Текст книги "Мои сводные монстры (СИ)"

Автор книги: Дана Блэк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 21 страниц)

Глава 20

Заказываю такси и руки трясутся. Ни разу в жизни со мной так не разговаривали, меня будто в помоях искупали.

Прохаживась вдоль машины Виктора. Арон пять минут назад ушел.

На свадьбу.

Там Вика осталась, а у меня нет желания подниматься за ней. Может быть, еще и в ней дело. Она же за эти сутки все уши мне прожужала.

Ах, какие мужчины.

Останавливаюсь возле капота и тихо злюсь.

Даже если вернусь за ней – она запросто откажется уезжать, а я и так себя дурой чувствую.

Хлопает дверь тамбура, оборачиваюсь и щурюсь.

Эта знакомая размашистая походка, серебристая кожаная куртка, этот тяжелый темный взгляд исподлобья…

– Подружку ждешь? – Виктор подходит ближе. На пальце поигрывает брелоком с ключами.

Значит, с Ароном встретился.

Он обходит Бентли и хмуро рассматривает вмятину, которую я сегодня оставила. Переводит взгляд на меня.

– Такси жду, – ежусь и кутаюсь в плед.

Он молча разглядывает меня, и на его пухлых губах появляется хищная ухмылка. Он жмет плечом. И лениво тянет:

– Ладно, я поехал, – он открывает дверь. – Завтра увидимся, Алиса.

До меня не сразу смысл слов доходит, я поражена тем, как легко он оступает. Еще полчаса назад приставал в коридоре, а теперь такой спокойный, деловой, Арон не наврал, это точно он среднему брату сказал. Что игры кончились, и теперь все по-взрослому.

– Завтра мы не увидимся, – спохыватываюсь, когда Виктор уже садится в машину. – В вашу семью я не рвусь, это папа хотел. Меня вы в своем доме не встретите.

– Отлично, что мы друг друга поняли, – он кивает, а я вздрагиваю, настолько у него тон жесткий, непримиримый.

Он хлопает дверью. По тамбуру разлется мужской смех, и я снова оглядываюсь.

Еще двое. Шагают рядом, и это Ник чему-то смеется. Арон перекидывает пиджак через руку. Вся троица в сборе, и они явно уезжать собрались.

– Встретимся дома, – Виктор салютует в окно, и Бентли плавно трогается с места.

– Лапушка, – Ник облокачивается на капот спортивной иномарки Арона, улыбается мне. – Давай время сэкономим, просто скажи, где моя тачка. Чтобы мы не искали.

– Вам же это несложно. Поискать, – упираюсь. – Не иголка. В стоге сена.

Я оскорблена и растеряна, все трое так нагло сделали вид, что ничего не было, и из-за этого, почему-то, неприятно покалывает в груди.

– Вон как, – Ник ерошит волосы. – Все таки война? Обиженная женщина – это страшно.

– Николас, поехали, – Арон садится за руль. В окно смотрит на меня, и, кажется, еще что-то сказать собирается.

Но не успевает.

– Алиса, – звучит громкий голос Вики за спиной, и по бетонному полу быстро цокают каблуки. – Меня подождите!

– Извини, детка, – отзывается Ник, взмахивает рукой. – Мест нет.

Машина, правда, двухдверная. Она с визгом срывается с места.

Но я бы туда и под дулом пистолета не села, хватит с меня.

– Эй. Куда они поехали? – Вика равняется со мной. Удивленным взглядом провожает красную иномарку. – Они все так резко собрались, я ничего предпринять не успела, – подруга с разочарованием качает головой. – Арон вернулся, и сразу все подорвались. Что ты им сказала?

– То есть я виновата? – хмыкаю и крепче сжимаю телефон. – Они гадостей мне наговорили, угрожали, что отцу свадьбу сорвут, и к дому своему меня на пушечный выстрел не подпустят. Все, пусть катятся. Короли планеты.

Смотрю на экран и прослеживаю маршрут такси. Вика возмущается, я слушаю вполуха.

– Это ж надо такой дурой быть, всех троих упустить. Когда они уже у нас в кармане были.

– Хочешь – беги, – мрачно киваю на ворота, – догоняй. А я…

Вздрагиваю, когда в ладони оживает вибрацией телефон. На экране высвечивается папин номер, и внутри разливается холодок нехорошего предчувствия.

Я ведь с ужина сбежала. И до сих пор без своей машины.

– Тихо, – обрываю Вику, уже открывшую рот. И прижимаю трубку к щеке. – Да?

– Сколько еще это будет продолжаться, Алиса? – у папы тон тихий, вкрадчивый. – На часы смотрела? Не поздно для гулянок?

– Уже скоро еду домой, – поправляю плед на плечах и кусаю губу. В таком виде домой являться нельзя. – Ложись спать. Мы просто тут с Викой…

– С Викой вы вторую ночь пропадаете. Сегодня на ужин проспала. Завтра переезжаем к Рождественским, а тебя опять дома нет.

– Завтра? – у меня вырывается нервный смешок. Ушам не верю. Казалось, что этот треп про переезд на недели затянется, а там можно что-нибудь придумать.

Но завтра?

– Пап…

– Приедешь и поговорим, – обещает он сухо. И бросает трубку.

Просыпаюсь от шума за окном, разлепляю ресницы и тут же щурюсь. Солнце бьет в глаза, с головой накрываюсь одеялом.

Был бы сегодня понедельник – можно было бы с чистой совестью отправиться на пары. Но пока только воскресенье.

И на улице что-то грохочет.

Отбрасываю одеяло и спрыгиваю с кровати. Босыми пятками шлепаю по полу, ладонями опираюсь на подоконник.

Грузовик.

Почти возле ворот, и по пожелтевшей траве рабочие тянут старинный шкаф.

Вздрагиваю, сразу вспоминаю о вчерашней папиной угрозе, что мы поговорим утром. И о сегодняшнем переезде.

Вот я вижу, что это не шутка. И ужасаюсь.

Стою у окна, запускаю пальцы в волосы и наблюдаю за рабочими в синих комбинезонах. Теперь уже загружают кресло-качалку.

У меня в комнате такое же.

Оглядываюсь на него. На спинке валяется плед, в котором я вчера по-тихому прокралась домой. Казалось, поспать нужно и все пройдет, это всегда срабатывало.

Но вот оно утро, и оно вечера не мудренее, оно на абсурд похоже, я в тот дом переехать не смогу.

Отхожу к шкафу. Мельком смотрю в зеркало, любуюсь кругами под глазами. Две бессонных ночи даром не прошли. Дергаю в сторону створку. Быстро натягиваю джинсы, влезаю в футболку и завязываю волосы в шишку на затылке.

Приоткрываю дверь и прислушиваюсь к тому, что внизу творится.

Оттуда раздаются мужские голоса – рабочие. Но не будут же они всю мебель перевозить?

А дом наш куда?

Сбегаю по ступенькам, встаю у косяка и смотрю на папу. В холле бардак, мебель свалена. Он командует и по сторонам осматривается. Замечает меня и хмуро кивает:

– Проснулась?

– Что с домом будет? – не сдерживаю вопроса, шагаю ближе. – Нельзя же совсем все вывозить.

– Все и не будем, – он машет рукой. – Но вещи свои тоже нужны. Сама в комнате посмотри у себя, что берешь.

– А с домом-то что? – пропускаю мимо ушей его заявление.

Не буду я ничего смотреть. Моя комната – это моя комната. И, вообще, ехать не собираюсь никуда.

– Подумаем, может, продадим, – решает он, и у меня холодок по коже бежит.

– Так нельзя, папа, – спорю и подхожу. – А если с Региной у вас, ну…мало ли. Не получится. Тогда дом…

– Алиса, – перебивает он с раздражением. – Иди собирай вещи.

– Пф-ф! – выдыхаю и отступаю, поймав его тяжелый взгляд. Хочется ногой топнуть от бессилия, но ведь это не поможет.

Скрываюсь в коридоре. Стою на месте и кусаю губы.

Я туда поехать не могу, это исключено. Я и так знакомством впечатлена, и на продолжение не готова. Они трое – просто монстры, еще один день с ними рядом, и от меня мокрого места не останется.

Нет уж.

Поднимаюсь наверх, собираю рюкзак. Набрасываю кожанку и снова выглядываю в окно. Рабочие еще не уехали, стоят у грузовика и дымят сигаретами.

Плетусь вниз. С кадым шагом настраиваю себя на войну, это ведь, правда, не шутки больше.

– Я съезжу за машиной, и подъеду сама, – бодро предлагаю папе и проскальзываю мимо него в распахнутые настежь двери.

– Ты, кажется, вчера должна была машину забрать, – летит мне в спину его сердитый голос. – Сколько это еще будет продолжаться, скажи мне.

– Вчера Вики дома не было. Пришлось ехать за ней, а она была за городом, – торопливо рассказываю. – Потом ты позвонил. И я сразу помчалась домой. Ладно, я побежала, – прощаюсь и выскакиваю на крыльцо.

На солнце щурюсь, поправляю рюкзачок на плече. Успеваю услышать папин окрик про мои вещи, но делаю вид, что не расслышала.

Ничего, справлюсь. Заберу машину, потом позвоню ему, скажу, что завтра на учебу и проще ехать отсюда, не тащить ведь с собой к Рождественским ноутбук, конспекты, учебники…

План отличный.

В приподнятом настроении шагаю мимо рабочих. Выхожу за ворота и оглядываюсь, во внешнем кармашке нащупываю ключи от Роллс Ройса.

Он где-то недалеко должен стоять, если его не угнали. И если Рождественские его не забрали.

Но ведь ночью была свадьба, а сегодня воскресенье, может, Виктор еще не пробил, где машина, и Ник не торопится…

Иду по тропинке вдоль деревьев, осень и листья облетают, на улице последние теплые деньки.

Ставлю ладонь козырьком к глазам. И ахаю – стоит, в тени дуба, белый красавец.

Увереннее шагаю к машине.

Останавливаюсь возле двери и смотрю на свое отражение в стекле.

Медлю, оглядываюсь по сторонам.

Народа здесь нет почти, никто не увидит. А они потом никак не докажут, что это я сделала, кто угодно мог.

С таким характером, как у этой троицы – я точно не первый враг. Поэтому отхожу к траве, подхыватываю толстую кривую палку.

И решительно возвращаюсь к машине.

Глава 21

Арон

Семейный совет.

Каждое воскресенье.

Это такая же традиция, как утром и перед сном говорить “люблю тебя”, как один раз в неделю вместе готовить ужин, накрывать на стол, а потом вместе убирать, как активный семейный досуг на свежем воздухе, и культурная программа, тоже совместная.

– Ну и где носит этого оболтуса? – дед ставит чашку на блюдце и недовольно хмурится на часы.

Николас поехал за машиной, и безбожно опаздывает.

А скоро заявится жених с…дочерью, эта бесстыдница точно приедет, и будет глазки в пол опускать, строить из себя невинную курочку.

Аппетитную курочку.

Сексуальную.

Вкусную.

– Семейный совет откладывать нельзя, – отпиваю чай. – Начнем. Николас подъедет.

– С каких пор ты распоряжаешься, Арон, – дед встает, и кресло покачивается за его спиной. Он шагает к окну и оддергивает штору, выглядывает на улицу.

Он молчит, и все молчат.

Переглядываемся с Виктором. Тот едва заметно усмехается, и всегда так делает, когда дед меня осаживает.

Мы выросли давно, а соперничество осталось, как в школе, у нас разница в два года всего, но все же я старше.

И Виктор это принимает с трудом.

– Так, ладно, – дед отходит от окна. – Регина, налей еще чаю. Начинаем. С Николаса я потом спрошу, где этот паршивец прохлаждался. Арон.

– В пятницу выгирал дело, как всегда, – хмыкаю и кошусь на Виктора. – В понедельник еще раз встречаюсь с доверителями. Пока не знаю. Они мне не нравятся.

– Ясно, – дед одобрительно кивает, поднимает чашку. – Виктор, – переводит он взгляд на моего брата.

Жую печенье и слушаю. Как он вяло рассказывает о своем провале. Как встретил Тину в баре, и та своей ревностью сорвала ему операцию.

Невеста у него красивая. Но все таки, семье она не представлена до сих пор. И это плохо, Виктор дело похерил из-за “какой-то там бабы” – так скажет ему сейчас дед.

Ем печенье, запиваю чаем.

Улыбаюсь.

Это он еще не знает про эпопею с их тачками, хитрая мелкая зараза их ведь из-под носа увела.

Как так можно.

Качаюсь в кресле и смотрю на часы.

Алиса скоро приедет.

Улыбаюсь еще шире, когда слушаю новости мамы и тети.

Виктор под столом наступает мне на ногу.

Кошусь на него. Без слов друг друга понимаем, я качаю головой.

Нет, то, что мы знаем про сводную малышку – такое на семейный совет не выносится. Поэтому продолжается болтовня о планировании бюджета и покупках, я медленно допиваю чай.

Николаса до сих пор нет, и дед встает из кресла чернее тучи.

Влетит младшему.

Где его, правда, черти носят, давно должен был вернуться.

– Регина, гостей пора встречать, – дед первым выходит из кабинета.

– Так, я накрываю на стол, – мама волнуется, краснеет, повод такой важный.

Ведь это уже не гости, Александр и Алиса практически члены семьи.

– Я не понял, – Виктор толкает меня в бок, вместе выходим в коридор, оттуда прогулочным шагом идем в гостиную. – Почему не сказал про красотку?

– Вот так, при всех, при матери, – поднимаю бровь. – Виктор, так дела не решаются.

– Лучше позволить путане перевезти свои вещи в наш дом, – соглашается брат.

– Я сказал, – по слогам доношу до него мысль, – сами разберемся.

– Совет для того и собирается, – брат заходит в гостиную, голоса не понижает, злится, – мы все говорим друг другу правду. А ты умолчал.

– Чего ты бесишься? – нагоняю его, останавливаюсь напротив. – Что я решение принял?

– Что ты ни с кем это решение не обсудил.

– А ты бы как сделал?

Смотрим друг на друга, я читаю по глазам.

Имел бы он право – не пустил бы крошку в наш дом сейчас. Чтобы этим же вечером на свою квартиру забрать.

Этого ему хочется.

Но так не будет.

За окном негромким гудком сигналит машина. Подхожу ближе и вижу на улице грузовик с вещами, и впереди машину Александра.

Ну вот и все.

– Приехали, – докладываю вслух. – Встречать пора. Виктор, – оглядываюсь на брата. – Все по плану, расслабься. Игра продолжается.

Николас

Поднимаю солнечные очки на глаза, походу что-то со стеклами, ибо вид впереди открывается дивный.

Мой красавец Роллс Ройс. Мирно стоит под деревом.

И фары выбиты, вместо окон дыры, а рядом…

Возится какая-то шпана.

– Эй, салаги, – хлопаю дверью такси и вываливаюсь в пожухлую траву. Наблюдаю, как один, в красной кепке козырьком назад, снимает уже второе колесо и с каждым шагом охереваю.

Берегов совсем не видят. Они бы хоть на номера посмотрели, придурки малолетние.

Под мои аплодисменты пацаны понимают, что пора остановиться. И отойти от моей тачки. Один, щуплый, уже бежать собирается.

Второй медлительный. Его-то и хватаю за капюшон красной ветровки и от души встряхиваю.

– Вы оборзели что ли? – встряхиваю ещё раз, ребром ладони сбиваю кепку с его макушки. – Какого хера?

– А чево? Твоя м-машина? – мямлит он и озирается по сторонам в поисках дружка, который уже дёру дал. – Слышь, мы ни при чем.

Он смотрит на меня, и с таким лицом клятвы дают, а я, Николас Рождественский, несколько лет в актерской среде кручусь…и верю.

– А кто причём? – спрашиваю спокойно, и пацан, не ожидавший такой быстрой смены моего настроения выпаливает:

– Так тёлка твоя. В смысле девушка. Невеста, – сам себя перебивает он и ерзает. – Отпусти, расскажу.

Отпускаю его капюшон.

Тот, пошатнувшись, выпрямляется.

– Идём мы с Димоном, – рассказывает он и поправляет ветровку. – А Димон козел, – парень оглядывется. – Загасился, кидала. Я ему…

– Ну!

– Да. Идём мы с Димоном, а вон там дальше, – машет он рукой в сторону пригорка, – поля, картошка растет. Мы там ее копаем.

– Воруете.

– Потихоньку. И вот. Идём мы с Димоном. И видим. Классная тачка стоит, как в журналах. А рядом девка. То есть невеста твоя. С палкой. Ну и короче, по тачке твоей херачит, со всех сторон. Нас увидела, и говорит. Мол, ребят, заработать хотите?

– А вы захотели, – хмыкаю.

– Да, – он наклоняется, поднимает кепку и отряхивает козырек от земли. – Она нам и предлагает. – Держите ключи. Там в багажнике все найдете. Чем колеса снять, чем начинку из салона выцарапать. Жених, говорит, козел. Я у него Феррари просила. А он мне вонючий Роллс Ройс подарил. Вот. Мне, говорит, этого добра не надо. Раздевайте машину и быстрее валите. Ну а мы с Димоном чё?

– А вы с Димоном придурки, – отвечаю на вопрос и смотрю на свою машину.

В моем окружении полно взбалмошных дам, которые неразумно обижаются на поговорку: прошла любовь, и помидоры завяли.

Но…

Есть одна лапушка…

– Девчонка как выглядела? – поворачиваюсь на парня. – Блондинка?

– Да. Мелкая такая.

Усмехаюсь.

– И где она?

– Вон туда почапала, – парень показывает на поворот, со всех сторон окружённый деревьями. – На площадку к таксерикам.

– Давно?

– Ну…– он тоже смотрит на мою машину. – Два колеса спустя.

– Ясно, – снова хватаю пацана за капюшон, – значит так. Задание вам с Димоном. За машиной следите. Вернусь и денег дам. На мешок картошки. Усёк? Если с машиной что-то случится найду и уши оторву.

Отталкиваю его и возвращаюсь к такси.

– До стоянки.

Водитель усмехается в усы.

Слышал по-любому. Какой мне подарочек в невесты достался.

Еду и тоже улыбаюсь, я эту вандалку сейчас сам раздену и задницу надеру, это ж надо быть такой борзой.

Роллс Ройс у меня вонючий.

Ферарри ей подавай.

Выруливаем на стоянку такси. Открываю окно и высматриваю знакомую стройную фигурку, взглядом ищу длинные светлые волосы…

А натыкаюсь на сочную попку, туго обтянутую синими джинсами. Хозяйка попки скрывается в салоне такси, за ней хлопает дверь.

Смеюсь в голос.

Нет уж.

Не покатит.

Машину мне расколотила и по делам поехала, умница.

– Давай вон тому Ниссану наперерез, – говорю водителю и откидываюсь в кресле.

Готовься, лапушка, тебя ждёт трепка.

Алиса

– В отделение ДПС, – говорю водителю и рассаживаюсь в кресле.

Настроение приподнятое, стоит только представить рожу младшего Рождественского, когда он на свою тачку посмотрит – и сразу улыбаться начинаю.

Жаль, конечно, машину, такая красавица.

Но вина целиком и полностью лежит на хозяине.

Ник ведь такой…лапушка был там, на крыше, когда так ухаживал за мной, укрывал пледом, трепался про чудесный вид сверху и другие крыши мира, на которых он успел побывать.

А я уши развесила до пола, каждое слово ловила с открытым ртом.

– Ой, – хватаюсь за ручку двери, когда водитель лихо сворачивает на дорогу в город. Исподлобья кошусь на него.

Уже немолодой, в очках в черной оправе, расслабленно развалился в кресле и лениво рулит одной рукой. На панели валяется пачка крепких сигарет, и в салоне висит стойкий запах дыма.

Он гонит по прямой и жуёт жвачку.

На всякий случай пристегиваюсь, вид у него, как у Спиди-гонщика, если не придет к финишу первым – это по его репутации бомбанет.

Отвлекаюсь на музыку телефона. Принимаю звонок Вики и поправляю шишку из волос на макушке.

– Еду за машиной, – докладываю подруге. – Возьму документ о возврате, а потом на штрафстоянку.

– Ты говорила, у тебя стекла там нет? – подруга зевает в трубку. Ясно – только глаза продрала.

– Да, поэтому потом нужно в сервис, – машинально нащупываю в рюкзаке кошелек и кусаю губы.

Папиной карточкой я пользоваться больше не собиралась. Но нельзя же с выбитым стеклом ездить, так я окажусь на месте Рождественских, мою малышку на первой же стоянке угонят.

– Перед сервисом заедь за мной, – командует Вика. – Я как раз соберусь.

– Ладно, – морщу лоб, – но тогда поедем ко мне ночевать, – отрезаю.

Это отличный план. Даже если папа скажет “живо к Рождественским”, я отвечу, что мы с Викой дома готовимся к парам на завтра.

– А что, кстати, с братьями? – оживляется подруга. – Ты…

Ее голос заглушает пронзительный гудок клаксона. Морщусь, и мы с водителем одновременно смотрим в зеркала.

Нам на хвост пристроилась иномарка представительского класса, на крыше шашечки такси.

– Чё, бл*ть, надо, – под нос себе матерится водитель.

А я щурюсь в зеркало.

В салоне два человека, и за рулём сидит усатый мужик.

А пассажир…

Они выруливают на обгон, и я роняю телефон на коврик, слишком знакомые черные волосы и ухмылочка на губах.

Мой водитель от неожиданности сбавил скорость, уставился на коллегу. Тот знаком показывает ему прижаться к обочине.

– Боже, – цепляюсь в ручку двери и смотрю на этого наглеца Ника, у него такое хищное лицо, что я сразу понимаю – знает.

И пацанов тех застукал, когда они у его машины терлись, и обо мне они растрепали.

Зачем я представилась невестой, сказала бы, что я актриса…бывшая любовница…что угодно.

– Не останавливайтесь! – выкрикиваю, когда водитель уже почти тормозит. – Езжайте вперёд!

В моем голосе мольба и надежда.

Но этот прием не срабатывает.

– Колесо, говорят, у меня спустило, – поясняет водитель. – Проверить надо.

И съезжает на обочину.

На секунду обречённо прикрываю глаза. Распахиваю ресницы, и вижу – машина Ника паркуется впереди нас.

Нет. Нет.

Он же убьет меня.

Водитель выбирается на улицу, колеса проверять.

Подхватываю телефон с коврика, пихаю в карман. Прижимаю рюкзак к животу и выскакиваю из машины.

– Куда спешим, лапушка, – слышу насмешливый вопрос Ника, ловлю его полыхнувший черный взгляд. – Сказать мне ничего не хочешь, невеста?

Припускаю вдоль обочины.

Бегу, как трусливый заяц от волка, в ушах ветер свистит. Знаю, что Рождественские не из тех мужчин, кто будет за девушками гоняться и победно оглядываюсь.

И тут же спотыкаюсь, и едва не падаю, когда в нескольких метрах от меня замечаю крупную фигуру Ника. Синие рваные джинсы, светлая рубашка навыпуск, зачесаные назад полурастрепанные волосы….

Ник – это не вальяжный медведь Арон. И не рассекающий на Бентли суровый Виктор.

Николас Рождественский – это младший капризный обаятельный и влюбчивый мужчина.

И он бежит за мной.