Текст книги "Мои сводные монстры (СИ)"

Автор книги: Дана Блэк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 21 страниц)

Глава 44

Поздний вечер, город весь в огнях. Завтра начинается рабочая неделя, и развлечения закончились, сегодня все сидят дома, после плотного ужина, с семьей перед телевизором, смотрят развлекательные шоу.

А мы подъезжаем к знакомому длинному зданию – студии, куда я один раз подвозила Ника.

Он паркуется под деревьями и глушит двигатель. Машин почти нет, кроме нашей еще пара авто. И свет горит в парочке окон, все таки воскресенье, ночь почти, и мало кто в это время торчит на работе.

Отмечаю все это машинально и тихонько зеваю в ладошку. Полубесонная ночь в бане, и день такой дикий, я устала, мне бы в теплую кроватку, и поспать часов двенадцать подряд, чтобы от души.

А мы стоим возле студии. И Ник открывает машину, и подбрасывает на ладони ключи.

– Это не моя квартира, Алиса, это моя работа, – говорит он мне и выходит. Слежу, как он оббегает машину и распахивает мою дверь. Продолжает. – Устала? Здесь есть все удобства. И душ, и постель. И никто не придет до обеда, утром съемок нет. Здесь лучше, чем в гостинице, на самом деле. Оставлю тебя здесь. И поеду. Решать вопрос с домом.

– Не надо никого выгонять, – повторяю и выбираюсь на улицу. От ночного ветра ежусь, обнимаю себя за плечи.

– Все решим мирно.

Вместе подходим к дверям, Ник набирает код. Вместе вдвигаемся в светлый холл, и наши фигуры отражаются в темном стекле пустующей конторки.

Он высоченный, и я шмакодявка рядом. Не выдержав, поправляю кофточку, Ник хоть и выглядит небережным, но ему так хорошо, а я вся помятая, сказывается, что долго не живу дома.

В лифте поднимаемся на второй этаж.

По светлому коридору идем мимо закрытых белых дверей с черными табличками, Ник останавливается возле последней, у окна. И достает из кармана ключи с синим брелоком в виде земного шара.

Он отпирает замки.

Первой шагаю внутрь.

Помещение большое, похоже на квартиру студию, окна от пола, черными провалами вдоль стены. В дальнем углу стойка и мини-кухонька с островом и холоднильником. Стены обклеены глянцевыми плакатами с красивыми девушками, и в углу стоит огромная кровать с белым покрывалом.

И видео-аппаратура вокруг нее.

Вспыхиваю.

– Ты мне тут спать предлагаешь? – в голове тут же проносятся картинки из его фильмов, и сразу ясно становится, чем на этой кровати занимались.

– Слушай, ну, – он смущается, небрежным жестом ерошит волосы. Сворачивает в закуток у кровати и сдвигает в сторону белую ребристую стену-шторку. – Нет. Вот тут я иногда сплю.

Заглядываю внутрь другой комнаты, поменьше. Отмечаю кожаный диван, усыпанный подушками, свисающий до пола плед. Зеркало в стене и шкаф, и повсюду цветы в горшках.

– А вообще, – Ник возвращается в большую комнату. – У нас тут клининг работает после каждой съемки. И белье новое, разумеется. И не так уж часто мы постельные сцены снимаем. В сюжете полно разных других сцен.

– Например, на кухне, где сантехник сначала прочищает трубу, – хихикнув, прикрываю рот ладошкой. Это нервное, похоже, что мне так смешно, ведь по факту я на экскурсии по порностудии гуляю.

– Алиса, – Ник резко останавливается и поворачивается, и я тоже торможу, чтобы не налететь на него. Он смотрит непривычно серьезно, без этих задорных смешинок в глазах, отбрасывает спадающие на лоб каштановые волосы. В его голосе появляется строгость. – Нет. Мои фильмы не получали бы награды, не будь в них сюжета, не закладывай я в каждый из них важную мысль. Да, откровенные сцены есть, и их много. Но я не ради секса свои ленты снимаю. Понимаешь?

Киваю.

– Хорошо, – он пятится, идет спиной, и взгляда от меня не отводит. – Душ там, – рукой показывает на еще одну ребристую шторку в стене. – Хочешь чего-нибудь? Мартини?

Меняюсь в лице, и он выставляет вперед ладони.

– Не собираюсь я тебя спаивать. Ошибся в прошлый раз, ты до конца жизни припоминать будешь? Просто тебе расслабиться нужно. Чтобы спалось лучше. А я уеду. Не бойся.

Он разворачивается и шагает к стойке, откидывает ее с пути и ныряет на кухоньку.

Замедляюсь возле высоких гнутых стульев и, поколебавшись, забираюсь на один.

Ник открывает холодильник. Достает бутылку с яблочным соком и мартини, оглядывается.

– Мне сок только, – качаю головой. Ставлю локти на стол и запускаю пальцы в растрепанные волосы.

Последний курс, и получу диплом, а со всеми волнениями я прошлую неделю почти не была на учебе.

И завтра тоже никуда не хочется идти.

Ник ставит передо мной высокий стакан с соком. И рядом тарелочку с зеленым виноградом. Опирается на стойку, широко расставив ладони и улыбается. Приоткрывает губы, словно что-то сказать хочет, но молча встряхивает спадающей на лоб челкой.

– Секунду, – просит и выскальзывает из-за стойки.

Со стаканом поворачиваюсь на стуле. Наблюдаю, как он скрывается за ребристой шторкой, где у него, вроде как, туалет и душевая.

Отпиваю холодный сок.

И чуть не роняю на пол стакан, когда дверь от удара отлетает к стене, и на пороге вырастает Виктор.

Меня словно дежавю накрыло, второй раз за вечер он появляется так внезапно, настоящая полиция. Слежу, как он шагает внутрь и быстрым цепким взглядом окидывает помещение, его глаза замирают на моем лице.

– Где Николас? – Виктор прикрывает дверь.

– Ушел только что, – спрыгиваю на пол. Представляю, что здесь сейчас выясняния отношений начнутся, и не хочу, у меня сил не хватит разнимать их, и слов я не найду, – Ник поехал разбираться с моим домом, а ты езжай к своей Тине, – подхожу ближе.

Виктор смотрит на меня секунду, а потом оглядывается. И поворачивает ключ в двери.

– Что ты делаешь? – всполошившись, прегржадаю ему дорогу, но он сдвигает меня в сторону и подходит к окну.

– То, что давно надо было сделать, – говорит и открывает окно. – Мы с тобой взрослые люди. Я хочу поговорить. Серьезно. О нас. И все уже выяснить. И чтобы никто не мешал, чтобы только ты и я, – он подбрасывает на ладони ключи, как это четверть часа назад делал Ник.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍И швыряет связку с синим брелоком в форме земного шара на улицу.

– Боже, – машинально прижимаю к губам стакан с соком.

Из ванной слышится шум спускаемой воды, потом открывается кран…

И спустя миг дверь-шторка отъезжает в сторону.

И к нам в комнату выходит Ник.

Они смотрят друг на друга пару секунд. Оба удивлены так, словно после долгой разлуки впервые встретились, а мне вдруг смешно становится.

Ключи выкинули, дверь закрыта, ночь…

– Это уже ненормально, – говорит Ник и встряхивает мокрыми руками. – Виктор, мы не преступники, чтобы за нами следить. И ничем противозаконным не занимаемся. Сок пьем, – глазами он показывает на стакан в моих руках. И спрашивает уже без наигранной иронии в голосе, – какого черта? Это частная территория, – он шагает к двери и дергает ручку с намерением открыть и выставить брата, замечает, что в замке не болтается брелок и оглядывается. – Ключи дай сюда.

– Прыгай, – Виктор усмехается и отлипает от окна, рукой машет на улицу. – Ключи там, – он смотрит на меня, улыбается краешком рта. – Ты врунья, красотка.

Рассеянно жму плечами.

Я рассчитывала, что одна тут останусь, а теперь они стоят по разным углам, как на ринге, а я та девица в купальнике с табличкой, которая объявляет о начале боя.

Возвращаюсь к стойке и ставлю стакан, забираюсь на высокий табурет.

– Все нормально, – заверяет Ник и приближается, на ходу достает сотовый. – Сделаю один звонок, и приедет человечек. И откроет дверь.

Он набирает номер, подмигивает мне. Показательно игнорирует Виктора, будто того нет с нами.

– Я думал, мы здесь вдвоем, – Виктор подходит сзади и кладет руки на мой табурет, – неприятный сюприз. Ладно. Я вот что хотел. На счет Тины.

– Радио что ли где-то играет, – перебивает его Ник. – Какой-то звук идет, не пойму.

– Я уверен, что она не беременна, – негромко продолжает Виктор, – глупо как-то, оправдываюсь тут стою, но я…

– Точно, радио, дрянная передача, – кивает Ник.

– Николас, ты в детском саду? – Виктор выпрямляется. – Будь любезен. Заткнись.

Ник прижимает телефон к уху. Слушает гудки. Не дождавшись ответа, набирает снова. И параллельно говорит брату.

– С чего бы мне затыкаться? Это ты все испортил, родной. Приперся, запер нас тут, ключи выбросил, – он в раздражении отнимает трубку от щеки и кидает телефон на стойку. – Не берет человечек.

– Спит, наверное, – зевнув, подаю голос.

Они вспоминают, что я здесь и замолкают. Затылком ощущаю взгляд Виктора, и даже его дыхание слышу, он стоит так близко.

Ник, по ту сторону стойки, барабанит пальцами по телефону. Изучает меня пристальным взглядом, сверху вниз.

В тишине у меня урчит живот, за ужином я ведь так и не поела, прекрасная новость Тины отбила весь аппетит.

– Кто-то голодный, – Ник натянуто улыбается, чувствую, что его присутствие старшего брата напрягает, у него кадык дергается, но разборки закончились, кажется. Ник отворачивается и распахивает холодильник, под нос себе мычит, – м-м-м, Алиса. Есть какие-то салаты в контейнерах, копченая курица, картофель фри, маринованные грибы, – перечисляет, – что будешь?

И, не дожидаясь ответа, выкладывает на стойку контейнеры и вакуумные упаковки.

– Я и сам что-то голодный, – признается он беззаботно.

Рядом со мной двигается стул, железные ножки скрежещут по полу. Виктор снимает куртку и бросает ее назад, садится на табурет и слегка потирает руки, как делают перед вкусным обедом. Ловит мой косой взгляд и поворачивается.

– Что? – шепотом спрашивает. – Присоединиться к вам можно? Я много не съем.

– Не верь, он прожорливый, – не поворачиваясь, тут же говорит Ник и звякает приборами в открытом ящике, – вся семья работает на кашу для Виктора.

– Поэтому я сильнее я тебя.

– А я что, худой? – Ник оборачивается и слегка разводит руки в стороны, и я невольно смотрю на его свободную рубашку.

Она тело не обтягивает, как футболка Виктора, под которой можно все его литые мышцы разглядеть, он не такой качок, как брат, но видно, что тренированный, и фигура у них в целом одинаковая – широкие плечи и узкие бедра – эталон мужской привлекательности и красоты.

Поднимаю взгляд к его озабоченному лицу и закусываю губу, чтобы не усмехнуться, он всерьез спрашивает, не худой ли он, и моего ответа ждет.

– Да, Николас, ты худой, – за меня говорит Виктор и подтягивает к себе пластиковый контейнер с “Цезарем”. – Вилку дай.

Ник брякает приборами по стойке. Наклоняется ближе ко мне.

– Лапушка, поешь пока, – предлагает, – а потом еще раз позвоним. И приедет человечек. Я же не худой?

– Нет, – хмыкаю и беру вилку.

Нас откроют, я не сомневаюсь. Вот только когда, утром?

Кошусь на шашлык и прошу еще нож.

Отпиваю сок и аккуратно режу мясо на кусочки, медленно жую каждый и слушаю разговор братьев.

Обсуждают меня. Мой дом и то, что если я хочу жить отдельно – это мое право, но только дед согласия на брак не даст, и папа на их матери не женится.

И это какой-то почти семейный разговор, тихий, мирный, и при мне, машинально краду помидорку из салата Виктора и ем, и запиваю соком, и, кажется, что если бы они общались так со мной всегда, на равных и прозрачно, без секретов, мы бы подружились.

А потом вспоминаю, что рядом два мужчины, и секс у меня был с каждым. И понимаю, что дружить мы не будем, скорее уж дед решит, что их многовековые традиции ерунда, и во главе семьи встану я.

А еще Виктор, наверное, скоро женится, на Тине. И будут они воспитывать малыша, и Николас женится, и Арон, только я не выйду замуж.

Потому, что не представляю теперь, как и с кем мне целоваться, и обниматься, и как смотреть и слушать, если у этого человека не будет каштановых волос и темных глаз, и фамилии Рождественский.

– Вкусно? – Ник усмехается, заметив, что я тянусь ко второму кусочку шашлыка. Вытирает губы салфеткой и берет телефон. – Кетчуп забыл, – он спохватывается и поднимается, набирает номер и отходит к холодильнику. Ставит передо мной стеклянную бутылку с соусом. Хмурит брови, прижимая телефон к уху. Смотрит на Виктора. И ведет подбородком. – Он сотку выключил. Абонент недоступен.

Сжимаю бутылку с кетчупом.

Всё, не приедет человечек.

Перевожу взгляд с одного брата на другого. Ник убирает телефон в карман и поворачивается ко мне, улыбается.

– Ты ешь, лапушка, – в его голосе тепло и спокойствие, – надо подкрепиться. А потом мы найдем, чем заняться.

Глава 45

После обещания, мол, мы найдем, чем заняться – поняла, что, в общем-то, наелась.

Поднимаюсь из-за стойки и оглядываюсь в студии. Шагаю в сторону видеокамер на штативе.

– Умеешь снимать, Алиса? – Ник неслышно подкрадывается сзади, одной рукой легко косается талии. Другой машет в сторону аппаратуры и светильников. – Хочешь, научу?

– Николас, она спать хочет, – по другую сторону вырастает Виктор, и я ощущаю, как он сбрасывает с моей талии мужскую руку. – Я тоже устал сегодня. Тут у тебя есть, где прилечь? Кроме этого траходрома, – он кивает на кровать королевского размера.

Краснею и вырываюсь вперед.

Спать мне хотелось, правда, но не в запертом помещении, наедине с двумя мужчинами. Бдительность рядом с этими хищниками терять нельзя, поэтому встряхиваю хвостом и оборачиваюсь.

– Я бы про кино послушала.

– Отлично, – Ник расплывается в широкой улыбке. – Ты на кого учишься, кстати, лапушка? – он подходит к одной из камер, наклоняется и щелкает какими-то рычажками. – Не на театральном, случайно?

– Случайно, нет, – невольно хмыкаю и смотрю на Виктора.

Он меня возле универа встречал уже, и он-то знает, какая у меня будет профессия. Но вести беседы с нами не собирается, с постным лицом отходит и сдвигает в сторону дверь-шторку.

Скрывается в ванной.

– Не обращай внимания, – не поворачиваясь, советует Ник и включает камеру. – Вот. Готово. Кстати, мне на студии постоянно нужны сотрудники. Могу на подработку взять. Пойдешь ко мне? – он поднимает голову.

В его вопросе совсем не предложение о работе слышу, кажется, что он про сейчас говорит, и меня подойти к нему тянет, уютно устроиться в объятиях, как в одеяло укутаться.

– Подумаю, – зеваю и шагаю ближе к кровати. Поколебавшись, усаживаюсь на краешек. Все таки очень устала, в глаза словно песка насыпали.

– У нас, пока я учился, был такой случай, – говорит Ник. Через камеру смотрит на меня. – Мы приехали выступать, тогда еще в каком-то подвальном театре, зрителей было мало…– он поднимает голову, бросает взгляд поверх камеры. – Алиса. Ты же сидя спишь.

– Я не сплю, – заверяю и поворачиваюсь, когда дверь отъезжает, и в комнату выходит пасмурный Виктор.

Он идет вдоль стены, замечает еще одну дверь, ту самую, за которой есть небольшая комнатка с диванчиком. Заглядывает внутрь и оборачивается, делает приглашающий жест.

– Пойдем. Уложу тебя.

В его словах нет и намека на похоть, и взгляд спокойный, прямой, заставляет доверчиво подняться и к нему подойти, но я усилием удерживаю себя на месте.

Я ведь уже решила.

Что верить этим братьям с праздничной фамилией опасно для тела и сердца.

– Я не маленькая, чтобы меня укладывать, – по кровати ползу дальше, к подушкам, подкладываю одну под спину, вытягиваю ноги и скрещиваю их. – Мы с Ником болтаем о театре. Еще сейчас будем пить мартини. Время детское. А ты, если тебе надо, – отворачиваюсь к черному квадрату окна. – Ложись спать. А то невеста завтра удивится. Где будущий муж всю ночь шлялся. Еще и не выспался.

– Слушай, красотка, – в его голосе раздражение, его шаги приближаются к кровати. Матрас под его руками пробигается, и я невольно поворачиваюсь. Виктор наклонился и мы сталкиваемся с ним нос к носу. – Я тебя просил. Так со мной не разговаривать.

– Она ничего такого не сказала, Вик, – отвечает за меня Николас, и вовремя, потому, что я уже дрожать начала под этим темным блестящим взглядом. – Иди ложись, родной. У нас с лапушкой вечер интересных историй про мою учебу на актерском.

Виктор выпрямляется. Долго смотрит на брата, словно раздумывает, что ему ответить.

Ему он не говорит ничего. Зато понижает голос так, чтобы слышала только я.

– Никогда еще не был третьим лишним. И все правильно, Алиса. Ты большая девочка. Выбирай сама. Я в комнате.

Он отходит, скрывается за дверью-шторкой, и та закрывается за ним с пластиковым треском.

Лежу и мну в пальцах край кофточки.

Он в комнате.

И меня, вроде как, позвал.

Но дверь при этом закрыл, дорогу мне будто отрезал.

– Мартини с соком? – помолчав, спрашивает Ник.

Медленно перевожу взгляд на него.

Он неловко толкает руки в карманы джинсов, смотрит на меня исподлобья. Выражение лица пасмурное, рассказывать дальше про театр у него нет желания, вижу, как он напрягся, словно ждет, что сейчас я встану и пойду в ту комнату.

– Ладно, – он первым отводит глаза. Отходит к холодильнику. Достает бутылку с мартини и плещет немного зеленоватой жидкости в мой недопитый сок.

Возвращается ко мне со стаканом.

Принимаю коктейль из его рук, делаю маленький глоточек.

– Чего тебе хочется, скажешь? – он опускается на пол, возле кровати. Складывает локти на покрывале, и я почти королевой себя ощущаю, возле ног которой пристроился слуга. – У тебя глаза слипаются, – он невесело усмехается, когда я делаю еще глоток. – Обещал тебе, что ночевать будешь дома. А вышло так по-дурацки. Простишь меня? Ложись, тебя укрыть?

Он поднимается.

Скрывается в комнате Виктора и возвращается с мягким пледом, набрасывает его на меня.

– А ты что будешь делать? – удобнее кутаюсь в одеяло и в пальцах поворачиваю стакан. Соблазн так велик – устроиться удобнее и закрыть глаза.

– Поработаю, – он идет к выходу и щелкает выключателем. Верхний свет гаснет. – Много неотсортированного материала, мне есть чем заняться, – он понижает голос, его тихие слова вплетаются в неяркое голубоватое освещение от множества светильников. – До утра, нас не откроют, наверное. Приятных снов, сладкая.

Сползаю в подушках ниже. Ставлю стакан на пол и облизываю сладкие губы. Натягиваю плед до подбородка.

Закрываю глаза и вслушиваюсь в его негромкие шаги, слышу, как он открывает ящики, рвет бумагу, потом включает ноутбук, я слышу, как он мерно бряцает пальцами по клавишам.

Эти звуки усыпляют.

И я проваливаюсь в сон. Или это полудрема какая-то, мне снится студия, и Виктор в комнате за стенкой, как он лежит на том крохотном диванчике, вытянув длинные ноги, закинув руки за голову и смотрит в потолок, по которому бегут тени, когда на улице проезжают машины, и свет фар полосами растягивается по асфальту.

Потом мне кажется, что я громко посапываю, потом я верчусь на кровати и укладываюсь на другой бок, и не знаю, сколько времени прошло, может быть, уже утро, я снова переворачиваюсь.

И замираю, когда отчетливо слышу скрип кровати.

И ощущаю, как на меня сверху укладывается тяжелое мужское тело.

С трудом разлепляю ресницы и щурюсь, приглушенный свет кажется таким ярким.

Различаю лицо Ника напротив моего и слушаю в темноте его шепот.

– Не прогоняй меня, – просит он, – ладно? Не мог больше терпеть. До утра далеко, я на стену лезу.

Спросонья сообразить не могу, что мне делать, понимаю лишь, что он ко мне под одеяло забрался, и он голый, к животу прижимается горячий напряженный член.

Его рука нащупывает пуговку на мою джинсах, она щелкает, и ширинка тихо вжикает.

Встрепенувшись, приподнимаюсь и впечатываюсь в его широкую грудь.

– Тс-с, – говорит он прежде, чем я успеваю рот открыть и медленно стягивает джинсы с моих бедер. – Я соскучился.

Вспоминаю, где мы находимся, бросаю взгляд в черное окно. Там ночь, не знаю, сколько я проспала, в голове все путается, и во рту до сих пор сладкий привкус – мартини с соком.

Он сдергивает с меня джинсы, они остаются болтаться на правой ноге. Снова накрывает своим телом и убирает волосы с моей щеки.

Сдвигает в сторону полоску трусиков.

Меня будто током простреливает, когда крупная головка упирается в складки, там, внизу, дрожь нарастает, и я пытаюсь сжать ноги.

– Сонная, тепленькая, – шепчет он и губами касается шеи. – Алиса моя девочка.

– Перестань. Прекрати, – выдавливаю и ладонью бью по постели, и невольно выгибаюсь, дыхание задерживаю, ошущаю, как горячий язык ведет влажную дорожку к груди и мну в кулаке простынь.

– Спи, – его дыхание опаляет кожу, на руках он сдвигается ниже, расстегивает пуговки на блузке, губами спускается к животу, – ничего делать не надо, я сам. Расслабься, Алиса.

Легко ему говорить, я как сжатая пружина, под его языком подрагиваю, но оттолкнуть не пытаюсь, губкой впитываю ласку и облизываю пересохшие губы.

Он целует косточки, прикусывает ткань трусиков, разводит мои ноги и ложится между ними, сквозь белье вбирает в рот чувствительные складки, и из меня вырывается стон.

Я должна остановить это безобразие, но не двигаюсь, машинально сгибаю ноги в коленях и ладонью накрываю его голову.

Он еле слышно смеется, и этот смех жжет влажную ткань в промежности, разобрать не могу, это он намочил ртом или я сама уже мокрая. Языком он сдвигает трусики, легко, кратким влажным штрихом задевает складки. Охаю, на борьбу с собой уходят все мои скромные силы, и я валюсь в подушки, дугой изгибаюсь в спине.

Он целует бедро, протяжно, долго, подбирается к лобку и дышать мне мешает, мне жарко и тело такое тяжелое, не подняться.

– Нравится, лапушка? – шепчет он. И берется за резинку трусиков. – Продолжать? – он почти мурлычет, я в этих звуках растворяюсь.

Хочется, как начальница, кратко и уверенно рявкнуть: да!

И за волосы его потянуть, и ногами сдавить его голову, чтобы не смел отодвигаться.

– Алиса, – зовет он.

А я молчу, и длинным кожаным кнутом подгоняю свою силу воли, я должна отказаться, сейчас я встану и оденусь, и запрусь в туалете, и не выйду оттуда, пока нас не откроют.

Вот сейчас встану, сейчас.

Это как с будильником ранним утром, после бессонной ночи, когда нужно на учебу, а мне не хочется, мне нравится в постели, и…

Ник без разгворов стягивает с меня трусики и тут же накрывает влажным ртом складки, и я вскрикиваю, все мысли выбивает, словно меня с размаху головой приложили, и даю запоздалый ответ:

– Да-да, да.

Закидываю ноги ему на плечи. Держусь за спинку кровати, меня будто в воздух поднимает невидимая волна и подбрасывает.

Он целует смелее и глубже, языком раздвигает складки, шепчет, что в прошлый раз груб был, потому, что не знал, что у меня там так нежно всё, что он первым станет не думал.

Прерывисто дышу и цепляюсь в спинку, все тело словно вибрирует, приятные импульсы разбегаются под кожей, головой везу по подушке, и волосы путаются.

Ник тянет меня за руку, потом за вторую, сплетает наши пальцы и с краткими поцелуями пробирается по животу выше, языком ласкает грудь, оттягивает бюстик и кусает твердые соски, будто камушки.

Охаю, подаюсь навстречу ему. Он спускает с моих плеч расстегнутую блузку, и я с трудом выпутываюсь из рукавов, и жмурюсь, рухнув обратно в подушки.

Он накрывает меня своей тяжестью, в пальцах сдавливает сосок, и я с глухим стоном лениво приоткрываю один глаз.

Он смотрит мне в лицо, неотрывно, наши взгляды схлестываются и сливаются в одно целое, в черное ночное небо с голубоватыми брызгами звезд.

Его ладонь скользит между нами.

И в следующую секунду я ощущаю давление упругой головки между ног.