Текст книги "Мои сводные монстры (СИ)"

Автор книги: Дана Блэк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 21 страниц)

Глава 26

Стоим с Викой. Молча наблюдаем за Виктором, как он широко и уверенно шагает к нам.

Мешковатые удобные брюки, стального цвета куртка, короткие темные волосы чуть вьются и лицо гладковыбирито – он образец надежности, чего-то незыблемого, кажется, если его ночью поднять с постели, он будет выглядеть так же – сладко-сонно, но безупречно-невозмутимо.

– Привет, – он равняется с нами. Кивает на универ. – Прогуливаем?

– Тебе то что? – огрызаюсь.

– Алиса, – Вика качает головой. По ее довольному лицу понимаю, что она надежды не теряет, Арон оказался грубияном и при встрече с ней не кинулся ручки целовать, и красную дорожку не выкатил, по которой она бы поднялась в дом. Но братьев Рождественских трое. И перед нами стоит средний. – Мы в салон собираемся, за машиной Алисы, – объясняет ему Вика. – Такси хотели вызвать, но раз ты здесь…

– Ты зачем приехал? – перебиваю подругу и всем корпусом разворачиваюсь к Виктору. – Я не просила.

– В машину садись, поговорим, – игнорирует он вопросы и преспокойно берет меня за локоть. – Подвезу до салона.

– Отлично, – довольным тоном принимает приглашение Вика. И под взглядами студентов, что топчутся на крльце магазина она гордо виляет бедрами к Бентли. Задрав подбородок, элеганто усаживается на переднем сиденье.

Хмуро смотрю на машину. Перевожу взгляд на Виктора.

– Подруга твоя поумнее будет, красотка, – с одобрением в голосе говорит Виктор. Мягко, но настойчиво тянет меня к Бентли. – Где вчера ночевала? Или на работе была?

– Чего тебе нужно? – останавливаюсь, и он тоже тормозит. Стоит напротив, и солнце золотит его каштановые волосы, смуглая кожа ровная, гладкая, так и тянет коснуться пальцами, провести по щеке.

Почему-то так получилось. Монстрам досталась красота богов.

– Нам необязательно воевать, Алиса, – говорит Виктор.

И я вдруг замечаю, что ему его имя подходит удивительно. Виктор – означает “победа”, и он меня будто предупреждает сейчас, что я буду сражена.

В этой схватке.

– Я взрослый мужчина, – продолжает Виктор, и тон бархатный, он делает шаг ближе ко мне, и я невольно отшагиваю назад, мы стоим на улице, дует ветер и машины на дороге гудят, смеются студенты, а мне кажется, что здесь места мало, я как в узкой каморке зажата.

– Говори короче, – требую и пальцами цепляюсь в лямку рюкзачка на плече. Заставляю себя смотреть ему в глаза. – Ты взрослый мужчина. Это я и так вижу. И что?

– А ты юная девушка, – за другую лямку он подтягивает меня к себе. – Силы неравны, детка. Плюс, мы с тобой скоро станем одной семьей. Поэтому давай о разногласиях забудем. И будем относиться друг к другу как положено. Как и принято в семьях. С нежностью. Лаской. И любовью. Согласна?

Его голос низкий, глубокий, сладкая отрава, ароматный яд.

Топчусь напротив и развесив уши слушаю этого соловья.

– Я и мои братья. Мы повели себя грубо. С такой шикарной девочкой. С такой лапушкой.

В его слова поверить хочется, я ведь тоже готова про ночь нашего знакомства молчать, если меня не будут обижать, задирать, говорить гадости…

– Что думаешь, Алиса?

– Я думаю, – запрокидываю голову, изучаю красивое мужское лицо. Мотаю головой. – Что ты неискренен сейчас.

– Мы едем или нет? – в окно высовывается Викина рыжая макушка. – Неужели нельзя в машине поболтать?

– Твоя Вика права, – за лямку рюкзака Виктор требовательно тянет меня к Бентли. – Давай забросим твою подругу домой. А потом я тебя отвезу в салон. С делами вроде разобрался, только вечером надо будет на работу заскочить, – рассказывает Виктор и открывает для меня дверь. – Какой у нее адрес?

Секунду медлю. На улице сегодня прохладно, и даже руки мерзнут, а из салона веет теплом, и вкусно пахнет кожей, играет негромкая музыка, Виктор ждет.

– Нет, – говорю ему в лицо. И хлопаю дверью. – Вика, – зову подругу. – Выходи, я вызываю такси.

– Не начинай. Такси – это небезопасно, – Виктор тянет к себе мой рюкзак. Усмехается. – Давай договоримся, красотка. Называй свои условия. И садись в машину.

Он возвышается передо мной, собой закрывает голову подруги, что торчит из окна.

Он улыбается. Так…чувственно, сексуально, на фоне что-то кричит Вика, а я слов не разберу, смотрю на его полные губы.

Такие сочные.

Мягкие.

Во рту слюна собирается, я ведь помню вкус, его поцелуя, а потом и свой собственный, на его пальцах.

Он облизывается.

– Хм, – отвожу взгляд и нервным жестом убираю прядку волос за ухо. Откашливаюсь. – Ладно, я поеду, – киваю на Бентли. – Но если сама за рулем.

– Моей машины? – уточняет он. Кратко хмыкает. – Алиса, нет. Не подходит. Накаталась уже, я только сегодня авто из сервиса забрал.

– А что с ним было?

– Вмятины, красотка. И царапины. Результат знакомства с тобой. Мой коняшка настрадался, – ладонью он ласково похлопывает по серебристой крыше. – Поэтому нет.

– Да, – настаиваю.

– Я никому не доверяю машину, даже братьям, – отрезает он.

– Вик, вылезай, долго тебя ждать? – зову и выглядываю из-за Виктора.

Он удерживает меня за руку. Сжимает локоть, заставляя поднять лицо. Смотрит мне в глаза, и этот взгляд долгий, темный, зрачки чернилами разливаются, закрашивают радужку, глаза из светло-карих глубоко черными становятся…

Кожу покалывают тонкие иголочки.

На миг мне кажется…что он сейчас набросится на меня с жадным поцелуем.

И, кратко выдохнув, я приоткрываю губы.

– Хорошо, – хрипло звучит его голос. Виктор сдвигает меня в сторону, и я дрожу, его пальцы на моем локте, и мне даже сквозь куртку горячо.

Виктор открывает дверь Бентли. И спокойно садится в салон. Оттуда смотрит на меня, рассеянно замеревшую на дороге.

– Алиса, – он мое имя произносит, и словно клятву мне дает. – Ты за руль просилась? Ключи в зажигании, поехали.

*********

– Почему я обязана домой идти, не понимаю, – у Вики такой недовольный тон, словно я ей предлагаю пауком перекусить, на спор. Она складывает руки на груди и смотрит в окно, на двери своего подъезда, перед которым я как раз торможу.

– Просто смысл нам мотаться туда-сюда, Вик? – поворачиваюсь к подруге. – Я сейчас заберу машину из сервиса. И поеду…домой. А если еще тебя завозить – придется делать крюк. По пробкам.

– А ты будто бы куда-то торопишься, – Вика рассматривает свой красный маникюр. – С отцом у тебя встреча слетела, а больше…

– Я тороплюсь, Виктория, – с задних сидений подает голос Виктор, и Вика в удивлении вскидывает голову.

Мне тоже интересно, смотрю на него в зеркало.

Он всю дорогу нас игнорировал, играл в большого босса. Раздавал кому-то указания по телефону, лениво развалившись на весь диван и так противно-противно ногтями по коже моего сиденья царапал, над ухом у меня.

Вика стреляла глазками. Да и я. Пару раз на его широко расставленные ноги и выпуклую ширинку косилась.

Я видела голым Арона. Трогала Ника.

Дубины в брюках – у них это семейное, я поняла.

– Дома у нас есть дела, Виктория, – продолжает Виктор и подается чуть вперед. Кладет ладонь на подголовник ее кресла. – С подругой завтра в институте встретитесь. Хорошего вечера.

Вика быстро моргает. Садится вполоборота, оглядывается на Виктора. Негромко играет радио, я веду пальцем по рулю.

Не спорю с его командирским тоном и молча смиряюсь с тем фактом, что он все решил за меня.

Я обязана возмутиться.

Но вряд ли этот суперделовой полицейский освободил полдня специально для того, чтобы съездить со мной за моей машиной. И вместе вернуться домой. Нет. Он что-то придумал.

И мне нетерепится услышать его предложение.

– То есть ты будешь просто сидеть да, Алиса? – Вика, не дождавшись возражений, переводит взгляд на меня. – Он распоряжается, подругу твою выгоняет, а ты и слова против не скажешь?

– Вик, – морщусь и открываю дверь, спускаю ноги на асфальт, – пошли.

Выхожу первой. Поправляю волосы на ветру и наблюдаю за подругой. Она нарочито медленно укладывает телефон в сумку, застегивает молнию, роется в кармашках в поисках ключей.

Я хорошо знаю Вику. И эти ее уловки тоже, она время тянет, ждет, что Виктор передумает и скажет, мол, так и быть, Победительница-Виктория, твоя взяла.

Но с задних сидений снова раздается бубнеж – Виктор треплется по телефону.

И Вика, вздохнув, выбирается из машины.

Через крышу презрительно смотрит на меня.

И цокает каблуками к подъезду.

– Вик, – негромко зову и сдвигаюсь в сторону. – Ну детский сад. Обижаешься на фигню.

– Нет, Алис, – она оборачивается. – Ты только что нашу дружбу променяла на мужика. Поздравляю тебя. Детство точно кончилось.

Она встряхивает рыжими волосами. И, не оглядываясь больше, скрывается в подъезде. Хлопает дверь.

На детской площадке с пистолетами носятся пацаны, я стою и качаю головой.

Лютые глупости, причем тут наша дружба. Вике драмы что ли не хватает, такое пафосное заявленьице, у меня нет слов.

Они есть у Виктора.

– Таки сцена ревности, – комментирует он и выходит на улицу. Делает пару шагов вдоль Бентли и снова усаживается в машину, за руль. – Я польщен, красотка. Между подругой и мужчиной ты выбрала мужчину. То бишь меня.

– Вот только бредни эти не надо повторять, – сжимаю лямку рюкзака и поверх открытой двери смотрю на Виктора.

Он в серебристой куртке, расслабленно сидит за рулем серебристой машины – картинка так гармонична, что оторваться сложно, фотка с ним будет невероятно смотреться на билбордах по всему городу, в рекламе дорогих автомобилей.

– Даже сейчас, Алиса, – Виктор наклоняется вперед, и я тоже невольно подаюсь ближе, кладу подбородок на открытую дверь. Он понижает голос. – Я давно не мальчик. И женские взгляды считываю одним мигом. Ты можешь отпираться, если тебе так спокойнее. Но я знаю, – глазами он пробегается по моему лицу. Заканчивает хрипло. – И ты знаешь. Что втрескалась в меня по уши.

Он откидывается в кресле.

– Чего? – хмыкаю. Округляю губы. Я бы поспорила, но достойного ответа не найду, не отвожу взгляда от его серьезных глаз и в голове прокручиваю простую мысль.

Если любуешься человеком, и улыбаться хочется, и его рассуждения слушать, снизу вверх смотреть и дышать забывать – это значит одно.

Он все таки заинтересовал собой, дьявол.

Он усмехается. Подмигивает. И похлопывает ладонью по пассажирскому сиденью рядом с собой.

– Мы людей задерживаем. Поехали.

Отмерев замечаю синюю иномарку, что следом за нами остановилась. Из окна торчит голова водителя, он с кислым лицом наблюдает за нами и наорать на Виктора не решается – машина Храброго Полицейского и госномера не хуже амулета от скандалов защищают.

Обхожу Бентли и открываю дверь. Плюхаюсь в кресло рядом с Виктором, щелкаю ремнем безопасности.

– Алиса умница, сознательная девушка, – хвалит Виктор. Смотрит на мои ноги, обтянутые синими джинсами. Жует щеку. – За машиной мы не поедем, у меня на тебя другие планы, красотка. Хорошие планы. На несколько часов, минимум. Цыц, – отрезает он, когда я поворачиваюсь.

И срывается с места.

Глава 27

Играет радио.

Мы выруливаем со двора.

Виктор добавляет громкость, наклоняется ко мне, и когда я машинально сжимаюсь – откидывает подлокотник.

Садится удобнее, расслабленно держит руль.

Смотрю в октрытый карман. В нем всякая ерунда свалена, влажные салфетки, зарядник, зеркальце, плоская бутылочка коньяка…

И трусики.

Кажется, да, это трусики – полупрозрачное кружево, брошенное комочком.

Сглатываю.

Про его невесту из головы вылетело, и он сам про нее молчал, не болтал с ней по телефону, не торопился на встречу с ней, он сказал, что освободил вторую половину дня специально для меня.

И мы сейчас вместе в машине, едем куда-то.

Он моего взгляда на трусики не замечает, не поворачиваясь, ведет подбородком.

– Там, в кармашке, коньяк вроде был, Алиса. Угощайся.

Достаю плоскую бутылку, укладываю ее на ладони. Взвешиваю.

И закусываю губу.

Мне все ясно. Он трусы Тины в машине возит, вчера после ужина поехал ее провожать, и они не сдержались, развлеклись, ушла она без трусов.

А он сидит. Невозмутимый. И я сижу. Возможно, на том самом месте, где он ее зажимал, мял ягодицы и грудь.

– Тормози, – командую резко. – Живее.

Виктор слегка поворачивает голову. Если он и удивлен, то собой владеет отменно, смотрит на меня чуть снисходительно, кивает:

– Прямо здесь?

Кошусь в окно.

Мы на развязке, поблизости ни остановок, ни безопасного местечка, поток машин нескончаемый, серые бетонные блоки делят широкое полотно кольца.

– До ближайшей остановки едь, – сбавляю тон. Вспотевшими пальцами сжимаю коньяк.

– Тебе точно не повредит пара глоточков, красотка, – добрым голосом советует Виктор. Нашаривает в кармане куртки красно-белую пачку и выщелкивает сигарету. – Что за истерики на ровном месте?

– Отстань.

– Я с тобой спокойно разговариваю, Алиса, – он усмехается и зажимает в зубах сигарету. – В ответ от тебя жду того же.

– А мне плевать, чего ты ждешь, Виктор. До остановки довези меня, и все, – отворачиваюсь к окну.

Стекло бутылки нагрелось в руке, и мне коньяка глотнуть хочется, чувствую себя ревнивой кретинкой, глупой собственницей, но эти трусики…

Расставили все по местам.

– Вон остановка, – тычу в окно. – Тормози и катись к своей Тине.

Виктор убавляет радио, сбрасывает скорость. В тишине чиркает зажигалкой, опускает стекло, и в салон врывается ветер, и шум машин.

– Характер мне показывать не надо, – говорит он и делает паузу, вдыхает дым. – Или в лес завезу, где сеть не ловит. И пойдешь пять километров до цивилизации. А там хоть матом орать можешь, хоть ножкой топать, поняла меня, – он даже тона не меняет на вопросительный.

В его голосе лед.

Чувствую, как на лбу выступает холодная испарина.

Виктор тормозит возле железной будки, ее серые ребристые стены расписаны красными и белыми баллончиками. Народу никого, а за остановкой и, правда, сосновый бор начинается.

– Пока, – кладу бутылку на панель. Вспотевшими руками отстегиваю ремень и, подхватив рюкзачок, выбираюсь на улицу.

Солнце спряталось, небо пасмурное, ветер усилился, и я ежусь в тонкой куртке, бреду в будку. Кладу рюкзак на железную лавочку, собираюсь сесть сверху.

Все еще слышу звук работающего мотора, он стоит, не уезжает.

Во рту горько почему-то.

За спиной хлопает дверь.

Оглядываюсь.

Виктор огибает Бентли. Идет за мной с таким лицом, будто он мой телохранитель, или нянь, а я совсем мелкая, шнурки завязывать не умею.

И это его лицо, озабоченное – оно успокаивает.

Не завез бы он меня ни в какой лес, не такой уж он монстр.

– Трусы, – говорю сразу, не даю ему высказаться, – невеста твоя забыла вчера свои трусы. Там они, в твоей машине.

– Да ладно? – он равняется со мной. Еще хоть маленький шаг сделает – и я на лавку упаду, равновесие с трудом держу, в спине выгнулась, чтобы не так близко с ним, у меня от его взгляда по коже мороз.

– Виктор, отойди.

– Из-за этого истерика? – он наклоняется к моему лицу. На полных губах теплая улыбка. – Алиса. Давай заключим уговор. Сходи до машины. И посмотри еще раз. И если это не твои трусики – я тебе подарю свой Бентли.

Он замолкает.

У меня учащается дыхание. Потому, что я помню. Как Рождественские окружили меня в субботу, когда я знакомиться с будущей семьей приехала. Зажали в углу, залезли под юбку и стянули трусики, и Арон их в карман положил, но…

Похоже, что Виктор не врет, это мое белье. Лежит сейчас там, в машине.

– Да, – ладонью опираюсь на холодную железную стену. – Наверное…

– Нет, так не пойдет, красотка, – широкая ладонь Виктора ложится поверх моей. Она сухая и горячая, словно у него жар. Его улыбка исчезает, он смотрит серьезно, в упор. Его взгляд темнеет. – Был уговор, Алиса. Если трусики чужие – забирай Бентли. А если твои, – он сжимает мою руку, – я возьму и те, что сейчас на тебе. Но сначала, – его взгляд опускается на мои губы, – я тебя трахну в рот.

В ушах звенят его слова.

Он сжимает мою руку, отрывает от холодной кабины остановки и сплетает наши пальцы.

Рывком тянет меня на себя и наклоняется.

Его губы теплые и пухлые, широкая ладонь обхватывает мой затылок, путает волосы, плотно прижимает мою голову.

Он такой высокий, повелительно влечет к себе, кусает мои губы, ответа требует.

– Нет, подожди, – вырываюсь и бью его по каменным плечам.

Во рту разливается сладкий вкус кофе – он пил двойную порцию, похоже, с сахаром и сливками.

Своим телом он вдавливает меня в стену остановки, терзает мои губы, и по спине мурашки бегут от холода, и мне больно сопротивляться дальше.

Вытягиваюсь струной, на носочки привстаю. Руками пробираюсь по его широким плечам, обвиваю шею.

Стоим и целуемся, в железной будке, где не спастись от ветра. Пальцами он зарывается в мои волосы, другой рукой ведёт по спине, забирается под куртку, задирает кофточку, и мурашки топчутся по коже, это жёсткие и точные прицелы в солнышко, удар под дых.

Он мнет мое тело, я словно глина в руках создателя, в мышцах слабость, стоять не хочу.

Виктор мысли читает. Подхватывает меня под ягодицы, прижимает к себе.

Ногами обхватываю его бедра, запрокидываю голову, чтобы глотнуть воздуха, свежего, ледяного, он студит горячую кожу.

Виктор шагает к машине, и меня в его руках слегка подбрасывает. Плотнее прижимаюсь к нему, через его плечо смотрю на остановку.

Мы отдаляемся. Губы после агрессивного поцелуя покалывает, и я облизываюсь, кошусь вниз, на руку Виктора – на локте болтается мой рюкзак, бьёт его по ноге.

– Бух, – говорит он и тормозит, открывает машину. И сбрасывает меня на сиденье.

Едва успеваю ноги убрать, Виктор хлопает дверью. В окно слежу, как он, помахивая моим рюкзаком, обходит авто и садится за руль.

Он молча смотрит в зеркало, на яркие машины, что рассекают по серому асльфату, сверху нависает серое небо, и все вокруг, как на черно-белой фотографии, по которой разбрызгали цветные кляксы.

– Это не будет длиться вечно, ты же понимаешь, Алиса, – говорит он, наконец, его голос негромкий, но внушительный, перекрывает радостную болтовню ди-джея по радио. – Я как только тебя увидел там, в тачке полицейских – сразу понял, что трахну тебя. Но я думал, – он хмыкает. – Что это случится раньше.

– А я думаю, – выдергиваю из его рук свой рюкзачок и ставлю его на колени. – Что этого не случится никогда.

Виктор поворачивается. Вскидываю голову и тоже смотрю на него.

На его губах лёгкая усмешка – ответ на мое заявление. Ловлю себя на мысли, что мне нравится. И как он улыбается, и как он усмехается, и его светло-карие глаза, и как он смотрит.

– Алиса, – он наклоняется ближе, и я смотрю на его приоткрытые губы. – У нас с тобой два варианта. Первый – ты заканчиваешь кривляться, и мы едем ко мне, – он тоже смотрит на мой рот. Чуть улыбается. И после паузы заканчивает. – Второй вариант – мы едем домой, и дожидаемся с работы твоего отца.

– И? – изгибаю бровь.

– И все ему рассказываем. Про твою работу. Про то, что ты на меня и моих братьев вешалась. Цену себе набивала, – перечисляет он и рывком распахивает мою куртку, и рюкзак валится на коврик. – У тебя получилось, красотка. Я тебя хочу. Очень. Перед глазами с утра до вечера ты.

– Это какой-то идиотский шантаж, – выдыхаю и перехватываю его руку, пытаюсь отцепить от себя. Сердце покалывает, и душно становится. – Я сама все расскажу папе. Как на самом деле было. Если у вас троих мозгов не хватает понять, что никакая я не путана…

– А песенка все льется, и льется, – Виктор вдруг подносит мою руку к губам, и быстро, кратко, целует пальцы.

Растерянно замираю в кресле от этого жеста нежности, и оттолкнуть его сразу не могу, словно со стороны наблюдаю, как он ловко расстёгивает пуговку на моих джинсах.

И лишь когда его ладонь накрывает живот, и спускается ниже, оттягивает резинку трусиков и заползает в белье – тогда меня подкидывает в кресле.

– Убери руки! – дергаюсь и лопатками бьюсь в кожаную спинку, в голове вихрем проносятся обиды, и слова всех троих братьев, их взгляды…

Замахиваюсь и залепляю звонкую пощечину по гладкой загорелой щеке.

Этот звон в ушах отдается, повторяется, снова и снова, сотни раз за один краткий миг, в который Виктор сверлит меня взгядом, и глаза его огнем горят, он на дьявола похож, что из преисподней поднялся…поднялся и напал на меня.

Он наваливается сверху, под себя подминает. Мой удар по щеке, поверхностный, а его поцелуй сразу в грудь бьёт, он до нутра пробирает, его пальцы с силой сжимают мою челюсть, и я шире открываю рот, впускаю его язык, и ощущаю широкую ладонь на лобке, Виктор на миг отстраняется…

И поднимает меня, как пушинку, одним движением сдергивает джинсы ниже, одним рывком разрывает кружево трусиков, толкает обратно в кресло, своим телом придавливает.

– Сиди, не дергайся, – приказывает он. – Я не отстану.

Его пальцы накрывают промежность. Раздвигают складки, слегка погружаются в горячую плоть, размазывают сок, трогают меня, щупают, и все так быстро, нетерпеливо, с ожесточением, словно минута осталась до конца света, и прогремит взрыв.

А он прогремит, но внутри меня только, сопротивляться не могу и не хочу, извиваюсь в кресле под сильным мужским телом, от удовольствия и напора не соображаю, где я, и в голове лишь одно имя – Виктор, победитель, шесть букв, ничего красивее я в жизни не слышала, я его имя в рот ему и твержу и всхлипываю, и меня подбрасывает, он должен остановиться, я не выдержу, он безумец, решивший поиграть с бомбой.

Он потирает мокрые складки. И этот самый важный бугорок, твердый, узелком скрученный – он мучает его, надавливает и зажимает пальцами.

Мне хочется орать.

Еще-еще-еще немного, сейчас случится нечто замечательное.

– Кончаешь, Алиса? – шепчет он мне в губы, и меня с ног до головы дрожью простреливает, сжимаю ноги и цепляюсь в широкие плечи Виктора, зубами впиваюсь в его кожаную куртку и мычу.

Тело сокращается, и этому края нет, я в беспамятстве, на краю мира, отталкиваю Виктора и поднимаю колени к груди, сжимаюсь в комочек, не хочу, чтобы эти сладкие судороги утихли когда-нибудь, пусть они продолжаются, пожалуйста, пусть.

Жмурюсь и чувствую его руки на теле, он снова приподнимает меня, и джинсы натягивает, как на маленькую девочку, которая не умеет одеваться.

Растекаюсь по сиденью и улыбаюсь.

– Красотка, – с моего лба он стирает испарину, его губы касаются виска, – рано отдыхать улеглась.

Ощущаю, как он тянет меня на себя, и с трудом приоткрываю глаза.

Взгляд мутный, но я сразу вижу это.

Его расстегнутые брюки и толстый твердый член, что огромной вышкой гордо торчит прямо перед моим лицом.

– Давай, – за шею он наклоняет меня ближе, и бархатная набухшая головка тычется в губы, в нос ударяет мускусный и пряный запах мужчины. Виктор сгребает в кулак мои волосы. И жадно требует. – Твоя очередь, Алиса. Возьми в рот.