Текст книги "Человек-да"

Автор книги: Дэнни Уоллес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 27 страниц)

Я посигналил еще раз, и Иан наконец-то появился в дверях.

– Бог мой, это еще что? – спросил он.

– Автомобиль! – похвастался я.

– С ярмарки угнал? Что это такое, черт возьми?

– «Ниссан Фигаро». Не совсем обычная машина.

– Да уж. Так, постой. Она что, твоя? Откуда?

– Один человек спросил, хочу ли я купить машину. Я ответил «да».

– Боже! И денег хватило?

– Только-только. По дешевке досталась.

– За сколько?

– Он сказал, если я куплю ее, он даст мне в придачу миксер.

– Повезло так повезло!

– А еще он пригласил меня завтра на прощальную вечеринку. Хочешь пойти?

– Где это?

– В Ливерпуле.

– Перебьюсь.

Иан обошел автомобиль, оглядел его весь, потыкал шины и вообще вел себя, как заправский автолюбитель (хотя я не заметил, чтобы он, как я, приседал на корточки). Потом он попросил, чтобы я поднял капот. Я выполнил его просьбу, хотя не сразу: долго соображал, как это сделать. Иан потрогал какие-то механизмы, проверил, все ли хорошо закреплено, опустил капот и объявил:

– На вид все в порядке.

– Да, – кивнул я. – Фары тоже работают. Я проверял.

– Знаешь, что это значит, Дэн?

– Что?

– Ты приобрел Да-мобиль! Ты теперь как Бэтмен.

– Это не Да-мобиль! Это «ниссан».

– Это Да-мобиль! Так, а где же миксер? Пойдем что-нибудь смешаем.

Жизнь и впрямь забавная штука.

Я открыл багажник, достал миксер, мы принесли его на кухню и включили.

Миксер не работал.

Жаль, что миксеры делают без индикаторов, а то бы этот я сразу проверил.

Думаю, Том пригласил меня на свою прощальную вечеринку из вежливости. Он не ждал, что я соглашусь. Но я сказал «да» и теперь, проведя в пути три с половиной часа, сходил с поезда в Ливерпуле, чтобы посетить вечеринку, которая начиналась в шесть. Честно говоря, мне было несколько неловко, что я проехал двести миль ради того, чтобы попрощаться с человеком, которого я видел всего два раза в жизни. Это походило на наваждение, в лучшем случае – на безрассудство.

Когда я шел к веренице такси у здания вокзала, зазвонил мой мобильник.

– Алло?

Между прочим, это я отвечал тому, кто звонил, а не просто аллекал в звонящий телефон.

– Дэнни? Это Гарет. Мы с тобой познакомились на днях на вечеринке.

– Точно! Привет! Позволь, прежде я извинюсь за то, что столь подробно рассказывал тебе про закупорку родовых путей?

– Не бери в голову. Конечно, можно было бы обойтись и без диаграмм, а так твой девятиминутный монолог оказался очень даже информативным.

Он шутил. Я не чертил никаких диаграмм. И говорил дольше девяти минут.

– Слушай, я вот зачем звоню. Может, заскочишь ко мне на телевидение? Нужно поговорить.

– Ладно.

– Ты ведь даже не знаешь о чем.

– Ну... Хорошо. Так о чем?

– Может, придешь, и тогда поговорим с глазу на глаз?

– Хорошая идея.

– Завтра утром?

Я глянул на часы. Сам не пойму зачем.

– Да.

Мы попрощались, а до меня вдруг дошло, что мне необходимо уехать из Ливерпуля сегодня же вечером, если завтра утром я хочу попасть на встречу в Кеннингтоне[53]53
  Кеннингтон – рабочий район Лондона на южном берегу Темзы.


[Закрыть]. Гм, влип так влип. Еще три часа трястись на поезде. Дома я буду под утро.

Я потащился назад в здание вокзала, нашел информационную стойку.

– Здравствуйте, – обратился я к сидящему за стойкой служащему. – Не подскажете, когда из Ливерпуля последний поезд до Лондона?

– Последний прямой поезд в семь сорок девять, – ответил тот, даже не подняв головы.

Я глянул на часы: без десяти шесть.

– В семь сорок девять? Вы ничего не путаете?

Служащий посмотрел на меня со скукой в глазах.

Было ясно: он знает, что говорит.

– Но... вам не кажется, что это несколько... рановато? – спросил я. – Разве последние поезда отправляются не ближе к полуночи?

– Не в Лондон, – отвечал он. – И не отсюда.

Бред какой-то! Последний поезд в 7.49? Тут, должно быть, какая-то ошибка. Если только, направляясь сюда, я не сел на какой-то особый поезд, привезший меня в пятидесятые годы.

– Но я приехал на вечеринку! – в отчаянии воскликнул я. – А завтра утром у меня встреча в Лондоне!

– Семь сорок девять, – повторил служащий.

– Привет, Том, – поздоровался я. – Послушай, я ненадолго. Мне через час нужно уезжать.

– A-а. Куда?

– В Лондон.

– Но... разве ты только что не оттуда?

– Из Лондона.

– О.

Мне показалось, Том чуть отпрянул от меня в испуге.

– Ну... хм... ты молодец что приехал, хотя зачем было так напрягаться, если...

– Я не знал, что последний поезд отсюда отправляется в семь сорок девять, – объяснил я. – А завтра у меня встреча, так что...

– Почему ты не на машине?

– На машине?

– Ну да. У тебя же новая машина.

Резонное замечание. Но у меня и на это было готово объяснение.

– Вчера я тринадцать миль ехал три с половиной часа. До Ливерпуля двести пятнадцать миль. Я бы добирался два дня.

Не думаю, что Том усмотрел логику в моем объяснении, что весьма досадно, ведь цифры – его конек.

– Что ж... пива хочешь?

– Да.

Я решил за отведенный мне час выжать из вечеринки все возможное и принялся есть хрустящий картофель, дабы все думали, что я настоящий король вечеринок.

Мы находились в баре под названием «Баа». Было начало седьмого. Из друзей Тома пока явились только несколько человек. Правда, один из них, парень по имени Джейсон, вероятно, уже давно сидел здесь в ожидании начала вечеринки, ибо он был заметно пьян.

– Чем занимаешься? – обратился я к нему.

Мы уже несколько минут сидели рядом. Все это время я наблюдал, как он стряхивает пепел в пивной бокал.

– Я на государственной службе, – ответил Джейсон. – Работаю в ведомстве по делам иммиграции. По линии министерства внутренних дел.

– Надо же, – восхищенно протянул я. – Настоящая взрослая работа.

– Угу.

– Нравится?

– Нет.

– О? Почему?

– По многим причинам. Потому что это моя работа. Работа, которую я должен выполнять, чтобы не подохнуть с голоду, а не потому, что я хочу этим заниматься.

– Понятно, – отозвался я, решив, что Джейсон находится на грани того, чтобы из мягкого, хотя и расстроенного человека превратиться в пьяного злыдня. – И... в чем состоит твоя работа?

Джейсон налил в бокал вина из стоявшей на столике бутылки и повернулся ко мне.

– Сегодня, например, приходит ко мне одна женщина. Она из Нигерии. Мне пришлось провести с ней собеседование. Она не сказала, как попала в нашу страну, а мне это нужно знать, чтобы заполнить бланки и прочее. Я спрашиваю ее: «Как вы оказались в Великобритании?», а она смотрит на меня, будто невинный агнец, и говорит, что шаман превратил ее в земляной орех и провез в страну под своей шляпой.

Джейсон с улыбкой покачал головой, и мы оба рассмеялись.

– И она думала, ей поверят? – изумился я.

– Да, – ответил Джейсон.

– Так ты позволил ей остаться?

– Нет, – тихо сказал он. – Дура несчастная. Одному Богу известно, от чего она бежит, с чего ей взбрело в голову переселиться в эту дерьмовую страну, с чего она решила, что мы поверим в ее сказку про земляной орех.

Это был довольно забавный случай, и при обычных обстоятельствах я бы расхохотался, но сейчас сдержался, ибо в глазах Джейсона сквозила грусть.

– А на прошлой неделе мужик один пришел. Я спрашиваю его: «Почему вы хотите жить в Великобритании?», а он говорит, что как-то вечером – это был самый обычный, хороший такой вечер, как он утверждал, – у себя дома в Камеруне вместе с женой смотрел телевизор, а потом обернулся и увидел в своей гостиной козла.

– Козла?

– Козла.

– И что потом?

– Да ничего. Только это. Козел в гостиной. Из-за него он якобы и уехал.

– У него что, аллергия на козлов?

Джейсон мотнул головой.

– Он боится дурных знамений. А козел предвещает что-то плохое. Вот он и решил махнуть в Британию.

– Ну да, здесь, пожалуй, меньше козлов. И ты дал ему разрешение?

– Нет, – ответил Джейсон. – Отправил назад. Я в итоге почти всех отправляю восвояси.

Я не знал, что на это сказать. Рядом со мной сидел человек, замученный своей работой. Он видел страдания людей, которые рассказывали ему о своих бедах и отчаянном положении. Он изо дня в день слушал истории об изнасилованиях, убийствах и жестоком обращении. О политическом давлении и гонениях. А порой и совсем невероятные, – например, про женщину, которую превратили в арахис. И это все ему рассказывали люди, которые хотят одного, – чтобы у них был дом. Джейсон – представитель огромной когорты чиновников, работа которых заключается в том, чтобы определить, кто из обращающихся к ним людей говорит правду, а кто лжет. Это – тяжелое бремя. Он вершит судьбы людей.

– Даже не знаю, – сказал Джейсон, пожимая плечами. – Иногда я доволен жизнью, иногда – нет. В принципе, я понимаю, что у меня хорошая работа, ответственная, и в этом плане можно считать, что мне повезло. У меня хорошая голова на плечах, я – человек справедливый А ведь на моем месте мог бы сидеть какой-нибудь правый радикал, который отравлял бы назад всех без разбору. Да и работа сама не бесперспективная. Есть к чему стремиться. Но... не знаю.

– А чем бы ты предпочел заниматься?

– Чем угодно, – ответил Джейсон. – Чем угодно. В идеале хотел бы путешествовать. Я никогда толком не путешествовал. Вот моя сестра перед поступлением в университет целый год ездила по миру. Теперь она работает на АТС и вполне счастлива. Потому что она чего-то добилась. А я каждый день сижу в крошечной конторе с одними и теми же людьми и думаю... это мое? Нет, вряд ли. Мой младший брат через полтора года оканчивает школу, и я сделаю все, чтобы он отправился в путешествие. Не повторил моей ошибки.

– Почему бы тебе не поехать вместе с ним? – предложил я.

– Он просил. А я не могу. У меня слишком много забот. Я – самый опытный в нашем отделе. Если уеду... нет, не могу. Да и денег нет. Кредит за дом надо выплачивать. От пенсии нельзя отказаться. Нет, нет. Я сделал свой выбор. Отгулял свое.

То, как Джейсон произнес свою последнюю фразу, вызвало у меня необычайную грусть. Ведь ему еще и тридцати нет. А он решил, что свое уже отгулял. Нашел свою нишу. Поставил на себе крест.

– Может, так не должно быть, – произнес я.

– Но это так.

– Я только хочу сказать, что, возможно, тебе стоит просто бросить эту работу. Заняться чем-то еще. Положиться на волю судьбы.

– По-твоему, это так легко?

– Ну, не знаю. А ты рискни.

– Рискнуть?! – в гневе взвился Джейсон, так что я оторопел – Кто ты такой, черт возьми, что предлагаешь мне рискнуть? Я не вправе рисковать. Я должен быть расчетлив, придерживаться логики и принимать верные решения. От этого зависит и моя жизнь, и судьбы других людей. Я не прочь, чтоб у меня была какая-нибудь дурацкая, ни к чему не обязывающая работа и я мог беспокоиться только о том, успею ли я прийти в бар до того, как туда набьется куча народу. Но моя жизнь сложилась иначе. Я занимаю серьезный, ответственный пост и решаю серьезные ответственные проблемы.

– Я просто хотел сказать... – начал я и вдруг сообразил, что и сам не знаю, что говорю. Я попытался еще раз выразить свои мысли. – Я только хочу сказать, что иногда самое опасное – не рисковать. Иногда все, что ты можешь гарантировать, так это только отсутствие перемен. Иногда более важно сказать «да», чем «нет».

Джейсон не отвечал – просто смотрел в свой бокал. Возможно, виной тому был алкоголь, но в данный момент он не испытывал ко мне ничего, кроме презрения. И я его не винил. На его плечах лежал тяжелый груз ответственности. В своем разговоре мы невольно затронули очень серьезные темы, и в сравнении с ним я оказался ребенком – глупым ребенком, зарабатывающим на жизнь глупой писаниной и ведущим глупый образ жизни. Да и вообще – на чем основываются эти мои «глубокомысленные» суждения? Что я знаю?

Смущенный, я встал, собираясь уйти.

– Я просто хотел сказать, что «да» – такое же хорошее слово, как и «нет», – добавил я. – Когда появляется возможность. Любая возможность.

– В этом вся проблема, – заговорил вдруг Джейсон, по-прежнему глядя в свой бокал. – Я всю свою жизнь только и делаю, что говорю «нет», и это жутко меня угнетает. Я говорю «нет» на работе. Я говорю «нет» дома. Я говорю людям, что они не могут поселиться в нашей стране. А почему? Потому что у нас законы такие. Я говорю им, что они не могут начать здесь новую жизнь. Я разбиваю их надежды. Даже тех, кто лжет, кто не заслуживает того, чтобы быть здесь, таких, кого, возможно, считают подонками в собственной стране. Я разбиваю даже их надежды. А потом с этим тяжким грузом иду домой.

Я подумал, что на том и пора закончить наш разговор. И уйти. Но не ушел. Мне вдруг захотелось открыть Джейсону всю правду. Объяснить, почему я отправился за тридевять земель на вечеринку, на которой могу пробыть всего лишь один час. Конечно, мое решение не шло ни в какое сравнение с теми, какие вынужден принимать он, и все же, возможно, в нем крылся некий смысл Я хотел рассказать Джейсону обо всем, на что я ответил согласием... и о том, что из этого вышло. И о хорошем, и о плохом. Я не собирался утаивать от него плохое. Ведь плохое столь же важно. Я не собирался вводить Джейсона в заблуждение, а хотел доказать ему... что у него есть выбор. Он мог бы поступить, как Том, – уйти, бросить работу, продать свой автомобиль и отправиться на поиски новой жизни. Он мог бы поступить, как я. Он мог бы сказать «да», если б захотел. «Да» самому себе.

Он мог бы чаще говорить «да».

– Послушай, возможно, то, что я намерен рассказать тебе, покажется тебе глупостью. Или абсурдом. Или ребячеством. Но я хочу, чтобы ты меня выслушал, ибо дуя меня это стало очень важно. Однако то, о чем ты узнаешь, ты не должен использовать против меня, договорились?

– Я не даю обещаний, приятель.

– Нет, серьезно. Ты никому не должен рассказывать то, что я хочу тебе сообщить. Иначе ты разрушишь мою жизнь. Если это станет известно Тому и он расскажет кому-нибудь из тех, с кем мы с ним были недавно на вечеринке, а те поделятся с кем-то еще, у меня будут большие неприятности. Так что пусть это останется между нами, ладно?

Джейсон вскинул брови, обдумывая мои слова, потом кивнул.

И вот совершенно незнакомому человеку я рассказал про то, какое я принял решение, и что сделал, выполняя его, и к чему это меня привело, и к чему, я надеялся, это меня приведет, – рассказал, по ошибке полагая, что мой опыт как-то ему поможет.

А когда закончил свой рассказ, этот совершенно незнакомый мне человек встал, выругался на меня и пошел к бару.

– Том... тот твой приятель... – заметил я, – Джейсон.

– Ах, да, Джейс. Не держи на него зла. Он... понимаешь... он весь мир взвалил на свои плечи.

– Почему он не бросит все? Не займется чем-то еще?

– Ему кажется, что он за все в ответе. И оттого чувствует себя в тупике. Говорить с ним бесполезно. Он не станет слушать. Думаю, ему завидно, что у меня есть возможность уехать, а у него... ну... такой возможности нет.

– Очевидно, у него такая работа, которую так просто не бросишь.

Том кивнул. А потом посмотрел на часы.

– Разве тебе...

Черт. 7.24.

– Да, надо идти.

Домой я возвращался в весьма необычном настроении.

Мне хотелось остаться на вечеринке, вновь наладить отношения с Джейсоном, объяснить ему свою позицию. Но я знал правила игры. Если я пообещал быть завтра на встрече, значит, мне надо ехать.

И, что хуже всего, я не мог отделаться от ощущения, что Джейсон прав. Я наивен. И глуп. Мне необходимо повзрослеть. Как я живу? В самом-то деле? Какой во всем этом смысл? Ради чего я сегодня шесть часов трясся в поезде? Ради чего поперся в Амстердам и проснулся в голландской гостинице сконфуженный и недоумевающий? Ради чего обидел свою бывшую возлюбленную? Чего я всем этим добился? Разве что приобрел дурацкую машину да нарвался на оскорбления. Ну да, я продолжаю занимать себя, чаще бываю на людях, вкушаю новых впечатлений... Но теперь мне преподали хороший урок. Может, не стоит так уж строго придерживаться тактики согласия? Может, вообще отказаться от нее, прийти к Иану с повинной головой и с достоинством вытерпеть придуманное им наказание, зная, что я предпринял попытку.

Вернулся я в пустую холодную квартиру. Я даже чаю не мог выпить, потому что не было молока. Я не стал проверять электронную почту.

Сразу лег спать.

На следующее утро я лежал в кровати, глядя в потолок. Я спал долго и крепко. В окно я увидел, что день выдался солнечный, и только это чуть приподняло мне настроение. С минуту я пытался убедить себя, что я болен и мне вообще не следует сегодня вставать с постели. Но потом вспомнил, что я обещал быть на встрече.

Я был не вправе подвести людей.

Через некоторое время я уже был в офисе телекомпании «Кактус» в Кеннингтоне. Приехал (да, приехал!) туда на своем Да-мобиле. Шесть миль преодолел всего за полтора часа. Значит, машину я стал водить лучше. Вскоре смогу даже до Ливерпуля доехать меньше чем за день! Да, жизнь сильно изменилась со времен господства гужевого транспорта.

Гарет встретил меня у ворот.

– Проходи, – сказал он. – Ты встретишься с Дином, одним из наших продюсеров. Хочешь чего-нибудь выпить? Чаю, например?

– Да, с удовольствием. – Тактика согласия была здесь ни при чем. Просто от чая я никогда не отказываюсь.

Мы прошли через производственный отдел, набитый занятыми молодыми людьми. Они готовили к съемке студии, записывали гостей, изучали разные темы. Вид у всех был деловой, выглядели все элегантно. На полу лежали ярко-зеленые ковры, на каждом углу стояли кактусы.

Гарет завел меня в кабинет и пошел за чаем. Я сел. Мне пока еще не сказали, зачем меня пригласили сюда но я особо не переживал, потому что – ха! – меня же угостят чаем.

– Дэнни, я – Дин, – представился высокий мужчина, решительным шагом входя в кабинет. Я поднялся, чтобы пожать ему руку. Его рукопожатие было тверже моего, и я попытался сильнее стиснуть его ладонь, но сделал это с некоторым запозданием, так что он, очевидно, подумал, будто я просто не хотел отпускать его руку.

Следом вошел Гарет с чаем. Дин стал рыться в своих записях.

– В общем, так... – начал Гарет. – Мы вот зачем тебя пригласили... мы задумали несколько новых рубрик в рамках шоу, и... в общем... нам в команде нужны новые люди, и... послушай... ты никогда не думал о том, чтобы стать ведущим телевизионной рубрики?

Э-э?

– Э-э? – произнес я.

– Дело в том, что мы, по всей вероятности, будем делать рубрику, для которой ты, возможно, подойдешь.

– Что? Мне предлагают... что мне предлагают?

– Ну, во-первых, ты исповедуешь очень интересный культ. И потом, все, что, ты рассказывал мне на днях – про Христа на Брик-лейн, про пирамиды и вообще... эта твоя теория с закупоркой родовых путей... все это перекликается с нашими идеями, которые мы разрабатываем уже некоторое время.

– По сути, – вмешался Дин, – мы хотим сделать рубрику о передовых взглядах и спиритизме. И когда Гарет рассказал мне, будто ты веришь в то, что пирамиды построили инопланетяне...

– Э... подождите, это не я верю...

– И что ты считаешь, будто мужчины могут рожать детей...

– Хм... нет, я просто говорил...

– И что ты думаешь, будто встретил в автобусе Христа...

– Ну да, это, возможно, так...

– В общем... мы подумали, что ты для этого подходящая кандидатура. Нам нужен человек, который что-то знает об этой стороне жизни. И нам не хватает ведущих. Вот мы и решили, что, может, стоит попробовать тебя.

Я в изумлении покачал головой. Господи помилуй! Меня спросили, думал ли я когда-нибудь о том, чтобы стать телеведущим! А я не думал. Меня вполне устраивает то, что я нахожусь за камерой, делаю записи, держу папку и изображаю из себя занятого человека. Я продюсер, а не ведущий!

– Послушай, не исключено, что у нас вообще ничего не выйдет, – сказал Гарет. – А если что-то и получится, то далеко не завтра. Однако мы хотели бы пару раз устроить тебе спиритические выходные. Чтобы ты побывал на сеансе исцеления по системе Воргекс, деревья пообнимал, подключил свои сверхъестественные способности и попытался исцелить цветок, – в общем, все такое.

– Как Инопланетянин[54]54
  Инопланетянин – персонаж одноименного фильма С. Спилберга (1982).


[Закрыть] в фильме, что ли?

– Да, примерно, – сказал Дин. – Возможно, мы назовем твою рубрику «Дэнни на пути к просветлению». Мы уже обсуждали это с Ричардом и Джуди, и они обещали подумать. Ричард сказал... как он выразился?

– Что ты эксцентрик, – пришел на помощь Дину Гарет.

– В хорошем смысле, – заверил меня Дин.

– Да, – подтвердил Гарет. – Он сказал, что ты эксцентрик в хорошем смысле.

– Что ж, – произнес я. – Я не уверен, что смогу быть вам полезен, но...

– Ты не волнуйся, с монтажом мы способны творить чудеса. Главное, ты должен определиться: согласен ты участвовать в этом проекте, если мы дадим ему ход?

Гарет и Дин пристально смотрели на меня.

Я пожал плечами.

– Да.

Чтоб мне провалиться! Я стану телевизионным ведущим! Буду вести передачу на центральном телеканале! Мою рубрику будут показывать во время вечернего чая! Меня ждет мир домохозяек и студентов!

– Прекрасно! – обрадовался Дин. – Что ж... полагаю, будем на связи!

В тот вечер пили за мой счет.

Я встретился в пабе «Йоркшир грей» с Уэгом и Ианом и поделился с ними хорошими новостями. Конечно, маловероятно, что это когда-нибудь произойдет. И все же дела мои пошли в гору. Казалось, недавняя череда постигших меня неудач наконец-то прервалась. Возможно, меня примут в команду создателей шоу «Ричард и Джуди», где я буду выполнять потрясающую работу – выступать в роли телеведущего – то, чего я никогда прежде не делал и о чем, конечно, не мог бы и мечтать, если б не моя тактика согласия. Словами не передать, как это поднимало настроение и вселяло уверенность.

Я снова радовался жизни.

А вот Уэга что-то беспокоило. Он только что вернулся из Германии, но не выглядел отдохнувшим и раскованным. Пожалуй, виду него был... напряженный. Очень напряженный. К тому же постоянно трезвонил его телефон.

Когда раздавался звонок, мы с Ианом умолкали, ожидая, когда Уэг ответит. Но он не отвечал. Посмотрит на экран, выругается и сбросит звонок.

– Уэг... у тебя... неприятности? – спросил Иан.

– Не хочу об этом говорить.

Телефон опять зазвонил.

– Ответь, Уэг...

– Не хочу.

– Кто тебе звонит?

– Я же сказал: не хочу об этом говорить.

Телефон перестал сигналить, и мы все глотнули пива, но продолжали молчать, зная, что телефон вот-вот снова зазвонит.

Потом заговорили о футболе, с запозданием сообразив, что никто из нас толком в футболе не разбирается. И тут опять зазвонил телефон – на этот раз кстати, – что позволило каждому из нас сохранить свое мужское лицо.

– Ладно... отвечу, – сказал Уэг и ответил.

Мы с Ианом молча ждали, делая вид, что даже не пытаемся подслушивать.

– Нет, – рявкнул в трубку Уэг и нажал на сброс.

– Кто звонил? – спросил Иан. – Что случилось?

– Эта фигня не прекратится, я знаю, – буркнул Уэг. – Отключу телефон.

– Да кто звонил-то? – тоже поинтересовался я.

– Никто. Не берите в голову. Пустяки.

– Да будет тебе, Уэг, – сказал Иан. – Кто это был? Кто не дает тебе покоя?

Телефон опять зазвонил. Уэг в ярости смотрел на аппарат.

– Он. Не. За-ткнет-ся, – процедил он сквозь зубы. – Так и будет звонить!

– Это значит, что кому-то ты нужен, – резонно заметил я.

Может, Уэг еще не разобрался со своим мобильником. Может, он думает, если телефон звонит, значит, его нужно подзарядить.

– Погодите...

Уэг взял телефон, опять рявкнул «Нет» кому-то на другом конце линии и отключился.

– Боже, какой кошмар, – устало произнес он. – У меня уже нет сил. Звонит беспрестанно с тех пор, как я вернулся. Каждую минуту, будь оно все проклято. Они от меня не отстанут.

– Кто? – спросил Иан.

Уэг глубоко вздохнул и ответил:

– Немцы.

Я внимательно посмотрел на него. Создавалось впечатление, что у Уэга нечто похожее на приступ паранойи. Мы с Ианом обменялись озабоченными взглядами.

– Немцы не оставят меня в покое, – сказал Уэг, будто это было исчерпывающее объяснение.

Приняв сочувственный вид, я попытался успокоить его.

– Оставят, Уэг. Немцы оставят тебя в покое.

Он нахмурился.

– Что ты смотришь на меня, как на душевнобольного? Зачем поглаживаешь мое плечо?

– А ты расскажи, почему тебя преследуют немцы? – предложил Иан.

– Они меня не преследуют. Просто все время звонят.

– Почему?! – в отчаянии хором воскликнули мы с Ианом.

Уэг опять сделал глубокий вдох. Было видно, что в жизни Уэга наступил какой-то поворотный момент. И еще было видно, что ему необходимо что-то нам сообщить.

– Потому что немцы думают, будто я «Сломанный».

Его слова повисли в воздухе. Моргая, мы смотрели друг на друга, потом мы с Уэгом, хлопая глазами, глянули на Иана, потом, все так же хлопая глазами, опять все посмотрели друг на друга.

– Немцы думают, что ты сломанный? То есть у тебя что-то сломано?

– Хуже.

Что может быть хуже?

О...

– Не может быть! – в шоке воскликнул я. – Они думают, что ты «Сломанный»... музыкант из поп-группы?

Уэг прикусил губу, закатил глаза к потолку и молча кивнул. Его телефон опять зазвонил. Иан в ужасе прикрыл рот обеими руками.

– Боже, – выдохнул он. – Смотри...

Он показал мне телефон. На экране высвечивался номер. Причем не британский.

– Еще один! – раздраженно сказал Уэг. – Опять немец!

Он крикнул в трубку «Nein!» и нажал на сброс.

– Послушай, – обратился к нему я, – давай-ка расскажи все с самого начала. Почему немцы решили, что ты один из трио «Сломанные»? Я не первый день тебя знаю. В этой группе ты никогда не выступал...

– Я ведь работал с ними в последнее время, верно? Помог записать пару песен. Мы все четверо вполне прилично ладили. Во всяком случае, мне так казалось. Они – отличные ребята. А во время недавнего турне, как-то вечером... – Уэг глотнул пива, чтобы успокоить нервы. – Как-то вечером они давали интервью в какой-то передаче на немецком телевидении, так?

– И что? – спросил я.

– Я находился за кулисами, занимался аппаратурой. И один из них решил пошутить, назвал номер моего мобильника в прямом эфире.

Я попытался подавить улыбку. Иан тоже. У нас не получилось.

– Они сказали, что это их телефон и что их поклонники могут звонить по нему в любое время дня и ночи, делиться своими мыслями и задавать вопросы.

Его телефон опять зазвонил.

– Простите. – Уэг взял телефон, посмотрел на экран и со стуком положил его опять на стол.

– Теперь, черт бы их побрал, они стали слать сообщения.

Иан засмеялся. Уэг был очень расстроен.

– Я пытаюсь объяснить им, что я не из трио, но мне не верят. Спрашивают: «Это Чарли?» Я отвечаю: «Нет, это Уэг», а они опять: «Это ты, Чарли?» Я говорю: «Нет, это Уэг», а они опять: «Чарли? Чарли?» Этот телефон мне нужен. Это мой рабочий номер! Я не могу его поменять. А это значит, что меня будут доставать двадцать четыре часа в сутки!

– Не переживай, – сказал я. – Когда-нибудь они перестанут звонить. Сколько еще «Сломанные» протянут? Лет пять, ну, может, шесть.

– И шесть лет меня будут принимать за «Сломанного», Дэн! Это ж сущий кошмар! Мой телефон известен всей Германии! Мне звонят и говорят, что нашли мой телефон в Интернете!

Я не сдержался и захохотал.

– Заткнись! Это не смешно!

– Чертовски смешно, Чарли! – воскликнул Иан.

– Не смешно!

Уэг покраснел и опять набросился на меня:

– Посмотрим, как тебе это понравится, Дэн. Какой у тебя телефон?

– Э? Ты что, собрался дать мой телефон чокнутым подросткам из Германии?

– Угадал. Посмотрим, как ты запоешь, когда тебе начнут звонить все подряд, думая, что ты «Сломанный». Хочешь побыть в моей шкуре?

Мне стало дурно. Смех замер на моих губах. Это что – предложение? Я должен ответить согласием? Иан тоже это понял и просиял. Но Уэг еще не закончил.

– Ну что, готов сообщить свой телефон всему свету? – продолжал он. – Хочешь побыть в моей шкуре?

Он начал набирать мой номер на своем телефоне, готовясь отправить сообщение.

– Подожди... ты что...

– Пошлю твой телефон немцам, Дэн. Скажу, что это новый телефон Международного фан-клуба группы «Сломанные», по которому можно звонить в любое время...

– Погоди... – перебил я его. – Секундочку...

– Что, уже не смешно, да? – съязвил Уэг. – Давай посмотрим, как тебе понравится быть «кумиром» подростков. Давай посмотрим, как ты будешь реагировать на постоянные звонки от людей, которых ты в глаза не видел. От людей, которые преследуют тебя, ждут с тобой встречи, так как думают, что ты – популярный музыкант...

Он сунул мне под нос свой телефон, показывая набранный им текст.

– Я ведь не шучу, Дэнни... Если хочешь что-то сказать или извиниться...

Я побледнел, не зная, как мне быть. Прочитал сообщение.

ЗВОНИТЕ МНЕ. ЭТО НОВЫЙ ТЕЛЕФОН ГРУППЫ «СЛОМАННЫЕ»

ЗВОНИТЕ В ЛЮБОЕ ВРЕМЯ. 0044 7802 *** ***

О Боже.

Что делать – остановить его? Это идет вразрез с моим новым образом жизни? Или воспринять это как еще один шанс?

– Значит, не хочешь извиняться? Прекрасно. Тогда поставим вопрос так: нажать на кнопку «Отправить» или ты сам хочешь это сделать?

Проклятье. Два «да». На каком остановиться? Что делать? Я беспомощно пожал плечами.

Уэг угрожающе подался вперед.

– Дэн... ты в самом деле хочешь сообщить свой номер всему свету?

Господи помилуй. Вот оно. Я обязан ответить «да». Я глянул на Иана. Тот ухмылялся, медленно кивая головой. По его глазам я видел: он точно знает, как я поступлю. Уэг не сводил с меня взгляд.

– Ну так как, Дэн?

Я взял у Уэга телефон и, невозмутимо глядя на него, отослал сообщение.

Он пришел в ужас.

– И, отвечая на второй вопрос... говорю: да. Да, я хочу сообщить свой телефон всему свету.

Секундой позже пикнул телефон Иана. Уэг блефовал. Он отправил мой номер Иану, а не тысячам введенных в заблуждение немцев.

А я... я не блефовал.

И я знал, как должен поступить.

Мне вновь предстояло испытать себя на Уровне 5.