Текст книги "Мои сводные монстры (СИ)"

Автор книги: Дана Блэк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц)

Глава 12

Алиса

Какой гад.

Еду по поселку и смотрю в зеркало заднего вида. Фигура Виктора все меньше становится, как и этой его…женщины.

Подумать только. Целовался со мной, лез под юбку, а сам несвободен.

Сжимаю ноги.

Внутри до сих пор жарко. На сиденье подо мной уже мокрая лужица, похоже. Там, во дворе, его пальцы такое творили. Что-то красивое рисовали. Мучили. Заставляли тянуться к нему. Так хотелось еще.

Шумно выдыхаю и открываю окно.

Медленно подъезжаю к шлагбауму, и он поднимается. Выглядывает охранник, он привычно-приветственно взмахивает рукой.

И тут же хмурится, углядев за рулем Бентли меня, а не Виктора.

Добавляю скорость и резво проскакиваю мимо.

В зеркало вижу, как он выбегает из вагончика.

Ой-ёй.

Во мне смесь веселья и страха, адреналин кровь разгоняет, я в этом состоянии, кажется, горы свернуть готова.

Я выбралась из логова Рождественских.

Еще повоюем.

Включаю радио. Играет песня, та же, что и ночью, когда Виктор вез нас с Викой по городу в отделение полиции. Еду, и ветер треплет волосы. Темнеет, и загораются фонари. Сливаюсь со скоростью.

И подпеваю радио.

– Звук поставим на всю-ю-ю, и соседи не спят! Кто под нами внизу-у-у вы простите меня!

Качу по городу. Широкие проспекты, светофоры, субботний вечер и веселые толпы народа. Мне подмигивают парни-водители.

Я раскатываю на тачке, угнанной у Храброго Полицейского. И меня от этой мысли в облака подбрасывает.

Удобнее сползаю в красном кожаном кресле.

– А потом о любви-и-и говори до утра! – кричу песню. – Это юность моя, это юность моя!

Сбавляю громкость, когда подъезжаю к сауне. Всматриваюсь в пустое место под деревом.

Вздыхаю. И сжимаю руль.

Нет моей малышки.

Угнали.

Или забрали, она же под запрещающим знаком стояла.

Зачем я послушала Вику, почему вечно со мной так.

Торможу и заглушаю мотор. Ладонью постукиваю по кожаной оплетке. Кошусь на вывеску сауны с развратной пантерой.

Там моя сумка. Телефон.

Но у входа полно мужчин, а я одна. Еще и без трусиков. Я второй раз такой дурой не буду, ни ногой туда.

А больше некуда.

С ужина сбежала. И домой возвращаться без машины и телефона нельзя. Папа просто в ярости будет.

Шмыгаю носом.

И тут вижу.

Белую Волгу с рекламой такси по кузову. Она останавливается рядом с деревом, под знаком.

И на улицу выбирается расфуфыренная Вика. В бордовой кожаной юбке, в черной меховой жилетке, на каблуках, волосы рыжей гривой лежат на плечах.

Она деловито открывает клатч и рассчитывается с водителем.

Пораженно качаю головой.

Вот это да.

Я ее с утра до дома подвезла на машине Ника. И мы договорились поспать пару часиков, а потом ехать в “Пантеру” за вещами.

Но я проспала, и папа утянул на ужин…

– Вик! – торопливо распахиваю дверь и выбираюсь на улицу.

Подруга оглядывается. Замечает знакомый Бентли, в котором мы ночью стекло огнетушителем проломили.

И оступается на каблуках.

– Алиса! – зовет она приглушенно и шагает мне навстречу. – Что? Где он? Он тебя вычислил, да? Так быстро? Я же говорила! Мент! Да не простой, раз на такой тачке раскатывает!

– Не вычислил, – отмахиваюсь и хлопаю дверью. – Ты куда так вырядилась?

– За вещами пришла, – она поправляет жилетку. – Что? У меня тут и куртка, и сумка, я тебя два часа ждала, ты так и не заехала за мной.

– А разоделась-то куда? – вдыхаю запах ее сладких духов. Боковым зрением вижу, как на Вику уставились мужчины у сауны.

Раздается веселый негромкий свист – явно по Викину душу.

– Ты интересная такая, – подруга оглядывается. – Вчера троих сразу подцепила. А мне-то ничего не осталось, – втолковывает она. – Я тоже хочу.

– Там, вообще, все не так, – рассказываю про Рождественских и ужин. – Мы с папой сегодня…

– Пошли, сумки заберем сначала, – перебивает Вика и тянет меня к дверям “Пантеры”. – Я без телефона, как без рук.

Она смело ввинчивается прямо в толпу мужчин с сигаретами, и те послушно расступаются. Кто-то причмокивает.

–…я не помню, – что-то лениво рассказывает один из них. И присвистывает. – О, глянь-ка. Рождественский подъехал. Зачастил что-то.

От этой фамилии вздрагиваю. И пугливо оглядываюсь.

В нескольких метрах от нас, рядом с Бентли паркуется Альфа Ромео. Красная, спортивная, двухместная.

Я ее видела уже. Вчера здесь же. И сегодня во дворе Рождественских.

Ветер до костей пронизывает, с ног до головы покрываюсь мурашками. Толкаю Вику вперед, и та едва не падает с каблуков.

– Эй!

– Ш-ш-ш, – прячусь за мужчинами, пригибаюсь. Тихонько открываю дверь, и вслед за подругой юркаю в сауну. – Там Арон приехал, – говорю прежде, чем она успевает возмутиться. – Мы с папой сегодня. У них на ужине были. У Рождественских. Это они.

Арон

– Ты прямо завсегдатай, – смутно знакомый мужик протягивает мне руку, когда я равняюсь со входом в “Пантеру”. – Один, али с компанией? – он подмигивает.

– По делам, – сухо отрезаю.

Я и, правда, по делам.

У девочки совсем чувства самосохранения нет. Сначала машину у Николаса угнала. Теперь у Виктора.

И на его Бентли приехала на работу, ноги перед клиентами раздвигать.

Толкаю дверь сауны и скриплю зубами.

Я ее за волосы из чужой кровати сейчас вытащу.

Она бессмертная что ли, я ей русским языком сказал, что она моя.

И не только в этом проблема. На машине моего брата-полицейского на свою проститутскую работу ездить – да она оборзела, стерва.

Будущая родственница. В голове не укладывается.

Киваю охраннику, широким шагом пересекаю холл. За стойкой шатенка моего возраста. Улыбается мне. Не заученно, как клиентам.

А как мужчине. Я эти призывные сигналы науизусть знаю. И улыбаюсь в ответ.

– Мне девушка нужна, – облокачиваюсь на стойку. – Ее вчера сюда вызывали. И сейчас она тоже здесь.

С нарумяненного лица администратора пропадает доброжелательность.

– Извините, – строго смотрит она на меня. – Не понимаю, о чем вы. Если наши посетители вызывают сюда своих подруг…

– Я ее Бентли видел на парковке, – усмехаюсь, – поэтому дуру мне тут не включай. Ваша сауна сотрудничает с агенством. И мне надо знать. Куда вызвали девушку. В каком она зале.

Админ кусает губы с ярко-красной помадой. Косится на залы.

– Я не могу вас к нашим гостям проводить, вы меня поймите, – выдыхает.

– Мне самому сходить?

– Меня же уволят.

– Не уволят.

Она колеблется, черными длинными ногтями барабанит по стойке.

– Ладно, – делаю шаг в сторону. – Я сам.

– Подождите, я провожу, – решается она и стучит каблуками. Обходит стойку, приравнивается к моему шагу. – Можем вам другую девушку вызвать, – еще одна попытка меня остановить. – Покажу вам портфолио. Какая вам нужна? Блондинка, брюнетка?

– Мне та нужна, – отрезаю.

Она вздыхает. Первой подходит к стеклянным дверям зала и толкает створку.

Шагаю в помещение.

На кожаных диванах сидят мужики в трусах, между ними девица. В бассейне плещутся еще несколько, все не те. Иду по залу под недовольство, свист и выкрики, одну за другой распахиваю двери комнат.

Везде пусто.

– Продолжайте отдыхать, – разрешаю и возвращаюсь к администратору. – Еще.

– Нету больше! – она вся красная, заламывает руки. – Рано еще, вечер ведь. Девочек только сюда заказывали.

Она тараторит, мнется на месте. Глаза не бегают, смотрит прямо на меня.

Не врет.

Где тогда эта мелкая зараза?

– Мне нужна одна из тех, кого вчера вызывали, – шагаю обратно в холл.

– Вчера не моя смена была, – админ семенит рядом. – Я вам ничего не подскажу.

– Портфолио покажи.

– Сейчас-сейчас, – она забегает за стойку и наклоняется. Роется где-то на полках. – Вот, – шлепает передо мной черным альбомом с кожаной обложкой. – Выбирайте любую. Если девочка не на смене, все равно попробуем договориться.

– Потом верну, – сую альбом подмышку, иду к дверям.

Выхожу на улицу.

И едва не роняю альбом.

Стоят.

Рядом с Бентли Виктора.

Алиса, и эта ее рыжеволосая подружка. Рыжая курит. Алиса по телефону болтает.

Нет, ну надо же, я в ахере. С таким нахальством не сталкивался еще.

Помахивая альбомом, иду к ним.

Вика кидает сигарету на асфальт, давит каблуком. Кидает взгляд по сторонам, и натыкается на меня. Ахает, и толкает Алису в плечо.

Та ооборачивается.

Встречаю ее взгляд, в котором стихийно проносится паника. Она бледнеет. И шустро открывает Бентли, лезет за руль. Ее подружка оббегает авто на каблуках.

Ну уж нет.

Ускоряю шаг. Равняюсь с машиной и наклоняюсь. Костяшками стучу по стеклу. Смотрю на светлые растрепанные волосы, на кукольное лицо. Такая милашка, и так порочна.

Алиса жует щеку.

И слегка приоткрывает окно, узкая щелка, даже палец не засунуть.

– Из машины выходи, – требую.

– Нет, – она мотает головой. – Мы ждали такси, мы бы не тронули эту машину, тебе бы оставили.

– Ну спасибо, милая, – хмыкаю. Во мне редко любопытство просыпается при взгляде на женщину. А теперь оно есть, и сильное, и эта стеклянная преграда в окне мешает. – Алиса, выходи. Я тебя не трону.

– У меня времени нет, – заявляет она. Косится на подружку, что устроилась в салоне рядом с ней. – Машину я верну сюда же, часа через два.

– Слушай ты, коза малолетняя, – срываюсь, стучу по стеклу, – часа через два, – повторяю за ней, – я тебя так вы*бу, что у тебя потом ноги не сойдутся, поняла меня? Затрахаю так, что с кровати встать не сможешь.

Она краснеет.

Отворачивается.

И сдает назад, выезжает с парковки.

Наблюдаю, как Бентли выруливает на проспект.

Иду к машине. По-другому планировал сегодняший вечер. Но она сама напросилась. Еще вчера. Сказал вы*бу – значит, так и будет.

Я Арон Рождественский, и слов на ветер не бросаю.

Глава 13

Алиса

В салоне висит долгая пауза.

Сжимаю руль, и меня слегка потряхивает. После того, что Арон пообещал со мной сделать… Взять и уехать – я и не знала, что настолько смелая.

Переглядываюсь с подругой. Вика, откашлявшись, нарушает тишину.

– Хотя бы вещи из сауны забрали, – находит она единственный плюс.

Киваю.

Сначала мы в сауне в холле прятались. Потом прокрались в комнату отдыха, там один из охранников чай с конфетами пил.

Он нам все и отдал, и сумки, и Викину кожаную куртку.

Мы просто хотели вызвать такси. И ехать в инспекцию, если моя машина на штрафстоянке, то ее надо забрать.

– Такси отмени, – бормочу и бросаю Вике в колени телефон.

– Щас, – подруга поднимает смартфон. Голубоватый свет экрана освещает ее лицо, она выглядит какой-то довольной, как сытая кошка.

Едем по широкой центральной улице. Нервно смотрю в зеркало заднего вида.

– На самом деле, Алиса, – пальцем с длинным ногтем Вика тычет в экран. – Ничего такого ужасного не случилось. Все мы взрослые, умные люди. И всегда можем договориться.

– Ты о чем? – засмотревшись на красную машину позади, перевожу дыхание.

Это не Арон.

Может, не будет он бегать за мной? У него что, дел других нет?

– Сама посуди, – Вика бросает мой телефон на панель. – Не проще ли нам с тобой, и им троим сесть сегодня вечером где-нибудь в баре, и все спокойно выяснить.

– Чего? – торможу на светофоре и поворачиваюсь на подругу. – Что тут выяснять, Вика? Ты забыла? Это Рождественские. Те самые. Сегодня мы с папой у них на ужине были. Они нас с тобой за проституток приняли. И теперь гоняют, как дичь в лесу. Чтобы съесть.

– Ты нагнетаешь, – отмахивается Вика и растекается по красному кожаному креслу. – Нет, какая все таки у него тачка шикарная, – она гладит обитую кожей дверь, – офигеть просто.

Мне тоже машина нравится, у Виктора есть вкус, вынуждена признать. На меня каждый второй водитель оглядывается, за рулем Ауди никогда такого не было.

Вика тычет в экран магнитолы, переключает радиостанции. Ловит популярную песню и в такт качает головой.

– Вот скажи мне, – она поворачивает голову. – Почему ты от них бегаешь?

– Потому, что мне машину свою забрать надо? – отвечаю вопросом и всматриваюсь в зеркало, контролирую дорогу.

– Виктор полицейский, да? – втолковывает Вика. – Он тебе и сам машину твою на блюдечке принесет. Просить нужно правильно, Алиса. Где-то бедром вильнуть, где-то ресницами махнуть – и он у тебя в кармане. Они же все трое на тебя глаз положили, так пользуйся!

Хмыкаю себе под нос.

Она неисправима.

У нее на уме одни мужчины.

Но и у меня теперь тоже, Братья Рождественские агрессоры, воины, захватили мои мысли.

Бросаю привычный взгляд в зеркало.

И едва не выпускаю руль.

На горизонте маячит красная спортивная инормарка. Она несется, нарушая скоростной режим, по залитому желтым светом проспекту.

– Приехали, – трогаю Вику за руку и киваю в зеркало.

– Алиса, тормози, – оживившись, Вика садится ровнее, как на уроках по этикету, держит осанку. – Это наш шанс договориться с ним. Хочешь, вообще, молчать можешь. Я сама все скажу. Я добазарюсь.

Резко сворачиваю на светофоре и добавляю скорость.

– Алиса! – возмущается подруга.

Пропускаю мимо ушей.

Ее не было на том ужине, в доме Рождественских. Она не знает, что у меня трусики отобрали, руками под юбку ко мне лезли, целовали…

И главного она не знает – я все это позволяла. Я вспоминаю – и сердце бьется быстрее, и кровь бурлит.

Мне нельзя. Я голову от этих братьев теряю, над собой становлюсь не властна. Мне мир не нужен, я на войну согласна.

Я боюсь их.

Я не могу.

Альфа Ромео все ближе и ближе, настойчиво катит в соседнем ряду.

Добавляю скорость. И Вика судорожно пристегивает ремень.

– Алиса, мы разобьемся! – выкрикивает подруга.

И позади громко крякает полицейская сигнализация.

Бросаю взгляд в зеркало.

И со стоном обреченно сползаю по сиденью.

Слева Арон.

Позади полиция.

Доездилась.

Паркуюсь на обочине.

Оглядываюсь на машину полицейских, она останавливается за мной. И третьим в цепочке тормозит Арон.

– Приехали, – бормочет Вика и в зеркале поправляет помаду. – Я тебе говорила не надо гонять?

Виновато смотрю на грузного полицейского. Слежу, как он выбирается на улицу и вразвалочку идет к нам. Слегка наклоняется к моему окну. И, не представившись, требует:

– Документы на машину.

Сглатываю.

В сумочке у меня есть права. Но они не помогут, ведь машину Виктора я по факту угнала. И все же не теряю надежды договориться.

– Это автомобиль моего родственника, – смело заявляю и поднимаю взгляд на полицейского. – Он сам разрешил. Прокатиться кружочек по центру.

Поицейский хмурится. Обходит Бентли, смотрит на номера и присвистывает.

Возвращается. Жует губу. Исподлобья изучает меня серыми глазами.

Машину он узнал, точно. И Виктора знает, наверняка. И сейчас прикидывает, какая сумасшедшая рискнула бы угнать машину у Рождественского.

На его лице сомнение, а у меня ладошки потеют, вижу, что он поверить мне готов, что Виктор сам разрешил.

Но тут к нему подходит второй полицейский.

– Гражданки, машину покиньте, – цедит он и зыркает на меня. – Выходите-выходите.

Переглядываемся с Викой. Со вздохом выползаю на улицу. Краем глаза замечаю Арона – пристроился у своей спортивной иномарки, ждет.

– Документы, – повторяет полицейский.

Роюсь в сумочке и протягиваю ему права.

Он сравнивает меня и фотографию. Шевелит губами, читает мои данные. Постукивает пластиковым уголком по ладони и поворачивается к напарнику.

– Машина чужая. Гражданка не Рождественская. И гнала она так, будто на ковре самолете летела. Оформлять будем?

Сердце падает в пятки.

Папа меня убьет, голову мне оторвет.

– Подождите, – делаю шаг к полицейским. – Я…

– Не надо оформлять, – звучит за их спиной знакомый дьявольский тягучий голос.

Поицейские оборачиваются на Арона.

– Бентли моего младшего брата. У меня есть доверенность, – он машет рукой на свою машину. – Там. Мы просто погоняли немного. С девочками, – на этих словах он бросает темный взгляд на меня, и я сразу становлюсь меньше ростом.

Это не мужчина, это бедствие мое, проклятье и злой рок. Он стоит, небрежно сунув руки в карманы брюк, и все в нем, от зачесаных назад черных волос до блестящих носков туфлей, все в нем выдает нетерпимость и порок.

Какой он сексуальный, боже мой.

Но на полицейских нечто другое действует, его аура уверенности, силы и власти. Они охотно идут за ним к его машине.

– Вау, – шепотом оценивает Вика. Глаз не сводит с троицы у красной Альфа Ромео. – Мне, кажется, даже если бы мы с тобой сейчас труп в багажнике везли. Он бы нас отмазал.

Отмахиваюсь от подруги и с напряжением вглядываюсь в Арона. Он показывает документы. Что-то говорит, и полицейские оборачиваются на нас. Снова смотрят на него.

Все занимает минуты две, не больше.

Они жмут ему руки. Идут к своей машине. И один из них салютует мне со словами:

– Больше не гоняй.

Все еще не верю, что нас вот так отпускают.

– У тебя права могли отобрать влегкую, – не унимается Вика. – Нет, Алиса. Какой шикарный мужчина, я в шоке.

Шикарный мужчина широкой и медленной походкой направляется к нам. Вика шагает ему навстречу.

– Супер, – нахваливает она. – Как ты круто с ними. Я думала, Алисе конец.

– С концом мы немного подождем, – отвечает Арон, и мне сплошь пошлости слышатся в этом низком густом голосе.

– Я предлагаю это отметить, – Вику несет. Она теребит воротничок меховой жилетки и стреляет глазками. – Давайте все вместе где-нибудь сегодня посидим. Суббота и…

Не выдержав, дергаю ее за локоть.

Смотрю на руки Арона.

Между пальцев он крутит пластиковый квадратик с моими правами.

И надо бы спасибо ему сказать. А с другой стороны. Если бы он с братцами меня не преследовал – я бы машину Виктора не взяла.

– Между нами возникло недопонимание, – продолжает Вика и стряхивает мою руку. – Но ведь все мы взрослые люди….

– Ты права, – вдруг обрывает ее Арон.

И я невольно поднимаю на него взгляд.

Он достает телефон из кармана, смотрит на часы.

– За городом, в отеле, – Арон поддергивает рукав пиджака, – свадьба сейчас. У друга Николаса. Поехали, девочки. Поздравим новую семью.

– На свадьбу? – вырывается у меня, машинально шагаю к нему ближе. – В смысле?

– В прямом, Алиса, – от его тона мурашки бегут по рукам и волоски становятся дыбом. – Я сегодня свободен. Вы, вижу, тоже, – он усмехается. – Езжайте первыми. Я за вами.

– Как конвой, – шепотом заканчиваю.

– Встретимся там, – спиной Арон отступает к своей машине, взглядом меня сверлит. И припечатывает. – Поболтаем по-взрослому.

Глава 14

Выезжаю на трассу.

В зеркало наблюдаю за красной иномаркой.

Не отстает ведь, катит за нами.

– Я слышала про этот отель, он шикарный, – Вика захлебывается восторгом. – Там свадьбу знаешь кто праздновал? Этот…как его…– она щелкает пальцами, – в новостях еще было.

– Ты о чем-нибудь другом думать в состоянии, вообще? – не выдерживаю. Всматриваюсь в дорогу, мы с каждой минутой все ближе, и все сильнее мое волнение.

Полчаса назад была одна проблема – Арон.

Но скоро она удвоится, ведь на свадьбе гуляет улыбчивый Ник.

Николас, как его называют в семье. Самый младший, самый очаровательный предатель.

– Алиса, напомни, когда ты старой бабкой стала? – Вика открывает окно. Высовывает голову и кричит в воздух. – Ехууууу!

По обеим сторонам от дороги леса, и фонарей здесь меньше, небо темное, ночное. Ветер холодный, осенний.

Ежусь и ерзаю на сиденье.

Я без трусиков, и ни на секунду не забываю, что мое белье в кармане у Арона.

И что нас ждет взрослый разговор.

Вика кричит в окно и машет Арону. В зеркало вижу, что он, усмехнувшись, взмахивает рукой в ответ.

Вздыхаю.

До чего красивый, черт его подери. Обаятельный. А эта его усмешечка – просто нет слов.

Сворачиваю к огням, что виднеются вдалеке, сквозь листву деревьев.

Я сама этот гостиничный комплекс знаю, летом были здесь с папой, когда из-за границы приезжал его знакомый. Элитное место, сливки общества.

Шины мягко шелестят по опавшим листьям, асльфальтированная дорога расширяется на подъезде к комплексу.

Заезжаю в открытые ворота и Вика, наконец, усаживается ровнее.

– Фух, – говорит подруга и приглаживает растрепанные волосы. – Сегодня оторвемся, Алиса.

Хмыкаю.

Стараюсь не думать про свою машину на штрафстоянке, и во сколько я домой заявлюсь. Есть надежда, что Арон по-родственному войдет в положение и скажет, мол, передавай привет отцу, Алиса, и езжай с богом.

Да. Мои смелые мечты рушатся, когда я останавливаю Бентли на подземной парковке.

Альфа Ромео паркуется рядом.

Вика в нетерпении выскакивает на бетонный пол и оддергивает меховую жилетку.

– А Виктор тоже здесь? – спрашивает она у Арона, пока тот запирает машину.

– За Бентли, может, подъедет, – охотно отзывается он. Оборачивается и кивает Вике. – Поднимайся пока. Охране скажешь, что на свадьбу.

– А вы? – Вика кокетливо постукивает каблуком по полу.

– Вик, – с раздражением поправляю юбку и глазами показываю подруге на тамбур.

Мне бояться нечего, на парковке повсюду камеры, к тому же за дверью охранник, и стоит мне закричать – он тут же явится на помощь.

– Ну ладно, – Вика не спорит. Но так ехидно улыбается, словно мы тут при ней уже обсудили, как Арон будет меня целовать, раздевать и домогаться. – Я тогда наверху.

Смотрю ей спину.

Она виляет бедрами.

Звонкий стук каблуков отлетает от стен, гулко отдается по всей парковке.

Складываю руки на груди и смотрю на Арона.

Он подходит медленно, неспешно, крадется словно, и с каждым его шагом уверенности во мне убавляется.

– Значит, так, – его ладонь опускается на серебритсый капот Бентли, – будущая родственница. Разгуливающая без трусов.

Поперхнувшись, сцепляю руки замком внизу перед собой.

– Трусы неплохо бы вернуть, – отважно заявляю и слегка задираю подбородок, такой этот мужчина высокий.

– Зачем они тебе, Алиса? – Арон подходит ближе. Зелено-карие глаза сверкают в неярком желтоватом свете ламп. – Все равно снимать.

Не успеваю переварить его слова. Сильные руки подхватывают меня за талию. Отрывают от пола. Юбка с порывом ветра поднимается невесомым облаком, и я касаюсь ягодицами теплого капота.

Он шире раздвигает мои ноги, сжимает их, стоит напротив.

– Арон, – выдыхаю и опираюсь ладонями на машину. Голова так кружится, я будто на колесе обозрения, высоко над землей. – Здесь всюду камеры, – вспоминаю, что я в безопасности и смотрю ему в лицо.

– Плевать мне на камеры, – отзывается он.

Перестаю дышать.

Людей с такими порочными взглядами нужно на другую планету отселить, чтобы они не смущали, не пялились так, не улыбались скупо, на один уголок, словно вот-вот набросятся, и сладко растерзают.

– Верни трусики, – прошу шепотом. – И…поговорим.

Ведь я знаю, и он знает, что на мне нет белья, я в глазах его читаю все эти грязные мысли, его желания, и заражаюсь ими, я соображать нормально сейчас не смогу.

– Верну, – соглашается Арон низко, хрипло, его ладонь скользит по ноге выше и выше, мне под юбку. Его пальцы касаются влажных складок. Другой рукой он дергает меня ближе к себе. – После того, как вы*бу тебя, Алиса.

Мужские губы накрывают мои.

Не успела воздуха глотнуть, и дышу теперь его парфюмом, этот теплый аромат, словно секс с первого вздоха, апельсин, перец и кедр – все смешивается, и я плыву.

Он целует, глубоко и рвано, с животной агрессией и жадностью, он просто дракон, огнем дышит.

Его пальцы вламываются между моих ног. Раздвигают складки.

Он их засунуть хочет в меня, и я дергаюсь. Цепляюсь в его плечи и отрываю его от себя, ягодицами протираю капот, отползти пытаюсь.

– Сколько можно? – Арон обрывает поцелуй. С раздражением в голосе требует. – Ноги раздвинь. Шире.

– Я тебе не рабыня, не наложница, не проститутка! – выкрикиваю ему в лицо. И поднимаю колено, кроссовкой отталкиваюсь от капота и в грудь ему целюсь, готовая пнуть.

В его лице что-то неуловимо меняется. Одним движением он перехватывает мою ногу и выкручивает.

Коленку простреливает болью, из глаз брызжут слезы, и я, охнув, падаю на лопатки.

– Черт, – слышу его глухой голос и чувствую тяжесть его тела. Он навалился на меня, приподнимает за плечи. – Алиса, – цедит мне в лицо. – Очень больно?

Киваю.

В его глазах сожаление, искреннее, кажется. А тон злой.

– Обязательно было выпендриваться?

Он чуть ногу мне не вывихнул, и обвиняет меня. Облизывает блестящие от поцелуя губы.

– Ну, всё. Всё не реви, – грубовато успокаивает он и ослабляет хватку. Сдвигается ниже.

Лежу на капоте, смотрю в потолок с тусклыми лампами. Он дует на коленку. Будто я маленькая, упала и ударилась. Он осторожно целует, и я вздрагиваю.

– Лучше? – его голос становится хриплым. Его губы по коже выше скользят, язык оставляет влажные отпечатки, собирает мурашки. – А так? Алиса.

Боль отступила, я уже забыла. Слезы высыхают. Теперь лишь мужские губы ощущаю, как они поцелуями пробираются выше.

– Какие у Алисы ножки красивые, – зубами он подцепляет край юбки, задирает ее.

Он останавливается.

Смотрит.

Что-то происходит. Там, у него в голове.

А я знаю, что без трусиков, и шевельнуться не могу, кожа горит, как от ожогов, слушаю его тяжелое дыхание.

Сама дышу через раз.

И выгибаюсь в пояснице, когда горячий язык касается внутренней стороны бедра. Ведет длинную линию к лобку. И оттуда широким мазком спускается ниже, в промежность.

– Ох, – ладонью бью по капоту. – Ой.

– Как же это ох*енно. Какая ты красивая. Бл*ть. Бл*ть. Сука, не могу.

Из него сплошь грубость льется.

Его рот накрывает складки.

Вскрикиваю, и снова дугой выгибаюсь.

Он сжимает мои бедра и сдвигает ближе к себе. Втягивает в рот половые губы, впивается поцелуем.

Земля и небо местами меняются, меня словно электрошоком пытаются к жизни вернуть, мучают. Тонко охаю и широко рот открываю, здесь дышать нечем, меня утягивает куда-то, в черноту к нему.

Пальцами хватаюсь за его волосы, убрать его хочу, но он лишь сильнее вжимается, и я шире развожу бедра. Смотрю на черноволосую макушку между ног и каждую секунду, как вечность вбираю, чувствую, что его рот творит со мной, давление его языка, покусывания, он лижет, как мороженое.

Он лижет меня.

А мне почему-то горько и сладко, я кричу громко, и в космосе слышно стоны мои.

– Тише, – его шепот, как гипноз.

Он поднимает голову.

Глаза – черные омуты, руки – путы, за блузку он тянет меня к себе, и я врезаюсь в него. Обнимаю за шею, так крепко, и целую, так отчаянно, собственный вкус снова пробую, с его языка на мой.

Он подхватывает меня под ягодицы.

– Машину открой, – говорит мне в губы.

И я рассеянно шарю в кармане юбки. Давлю на брелок с ключами, и слышу негромкий щелчок блокировки.

Он держит меня одной рукой. Другой распахивает дверь Бентли и забрасывает меня в салон. Опираюсь на локти и привстаю. На его лице тоже самое вижу, свое отражение, слепое желание, я никогда не могла представить, что бывает вот так – раз, и всё, ты пропала, трепещещь и ждешь, хочешь, чтобы он снял трусы… и просто взял!

То, что принадлежит ему по праву мужчины.

Он расстегивает брюки и наклоняется в салон ко мне. И откуда-то сбоку, как сквозь вату, в гулкой тишине парковки раздается голос Николаса.

– Ух. Какой пожар. Лапушка, а мне можно? Я тоже так хочу.

Арон

Иногда так бывает. Просто хочется. Оторвать голову младшему брату.

Выпрямляюсь. И поверх крыши бросаю убийственный взгляд на Николаса. Выяснять отношения на людях не люблю, поэтому молчу.

И он тоже молчит. Улыбается. Рваные джинсы, свободная рубашка небержно заправлена за ремень. Сквозь стекло он заглядывает в салон.

И Алиса, завозившись, одергивает юбку.

– Выходи, – в раздражении кошусь на ее узкие бедра.

Она медленно, одуряюще долго, ползет по сиденью ко мне. Покрасневшая, растрепанная, вкусная.

– Алиса, – за руку выдергиваю ее на парковку. В голове до сих пор шумит, и ширинка натягивается. Звякает расстегнутая пряжка.

Давно подобного не было, разввернуть хочется эту самочку и нагнуть. Войти одним рывком на всю длину. И вбиваться, пока она орет.

– Наверх иди, – приказываю.

– Я здесь постою, – спорит она и оглядывается на Ника.

Брат улыбается ей, чем уже бесит меня, он складывает ладони на крыше и рассуждает:

– Лапушка, скоро сможешь открыть свой собственный автопарк. Мой Роллс Ройс, Бентли Виктора, в коллекции не хватает во-о-н той красненькой машинки, – показывает он на мою спортивную иномарку.

Она стоит и слушает. Поддается его обаянию. Самый младший, любимчик деда. Рано понял, что нравится девушкам. И этим пользуется.

– Я тебе сказал, – сжимаю пальцы на ее локте и понижаю голос, – марш наверх.

– Не надо мной командовать, – огрызается она и мнется на месте. Сама целоваться лезла, а теперь строит из себя.

Ладонью ныряю под ее юбку и сдавливаю голую ягодицу.

Алиса вздрагивает,. И я сам будто разряд получаю, я сутки хочу ее, и все никак не получу, это уже ненормально.

Как же она кричала на капоте.

Здесь камеры всюду, а я ей нализывал, бесплатное кино показал охране.

– Я найду Вику, – она отступает от меня, выдергивает мою руку и поправляет юбку. – Поговорить же хотели. Выяснить все эти…недопонимания.

Она пятится, разворачивается, и волосы взметаются в воздух. Взглядом провожаю ее спину в измятой блузке. И оборачиваюсь на Ника.

– Ты что себе позволяешь, Николас? – закрываю дверь Бентли. И в такт хлопает дверь тамбура.

– А что не так?

– Ты знаешь.

Смотрим друг на друга, и я мысленно считаю до десяти.

– Десять, – говорю вслух. – Николас. Девочка моя. Чего ты вчера не понял?

– Обстоятельства изменились, нет? – развязной походочкой он прогуливается вокруг машины Виктора. – Вчера она была девчонкой из сауны. А сегодня она с нами за одним столом ужинала.

– Ник, я не просил тебя рассуждать, – оглядываюсь на тамбур. – Она моя. Повторять я больше не буду.

– Я понял тебя, Арон, – он сует руки в карманы. – Всё тебе. Но смотреть-то можно.

– На что?

– На твой мастер-класс.

Перевариваю его заявление. Усмехаюсь.

И киваю.

Да.

Если так хочет – сегодня ночью я покажу, как надо обращаться с женщиной.