Текст книги "Экстремальная педагогика (СИ)"

Автор книги: Ден Балашовский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 21 страниц)

– Ну не знаю... – тянет пацан, выжидая. Пока я ему ничего не доказал.

– И потом, скажи, вот ты его грамотно хватаешь за ногу и толкаешь в корпус. С какой целью ты это делаешь? Тебе просто нравится обнимать мальчика? – Смеемся оба. – Ведь ты же хочешь его свалить?

– Не хочу я его валять – продолжает улыбаться пацан, не понимая, что он проиграл мне еще одно очко – я его прислоню к подоконнику и все.

– Ага! Вот – к подоконнику. – Веско подвожу итог я. – Но сил для того чтобы сделать это спокойно у тебя не хватает. А он длинный. Пошатнется и затылком ударится в стекло. А стеклу много не надо, оно тут же расколется и куски полетят вниз. Как раз туда, где его голова будет. Не согласен?

Я вроде бы прижал пацана к стенке, но его пытливый ум изворачивается.

– Нет. Не согласен. У нас недавно во всей школе заменили все окна. Поставили стеклопакеты. Они прочные. В них вообще не стекло, а специальный пластик. Его просто так не разобьешь.

Ситуация не простая. Окна действительно меняли. На вид, насколько позволяет оценить зрение, стекла и вправду достаточно прочные. Это я и сам признаю. Из чего там они сделаны я не знаю. Тут вспоминаю, что в свалке школьной мусорки валялся кусок оконного стекла с наклеенным на него 'стикером'.

– То есть, ты хочешь сказать, что стекло от удара головой не разобьется?

– Не разобьется, – ухмыляется пацан.

– А давай тогда спорить. Я найду тебе такое стекло и говорю: разобьется от легкого удара. – Пацану деваться некуда, свое слово он сказал, отказываться от него, значит проиграть противостояние. Да и, кроме того, он сомневается в том, что я отыщу стекло и вообще стану этим заниматься. Он видит в моих словах хитрый способ уйти от борьбы и сохранить лицо. Он же не глупый, этот пацан. Как и другие дети, впрочем.

– Давайте! – Мы жмем друг другу руки. – А на что?

– На что... ну давай, если ты проиграешь, то ты снимаешь штаны на перемене на этом этаже и показываешь всем свои трусы! Если я проиграю, то это делаю я. – Всем смешно, все смеются. Все обратили на нас внимание, а теперь еще и запомнили надолго.

– Договорились!

– Ну и отлично, но до тех пор ты на подоконниках не сиди и, тем более, не устраивай борцовских игрищ.

Пока все хорошо. Пока я продемонстрировал пацанам свое искреннее желание общаться с ними, на их языке. Продемонстрировал не закрепощенный 'педагогическими' запорами и всякими 'мотивациями на обучение', 'системами элективных курсов' и другой чепухой разум. Но это временно. Я оставил у них залог.

Про стекло я, как водится, забыл. Но вспомнил через несколько дней. И уже даже пошел смотреть на него, но был отвлечен. Не дошел.

Еще несколько дней. Выходные.

И вот я, наконец, около стекла. Мои опасения, что мусор вывезут, были напрасными. Я вижу перед собой стекло, как раз из стеклопакета. Откуда оно тут – не знаю. Разбили ли его до замены окон или после – не знаю. На нем по-прежнему стикер и сеть трещин. Выбираю один из кусков, слегка стукаю его о выступающий бетонный угол фундамента.

Рассыпался. Облегченно улыбаюсь – все-таки сомнения у меня были.

Теперь осталось вспомнить и найти того пацана. Ведь за это время я почти забыл его лицо. Проходит еще пара дней, пока я натыкаюсь на него 'нос к носу' и зову на улицу. Для 'засвидетельствования' разрешаю выбрать только двоих пацанов из 'свиты' (этот парень относится к основе в своем классе, что и понятно – никто другой так со мной спорить бы не стал). Выходим. Я провожу эксперимент. Он начинает вертеться, мол не известно что это за стекло. Я говорю, что самое настоящее стекло из стеклопакета. Вон, мол, на нем наклейка свежая. Совсем недавно заменили.

В этот момент его друг вспоминает это стекло и говорит, что оно на самом деле из школьного туалета.

Все. Дело сделано.

Остается последний штрих.

– Ну что? – Весело похлопываю его по спине. – На что мы там спорили?

Ребята весело и задорно смеются и подначивают неудавшегося спорщика.

– Значит так, штаны снимать не надо. Спасем наших девушек от костлявого вида твоей пятой точки. Вот когда подрастешь, мяса наешь, тогда мы к этому вопросу вернемся. А пока свободен и не спорь с дяденьками в глупых ситуациях...

Все. После этого я ни разу не видел его сидящим на подоконнике.

Что это было? Как описать все это единой формулой? Почему сказанное просто, без затей, слово не имеет такого действия на человека и почему оно же, облеченное рядом ритуалов, имеет действие сильное? Что это за ритуалы?

Кто-то может сказать, что я демонстрацией объяснил парню что к чему. Что до этого он не понимал. Сказать так и успокоиться. Но я успокаиваться не стану. Дело в том, что пацан прекрасно все понимал. Но не принимал в расчет рисков. Да и после всего 'спектакля' он эти риски в расчет еще очень долго принимать не будет. Просто в соответствии с подростковой позицией, когда все очень плохое происходит где-то и с кем-то, но только не лично со мной. Есть здесь именно некий ритуал, через который на его такое поведение было наложено весьма сильное 'табу'.

Действия. По схеме: сначала совместные с педагогом действия, потом действия собственные. Я предложил ему некую систему действий вокруг спорного вопроса, после чего начал действовать сам, увлекая его. Дальше предложил действовать ему в одиночку. Совместные наши действия – это спор. Ведь он включил свое внимание в вопрос наравне со мной, на равных. Он согласился (это тоже надо расценивать, как действие) на мое предложение. Он отложил в памяти эту ситуацию с тем, чтобы потом к ней вернуться. Он, когда я нашел его снова, вместе с друзьями спустился со мной на первый этаж и вышел на улицу. Он смотрел, как я разбил стекло, он вертел в руках осколок.

Что же такого особенного и важного в этих действиях? Самые обычные, ничего не значащие поступки. Единственное, что можно отметить, это то, что они совершены вокруг спорного момента. Они не являются совершенно оторванными от него. Другими словами он не просто так пошел ногами рядом со мной на первый этаж. Он пошел для того, чтобы разрешить спор. Он не просто что-либо вертел в руках, он вертел стекло, о котором шла речь.

Давайте отвлечемся и вспомним детские споры во время прогулок. Как два пацана могут громко кричать, утверждая собственную правоту, и ни в какую не соглашаться с доводами противоположной стороны. Например, кто сильнее: терминатор или робокоп. Они будут до белого каления спорить вдвоем, с кем-то третьим, но не придут к общему выводу. Не пришли бы, если бы не ритуал. Кто-то, обычно более уверенный в себе, предлагает поспорить. Тогда они обязательно идут искать какого-либо свидетеля. И далеко не всегда свидетель находится рядом. Но даже если и так, то простого наблюдения за тем, как двое пожимают друг другу руки недостаточно. Надо обязательно 'разрубить' сжатые ладони. После этого происходит... совершенно необъяснимое с точки зрения разума (в большинстве случаев). Они, например, ищут кого-то четвертого и спрашивают у него. Или спрашивают у нескольких людей. Или ищут иное, такое же бессмысленное, 'доказательство'. Почему бессмысленное? Да потому что оно, как правило, ничего не доказывает. Более того, проспоривший обычно остается при своем мнении, но уже молчит об этом. Другими словами он принимает навязанные ему другими правила, внутри оставаясь при своем. Но ведь и в нашем случае со стеклом пацан не был убежден в опасности! Да и сам я, честно говоря, понимаю, что шанс разбития окна очень не высок. И сам бы я на его месте тоже не обращал внимания на окно. Но, тем не менее, пацан принял навязанные ему правила. И не только принял, но и смирился с ними. А это, две разные вещи. Одно дело, когда он подчиняется силе (если я просто кричу и требую, чтобы они прекратили) и нехотя делает вид, что все вышло по-моему и другое дело, когда вот так. А разница в этих примерах есть одна – ритуал. Действия. В одном случае действия есть, а в другом – нет.

И если уж мы начали говорить о некоем ритуале, то давайте разберемся, что это такое.

'РИТУАЛ – сложная форма символического действия, используемая в культовых системах, а также в различных типах социального поведения как средство закрепления отношения субъекта к священным объектам, особо значимым этапам общественной или человеческой жизни, а также статуса и принадлежности к определенной группе. Компонентами ритуального акта (первоначально группового, коллективного) выступают стандартизованные, часто ритмически организованные, жесты, движения, чтение вербальных текстов, совершаемые в специфических ситуациях психологического напряжения или расслабления – от массового экстаза до индивидуальной молитвы и медитации'. Это определение нового философского словаря.

Понятное дело, что в нашем случае речь идет не о таком ритуале, а само понятие ритуал употреблено, что называется в кавычках. Однако мы не будет так просто отступать. В определении нам важно то, что ритуал это форма действия, применяемая как средство закрепления отношения кого-либо к чему-либо значимому. Анализ значительного массива специальной литературы позволяет мне сделать вывод, что львиная доля в ритуале приходится на невербальные средства взаимодействия между людьми. Например мимика, жест, поза, интонация... Кроме того, это удивительно, но неосознанно человек воспринимает информацию следующего рода: расширение или сужение зрачков, состояние волос на теле, мелкую дрожь, 'гусиную кожу', оттенки кожи, глубину и частоту дыхания, пульс в артериях под кожей и даже температуру тела оппонента. Массив всей этой (и многой другой) информации мы способны усваивать и перерабатывать неосознанно в результате эволюционного развития. Это и есть невербальное общение. И если мы вполне отдаем себе отчет, что взволнованность человека в проблемной ситуации различаем благодаря некоторым невербальным признакам, то в очень многих ситуациях такого понятия у нас не будет. Более того, у нас вообще не будет никакого понятия. Где-то глубоко подсознательно вся собранная информация переработается и мы получим только вывод: приятный или неприятный человек, можно верить или верить нельзя, надежный или с таким в разведку не пойти. Целый сонм различных чуть ли не предчувствий. Однако, несмотря на всю неосознанность, невербальный раздел играет огромную роль в нашей жизни и, в частности, во взаимоотношениях между людьми. Ведь именно поэтому ритуал это в основном действия, а не разговоры, что было бы яснее, по крайней мере.

Анна Николаевна Уткина с кафедры культурологии и социальной коммуникации Национального исследовательского Томского политехнического университета в своей научной работе пишет следующее:

'Само слово 'ритуал' пришло из санскрита, существительное 'рита' означает не только 'священный обряд' и 'жертвоприношение', но и 'закон', 'порядок', 'истина'. В Ригведе, древнеиндийских гимнах богам, это слово выступает как отработанное социальное действие. Русские слова 'ряд', 'обряд', 'порядок', английское 'right' (право), 'rite' (обряд), латинское 'ritus' (обряд, служба) являются однокоренными со словом 'рита'. Анализ значения корня 'рита' как в санскрите, так и в индоевропейских языках показывает, что общим смыслом слова 'рита' является 'порядок', т.е. закон поведения человека в социуме... ритуал возник не как потребность в отправлении религиозных культов, а как установленный порядок жизни общества...ритуал играет важную роль в передаче культурно-исторических традиций путем невербальной коммуникации от одного поколения к другому и требует пристального внимания...'

Что из этого всего следует? Оказывается, что важной составляющей в ритуале, позволяющей ему выполнять свои непростые функции, является невербальное общение между людьми.

А вот, что пишет студентка 5 курса факультета коммуникативных технологий РОСИ (г. Курск) в своей статье 'Невербальная коммуникация в религиозном дискурсе':

'Обрядовая стратегия пронизывает весь религиозный дискурс и реализуется во всех без исключения его жанровых образцах. Церковный ритуал ценен традиционностью и эмоциональностью. Все важные события в жизни человеческого общества не просто сопровождаются ритуалом, но и переживаются посредством совершения обряда: рождение (крещение), переход подростка в мир взрослых (инициация), сочетание браком и создание семьи (свадьба), смерть (похороны). На обрядовой стратегии, в конечном счете, строится весь религиозный дискурс. Важную роль в религиозном дискурсе играет ритуал. Большая часть вербальных и невербальных действий религиозного дискурса жестко ритуализованы. Если провести эксперимент и попытаться убрать вербальный компонент из любого другого типа дискурса, дискурс просто перестанет существовать. 'Лишение' же религиозного дискурса вербального наполнения не прекращает его существования, а лишь переводит данное общение в несколько иную ипостась – безмолвное (основанное на жестах и телодвижениях) общение с Высшим началом – именно поэтому только в религиозном дискурсе выделяется такой жанр, как 'безмолвная внутренняя молитва', 'молитва в душе'. В любом другом типе дискурса на первое место выступает речевая деятельность, а конкретные действия, закрепленный, установленный ритуал лишь подкрепляют ее. В религиозном же дискурсе ритуал доведен до своей высшей ступени, возводится в абсолют, являясь основой, религиозного общения. Иногда в религиозном дискурсе вербальные действия отступают на второй план по значимости, на первый план выходит ритуал – 'совокупность и установленный порядок обрядовых действий при совершении какого-либо религиозного акта; выработанный обычаем порядок совершения чего-либо, церемониал; стандартный сигнальный поведенческий акт'

И

'...Мужчины при входе в храм обязательно должны снимать головные уборы. Для женщин косынки не требуются. Не существует также особых норм в одежде или использовании косметики...

При входе в храм располагается сосуд с освященной водой, или кропильница, в которую окунают пальцы правой руки и затем крестятся. Сразу же при входе в храм совершается коленопреклонение (правое колено) перед дарохранительницей. И впоследствии, проходя мимо дарохранительницы, совершают коленопреклонение или хотя бы склоняют голову. Крестятся католики в отличном от православных порядке – сначала левое плечо, потом правое...'

Ну почему нужно обязательно провести омовение, почему не хватает фразы 'Ты крещен!' или 'Именем Господа вы обвенчаны!'?

Вот опять, как мы видим, целая серия действий и движений непонятного, в общем-то, назначения. Однако назначение есть. Не берем во внимание специального назначения и рассуждаем о том, что интересно нам.

Во-первых, как уже ясно, эти невербальные действия (обряды – ритуалы) доносят до нас некоторую картину из прошлого. Делают они это за счет того, что выработанная в ходе эволюции 'телесная' память заложена в нас где-то на уровне генов. И я не знаю, что должно произойти с человеком, чтобы он, например, перестал испытывать неясный страх, находясь в темноте в одиночестве. Это генетическая память. Многие даже не задумывались никогда сколько раз нападали на их предков кровожадные хищники по ночам, сколько холодных ночей пришлось пережить им! А между тем именно это и является причиной боязни темноты...

Более того, я даже предполагать не берусь, сколь грандиозна донесенная до нас невербальными действиями картина. Другое дело, что всю эту грандиозность (если она существует) наше сознание неспособно различить.

Но есть и 'во-вторых'. Все эти действия, являются следствием той информации, того состояния, которые нам хотели передать. А значит, коль скоро, человек совершает их, они вызывают в его сознании совершенно определенные чувства. В данном случае – чувства религиозного переживания, уважения, трепета, любви и еще много чего.

И тут нам важен сам принцип, в соответствии с которым выполнение определенных действий вызывает в сознании определенные переживания. Кроме того, выполнение определенных действий кем-то другим, в нашем сознании тоже будет вызывать определенные переживания. Я так подробно остановился на этом, потому что это важно. Потому что, просто сказать об этом в одном коротеньком абзаце нельзя – многие не примут на веру. А еще потому, что мне нужно, чтобы каждый понял, сколь широк спектр невербального общения и значит, его существенность в навязывании своей позиции по тому или иному вопросу.

Теперь давайте вспомним, что речь у нас идет не о научных спорах, а о спорах, которые не нуждаются в разрешении логикой и, более того, логикой неразрешимы. Просто потому, что во всех таких спорах каждый из участников просто хочет 'продавить свое мнение'. А если смотреть глубже, то каждый из них в определенной степени агрессивно пытается позиционировать свою личность в качестве ведущей.

Можно или нельзя, положено или не положено, правильно или не правильно, честно или не честно. Именно такие споры возникают между родителями и детьми, учителями и учениками постоянно. Такие споры, когда на самом деле не важно, как оно есть на самом деле. А важно то, останется каждый при своем или кто-то признает свое поражение. И если один мальчик считает, что наблюдать за девочками в туалете нельзя, а другой считает можно, если в кратком споре убеждений победит более напористый и дерзкий второй, то это не будет значить совершенно ничего. Кроме того, что второй показал свое превосходство на основе некоторых качеств личности. И первый, что примечательно, скорее всего сделает вид, что согласился с позицией второго, тоже начнет подглядывать за девочками. Это в начальной и средней школе. Если старше, то там появляются нюансы, но в общем все остается также.

И вот это 'продавить свое мнение' может быть, как уже было сказано, двух видов. За счет грубой силы, имеющейся у взрослого. Тогда ребенок сделает вид, что согласился, но стоит тебе отвернуться, как он тут же 'сядет на подоконник'. Или вступить с ребенком в личностное противостояние и так 'продавить свое мнение'. Тогда ребенок тоже сделает вид, что согласился. Но кроме этого он признает личностное первенство педагога, а значит будет стараться выполнять его требование по совести. Ну а если случится так, что он нарушит его, то педагог всегда и очень просто (одним взглядом) сможет пожурить такого ученика. А окружающие будут удивляться, как это им для такой реакции недостаточно крика, угроз и дерганий за уши, а тут хватило простого взгляда?

И система действий и невербального общения поможет нам именно во втором случае. Совершенно неважно, какие это будут действия. Главное, чтобы они имели отношение к спорному моменту. Минимум – они должны быть совместными действиями педагога и ученика. Максимум – в какой-то момент они станут действиями только ученика.

Такое чудесное влияние действий объясняется с нескольких позиций. Первое – это, конечно, тот компонент невербальной информации, который транслируется учителем при совместной деятельности. Ведь транслироваться может не только расположение или агрессия. Уверенность, опытность, смелость, легкомысленность... Да что угодно! Причем в таком широком спектре, я повторю, что у нас не хватит для этого определений. При этом крайне важно, чтобы учитель был уверен в себе! Если учитель сам не уверен, боится, нервничает, то и транслироваться будет соответственная информация. Можно подумать, что одной только этой фразой перечеркнут весь совет, который мы пытаемся сформулировать. Но это не так. Дело в том, что неуверенный в себе учитель при таком подходе, может выгадать себе время (как описано в примере со стеклом), придумать такую ситуацию, в которой будет чувствовать себя наиболее комфортно, выбрать такую деятельность, которая наиболее ему удается, подготовиться морально.

И второе (это мое предположение) – невербальные показатели и деятельность гораздо старше вербальной и осознанно-мыслительной. Во всех экстремальных ситуациях на первое место выходит именно то поведение, которое обусловлено временем и местом формирования в процессе развития человека, как вида. Если только человек не имеет специальной подготовки, которая и призвана заглушить более старшие шаблоны поведения и навязать новые. Вспомните бандитские 'разборки', когда в руках крутятся различные предметы (четки, финки, зажигалки), когда раскуриваются сигареты одна за одной или разгрызаются спички... Движение во время сложной ситуации помогает человеку успокоиться. А ситуация личностной борьбы является сложной. Предлагая деятельность ученику, вы тем самым бросаете ему 'спасительный круг'. Начинаете его 'вести'. Он успокаивается. Вы, как в математике, своим плюсом превращаете его минус в ноль. Остается только разум, который теперь (не понукаемый животными инстинктами к доминированию) готов принять вашу позицию. И в таких условиях ему гораздо проще согласиться с вами.

Был у меня такой случай:

С одним из учеников мы спорили о плюсах и минусах 'качалки' (занятий в тренажерном зале). И на самом деле факт в том, что в этом деле и минусы, и плюсы есть. Все зависит от целей. Но тогда это было не важно. Тогда было важно кто и как одержит победу в споре. Кто признает себя победителем, а кто побежденным.

Я настаивал на минусах. Просто потому, что никогда не любил этих занятий и долгое время занимался единоборствами. Ученик – на плюсах. Просто потому, что сам регулярно занимался в тенажерке и, еще, из упрямства.

Каждый из нас приводил справедливые доводы в поддержку своей позиции. Я говорил, что 'качки' неповоротливые, что у них нет никакой силы на самом деле, а есть только 'обертка'. Что любой борец или 'каратист' побьет 'качка'. Настаивал на том, что надо заниматься серьезным спортом: турниками, тяжелой (что в корне отличается от 'качалки') или легкой атлетикой, борьбой, да бегом в конце концов. Он отвечал, что не согласен со мной. Что у 'качков' огромная 'мышечная масса' и если его удар попадет, то 'умрет любой'.

Дело было на перемене, на улице. С моим предложением пойти позаниматься на турники он согласился. Еще через десять минут согласился он и с моей позицией, добавив напоследок: 'Зато выглядят они красиво!'

Моя дочь в возрасте 8 лет никак не могла приучиться развешивать одежду по положенным местам. Вечно у нее платье на полу, колготки скомканы на стуле, носки под стулом. Наказывать ее за это – не самый лучший выход по многим причинам (о чем будем разговаривать ниже). Оптимально же создать такую ситуацию, когда в борьбе наших личностей, моя победит и навяжет свои правила. Не то чтобы моя дочь хотела навязать свои правила мне, но в силу легкомысленности возраста и пола не видела во мне того авторитета, который изменил бы ее образ действий, ее привычку и нежелание следить за собой в этом вопросе. Тогда, в очередной раз, когда были замечены разбросанные вещи, я спросил ее:

– Ты опять разбросала вещи? – в ответ не очень-то и виноватое молчание и грустные глаза, на дне которых видно плутовство.

– Я тебе сколько раз говорил убирать их по местам? – Задал я второй риторический вопрос, – Что тебя наказывать что ли? Иди сюда!

Она подошла к валяющейся на полу черной школьной юбке.

– Тебе кто купил это платье?

– Мама... – послышалось неуверенное.

– Мама тебя любит, – Сказал я, сунул ей в руки скомканную блузку и предложил – положи рядом с юбкой.

Дочь взяла в руки расправленную блузку и, обманутая словом 'положи', неуверенно глядя на меня, бросила ее около юбки.

– Теперь достань носки из под стула, – продолжал командовать я, одновременно с этим доставая один носок и оставляя его в куче лежащей на полу одежды.

Она достала и носок, протянув руку.

– Пойдем со мной.

Мы пришли в коридор и я стал обувать уличную обувь.

– Обувайся тоже.

Еще через минуту мы стояли около горы одежды.

– Видишь, мама тебя любит, она купила тебе красивую одежду. Одежда лежит на полу. Видишь?

– Да, – кивнула она.

– Теперь дай мне руку. – Я взял ее ладошку и слегка потянул. – Делай как я.

Увлекаемая моим примером и рукой она поставила свою ногу на одежду. Рядом с моей ногой.

– А теперь топчи! – Приказал я.

С полными горя глазами и скукоженной рожицей, продолжая мелко мотать головой в знак протеста, она поворачивала ногу на носке.

– Ну как, понравилось? – и, дождавшись кивка, подвел итог – Сейчас мы подберем все это и бросим в коридоре перед дверью. Чтобы мама увидела, когда придет. А ты расскажешь ей, что произошло и какие ты сделала выводы.

Все. С тех пор очень редко какая-нибудь вещь лежит брошенная.

Или еще один пример.

В моем классе, над которым я имел руководство, была сложная девочка с целым комплексом проблем. Однажды мне пришлось столкнуться с ней в споре на тему остальных ребят. Она утверждала, что у нас в классе очень плохие ребята, что никто ей не нужен и она, вообще, всех ненавидит. Я же говорил противоположное. Ребята у нас хорошие, дружные. И нельзя всех ненавидеть, и на самом деле ей просто тяжело, но она хочет дружить. В общем я говорил то, что говорил бы любой другой учитель на моем месте.

Конечно же я проиграл в том споре. Мне не удалось подчинить ее личность, потому как высказывание являлось лишь верхушкой айсберга. И базировалось на тех убеждениях, которые через беды и невзгоды утвердились в структуре личности. Другими словами, личность этой девочки формировалась через преодоление страданий вокруг определенных убеждений. Конечно же я проиграл. Закончил разговор я так:

'Ладно, пока мне ничего не удалось тебе доказать. Но обещаю, что в течение года твое мнение будет меняться, и в конце ты уже не сможешь так сказать'.

В один из предпраздничных дней ребята готовили поздравления для девочек. Мной было устроено так, что им стала необходима женская помощь. Так эта девочка оказалась в нашей компании. Мы занимались поздравлением около полутора часов. Под постоянный смех и шутки. Она постоянно чем-то занималась. А я использовал момент и задавал ей разные вопросы относительно ребят: кто из них смешной, кто добрый, кто кого обижает. Сделано это было, естественно, так чтобы остальные тоже участвовали в беседе. В конце я подвел итог:

– Ну скажи, неужели ты до сих пор думаешь, что наш класс такой уж плохой?

В этот раз я одержал первую победу над строптивой 'сложной' личностью. Много позже, в разговоре, мама этой девочки удивлялась, как сильно она ко мне привязалась. 'У нее такого – тем более с посторонним мужчиной – никогда не было!'

Если вам надо поговорить о чем-либо сложном, начните хотя бы с прогулки.

А формула успешного разрешения воспитательной ситуации вот она: подготовленность и максимально возможная предсказуемость воспитательной ситуации + отсрочка во времени + совместная невербальная деятельность (любая).

Единственно при этом надо учитывать, что некоторые занятия будут демонстрировать, например агрессию. А агрессия может понадобиться педагогу далеко не всегда.

ОДИНОЧЕСТВО

Я не единожды уже замечал, что людям не с кем и некогда поговорить 'по душам'. Не только ребятам, но и взрослым людям. Вот так, чтобы раскрыть душу, задать все тревожащие ее вопросы – такого нет. Я даже думаю, что значительная доля пьянства приходится именно на удовлетворение этой потребности. Ведь в России застолье неразрывно связанно с разговорами за жизнь. Начиная задумываться, почему я сам когда-то употреблял спиртное, прихожу к тому же выводу. Мне нравился сам процесс, не состоянье. Мне нравилось, когда люди сидят вместе, за одним столом, разговаривают на всех интересующую тему. Этакое единение мыслей, душ. Но чем старше я становился, чем дальше уходили мои мысли от обыденности и быта, тем реже и меньше удавалось мне найти такого общения. И вот настал момент, когда застолье и общение на интересующие темы полностью разошлись. Произошло это потому, что закончились беседы на интересующую меня тему. Те люди, которые могут разговаривать о соответствующих вещах и явлениях почти не употребляют спиртного. Именно с тех пор желание к застолью у меня значительно упало.

Но в данный момент нас совершенно не интересуют все люди. Не интересуют в общем. Поскольку пережившие подростковый период настолько 'матереют', так хорошо умеют сносить молча все невзгоды, неправильности и нечестности, что говорить о них смысла не имеет. Это – в некотором смысле пропащие люди. Таким, взрослым людям, может отчасти помочь классическая литература, с ее энциклопедическим собранием характеров и отношений между людьми. А что же с ребятами? Можно сказать, что нет в них еще матерости. Если они видят нечестность или несправедливость – это причиняет боль. Они спрашивают у взрослых и не получают в ответ ничего внятного, поскольку взрослые и сами в свое время не нашли ответов и просто свыклись с этим. Или не получают никаких ответов потому что взрослые этих ответов боятся. Им легче и проще существовать ничего не меняя.

У нас для различных 'душещипательных' случаев созданы всевозможные психологические службы. Но как-то так выходит, что дети не идут туда. Я не знаю, могу только предполагать, с чем это связанно. Дело в том, что для того чтобы осознать необходимость разговоров с психологом нужно уже быть во многом взрослым. А они не взрослые, тут противоречие. Но главной причиной будет даже не это. Она в том, что ребенок не ищет специально того, кому можно 'излить душу'. Он не умеет относиться к себе с позиции субъекта влияющего на объект. И если случайным образом у него на пути появляется человек способный выслушать, то именно он и подходит. Никто больше. Кроме того, не исключаю я и того, что в братии психологов очень много некомпетентных людей, как и везде. Того, что сама система такой психологической помощи (о которой у меня нет опыта 'изнутри') может быть порочной в некоторых частях или во многом. Совершенно очевидным мне представляется то, что родители не хотят вести ребенка к психологам. Я думаю, что принятие такой необходимости для родителя будет означать его собственную в какой-то части несостоятельность: 'Я не справился с проблемой, мне не рассказал сын, а постороннему человеку расскажет?!'

Как бы там ни было, а факт остается фактом. Большинство детей к психологам не идут. А еще, я не один раз наблюдал картину, когда проблемные дети шли туда и даже ходили долго, а результата не было.

А ведь между тем именно в общении они остро нуждаются. Об этом нам просто кричит интернет, если уметь его слушать. Интернет исключает взгляд в глаза. Интернет создает некоторое ощущение исповеди, когда 'на той стороне' сидит человек способный тебя понять и заинтересованный в разговоре с тобой 'по-честному'. И одновременно с этим этот человек не способен по-настоящему тебя осудить. Он не может ничего тебе сделать – такое чувство возникает. Интернет способствует тому, что количество половых связей в подростковом возрасте резко увеличивается. И мне совершенно не нужно проводить каких-либо исследований для того чтобы это осознавать. Я вижу это. Мне рассказывают об этом мои воспитанники. Я и сам чуть-чуть захватил это. Ведь гораздо проще познакомится с девушкой сидя дома перед экраном монитора. Она видит тебя таким, каким ты себя представляешь сам. Любую фотографию, любую личину можно принять в этот момент. Не надо краснеть, следить за своим поведением, чувствовать себя неуверенно и вообще ухаживать.