Текст книги "Человек-да"

Автор книги: Дэнни Уоллес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 27 страниц)

И вообще, если это рай, тогда почему так мало людей стремятся здесь жить? Ведь я пока не встретил ни одного человека. Или здесь живут одни ящерицы? А вдруг Дэвид Айк[106]106
  Дэвид Айк – бывший спикер партии зеленых. В начале 1990-х гг. внезапно объявил, что миром правит «Вавилонское братство», состоящее из рептилий, и написал на эту тему свыше 20 книг.


[Закрыть] прав?!

Я продолжил путь, стараясь держаться дороги. Назад не оглядывался – боялся увидеть еще что-нибудь пугающее. Я раскраснелся, изнывал от усталости, мне хотелось присесть. И тут я увидел указатель, согласно которому неподалеку находилось местечко под названием пляж Нуалонг. Ага, пляж. Замечательно. То, что нужно. Там наверняка безопасно.

Вскоре я и впрямь выехал на побережье. Стало немного пасмурно, но по-прежнему было тепло. Изнуренный, я слез с велосипеда и сел на берегу.

Вода была теплая, солнце грело. Несмотря на то что я натерпелся страху из-за ящерицы, мне вдруг стало невероятно хорошо оттого, что я приплыл на этот остров. Казалось, я как никогда далеко от Лондона, от людей. Я был один. Находился за тысячи миль от другой жизни. Я задумался о том, что привело меня сюда. На пляже острова Пулау-Убин я сидел сейчас благодаря череде случаев, когда я ответил согласием. Конечно, началось все с моего попутчика в автобусе. Но выходные в Сингапуре стали возможны только потому, что я согласился пойти на скучную вечеринку, где нужно было поделиться интересными фактами. Этими выходными я обязан Гарету. И Джеффу. И Марку. Как знать, скольким еще цепочкам я положил начало. Как знать, какую еще череду событий я спровоцировал. К чему еще все это приведет? Что меня ждет на следующей неделе, в следующем месяце в результате того, что я ответил согласием на что-то на прошлой неделе или в прошлом месяце?

Сейчас конец ноября. Скоро декабрь. Мне осталось всего лишь месяц следовать тактике согласия, а потом я начинаю жить по-новому. Более ответственно – работа с девяти до пяти, электронные таблицы, прожекторы над головой. Больше никаких поездок в Сингапур с бухты-барахты по случайным кредитным картам. Никаких спонтанных выходок. Все должно быть чин-чином, спокойно. Так же спокойно, как здесь. Но в запасе у меня еще есть парочка приятных сюрпризов. Например, Лиззи.

Я сидел на солнышке и улыбался. Мой эксперимент подходил к концу. Осталось всего несколько недель. Я их ждал с нетерпением.

Через час я возвратился к пристани. В конце пирса собралась – непонятно откуда – большая группа людей. Они сидели в молчании и терпеливо ожидали прибытия следующего судна, которое должно было отвезти их на большую землю. С невозмутимым видом я направился к ним. Двоих я узнал. Вместе с ними я приплыл на остров. Всего собралось человек четырнадцать. Но вот что странно: все они сидели на одной скамье. Там было четыре скамьи, образующие один большой квадрат, но все эти люди почему-то сидели на одной. Сидели в рядочек и смотрели в одном направлении – на меня, приближающегося к ним туриста. Но я не испугался и не смутился. Они не выказывали ни тени страха или смущения, полагая, что сидеть рядком и молчать – абсолютно в порядке вещей. В Лондоне такого не увидишь. Мы все рассаживаемся по разным скамьям, причем стараемся выбрать ту, где народу поменьше. Мы всегда держимся особняком.

Это незамысловатое зрелище воодушевило меня. Приближаясь к ожидающим пассажирам, я поднял руку и улыбнулся. Нужно было решить, где мне сесть. Не мог же я сесть отдельно, в стороне ото всех. Тогда меня непременно сочли бы типичным неприветливым снобом с Запада. Поэтому я поборол неловкость и сделал то, что при обычных обстоятельствах ни за что бы не сделал: сел прямо в серединку между ними. И во мне вдруг проснулся философ. Это «да» меня так изменило. Избавило от чопорности. В конце концов, кто я для этих людей? Обычный незнакомец. Да, у меня белый цвет кожи и необычные шорты, но, по существу, я просто человек, присевший рядом с ними на скамью в ожидании судна. Никто не произнес ни слова. Несколько человек глянули на меня. Я тоже на них посмотрел и улыбнулся. На этой скамье царил дух взаимного уважения. Молчаливого, бессловесного уважения. Я, турист из далекой страны, уважал их. Они, простые малазийцы, спокойные и безмятежные, глядящие на чужеземца с тихим удивлением, с уважением относились ко мне. Я глубоко вздохнул, размышляя об этом неожиданно возникшем ощущении общности. Мы живем в совершенно разных мирах, в разных концах света, но нас объединяет невыразимое словами умиротворяющее родство душ. Может, в этом и заключается смысл понятия рай, думал я. Может, рай – это не Пулау-Убин... а мироощущение людей, живущих на этом острове. Может, рай не вокруг нас, а в нас самих.

А потом эти люди вдруг разом заговорили обо мне, и стало ясно, что они – одна большая семья, потому и сидят вместе, и им непонятно, кто я такой и почему сел между ними, а не на другую скамью, как поступил бы любой нормальный человек. Я покраснел.

Сделав вид, будто мне надо размяться, я встал, зевнул, прошелся до другой скамьи, словно она меня чем-то заинтересовала, потом сел и принялся разглядывать свои ноги. Прошел целый год, если не больше, прежде чем прибыл катер, и я постарался первым зайти на борт. Не хватало еще, чтобы вся эта компашка опередила меня, а потом спорила на пари, куда я сяду.

В отеле, потягивая коктейль, я отправил SMS-сообщение Марку.

«Я В СИНГАПУРЕ. МЕНЯ ПРЕСЛЕДОВАЛА ЯЩЕРИЦА».

Минут через десять пришел ответ.

«ATOMICO, ДЭННИ!»

Я рассмеялся. Мне очень хотелось надеяться, что я еще встречусь с Марком.

Вечерело. На следующий день я возвращался в Лондон. Я стал изучать карту, думая, как мне провести оставшееся время в Сингапуре.

Это был бесполезный труд.

Ибо все оставшееся время в Сингапуре мне предстояло провести в тревогах.

В страхе, переживаниях и волнении.

Я прошел в гостиничный бизнес-центр и проверил свою электронную почту. Я планировал отправить письмо Лиззи, сообщить ей о том, где я, что делаю, и сказать, что я с нетерпением жду с ней встречи.

Мне и в голову не могло прийти, что меня уже ждет одно послание.

> Кому: Дэнни

> От кого: [email protected]

> Тема: Следующий...

Привет, Дэнни,

Ну что, веселишься? Все еще дакаешь?

Что ж, прекрасно.

Тогда почему бы тебе не...

Посетить Стоунхендж...2...?

У меня упало сердце. Я уехал за тысячи миль, но Провокатор следовал за мной тенью. Кто это? Все бессмысленно, пока эти люди контролируют меня. Предполагалось, что я сам буду управлять своей жизнью. Сам буду хозяином своей судьбы! Если это Джейсон, тогда он слишком напорист для человека, которому эта игра давно бы должна была наскучить... А может, не Джейсон?

И потом, Стоунхендж-2. Что это? Разве такой есть? Или мне предлагают еще раз съездить в Стоунхендж?

Я быстро открыл поисковую программу «google.com» и напечатал в поисковой строке: «Стоунхендж-2». Секундой позже на экране появился ответ на мой запрос.

Стоунхендж-2 существовал.

Меня намеревались отправить в Стоунхендж-2!

Но что это?

«Подлинный Стоунхендж, древний памятник друидов, расположенный в Англии, окутывает тайна. А вот Стоунхендж-2, его версия, скорее просто несуразное сооружение, чем загадка. Это творение, достигающее в диаметре 92 футов, выстроено из гипса и стоит в сопровождении двух...»

Я пробежал глазами текст. Стоунхендж-2 – это памятник памятнику... но где?

Ага, вот.

Проклятье.

В Техасе. Стоунхендж-2 находится в Техасе!

Проклятье.

Казалось, мир мой неожиданно рухнул.

Только я признал, что нужно просто сидеть и наслаждаться ездой, дабы выжить в том мире, где правит «да», как кто-то нагло выхватил у меня руль...

ГЛАВА 23
В которой Дэниел переживает тяжелейший кризис

Домой в Лондон я вернулся, зная одно.

В Техас я ни за что не поеду. Хорошего понемножку. Провокатор переступил черту уже тогда, когда послал меня в английский Стоунхендж... Если он поймет, что я и в Техас готов отправиться по его указу, тогда в следующий раз он придумает что-нибудь похлеще.

Все, кончено. Пора дать ему отпор. Однако, отказавшись ехать в Техас или проигнорировав загадочные слова Провокатора, я подпишусь под собственным поражением. Нарушу правила. Отвечу отказом на то, на что поклялся самому себе отвечать согласием. А этого я сделать не могу.

Я знал, что к приезду Лиззи должен кое с чем разобраться. Выиграть битву, которую веду. Она будет здесь через неделю с небольшим... Я ответил ей согласием и теперь не вправе не сдержать данное обещание, а это значит, что, если я подчинюсь капризу Провокатора, мне придется организовать поездку таким образом, чтобы я обернулся очень быстро, невероятно быстро.

Но как я объясню это Лиззи? Как расскажу про свою затею? Про то, что я, по сути, веду двойную жизнь? Возможно, она воспримет это нормально (ведь мне придется поставить ее в известность). Конечно, я все тот же застенчивый радиопродюсер-очкарик, по манерам и внешне похожий на Кларка Кента[107]107
  Кларк Джозеф Джером Кент – вымышленный персонаж, созданный Джо Шустером и Джерри Сигелом; Супермен.


[Закрыть]... и в то же время я уже другой. Человек, ведущий более активный образ жизни. Более уверенный в себе, более открытый. Человек, который вновь, как и раньше, способен действовать спонтанно. Возможно, ей это понравится. Во всяком случае, в Эдинбурге нравилось, когда она думала, что таким я стал из-за нее.

Или... она возмутится? Равно как и Ханна, сочтет, что это ребячество, пустая трата времени и глупость? И для нее наши отношения утратят ценность, если я скажу, что не любовь побудила меня купить ей билет от Мельбурна до Эдинбурга, а сделал я это просто потому, что она меня попросила? Потому, что один бородатый мужик, с которым я однажды случайно познакомился в автобусе, сказал, будто мне это пойдет на пользу?

В любом случае я должен во всем ей признаться.

Причем как бы она ни отреагировала, нет гарантии, что все сложится так, как я хочу. Даже если я отправлюсь в Техас и успею вернуться к приезду Лиззи, это не решит абсолютно ничего. Провокатор по-прежнему будет вмешиваться в мою жизнь и строить мне козни...

В отчаянии я снова написал Тому... и он ответил мне в тот же день...

Дэнни,

Увы, Джейсона мне не удалось найти. Честно говоря, мы с ним не особенно близкие друзья. Но я попросил его сестру, чтоб она велела ему связаться со мной по электронке как можно скорее. Сообщаю его координаты...

Ниже указывались адрес места работы Джейсона и его мобильный телефон.

Отлично! Теперь-то уж он у меня в руках! Он имел власть надо мной, пока я не мог доказать, что он и есть тот самый Провокатор. Пока он сохранял анонимность, он мог заставить меня сделать что-то против своей воли. Но как только я сорву с него маску, он станет еще одним Ианом, еще одним человеком, который знает про мою затею. И я буду знать, что он это знает. Изобличив его, я лишу его власти надо мной. Изобличив его, я смогу не обращать на него внимания.

Я немедленно ринулся в бой, предпринял наступление по трем направлениям...

Во-первых, по электронной почте я послал ему резкое письмо.

Джейсон,

У меня есть твой мобильный, и я знаю, где ты работаешь. В Техас я не поеду, даже не мечтай. Я знаю, кто ты, и это значит, я знаю, что ты знаешь, а это значит, что больше ты не сможешь надо мной издеваться. Я хочу поговорить с тобой, дабы убедиться, что ты усвоил главное: ТЫ БОЛЬШЕ НЕ ВПРАВЕ УКАЗЫВАТЬ МНЕ, ИБО Я ЗНАЮ: ТЫ ЗНАЕШЬ, ЧТО Я ЗНАЮ О ТОМ, ЧТО ТЫ ЗНАЕШЬ.

Прямо сейчас тебе позвоню.

Дэнни

Я взял телефон и позвонил ему на сотовый.

К моей огромной досаде, включился автоответчик:

«Это голосовая почта абонента 07*** *** *** компании «Водафон». Пожалуйста, оставьте сообщение после...»

– Джейсон, это Дэнни, – закричал я. – Ты раскрыт. У меня теперь есть твой телефон. Проверь свою электронную почту и больше никогда мне не пиши. Поразвлекались, и хватит. Уверен, ты вдоволь повеселился со своими дружками в пабе. Вечеринка окончена. Спокойной ночи и пошел ты к черту...

Я повесил трубку и глянул на часы. Четыре. Все учреждения еще работают. Я набрал рабочий телефон Джейсона, который дал мне Том. Разъяренный, я приготовился к схватке, собираясь сказать этому негодяю, чтоб он шел куда подальше...

– Добро пожаловать в Бюро по делам иммиграции и гражданства, – ответил мне записанный на пленку голос. – Имейте в виду, производится запись всех телефонных разговоров...

Раздался щелчок: меня соединили с оператором...

– Доброе утро. Министерство внутренних дел. Чем могу служить?

– Будьте добры, соедините меня с человеком по имени Джейсон.

– Как его фамилия?

– Фамилии я не знаю. Мы с ним встречались всего один раз. Он работает в иммиграционной службе, решает судьбы людей...

– Если вы не знаете фамилии этого человека, боюсь, я не смогу вас с ним соединить.

– Мне нужно поговорить с ним. Срочно.

– Все жалобы и обращения подаются в письменной форме...

– Я не собираюсь жаловаться... мне нужно поговорить с Джейсоном...

– Вы получили ПСОО[108]108
  ПСОО – письмо с обоснованием отказа.


[Закрыть]?

– Я не знаю, что такое ПСОО... мне просто нужно переговорить с парнем по имени Джейсон, по личному вопросу, всего минуту... прошу вас, соедините меня с кем-нибудь, кто принимает решения...

– Подождите...

У меня неистово забилось сердце. Я уже близок к цели. Моя атака на три фронта почти достигла кульминации. Сейчас я поквитаюсь с человеком, который насмехался надо мной издалека.

– Слушаю... – раздался в трубке женский голос.

– Привет... позовите, пожалуйста, Джейсона.

– Какого Джейсона?

– Не знаю. Он у вас работает. Решает судьбы людей. Часто отказывает. Мне необходимо поговорить с ним...

– Минуточку...

Видимо, прикрыв ладонью трубку, она что-то спросила у кого-то.

– Он здесь больше не работает. У нас был сотрудник по имени Джейсон, но он уволился. А я работаю недавно. Простите.

Проклятье!

– Так... а куда он ушел? У вас есть номер? Я пытался звонить ему на его сотовый, но телефон отключен. Мне нужно с ним поговорить. Мне нужно поговорить с ним прямо сейчас...

– Минуточку...

С другого конца линии до меня опять донеслись приглушенные голоса.

– Нет, простите. Мы не вправе разглашать информацию частного характера.

– Но, послушайте... я не маньяк и не псих. Этот человек, он...

– Мне очень жаль.

Я вздохнул и потер глаза.

– Ну... если увидите его... передайте, что ему звонил Дэнни, хорошо?

– Непременно. Я и остальных предупрежу.

– Спасибо.

Расстроенный, я положил трубку. А я-то надеялся, что все уже на мази.

Что будет, если я не доберусь до него? Никогда? Что будет, если я не сумею найти его, схватить и крикнуть ему в лицо: «Я знаю, кто ты!» Тогда Провокатор так и будет терроризировать меня. И мне придется отправиться в Техас.

И дело было вовсе не в том, что я устал. Что я уже достаточно напутешествовался, хотел остаться дома, увидеть Лиззи и прожить последний месяц под эгидой «да» в относительном комфорте. Дело было в том, что до сей поры я благополучно игнорировал один немаловажный аспект моих путешествий.

Затраты.

Поездка в Техас – удовольствие недешевое. Я знал, что сначала я должен буду лететь в Нью-Йорк, оттуда, вероятно, в Остин, а потом на такси, автобусом или поездом добираться до Ханта. И это мне придется делать так же, как и все остальное, – в кредит.

Теперь у меня накопилось слишком много кредитных карт – благодаря различным предложениям от добрых людей из компаний «Виза», «Барклайкард», «Американ экспресс» и прочих, – и я уже воспользовался каждой из них. Поначалу оплачивал ими пустяковые суммы – например, стоимость карри для себя и Уэга. Или пива, которым угощал Натана, Джона, Бена, Рича и прочих своих приятелей, внезапно обнаруживших, что меня, оказывается, очень легко можно выманить из дома и раскрутить на выпивку. Но потом... счета заметно выросли.

Покупка «Да-мобиля» съела все мои сбережения, а в последнее время я работал не очень много – расслабился, зная, что скоро у меня будет новая работа, надеясь, что все утрясется само собой. Потом мне пришлось оплатить перелет Лиззи. Плюс страховка автомобиля и дорожный налог. Железнодорожные билеты в Ливерпуль и обратно. Поездка в Кардифф. И тысячи плакатов, которые я расклеил. Все бы ничего, но следующий счет будет включать проживание в гостинице Барселоны. Питание. Деньги, снятые с карт на проезды в такси и поездах. Перелет в Сингапур и обратно. И, возможно, теперь еще расходы – перелеты и проживание в гостиницах – на поездку в Хант в штате Техас, куда мне придется отправиться, чтобы посмотреть уменьшенную копию памятника, который и сам-то не очень большой, к тому же я видел его всего месяца два назад.

И ради чего все это? Ради чего я лез из кожи, тратил деньги, наделал долгов? Что в результате я смогу предъявить? Некое чувство. Попробуйте объяснить это судебному приставу. Стоило ли это все столь больших денег?

Началось все, конечно, с выигрыша тех 25 000 фунтов. Я тогда почувствовал себя очень богатым человеком. Решил, что все будет хорошо, «да» обо мне позаботится. Но теперь, сидя за столом, изучая счета, я уже так не думал. «Да» меня обмануло.

И тогда я поступил так, как поступает всякий человек, медленно увязающий в долгах. Смахнул все счета в ящик стола и пошел гулять. В январе я сверну за угол. Начну жизнь с чистого листа. Расплачусь с долгами после того, как привяжу себя к письменному столу, за которым просижу всю оставшуюся жизнь. У меня остался всего один месяц вольной жизни. Всего один месяц.

Так что сегодня вечером я буду пить. Напьюсь до самозабвения.

Беда была только в том, что пить мне предстояло с Полом.

Я шел на встречу с человеком, который дважды изъявил желание мило со мной побеседовать. Пока только он один и отозвался на мое предложение. Я был не в лучшем настроении. И совершенно не в настроении встречаться с Полом (надеюсь, он простит мне это). Я предпочел бы пообщаться с тем, кто мог понять меня, а Пол разбирался только в бордер-терьерах.

Мы встретились в пабе «Йоркшир грей». Наша милая беседа не клеилась, но, Пол, по-моему, этого не замечал. Он был увлечен собственным монологом, а я просто сидел и хмурился.

– Что касается музыки, – вдруг заявил он ни с того, ни с сего, – в этой области у меня весьма разнообразные интересы. Но, пожалуй, больше всего я тяготею к Саре Брайтмен. Тебе нравится Сара Брайтмен[109]109
  Сара Брайтмен (род. в 1960 г. в Англии) – англ. певица (сопрано), исполнительница классической и популярной музыки, звезда Бродвея.


[Закрыть]?

– Да, она очень талантливая певица, – отвечал я, подавленный и мрачный, хотя на самом деле мне хотелось сказать: «Сару Брайтмен я терпеть не могу». Но мы ведь вели милую беседу. Я не мог оскорбить его чувства.

– Кажется, в начале следующего года она отправляется в концертное турне, – сообщил Пол. – Если тебе это интересно, конечно.

He-а. Ничуточки.

– Отличная новость, – сказал я.

– Я ее полюбил после «Призрака оперы». Тогда она впервые привлекла мое внимание. А потом друзья из Бразилии прислали мне ее альбом, называется «Сбежавшие песни», и я был так рад, что эти песни не сбежали, ведь я на них помешался!

Я рассмеялся из вежливости.

– Хочешь, дам послушать?

– Если не жалко.

– С тех пор я был на нескольких ее концертах. В девяносто седьмом в Эдинбурге. Сидел в седьмом ряду, справа от центра, и это была фантастика. Сара стояла слева от центра, но все равно было здорово.

– Охотно верю, – сказал я, будто бы представив в уме план рассадки. Свое пиво я выпил и теперь ждал, когда Пол допьет свое. Мне совершенно не хотелось угощать его в очередной раз, еще глубже увязая в долгах.

– А потом я увидел ее еще раз, в Норидже, в ходе того же турне. И тогда народу пришло еще больше...

Господи, умоляю, пусть он замолчит. Лучше уж пусть болтает о бордер-терьерах. О чем угодно, только не об этом.

– ...кстати, в конце выступления я первый начал аплодировать стоя, весь зал поднял на ноги. Так что, если увидишь ее на Би-би-си, скажи ей: «Я знаком с человеком, который первым начал аплодировать тебе стоя в Норидже в девяносто седьмом году», – и посмотри, как она отреагирует!

– Непременно, – пообещал я, вертя в руках свой бокал. Совершенно пустой.

– Скажи! Обязательно! Она будет в восторге. Да, как я уже говорил, в начале следующего года она отправляется на гастроли...

Я набрался терпения.

– Послушай, Дэнни, раз ты у нас работаешь на Би-би-си, ты же можешь взять у нее автограф для меня.

Я невыразительно посмотрел на него.

– Ведь можешь, да?

– Если случайно увижу ее, – сказал я.

– А ты ей факс пошли.

Интересно, какого содержания? «Дорогая Сара, Би-би-си желала бы получить ваш автограф»?

– Ты сделаешь это ради меня?

Я вздохнул.

– Да.

Пол глянул на часы.

– Ой, мне пора... иду в кино.

– В кино? – живо переспросил я, радуясь, что Пол наконец-то заговорил о другом, и в то же время, несмотря на его занудство, стремясь продлить нашу встречу. Мне не хотелось прямо сейчас оставаться одному.

– Да, – подтвердил Пол. – Извини, не могу тебя пригласить, не я доставал билеты. Понимаешь, это нечто вроде свидания.

Я кивнул, мысленно вздохнув от облегчения: слава Богу, мне не придется быть третьим лишним на чужом свидании.

– Хорошая девушка?

– Надеюсь, – ответил Пол. – Знакомая моего друга.

Я уже собрался было рассказать ему про Кристен, но осекся. Мне до сих пор не хотелось об этом вспоминать. Да и неуместно как-то. Ведь скоро приедет Лиззи...

– Что ж, удачи, – сказал я.

– Рад был повидаться. Это мой приятель Саймон устроил мне свидание. Он знает, что я неравнодушен к рыженьким. Это моя слабость. А от друзей слабости не скроешь, верно?

Я был рад за Пола. И чувствовал себя немного виноватым. И что я с такой неохотой шел на встречу с ним? Полагаю, в глубине души я считал, что делаю ему одолжение. Мне казалось, что он одинок. Ан нет, посмотрите на него: он счастливчик, у него есть друзья, которые устраивают ему свидания; он не испытывает недостатка в общении. Бог с ним, что он помешан на Саре Брайтмен. Не беда. Пол – отличный парень. И в жизни устроен неплохо. Если уж на то пошло, он, вероятно, думает, что это он делает мне одолжение. Мне, человеку, которому даже не о чем поговорить. Который расклеивает по городу объявления с просьбой «Позвоните мне! Я – одинокий угрюмый оригинал, мечтающий о милой беседе с незнакомцами».

Пол надел куртку и, качая головой, сказал:

– Знаешь, хотел предложить... Завтра вечером я опять буду в Лондоне. Могу принести тебе тот компакт-диск. Мы могли бы быстренько выпить по бокальчику. Зато не будешь сидеть здесь один-одинешенек.

Чувствуя себя отвратительно, я ответил с искренней благодарностью в голосе:

– Это было бы здорово.

И на том, боюсь, закончился, мой вечер развлечений. Вот вам и результат моих нещадных стараний заглушить свое горе. Нет, я обзвонил всех, кого можно. Звонил и Уэгу, и Натану, и Джоунси, и Бену, и Ричу. Даже Коббетту. Но у каждого из них нашелся предлог для отказа. Каждому нужно было куда-то бежать, что-то делать. Каждый мог с чистой совестью сказать «нет». Во мне вдруг проснулась зависть к этим свободолюбивым ублюдкам.

Я поплелся к метро, еле передвигая ноги, спустился на станцию «Оксфорд-серкус». Через две остановки, в Холборне, пассажиров попросили покинуть вагоны. Какая-то авария на линии. Что-то с электричеством. Нам предложили добираться домой своим ходом или дождаться, когда к станции метро подадут специальные автобусы.

В общем-то, довольно стандартная ситуация, но для меня она имела особый резонанс. Может быть, думал я, это признак надежды. В конце концов, ведь с подобного случая все и началось. Может, это знамение. Может, Майтрея подойдет ко мне. Может, я опять встречу в автобусе того человека. Может, это не просто так.

Вскоре стали подъезжать автобусы. Я огляделся, с надеждой в глазах всматриваясь в лица других таких же, как и я, страдающих угрюмых пассажиров, но его не заметил. Поднялся наверх. Результат тот же. Ни одного бородатого. Никого похожего на просветленное существо. Мужчин было много, но того, кто мне нужен, среди них я не нашел.

Автобус ехал долго, часто делал остановки. К тому времени, как мы свернули на улицу, идущую параллельно Роуман-роуд, от которой до моего дома добираться всего несколько минут, я остался в салоне один. Сидел один-одинешенек на верхнем этаже автобуса, темной ночью, и смотрел в окно.

На перекрестке автобус затормозил. Я спустился вниз и спрыгнул на дорогу. Решил остаток пути пройти пешком. Последние полчаса убедили меня во многом. Во-первых, я усвоил раз и навсегда, что я сам по себе.

Что Майтреи не существует. Что тот мой попутчик в автобусе был самый обычный человек. Что все это я сделал сам. Нет никого великого промысла. Я сам отвечаю за свои поступки.

Я зашел в бар, где продавали спиртные напитки навынос, купил бутылку вина и пошел домой, с содроганием думая, что сегодня вечером мне еще все-таки придется выяснить, сколько стоит авиабилет до Техаса.

Да, и не забыть отправить факс агенту Сары Брайтмен.

В тот вечер я сделал себе ванну и долго, очень долго в ней лежал. Вылезать не хотелось. У меня было такое чувство, что, пока я в ванне, мне ничто не угрожает. В ванной нет ни телефона, ни Интернета. Никакие возможности, одолжения, просьбы не проникнут сквозь закрытую дверь. Я в теплом парном коконе. Увы, теперь я уже был не тот Согласный, что в свою лучшую пору... Тогда у меня было время только на то, чтобы принять душ. Я все время бежал из дому, стремился находиться по другую сторону двери, выискивая возможности ответить на что-то согласием и хватая их обеими руками.

В ванную с собой я взял свой дневник. Хотел еще раз вспомнить все, что произошло со мной за последние месяцы. Проанализировать свои поступки. Оценить их. Понять, стоят ли результаты моих усилий, ведь мне еще целый месяц дакать. Способны ли они вдохновить меня на еще одну поездку на другой конец света. Я лениво листал дневник, страницу за страницей, перечитывая записи, сделанные в июле, в августе, в сентябре. Интересно, что скажет на это Иан в конце следующего месяца, в канун Нового года, когда мы будем сидеть с ним вдвоем, только он и я, в том же самом пабе, где я поведал ему про своего попутчика в автобусе. Что он подумает, когда я объясню ему, чем занимался в октябре... чему научился в ноябре...

Конечно, кое о чем он уже знал – про лотерею, про Амстердам, про мое незаслуженное повышение, про то, что я стал уважаемым священником и никудышным изобретателем. Но многое ему еще было неизвестно. Про мои новые впечатления – про людей, с которыми я познакомился, про места, которые я посетил. Про то, что я сделал. Про мои изменившиеся привычки. Про те мои поступки, которые при обычных обстоятельствах я не совершил бы ни за что. Иан знает меня хорошо, но и для него многое из этого станет сюрпризом. Как стало сюрпризом для меня самого. Я вдруг почувствовал гордость за Иана. Он всегда был мне поддержкой и опорой. Друг на все времена. Он столько знает обо мне хорошего и плохого, что давно мог бы проучить меня, но ведь не проучил. Он по достоинству оценил мою затею. В общем-то, Пол был прав, когда сказал, что люди, которые хорошо тебя знают, это те, кому известны твои слабости. Твои уязвимые места. Но ты веришь, что они не используют их в своих интересах, не обманут тебя. Они не злоупотребляют твоим доверием, потому что ты им не безразличен. Опасаться нужно чужих. Таких, как Джейсон. Людей, которые, обнаружив твои слабые места, начинают специально давить на них – Бог знает зачем, – стремясь тебя уничтожить. Чужим доверять нельзя, они коварны. Интересно, почему некоторые чужаки столь недоброжелательны?

Так, раздумывая, я продолжал листать дневник и кивал сам себе, дивясь собственной мудрости... пока не наткнулся на одну запись, повествующую о череде случаев, когда я ответил согласием. Об одной цепочке событий... И выраженная там мысль оформилась в некое смутное ощущение, от которого я никак не мог избавиться...

Люди, которые хорошо тебя знают, это те, кому известны твои слабости...

Но я не останавливался. Продолжал читать. Анализируя, размышляя. Вспоминая, с кем я встречался и когда, что происходило до и после... И вдруг мне стало как-то нехорошо, я занервничал – ничего не мог с собой поделать. Я и сам не понимал, что меня так взволновало... по-видимому, мысль, постепенно завладевавшая моим сознанием, медленно формировавшаяся где-то в глубине...

Это была очень тревожная мысль, от которой у меня закололо в затылке и участился пульс. Я пытался выбросить ее из головы, зная, что это просто невозможно, что так не бывает, что я просто выдумываю всякие глупости...

Но чем больше я читал свой дневник, тем больше начинал понимать...

Я вылез из ванны и принялся насвистывать, надеясь, что это как-то развеет мои тревоги. Не помогло.

И вдруг я понял, что мне необходимо кое-что проверить. Убедиться в том, что мое беспокойство просто вызвано длительным перелетом через несколько часовых поясов и безотчетной паранойей.

Я надел рубашку, шорты, пришел в гостиную и включил компьютер. Нужно было проверить одно сообщение, присланное мне по электронной почте. То, что я получил некоторое время назад, от Тома... В нем есть одно предложение, – по сути, приписка, сделанная мимоходом. Тогда я не обратил на это внимания, но теперь... только теперь до меня дошло, что оно очень странное...

Пока компьютер загружался, я откупорил бутылку вина... Нет, все это глупости. Что я делаю? И все же надо проверить...

Наконец компьютер загрузился. Я открыл ящик с почтой и... вот оно... то предложение...

Кстати, какой у тебя адрес?

У меня екнуло сердце. Черт. У Тома нет моего адреса. У него нет моего адреса. А если у Тома нет моего адреса... тогда как же его узнал Джейсон?

О Боже. Значит, это правда.

Не исключено, что Джейсон ко всему этому не имеет ни малейшего отношения. А это значит, что, возможно...

Я взял телефон, стал набирать номер... и положил трубку.

Нельзя же просто так позвонить человеку и обвинить его в лицемерии. В том, что он Провокатор.

Почему же?

Я налил себе вина и закружил по гостиной, рассуждая сам с собой... Нет, это глупо. Глупая идея. Не может быть.

Но чем упорнее я старался вытеснить эту мысль из головы, тем глубже она укоренялась в моем сознании.

Люди, которые хорошо тебя знают, это те, кому известны твои слабости...

Неужели я параноик? Или схожу с ума? Я ведь уже вычислил Провокатора, верно? Это Джейсон... человек, решительно не приемлющий путь согласия. Человек, который обругал меня и выставил в собственных глазах мальчишкой, увлекшегося дурацким хобби. Взрослый человек, зарабатывающий на жизнь тем, что постоянно говорит «нет».

Но... а вдруг? Вдруг это не Джейсон? Что, если это не чужой мне человек? Что, если это... друг? Друг, которому известно про мою затею, известно про то, где я и как живу?

Можно это как-то выяснить? Узнать хотя бы приблизительно... для успокоения души. Это, конечно большой риск – возможно, меня ждет разочарование, – но лучше уж рискнуть и разочароваться, чем мучиться неведением.

Я сел за компьютер, вошел в Интернет.

Не может быть, чтобы это был друг... кепка... книга... футболка... поездка... друзья на такое не способны...