Текст книги "Мои сводные монстры (СИ)"
Автор книги: Дана Блэк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 21 страниц)
Глава 3
Виктор
– Ты сказал, что до утра в конторе будешь. А сам здесь сидишь, с бабами какими-то, весело тебе, – предъявляет Тина и складывает руки на груди.
– Ты сказала, что только завтра из командировки вернешься. А сама здесь сидишь, коктейли с подругами хлещешь и тебе еще веселее, – тычу ей в ответ.
Друг напротив друга стоим, на крыльце бара. Вокруг ночь и пьяные, дым и смех.
Мы снова выясняем отношения.
– Потому, что я сюрприз тебе сделать хотела, Рождественский, – Тина кусает алые губы. – Девочки меня час назад в аэропорту встретили. Я на десять минут сюда с ними зашла. Сувениры подарить. А потом хотела ехать к тебе. Тоже на пять минут. На проходной с тобой постоять, поцеловать хотя бы. Но ты не в конторе.
– Ты же знаешь мою работу.
– Ты в любое время можешь сорваться.
– Да.
– Размалеванных баб в барах обхаживать?
– В том числе. Ты тоже с мужчинами была.
– Они сами подсели. Я все равно собиралась уезжать.
Она отворачивается. Через перила вниз смотрит на тротуар.
Протягиваю руку, запускаю в ее темные волосы. К себе влеку.
– Виктор, нет, – она не поддается, выпутывается.
– Ты же поцеловаться хотела, – напоминаю.
– Не хочу уже, – она смотрит с вызовом, как капризный ребенок.
Улыбаюсь.
Переделка тупая, как в фильмах.
Я говорю, что работаю до утра. Она, что не в городе.
И спустя полчаса мы видим друг друга в баре. Где я с девушками, коктейли им покупаю. А она с мужчинами, болтает сидит.
– Тина, – настойчивость вкладываю в голос и хватку, за плечи разворачиваю ее к себе, давлю, не даю отодвинуться. – У нас свадьба через месяц. Ты зашла сюда на десять минут, сувениры подарить, – повторяю ее версию. – Я тебе верю. А ты мне не веришь? Там, – киваю на вход в бар, – три моих человека в зале. Инструкций ждут. А я стою с тобой здесь. И оправдываюсь.
– Виктор…
– Если я сижу с какими-то бабами в баре, – передразниваю ее, за подбородок поднимаю ее лицо. – Значит – так надо. Ты ведь не знаешь этих девушек. А я знаю. Чем они занимаются. И на какую статью их занятия тянут.
В свете фонаря ее лицо бледное, глаза блестят. Черные ресницы подрагивают. Губы ярко-красные, глянцевые, приоткрыты.
– У нас завтра в семь вечера ужин, – большим пальцем поглаживаю ее скулу. – Жених матери придет с дочерью. Знакомиться. Помолвка. Поедешь?
– Мне завтра отчет по командировке делать, – она накрывает мои ладони своими. По бетону негромко стучат ее каблуки, когда она подступает вплотную, грудью вжимается в меня.
Слизываю помаду, втягиваю в рот ее губы.
На разных девушках одинаковая помада разного вкуса.
До Тины казалось, что ем вазелин.
А с Тиной всегда сладкое красное вино.
– Виктор, – сбоку откашливаются, привлекая внимание.
Отпускаю невесту. Смотрю на помощника.
Глазами он показывает на такси. Туда подвыпившие девушки садятся, которым я коктейли покупал. С ними парни.
Охренеть.
Супер.
Вот это провал.
На сегодня я, получается, отработал.
– Ясно. На связи, – киваю помощнику. Поворачиваюсь к Тине. – Мне с братом еще пересечься надо. С Ароном. Потом к тебе. Ты домой?
– С подругами попрощаюсь. Рождественский, упадешь, – она смеется, когда я, не отворачиваясь, спиной, спускаюсь с крыльца. – Жду тебя.
Шагаю к машине.
В салоне включаю громкую связь, набираю брата.
– Ты еще в сауне? – уточняю, когда он снимает трубку.
– Да. Подъедешь?
– Еду.
– Ты взял?
– Взял. Ты с клиентами? Поздравляю, кстати, – шире открываю окно, бросаю взгляд на карту. – С победой.
– Завтра отметим, – Арон где-то на улице, в динамике шумит ветер. – После помолвки, – с иронией напоминает.
– Не веришь в свадьбу?
– А ты?
– Обсудим, – хмыкаю.
Сбрасываю вызов. Зеваю. Нашариваю коробочку в кармане, выщелкиваю в рот таблетку кофеина.
Сворачиваю к сауне с розовой вывеской “Пантера”.
В окно кошусь на полуголую светловолосую девчонку.
Дрожит на ветру, замахивается белым кирпичом.
И швыряет его в окно белой Ауди.
Алиса
Из машины выбираются полицейские.
У них поздний ужин был, в руках стаканчики пластиковые и целлофан из-под фаст-фуда.
Они сбрасывают все это в урну возле сауны. И шагают ко мне.
– Это моя машина, – говорю прежде, чем они открывают рот.
Один из них, тучный, гладковыбритый, пальцами вытирает жирные губы.
– Почему в неположенном месте припарковались? – не спорит он. Кивает на знак.
– Дерево нависает. Не заметила.
– Почему в таком виде гуляете? – его взгляд упирается мне в грудь.
– Я не гуляю. Как раз ехать собиралась.
– А стекла в своей машине зачем бьете? – переходит он к главному.
– Долгая история.
– Так мы вроде не торопимся, – хмыкает полицейский и показывает на их авто. – Пройдемте.
Морщусь.
Отряхиваю руки и направляюсь к машине.
Ничего.
Расскажу им эту глупую историю. Они сходят в сауну. Там всё подтвердят и администратор, и Вика.
Я заберу сумку.
И мы с Викой поедем домой.
Иду под конвоем. На меня оглядываются прохожие. Встречаю взгляд темноволосого мужчины, запирающего машину.
И вздрагиваю.
Так похож на медведя из сауны. Только волосы короче и вьются. И щетины нет. И фигура. Не полнее, а объемнее, словно под серой кожанкой он весь целиком из мышц.
Он идет к сауне, и я невольно оборачиваюсь, такой широкий, уверенный шаг, он руками размахивает, столько места собой занимает, о других прохожих не думает, прет походкой бога.
Дверь он открыть не успевает.
Та распахивается сама.
И навстречу ему выходит…тот секс-маньяк. Тянет ему руку…и они здороваются.
Одного роста, похожей комплекции, с темными глазами и волосами – они точно родственники, и очень экзотичной внешности.
Этим и притягивают.
– Давай-давай, – полицейские подталкивают меня в спину.
Спотыкаюсь, меня подхватывают. Концы майки развязываются, вываливается грудь.
Один из них присвистывает.
– Сочно.
На свист поворачиваются мужчины возле сауны. Оба смотрят на меня.
Первый с любопытством. А второй…
Боже.
В его взгляде и удивление, удовлетворение, снисхождение, насмешка, жадность, черный голод, я на расстоянии эти флюиды впитываю, чувствую и понимаю – я влипла по уши.
Юркаю в машину.
И торопливо пытаюсь связать концы майки на груди. Бесполезная тряпка, она не скрывает, а показывает, взгляд притягивает, уже и соски видно, они торчат сквозь тонкую ткань.
Полицейские садятся вперед.
О чем-то треплются, я слов не разберу, для меня это назойливый бубнеж. Смотрю в окно на мужчин у сауны.
И хочу слышать, о чем говорят они. Стоят вполоборота к нашей машине. Один широко расставив ноги в черных мешковатых брюках. Второй сунув руки в карманы костюма.
Тот, в кожанке кратко кивает секс-маньяку. Взглядом провожает его, скрывшегося в сауне.
Разворачивается.
И шагает прямиком к нам.
В волнении подаюсь вперед, между сидений.
– Документы на машину у меня есть. – тараторю, – сумка в “Пантере”. Там еще моя подруга. Я на стажировке. Сходите туда, администратора спросите.
Замолкаю, когда брюнет в кожанке равняется с машиной и внаглую распахивает водительскую дверь. Сует полицейскому под нос красную корочку.
И низким, с вибрацией, голосом говорит:
– Девушку я забираю.
Сглатываю.
Что значит заберет?
Куда?
Оглядываюсь назад, глазами ищу машину, на которой он приехал.
Серебристый красавец Бэнтли.
– Девушка машину чужую разбила, – не отдает меня полицейский, и я с благодарностью гипнотизирую его светловолосый затылок.
– Я видел, – брюнет усмехается. – У девушки, наверное, причины были. Я спрошу.
– Куда вы ее забираете? – полицейский откидывается в кресле.
– Куда надо, – с нажимом отрезает брюнет.
И, не дожидаясь ответа, отходит. Щелкает замок, открывается дверь.
Он наклоняется в салон.
Секунду изучает меня внимательным темным взглядом.
– Привет, красотка, – здоровается.
И за руку выдергивает меня на улицу.
– Я уже говорила. Это ошибка, – в отчаянии оглядываюсь на машину полицейских.
Водитель пялится в окно. Ловит мой взгляд и показательно отворачивается.
Не хочет связываться с этим мужчиной. Который красной корочкой перед его носом размахивал.
Который крепко держит меня за локоть и ведет к серебристому Бэнтли.
– Ошибка? – в его голосе ирония. – А вроде бы все прозрачно, красотка. Падай, – он распахивает дверь и толкает меня на переднее сиденье.
В салоне пахнет медом и мятой, светится магнитола и негромко вещает диктор, кажется, это аудиокнига.
Мужчина садится за руль.
Кошусь на его профиль. Лицо удлиненное, кожа смуглая. Губы плотно сжаты, пальцы барабанят по рулю.
– Брат сказал, что ты ему лицо поцарапала, – он поворачивается на меня. – А еще кричала, чтобы он сходил хозяйством потряс перед дружками.
Он смотрит с любопытством. Как на бестолковую зверушку, как на безумную, что осмелилась его бугаю брату подобное ляпнуть.
– Не так было, – качаю головой. Киваю на сауну и в десятый раз пытаюсь объяснить. – Меня приняли за путану.
– А ты…?
– А я нет. Я проходила стажировку. Первый день. Из зала вышел твой брат. Голый.
– Вот как.
– Да. И я на него…смотрела.
– Смотрела.
– Да. А потом…
– То есть лицо ты ему не царапала, – перебивает он. С панели подхватывает бело-красную пачку сигарет. Выщелкивает одну и мнет ее в пальцах. – И мой старший брат врет, – выделяет он интонацией слово “врет”, и это звучит, как угроза. – И к дружкам ты его не посылала. Не говорила, мол, зажми в кулаке хозяйство, и…
– Да. Нет. Не совсем, – с силой мну в пальцах края порванной майки.
Его старший брат целуется так, что захватывает дух – это единственный плюс.
Думаю об этом. Но вслух говорю другое:
– Он жесткий, хищный, бесчеловечный и безжалостный тип.
– Я понял тебя, – он отбрасывает пачку. – В общем, красотка. Сделаем так, – мужчина наклоняется ко мне. И рывком дергает на себя мою майку, от которой и без того лишь лохмотья остались.
В ступоре смотрю на голую грудь.
Он тоже смотрит, сощурившись.
А я даже не закрываюсь, я в каком-то глубоком шоке весь последний час нахожусь.
– Клевая, – говорит он низко, с хрипловатой вибрацией.
Этот тембр ток запускает по коже, и я встряхиваюсь, отталкиваю его.
– Не трогай меня!
– Тихо, тихо, – его голос полон спокойствия, руки касаются моих плеч. Он сдирает остатки ткани, бросает их вниз, на коврик. – Вот теперь все.
Сгребаю волосы на грудь, съеживаюсь.
Сижу почти раздетая в чужом Бэнтли, без телефона, без денег, а эта черноволосая семейка по очереди щупает меня, как куклу.
– Не буду я тебя трогать, – он усмехается. Поднимает сигарету с панели и щелкает зажигалкой. – Брат сказал, что ты спортсменка. Бегать любишь. Мой тебе совет – не надо. Пятница, на улице много пьяных. А ты тут голенькая.
– Меня будут искать, – предупреждаю. Обхватываю себя за плечи.
– Кто? Сутенер? – он выпускает дым в открытое окно. – Дай его номер. Договоримся.
– Я не проститутка! – в отчаянии выкрикиваю. И едва не валюсь с кресла, завидев рыжие волосы подруги. Они развеваются на ветру.
Вика стоит у дверей сауны.
Затягивается сигаретой.
У меня гора с плеч падает.
Я спасена.
Боже мой.
Мне даже не верится.
Высовываюсь в окно и кричу:
– Вика! Иди сюда!
Глава 4
– Подружка твоя? – лениво уточняет он и рассматривает Вику, пока та ковыляет на каблуках к нам.
На ее лице изумление, она щурится на меня в салоне серебристого Бэнтли, и понять не может, какого черта случилось.
Хватаюсь за ручку, хочу к ней навстречу выскочить, но я по пояс голая, как на приеме у врача.
Нервно ерзаю в кресле.
– Вик, – зову подругу, когда она останавливается в паре шагов от машины. – Сходи за администратором. Или принеси мне одежду какую-нибудь. Срочно. И скажи ему, – машу рукой в сторону водителя, – что я не проститутка.
Слышу его смешок, не обращаю внимания. Жду, когда Вика начнет действовать, но она переминается на каблуках и, чуть, согнувшись, с интересом разглядывает брюнета за рулем.
– А что тут происходит? – спрашивает она кокетливо. Затягивается тонкой клубничной сигаретой и выпускает струйку дыма уголком рта.
И я бы глаза закатила сейчас, как всегда это делаю, когда подруга врубает режим флирта.
Но мне не до сарказма.
– Вик, – требую. – Ты слышала меня?
– Ну слышала, – подруга никуда не торопится, не летит в сауну волосы назад. Она постукивает каблуком по асфальту, курит. И ждет объяснений.
– Представь себе ситуацию, – голое плечо опаляет горячее дыхание. Мужчина придвигается, касается меня рукавом кожанки и выглядывает в окно. Общается с Викой. – Полуголая девчонка из сауны. Ходила там сиськами трясла, жопой крутила, с клиентами обжималась в углу. Нарвалась на полицию. И очканула. В обезьянник-то неохота за проституцию. Сидит сейчас. И втирает мне. Что она не из таких. Ты бы поверила?
Вика хмыкает. Выпускает дым и облизывает губы. Смотрит на него неотрывно, глазами ест.
Локтями он облокотился на открытое окно, через меня перегнулся.
Задавил.
Сижу, вжавшись в спинку кресла.
И дышу его ромовым парфюмом марки Хуго Фердинанд Босс.
– Мне кажется, – тянет слова Вика. Сминает в пальцах клубничный фильтр и кидает окурок под ноги, давит каблуком. – Нет. Я бы не поверила.
– Умница, – хвалит он. – Тебя не проведешь.
Я уже различаю вибрации его голоса, и по ним слышу, что он улыбается.
И вижу, как Вика улыбается ему в ответ.
Подходит ближе. Ногтем медленно ведет по серебристому порогу.
– А по какому поводу собрание? – задает она вопрос, таким сладким тоном, и так при этом глазками стреляет, что я не выдерживаю.
– Вик! – упираюсь в мужчину, пытаюсь отодвинуть его. – Я в беде, – говорю ей прямым текстом, раз она такая тупая. – Я хочу из этой машины выйти. Одеться. И поехать домой.
– А ты раздета? – лишь про одежду слышит подруга, и в удивлении вытягивает шею.
– Она раздета, – подтверждает мужчина. – Голая тут сидит.
– В смысле? Почему?
– Я у нее по дороге спрошу, – обещает он.
– Вы уезжаете куда-то? – она смотрит на него с тревогой, ведет себя, как гончая, учуявшая след. – А меня с собой возьмете?
Мои уши трубочкой сворачиваются, словно она только что грязно выругалась.
– Вика! – поражаюсь. – Ты не понимаешь, что…
– Отчего бы не взять, – кивает ей мужчина и отталкивается от окна. – Падай назад.
Подруга с готовностью молотит каблуками по асфальту.
Глазами он провожает ее фигуру, встречает мой взгляд.
Он смотрит на меня.
И ни капли не похож он на того томного болтуна, которым только что прикидывался.
Он упертый, властный, любит контроль, жаждет себе подчинять, я же видела, как он с полицией общался, и красные корочки в кармане у него, он оружие табельное с собой носит наверняка. Он взрослый, он серьезный, он не поедет сейчас с нами гулять и развлекаться, как думает Вика.
Мы в опасности.
В салоне хлопает дверь.
Подруга рассаживается на сиденье.
Он оглядывается на нее. И снова наклоняется ко мне.
Вздрагиваю, когда его рука касается голой талии.
Он поворачивает голову.
Наши лица близко.
Его полные губы растягиваются в усмешке. Он шепчет:
– Сказал же. Не собираюсь я тебя трогать, красотка. Пристегнуться надо.
Он тянет ремень безопасности через мое кресло.
Раздается щелчок.
Он садится ровнее.
И я слышу повторный щелчок – блокировка дверей.
– Будешь? – мужчина протягивает назад Вике серебристую плоскую фляжку. – Коньяк.
– Ага, – радостно принимает она дары. – Это же аудиокнига играет? – кокетничает.
– Ага, – охотно отвечает он.
Слежу за его длинными пальцами, как он, не отрываясь от дороги, переключает кнопки на магнитоле, и вместо заунывного бубнежа в колонках звучит истерически радостный голос ди-джея:
– Впереди выходные, а, значит, сегодня можно расслабиться. Встретиться с друзьями, провести ночь с любимыми. Как вы проводите время, друзья? Звоните, делитесь впечатлениями.
Его голос сменяется попсовой песней, которую всё лето крутили все радиостанции страны.
На панели вибрирует телефон.
Он подхватывает трубку.
– Да.
Вика позади притихла.
И я тоже молчу, меня от злости на нее изнутри разрывает на части.
Смотрю в окно, на неспящий ночной город, мигающие вывески баров и клубов, шумные компании, на проспект, залитый оранжевым светом фонарей.
Хочу туда.
– Эй, – шепчет подруга и дергает меня сзади за волосы. – Алис, – ее шепот доносится из щелки между креслом и дверцами и пахнет коньяком.
– Ну что? – опускаю голову.
– Ты где его взяла? – она захлебывается восторгом. – Какой крутой. Я не могу. Капец просто. Что случилось?
– Случилось то, Вика, – сварливо шепчу в ответ. – Что нас с тобой везут неизвестно куда. Может, в бордель. А, может, на органы продать.
– Ой, – цедит Вика недовольно, будто я ей специально на ночь страшилки рассказываю. – Вечно ты. Лучше два момента мне проясни, – деловито требует она. – Где ты его взяла. И почему ты голая.
– Иди в жопу, – огрызаюсь и сажусь ровнее.
Она позади возмущенно фыркает и пинает мое кресло.
Кошусь на водителя.
– Да, понял, – в трубку говорит он. – Как раз в ту сторону еду.
Он бросает телефон обратно на панель.
– Мы так и не познакомились, – с кокетством вклинивается в паузу подруга. – Я Вика.
– А я Виктор.
– Вау. Правда?
Он усмехается.
Расслабленно держит руль.
Исподлобья смотрю на него, развалившегося в кресле. Кожаная куртка металлического цвета, мешковатые брюки.
Ему удобно, он не в строгом костюме, как секс-маньяк из сауны, и не такой внушительный.
Но эта его поза, эти выверенные движения, поворот головы, взгляд в зеркало – он неотразим, от него безопасностью веет, надежностью, кажется, что с ним, если за руку его держать – конец света пережить можно, он от всего закроет собой.
Если не считает тебя голой проституткой, швырнувшей в лицо его брату осколки от бутылки шампанского.
Тереблю волосы, спадающие на грудь, прикрываюсь ими, как шарфом, греюсь.
С задних сидений льется звонкий голос Вики. Она тонко намекает, что на днях в центре открылся новый крутой клуб.
А мы в центре.
– Вон, вон он! – вклинивается она между сидений и тычет пальцем в стекло. – Там сегодня пенная вечеринка.
– Вижу, – кратко отзывается Виктор.
И Бэнтли сворачивает во дворы.
Мы останавливаемся неподалеку от одноэтажного здания с одинм подъездом и лампой над синей вывеской с белыми буквами.
“Отделение…района…”
Он нас в полицию привез?
Приободряюсь и выпрямляюсь на сиденье.
Это отлично.
Я попрошу у них телефон.
Наберу папе.
И пусть лучше он убъет меня, чем этот Виктор, или его брат сексуальный маньяк.
– Ой, – Вика ерзает на задних сиденьях. Дергает ручку. Там заперто. Она мнется. – А можно мне…на секунду…покурить.
В туалет захотела.
Виктор смотрит на нее в зеркало.
– Можно, – щелкает блокировка.
– Я сейчас! – подруга выскакивает из машины в темень двора.
– Зачем мы здесь? – поворачиваюсь к мужчине. Чувствую себя увереннее, мысленно настроилась на скорую свободу.
– Знакомые тут работают, – он забирает телефон с панели, сигареты, рассовывает все по карманам. – Договорюсь, чтобы тебя тут до утра подержали.
– Меня?
– Тебя, красотка, – он тоже поворачивается. – Посидишь в клетке и подумаешь. Можно ли дядям в лицо стеклом швырять. Утром за тобой брат заедет. И примет извинения. В свободной форме. Все, как ты умеешь.
– Чего? – переспрашиваю. Остегиваю ремень и подаюсь на него с желанием эти блестящие карие глаза выцарапать.
– Того, – отрезает он, и запускают руку в мои волосы, наверх их тянет, оголяет грудь.
Смотрит.
И у меня соски сжимаются под этим проникающим взглядом, он глазами берет, лишает воли.
– Ты в кого такая дерзкая? – он наклоняется на меня, и я вжимаюсь спиной в кресло. – Его губы в сантиметрах от моих, я дышу с трудом. – Алиса. Я не люблю, когда со мной спорят. Я начинаю злиться. Услышь меня. Закрой рот. И подчиняйся, когда я говорю.
– Покурила! – докладывает Вика и хлопает дверью машины. – А мы…
– Я сейчас, – бросает Виктор.
Давит кнопки, поднимая стекла.
Выходит.
Щелкает блокировка.
– Куда он? – в ее голосе любопыство. С тихим скрипом она скручивает крышечку на фляжке с коньяком.
Смотрю перед собой.
Кожу головы до сих пор слегка тянет. И грудь огнем горит, словно он все еще смотрит, я этот взгляд светло-карих глаз из памяти вырвать не могу.
Он просто деспот. И он, и его родственник секс-маньяк.
– Ты принципиально со мной не разговариваешь? – докапывается Вика.
– Слушай, – разворачиваюсь на сиденье. – Он пошел в отделение. Чтобы нас до утра закрыли в обезьянник. Утром приедет еще один мужик. И пизд*лей мне вставит за то, что я ему нагрубила. И в лицо швырнула стеклом.
Вика сидит с открытым ртом, про коньяк забыла.
Недоверчиво щурится.
И нервно смеется.
– Ты прикалываешься.
– Нет.
– Это развод.
– Нет.
– Думаешь, я поверю?
– Нет? – спрашиваю. – А я считала, мы подруги.
Отворачиваюсь.
Она молчит. Слышу, как булькает коньяком.
– Бе-е, – закручивает крышку. И вваливается между сидений. – Алис. Ну серьезно. Честно? Ты правду говоришь? Что тогда делать? Алис!
– Посмотри там, – поворачиваюсь. – Есть что-нибудь? Тяжелое? И быстрее.
Ногами проверяю пространство под сиденьем, грудью ложусь на водительское и заглядываю вниз.
Эти двое богами себя возомнили, палачами, думают, что за других людей решать могут, наказывать право имеют?
Пусть оба к чертям идут.
– Есть огнетушитель, – сообщает Вика и просовывает между сидений небольшой красный баллон. – Автомобильный. Зачем тебе?
Выхватываю увесистый баллон.
Тяжелее того кирпича, но я и размахнуться как следует не смогу.
Смотрю на абрис свего отражения в окне.
Прикидываю, в какую сумму ему обойдется замена стекла.
И со всей дури замахиваюсь огнетушителем.
Позади взвизгивает Вика.
От звона стекла на секунду глохну, кажется, его улсышали на другом конце планеты.
До побелевших пальцев сжимаю огнетушитель и пошевелиться боюсь.
Смотрю на дело рук своих.
На улице лает собака.
– Ты…ты…ты…чокнутая! – прорывает Вику. – Ты что сделала?
Отклоняюсь и поднимаю ногу, кроссовкой смахиваю осколки.
– Мамочки, – причитает Вика. – Он же нас убьет!
– Бежим, – привстаю на сиденье, держусь за панель и осторожно перебрасываю одну ногу на улицу. Держусь за крышу, вытягиваю наружу вторую ногу. Заглядываю в салон. – Вик! Он по-любомы слышал. Сейчас выйдет…
Подруга подрывается вперед.
Адреналин в крови зашкаливает, меня на месте подбрасывает, глаз не отвожу от входа в отделение.
Вика, завывая, лезет на улицу.
И дверь подъезда распахивается.
На пороге вырастает огромный темный силуэт.
– Он идет! – тороплю подругу.
Она спрыгивает на асфальт, хватает меня за руку.
Твердит:
– Мамочки, мамочки, он нас догонит и прибьет.
Мы несемся по двору.
– Туда! – дергает меня Вика.
И мы выбегаем к дороге.
Обе, согнувшсь, тяжело, со свистом, дышим.
Выпрямляюсь.
Волосы растрепались от быстрого бега.
Из окна проезжающей машины на меня вытаращился усатый мужик.
– Вик, – застонать готова, сгребаю волосы на грудь. – Что делать?
Из двора, откуда нас вынесло, раздается мерный гул.
Едет машина.
Вика, не говоря ни слова, хватает меня за руку. Тянет к кустам, растущим по обе стороны от большой остановки с несколькими лавочками, укрытой деревянным навесом.
Прячемся.
И наблюдаем, как из-за поворота выруливает серебристый Бэнтли.
Он останавливается.
В окне видно темноволосую голову Виктора.
Он смотрит по сторонам.
Переглядываемся.
– Слушай, ну…– Вика никак не может отдышаться. – Он нас ищет.
– Похоже.
– Разозлился.
– Очень.
– У тебя телефон есть?
Красноречиво смотрю на нее.
– Есть, конечно. В лифчик спрятала.
Она опускает взгляд.
– Ох, – вздыхает и отводит в сторону колючие ветки, смотрит на Бэнтли. – И у меня нет. Ни телефона, ни денег. Я на пять сек выскочила на перекур.
– У тебя хотя бы кофточка есть.
Подруга кусает губы.
Бэнтли бельмом маячит на выезде со двора. Виктор прижимает телефон к уху, с кем-то болтает.
Никуда не торопится.
– Можем пойти в клуб, – предлагает Вика. Вытягивает шею. И машет рукой в сторону черной стеклянной трехэтажки, что виднеется за деревьями.
Тот самый модный клуб, о котором она по дороге сюда трепалась.
– Вик! – кричу шепотом.
– Погоди, – она морщится. – Есть план. Там темно. И пенная вечеринка. Там все пьяные. И как ты полуголые. Если фейсконтроль на входе пропустит – внутри-то уж найдем, от кого позвонить можно. Ты просто посильнее волосами занавешайся. И все. Может ты в топике. А не голая.
Смотрю на Бэнтли.
На клуб.
Идти в таком виде, правда, некуда больше. Машину ловить нельзя. И в кустах до утра сидеть тоже.
А еще этот Виктор.
У них с братом ко мне километровый счет нарисовался за последние пару часов.
– Кустами тихонько обойдем, – продолжает развивать свой план Вика. – Потом вон ларек. Дальше летняя веранда пиццерии. А оттуда до клуба рукой подать. Не заметит он нас.
Щурюсь на предложенный маршрут.
Прикидываю в голове варианты, что еще может случиться.
И понимаю, что хуже точно не будет.
Вряд ли у них есть еще один такой же брюнет-тиран, секс-маньяк третий брат, с которым мы в клубе столкнуться можем.
А остальные мужчины меня не пугают, я закаленная, я без лифчика гуляю благодаря этим монстрам, я в жизни представить не могла, что со мной случится подобная.
Стыдная.
Невероятная.
Задница.
Я Алиса в стране ужасов.
– Ладно, – решаюсь и отпускаю ветки. – Давай попробуем в клуб.
Николас
– До свидания! Трезвыми мы с вами сегодня не увидимся! – жених поднимает бокал и от души брякает стеклом, чокаясь с остальными.
Залпом отпрокидывает шампанское в рот.
– Еху! – орет. – Понеслась!
– Ты почему такой безответственный, – смеюсь. – У тебя завтра свадьба. Первый тост должен быть другой. Посадить дерево. Построить дом. Вырастить сына.
– Я посмотрю на тебя, Рождественский, – разражается хохотом друг. – Какие тосты на твоем мальчишнике будут, когда тебя захомутают.
– В другой жизни, когда я от скуки перепробую все, – соглашаюсь и пью шампанское.
– Не зарейкайся.
– Ой ли.
Откидываюсь в удобном кресле.
Второй этаж, наш столик у балкона, отсюда мне весь зал видно. Танцовщиц в клетках. И красивых девочек на танцполе.
Толпу штрихуют огни светомузыки. По полу стелется белая пена. Все мокрые, липкие, всем жарко.
Народ кайфует.
Пятница.
– Мужики, завтра всех жду к четырем, – повторяет жених и разливает по стаканам коньяк. – Не забудьте. А то щас нажретесь.
– Я позже буду, – морщусь и наклоняюсь к столу. На зубочистку насаживаю оливку. Жую.
– Почему?
– К стилисту записался. На курсы игры на гитаре. В клипе снимаешься, – за столом со смешками расписывают мой досуг.
– Придурки, – беззлобно хмыкаю.
День у меня всегда по минутам расписан, все знают.
Я, вообще, жизнью наслаждаюсь, люблю алкоголь, красивых женщин, вредную еду, скорость, драки, крутые машины.
Мне всегда мало.
Ведь я человек творческий, я ищу вдохновение.
Но завтра никаких развлечений. Семейный ужин. Помолвка.
И нужно быть в форме.
А мальчишник только начался.
– Без меня еды не заказывайте, – встаю, когда в кармане вибрирует телефон. – Я на пять сек, брат подъехал.
Спускаюсь вниз, в зал. Шагаю по танцполу, сквозь толпу пробираюсь к выходу. Виктор вряд ли внутрь сунется, он трудоголик, и этим гордится.
Он ждет на улице.
Достаю из кармана телефон. И налетаю на светловолосую девчонку.
Она напролом прет и, столкнувшись со мной, заваливается назад. Длинные волосы падают за спину.
Она без лифчика.
И без кофточки.
По пояс голая, в черных шортиках.
– Клево, – ловлю ее за руку, упасть не даю. Люблю смелых. Особенно с такой аппетитной грудью. Небольшой, но высокой, с торчащими сосками.
Обнаженных женщин я видел много, специфика работы такая.
Но нравиться от этого они мне меньше не стали.
Разглядываю ее тело с правильными изгибами, впалый живот и узкую талию. От груди оторвать глаз не могу.
И понимаю – сегодня она от меня не уйдет.
– Красотка, – хвалю, улыбаюсь. – Грудь же своя, не сделанная?
Сквозь музыку она что-то невнятное буркает. Сгребает волосы, закрываясь ими. На меня не смотрит, резко разворачивается и шагает в толпу.
– Эй, – делаю шаг за ней.
В руке снова вибрирует телефон.
– Да иду я, – в трубку кричу брату и пробираюсь к выходу.
Десять минут роли не играют.
К этой лапушке я еще вернусь.
– Здарова, – подхожу к Вкитору. – Привез?
Обмениваемся рукопожатиями. Он протягивает мне желтую коробочку.
Стоит у машины, с таким мрачным лицом, словно его дед отчитал.
Дед у нас главный. Семья традиционная, многопоколенная, с испанскими корнями. Мы чтим старших.
После дела во главу семьи станет Арон.
Виктор средний брат, и положением вещей недоволен.
Но так было всегда, у Виктора это в крови – стремление быть первым.
– Чего случилось? – опираюсь на машину. Замечаю выбитое стекло со стороны пассажирского, осколки на сиденье. И присвыстываю. – Кто тебя так?
– Найду – убью, – обещает Виктор. – Сбежала.
– Девчонка? – вытягиваю сигарету из протянутой мне пачки.
– Ага. Проститутка.
– Ты проститутку заказывал?
– Нет, конечно, Николас, – он в раздражении щелкает зажигалкой. – Арон просил там одну. В обезьяннике приютить до утра.
– Зачем?
– Язык длинный. И морду ему поцарапала. Хотел, чтобы посидела и подумала.
– А она стекло тебе разбила и сбежала.
– Как видишь.
Курим.
Меня пробивает на смех.
– Ник, какого черта, – брат тычет меня локтем в бок. – Девчонка ненормальная. Голая почти. Без денег, без телефона. Куда рванула?
– Ты за проститку волнуешься?
– Нет, просто интересно. И за стекло с нее спросить нетерпится.
Он выпускает изо рта плотные кольца дыма. Смотрит на черное зеркальное здание клуба – и у него глаз дергается.
Не помню уже, когда он так бесился.
И потому улыбаюсь.
– Ник, – повторяет Виктор и поворачивается, сверлит меня взглядом, так похожим на мой. – Завязывай. Разулыбался.
– Тебе выпить надо, пошли к нам, – киваю на вход. – Антон женится завтра. Празднуем. Ты там всех знаешь.
– Меня Тина ждет, – он смотрит на экран смартфона.
– Завалишься к ней и начнешь мозг выносить – рассказываю ему будущее, – вы разоср*тесь. И ты свалишь на работу. А завтра на вечере…
– Николас, ты не бог кинематографа, ты цыганка-гадалка, – брат морщится, с треском затягивается сигаретой. Смотрит на вход в клуб. На побитый Бэнтли. – Ладно, – соглашается. – Машину все равно в сервис отогнать надо, мастера пока вызову.
Вместе идем к клубу, кидаем бычки в урну.
– А девчонка хотя бы симпатичная? – опять улыбаюсь, и закрываюсь ладонью. – Которая машину разбила.
– Нормальная.
– Это как? А она совсем без одежды?
– Без лифчика, – Виктор толкает двери, не глядя на быков в черных футболках с надписью “секьюрити” шагает внутрь. – Шляется щас где-то с голыми сиськами, дура.
Прохожу в зал, вспоминаю девчонку, которая на меня пять минут назад налетела.
– А где это было?
– Чего было? Машину где разбила? – брат трет лицо, шагает к лестнице на второй этаж. – В соседнем дворе. Я выехал сразу почти на проспект. Куда она делась?
– А она блондинка?
– Да.
– Ясно. Я до стойки, и к вам, поднимайся, – говорю брату.
Взглядом провожаю его спину.
И оглядываюсь в клубе.
Алиса
Это просто баста.
Казалось, хуже быть не может – но нет, я ошибалась.
