Текст книги "Мои сводные монстры (СИ)"

Автор книги: Дана Блэк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц)

Глава 15

Алиса

Мимо охранника иду по коридору. Толкаю тяжелую дверь и шагаю на лестницу. Поднимаюсь наверх.

Гремит музыка, раздается голос ведущего. С каждым моим шагом громкость усиливается, там, похоже, веселье до потолка.

Выхожу на площадку, снова толкаю дверь. И вываливаюсь в темный, раскрашенный цветными точками зал.

– Ну наконец-то, – откуда-то сбоку звучит голос Вики, и меня хватают за руку. Подруга вырастает напротив и, сощурвшись, пристально меня разглядывает.

– Караулила что ли? – спрашиваю с раздражением.

Вика не виновата, конечно, в том что я себе позволяла десять минут назад. А позволила я много. Лишнего даже. Чувство такое, что мужской язык до сих пор между ног, выводит узоры, ласкает и покусывает складки.

Я эти ощущения в жизни не забуду. И кажется, что у меня на лбу теперь надпись высвечивается: Арон Рождественский, ты не мужчина, ты – бог.

– Что вы так долго делали? – Вика отпивает коктейль из трубочки и пританцовывает в такт музыке. С восторгом оглядывается по сторонам, и снова смотрит на меня. – Я только пришла сюда. И Ника встретила. Сказала, что вы с Ароном внизу. И он не дослушал, на парковку рванул. Встретила его?

– Да, – бросаю отрывисто. И тоже оглядываюсь в огромном зале.

Какие-то невообразимые люстры, похожие на первернутые пирамиды, синие полосы подсветки на потолке. И куча круглых столов разбросаны по залу, на каждом свечи горят, сидят люди.

Банкет в самом разгаре.

За окнами глухая темень, белые шторы открыты. В конце помещения большая сцена. В микрофон орет ведущий, рядом с ним стоит невеста – ее фата помдетает черный пол, или это шлейф платья, нам метр растянут.

Невольно засматриваюсь. Свадьба – это всегда прекрасно, я когда-нибудь выйду замуж, и у меня будет шикарное платье.

Как у этой девушки.

– У тебя очень похотливое лицо, Алиса, – подруга хихикает в стакан с коктейлем. – Переспали? – спрашивает громким шепотом.

– Ты ни о чем другом думать не можешь, да? – отхожу от нее и высматриваю столик с нетронутыми приборами. Признаваться не хочу, но ведь мы почти…

Я лежала там, в машине, и готова была, с прошлой жизню распрощаться и открыть двери в мир большого секса. И это нормально, ведь мне не восемнадцать давно.

Но все таки это же Рождественский, старший сын Регины, невесты моего отца. И у него есть два брата.

Я лишь с Ником не целовалась, а Виктор успел потрогать меня, и это так дико, так порочно, где была моя голова?

– Короче. Какое мое предложение, – не отстает Вика и берет меня под руку. – Сюда, – тянет она меня к столику на четыре персоны. – Я здесь сидела. Вот, – подруга двигает стул, на спинке которого болтается ее меховая жилетка.

Сажусь напротив нее.

По залу разгуливают официанты с напитками. И я бы чего-нибудь выпила сейчас, с большим удовольствием, чтобы сразу в голову дало, бабахнуло, расслабило, и выбило из меня эти навязчивые мысли.

– Итак, дорогая, – Вика закидывает ногу на ногу. Изображает светскую львицу, ей всегда нравились вечеринки, на которых гуляют позолоченые мажоры, льется рекой шампанское и перед носом размахивают платиновыми картами. – Что мы имеем, – она отпивает из трубочки и грудью ложится на стол, – тебя приняли за проститку.

– И тебя тоже, – напоминаю.

– Да. Сейчас они вернутся сюда, – глазами Вика показывает на выход. – И мы должны сразу решить, как будем делиться.

– То есть? – подаюсь вперед.

– Алиса, я не дура, – Вика пьет коктейль, и я вижу, ее уже слегка повело. – Женщина всегда чувствует такие вещи. Когда ты мужчине интересна – это по его поведению считывается элементарно. Интереса в свою сторону я пока не заметила. Но, – она выставляет палец вперед, блестит красный ноготь. – Я по натуре охотница. И своего добьюсь, ты знаешь.

Киваю.

В прошлом году Вика парня увела у нашей одногрупницы. Девчонки ее не любят за это, но я не согласна, он же не теленок из стойла в стойло кочевать, виноваты оба.

– Ты мой дар убеждения знаешь, – вещает подруга. – Все разговоры с Рождественскими я беру на себя. Объясню про сауну. Но, Алиса, – Вика щурится. – Лакомые куски, целых три. И все тебе – это несправедливо. Я не отступлю. Мне самый старший нравится. А тебе?

Мну край черной скатерти, исподлобья смотрю на нее. Самый старший только что между ног меня целовал, о чем она, вообще, говорит.

Средний успел мне под юбку залезть.

А младший…

– Вик, – начинаю и вздрагиваю, когда на плечи ложатся чьи-то ладони.

И за спиной звучит этот невозможно тягучий, волнующий голос Арона.

– Освоились уже, девочки? Как праздник? Давайте для начала выпить закажем, что ли. И пообщаемся.

Арон обходит меня. Двигает соседний стул и усаживается, широко расставив ноги. Складывает ладони на столе.

И смотрит на меня.

И в теле сразу вспыхивают ощущения, маково-красным цветом цветут. Его поцелуи между ног. И его руки, властно сжимающие мои бедра.

Его взгляд прямой, темный, серьезный, ему ни капли не стыдно за то, что он своим языком делал.

И мне становится стыдно за двоих. Краснею и откашливаюсь, отворачиваюсь. Глазами натыкаюсь на Ника, он обходит стол и садится по другую сторону от меня.

Он в светлой рубашке небрежного кроя. Воротничок-стоечка, и верхние пуговицы расстегнуты. В вырезе виднеется грудь с темной порослью волос и тослтая серебряная цепочка.

– Вы заказ сделали уже? – Ник отворачивается, кивает официанту, что с подносом черной тенью скользит мимо. – Бренди, м-м, – он бросает взгляд на Арона, словно со старшим братом без слов советуется, и заканчивает – бутылку.

– А бутылку на четверых не много? – Вика, хихикнув, двигает свой стул ближе к Арону.

А он сидит. И под столом его колено почти касается моего.

– Не много, – отвечает ей Арон. И будто не замечает, как Вика его глазами ест. – Сейчас еще Виктор подтянется.

От звуков этого имени невольно сильнее сжимаю ноги. Виктор. Целовался со мной у машины, под юбку лез, а потом к невесте побежал, или кто ему эта шатенка, она так орала. Собственностью своей среднего Рождественского считает.

– Но все равно, Николас, – Арон листает тонкую белую папочку со свадебным меню. – Много сегодня не пей. Завтра воскресный семейный совет.

– На котором общаетесь лишь ты и дед, – усмехается Ник.

– Слово дается каждому.

– И слово это не стоит ничего.

– Николас, – в голосе Арона различаю низкие ноты-сигналы, это как первый выстрел в воздух – предупредительный. – Здесь с нами женщины. Все нюансы обсудим после.

– Алиса – новый член нашей семьи, – Ник спорит и улыбается, а я из его речи лишь слово “член” слышу, таким развратным тоном он разговаривает. – От лапушки у меня секретов нет, – добавляет Ник.

И я ощущаю его ладонь. Под столом. На моей юбке.

И словно ничего не происходит он продолжает смотреть в глаза брату.

Они друг напротив друга сидят. По их лицам плывут цветные полосы света. Они оба, каждый по-своему, притягательны.

И я в растерянности откидываюсь на спинку стула. У меня паника начинается, я не понимаю, как можно быть такими хищными и чувственными, увереннными в безнаказанности, свой собственный суд вершить, сверху вниз смотреть на весь мир.

– Заказ, – негромко заявляет о своем присутствии официант и выставляет на стол ребристую бутылку с янтарной жидкостью. – Закуску?

Арон отрывает взгляд от младшего брата и подается к официанту Из раскрытого меню перечисляет блюда. Вика вытягивает шею и тоже заглядывает в белую папку.

Рукой ныряю под стол и перехватываю ладонь Ника.

– Убери, – бормочу.

– Я вышел на парковку, – шепчет он и наклоняется ближе ко мне, – а ты на капоте лежишь, раздвинув ноги, – он руку не убирает, в пальцах мнет ткань моей юбки, – я все видел, Алиса. И слышал. И у меня теперь, – он перехватывает мое запястье и тянет к себе, – картина эта перед глазами. И дым из ушей валит. Зрителем быть интересно. Но участником быть приятнее.

Опускаю глаза под стол. Он щелкает пуговицей на синих джинсах и дергает меня за руку. Оттягивает резинку белых боксеров. И толкает туда мою руку.

Чувствую горячую кожу, гладкий, в выпуклых венах член, и замираю.

Меня уже трогали.

А теперь это делаю я. Касаюсь толстого ствола. Когда вокруг свадьба, куча народа, играет музыка, и орет ведущий. Я сижу, посреди зала, обхватив ладонью твердый член и смотрю на Ника.

В его глазах огонь полыхает, он больше не похож на того беззаботного наглеца, с которым мы в клубе прошлой ночью столкнулись. Сейчас бы он не дал мне свою рубашку, у него такое лицо, словно он готов меня за волосы схватить и на стол бросить, и прямо здесь, среди разбитой посуды и разлитого бренди, на глазах сотни гостей отыметь.

– Крепче сожми, Алиса, – говорит он низко, хрипло.

И я, не задумываясь, этому глубокому голосу подчиняюсь. Сжимаю его член и сглатываю, за нашим столом еще люди сидят, рядом официант стоит, мимо гости ходят, я все понимаю.

И эти мысли возбуждают так сильно, что я веду кулаком по члену, вижу, как Ник слегка глаза прикрывает, и начинаю дрожать.

Я впервые это делаю с мужчиной.

– Алиса, – голос Арона заставляет меня дернуться. Как в тумане тяну руку из трусов Ника, но он удерживает, не дает вырваться.

Мутным взглядом смотрю на Арона.

– Встань, – говорит он ледяным тоном. – И пересядь на мое место.

Глава 16

Сижу, не двигаюсь.

Играет музыка, звучит смех и веселые выкрики. Официант отходит от нашего столика.

– Ты слышала меня? – отрывисто бросает Арон. – Встань, я тебе сказал.

Его приказной тон возмущает. Его взгляд сверлит меня, и вокруг так жарко, что я начинаю краснеть. Держу руку под столом.

И пытаюсь выдернуть пальцы из боксеров Ника, но запястье в тисках словно. Ник сидит рядом с невозмутимым видом, и сдавливает мою руку.

Как это бессовестно.

– Нечего командовать, – смущенно отзываюсь и кошусь на Арона. – Не буду вставать.

Сердце выстукивает в груди быстрый танец. Вчера я без майки по городу разгуливала, а сегодня в ресторане вип-отеля сижу и сжимаю под столом толстый член младшего Рождественского.

Эти братья – просто какое-то проклятье на мою голову.

Арон с грохотом отодвигается на стуле и встает во весь свой могучий рост. Гигантсткий дуб, величественный и мрачный.

– Что…такое, – невольно задираю голову на него. По коже холодок бежит, и появляется чувство, что он, правда, право имеет приказывать мне. У него такой взгляд, темный, мрачный, этот мужчина к отказам не привык, все по первому требованию получает.

И меня получил бы, если бы нам на парковке не помешали.

С силой дергаю руку и бьюсь кулаком об столешницу. Ойкаю, и привстаю на стуле. Ладонь чуть влажная от смазки, слышу, как сбоку негромко хмыкает Ник, и уши горят, полыхают.

– Я в уборную, – пячусь от стола и разворачиваюсь, налетаю на кого-то, по залу бегу почти.

Выскальзываю в коридор, оттуда мимо белых колонн в тупичок к туалетам. Дышу рвано, загнанно.

В туалете открываю воду и смотрю на себя в зеркало.

Меня с трех сторон обложили, и Вика тут не помощница. Ей нравятся и отель, и свадьба, и еда. И братья Рождественские, она на гончую похожа, учуявшую след.

А у меня будут проблемы. Если я здесь останусь, и машину свою не верну, и если меня будут дальше соблазнять. Я ведь не железная, все эти взгляды терпеть, ходить без белья и от поцелуев отворачиваться.

Умываюсь ледяной водой и приглаживаю волосы.

Кусаю губы.

Телефон и деньги у меня есть, я сейчас заберу сумку из машины Виктора и просто тихо уеду.

Выхожу из туалета, шагаю по киродору и поправляю юбку. Со свадьбы доносится зажигательная музыка, суббота, ночь только началась, и я завистливо вздыхаю. Тоже хочется расслабиться, посмотреть на конкурсы и посмеяться, и выпить вина.

Последние сутки сожрали все нервы.

Выруливаю за угол. И налетаю на твердую мужскую грудь в расстегнутой серой кожанке.

– Куда направляемся, красотка? – звучит над головой низкий, с вибрацией, голос. Сильные руки обхватывают меня за талию. – Стой, не торопись.

Поднимаю глаза на Виктора, натыкаюсь на серьезный взгляд светло-карих глаз. Сердце екает, а я понимаю – вся троица в сборе.

И сегодня ночью они мне устроят внеплановое рождество.

– Я стекло в машине менял не для того, чтобы ты на ней каталась по моему саду и лавки сбивала, – говорит Виктор и щурится. Его ладони сжимаются крепче, он сдвигает меня по коридору на площадку. – Я машину свою даже братьям не доверяю. Это как женщина, Алиса, хозяин должен быть один.

– С каких пор у женщины есть хозяин? – вопрос сам собой вырывается, и напряжение отступает, от его наглого заявления уши в трубочку сворачиваются. – Ты не на рынке, где рабами торгуют.

– Красотка, – Виктор усмехается. – Рассуждаешь так, будто вчера родилась. Когда любовь продается за деньги, когда я даже время могу выбрать – один час или всю ночь – тогда я превращаюсь в хозяина.

Он смотрит мне в лицо.

И я в ответ ему в глаза. Светло-карие, чистые, в них нет злости, его взгляд прямой и…ревнивый. Это из-за машины, или его чувство ко мне относится, не разберу никак.

– Твой Бентли внизу на парковке, – говорю охрипшим голосом. – Забирай и езжай…к невесте.

– Я сам разберусь, куда мне ехать, Алиса, – сухо отвечает он. И дергает меня к себе, когда я пытаюсь вырваться. – Что ты тут делаешь?

– На свадьбе Антона гуляю, – огрызаюсь. Хочется спросить еще, про невесту, и почему он не с ней, но страшно нарываться, когда он смотрит так – не мигает. И челюсть сжата.

– Отец знает, где ты находишься? Или привык, что ты ночами работаешь, – выделяет он интонацией, это слово выплевывает, как яд. Вижу, что бесится.

И начинаю беситься сама.

– Я по милости твоего брата не работаю. Он стажировку вчера сорвал, а ты меня добил, – распаляюсь все сильнее, в голове вертятся все те хвалебные оды, что папа ежедневно Рождественским напевал. – Я дура думала, что ваша семья идеальная. Высокая мораль, манеры безупречные, но это ложь все, мыльный пузырь. Вы трое – бессовестные, развратные, вы…

Он встряхивает меня, и я замолкаю.

Тяжело дышу, взгляда оторвать от его потемневших глаз не могу. Его ладонь скользит мне под юбку, пальцы впечатываются в лобок.

– До сих пор без трусов гуляешь, – выдыхает он. Трогает ниже, надавливает на складки, и у меня глаза расширяются, тело сразу узнает его, отзывается.

Пошатываюсь на месте.

Мимо идет какая-то парочка, мужчина бросает взгляд на руку Виктора и пошло улыбается.

– Не смей меня трогать, – краснею от стыда, перехватываю его запястье, – всё, кончились игры.

– Да что ты говоришь, Алиса, – его не останавливает моя горячность, у него на лице написано, что для него не изменилось ничего, и запрет меня лапать просто пустой звук, сотрясание воздуха. – Сама знаешь. Что уже не денешься никуда.

– Арону это не понравится, – ляпаю.

И вижу, как в глубине его глаз искорки вспыхивают. Понимаю, что я права, что старший Рождественский – моя временная, но защита, и уже смелее продолжаю.

– У женщины один хозяин, и это не ты.

– Еще слово, – за бедра он притягивает меня к себе, – и женщина в туалете будет орать. Пока я трахаю ее сзади.

Невольно представляю эту картинку и охаю ему в губы. Его тон жесткий, властный, он не шутит, я верю ему.

И разобраться не могу, чего мне хочется сильнее. Еще что-нибудь вякнуть, чтобы его ярость почувствовать и его грубую, жадную хватку на теле, и, спотыкаясь, под его давлением вломиться вдвоем в туалет.

Или не дразниться больше, ведь я в шаге от чего-то непоправимого нахожусь.

– Виктор, а чего не позвонил, что подъехал, – звучит позади холодный голос, и кожа будто корочкой льда покрывается.

Отшатываюсь от Виктора. И оборачиваюсь на старшего Рождественского.

Арон смотрит на брата поверх моей головы. Долго, молча, и эти гляделки, кажется, взрывом закончатся.

Но…родственная связь, наверное, сильнее.

= Там подруга твоя, – после паузы Арон опускает взгляд на меня. За руку влечет к себе. – Удивительную историю рассказывает Вика. Как вы вчера в сауне с ней работали. Пошли в зал.

Он подталкивает меня вперед. Идет следом, почти вплотную. Пересекаем коридор. Ладонями он сжимает мои бедра и задирает юбку в темноте зала.

– Арон.

– Тихо.

Он сдавливает голые ягодицы, а я, как от тока, выгибаюсь в пояснице, спиной упираюсь в его грудь.

Все так естественно. Этот мужчина обнимает меня настолько расковано, словно перед всем миром свои права заявляет.

Право первого. Право хозяина.

– Садись, – Арон двигает стул, на котором сидел сам. За моей спиной говорит Виктору. – Официанту скажи, что за нашим столом пять персон.

Потом обходит стол, усаживается, как и прежде, широко расставив ноги.

И смотрит в упор на Николаса. Переводит взгляд на притихшую Вику. Берет стакан, отпивает спиртного.

– Так, ладно, – он облизывает полные губы. – Что там вчера было в сауне, я так и не понял. Рассказывай.

Виктор

Скажи официанту, что за столом пять персон – мысленно передразниваю брата.

Шагаю по залу, задерживаю официанта. Киваю на наш столик и говорю:

– Туда еще один стул и один прибор.

Взмахиваю рукой и привестствую жениха. Он снял пиджак, галстук тоже. Рубашка наполовину расстегнута, взгляд плывет – Антон нехило налакался, в первую брачную ночь невеста скучать будет.

Потому, что еще чуть-чуть – и Антон вырубится.

– Молодец, что заехал, – он хлопает меня по плечу. С удивлением сжимает кожанку. – А чего не разделся, здесь жарко.

– Это точно, – соглашаюсь и смотрю на Алису. Расселась рядом с Ароном, волосы наматывает на палец.

Деловая какая. Маленькая сексуальная сучка.

– А у тебя когда свадьба? – Антон поднимает руку и орет кому-то, чтобы подождали его. – В этом месяце, нет?

– В октябре.

Заявление с Тиной еще не подавали, но в октябре у меня отпуск планировался.

И жениться я собирался.

В семье этого всерьез никто не воспринял, ведь пока невеста официально не представлена – ее как бы и нет.

А я ни разу Тину домой не звал. Прошлой ночью только, а потом поехал в сауну к Арону.

И дальше все понеслось кувырком. Я – Виктор Рождественский, средний брат, Обожаю власть, ревнив, уперт, хочу быть первым.

Но принимаю – дед ценит Арона, не меня, потому, что он старший.

Вот только сейчас речь совсем не про деда. Дело в этой хитрой лисе-Алисе, занесло же ее каким-то чертом в нашу семью.

А самое главное – эта девчонка, кажется, деду понравилась.

Наблюдаю, как официант ставит еще один стул.

– Давай, – жму руку Антону, – поздравляю.

Шагаю к нашему столику. Сажусь между Николасом и Викой.

– Та ночь была странной, – вещает рыжеволосая подружка Алисы и обхватывает блестящими губами трубочку. Пьет коктейль. – Мы с Алисой работу ищем.

– И решили устроиться в эскорт, – заканчивает Арон.

– Да. В смысле нет, – путается она и глазами ест моего старшего брата.

Понравился.

Я не удивлен.

Усмехаюсь

– Мы девушки совершеннолетние, красивые, – нахваливает себя эта девица и скромно опускает взгляд в бокал с зеленым коктейлем. – Как сказал один мудрец – молодость бессмертна, – рассуждает Вика. – А красота достойна цветов, украшений, восхищения и поклонения.

– Вик, – перебивает подружку Алиса и краснеет. – Ты не то говоришь.

– Арон, ты со мной не согласен? – взглядом она ищет поддержки у моего брата. – Что красивая женщина – это в первую очередь статус. Именно по женщине судят мужчину.

– Да, все так, – брат улыбается в стакан.

– Вот, – Вика с вызовом смотрит на Алису. – Все правильно я говорю. Вчера мы с Алисой решили просто отдохнуть в сауне. Перерыв сделать, пока ищем работу. Куда попало устраиваться не хочется, все таки красота…

– Достойна цветов, – хмыкаю на эту чушь и в упор смотрю на брата.

То, чем она сейчас занимается – прозрачно, как стакан в ее руке.

Цену она набивает, прикидывает, как подороже продаться. И если есть где-то мужики, которые весь этот бред слушают, а потом в магазин за подарками бегут – они полные лохи.

– Девочки, может, до кухни сходите, – откидываюсь на стуле. – Я там курицу заказал. Но чувствую, одной порции маловато будет. Голодный, – облизываю губу и смотрю на Алису.

Она тут же подрывается с места. Арон бросает в меня недовольный взгляд, привык сам командовать, но мне сейчас плевать.

Наблюдаю, как подружки смешиваются с веселой толпой. И перевожу глаза на братьев.

Сидим втроем. Николас забавляется, похоже, с улыбкой уплетает спагетти. Арон ставит стакан на стол.

– Что? – возвращаю ему недовольный взгляд. – Ты сам слышал, что эта рыжая плела.

– Она просто меня клеит.

– Я заметил. Но ее отец не женится на нашей матери, Арон.

– И что? – спрашивает он отрывисто. Сводит брови.

– Нашей семье не подходит сводная сестра. Которая ночами по саунам шоркается с подружкой и подарки клянчит у мужиков. А по утрам завтракает с нами за одним столом, – говорю очевидное, вилкой постукиваю по пустой тарелке. – Я против.

– Я вижу, что ты ее хочешь, Виктор, – брат снова берет стакан и покачивает его, смотрит, как плещется по стеклу спиртное. – И тебя бесит, что у тебя руки связаны.

– И меня бесит, что ты из-за своей похоти готов в доме оставить черт знает кого, – соглашаюсь.

– Виктор, – в его голосе предупржеждение. – Я сам разберусь. Без твоих подсказок.

– Это не подсказки, Арон, это факты, – подаюсь ближе к столу. – В нашем доме она жить не будет, – отрезаю и чую, что это похоже на месть, я спорить с его словом не должен, но делаю это. Потому, что…

…он может ее трахнуть, а я нет.

Это уже не смешно, меня тянет всерез.

– Виктор, остынь, – Ник отрывается, наконец, от спагетти и вытирает губы салфеткой. – Лапушка не против сексом заняться, по ней видно. А Арон не против зрителей. И если у тебя на эту ночь планов нет – номер наверху, – брат делает паузу, глазами показывает в потолок. – В нашем распоряжении.