины, она заключена в их душах. И рыцари Жертвы такие же. Всех их ненавижу.
– Хью, нам нужен разведчик, – напомнил Гэз. Галлиот повернул коня и поскакал вдоль колонны.
– Нет, Айбел, так не бывает, – мягко возразил Гэз Макон, когда Галлиот удалился. – У них наверняка есть причины, и они даже считают их вполне основательными. Я никогда не встречал злого человека, который считал бы себя злым. Мой отец – не лучше любого Искупителя. Но он рассмеется, если его в лицо назвать злодеем, и, наверное, заговорит о том, как темные дела ведут к благим целям.
– Мой отец никогда не сказал бы такого, – сказал Айбел Пирс. – Он был простым сапожником и добрым человеком, который за всю жизнь никому не причинил зла. Мама до сих пор проклинает тот день, когда к нам пришел Алтерит Шаддлер и убедил его выступить в защиту Мэв. Я держался тех же взглядов.
– Что же изменилось?
– Я до сих пор жалею о том, что случилось, сир. Когда все произошло, я был в Варингасе и еще месяц ничего не знал. Почему я успокоился? Сложно ответить. Отец всегда учил невзирая на последствия отстаивать то, к чему склоняется совесть. Он поступил именно так. Я жалею об этом и в то же время горжусь им. Когда-то я считал его слабым, только его смерть показала мне, как я не прав. Он был героем. Когда придет мой черед, надеюсь, я смогу поступить так же.
