Текст книги "Восточные сюжеты"
Автор книги: Чингиз Гусейнов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 29 страниц)
Страсть зажгла душу, вспыхнуло вдохновение, и он вскинул над головой саз.
Из народного сказания
Как и условились с гипнотизером, ранним утром я направился в клинику, где он работал. День выдался ясный, было безоблачно и на душе. У входа в клинику меня окликнули, гляжу – Лина.
– Обманщик!..
Но глаза улыбались, и об обиде не могло быть и речи.
– Понимаешь…
Но она не дала договорить, тем более что я не успел придумать оправдания: все же она права, я вчера ее подвел, хотя и не виноват: не мог же отказать Косте?!
– Оправдаешься потом! Я отпросилась на два часа, и часы эти – наши с тобой!
– Но твой ведь ждет, неудобно.
– Тогда пойди и скажи, что занят, придешь через два часа! Я буду ждать тебя у сквера.
И ушла.
Гипнотизер встретил меня перед корпусом, красивый, как молодой бог. Белый халат шел к его черной библейской бороде, густые сросшиеся брови и угольно-черные волосы четко обозначали высокий светлый лоб.
А глаза!.. О них я уже говорил, могу сказать иначе: глубокие, как океан, и загадочные, как ночь. Пусть банально, но это так. Лина рассказывала, что в нем смешалось несколько кровей – немецкая, шведская, польская. И даже турецкая. И от каждой – по полтора-два процента. Он уловил мое замешательство.
– Кажется, дела заставляют вас изрядно попотеть?
– Да… С вашего разрешения, на два часа… Машинистки еще не успели… – Что со мной? Уж не лишаюсь ли я дара речи под его пристальным взглядом? Еще чего не хватало! Несколько раз, заметая следы, упорно повторял свою мысль о машинистках, которые «еще не успели».
– Ничего, все образуется, пока они будут печатать, мы закончим. – И, взяв меня под локоть, чуть ли не втолкнул в корпус и, не успел я опомниться, накинул на плечи халат; опутывая неведомыми волнами, повел прямо в свой кабинет.
И в это же самое время зазвонил телефон. Это была Лина, я узнал ее голос.
– Пришел? – спросила она.
– Да. – Он посмотрел на меня. – Сидит передо мной, и я сейчас начну.
Душа ушла в пятки. «Сейчас начнет!» В трубке защебетал голос Лины:
– Не забудь пригласить его вечером к нам! Увлечешься гипнозом и забудешь! Скажи ему сейчас и напиши наш адрес!
– Хорошо.
– Пиши, я жду!
По-моему, последнее слово предназначалось больше мне: она ждала.
Гипнотизер написал свой адрес и передал мне.
– Ваша просьба, мадам, выполнена. – И повесил трубку.
Переждав минуту, куда-то позвонил. Долго держал трубку, не касаясь ее ухом и как бы приглашая послушать и меня. Никто не отвечал. Уж не на работу ли Лины?
Как только повесил трубку, телефон зазвонил. Мужской бас заполнил кабинет:
– К вам невозможно дозвониться, срочно к главврачу.
– Подождите меня минутку, – сказал он мне, – я сейчас.
И вышел. Выходя, кинул на меня подозрительный взгляд и закрыл дверь; я услышал поворот ключа в замке, толкнул дверь – она была действительно заперта! «Капкан», – подумал я, и мне стало не по себе. Снова раздался звонок, я тут же поднял трубку.
– Ушел? – Голос показался знакомым.
– Да, – машинально ответил я и в тот же миг понял, что это Лина.
– Выходи, я жду тебя!
– Но он запер дверь снаружи!
– На шкафу есть ключ, бери и открывай!
Провел рукой по шкафу – вот он, ключ. Быстро открыл дверь, положил ключ на место, осторожно выглянул – никого! Выскочил в коридор и бегом – к выходу… Так, помнится, удирал из школы. Не успел разбежаться, пришлось резко затормозить – я не поверил глазам! У входа в корпус, потирая руки и довольно улыбаясь, стоял, поджидая меня, гипнотизер.
– А я вот заждался вас… Что так замешкались?
Крепко сжал мой локоть и, как провинившегося ученика, повел прежней дорогой к себе в кабинет. Да, будто учитель застукал озорника. Во мне заговорило давнее, уснувшее, пришла на помощь школьная уловка, и я притворился, что ничего особенного не произошло.
– Вы ушли, и я решил, что задержитесь, вышел прогуляться.
Он замедлил шаг и с укором покачал головой.
– И дверь открыта.
Как ему возразить мне? Ведь неудобно сказать, что он запер меня?
Он сел в кресло и молча уставился на меня.
– Когда вы покажете свое искусство? – Я обретал прежнюю форму, от замешательства не оставалось и следа. Гипнотизер ответил не сразу:
– Сейчас позвонят, я жду.
И в самом деле позвонили. Лицо гипнотизера просветлело. Но странно: подняв трубку, он не отозвался. Молчала и трубка.
– Может, я плохо слышу? – сказал он мне. – Пожалуйста, послушайте и вы. – Трубка оказалась между нами, повиснув над столом.
– Нет, и я не слышу, – ответил я, и в ту же минуту я почувствовал, как на том конце провода со злостью швырнули трубку. Что бы это означало? Если бы гипнотизер не расхохотался, я бы так и не сообразил, в чем дело.
Ну и мастер!..
– Что же, вы блестяще продемонстрировали свое умение!
– Разве? – Он хихикнул. – А гипноз?
– Чего не видел, о том сказать не могу. – «Не очень уж гордись победой, друг! Это всего лишь временный успех!» Я хотел вложить в свою фразу именно этот смысл, и он дошел до собеседника. Лицо его стало суровым, и он напряженно сосредоточился на чем-то своем, неведомом мне.
– Пойдемте!
В душе зашевелился страх: на кой черт я согласился, чтоб меня гипнотизировали? Мало у меня забот, что ли? Но отступать уже было некуда.
– Внутрь я вас пустить не смогу, можете смотреть через это окошко в двери.
И только тут я понял: вовсе не меня он собирался подвергать воздействию гипноза, а лишь хотел показать мне свою работу. Что ж, смотреть – дело нехитрое. В кроватях лежали дети. Гипнотизер, встав посреди зала, обратил к ним сосредоточенное лицо. Я видел его странно блестевшие глаза и по движениям выразительных губ догадывался, что он что-то внушает детям.
И дети стали засыпать. Но гипнотизер продолжал свой гипноз, что-то внушал и внушал спящим детям, и вот один из них, большеголовый и рыжеволосый, поднялся и полусонный подошел к стенке, опустил штаны и сел на стульчик, а потом встал и вернулся к кровати, лег и уснул.
И так по очереди каждый вставал и проделывал то, что и рыжеволосый.
Что сие означало, я понять не мог.
– И все? – спросил я его, когда он вышел. Он не ответил, не слыша, казалось, моих слов, и, сосредоточенный, с заметной бледностью на лице, повел меня к другой двери.
И я снова стал смотреть. На сей раз картина была иная: на невысоких табуретках сидели малыши, у некоторых были забинтованы руки, у других – ноги. На детских лицах застыли боль и страх. Будто только что из операционной. Я посмотрел на гипнотизера. В глазах его была решимость, борода то выдавалась вперед, то опускалась, губы четко повторяли рисунок фразы, весь облик повелевал и приказывал. И признаки боли постепенно стирались с детских лиц, исчезал страх, и вдруг забинтованные руки и ноги начинали шевелиться. Сначала в движениях детей чувствовалась неуверенность и скованность, затем ноги и руки, будто здоровые, стали сгибаться и разгибаться уверенно, без видимых усилий.
Дети делали гимнастику, они улыбались и радовались, позабыв о боли.
Вот это дело – обезболивающий гипноз!
Гипноз, заставляющий забывать страдания и муки.
Когда он вышел, я его не узнал – лицо было усталым и потухшим, а губы – обескровленными и засохшими.
Еле волоча ноги, он побрел в свой кабинет, а я – за ним.
– Что ж, – вздохнул он, садясь в кресло, – сегодняшними сеансами я доволен.
Я поднялся, чтоб уйти.
– Минутку! – попросил он меня задержаться. – Один звонок, и вы свободны!
Набрал номер и, услышав голос, повесил трубку. Вне сомнений, он звонил Лине.
– Нет, сегодня определенно мне везет. Вы не находите?
«Издевается!.. – подумал я. – Ну и пусть радуется! А мы подождем до вечера».
12Из густой черной косы она отделила лишь три волоска, вместо саза прижала их меж упругих грудей и заиграла, глядя вслед улетающим журавлям, запела…
Из народного сказания
Еле дождался вечера – не терпелось увидеть Лину. Вышел, остановил такси, достал из кармана бумажку, чтобы сказать шоферу, куда везти, и ахнул: бумажка была чистая! Я – в тот карман, в этот – тщетно! Адреса как не бывало… К тому же шофер включил счетчик, торопил.
– Забыл адрес, я сейчас!..
Я в подъезд. Поднялся домой, пересчитал карманы – никаких следов! Спустился к тете Лины, позвонил в дверь – никого! Хоть реви, хоть на стенку лезь: когда наступает полоса невезения, сливай воду, как говорит мой брат Асаф. Вернулся к таксисту, заплатил полтинник и поднялся на свой этаж. И телефона не знал, чтоб позвонить!
Ждут меня к семи, а уже половина восьмого.
Присел и уставился на телефон – авось зазвонит. И что вы думаете? Такой оглушительный раздался звонок, что я вскочил.
«Вы еще дома?!»
«Понимаешь, вашего адреса у меня не оказалось».
«Но вам ведь написали?»
«В том-то и дело, что написал он, положил мне в карман, но, понимаешь ли, бумажка чистая!»
«Ах!.. – взорвалась она и крикнула на мужа: – Вместо адреса ты положил ему в карман чистую бумажку!»
«То есть как это чистую бумажку?! – в свою очередь возмутился муж, и я услышал в трубке его голос, обращенный ко мне: – Поищите как следует!»
«Ей-богу, чистая!»
«А я говорю вам, поищите как следует!»
Тон был столь повелительный, что я положил трубку рядом с телефоном и снова полез в карман. Вот она, бумажка; хорошо, что не выкинул, будет вещественное доказательство моей невиновности!.. Развернул, и – что за чертовщина? – на бумажке четко был написан их адрес!
Трубка на тумбочке кричала:
«Ну как? Нашли?»
Я вынужден был признать свою оплошность.
«То-то! В другой раз будьте повнимательней!»
Но трубка была уже в руке Лины:
«Немедленно приезжайте!»
Не успел положить трубку, как телефон снова зазвонил. Это была опять Лина:
«Прочитайте-ка адрес!»
Прочел. Все правильно.
Снова взял канистру, в которой горючего оставалось еще на целую компанию, и выскочил на улицу ловить такси.
По дороге купил букет роз у земляка, – спасибо им, круглый год снабжают цветами столицу, – и доехал наконец до желанного дома.
Номер, подъезд, этаж… Позвонил. За дверью были слышны веселые голоса, компания была в самом разгаре. Уж не день ли рождения Лины? Или… еще продолжаются поминки? Но сколько можно поминать? В любом случае я был неплохо вооружен: в одной руке канистра, в другой – розы.
Открыла дверь полная розовощекая девушка и, взяв из моих рук цветы, впустила в прихожую.
– А это канистра с вином! – сказал я, отдавая ее в чьи-то руки.
– Проходите, проходите!.. – пригласили меня, и я прошел в большую комнату, полную гостей.
Из кухни доносились оживленные голоса, и я уловил Линин смех. Гости повставали, пропуская меня к голове стола, где мне было оставлено место. Следом за мной над головами поплыла канистра. Переходя из рук в руки, она вызывала восторги и шутки.
– С таким горючим, – сказал кто-то, – любой мотор заработает!
Что правда, то правда.
Я оказался в микрокомпании, и соседи взяли меня под свое попечительство – налили водку, наполнили тарелку закуской. Слева от меня сидела белолицая красивая девушка с густой русой косой на спине, справа – мужчина с седыми усами и высокой седой шевелюрой. Народ был почти незнакомый, за исключением одного грузного мужчины с одутловатым лицом и пунцово-красными щеками, которого я встречал на поминках. Встретившись с ним взглядами, мы с некоторой грустинкой кивнули друг другу как старые знакомые. В его глазах я прочел то ли извинение, то ли оправдание: «Ничего, мол, не поделаешь. То на поминках мы, то на свадьбах!..»
«Что-то Лина задерживается на кухне, – подумал я. – И встречать меня не вышла!» Не видно было и гипнотизера. Наверное, помогает Лине… Соседка слева со смешинкой в глазах взглядом кольнула меня, и тут в голове, как молния, блеснула-осветилась мысль: уж не сыграл ли гипнотизер со мной злую шутку?! Не спрятался ли он с Линой, чтоб проучить меня? Ему ведь ничего не стоило настроить ее против меня? Он мог ей сказать: «Вот видишь, какой он? Наглый лгун он – вот кто! – И передразнить: – «Чистая бумажка!..» Какой поклеп! Просто не хотел приезжать!»
И у Лины достаточно оснований для обиды. И потом: охота гипнотизеру срамиться перед столькими людьми! Определенно упрятал он Лину, как пить дать!.. «Поглядим, что будет дальше», – подумал я, постепенно осваиваясь и входя в ритм веселья. Молния вспыхнула и погасла, и туман окутал меня. Девушка чуточку была похожа на Лину. Уж не двоюродная ли сестра? Но тогда почему ее не было на поминках? Дело не в этом: меня чем дальше, тем больше потрясала хитрость гипнотизера, – ведь надо же, посадил меня именно рядом с молодой красивой девушкой, чтобы отвлечь, отдалить от Лины! Но меня не проведешь, я буду предельно вежлив, и только!
После нескольких беспорядочных тостов – компания никем не управлялась – я бросил клич.
– Выпьем за любовь, ибо все мы – дети любви.
Дружно зазвенели бокалы. Мужчина с седыми усами нахвалиться не мог «горючим», и я решил спросить у него о Лине. Хитро сощурив правый глаз, он промолчал и тут же, будто укоряя меня, спросил, почему я опоздал? Я сослался на такси, а он укоризненно покачал головой:
– Вам, молодым изобретателям, все некогда, все спешите, и без такси вы вовсе пропали бы! – И предложил: – Давайте выпьем за успех ваших начинаний!
«Значит, знает!» – подумал я и в свою очередь сказал:
– Если бы не помощь хозяина дома и его супруги…
Сосед недослышал меня, подхватил мою мысль и, встав, обратился ко всем сидящим:
– Наш уважаемый гость предлагает выпить за здоровье хозяев, дай бог им здоровья, да будет всегда полон друзьями их дом, и, естественно, чтоб и мы среди них восседали, ели, пили!
Я прервал его:
– И с тем непременным условием, чтобы сами хозяева были всегда вместе со своими гостями!
– Отличное добавление, к месту сказанное! – поддержал сосед и потянулся ко мне дрожащей рукой: – Будьте здоровы!
Отсутствие Лины беспокоило меня. Решил спросить свою соседку:
– Почему Лина не с нами?
Она улыбнулась многозначительно:
– А вы растягиваете одну рюмку на целых два тоста!
Так не годится!
Я выпил.
– А все же где Лина?
– Думайте о присутствующих! Или с нами вам неинтересно?
Ничего себе фразочка! Приглашают, а сами уходят. Ей, видите ли, хочется, чтоб я не думал о Лине! Каков гипнотизер-то!
Во время танцев я снова спросил у соседки о Лине:
– Пили, ели, танцуем, а хозяйки все нет и нет.
– А вам с нами скучно? Какая вам разница – она или я, ее двоюродная сестра?
Это был открытый вызов! Такого коварства и вероломства я от гипнотизера не ожидал: подсунул мне своего человека, и как ловко она одурманивает меня! Я не сдержался:
– Это козни гипнотизера!
Она перестала танцевать и вмиг стала тяжелой, удивленно вскинула свои тонкие брови, но тут же снова, легкая как пушинка, закружилась сама и закружила меня, партнера.
– Все вы одинаковые, стараетесь околдовать нас! Но я не из податливых!
Хочет, бедняжка, возбудить во мне интерес, но меня не проведешь, эти тактические уловки гипнотизера я уже раскусил.
И я пошел в открытое наступление:
– Он просто спрятал ее от меня!
– А меня выдвинул вперед, да?
Ну вот, и сама призналась во всем! Зло взяло на Лину – пригласила и исчезла с мужем!
Напарница у меня была чуткая, догадалась о моей обиде.
– Вы так много думаете о моей сестре… А не боитесь ее мужа?
– Немножко побаиваюсь. Когда остаюсь с ним наедине. Гипнотизер все же. – Танцевать и говорить было трудно, но прерывать танцы, когда играет музыка, тоже не хотелось. – А при вашей сестре не боюсь. При ней его гипноз не действует. Во всяком случае, до вчерашнего дня. Но сегодня он победил. Иначе я танцевал бы сейчас с нею.
Грубо прозвучали мои слова, хотя я этого не хотел. Девушка обиделась и отяжелела в танце. Но обида длилась недолго, с новой волной танца тотчас растаяла, испарилась; это, конечно, от широты натуры, я убежден. И уже улыбка заиграла на ее губах:
– Вы точно сказали о его гипнозе. И я догадывалась. Особенно, когда остаешься наедине, будто хочет влезть в душу.
Танец кончился, и я хотел проводить ее к открытому широкому окну, чтобы кое-что разузнать, но в сутолоке она улизнула от меня. Стал искать глазами знакомого мужчину с малиновыми щеками, с которым мы были на поминках, но наперерез мне вышел и преградил дорогу худущий высокий юноша лет семнадцати. С застенчивой улыбкой, излучавшей свет, он пригнулся ко мне.
– Простите, – сказал он, – я случайно услышал, как вы говорили о гипнозе.
– Ну да. А что?
– Я тоже очень интересуюсь проблемами гипноза.
Еще бы! На то ты и родственник гипнотизера, чтоб гипнозом увлекаться!..
– В каком аспекте? – спросил я. – Тоже лечебном?
– Нет, – ответил он, – в мифологическом.
Это было ново.
– Знаете, – продолжал он, преодолевая робость, – трудно найти человека, который бы не подвергался воздействию гипноза, вернее, его богов. И в этом смысле мы все ходим под гипнозом.
Не по годам философствует юнец!.. С головой парень.
– Интересно, – подбодрил я его.
И он стал развивать свою идею:
– Боги эти – близнецы-братья, и оба – дети ночи. Вначале на нас воздействует один, а затем мы переходим под покровительство другого.
По выражению моего лица он уловил, что я ничего не понял.
– По мифологии, – пояснил он, – один из братьев-близнецов каждую ночь сыплет из рога на землю сон, и мы засыпаем, а другой брат, бог смерти, погружает умерших в сон вечный.
– Хорошо и доходчиво ты рассказываешь, спасибо! А может, ты мне и растолкуешь, почему я не вижу твоего родственника гипнотизера?!
Юноша опешил:
– А у меня нет родственника гипнотизера.
– Я говорю про гипнотизера-врача, хозяина этого дома.
– Хозяин дома – мой отец, а он не врач и не гипнотизер, а физик.
– То есть как?!
Наш разговор привлек внимание гостей, нас внимательно слушали и седоусый мужчина, и тот, с малиновыми щеками, и сестра Лины. Гости как-то странно приутихли, не сводя с меня глаз.
– А разве маму твою… – И осекся: у Лины ведь не было детей!
– Маму мою зовут Светлана Осиповна.
– Не Лина, значит… – сказал я машинально.
– Нет, Лана, – ответила та, которую я считал сестрой. На лицах застыло недоумение.
– Но постойте! – Я обратился к знакомому мужчине: – Разве мы с вами не были на поминках? Мужчину чуть удар не хватил.
– Какие поминки? – Он замахал руками. – О господи!..
– Ой-ой! – Я больно стукнул ладонью себя по лбу. – Я перепутал адрес! Меня же в другом месте ждут!..
Сквозь взрыв хохота кто-то возмущенно бросил:
– Дурацкая нумерация! Все путают корпус!
– Да я же…
Но отовсюду доносились дружелюбные возгласы:
– И очень хорошо, что мы познакомились!..
– Вы наш гость, и мы вас никуда не отпустим!
А кто-то настойчиво объяснял другому, и до слуха моего донеслось:
– Он спрашивает о хозяевах, а я не понимаю, что за Лина? Вот так история!..
Меня окружили тесным кольцом, я хотел вырваться, но гости не унимались:
– Раз пришли, оставайтесь до конца!
– Милые, дорогие мои!.. – А все казались мне давнишними знакомыми. – Меня ведь ждут!
– Недаром чуяло ваше сердце, что это – проделки гипнотизера! – Моя соседка потянула меня за рукав пиджака, чтоб я обратил внимание на ее слова.
– Ай как нехорошо получилось! – убивался я. – Нет, я не могу оставаться, мне надо спешить!
С трудом пробился сквозь тесное кольцо, будто вырываясь из крепких объятий, выскочил на площадку этажа и загрохотал по лестнице.
– Гость, – услышал я вслед, – вы не назвали своего имени!
Я выбежал на улицу.
Из открытого окна до меня донесся смех. Я обернулся и замер – окно на всю свою высоту было облеплено и забито круглыми розовыми головами.
– Вернись, гость!..
– Гипнотизер…
Голоса потонули во взрыве хохота, будто волна толкнула меня в спину, и я пустился бежать. Только у метро я опомнился и пришел в себя. Куда бежишь? Что случилось? Не гонятся же за тобой?! Постой, передохни, успокойся!.. Был двенадцатый час. Доставая платок, чтоб вытереть потный лоб, я нащупал бумажку с адресом. Вернуться, что ли? Но какими глазами я взгляну на Лину? А когда вспомнил заполненное круглыми головами окно, и вовсе пропала охота возвращаться. Я сунул бумажку в боковой карман, и тут рука задела другую бумажку – чистый листок, так нелепо помешавший мне.
Делать нечего, оскандалился я крепко, – сел в метро и поехал домой.
У подъезда столкнулся лицом к лицу с тетей. Увидев меня, Ольга Васильевна вся раскачалась, как маятник.
– Ай-йай-йай!.. Развлекаетесь, а бедная Линочка с мужем места себе не находят, извелись, ожидая вас!.. Приехали сюда, ждали, ждали, только что ушли… Лина очень на вас обижена! И в милицию, и в морг звонили! Это уж слишком!
– Ай-йай-йай!
Поди докажи ей, что адрес перепутал, – не поверит ведь! И сам бы не поверил – видишь, что перепутал, выходи, ищи, не маленький!
Я молчал, и молчание мое было не в мою пользу. Ольга Васильевна стояла, заслонив собой вход в подъезд, и с укором качала головой:
– Ай-йай-йай!..
Зло взяло на нее: и без того тошно, ноги от усталости подгибаются, а она стоит, преградив дорогу.
– А вы видите наверху бога? – спросил я.
– Бога? – Ее укор сменился настороженностью.
– Да, бога! И в руке у него большущий рог!
Она отступила чуть назад и в замешательстве, готовая к новым неожиданностям, осторожно спросила, будто побаиваясь меня:
– А разве у бога есть рога?
– Я говорю – рог! И держит его в руке! А почему бы и не быть рогу?! Бог чуть его пригнул, и каплет из рога на грешную землю сон – кап, кап, кап…
Ольга Васильевна и вовсе отошла в сторону, освободив мне путь.
– И не стыдно вам? Разве можно столько пить? – И снова за свое: – Ай-йай-йай!
Я вышел из себя:
– Это же бог гипноза! Поймите, мифология это!…
