Текст книги "Мои сводные монстры (СИ)"

Автор книги: Дана Блэк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 21 страниц)

Глава 24

С ожесточением тру губкой грязную миску и кошусь в окно.

Мне отсюда лишь часть двора видно, и непонятно, уехали Виктор с невестой, или еще в доме торчат, со всеми прощаются.

– Лапушка, ты почему никого не дождалась? – слышу голос Ника сквозь плеск воды, и сам он подходит к раковине, берет из моих рук чистую миску. Сдергивает белое полотенце с ручки посудомоечной машины. – Сегодня можно все сюда загрузить, – разрешает. – А на следующей неделе устроим нормальный ужин. И будем с тобой вместе посуду мыть.

Не отвечаю, не глядя на него ополаскиваю стаканы.

– Так, ясно, – он усмехается. Выключает воду. Наклоняется ближе, протискивается к раковине, и я невольно отступаю, задираю на него голову. Он улыбается. – Обиделась? Зря. Нас ждали на ужине, я же не мог забрать тебя и махнуть в аэропорт. Оттуда несколько часов самолетом до пляжа, и пить коктейли на берегу океана, на теплом песочке под полосатым зонтиком.

– Хорошо расписал, – киваю, и перед глазами эта картинка, где мы с ним под звездным небом на пляже вдвоем. – Думаю, мог бы, Николас.

– У меня есть обязательства перед семьей, – говорит он и темный взгляд непривычно серьезный, чуть грустный. – Я, может, и хотел бы, Алиса. Но все немножко сложнее, чем тебе кажется.

– Расскажи мне. В чем сложность.

– Ну. Ночью на свадьбе ты под столом мой член сжимала. А сегодня мы с семьей вместе ужинали. Понимаешь, лапушка?

Со стороны арки раздается недовольное покашливание, и мы оборачиваемся. Глазами натыкаюсь на сурового деда и невольно сжимаю крепче мокрый стакан, щеки полыхают, слова Ника в висках стучат.

– Я тебя жду, Николас, – негромко напоминает дед. Кивает мне. – Посуду загрузят в машину, Алиса, не надо мыть, – повторяет слова внука.

Ник отталкивается от раковины, близко-билзко ко мне, окидывает меня красноречивым взглядом. И лишь потом, спустя долгие секунды, сдвигается в сторону.

Он шагает к деду, а я запоздало замечаю, что не дышала даже, и перевожу дух. Подхожу к воде и открываю кран, споласкиваю стакан, и лицо заодно. Ставлю посуду в сушку и, не выдержав, выглядываю в окно.

Машины Виктора нет – значит, уехал. Невесту провожать, как и обещал. Храбрый полицейский, истиный джентельмен.

Я перед ним не извинилась за то, что про традиции их ляпнула, но я и не считаю, будто не права в чем-то.

И вот он уехал, но он же вернется. И если не пошутил про ночь в их доме, и что спокойной она не будет – одной лучше не оставаться.

Грызу ноготь и топчусь на кухне, бесцельно разглядываю мозаику на потолке. На шахматную доску похожа, черные и белые клеточки, только без фигурок.

Это красиво, у Регины талант.

Прислушиваюсь к шуму в доме, и это так непривычно, у нас с папой всегда было тихо, нас ведь всего двое. А здесь пространство наполняет ровный гул – работает техника, где-то рядом бубнит телевизор, отголоски разговоров долетают, и снаружи соеди, кажется, подстригают пожелтевший газон.

Достаю сотовый и набираю Вику.

– У меня ночевать не получится, наверное, – говорю, едва она принимает вызов и забираюсь на высокий мягкий табурет. – Я у Рождественских.

– И когда ты мне об этом сказать рассчитывала? – Вика возмущается, слышу, как она обиженно раздувает щеки. – Ты же не хотела к ним ехать?

– Так вышло, – веду пальцем по лакированной столешнице, вдоль линий. – И машину пока не забрала. Если меня отпустят – могу заехать за тобой. Попозже.

– Как понять, “если отпустят”, – переспрашивает Вика, и по голосу уже представляю, как она недобро щурится. – У тебя там что, военный режим? Казарма? Отпрашиваться надо? Алиса, я с тебя в шоке.

Молчу.

Глупо все это, но я же не знаю здешних порядков, если даже братья домой ночевать возвращаются, если даже папа переехать согласился – никто со мной не шутит, это ясно. И к семье Рождественских у меня претензий нет, только к братьям, но не выносить же всем на обсуждение то, что между нами случилось.

– Ладно, Вик, – болтаю ногой в воздухе, в вазочке на столе ворошу орешки. – Что ты решила? Заезжать за тобой или как?

– Адрес мне скинь, – деловито просит Вика. – Сама приеду. Гостей же тебе принимать можно, или все, ты нашу многолетнюю дружбу на мужчин променяла?

– Конечно, променяла, – язвительно поддакиваю и закатываю глаза.

– Сообщение жду, – требовательно говорит Вика. – Это же не сильно далеко?

– Увидишь, – сбрасываю звонок и вспоминаю адрес. Набираю сообщение Вике, жую орешки. Краем уха слышу, будто меня зовут, и неохотно сползаю с высокого табурета.

Убираю телефон в задний карман джинсов, выруливаю в коридор.

И отшатываюсь от высокой фигуры Арона.

– Тебе надо колокольчик повесить на шею, – предлагает он без улыбки. Пальцем поддевает пояс моих джинсов и притягивает к себе. – Чтобы вот ты идешь. И я слышал, где ты. А то дом большой. Прячешься от меня. Да? – пальцами он легко шлепает мне по губам, когда я рот открываю, чтобы достойно ответить на его хамство. – Комнату свою хочешь посмотреть, Алиса? – он сильнее оттягивает мои джинсы и заглядывает за пояс, смотрит трусики. Усмехается. – Пойдем. Кровать тебе покажу.

– Кровать показывай своим подружкам, а меня трогать больше не смей, – вырываюсь, и не готовая, что он так легко отпустит, пошатываюсь и налетаю на стену.

Глупо выгляжу со стороны. Боковым зрением вижу, как он снисходительно мне улыбается и поправляю волосы.

– Алиса, – Арон подходит ближе. Ладонью упирается в стену возле моего плеча, наклоняется. – Я, как хозяин дома, проявляю гостеприимство.

– Не делай вид сейчас, что ты родству нашему рад, – поднимаю голову. – Ты ночью сам сказал. Что не дашь моему отцу жениться.

– Ну.

– Чего ну? – раздуваю ноздри. – Нечего в доброго хозяина играть, я тебя насквозь вижу.

– Да что ты говоришь, малышка, – он усмехается, снова подцепляет пальцем пояс моих джинсов. Понижает голос, и в нем появляются эти проклятые нотки – хрипловатые и низкие, они дрожь по коже запускают, будят память. – Ответь мне на один вопрос. И пойдешь по делам.

– Быстрее только, – деловито складываю руки на груди, и невольно подаюсь бедрами к нему, когда он настойчиво тянет меня за джинсы.

– Ты знала, что сегодня приедешь ко мне, – говорит он, приблизившись к моим губам. Его голос снижается до шепота. – И специально надела эти трусики. Потому, что ждала, когда я полезу к тебе в джинсы. Хотела этого.

Толкаю его в грудь. Шлепаю его руку, ухватившую меня за джинсы и сдвигаюсь в сторону. Торопливо подтягиваю пояс и качаю головой.

– Это обычные трусы, – зачем-то оправдываюсь и краснею, я ведь правда, когда вернулась со свадьбы закрылась в душе на целый час, а после долго стояла у шкафа и выбирала белье.

И надела новый алый комплект, очень откровенный, для настоящей женщины. Вика подарила мне это белье год назад, а я все никак не решалась примерить.

И вот сегодня…

– Горячая ты штучка, Алиса, – Арон так и стоит, у стены, подперев ее ладонью. И выглядит самоуверенным, точно знает, что я ради него красные трусики нацепила. – Где была сегодня?

– То есть? – хмурюсь, за его мыслями не успеваю. Все еще думаю про трусики, и самой себе ответить пытаюсь, зачем я их надела.

– Почему не с отцом приехала, а с Николасом, – Арон делает шаг ко мне, поддергивает рукава рубашки.

– А-а-а. Это не твое дело, – с трудом скрываю злорадство в голосе. Ладонями упираюсь в бедра, смело смотрю в его сузившиеся глаза. – Как ты там вчера сказал?Твоя либо сразу, либо никогда. Так вот, никогда, Арон, и нечего приставать, я тебе не секретарша, отчитываться перед тобой. С кем хочу, с тем и буду ездить.

– Да ты совсем обнаглела, пигалица, – он наступает на меня, и я невольно пячусь, он оттесняет меня в кухню обратно, и я уже бежать готова, он лавиной, что с горы летит мнится мне, безжалостной и холодной.

– Стой, – безнадежно предупреждаю.

И за его спиной вдруг спасительно звучит папин голос.

– Арон, вот ты где.

Арон останавливается, я замираю тоже. Поворачиваемся на папу, он стоит в арке в столовую, в руке держит свою любимую резную шкатулку с сигарами. Замечает меня и кивает, будто сам себе.

– Алиса, а я думал ты опять сбежала. Я чего хотел-то, – он встряхивает шкатулку. – По сигаре выкурить. И обсудить надо кое-что.

Арон выдерживает паузу. Окидывает меня взглядом с ног до головы, задерживается на бедрах и, кажется, сквозь джинсы на трусики пялится, от чего у меня кожа начинает чесаться и хочется прикрыться.

– Ладно. Надо так надо, Александр, – он нехотя отступает от меня. – Пойдем в кабинет.

По коридору он шагает к папе.

Перевожу дыхание и проверяю телефон в кармане. И когда они скрываются в арке, торопливо сворачиваю в другую сторону, в холл.

Обуваюсь и нервно смотрю по сторонам.

Один невесту провожать уехал, второй с папой курить намылился, но третий где-то здесь, в доме ошивается…

Поэтому, лучше дождаться Вику на улице.

Решаю и выхожу на крыльцо.

Глава 25

– Ничего себе домик, – выбираясь из такси говорит Вика. – Даже больше вашего, Алиса.

– Так а сколько здесь народу живет, – резонно замечаю и оглядываюсь на окна. На улице я проторчала почти час, качалась в плетеных качелях на углу дома и читала книгу.

Кто-то бросил там на столике любовный роман и, наверное, это Регина, либо ее сестра, ведь вряд ли братья будут читать про любовь, им это слово неизвестно.

– Я, пожалуй, ночевать у тебя останусь, – решает Вика и одергивает узкие черные брючки.

– Я еще сама не знаю, где буду ночевать, – пропускаю ее и закрываю ворота. – Комнату свою даже не видела.

– Я же не говорила, что в твоей комнате собираюсь спать, – подруга хихикает и поправляет сумочку на плече.

– Если сунешься к кому-то из братьев – боюсь, что дед тебя пинками отсюда выгонит, – предупреждаю и на миг представляю эту картинку. Почему-то уверена, что так и будет. Не потерпит он в этом доме разврата.

Поэтому внуки предаются пороку за пределами дома.

– А вы уже ели? – Вика отмахивается и взбегает по ступенькам крыльца. – Я такая голодная, перекусить не успела.

Открыть дверь она тоже не успевает. Та распахивается сама, и на пороге вырастает Арон. Черные брюки, белоснежная рубашка без галстука, распахнутый пиджак – он выглядит и деловым, и неформальным одновременно.

Как же ему идет этот костюм.

– Привет, – Вика широко улыбается и подтягивает брючки на бедрах. – А я к вам. В гости.

– Замечательно, Виктория, – сухим, без эмоций голосом отвечает он. Обходит Вику и задерживается возле меня. Не понижая голоса выговаривает. – Это все или других подружек тоже пригласила?

– А что, мне и гостей нельзя принимать? – отступаю с дороги. – Проходи, Арон.

– Арон, если мне здесь не рады – я могу уйти, не проблема, – звенящим от обиды голосом заверяет Вика. – Я не рассчитывала, конечно, что меня тут с караваем на крыльце встречать будут, но чтобы настолько откровенно выгоняли…

– В общем, ты меня поняла, Алиса, – он игнорирует Вику, и смотрит на меня так, словно мы здесь за крыльце одни. – У меня нет желания наблюдать здесь твоих коллег из эскорта. Сделай мне одолжение – подружку возьми и поезжай, – он поправляет часы на запястье и сбегает по ступенькам.– Да, кстати, – оборачивается, окидывает меня взглядом с ног до головы. И холодно припечатывает. – Чтобы до двенадцати была дома.

– Это ты, похоже, чего-то не понял, – порывисто спускаюсь за ним, я поражена. Мало того, что он мою подругу выгоняет, так он еще и указывать мне собирается. – Я тебе не золушка.

– А я не добрая фея, – отрезает Арон, не оборачиваясь, и шагает к машине. – Не явишься вовремя, Алиса – я тебя накажу.

– Давай, наказывай прямо сейчас, – иду за ним, от возмущения меня потряхивает, – потому, что я вернусь в час ночи. Нет, в два часа ночи. Нет, в…

Замолкаю, когда он резко тормозит и оборачивается. С трудом удерживаю себя на месте, когда он делает шаг ко мне.

– Тебе это все шуткой какой-то кажется, милая? – вкрадчиво спрашивает Арон.

Ветер поднимает полы его пиджака, и я невольно вздрагиваю, и запахиваю кожаную куртку. Убираю волосы от лица, запрокидываю голову.

– Просто не надо командовать, – стараюсь говорить спокойно и убедительно, – мой отец хочет жениться на твоей матери. Это всё. Ты мне не старший брат, Арон, а я не младшая сестра, чтобы подчиняться твоему слову, на землю спустись из своих фантазий, где ты командир.

– Сестра ты или нет, Алиса, – он подходит ко мне вплотную, он ждет, что я пятиться начну, а я стою на месте. Он продолжает. – Но по жопе ремнем я тебя выпорю от души. И не в своих фантазиях, а наяву. Я тебя так выдеру, – понижает он голос, в нем хриплые нотки, в нем обещание, – что от твоих красных бесстыдных трусиков одни лоскуты останутся, ты поняла меня?

Машинально киваю.

Он отступает, и я выдыхаю, покачиваюсь на месте.

Наблюдаю, как он садится в машину, и красная иномарка плавно катит к воротам.

– Что он тебе наговорил? – звучит за спиной голос Вики, и по серой тротуарной плитке стучат ее каблучки. Она равняется со мной и раздувает ноздри. – Меня оскорблял, да? – подруга щурится. – Почему ты не заступилась?

– Да при чем тут ты! – бросаю в раздражении. Оглядываюсь на ненавистный дом и решительно шагаю к воротам. – Поехали за машиной. А потом…а потом…

В сауну пойдем. До утра. Не вернусь я домой к двенадцати, пусть не рассчитывает.

На ходу достаю телефон и набираю номер такси. И останавливаюсь, когда меня окрикивают.

Оглядываюсь на крыльцо, изучаю папину фигуру в дверях – он так органично смотрится на фоне этого огромного дома, словно всю жизнь здесь прожил.

– Вызывай такси, я сейчас, – передаю Вике телефон и возвращаюсь к крыльцу. – Что? – поднимаюсь на пару ступенек.

– Подруга твоя почему здесь? – папа смотрит мне за спину.

– Мы уже уезжаем, – морщусь. Не хватало мне еще и от него выслушивать, что Вики здесь быть не должно. – Что ты хотел, пап?

– Ты помнишь, что завтра после обеда я тебя в офисе жду? – он смотрит на наручные часы.

– Ты мне всю неделю про это напоминал, разумеется, я помню, – складываю руки на груди. – Все? Ладно, мы тут торопимся, если что звони, – торопливо прощаюсь и бегу к Вике.

– Что там? – полруга передает мне телефон. – Вызвала.

– Завтра в офисе надо быть, после обеда, – открываю скрипучие ворота и шагаю на дорожку.

– Опять твоя подпись нужна? – Вика хмыкает. – Слушай, ну это точно не просто так. Почему твой отец на себя не может эти документы оформить? Он точно что-то мутит, Алиса.

– Да-да, – отмахиваюсь. – Так, ты прямо к дому вызвала? Давай отойдем чуть-чуть, – показываю на живую изгородь у соседнего участка, – вон туда.

– Я бы на твоем месте вовсю пользовалась положением, Алиса, – не отстает Вика. Берет меня под руку, стучит каблуками по плиточной тропинке. – Если ты отцу так нужна, и на тебе его сделки завязаны – тебе же должна быть какая-то компенсация?

– Какая?

– Я бы яхту попоросила, – подруга мечтательно закатывает глаза.

Фыркаю. Мы не в курортном городке живем, негде мне на яхте рассекать, не по реке же, зачем она нужна? Спотыкаюсь на веточке, хватаюсь за Вику.

Подруга самозабвенно расписывает прелести яхты, а я вдруг понимаю, что она права, и останавливаюсь.

Я, правда, что-то могу попросить у папы. И он отказать мне не сможет, ему же нужна моя подпись.

Точно. Гениально. Завтра обязательно попрошу. Остаться в нашем доме, не переезжать. И пусть не заставляет меня играть в семью с Рождественскими, пусть женится, и живет, с кем хочет.

А я буду сама по себе, я ведь уже взрослая.

Решено.

Выхожу из универа. Ветер швыряет в лицо волосы, и я торопливо застегиваю куртку. Спускаюсь с крыльца и на ходу роюсь в рюкзаке, вылавливаю телефон.

– Эй, а меня ждать не надо? – за спиной хлопает дверь. Возмущается Вика. – Как за машиной с тобой ездить – так я лучшая подруга. Как переночевать у меня – тоже. А как свалить решила – так втихушку.

– Что ты вот вечно драму устраиваешь, – оглядываюсь, рукой придерживаю волосы, их развевает ветер. – Я же тебе сразу говорила. Что на парах только до обеда останусь, а потом меня папа ждет в офисе. А потом в сервис поеду, мне уже звонили, стекло в машине заменили.

– Я знаю, – Вика запахивает меховую жилетку. – Но я так-то тоже на лекциях киснуть одна не собиралась, – она слегка запрокидывает бледное лицо. У подруги еще месяц назад веснушки выделялись, а сейчас даже они потускнели будто бы. – Блин, – Вика передергивает плечами. – Холодно.

Согласно киваю.

Осеннее солнце не греет почти, деревья стоят желтые, облетевшие листья устилают землю. Неподалеку две первокурсницы в коротких юбках, валяются на этом красно-желтом ковре из листьев, а третья бегает вокруг них с телефоном.

Устроили фотосессию.

– Ну поехали, – пальцем веду по экрану сотового. – Тогда подождешь меня в кафе, пока я к папе поднимусь. Там вряд ли надолго, – разворачиваюсь.

Вместе бредем к воротам.

Не успеваю заказать такси, как телефон в ладони вздрагивает вибрацией. На экране высвечивается папин номер, и я, не медля, принимаю вызов.

– Да?

– Алиса, сегодня отбой, – говорит он сухо, не здороваясь.

– Почему? – останавливаюсь в воротах.

– Перенесли сделку, – тем же деловым тоном поясняет папа, и я невольно представляю, как он сводит густые брови. – Где ты сегодня ночевала?

– У Вики.

– Ясно.

По этому ответу понимаю, что разговор окончен, не любит папа по телефону отношения выяснять. Он дождется вечера, когда мы встретимся в доме Рождественских, чтобы с толком, с расстановкой, с огоньком отчитать меня.

– До вечера тогда, – обреченно прощаюсь и сбрасываю звонок. Смотрю на Вику – она с недовольным лицом замерла рядом.

Я могу снова напроситься ночевать к ней, либо поехать домой, могу, но не буду – обострять отношения с отцом дальше просто некуда.

Пора что-то решать.

– Девчонки, вы либо туда, либо сюда, – парни-спортсмены с нашего потока постукивают по воротам. Их двое, оба в расстегнутых куртках и толстовках с капюшонами. С придурковатыми улыбками на лицах. Они переглядываются. – Или айда с нами. Нахрен учебу. Покатаемся.

Вика морщит нос на это щедрое предложение. За рукав куртки тянет меня мимо гогочущих парней. Останавливаемся неподалеку от ворот, под деревом, и Вика достает из сумки пачку сигарет.

– Ну, чего ждешь? – она щелкает зажигалкой. – Вызывай такси.

– Похоже, придется все рассказать папе, – смотрю на магазин через дорогу, там на крылечке группа студентов пьет пиво из стеклянных бутылок. Вот везучие, никаких у них забот. Вздыхаю и поворачиваюсь к подруге. – Сегодня все скажу. Что нас с тобой по ошибке приняли за путан. И двое суток преследовали. Поэтому, я не могу жить в доме Рождественских. И останусь в нашем коттедже, и так будет лучше. И правильнее для всех. А папа если хочет, может жениться, заводить других детей, жить в доме Регины. И все такое.

– Ага, – поддакивает Вика сварливым тоном и выпускает мне в лицо тонкую струйку клубничного дыма. – А если твой отец спросит версию братьев? Что они ему наболтают? Если он у тебя карточки отберет, машину?

– При чем тут машина и карточки, Вик? – разгоняю дым. – Я ему все объясню. Что в сауне оказалась как раз поэтому. Хотела сама зарабатывать деньги. И не зависеть от него.

– И он тебе поверит.

– Да.

– А если братья скажут ему, что ты проститутка – он им морду набьет, всем троим, – Вика хмыкает, и дым вылетает у нее из ноздрей.

Качаю головой.

Я подумать об этом еще не успела. Одна безумная ночь за другой, и эти брюнеты с традициями и испанскими корнями – они на эгоистов похожи, наглецов и грешников, но никак не на мальчишек, которые моему отцу на меня жаловаться будут.

Они взрослые мужчины.

– И тот факт, что я поселилась в их безупречном доме всех троих не устраивает, – вслух заканчиваю свою мысль и утыкаюсь в экран телефона, вызываю такси. – Если я вернусь в наш с папой коттедж – Рождественские только обрадуются.

– И отец твой обрадуется, Алиса, – кивает Вика и тушит сигарету об черную решетку забора. Кидает бычок в урну. – После твоей истории про сауну он счастливо вручит тебе ключи и оставит жить одну в вашем доме. Не побоится, что ты начнешь каждый день вечеринки для всего универа закатывать, учебу прогуливать, и трахаться с одногрупниками.

– Фу, Вика, – меня передергивает от ее дурацких предположений, и от ее голоса, она с таким убеждением мне эту картинку рисует, что я против воли представляю реакцию отца…

И начинаю сомневаться. В своем решении.

– А я тебе говорю, так и будет, дорогая, – продолжает издеваться она и покровительственно похлопывает меня по плечу. – Уж я таких мужчин, как твой папочка, знаю, поверь моему опыту.

– У тебя предложения какие-то есть, что мне делать? – стряхиваю ее руку и поправляю сползшую с плеча лямку рюкзака.

– Да, – подруга улыбается. Переводит взгляд мне за спину. И ее улыбка становится еще шире. – Опа. А вот такая такси мне нравится. Даже очень.

Тоже оборачиваюсь.

И взглядом натыкаюсь на знакомый серебристый Бентли. Он плавно тормозит у ворот универа.

И спустя секунду дверь открывается, и на асфальт ступает как всегда деловой и невозмутимый Храбрый Полицейский.