Текст книги "Оседлавший Бурю"

Автор книги: Дэвид Геммел

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 27 страниц)

– Ослушаешься ли ты меня снова, Ледяной Кай?

– Нет, милорд. Никогда.

После того как Гэз убил безоружного пленника, Мулграв мало с ним разговаривал. Следующие несколько дней пути были переполнены опасностью. Никто, кроме Гэза, не знал, в какую сторону они направятся, снявшись с лагеря. Сказав Мулграву, что они поедут на северо-запад, наутро он повернул на северо-восток. Мулграв догадался, что Гэзу известно о том, что Искупители могут следить за ними. Но солдаты, не знавшие об этом, были полностью озадачены поведением своего генерала.

На пятый день пути, ближе к сумеркам, с Мулгравом поравнялся Айбел Пирс.

– Солдаты волнуются за Серого Призрака, – сообщил он.

– Он знает, что делает, Пирс, можете мне поверить.

– Верю, сир. Но он сильно изменился. Говорят, он был влюблен в дочку генерала.

– Не стоит обсуждать эту тему. Скажу только, что ее гибель стала для него сильным ударом. Как и гибель всех, кто полег в Шелдинге.

– Все-таки я не понимаю, – покачал головой Айбел. – С чего союзники взяли, что мы собираемся дезертировать?

– Нас оболгали. Лучшего объяснения я предложить не могу. Лорд Винтерборн желает смерти Гэза Макона. Вы спросите почему? Я и сам этого не понимаю.

– Тогда, в Нолленби… это он хотел забрать мирных жителей, – вспомнил Айбел, – и убить их, но лорд Гэз помешал ему?

– Да, это был он, Ледяной Кай.

– Как вы думаете, сир, ведь не в этом причина?

– Возможно, и в этом. Незачем пытаться искать в его действиях какой-то смысл, Пирс, тут его не больше, чем логики в этой безумной войне. Забудем о причине этой ненависти и постараемся лучше остаться в живых. Если переживем этот кошмар, то у нас появится время сообразить, как мы в него угодили.

– В Шелдинге погибло много моих друзей, отличных парней. Большинство из них я знал с детства, вместе с ними ходил в школу. Скорее бы все это закончилось.

– Не буду спорить.

Для следующего привала Гэз нашел поросшую редкими деревьями вершину холма с хорошим обзором на юг и на запад. Мулграв разослал патрули и выбрал место, куда согнали коней. Из-за пятидневного перехода и недостатка пищи все лошади очень устали. День отдыха и добрая порция ячменя сделали бы свое дело, но на это не стоило и надеяться.

К ночи разгорелись костры, и триста эльдакрцев устроились наслаждаться своим скудным рационом. Мулграв отправился на поиски Гэза и нашел его на вершине, снова вглядывавшегося в северный горизонт. Солдат лежал у его ног.

– Смотрите, Мулграв, – указал Гэз на видневшуюся вдалеке заснеженную вершину, – Кэр-Друах! Наконец я вижу его снова! Завтра, если ничего не случится, мы дойдем до заброшенной деревни Три Ручья. Вы знаете, что там родился король Коннавар?

– Да, сир, как я слышал, рядом с лесом Древа Желания.

– Завтра я собираюсь разбить там лагерь и погулять по этому лесу. С ним связано столько легенд.

– Живущие там люди до сих пор стараются обходить его стороной, – сказал фехтовальщик.

– Считают, что темные древние боги сожрут их детей в наказание, да?

– Нет, сир. Они не заходят в него из уважения. Для ригантов лес Древа Желания – не просто лес. Именно в нем Коннавар вынес волшебного олененка из терновника и получил в дар кинжал сидхов. Именно там Коннавар с сыном встретили последнюю из богов, Морригу, и проводили ее к вратам на небеса.

– Вы хорошо знаете местные сказки, Мулграв. Сомневаюсь, что боги и волшебные клинки существовали на самом деле. Рассказчики все любят приукрашивать.

– Полагаю, вы правы. Я пойду дожидаться разведчиков. Прислать ли вам ужин?

– Я потерял вашу дружбу? – спросил Гэз, пристально посмотрев на Мулграва.

– Нет, – грустно ответил тот. – Но мне жаль, что этого не случилось.

Кэлин Ринг и Райстер шли вслед за Ведуньей в рощу, расположенную между Священной Лощиной и озером Птицы Печали. В ясном ночном небе мерцали яркие звезды. Ведунья, сама предложившая уйти от круглого дома, за все время пути не проронила ни слова.

Воины спустились за ней на берег, где на пляже лежала ее плоскодонка.

Ведунья остановилась и обернулась к ним.

– Вы лучшие из ригантов, – сказала она. – Не забывайте об этом, даже когда все кругом пропитается злом.

Ведунья с любовью посмотрела на обоих: на хмурого темноглазого Кэлина, постоянно находящегося в борьбе с самим собой, на тихого голубоглазого Райстера, способного выстоять против любой беды. Они – ночь и день, солнце и луна ригантов.

– Ты пойдешь с нами на юг? – спросил Райстер. Она положила руку ему на плечо и покачала головой.

– Я буду думать о вас непрестанно.

– Зачем ты привела нас сюда?

– Посмотрите вокруг, – вздохнула она. – Растворитесь в красоте гор, в прозрачности озера, в этой тиши. Вдохните этот свежий, холодный воздух, пропахший первыми весенними цветами. Такова наша земля, и такой она должна остаться. Сохраните ее в своих сердцах.

– Ты хотела, чтобы мы выступили против зла, – сказал Кэлин, – но теперь ты не рада, что Бал согласился вести нас на войну?

– Конечно, я не рада этому. Вы, риганты, значите для меня больше собственной жизни. Теперь многие погибнут. – Она отвернулась к озеру. – Бал был прав. Предвидев опасность, я ошиблась, решила, что она придет от Мойдарта. Мне больно знать, что риганты встанут с ним плечом к плечу. Он внушает мне омерзение. Будь он обычным варлийским лордом, я могла бы просто презирать его за жестокость и коварство. Но он потомок Коннавара и Бэйна, как и ты, Сердце Ворона. Это делает его преступления страшнее, чем можно себе представить. Теперь это чудовище возглавит ригантов! – Она умолкла, покачала головой и снова обернулась к Кэлину и Райстеру. – Я привела вас сюда не только для того, чтобы вы ощутили красоту нашей земли. Не секрет, что войны пробуждают в людях и лучшие, и худшие их качества. Война, на которой вы окажетесь, страшна и грязна. Она запятнает души всех, кого коснется. Даже сильнейшим придется несладко. Войны превращают людей в животных. Риганты должны остаться людьми. Магия земли и без того ослабла, война выжжет ее еще больше. Чем меньше магии останется, тем больше зверств будут совершать солдаты. В ваших душах заведется червь ненависти, злобы. Увидев зло, вы почувствуете то, что называют праведным гневом. Не верьте ему. Праведного гнева не существует, это лишь простейший способ стать таким же бессердечным, как и твой враг. Если, по воле Истока, вы оба вернетесь домой, пусть ваши сердца останутся незапятнанными стыдом содеянного. Будьте ригантами, оставайтесь верны своим сердцам.

– Куда пойдешь ты, Живущая?

– Завтра я буду далеко. Послезавтра я вернусь сюда, чтобы отвести Фиргола в место, предназначенное ему судьбой.

– Там он будет в безопасности? – спросил Кэлин.

– Нет, Сердце Ворона. Для человека, благословенного его даром, в этом мире нет безопасного места.

– Когда он вернется?

– Он не вернется. Но не бойся. За ним присмотрит мой друг, научивший меня всему, что я знаю. Фиргол будет жить в стране, полной магии, где люди еще не отринули от себя дух земли. То прекрасное место, Сердце Ворона. Судьба Фиргола – хранить его.

– Там есть варлийцы?

– Еще нет. Но когда-нибудь они появятся и начнут копать в земле руды и вырубать леса. Сегодня мы должны думать не об этом, а о том, как остановить Керунноса и его приспешников.

– Ты действительно считаешь, что мы можем их победить?

– Мы должны, Сердце Ворона.

– Как человеку победить сидха?

– Пока он не обрел плоть, Керуннос остается лишь сгустком магии. Если же он вернется в мир смертных, его уже не остановить. Одним мановением руки он сможет уничтожать армии. Его тело неуязвимо для оружия из обычных металлов, меч не оставит на нем пореза, пуля даже не оцарапает его кожу.

– Для этого он и движется на север, – перебил Кэлин, – чтобы обрести тело?

– Да. Мы – его потомки. В наших венах течет его кровь.

– И убивая нас, он сам обретет жизнь? – спросил Райстер.

– Я не знаю, как он может воскреснуть, – ответила Ведунья. – Может быть, кровь ригантов придает ему сил; возможно, где-то здесь, на севере, сокрыт источник, который вернет ему полную власть над магией. В наших силах только остановить армию, которая несет его сюда. Потом, будем надеяться, нам удастся найти способ уничтожить череп.

– Если он неуязвим, как тогда его обезглавили? – поинтересовался Райстер.

– Ему не может повредить оружие из обычного металла. По легенде, его сын, Ригантис, убил его золотым мечом. Ригантис и сам был наполовину сидхом, поэтому ему удалось прорваться через магическую защиту отца. Я пыталась обратиться к прошлому, чтобы узнать, насколько верна эта легенда, но не смогла зайти так далеко. Риамфада пробовал помочь, но даже он, бестелесный дух, не смог прорваться через туман времени. Единственное, в чем можно не сомневаться, – Керунноса надо остановить, пока он не обрел тело.

– И ради этого нам придется сражаться на одной стороне с Мойдартом, – добавил Райстер. – Мне это не нравится. Можно ли ему доверять?

– Нет, – ответила Ведунья. – Он переметнется на другую сторону, как только почувствует свою выгоду. Зато вы можете доверять его сыну. В нем бушует тьма, но, будьте уверены, он не предаст.

– У меня есть насчет него вопрос, – начал Кэлин.

– Знаю. Но сейчас для него не время, – ответила Ведунья. – Не дай ему погибнуть, Сердце Ворона. Без Оседлавшего Бурю нам не справиться. Он должен выжить.

– Зачем?

– Я не знаю. Многие детали будущего сокрыты от меня. Керуннос связан с Оседлавшим Бурю прочной нитью, природу которой мне не удается постигнуть. Завтра я увижусь с Гэзом Маконом и, возможно, узнаю что-то новое.

Когда Дрейг Кохланд постучал в дверь кухни, Мэв Ринг месила тесто. Она обернулась, в ее глазах сверкнула холодная ярость. Ее не слишком обрадовало, что Чара предложила работу этому ворюге.

– Там кто-то идет, – сказал Дрейг. – И он мне не нравится.

Внезапно Мэв ухмыльнулась. Интересно, что за человек может не понравиться даже Кохланду? На такое стоит посмотреть. Она вытерла руки о передник и вместе с новым работником вышла во двор. К воротам галопом скакал Хансекер. Верхом он смотрелся весьма нелепо.

– Ты знаешь, кто это?

– Жнец.

Кохланд вполголоса выругался испуганным голосом.

– Не бойся, – сказал Дрейг, – он тебе ничего не сделает. Мой меч со мной.

– Ты собираешься защищать меня, Кохланд? – Мэв посмотрела на него с интересом.

– Да. Он у меня узнает, почем фунт лиха.

Кохланд сделал шаг к воротам, но Мэв ухватила его за локоть.

– Все в порядке, Дрейг. Он мой друг.

– Слава Истоку! – воскликнул он, вздохнув от облегчения. – Я-то уже решил, что мне крышка.

Хансекер спешился и открыл ворота.

– Добрый день, Мэв Ринг.

Мэв велела Дрейгу позаботиться о лошади, провела Хансекера в дом и усадила за стол.

– Терпеть не могу ездить верхом, – признался он. – Весь зад себе отбил.

– Ты устал. Сейчас принесу тебе поесть.

Она скрылась на кухне, где, стряхнув с рук муку, отрезала Хансекеру ломоть свежего хлеба и кусок сыра, вынесла еду в комнату, а затем принесла кубок с красным вином, который он с благодарностью схватил.

Мэв села напротив. В обществе Хансекера она чувствовала себя легко, как с Жэмом. Он источал ту же невероятную силу. Но на этом сходство заканчивалось. Жэм больше походил на добродушного медведя, Хансекер казался гораздо опаснее. И все же его присутствие напоминало ей о собственной женственности.

– Что привело тебя так далеко на север?

– Мойдарт послал.

Он сунул руку в карман медвежьей шубы и протянул Мэв письмо. Она разломала печать, прочитала, покачала головой и улыбнулась.

– Он хочет одолжить денег? У меня? Как нелепо.

– Он попал в переплет, – ответил Хансекер.

– А мне что до этого? Он убил моего брата. Его ненавидят все в округе.

– Да, я знаю. А Жэма он простил.

– Что?!

– Он знал, кто увел у меня Чайна Шаду, сам сказал. Знал, что я ему соврал, но ничего не сделал.

– Почему?

– Хотел бы я это знать, Мэв. Он странный человек. – Хансекер потянулся рукой к раздвоенной бороде. – На нас идет огромная армия. Мы убили Пинанса, переманили его людей на свою сторону, но все равно врага будет втрое, если не вчетверо, больше. В казне не хватит денег, чтобы выплатить жалованье уже за следующий месяц.

– Так он хочет воевать на мои деньги? Он что думает, у меня две тысячи фунтов по углам припрятано?

– Он считает, что у тебя есть примерно двенадцать тысяч. Мэв удалось ничем не выказать свое потрясение. Мойдарт ошибся, но всего на несколько сотен.

– А ты что думаешь, Хансекер?

– Что я думаю? Не знаю, Мэв, ты ловкая женщина, тебе все доход приносит. Таких, как ты, больше нет.

– Я о Мойдарте спросила.

– Не знаю, – ответил он, сделав еще глоток вина. – Я не люблю его, но прослужил ему слишком долго. Вряд ли кто-то, кроме разве что аптекаря, испытывает к нему симпатию.

– Значит, он не просил убить меня, если я откажусь? В глазах Хансекера сверкнул гнев.

– Нет, не просил. За это я убил бы его на месте. Ты слышала, что я обещал Жэму. Пока я жив, никто тебя не тронет. Я обещаниями не разбрасываюсь, Мэв Ринг.

– Почему тогда он послал тебя, а не Галлиота, например? И где отряд солдат, которые будут пытать меня, пока я не укажу все углы, куда я припрятала свое якобы несметное богатство?

– Наверное, он решил, что мне ты поверишь. Хотя особых оснований для этого у тебя нет.

– Он не глупый человек, – ответила Мэв. – Я верю тебе, Хансекер. Знаешь, почему? Потому, что ты нравился моему Жэму. Жэм был великим. Когда он отпустил тебя у моста, я изругала его так, что он потом неделю в себя приходил. Думала, что ты тут же пойдешь к Мойдарту, и его, дурака, арестуют и повесят на первом суку. Но он оказался прав насчет тебя. Ты оправдал его доверие и достоин моего. Если ты думаешь, что Мойдарту можно ссудить деньги, я так и сделаю.

– Не перекладывай это на мои плечи, женщина!

– Так что ты думаешь, Хансекер? Он предаст меня?

– Если предаст, – печально вздохнул Хансекер, – я убью его.

– Хорошо. Он получит деньги. Я поеду с тобой и присмотрю, чтобы их расходовали с умом.

– Что? Он не велел привозить тебя.

– Ты сам говорил, что таких, как я, больше нет. Ему придется кормить солдат, покупать пули и порох, мечи и мушкеты. Без интенданта он не справится. Мы вместе доставим ему деньги, но этого мало. В Эльдакре и окрестностях все знают, что моему слову можно верить. Я поставлю дело так, что мои средства вернутся с процентами.

– Он никогда не согласится!

– Напротив, Хансекер. На это он и надеется.

В лесу Древа Желания стояла тишина. На холме, месте старого Круга Камней, теперь только три золотистых колонны отбрасывали длинные ночные тени. Остальные, испещренные давно забытыми символами, лежали разбитые, поросшие мхом и травой. Черный жучок деловито попирал лапками вековую мудрость, вырезанную на одном из упавших столбов.

Между двумя колоннами мелькнула вспышка, погасла, и появилась хрупкая седовласая женщина. Она пошатнулась, но удержалась на ногах.

Ведунья дождалась, пока пройдет головокружение, и оглядела молчаливые деревья. Ноги все еще отказывались слушаться, и она опустилась на один из камней, рядом с маленьким жучком, быстро юркнувшим в спасительную тень.

У нее пересохло во рту, и началась головная боль.

Рядом появился шар золотистого света, и Ведунья обрадовалась, ожидая увидеть Риамфаду. Его появление всегда вселяло в нее новые силы. Свет померк и принял форму человеческой головы, увенчанной оленьими рогами.

Его лицо было красивым, глаза лучились мудростью. Керуннос улыбнулся.

– Я тоже плохо переносил врата, когда был в человеческом обличье.

– Если ты пришел убить меня, убивай, – ответила Ведунья. – Я не буду с тобой разговаривать.

– К сожалению, сейчас у меня нет сил, чтобы уничтожить твое тело, Карефа. – Голова снова засияла, и вскоре Керуннос стоял напротив в полный рост. – Когда-то эти леса были бескрайними. Здесь я научился дышать и ходить.

– Что тебе нужно, Керуннос?

– От тебя? Ничего. Я ощутил врата и всего лишь полюбопытствовал, кто ими воспользовался. Я надеялся встретить кого-нибудь из старых друзей, к примеру, Морригу.

– Они все ушли, Керуннос. И тебе тоже здесь не место.

– Значит, они опустили руки, – ответил он. – Когда-нибудь я найду их, приведу обратно и покажу, каким должен быть мир.

– Каким же?

– Без людей.

Ведунья попыталась собраться с мыслями.

– Кем тогда ты станешь править? Кто станет умирать по твоему приказу? В чем ты будешь искать наслаждения?

– Ты считаешь, что человеческая смерть приносит мне наслаждение?

– Да!

– Думаю, ты права. Ребенок, топчущий муравьев? Нет, все гораздо сложнее. Когда-то этот лес купался в магии, а земля – в цветах и плодах. Теперь земля превратилась в грязь, а деревья гибнут. Куда ушла вся магия, Карефа?

– Мне не о чем с тобой говорить. Ты воплощение всего, что я отвергаю.

– Нет! Я воплощаю все, о чем ты мечтала. Ты видела, как люди оскверняют землю. Ты молилась, чтобы сидхи вернулись защитить ее. Я пришел.

Ведунью охватил гнев, но она взяла себя в руки.

– Таким, как ты, не стать ни одному человеку. Твое правление знало только муки, войны и смерть.

– Вы, люди, живете так недолго! Вы думаете только о сегодняшнем дне, и кроме него для вас ничего не существует. Человек несет с собой разрушение, Карефа. Он пожирает магию своей ненавистью, мелочностью, жадностью и похотью. Когда я впервые увидел человека, он только научился стоять прямо и еще не умел говорить. Но мы, духи, увидели бесконечность его возможностей, его способность к великой любви. Мы стали наблюдать за ним и, к нашему изумлению, увидели, что он умеет пополнять растрачиваемую миром магию. На это не способны даже мы, сидхи, рожденные из магии, ее повелители. Вообрази наше ликование, Карефа. Мы нашли существо, способное изменить вселенную! Позавидовали ли мы ему? Нет, мы стали направлять его, помогать его росту. Вскоре, через несколько тысяч лет, мы столкнулись с проблемами. Да, человек умел создавать магию, но и уничтожать ее тоже. Зависть, похоть, ненависть убивали ее. Тогда некоторые из нас поняли, что человек – страшный враг вселенной. Я был среди тех, кто не верил, возражал, спорил. Я все еще считал, что человек способен достичь величия. Некоторые из нас, и в том числе мы с Морригу, приняли человеческий облик и поселились среди вас. Мы искали таких, как ты, Карефа, помогали избрать верный путь, одаривали вашими талантами. Многие тысячи лет мы пытались помочь вам. Мы не учли мелочи: ту магию, которую создает один человек за всю свою жизнь, другой уничтожает за мгновение одним дурным поступком. Все наши усилия пропали вотще. Некоторые, как Морригу, отказались это признать. Она видела, как люди уничтожают мир за миром, и продолжала надеяться, что в одном, в этом мире человек сумеет достичь своего величия. Теперь ушла и она. Посмотри вокруг, Карефа. Где ее наследие? Голод и смерть? Войны и разрушения? В душах людей бурлит ненависть, а в лесу Древа Желания не осталось магии.

– Магия ушла еще не отовсюду, – сказала Ведунья.

– Да, еще нет. Чтобы полностью ее убить, людям потребуется несколько поколений. Ты была в Узамате?

– Да. Он прекрасен.

– Когда-то лес Древа Желания был таким же.

– В Узамате живут люди, которые питают его магию, – возразила она.

– Ах, Карефа, если бы все были такими же, как ты! Когда-нибудь здешние люди взойдут на огромные корабли, пересекут океан, откроют новые девственные земли и захотят в них поселиться. Это не пророчество, такое случалось во множестве миров, история которых почти в точности совпадает с историей этого. Новые поселенцы станут умирать от голода, и местные жители пожалеют их, принесут еды. За это им отплатят предательством, ненавистью и презрением. Пришельцы расплодятся, и за несколько столетий уничтожат всю магию, накопленную за миллионы лет. Они перекопают землю и выкорчуют деревья, отравят реки своими ядами. Таков путь людей, Карефа. Человечество – это чума, и его ничем не изменить.

– Зачем тогда ты хочешь возродиться?

– Чтобы уничтожить людей, очистить от них эту планету. Я помогу их жестоким играм, дам им новое оружие. Потом мир наконец-то вздохнет спокойно.

– Всех людей войной не уничтожить, – возразила Ведунья.

– Почему же? Поверь, если человеку дать время, он создаст оружие, способное уничтожать сразу целые народы. Я всего лишь приближу время его изобретения.

– Зачем все это рассказывать мне, Керуннос?

– Даже боги не любят оставаться непонятыми.

– Я понимаю тебя, Керуннос, но ты обманываешь сам себя. Вы, сидхи, взяли существо с огромными возможностями и попытались перекроить его по своему образу и подобию. Вы сделали людей такими. Если мы чума, то эту чуму создали вы. И я не верю, что Морригу ушла, потеряв веру в человечество. Она ушла потому, что сидхи, как ты сам сказал, не умеют создавать магию. Вы тоже сжигаете ее, тоже приближаете землю к гибели. Поэтому избавь меня от оправданий, я не хочу знать, почему ты стал таким, какой есть. Ты не бог, Керуннос. Ты всего лишь печальное, измученное существо, поглощенное яростью и желанием оправдать свои поступки. Риганты остановят тебя, а потом мы найдем способ сохранить наш мир и вернуть в него магию. Мы победим наших демонов.

Керуннос тихо и беззлобно рассмеялся.

– Да, Карефа, в твоих венах действительно течет моя кровь. Что ж, иди, ищи своего Гэза Макона. Увидев его, ты поймешь, что я прав во всем. Ненависть поглотила его. Даже если он сможет победить меня, а он, поверь, не сможет, вы все равно проиграете. Он уже понял, что единственный способ победить – стать хуже своих врагов.

– Я буду молить Исток Всего Сущего, чтобы это оказалось неправдой.

Он снова рассмеялся, на этот раз в его смехе ей послышалась нотка горечи.

– Когда-то я тоже молился этой дряхлой беспомощной силе. Но теперь с меня хватит. Прощай, дитя мое. Бейся в своей доблестной битве без шанса на победу. Будь люди и в самом деле похожи на тебя, в том, что произойдет, не было бы необходимости.

Свет померк. Ведунья вскочила с камня. Отчаяние обволокло ее сердце, и она снова рухнула на камень.

Снова возникло сияние. С ним пришло чувство умиротворения, а с умиротворением потекли слезы.

– Ты слышал? – спросила она.

– Да, – раздался в ее голове голос Риамфады.

– Его слова так похожи на правду. Мы действительно чума этого мира.

– Человек не настолько прост, Карефа. Ты тоже говорила правду. Сидхи сделали людей такими, какие они есть.

– Он сказал, что через несколько столетий Узамат тоже погибнет.

– Поэтому Фиргол и отправляется туда. Мы не дадим Узамату погибнуть, Карефа. Иди домой. Возвращайся к Птице Печали.

– Мне нужно поговорить с Оседлавшим Бурю.

– Нет, не сейчас. Его тьма ляжет на твои плечи новым грузом. Я сам поговорю с ним и отведу его в пещеру. Так и должно быть.

– Не дай ему обратиться ко злу, Риамфада, – попросила Ведунья. – Я возлагала на него столько надежд!

– Не забывай о них. Сейчас идет две войны: одна – на земле, мечом и пушками, вторая – в душе Оседлавшего Бурю. Нам с тобой нельзя участвовать ни в одной из них. Иди, помоги Фирголу собраться.

Она кивнула:

– Если он обратился к злу, ты предложишь ему дар?

– Его судьба – получить его.

– Я так запуталась, Риамфада, – сказала она. По ее щекам снова покатились слезы.

– Все в порядке. Все будет хорошо.

Она ощутила невероятное тепло, как будто снова оказалась в детстве, в объятиях матери. Ведунья вспомнила старый домик и маленький каменный очаг. Однажды, когда маленькой Карефе приснился дурной сон, мама взяла ее на руки, вынесла из спальни и усадила перед очагом. В нем, на железном противне, пеклось коричное печенье. Мама обняла ее и достала одну печенину прямо из печи.

Никогда Карефа не испытывала такого счастья. Это воспоминание она пронесла через всю жизнь. Тепло оставило ее. Риамфада ушел. Ведунья снова осталась одна.

Затем до нее донесся аромат корицы. Она посмотрела вниз и увидела идеально круглую золотистую печенину. Ведунья подняла ее, откусила кусочек и улыбнулась.

– Спасибо тебе, Риамфада, – прошептала она.