Текст книги "Мои сводные монстры (СИ)"
Автор книги: Дана Блэк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 21 страниц)
Дана Блэк
Мои сводные монстры
Пролог
– Да! Да! Да!
Рыжая самочка на экране кричит. Выгибается в спине. И за широкие плечи притягивает к себе потного красавца.
Ближе, теснее. Он вжимается в нее бедрами.
Торопливо щелкаю пультом. Экран телевизора гаснет.
Смотрю в окно. И чувствую, как у меня щеки горят, я вся красная.
Сюжета я так и не дождалась.
Это называется адульт фильм. Фильм для взрослых. Эротика.
А вовсе не авторское кино жанра артхаус, как меня заверяли.
Брезгливо отбрасываю пульт на стол.
Папа говорит, что мои будущие сводные братья – настоящие мужики, и главное для них – семья. Живут по традициям, почитают ценности, филантропы, джентельмены…
Главная фраза в конце всегда дублируется: тебе стоит у них поучиться, Алиса, дочка.
Старший – блестящий адвокат. Средний – храбрый полицейский. Младший…просто гений. Не человек, а бог съемочной площадки.
И вот что я вижу.
Мы с папой приехали на ужин. Где они с Региной официально объявят о своей помолвке.
Мы приехали.
И никто тут семейными ценностями не озабочен.
Их нет дома.
Ни блестящего адвоката, ни храброго полицейского.
Про младшего гения вообще молчу, то, что он снимает – фильмами назвать нельзя. А это явно его творчество, на коробке с лицензионкой стоит фамилия.
Рождественские.
Навевает на мысли о зиме, метели за окном, елках там, подарках.
Выглядываю в окно.
На сентябрьском солнце желтеет газон. Высится черный кованый забор, словно клетка.
Отталкиваюсь от подоконника и прохаживаюсь по комнате.
Дом у них большой. Три этажа, мансарда и цокольный. Здесь живет Регина, папина будущая жена. Здесь живет ее отец – наверняка он старый дед, я его еще не видела.
Старшая сестра Регины, тоже не успели познакомиться.
И три сына Регины.
Блестящий Адвокат. Храбрый Полицейский. И Просто Гений.
– Сыновья звонили, вот-вот будут, – звучит за спиной голос Регины, и я оборачиваюсь. Она катит перед собой сервировочный столик, уставленный стаканами. – Ты шоколадные коктейли любишь, Алиса?
Она разговаривает ласково, как с маленькой, хотя мне уже двадцать два, и в следующем году я заканчиваю универ.
– Как тебе дом? – ее взгляд блуждает по комнате отдыха. Регина пускается в рассуждения. – Я люблю мозаику, и заказы беру. Вон там на потолке, – она запрокидывает голову.
Любуюсь ее тонкой шеей, кожа белоснежная. Волосы светло-русые, как у меня, кудряшки спадают почти до талии.
Она так молодо выглядит, я понимаю папу.
Он влюблен.
Он женится.
Это, наверное, хорошо.
– О! – выдыхает Регина и сдвинув с дороги столик шагает к окну. Снаружи урчит двигатель, хлопают двери. – Мальчики приехали, – кивает она на улицу. Улыбается мне.
Натянуто улыбаюсь в ответ.
Блестящему Адвокату тридцать. Храброму Полицейскому двадцать восемь. Просто Гению двадцать шесть.
Взрослые мужики.
Правильные мужики.
Ушло то время, Алиса, когда людей делили по гендерному признаку, есть либо человек, либо фуфло – говорит папа. – Либо успешная жизнь, либо провальное существование. Смотри. И учись.
Когда хлопает входная дверь и из холла доносится негромкий мужской смех – я поправляю завязанные в хвост волосы.
Облизываю губы, откашливаюсь.
И готовлюсь для начала смотреть.
– Ребят, мы здесь, – зовет Регина, юркает между кожаными диванами. – Так, ну все в сборе, я тогда в столовую. Буду накрывать, – говорит она.
И ее обтянутая белым сарафаном фигура исчезает в арке.
Стою одна, посреди чужого дома. Вытираю вспотевшие ладони о платье.
Шаги в коридоре приближаются, голоса становятся громче.
Хмурюсь. Что-то знакомое улавливаю.
Этот тон.
Этот тембр.
Этот смех.
Это…
Нет.
Боже.
В дверях показывается брюнет в черном деловом костюме. За ним еще один в расстегнутой серой кожанке. За ним последний – в белой рубашке, небрежно заправленной в рваные джинсы.
Нет.
Кошмар какой-то. Быть не может. Мне снится.
Эти мужчины не братья Рождественские, они не мои будущие родственники.
Они – три тирана. Три монстра. Три деспота, не знающие отказа. Олицетворение порока и власти, греха и зла.
Из-под ног пол уходит, и стены плывут, хватаюсь за сервировочный столик. Поднос с коктейлями с грохотом опрокидывается.
И все трое оборачиваются на меня.
двадцать часов назад
Алиса
– Ну не знаю, – рассуждаю вслух. – Завтра с отцом еду знакомиться с Региной. И ее семьей. А у них же все строго. Дом огромный. И живут там все вместе. Испанские корни. И все такое.
– Да ладно тебе. Днем отоспишься, и к ужину будешь огурцом, – обещает Вика. В нетерпении стучит каблуком по асфальту. – Идем скорей.
– Я же тебе рассказывала, – убираю ключи в сумку. – Там три брата. И папа их с утра до вечера нахваливает. Адвокат, крутой коп и…гений. Гений, ну как тебе это? Ты уверена, что нам сюда? – останавливаюсь и поднимаю глаза к розовой вывеске с мигающей на ней черной пантерой.
Сауна так и называется “Пантера”.
На вывеске черная кошка. Изогнутым хвостом она показывает на логотип – голую женщину, прикрывшуюся веником.
– Кошка так и намекает, – делюсь с Викой. – Здесь у нас – секс, наркотики и рок-н-ролл.
– Ой, – отмахивается Вика. Кивает на синюю табличку. – Номер дома видишь? Сюда нам.
Сзади сигналят, и мы поспешно отступаем.
Перед входом лихо тормозит черный Мерседес.
Из салона высыпают четыре девушки в коротких блестящих юбках и сетчатых чулках, с таким ярким макияжем, что можно все фонари в радиусе километра отрубить, и будет светло.
За ними следом выходит низкорослый тип в надвинутой на глаза кепке и что-то им выговаривает.
Они кивают.
И скрываются за черными створками сауны.
– Ага, – говорит Вика. Чавкает жвачкой. – На работу девушки приехали.
– Может, поедем отсюда? – хмуро смотрю по сторонам.
Начало сентября. На улице ещё тепло, но уже темно. Пятница, и мимо шатаются веселые прохожие. Ветер подгоняет красный фантик, тот летит мимо нас по тротуару.
Туже затягиваю поясок на длинном вязаном свитере.
– Да перестань ты, – Вика смотрит на черные двери сауны. – А то ты не знала, что мужчины там с девушками по вызову отдыхают?
– Не вчера родилась, – огрызаюсь.
Вот только не готова была нос к носу с этими цветами обочин у дверей столкнуться. Когда пришла на работу устраиваться.
График сутки через двое, опыт работы необязателен. Надо встречать гостей и регистрировать, плюс отвечать на звонки. Продавать бамбуковые веники и пиво из бара. И следить, чтобы в финской парной этим самым пивом не залили камни.
Всё.
Просто мне двадцать два. И я могу совмещать учебу с работой, ведь братья Рождественские тоже с этого начинали – внушает мне папа.
– Короче. Тебе нужна работа или нет? – Вика делает шаг к дверям. – Если нет – я одна пойду.
Хорошая зарплата – было написано в объявлении.
И на собеседование нас ждут прямо сейчас, раз уж нам с Викой так не терпится – мы сразу останемся на стажировку.
На часах одиннацать вечера.
Если я проторчу здесь до девяти утра, то в каком виде завтра на ужин к образцовой семье явлюсь?
Вика поторапливает:
– Аллё. Ты чего боишься? Что братьям сводным не понравишься? Из-за того, что в сауне работаешь? Это же “Пантера” – она кивает на вывеску. – Крутое место. Может, твои Рождественские сами тут тусят? Вон, девушек заказали.
Подруга хрипло, чуть прокуренно смеётся.
Хмыкаю в ответ. И с сомнением оглядываюсь на свою машину, запаркованную ровнехонько под знаком “Парковка запрещена”.
Знак этот на столбе, а сверху дерево нависает.
Неудачное место, но припарковаться здесь тупо негде, стоянка забита. В сауне сегодня будет жарко, я чувствую.
– Короче. Пока. Я пошла, – бросает Вика и стучит каблуками ко входу.
Если мне что-то не понравится – сразу уйду.
Меня же здесь не запрут?
И уж точно здесь не отдыхают мои будущие сводные братья, быть такого не может.
Шутница Вика.
Мне нечего бояться.
– Подожди, – поправляю спадающий с плеча ремень сумки и тороплюсь за подругой. – Стой ты. Я тоже иду.
Бегу за Викой.
Дверь сауны распахивается навстречу.
И я врезаюсь в чью-то твердую грудь.
– Извините, – вскидываю голову.
И замираю, наткнувшись на пристальный взгляд темных глаз.
Мужчина небрежно вытягивает из-за уха сигарету.
Смотрит на меня неотрывно.
– Я подумаю, – говорит низким, глубоким голосом. – Извинять тебя или нет.
И уступает дорогу.
– Алис, – дерагет меня Вика.
– Да-да, – встряхиваюсь, сбросить с себя пытаюсь этот откровенный взгляд, которым он меня с ног до головы облапал.
И юркаю в сауну.
Глава 1
Арон
“Завтра, в 19.00 официальная помолвка. Жених придет с дочерью на смотрины” – забиваю напоминалку в календарь и бросаю органайзер на стол.
– Телок давно вызвали? – Шведов тычет мизинцем в экран телефона и морщит лоб – время подсчитывает. – Надо было пять заказать, я с двумя люблю, – делится он подробностями. – А в сауне тем более.
Ерошу спадающую на лоб мокрую челку.
У меня завтра встреча с клиентом в половину седьмого. Если перенести на воскресенье, получится, что сдвинется другая встреча, на час примерно.
– Чё у них за сервис такой, час ждём. Я бы уже троих трахнул, пока они едут. Три бабы, три пещерки с сокровищами, – Шведов разражается хохотом.
Перевожу на него взгляд.
Крупный волосатый бык-осеменитель. На безымянном пальце обручальное кольцо. Оно тихо звякает об стакан, когда он виски отпивает.
Капли падают в черную бороду.
– Так, похер. Пока телки едут. Бомбану-ка я тост, – у него два переключателя в мозгах, бухло и бабы.
Он держит паузу.
И вываливает свою бомбу.
– За тебя, Рождественский! За лучшего адвоката в городе. За того, кто и Чикатило оправдает. За тебя, сукин ты сын! – надрывается мой будущий клиент.
– Кто тут сукин сын? – швыряю сырный шарик в его стакан. – Перепил – закуси, – откидываюсь на диване.
– Э-э…– Шведов щурится на плавающий в виски шарик.
С любопытством жду реакции.
Встанет и наваляет мне. Или стерпит.
Он ставит стакан обратно на стол.
– Че ты блин, братан. Я образно.
Стерпит.
Ясно. Так и думал.
– Давай без образов, – ладонью скрываю зевок. – Лучше по факту.
Тру глаз.
Не день, а мясорубка, я в ноль.
А сейчас финская парная, бамбуковые веники, и скоро подъедут девочки.
Девочек хочу, я месяц пахал, как хренов конь.
Завтра еще эта помолвка.
Час назад я и не знал, что мать всерьез замуж собралась. О таких событиях предупреждают заранее. В нашу семью нельзя дверь с ноги открыть и ввалиться с улицы, есть же традиции.
И жениха-то я видел, знаю его. Мозги на месте, раз в правительство пробирается, все у него схвачено, скоро усядется в хорошее кресло.
А вот что там за доченька у него?
Избалованная малолетка, наркоманка, мажорка, кто?
– А тост-то был песня, – партнёр Шведова уплетает шашлык. Похлопывает себя по голому круглому пузу. – Про твое утреннее слушание на каждом углу поют. Ай-на-нэ. Ай, молодца, Рождественский.
Сидит и словесно зад мне нализывает. И скалится.
Смотрю на голубую воду в бассейне и усмехаюсь.
Вообще, он прав, я всегда молодца.
Я ни разу не проиграл дело.
Главное не участие. Главное победа, иначе зачем жить. Пресно, мелко, без огня и азарта.
– Если ща не привезут шлюх, – Шведов разыскивает на столе чистый стакан. Плещет туда виски. – Пойду и натяну администраторшу.
– Мудрое решение, – киваю на его планы. – В твоём положении.
– Слышь, ты че такой нудный? Шутка-юмор, мля.
Он ржёт.
Зря.
Есть сказка. И конец ее зависит от меня.
А сказка такая. Жили-были четыре партнёра, крепко дружили, крутым бизнесом владели на паях. Потом один из них пропал без вести.
А остальные трое гуляют под прицелом ментов.
И вот они сидят в сауне на диване напротив.
Едят шашлык, виски хлещут.
И переговоры ведут.
Надеются.
Что я чистыми их вытащу из дерьма, ведь я лучший, ни одного дела не проиграл.
– Опа на! – радуется Шведов.
Поворачиваюсь на дверь.
Одна за другой в зал вплывают длинногие девочки в купальниках. Купальники цветные, а девочки одинаковые, унылые курицы, гарантия качества, мастерство в облаках и там же цифра мужиков, натянувших на хер этих сосок.
Хотя нет.
Последняя клёвая.
Взгляд невинный на пять с плюсом отрепетировала. Не подкопаешься.
Поверю сейчас, что она новенькая у них.
Она на ту девчонку похожа, с которой мы в дверях столкнулись, когда я покурить вышел.
Она смотрит на меня.
Я в трусах.
Она не краснеет, но вспыхнула, знаю, зажглась, я вижу и люблю когда так. Когда работа в удовольствие.
Сегодня и до утра я ее начальник.
И я не отъеб*сь, пока досуха меня не выжмет.
Глазами показываю на дверь в одну из комнат.
Она еле заметно улыбается. И послушно разворачивается попкой. Вместо купальника белая полоска ткани делит загорелые ягодицы.
– Ух, жара пошла. Потом тёлками махнемся, – мечтает Шведов и облизывает губы.
– Я своим не делюсь, – допиваю виски.
И оборачиваюсь на негромкий стук в дверь.
Алиса
– Черт, черт, черт! – на ходу выплевывает блондинка и несётся прямо на меня.
Она голая.
Вот совсем.
С подносом отшатываюсь в сторону. Бутылка кренится и валится на пол, бьётся.
В ступоре жду, что осколки сейчас по волшебству соберутся обратно.
Я видела этикетку.
И стоит эта прелесть, как…
В общем, нет у меня пока валютного счета в Швейцарском банке, не расплачусь.
А карточкой отца решила больше не пользоваться.
Стою за большой кадкой, из которой торчит лохматая пальма.
Стягиваю свитер. Кидаю на осколки и розовую лужицу шампанского. Кроссовкой задвигаю останки за горшок с пальмой.
Мне работа нужна. А не чтобы спустя десять минут метлой погнали со стажировки.
Вот получу первую зарплату и тогда рассчитаюсь.
Перед глазами вырастает голая блондинка.
– Ох, – вздрагиваю.
– Где все? – срывающимся от бега голосом спрашивает она. – За стойкой никого. Не видела админа? Ты на заказе? Презики дай. Срочно! – прикрикивает на меня.
– У меня нет.
– Как нет? – она поражается.
Оглядываю свои короткие черные шорты и белую майку.
Ехать никуда не хотела, но Вика настояла. Второпях собиралась, и думала, раздеваться не придется.
Поднимаю глаза.
Девица в нетерпении постукивает по полу голой пяткой.
Она меня за проститутку принимает что ли?
– А ты презики с собой не носишь? – кошусь на ее торчащие темные соски. Один чуть блестит, словно только что целовали.
– Ношу! Порвались!
– Все сразу? – невольно бросаю взгляд ниже, ей между ног.
Вдруг жаль становится эту девчонку, ведь мы с ней одного возраста, что там за орангутанг, если презервативы рвутся?
– Размер не подходит! – она вне себя, орет шепотом. – Натягиваю, а они рвутся! Чего уставилась? Дубину его видела?
– Слава богу нет. А что…– спотыкаюсь на вопросе.
Видела я его дубину.
Вижу прямо сейчас.
В коридоре показывается мужчина. Тот самый. С которым мы на улице столкнулись.
Он брюнет. И волосы на груди темные. Тело смуглое, литое, мышцы не бугрятся, как у качков, что пропадают в спортзале.
Но он так идёт. Широким шагом, но медленно, словно никуда не топопится, несёт себя, как бомбу.
Его походка расслаблена.
А он возбужден.
Очень сильно.
У него ниже пояса просто…дубина, это правда.
– Ни разу еще с таким мужиком не была, – делится биографией блондинка. Спиной к нему стоит, не видит его, а я глаз отвести не могу, наглядная картинка сопровождается рассказом. – Такой сразу на кровать толкнул…боксеры сдергивает, и я в осадок выпала…
Верю.
Я тоже в осадке стою. И понимаю, почему рвется защита. У человека член своей жизнью живет. Крупный, толстый.
Мужчина его рукой придерживает у основания. Бесстыдно ведёт кулаком по длине.
Так, будто…так, словно…
Словно хозяин успокаивает овчарку без намордника. Чтобы не кидалась.
– Блин, что делать-то? – нервничает блондинка. – А вон, приперлась эта тетка! – радуется она и босыми ногами шлепает по полу в сторону стойки.
Смотрю на голого гостя, он совсем близко. Во рту слюна собралась, сглатываю.
Что я делаю, черт возьми, куда пялюсь.
Встряхиваюсь и поднимаю глаза выше, по полоскому животу, по груди, к мужскому лицу.
К его губам.
Он ухмыляется.
И я опять засматриваюсь. Улыбка эта на удавку похожа, на поводок, ведь отвернуться не могу, и дышать нечем.
Он равняется со мной.
– А я тебя пропустил, – его голос густой, горячий и тягучий, как патока. Темный, как смог. – Твои подружки уже там, – широким плечом он ведет назад, в сторону зала, из которого вышел. Приближается еще на шаг.
– Боже. Какие подружки, – пячусь, я жар его кожи чувствую, он тут голый передо мной, я сама едва одета.
Видел бы меня сейчас папа.
Или образцовая семья будущих родственников.
С меня все оцепенение слетает.
– Мне работать надо, – сзади шею щекочут листья пальмы, пока я сдвигаюсь в сторону.
– Значит, наши желания совпадают, – рукой он упирается в стену, отрезая мне дорогу. Его глаза карие, почти черные, как пропасти. – Я тоже хочу. Чтобы ты как следует поработала. Сначала ртом. Здесь отсосешь мне?
Вздрагиваю.
Он меня в углу зажал, и разговаривает со мной, как с…той блондинкой.
– Ты не понял, – вспыхиваю и отбрасываю вежливость. Даже оттолкнуть его не могу, тогда его голой, покрытой волосами груди коснусь. – Это ошибка. Я здесь первый день, – объясняю. – На стажировке. Я не по вызову.
– Тогда давай вызову, – его тон совсем невозможный, меня от мурашек уже морозит. Он решил, что это игра какая-то, наклоняется ближе. – Как тебя зовут?
– Алиса, – имя само вырывается.
Он улыбается.
– Сколько хочешь за час, Алиса? – он моим именем смысл вопроса сглаживает. – Сверху того, что по прайсу, – хрипло выдыхает он мне в лицо душистым ароматом виски.
Ладонью упираюсь в его плечо, каменное, горячее.
Одергиваю руку.
Вокруг никого, даже та блондинка без трусов пропала. Я в таком глупом положении. А мне отчего так…жарко.
– Дай мне пройти, – вскидываю подбородок. – Тебя там обнаженная блондинка разыскивает. С контрацептивами. По твоему делу как раз.
– Пусть, – он перехватывает мою руку. Пальцы сжимаются на моем запястье.
– То есть, – дергаюсь. – Слушай, отпусти меня, – вырываюсь. – Иди к ней.
– Нет, – говорит он отрывисто, уверенно. За шею притягивает к себе вплотную, широкой ладонью сдавливает мою челюсть. – Я не хочу ее. Я хочу тебя.
Глава 2
Не успеваю возразить, ни слова выдавить, ничего, его губы накрывают мои.
Горячий язык таранит рот с таким напором, что перед глазами выскакивают и пляшут черные мушки. Меня будто ударили, на ринге под дых, и сердце на миг биться перестало, и воздух замер, и мир вокруг.
И я бы упала, но он рядом, вжимает меня в пальму. Сознание по капле обратно перетекает из небытия.
И я понимаю. Он держит меня. Властно. За волосы.
Он так целует, словно рассудку моему навредить хочет, а я с такой жадностью ощущения впитываю, словно спятила давно.
Кадка покачивается, и листья шуршат, мнутся под натиском, пальма гнется. Он вдавливает меня в стену вместе с растением.
Я в диких джунглях.
На заре человечества.
Его сила первобытна, его грубость все границы сносит, остается голый животный инстинкт.
Он целует глубже, хватает за бедра. И прижимает к своим.
Он голый.
И между ног эта дубина, каменная, я на секунду представляю, каково было бы.
Чтобы во мне его член.
Представляю.
И со стоном раскидываю в стороны руки, у меня нет больше такой власти, такой роскоши – управлять собой, воздух плотный, давит, этот мужчина, как взрыв, и я подчиняюсь силе, иначе, кажется, меня снесет ударной волной.
– Не, нормально, – это звучит где-то сбоку, глухо, я лишь звуки знаю, смысла понять не могу.
Он резко отрывается от меня.
Поворачивает голову.
Повторяю за ним. Воздух ловлю.
И вижу какого-то огромного волосатого мужика, собой заслонившего весь просвет, выход из этого тупичка.
Мужик опирается на стену.
Он как бы смеется без звука, рот открыт так широко, что это даже на улыбку не похоже.
– Красава, – он выставляет вверх большой палец. – Вот эта горячая телка. Потом мне дай.
– Клевая? – спрашивает тот, кто меня обнимает.
– Сочная, – бородатый трясет большим пальцем. – Сзади бы ей засадил. Я чего подошел…давай, может, это…человеку позвоним на счет…– он обсуждает дела.
С паузами, с намеками, и он пялится, как на выставку, и меня держат, как вещь.
Брыкаюсь, пытаюсь вырваться. Губы огнем горят, и в груди все печет, во рту горький, душистый привкус, я словно парфюма наглоталась.
Меня будто от звезд до земли швырнуло.
– Что ты? – он поворачивается ко мне. Своим тягучим, вязким голосом продолжает. – Тихо постой. Я занят.
– Выпусти меня! – выкрикиваю, рву листья с пальмы и швыряюсь в него. По его лицу бежит еле уловимая тень изумления, нарушает симметрию, такую идеальную. И я затихаю. – Я на стажировке здесь. Я серьезно. Позови. Администратора.
Он убирает руки, и я покачиваюсь, ловлю равновесие.
Он дергает мою майку, одним резким движением, и ткань рвется, с треском, по голой груди проносится волна мурашек, а меня только что током коротнуло, стою, как неживая, смотрю.
Он тоже смотрит. Накрывает ладонью грудь и слегка сжимает.
Из меня вырывается хрип.
– Ты ведь поняла уже все, – он поднимает темный взгляд. – Мне нравится. Очень. Я беру. Позже.
Его рука перемещается на мою шею, и я задираю подбородок.
– Заканчивай кривляться, – в его голосе пробиваются жесткие ноты. – Заткнись и иди в зал. И меня жди. И сиськами там не тряси. Ты со мной только. Только моя шлюха.
Он отпускает меня, и я опять пошатываюсь, налетаю на пальму.
Чувствую на себе пристальный взгляд бородатого, и соски сжимаются, хочется с криком топнуть, и чтобы земля раскололась, и эти двое провалились туда, ко всем чертям в котел.
Он отходит.
Смотрю на его широкую спину, упругие ягодицы.
На губах до сих пор его вкус чувствую.
Сплошная, нестрепимая горечь.
Я…отвечала на поцелуй. Я сдалась.
А он меня только что оплевал с головы до ног. Щупал меня, как кобылу на продажу. И бородатому дружку мою грудь показал.
От стыда сгораю.
Из-за кадки выхватываю свой свитер. С него с тихим звоном сыпятся на пол осколки.
И он оборачивается.
Он со всех сторон хорош.
Его будто не люди лепили.
– Дай пройти, – прошу и пытаюсь запахнуть порванную майку.
– Иди, – он кивает в сторону зала.
В котором неизвестно сколько еще голых мужиков бухают.
Мне стойка видна.
Она с другой стороны.
Она пустая опять.
Наклоняюсь и загребаю с пола осколки. Выпрямляюсь и швыряю в него, один за другим, в лицо попадаю, и он, поморщившись, пятится, осовобождает дорогу.
Несусь мимо него.
– Иди сам перед дружками членом потряси! – со злостью выкрикиваю.
И мысленно откусываю себе язык.
Зачем!
И так стеклом кинула.
Он же меня за проститутку принимает.
Если догонит – убьет.
Или этим своим дружкам отдаст, поиграть.
Лечу по холлу, не оглядываясь, мне бы только на улицу, а там до машины.
И я в безопасности.
Выскакиваю на улицу, на ходу завязываю майку на груди.
Ночь, ветер треплет волосы и словно внутри меня гуляет, понижает температуру.
Бегу к машине.
И лишь налетев на нее понимаю, что в сауне осталась моя сумка. А в ней и деньги, и телефон, и…ключи.
И Вика.
Оглядываюсь на черные двери.
Светятся окна.
Мимо тянутся неспящие прохожие.
И никто за мной не бежит с перекошенным лицом. И оттопыренным членом.
Трогаю горящие щеки.
Конечно.
Он же там голый остался. И такой взрослый, между нами отрезок лет в десять, и его вальяжно-медвежьи манеры. Даже если бы одет был – не побежал бы за мной.
Такие мужчины не обижаются на глупости.
Но если я сейчас внаглую заявлюсь обратно…
Мелко трясусь. Хожу вокруг машины, примеряюсь. Обнимаю себя за плечи и, кажется, что это его руки. Настолько властно, по-хозяйски он вел себя, я сбросить эти ощущения не могу.
Как метка какая-то осталась на теле.
Спотыкаюсь на бордюре, огораживающем клумбу и выставив руки падаю на землю.
– Нажралась девка, – комментирует мою позу одутловатая тетка с пакетами. Крепче цепляется в локоть низенького толстячка. – Ты Евсеевым-то звонил? – продолжает она бытовую болтовню.
Они шагают мимо.
С шипением изучаю грязные ладони. Усаживаюсь на побеленные кирпичи позади машины и смотрю на двери сауны.
Подъехала такси, оттуда выбираются несколько гогочущих парней. Они ржут на всю улицу, шумные, веселые.
Кусаю губы.
Если Вика до утра не выйдет, что мне делать?
Мимо взразвалочку идет парень в толстовке и капюшоне. Встаю, на языке вертится просьба дать мне телефон позвонить.
Тот замечает, что я ему наперерез движусь, оглядывает меня с ног до головы. Его взгляд останавливается на кое-как завязанной майке.
Шмыгаю в сторону.
Нет.
Черт.
У меня грудь вываливается. Только соски и прикрыла.
Топчусь за машиной.
Вывеска с пантерой переливается, мигает, а мне хочется камень взять, и запустить в нее. Стекло разбить.
Знала же, не надо было сюда приходить.
Мне завтра на ужин к Рождественским, а я.
Призываю себя не ныть.
Собраться.
И зайти внутрь.
Этот дьявол, порвавший майку, точно ведь уже с блондинкой утешается. Она нашла презики самого большого размера. И он упаковал свою дубину.
Толкнул блондинку на кровать, как она рассказывала.
И сейчас вколачивается в нее. Вбивается так, что стены трясутся, а с потолка осыпается штукатурка, он рычит, она срывает голос, выкрикивая его имя.
Перед глазами вспыхивает эта картинка.
Мотаю головой.
Пусть. Неважно. Я даже не знаю, как его зовут. Лишь то, что он целует – и захватывает дух.
Успеваю сделать пару шагов в сторону сауны.
И дверь открывается, и на улицу шагает…он.
На долгие секунды у меня мозг отключается, я просто стою и смотрю.
Без одежды он казался ходячей секс-машиной, роботом, который на батарейках, его лишь голос спасал, горячей патокой разливался по венам, его хотелось так остро, понимаю это сейчас лишь – когда вижу его в черном строгом костюме.
Один образ на другой накладывается.
А в голове сменяются кадры, что теперь одет он, а я голая, прокручиваю, как он подходит и мнет меня, кусает, целует везде, а я цепляюсь за его пиджак, подпрыгиваю и ногами обвиваю крепкие бедра.
Он смотрит по сторонам.
У меня едет крыша.
Отшатываюсь за машину.
Дрожу, снова чувствую холод, ветер снаружи. А внутри жар.
Этот медведь не пошел трахать блондинку, он оделся и вышел, меня ищет.
Это просто ненормально.
Он меня за проститку принял. Был груб.
А я тут….улыбаюсь сижу.
Осторожно выглядываю.
Он стоит в профиль, телефон возле уха, ладонью толкает дверь.
И скрывается в сауне.
А я минут через пять скончаюсь от холода.
Стучу зубами. Оглядываюсь, кошусь на клумбу из кирпичей и тащу к себе один.
В машине, в дверке, есть запасные ключи. И деньги есть.
Разобью окно. И могу сразу в круглосуточный сервис заехать. Пока меняют стекло – посижу в кафе и кофе попью, заодно согреюсь.
Взвешиваю в руке кирпич.
Кошусь на сауну.
Выбора нет, мне холодно, я домой хочу, в душ, мужчину этого с себя смыть, и в кровать забраться.
Отхожу на пару шагов. Замахиваюсь. Швыряю кирпич в окно салона.
И вместе со звоном стекла за спиной крякает полицейская сигнализация.
