Текст книги "Эратийские хроники. Темный гном (СИ)"
Автор книги: Денис Лукашевич
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 32 страниц)
Часто им приходилось сходить с дороги и пропускать колонны беженцев с вооруженным сопровождением королевских войск. Дабы глухое недовольство не превратилось в гражданскую войну: среди беженцев попадались и ветераны Темных войн, и остепенившиеся на земле наемники, вольные рыцари с семьями и бывшие солдаты, отслужившие свой срок. Ясно, что они знают с какого конца держаться за меч.
Иногда встречались разбитые телеги и тела, сваленные на обочине. Мужчины с дрекольем и настоящим оружием, женщины, старики и дети. Только тарквиниев нигде не было – и немудрено. Разве кто-нибудь позволит пропасть такому количеству мяса. Раз не сразу, так после подтянутся ночью, а на утро даже костей не останется.
Шмиттельварденгроу был ко всему этому равнодушен – точно такую же картину он наблюдал тридцать лет назад в Восточной Эратии, но вот Джалад явственно бледнел от всех этих видов. Что поделать, благословенный южный край огненных гор не ведал таких масштабных войн. Как, до поры до времени, не ведало и Королевство. И это еще были цветочки: сюда еще не добрались вражеские войска.
Лошадей они раздобыли в замке саравангского володаря. Его самого не было – объезжал владения и наводил порядок во главе со своей дружиной. Встретил их комендант – хмурый дядька с бородой до пояса. Он был старой закалки и наверняка участвовал в Темных войнах, поэтому не прекословил Хорасу. Он еще помнил ужасы войны, чтобы уважать волю Ордена. Молодые, поминая про поражение при Черных Холмах и последующее бегство королевского войска во главе с паладинским отрядом, были не столь любезны. Настолько, что Хорасу пришлось заметить, что во главе той армии стоял Линсельм, герцог Ниддарский и королевский лорд-герольд – двоюродный брат короля, второй маршал и известный глупец. Не рассказывал он только про то, как милый Линсельм не раз и не два наведывался в Цитадель к самому Магистру. Но сказав одному, сказав другому, он вряд ли смог остановить волну слухов.
Так или иначе, после Сараванга они ехали верхом, а Шмиттельварденгроу – верхом на флегматичном муле, который сам был едва выше цверга. И все потому, что на лошади его просто-напросто укачивало. Только вот смеяться над этим никто не стал: вспыльчивый нравом гном мог выкинуть какую-нибудь неприятную для окружающих глупость.
Нынче, после всего, он уже начинал помышлять, что совершил ошибку, так легко согласившись на предложение командора. Но разум утверждал, что без помощи ему не справится.
Наконец, он решился. Шлепнув ладонью по крупу мула, он подъехал к могучему рыцарскому иноходцу, на котором восседал Хорас в полном боевом облачении. Доспехи были что зеркало, за спиной развевался постиранный и починенный белый плащ. Шлем паладин приторочил к седлу и ехал с непокрытой головой. Белая, словно мелованная кожа туго обтянула скулы, запали глаза под насупленными седыми бровями. Паладин сильно сдал за последнее время, пусть даже и внешне. И Шмиттельварденгроу догадывался почему.
– Гноме, – кивнул ему человек. Латные руковицы скрипнули, когда он крепче сжал поводья.
– Я чувствую в тебе проклятье. Цвергское, – произнес Шмиттельварденгроу. – Если хочешь, я могу снять его.
– Спасибо за участие, но нет. Оно меня не тяготит. – Хорас покачал седовласой головой.
– Не тяготит? – Он что – издевается? Цверг начинал злиться. – Как тебя, человек, может не тяготить проклятье. Из-за него погибали целые страны. Из-за брошенных походя слов .
– Откуда в твоем народе такая сила? Видать, не Светом это определено.
– Дхаров дхар, не знаю. Да и мне все равно. Я просто хочу быть уверен, что когда наступит момент, ты не подведешь. Здесь только двое, – Шмиттельварденгроу обернулся: Героним и Джалад что-то живо обсуждали, видать, нашли друг друга два одиночества, – кое-как умеют обращаться с оружием.
– Но почему же? – Командор выгнул бровь. Уже в который раз цвергу показалось, что у паладина не лицо, а маска, кожаный капот, натянутый... На что? – Твой южанин – пиромант. Героним – тоже, хоть и слабенький. К тому же я видел, как он орудует Головорубом.
При упоминании секиры лицо у цверга передернулось. Он заставил себя уняться и не бросится на полуэльфа, руки которого осмелились осквернить его оружие. Нет, не время еще. Правда, наступит ли оно когда?
– Секира любого превратит в великого воина – это ее свойство. В ней умения лучших секироносцев моего племени. А магия... Волшба ненадежна – меня вот подводила не раз. Только это, – он провел пальцем по кромке станской секиры, – никогда. Так что еще раз говорю: я могу снять проклятье.
– Все равно – нет, – качнул головой Хорас. – И это не из-за того, что считаю тебя врагом.
– Тогда из-за чего же?
Командор оглянулся: Джалад с Геронимом продолжали оживленно общаться. Видать, обсуждали какой-то аспект огненной магии. И, судя по изменившемуся лицу и потухшему взгляду, решился.
– Дело в том, что цвергское проклятье поддерживает мне жизнь...
– Что-о?
– Не перебивай! – В голосе паладина прорезалась сталь. – Ты не знаешь, что я и полуэльф выжили на Ларвийском погосте.
– Это Большой который? Тогда уважуха, клянусь Бездной.
– Спасибо, – сардонически усмехнулся Хорас. – Только вот после посещения сего изумительного места я не остался прежним.
Он стащил латную перчатку и пошевел пальцами, белыми с черными некротическими кончиками.
– Меня покусали.
Неожиданно. И это было еще слабо сказано. Шмиттельварденгроу от изумления даже рот разинул.
– Дхаров дхар! И ты еще не мертвяк с зелеными глазами?! Э-э, интересно... – протянул он. Сколько прожил цверг, а о таком ни разу не слыхивал. – Это что ж получается, проклятье спасло тебе жизнь?
– Не совсем. Скорее оттянуло неизбежное. Сколько его хватит я не знаю, но только вчера заметил, что пальцы начали терять чувствительность. Хотя надеюсь, что завтра не стану смотреть на тебя, как на вкусный окорок. – Человек слабо улыбнулся.
– Если шутишь, значит, еще крепок. Хотя...
– Я знаю, – кивнул командор. – Никто не знает, что будет со мной дальше. Только вот соображаю я все еще ясно, а проклятья лишь прибавляют мне силы. Впервые за последние пару десятков лет я чувствую себя сносно без всяких эликсиров. Только вот...
Он сник, словно раздумывая, стоит ли говорить дальше.
Решился:
– Не важно, победим или проиграем мы, но я хочу знать, что такая моя жизнь не продлиться слишком долго. Как только я стану не нужным, то ты цверг убьешь меня. Для тебя это будет легко, ведь ты был и остаешься моим врагом, с которым я лишь временно заключил союз.
Согласиться было легко, но вот только что-то Шмиттельварденгроу не спешил. Что-то мешало ему, может быть, странное чувство привязанности к паладину-изгнаннику и то, что теперь цверг был не совсем тем, что раньше. Нынче он даже мог некоторых людей назвать своими друзьями. Это было странно... и приятно.
Наконец, решился и он.
– Хорошо я сделаю это.
11.
На исходе четвертого дня они пересекли граничные засеки Сараванга и вступили на землю Дарватского княжества – одного из самых крупных, хоть и не самых многолюдных пределов Королевства.
Но нынче княжество могло претендовать и на второй титул, сомнительный по смыслу. То и дело около дороги попадались лагеря беженцев, которые охраняли княжеские войска. То ли лагерь от воров и мародеров, то ли окружающие земли от обитателей лагеря. Шум и вонь доносились даже до дороги. Пахло людьми: кровью, нечистотами, гнильем и голодом.
Вроде как дарватский князь организовал раздачу хлеба, но его все равно не хватало. А за околицей уже возникло кладбище и вырос дощатый барак со знаком Святого Света над кособокой крышей. Среди толпы беженцев попадались белые балахоны клириков – они были словно стервятники, привлеченные страданиями такого количества людей. Шмиттельварденгроу презирал их, но это чувство, как он теперь понял, носило иррациональный характер. За что презирать тех, кто и так подневолен тяжкой длани Ордена.
На окраине лагеря, той, что упиралась в разъезженный тракт стояло старое мертвое деревой с кривыми сучьями и гнилым дуплистым стволом. На нем что-то виднелось – дощатый прямоугольник с выжженными буквами. Когда четверка путешественников подъехала, они смогли разобрать надпись:
!РАЗЫСКИВАЕТСЯ!
!ЖИВЫМ ИЛИ МЕРТВЫМ!
!КЛИРИК ДЕРОИЛ!
!ПРЕДАТЕЛЬ ОРДЕНА И СВЕТА!
!ОТСТУПНИК И СЛУГА ВЕЛИКОГО ВРАГА!
!ВРАГ КОРОНЫ И КОРОЛЕВСТВА!
!НАГРАДА – 1000 ТАЛЕРОВ СЕРЕБРА!
!ЗА ЕГО СООБЩНИКОВ ИЛИ ТЕХ, КТО ЕМУ БЛАГОВОЛИТ!
!200 ТАЛЕРОВ СЕРЕБРА!
А под ней грубый, но вполне четкий портрет этого самого Дероила.
Шмиттельварденгроу внимательно вгляделся в лицо Хораса, и от нее не укрылось, как будто дернулась щека, сжались в тонкую полоску губы, помертвели глаза.
– Знакомый? – как бы невзначай осведомился цверг. – Уж не тот ли это друг, о которым ты все говорил?
Командор промолчал, буквально прожигая глазами объявление. Но потом-таки заговорил. Правда, совсем не то, о чем спрашивал гном.
– Значит, враг вычищает ряды Ордена...
– Знаешь что, – вновь заговорил Шмиттельварденгроу, – а мы находимся в более выгодном положении. По крайней мере, этот самый враг не подозревает, что все еще не кормишь червей. Ну, или сам кормишься на ком-то и противостояние Света и Тьмы тебе уже совершеннейшим образом фиолетово. Стоит задуматься, что мой план был, клянусь Бездной, не так уж и плох.
Хорас сорвал объявление и скомкал его в руке. Сунул в переметную суму.
– Как раз сейчас и не мешало его найти. Если его разыскивает Орден, значит, он на нашей стороне. Или, по крайней мере, будет на ней.
Шмиттельварденгроу подивился превратностям судьбы: он и вместе с паладином (пусть теперь и бывшим), полуэльфом и пиромантом идет брать штурмом Цитадель Света. Это был цвергский план, бесхитростный, простой и вряд ли выполнимый. В то же время Хорас предложил свой: оказывается у него есть друзья, которые каким-то образом помогут ему. Цверг покачал головой: не нравились ему такие друзья – с ними никаких врагов не надо. Продадут, купят – и еще раз продадут.
С ними поравнялось еще двое: Героним и Джалад. Теперь они вчетвером едва умещались на узком деревенском шляхе.
– Уважаемый, – издалека начал полуэльф. Шмиттельварденгроу даже оглянулся, выискивая «уважаемых». – Уважаемый, ежели мы решили навестить вашего разыскиваемого друга, то стоит некоим образом изменить внешность.
– О чем ты там толкуешь, остроухий? – скривился цверг. – Причесаться и умыться?
Героним сдержано улыбнулся.
– Это бы тоже не помешало. Но я говорю о другом. Сир, со своими бородой и плащом вы весьма узнаваемы. Ежели плащ поменять легко, то насчет другого... сложнее. Но уж поверьте мне, бритье бороды меняет человека радикально. Это я вам говорю, как знающий человек. На моей родине искусство – заметьте, я говорю искусство, а не ремесло – брадобрея в большом почете, и занимаются им только уважаемые люди!
– Дело говорит! – кивнул Джалад. – Помню, когда я в своем Валанте хотел побриться, то шел исключительно в эльфийский квартал – там этих брадобреен было на каждом углу, что блох на собаке, и, как писал Саммах эль-Гаруди...
Он смолк, стоило только Хорасу пронзить его взглядом, который по интенсивности и наполненности смыслом не уступал цвергскому. Гном же в этот момент откровенно забавлялся, ухмыляясь во все свои шестьдесят четыре заточенных зуба.
– Так ты говоришь, побриться? – очень спокойно, даже чересчур осведомился Хорас, глядя теперь уже на Геронима.
– А что, – влез Шмиттельварденгроу, – он, конечно, еще тот дхаров выкормыш, но идея очень своевременная.
– Своевременная?! Хорошо, цверг, спрошу по-другому: что ты сделаешь с тем, кто посмеет отрезать волос в твоей бороде?
Гном нахмурился, но потом ответил:
– Разорву на тысячи кусочком, и помрет глупец только на пятисотом!
Командор холодно улыбнулся.
– Ты слышал ответ, Героним!
– Как соизволите, сир! – поклонился полуэльф и дальше уже ехал молча.
Шмиттельварденгроу вновь поравнялся с Хорасом, когда они съехали с тракта и двинулись по узкой лесной тропинке, укрытой чавкающим ковром из павшей листвы и грязи. Подальше от незваных глаз.
– Скажи, паладин, ты действительно веришь этому своему другу? Кто он вообще?
Человек покосился на него.
– Когда мы были у троллей ты не задавался такими вопросами.
– Видимо, троллячья глупость была заразной, – пожал плечами гном. – Нынче я исцелился. Короче, мне хотелось побыстрее избавиться от покореженных рож.
– Эт хорошо, что кто-то из нас все еще здоров. А друг надежный. Именно от него я услышал, что Магистр не тот, кто на самом деле. Или по крайней мере, укрепил меня в моих сомнениях. А когда Магистр, или кто там скрывается под его доспехами, явился и чуть не скормил нас мертвякам, я стал уверен в этом.
– Так кто же по твоему этот Магистр?
– А ты не догадываешься, гноме?
– Подожди! – Озарение ударило поленом по лбу. – Уж не хочешь ли ты сказать... А ведь и точно. Иначе и быть не могло.
Цверг улыбнулся. Заточенные зубы придавали ему демонический вид.
– Ха-ха, какая ирония судьбы, клянусь Бездной и всеми ее демонами! Горгонадец во главе Ордена Света! – Потом он столь же внезапно помрачнел. – И я шел за ним, верил и клялся его именем. Отродье Бездны и отрыжка Света!
– А представляешь каково мне, цверг?
Дхар раздери, но ему начинал нравится этот человек. Паладин, даже целый командор Ордена Света, его извечный враг, но он был воином, честным и справедливым. По крайней мере, гному это казалось. И, возможно, Хорас мог стать и добрым другом. О, друзья... У цвергов, как усвоил с младенчества Шмиттельварденгроу не бывает друзей.
Не бывает? Теперь ему хотелось рассмеяться в лицо тому, кто это говорил. Фозз, отдавший за него жизнь, Джалад и теперь Хорас. Неужели... Неужели он обрел то, о чем даже мечтать не мог?
И дальше Шмиттельварденгроу ехал с прямой спиной и тем самым выражением лица, которое можно встретить лишь в легендах о благородных героях. Шмиттельварденгроу-прежний от такого бы просто плевался. Но его уже не было. Кто-то другой был и, как казалось, чуточку получше старого.
12.
Все-таки Хорас воспользовался предложением, как бы он ему не сопротивлялся.
В захудалой таверне на окраине малого село никто не страдал излишним любопытством: ни хозяин, ни его сыновья, хмурые типы, смахивающие на бандитов. Видимо, такие, как четверка путешественников попадались часто. Здесь была глубокая Эратия, глухая, далекая и от торговых трактов, и от просвещенного богатства больших городов.
В снятой комнате командор позволил-таки Герониму заняться бородой, правда, не побрить начисто, а лишь укоротить и подровнять. И, несмотря на то, что полуэльф работал обыкновенным кинжалом, получилось добротно. Наверное, лучше не справился даже торгмарский брадобрей с Золотого рынка со всеми своими ножницами и бритвами. В мутной глубине полированного серебряного блюда, незнамо каким чудом обретенного хозяином таверны, отражался седой, но все еще крепкий мужчина с массивной квадратной челюстью и аккуратной рыцарской бородкой. Таким он мог сойти и за рыцаря с рубежей Королевства, и наемником. Второе было предпочительнее: от него требовалось ни титулований, ни строгих правил этикета, в коих Хорас – выходец из простого народа – мог и напортачить.
Он снял с себя часть лат, оставив лишь поддоспешник, кирасу с наплечники, кольчужную юбку и поножи, подходящие для конного боя. Белый плащ сменил невзрачный шерстяной, купленной в этой же деревне. Немало времени при этом пришлось потратить на то, чтобы выловить в нем всех блох, а уксусом отмыть часть пятен. Большинство, правда, осталось, но Героним отметил, что редкий наемник следит за состоянием своего гардероба.
Дождавшись наступления темноты, вся четверка спустилась к коновязи. Хорас сунул мальчонке, спавшему в хлеву рядом с животными медяшку, чтобы тот молчал, да он, видимо, так и не понял: то ли приснилось ему все, то ли и в самом деле гости за животными заявились.
– Здесь. – Командор остановился на околице небольшой и некогда весьма преуспевающей деревушке.
Ярко, словно фонарь в небе, светила луна. И разукрашивала сдержанными приглушенными оттенками голубого, расчерченного резкой чернотой теней, лежавшую перед ними деревню. С многочисленными садами, аккуратными домиками и узкими дорожками, выложенными цветными камешками. Да вот только сейчас деревья стояли черные, с когтистыми ветвями, в окнах, несмотря на ночную пору, не было ни огонька, заколочены и двери толстыми тяжелыми досками. Тропинки вбили в грязь ногами, колесами повозок и копыт тарквиниев. Заборы исчезли, наверняка разобранные на костер, кое-гжде даже срубили деревья в некогда богатых домах – через деревню прошли люди. Много людей. Беженцы теперь казались саранчой, разорявшей Королевство не хуже находников, только страдали от нее большей частью люди простые, крестьяне и свободные общинники.
Хорас угрюмо оглядел разорения, ткнул пятками в бока лошади и двинулся было вперед, но его остановила рука Шмиттельварденгроу, коснувшаяся его локтя.
– Не стоит так внаглую. Если здесь проживает твой Дероил, то я, клянусь Бездной, устроил бы засаду на его друзей. Если бы был его врагом, конечно.
– Обо мне беспокоишься, гноме? – жестко ухмыльнулся командор.
Цверг оскалился, показав острые акульи зубы.
– Больше о себе, паладин. Ты у нас человек конченый, терять особо нечего. А вот мне польза в тебе имеется: как я без тебя секиру свою отыщу, клянусь Бездной?! Вот то-то же. Обмозговать все надо.
Он кивнул Джаладу.
– Ходи сюда.
Южанин выглядел жалко после всех странностей. Похудел, осунулся еще больше, кожа приобрела какой-то пепельный оттенок, а вот лишай свой, как рассказал он сам, исчез после лечения у троллей.
– Ты у нас человек незамеченный, – сказал Шмиттельварденгроу и ободряюще похлопал по плечу, – и не вызовешь излишних подозрений...
– Я понял, – холодно прервал его пиромант, посмотрел внимательно на Хораса и кое-что в его взгляде цвергу не понравилось: затаенная злость, что ли. – Я должен проникнуть в деревню, оглядеть дом Дероила и вернуться. Хорошо, только есть одно «но».
Он вновь поглядел на паладина и потянул гнома в сторону.
– Когда ты будешь меня темной магии обучать? Или я тебе мальчик на побегушках?
– Хорошо, – цверг тяжело выдохнул. – Я займусь тобой Будь уверен, ты вырастешь знатным чернокнижником, но теперь мне нужна твоя помощь...
– Опять, – вставил Джалад, – и ни слова о магии.
Шмиттельварденгроу тяжело вздохнул.
– Хорошо, я даю тебе свое слово , – сказал он. Голос его словно кристаллизовался в воздухе, а потом резко треснул и рассыпался. Поплыл едва уловимый, но узнаваемый аромат магии. – И оно нерушимо. Теперь доволен?
– Да, – кивнул маг. – Теперь я готов выполнить вашу просьбу.
Пути негодяев.13-16
13.
Ночью ударил мороз. Не сильный, но для уроженца южного Заморья вполне чувствительный. Не спасал даже толстый шерстяной плащ, сменивший его лохмотья, и кожаные штаны и рубаха из плотного сукна, купленные на деньги командора.
Вернувшись до первых соловьев, он успел основательно продрогнуть и, когда он вернулся в таверну, то первое, что сделал: присел к камину и протянул к нему дрожащие руки. В зале было душно и жарко, судя по потным и раскрасневшимся лицам посетителей. С почерневших стропил свисали лохмотья сажи, густо пахло подгоревшей снедью и гнилым луком, который богато начиняли блюда этого заведения. Люстра из железного обода, с насаженными на него оплывшими свечами, чадила сильно, но света давало едва-едва. Так, что углы тонули в густых тенях.
Когда рядом появился Хорас, он так и не смог вымолвить ни слова. Единственное, что получилось, немного унять зубы, выбивающие затейливый ритм.
– Тихо?
Джалад кивнул.
– С-с-странно, – сумел он-таки выдавить из себя, – если бы было иначе. Все-таки его разыскивают по всему Королевству!
– Я знал, – равнодушно согласился командор. – Но никто и не думал, что будет иначе. Дероил – не дурак.
– Не дурак?! – вспылил маг. – Тогда я полный дурак, если пошел сюда. Не удивлюсь, если завтра слягу с горячкой. И ради чего? Ради того, чтобы какой-то рыцарь убедился в своей правоте…
Хорас ухмыльнулся. Похлопал джаффца по плечу.
– Чтоб горячки не было, обычно пьют горячий грог.
– Горячий? Я бы не отказался.
– Тогда, – паладин шутливо поклонился, – прошу к столу.
Шмиттельварденгроу и Героним терпеливо дожидались их, коротая время за тарелкой с тушеной брюквой, приправленной мясом. Вернее, редкими мясными волокнами, похожих на бледных червяков, заселивших серую разваренную массу, но, хоть полуэльф ел с видимым усилием, морщась и кривляясь каждый раз, когда подносил ложку ко рту, цверг уплетал за обе щеки.
Когда Хорас с Джаладом подошли к столу, цверг уже доедал свою порцию и с плохо скрытым вожделением посматривал на тарелку полуэльфа, который едва притронулся к еде.
– А вот и наш друг! – Хорас присел, усадил рядом джаффца.
– И что? – тот испытующе уставился на него.
– Что «что»? – Паладин придвинул к нему глиняную кружку, над которым вился парок, пахнущий кислым вином и специями. – Вот твой грог.
Джалад глотнул. Приятное тепло обожгло пищевод, бухнуло в желудок. Мышцы, сведенные холодом, отпустило. Он расслабился, чуть не расплылся топленым маслом по лавке. По крайней мере, потянуло в сон. Джаффец не отказался бы от хорошо прогретой и мягкой постели и, может быть, чего-то жаркого тело под боком. Мягкого и нежного.
Нет. Рано для этого. Джалад встряхнулся, прогоняя цепкие щупальца сна. Оставил кружку с грогом. Ему было уже достаточно хорошо, что адекватно воспринимать реальность, но не потерять связующую нить разговора.
– Что дальше, я говорю? Что делать-то будем.
– Ждать, – буркнул Шмиттельварденгроу. – Ты пей-пей.
Он кивнул на грог.
– Сам готовил. По традиционному цвергскому рецепту. Чуточку специй, самую малость черной магии, – он хохотнул, – и много, очень много местного паршивого вина. Прошибает до печенок.
– Да, – кивнул Героним, – уважаемый гном сам готовил. Говорит, «мерзлый придет – надо привести в норму». «Клянусь Бездной»!
Последние слова он сказал глухим цвергским басом. И – самое удивительное! – Шмиттельварденгроу вместо того, чтобы вспылить по своему обыкновению, громко расхохотался, чем привлек внимание тухлой компании по соседству. Заросшие по самые глаза мужики заозирались, сказали что-то грубое, отчего цверг мигом обернулся.
Рука опустилась на рукоять рунной секиры. Гном ощерился, показав два ряда острых акульих зуба.
– Надо чего? – Он с тошнотворным скрипом провел грязным ногтем по лезвию, острому, словно бритва цирюльника.
Те мигом стушевались, бормоча извинения. Цверг повернулся опять к столу.
– Демонское дерьмо! Итак, все-таки чего ждем?
Хорас оглядел всех присутствующих.
– Когда нас найдут.
– Найдут?
– А, может, хватит повторять мои слова! – Он опустил большие натруженные руки на стол. – Да, найдут. Те, кто знает, где Дероил, или даже сам клирик.
– Или те, кто сам его ищет.
– Или они, – кивнул Хорас. – По крайней мере, это может означать хоть какую-то определенность. И мы начнем действовать по-настоящему, а не возится, словно слепые щенята.
– А, все эти ваши планы, которые неизвестно – выполняться или еще нет. Дероилы, союзники, друзья… – Шмиттельварденгроу махнул рукой. – Слишком все сложно. Надо было нахрапом – топором постучаться во врата Цитадели.
– И умереть, не успев ступить и шага к этим самым вратам, – хмуро произнес Хорас. – Почему Дероил? Он умнейший из всех, кого я знал. Если кто и знает, какие еще отнорки ведут в Цитадель, то только он. Когда-то он был смотрителем архива Ордена. И он первый догадался о настоящей личности Магистра. Если его уже ищут, значит, он пошел против него в открытую. Так просто Дровосек, или же его надо кликать Повелителем, не посмел бы его тронуть – слишком большой авторитет у Дероила. Такого лучше не трогать.
Открылась, скрипнув, дверь в таверну, но – странное дело – на вошедшего никто не обратил на него внимание. Наверное оттого, что появлялся незнакомец здесь почти каждую ночь под утро. И уже многим успел намылить глаза своей нарочитой безликостью. Округлое и широкое лицо с носом-картошкой, обрамленное кудрявой бородой, улыбчатые морщинки в уголках глаз. Простой серый плащ, простая крестьянская одежда, только отличные дорогие сапоги да короткий наемничий «кошачий клык» у пояса несколько выбивались из образа.
Вошедший кивнул хозяину таверны, махнул кому-то еще. Взгляд его, по-военному цепкий и внимательный, скользнул по залу, осматривая сидящих.
Хорас сидел к входу спиной, но, увидав выражение лица Джалада, напрягся, рука скользнула к поясу, где висел длинный рыцарский бастард.
– Знаешь его? – тихо спросил он.
– Не скажу, чтобы лично… – протянул джаффец. – Но он чуть не зашиб меня лошадью.
– И ты ничего нам не сказал?
– Не придал значения, – пожал плечами пиромант. – Он даже извинился.
– А теперь?
– А теперь – не знаю, – покачал головой Джалад. – Может просто зашел перекусить.
Нет, не просто. Незнакомец, увидав его, улыбнулся, приложил два пальца к виску, отдал шуточно честь и, небрежно положив руку на гарду меча, двинулся к нему.
Хорас кивнул гному. Тот столь же небрежно положил секиру на лавку рядом с собой, погладив рукоять, словно расшалившегося кота. Напрягся и Героним, проверил свои ножи и тонкий меч. Джалад потянул на себя огонь из очага. Пламя взбрыкнула, налилась густой краснотой, в глубине его замелькали тени саламандр.
– Дхар! – выдохнул Хорас и оскалился.
Давнишняя компания поднялась со своих мест: пять человек. Под плащами виднелись кольчуги и чешуйчатые панцири, руки на мечах и прикладах арбалетов.
Шмиттельварденгроу не оглянулся. Отхлебнув из здоровенного жбана с пивом, он утер усы рукавом. Сыто рыгнул.
– Мы не одни?
Командор кивнул.
– Господа! – Рядом с их столом вырос незнакомец. На лице у него блуждала довольная улыбка. И тут же погасла, сменившись растерянностью и искренним удивлением. – Свет велик!
В голосе слышалась предательская хрипота.
– Что б меня! Хорас, друг…
Командор резко дернулся и вскочил со своего места. Его лицо выражало почти точно такое же удивление.
– Тессий! Ты…
Что ж, его можно было понять. Удивление и радость от встречи мешались с тревожным ожиданием: на чьей стороне старый друг…
– На твоей, друг, только на твоей! – опять улыбнулся Тессий. – Дероил рассказывал о тебе, но я думал… Вернее, Магистр сказал, что ты пал смертью храбрых.
– Дероил?
– Думаю, ищешь ты его, а? Конечно, я прав.
Он кивнул остальным, и солдаты расслабились и вновь расселись по своим местам. А хозяин таверны, как и остальные посетители даже не шевельнулись, словно ничего и не было. Словно не должна был вот-вот пролиться кровь.
– Мы давно уже общаемся с Дероилом. А после того, как ты, гм, умер, Магистр стал подминать Орден под себя. Менял старых командоров, возвышал преданных лично ему капитанов, а ветеранов отправлять на покой. Тогда на меня вышел клирик и рассказал свою историю. Конечно, поверил я в нее не сразу… Но после того, что увидал, сомневаться было бы уже преступно.
– Что ты видел?
– Сейчас не время и не место это рассказывать. Думаю, нам пора выдвигаться отсюда. Дероил ждет… нас.
От Джалада не укрылась пауза, словно он хотел сказать совсем другое слово. Да уж, явление Хораса было для него невероятным явлением, и пришел он сюда допрашивать. И убивать. Видимо, сейчас названный Тессием импровизировал. И не факт, что его начальник был доволен его самодеятельностью.
14.
Все-таки он ошибался. И когда им навстречу поднялся Дероил, то на его лице была искренняя радость. Или всего лишь видимость – клирик был политиком, как уже давно понял Хорас.
Тессий привел их к глухому хутору, в глубине старого леса, там, где сходились границы трех пределов: Сараванга, Таргхольма и Гравуи – и, соответственно, царила атмосфера беззакония. К хутору вела разбитая в грязь тропа, кое-где пересекаемая линзами моховых болот и ручейков. Правда, по утреннему морозцу ныне они схватились тонким и ломким ледком. Деревья стояли, огромные, тенистые, мрачне и безмолвные. В эту пору года даже птиц и зверья не было слышно. Или же их успели распугать незваные гости.
Вскоре открылся и сам хутор: широкая луговина, окруженная хмурыми елями и лиственницами, добротный, хоть и видавший виды дома из замшелого, обросшего мхом сруба. Несколько амбаров с провалившимися крышами и обширными загон, заросший сухим разнотравьем. В нем ныне находилось несколько оседланных лошадей, за которыми ухаживала мутная личность в темном грязном плаще. Хотя с животными он обращался сноровисто. Когда человек повернулся к гостям, под плащом блеснул зеркальный нагрудник с гравированным семилепестковым пламенем – знаком Ордена.
У входа в дом находилось еще двое. Тоже в плащах, но в простых кожаных доспехах. Лица скрыты высокими стоячими воротниками и низко надвинутыми капюшонами. Вооружены они были короткими «кошачьими когтями» и кинжалами. У правого в руках, кроме того, был взведенный арбалет. Он дернулся, заметив их, но тут же расслабился, когда Тессий скинул капюшон. Подозрительно оглядел пришедших с ним гостей и взял поводья лошадей. Мазнул скептическим глазом по гному, но мула принял без лишних слов.
Хорас искоса посмотрел на цверга: лицо скрыто низко надвинутым капюшоном, а рука так и не рассталась с рукоятью дварфской, наверняка трофейной секиры.
Прямой, как древко копья, и простой, словно кровавая рубка в бою – вот свой, а вот чужой, руби сплеча. А цверг стал своим. Вот только как это доказать остальным? Дероил, может быть, поймет, а вот рыцари? Или авторитета бывшего архивариуса будет достаточно?
– Знаешь что, паладин, – Шмиттельварденгроу словно услыхал его мысли, – мне при таком обилии светляков милее личина Горма Твердого с его каменной проказой...
Хорас покачал головой.
– Тут тебе не дератонские торгаши. У этих людей чутье на подобных тебе...
– Подобных? Темнил, что ли?
Командор словно не услыхал его.
– И не хорошо начинать сотрудничество со лжи. Союз, скрепленный столь ненадежным цементом, распадется в самый ответственный момент. Дероил поймет – не бойся.
– Цверг?! И боится?! – вспылил гном. Рубанул воздух ладонью. – Клянусь Бездной, но мне нужно кое-что поболей, чем эта демонская дыра и ее обитатели.
Внутри дома было темно и холодно, на стенах блестели капли конденсата, мох, которым законопатили щели намок и разбух, по здоровенным бревнам растянулись кляксы черной плесени. Четырех фонарей с дварфскими восковыми свечами едва хватало на то, чтобы разогнать темноту. Хорас видел широкий стол на массивных ножках, две лавки, которые занимали трое человек. Ну, или четверо, если считать Тессия, тут же занявшего крайнее левое место, рядом с дородным паладином со знаками капитана. Стоящий Дероил кивнул, приветствую командора и его соратников.
