Текст книги "Политика и рынки. Политико-экономические системы мира"

Автор книги: Чарльз Линдблом

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 38 страниц)

И югославский коммунизм, и маоизм восстают против того, что они воспринимают как бюрократическое вырождение коммунизма в СССР. Оба режима видят необходимость в кардинальной децентрализации. Для Мао, хотя он никогда и не заходил в проведении децентрализации так далеко, как Тито, является очевидным, что средством достижения координации должно быть наставническое «воспитание»; в Югославии считают, что этим средством должна быть новая форма рыночной экономики. Кроме возможной альтернативы – пойти по маоистскому пути, – у Югославии в ее антипатии к советской модели бюрократического коммунизма не оказалось никакого другого выбора.

Вплоть до подавления «пражской весны» советскими войсками в 1968 году рыночный социализм развивался также и в Чехословакии. Социализм с рыночной экономикой продолжает привлекать некоторых политических лидеров и административных руководителей во всех европейских коммунистических странах и в последние несколько лет был в какой-то мере установлен в Венгрии, несмотря на определенные опасения по поводу возможного вмешательства Советов в случае, если бы он зашел «слишком далеко». Различными способами коммунисты многих восточноевропейских стран в настоящее время пересматривают положения классического экономического либерализма, как и модель-2. Объясняя, почему Югославия стала развивать рыночный социализм, Тито, например, вернулся к теме разделения труда, на которой Адам Смит построил свой аргумент в пользу рыночной экономики в «Богатстве народов»^*. Тито пишет: «...отсталые, слабые и мелкие предприятия не могут участвовать в международном разделении труда. Именно поэтому необходимы интеграция и полная специализация производства, с тем чтобы удешевить процесс производства насколько возможно и выпускать продукцию самого широкого ассортимента и самого высшего качества»³⁰.

Такой же степени либерализации, какой югославам удалось достичь благодаря рыночным реформам, они одно время добивались и в политической области. Политическую либерализацию они вели сразу по нескольким фронтам, включая децентрализацию партии и правительства³¹, стимулирование непосредственного прямого участия граждан в управлении на местах³², организацию публичных дискуссий по новым актуальным вопросам политики для групп, объединенных общими интересами³³, определенное усиление правовых процедур и ограничение производящихся по произволу властей арестов и наказаний³⁴ и, наконец, создание собственной важной, пусть пока и небольшой, ниши для парламента³⁵ и электората³⁶ в области независимого управления. В последние годы внутренний конфликт между «республиками» привел Тито к отмене некоторых из этих реформ. В будущем их перспективы пока неопределенны.

Рынок и предприятие

Со времени своего первого «бегства» из-под централизованной сталинской власти в 1952 году Югославия в результате серии шагов пришла к сокращению центрального руководства, добившись смешанного использования центрального и рыночного руководства – вплоть до проведения основной реформы в 1965 году. С тех пор центрально-административное руководство стало приблизительно таким же, как в полиархических системах с рыночной экономикой. Этого удалось добиться не путем обязательного централизованного планирования производства, а в результате специально подготовленных вмешательств посредством налоговой политики, целенаправленных субсидий, специального регулирования в определенных отраслях промышленности, а также как централизованного, так и «национального» (то есть провинциального) контроля над новыми, наиболее важными инвестициями.

Югославское предприятие производит то, что, по его мнению, выгодно производить. Новые инвестиции оно получает обычно если не за счет собственных внутренних сбережений или инвестиционных фондов местных органов власти, то за счет средств коммерческих банков. Банки имеют распоряжение ссужать средства, руководствуясь не планами органов власти, а соображениями окупаемости и прибыльности от вложения средств, хотя по-прежнему существует определенный правительственный и партийный контроль над тем, как банки осуществляют кредитование. Фирма сама покупает для себя исходные ресурсы производства на свободном рынке, как правило, у других фирм, которые так же свободно выходят на рынок продавать. Землю фирма арендует у государства или частных собственников. Также фирма нанимает работников, но здесь возможны различные варианты. Если размер зарплаты рабочего превышает минимальный размер оплаты труда, рабочий получает доход в форме доли от прибыли; размер этой доли может быть различным и определяется в зависимости от вида работы.

Как и частное предприятие в американской экономике, югославское предприятие, чтобы удержаться на плаву, должно покрывать свои затраты, включая выплату зарплаты в минимальном размере. Оно может искать новые рынки сбыта, диверсифицировать производство и само решать, как распределять свою прибыль между различными статьями выплат, в том числе выплатой коллективных премий работникам и реинвестициями в рост производства и развитие предприятия.

Новую фирму может образовать любое физическое лицо или группа лиц; чаще всего фирмы создаются подразделениями местной администрации (коммунами) или уже существующими фирмами. За исключением мелких частных фирм с численностью персонала менее пяти человек, предприятия с момента организации должны быть переданы в общественную собственность. Проводятся эксперименты по созданию совместных предприятий, объединяющих общественную собственность – с югославской стороны и частную собственность – со стороны иностранных корпораций-участников. Такие «гибриды» по закону обязаны вводить самоуправление среди работников.

Для обуздания монополий государство использует различные методы, включая снижение тарифов и устранение ограничений на импорт. Таким образом оно намерено стимулировать конкуренцию между иностранными и отечественными предприятиями как с целью снижения цен на внутреннем рынке, так и для того, чтобы заставить предприятия-экспортеры держать свои цены на уровне, который позволяет развивать экспорт.

К числу важнейших участников предприятия относится профсоюз, часто соперничающий в своей важности с советом рабочих данного предприятия. В гораздо большей степени, чем в любой другой коммунистической стране, профсоюз является инструментом, с помощью которого работники могут защищать свои профессиональные интересы, в то же время оставаясь механизмом партийного и государственного управления предприятием и рабочей силой. Проводилось обсуждение вопроса о том, следует ли по-прежнему считать забастовки легальным методом; сейчас они находятся на грани законности. В действительности одно время забастовки были совершенно обычным делом. Сообщается, что в период 1958-1966 гг. их было 1 400³⁷. С 1968 года официально не сообщалось ни об одной забастовке.

Большим потенциалом для расширения общественного предпринимательства располагает сельское хозяйство. Ранее коллективизированное, в настоящее время сельское хозяйство отдано по большей части в руки частных холдингов и фермерских хозяйств, хотя 10-15 процентов пахотных земель, которые находятся в настоящее время в руках государственных фермерских или коллективных хозяйств, являются особенно перспективным источником поставок продукции на внутренний и внешний рынок. Отход в 1953 году от коллективного сельскохозяйственного производства к частному аргументировался как необходимое средство обеспечения производства, к которому целесообразно прибегать до тех пор, пока не появится тот «новый человек» коммунистического будущего, благодаря которому коллективная форма сельского хозяйства вновь станет возможной. Для достижения потенциальной суперпроизводительности югославскому крупномасштабному механизированному сельскохозяйственному производству, возможно, все еще будет необходимо руководство национального масштаба. Официальная доктрина по-прежнему утверждает, что частное фермерское хозяйство, уже зажатое тисками мелкотоварного производства, однажды изживет себя, но на смену ему придет не плановое сельскохозяйственное производство, а самоуправляемые фермерские предприятия, основанные на принципах рыночной экономики³⁸.

Двоевластие

Пока не совсем понятно, как Югославии удастся справиться с характерными для рыночной экономики двоевластием и привилегированным положением директоров предприятий. Так как в целом предприятия являются мелкими, власть и другие полномочия, которыми обладает руководство этих предприятий, представляют собой несравнимо меньшую, чем в промышленно развитых странах, угрозу полномочиям власти государственных органов. Директора также подчиняются партийному руководству. И партия, и правительство в приказном порядке обязывают их обеспечивать получение прибыли даже в таких условиях, в которых частное предприятие согласилось бы на это только в случае предоставления ему каких-либо льгот или при наличии особых стимулов. Кроме того, контроль над директорами осуществляется через местные органы власти, банки, промышленные палаты, профессиональные ассоциации и юношеские организации³⁹.

Если эти методы контроля над руководством предприятий позволяют достичь желаемых целей и в то же время обеспечивают соответствие решений руководства критериям рыночной экономики – то есть, например, если решения директоров не повлекут увеличения затрат или серьезных убытков фирмы, – они должны осуществляться умело и сдержанно. Но о том, что Югославии пока не удалось найти по-настоящему эффективный способ управлять директорами предприятий, свидетельствует суровая безработица и инфляция. Трудности, которые испытывает Югославия, показывают, как мало мы пока еще знаем об использовании руководства предприятий в системе рыночной экономики таким образом, чтобы, с одной стороны, суметь обеспечить достаточно эффективный контроль над этим руководством, а с другой – суметь при этом избежать контроля, губительного для предприятия или приводящего к убыткам.

Возможно также, что прерогативы бизнесменов в системах частного предпринимательства станут прерогативами групп работников каждой фирмы. Они могут преобразовать в удобную монопольную привилегию (предоставления каждой из которых нужно добиться от правительства) такие блага, какие они посчитают нужными для успешного ведения своего дела – точно так же, как делают бизнесмены в условиях экономики частного предпринимательства. Тогда в привилегированном положении окажутся работники (группы работников), а не бизнесмены.

Такой вариант развития, очевидно, далек от идеального. Если переход привилегий от руководства к рабочим, по многим демократическим и эгалитаристским стандартам, является выигрышем, то разделение экономики на островки монополий – нет. Также не будет благом и разделение между управляющими группами рабочих, при котором каждая из них отдельно ото всех будет вести собственное дело, преследуя свой интерес и практически не принимая во внимание интересы всей остальной нации.

Перспективы

Рыночный социализм и самоуправление после 1952 года сопровождались исключительно быстрым, хотя, возможно, неустойчивым ростом и заметным повышением уровня жизни⁴⁰. В период 1954-1964 годов темпы роста национального дохода составляли почти 9 процентов в год, что поставило Югославию в весьма немногочисленный ряд самых быстроразвивающихся стран мира. Затем на несколько лет рост замедлился – частично причиной тому стали меры по борьбе с инфляцией. С 1969 года рост производства вновь ускорился, хотя и не до такой степени, как раньше. В период 1969-1973 годов средние темпы роста составляли 6,6 процента в год (для сравнения: приблизительные расчеты, сделанные для других стран за 13-летний период, дали следующую картину: США – 4,3 процента; Китай – 5,6 процента; СССР – 5,3 процента; Мексика – 6,9 процента)⁴¹.

Однако о перспективах роста рыночного социализма нельзя судить по какому-либо одному примеру, и тем более нельзя судить о них на примере первой в истории успешной попытки апробации этого социализма со стабильным результатом^*. Точно также необходима осторожность в доказательствах того, что проблемы, идентифицируемые в югославской системе, свойственны всем вообще примерам рыночного социализма. Ни одна страна – мы говорили об этом ранее – не научилась грамотно пользоваться системой рыночной экономики; Югославия также делает это неумело. До сих пор не разработаны соответствующие качественные методики и методы бухгалтерского учета, финансирования, управления предприятием. И, будучи новичком в индустриализации, Югославия не имеет того многолетнего опыта, который есть у полиархических стран с рыночной экономикой в области регулирования и настройки рынка и который необходим для того, чтобы справиться с монополиями, нарушениями со стороны денежных факторов, колебаниями уровня безработицы, инфляцией, проблемами в сфере трудовых отношений и так далее.

Нынешняя неспособность грамотно пользоваться рыночной системой может заставить Югославию вновь отказаться от нее. Или же если как легально, так и нелегально существующие предприятия будут успешно расти, что они до сих пор делают, и если руководители предприятий возьмут власть в рабочих советах в свои руки, как в США они взяли контроль над собраниями акционеров, то система может превратиться фактически, если не номинально, в традиционную экономику частного предпринимательства с более или менее авторитарным правительством. С другой стороны, Югославия может быть предвестником постепенного развития гораздо более эффективного и справедливого экономического строя. Разрушая историческую связь между рыночной экономикой и частным предпринимательством, до сих пор всегда обязательную, Югославия, с некоторой долей вероятности, смогла найти и для себя, и для всего мира новый путь развития.

Глава 25

БУДУЩЕЕ ЗА ДЕМОКРАТИЕЙ?

В данной главе многие из тем, обсуждавшихся в предыдущих главах, собраны вместе для того, чтобы прояснить возможности дальнейшего осуществления демократических традиций в руководстве стран. Эти возможности, предположительно, не ограничиваются лишь теми несовершенными аппроксимациями демократии, которыми являются существующие полиархические системы. Между собой они различаются мало. Этих различий недостаточно для того, чтобы раскрыть множество возможных альтернатив потенциально демократической политико-экономической организации.

До сих пор не разработано никаких хорошо продуманных, значительных новых демократических инициатив. Возможно, они не появятся никогда, даже если однажды разработка таких альтернатив станет насущной необходимостью для выживания полиархии. С эгалитарной точки зрения, демократическое движение очень редко обладает необходимой смелостью и напором – такими, как, например, в очень короткий период во время Французской революции. Демократия всегда излишне осторожна, крайне неохотно изобретает новые политические формы, и только принуждением от нее можно добиться, чтобы она оставила мирный тыл и двинулась вперед, в вечно туманное будущее. Парламентарная форма правления появилась на свет благодаря постепенному расширению королевского дворянского совета в Англии с целью адаптации не к новой модели демократии, а к требованиям растущего среднего класса об участии в управлении своими собственными делами. В Америке «отцы Конституции» видели свою цель в обуздании не менее, чем в осуществлении контроля народных масс над правительством страны. В Соединенных Штатах, как и в Великобритании, расширение избирательного права предпринималось раз за разом то одной, то другой партией просто с целью получения преимуществ над партией-конкурентом. Уступка в предоставлении избирательных прав темнокожему населению была неохотно сделана лишь тогда, когда дальнейший отказ стал невозможен по причине роста возмущений и угрозы общественному спокойствию. Расширение участия рабочего класса было стечением обстоятельств депрессии 1930-х годов и появившихся тогда требований предоставить рабочим право создавать свои организации для участия в коллективных переговорах. Точно так же новые формы полиархий предположительно должны появляться скорее в результате возникновения новых проблем, политических стратегий и исторического «стечения обстоятельств», а не по причине существования каких-либо демократических принципов или теоретических замыслов.

И все-таки необходимость в срочном появлении новых форм кажется очевидной. В Соединенных Штатах многие граждане опасаются того, что темпы появления социальных проблем намного опережают деятельность правительства по их решению. Мы теряем контроль. Многие наши дети не учатся читать. Нет гарантий стабильной работы. Обесцениваются деньги. Случаются дни, когда воздух загрязнен настолько, что им невозможно дышать. На улицах небезопасно. Постоянная угроза взрывов – вероятность различных происшествий и несчастных случаев, если не угроза ядерной войны, – достаточно велика.

Ситуация в стране позволяет обозначить три тревожных аспекта нашей политико-экономической системы, каждый из которых в различной степени объединяет нас с другими полиархическими системами. И первым из них является модель взаимодействий в процессе поиска решений проблем, особенно степень и характер взаимного приспособления сторон в полиархической политике. Ни в одной из полиархических систем они не являются удовлетворительными.

Неэффективность взаимного приспособления

Общим диагнозом наших проблем в области поиска решений посредством взаимного приспособления и адаптации требований сторон друг к другу является то, что ответственность за принятие решений становится чрезмерно раздробленной. Разработка политики все более переходит под формальную ответственность законодательных органов власти. Несколько десятилетий назад стало ясно, что инициатива находится в руках президента. Но он практически не в состоянии разрабатывать политику без взаимодействия с конгрессом, а конгресс в этом процессе зачастую предпочитает идти своей дорогой. Свой собственный образ действий в этом отношении выбирает и каждый отдельно взятый комитет конгресса, а также председатели этих комитетов. А федеральное правительство отказывается принимать на себя обязательства, которые, по его мнению, должны принять на себя правительства штатов. Они в ответ перекладывают ответственность на федеральное правительство. Процесс разделения заходит еще дальше. По ряду вопросов наиболее вероятным источником инициативы должны быть корпорация, профсоюз или какая-либо другая частная организация. Но рядовой гражданин часто не знает, с какой стороны можно ждать действий. Многие из нас, отчаявшись, не верят, что кто-либо проявит инициативу и начнет действовать, другие полагают, что, как только кто-нибудь предпримет попытку действовать, другой человек или организация встанут у него на пути.

Для кого-то заманчивым может выглядеть вывод, что модель-1 в конце концов можно считать вполне подходящей моделью общества. В самом деле, по каждой из новых коллективных проблем требуются «правильные» решения научно-технических вопросов, являющихся составными частями более крупной проблемы. Неправильные решения могут слишком дорого обойтись человечеству в будущем¹. Таким образом, необходимо, чтобы полиархические системы нашли новые методы применения научно-технических знаний и опыта на практике. Хотя для всех правительств это является старой проблемой, ее важность возрастает экспоненциально по мере того, как проблемы общества все больше и больше становятся результатом научно-технического прогресса. Ядерная опасность, загрязнение воздуха, дефицит энергетических ресурсов – все это последствия развития науки и техники^*.

Но для решения более крупных проблем по-прежнему нет той всезнающей элиты, которая является обязательным условием в модели-1. Таким образом, альтернативным выводом, к которому нас здесь отбрасывает – или к которому можно обоснованно подойти, сформулировав его традиционными методами, – является модель-2 со значительно усовершенствованными как аналитическими, так и интерактивными процессами разработки политики. Из того, что процесс взаимного приспособления может оказаться безуспешным, логически не следует, что этот процесс следует ликвидировать. Очевидной альтернативой является реструктуризация, перестройка этого процесса.

Каждый понимает, что рыночные взаимодействия необходимо перестраивать и реструктурировать – скажем, с помощью антимонопольного законодательства или путем осуществления других изменений в организации отраслевых рынков. Но перестройке процесса взаимоприспособления в качестве общей формулы совершенствования процесса разработки политики уделялось мало внимания. Пример того, как это можно сделать, мы можем взять из предыдущей главы. Специалисты-плановики могут оказаться участниками процесса разработки политики или в результате бесплодной попытки поднять разработку политики до стандартов модели-1, или с целью выступить в защиту, как мы сказали, эффективности решения и интересов сторон, не участвующих во взаимном приспособлении. Последнее – это роль, вполне осуществимая для экспертов в процессе взаимодействий в модели-2, и она включает задачи, которые мы только начали отделять от той видимой роли референтов, которую эксперты должны исполнять.

Но что же именно неверно, каковы недостатки тех фрагментированных взаимодействий, посредством которых производится разработка политики в США? Четко обозначив проблему, мы можем точнее определить направление поиска ее решения.

Один из недостатков, вероятно, является кардинальным. Это та легкость, с которой оппоненты какой-либо позитивной политики, разработанной для решения проблемы, могут воспрепятствовать ее проведению. Так или иначе, формально или неформально, «вето» распространены и применяются в полиархических системах очень широко. В Соединенных Штатах это очевидная практика. Хотя президент США не может заставить конгресс предпринять какие-либо инициативы, он может наложить «вето» на любую инициативу конгресса. Будучи в меньшинстве, члены сената или нижней палаты не могут принять положительного решения по какому-либо политическому вопросу, но могут парализовать его решение любой палатой конгресса. Ни одна из палат конгресса не имеет возможности насильно заставить другую одобрить какую-либо политику, но может наложить «вето» и воспрепятствовать деятельности друг друга уже одним бездействием. В каждой палате десятки комитетов не могут добиться никаких инициатив или какого-либо движения вперед, но каждый из них может остановить или приостановить процесс разработки законодательных решений. Так как наша система является федеральной, штаты в определенных вопросах могут остановить законодательный процесс на федеральном уровне. В других вопросах федеральное правительство может воспрепятствовать деятельности правительств штатов. В полиархической политике, для того чтобы внести законопроект, инициировать или изменить что-то, необходимо заручиться содействием коалиции. Остановка или блокировка нововведения – законная привилегия, которая предоставлена многим.

В наши дни «вето» оказывается еще большей угрозой из-за изменения характера социальных проблем и соответствующих перемен в оказываемом блокировками воздействии. В соответствии с одной из основных традиций демократического мышления считается, что правительство осуществляет руководство постоянным перераспределением привилегий, таких, как богатство и власть. Всегда есть претенденты, требующие увеличения своих привилегий, и другие претенденты, постепенно уступающие новичкам некоторую долю своих непропорционально широких привилегий. Что приобретает один, то теряет другой. В соответствии с наиболее современными взглядами, в настоящее время возрождающими старые традиции политической философии, вопросы распределения постепенно отходят на второй план. Все граждане теперь объединены общими заботами о мире, сохранении энергоресурсов, защите окружающей среды, экономической стабильности и другими общими или коллективными целями. Неудача в выработке политики подвергает риску все общество в целом. Теперь потеря одного человека становится потерей каждого.

Новая угроза сохранению полиархии заключается в том, что «вето» все более и более направлены не только против предложений по вопросам перераспределения, но против предлагаемых решений коллективных проблем. «Вето» на вопрос по перераспределению – скажем, по новым школьным бюджетам – приносит разочарование определенным группам. «Вето» на решение коллективной проблемы – скажем, по энергетической политике – может привести все общество на путь к катастрофе.

За пределами сложных процедур собственно правительства полномочия «вето» повсеместно находят еще более широкое применение. В значительной степени оно базируется на автономности коммерческого предприятия. Этим аспектом традиционные политологические дисциплины пренебрегают. В соответствии с требованиями рыночной экономики предприятие должно быть достаточно защищено в правовом отношении, чтобы иметь право сказать «нет» государству. Что еще важнее, его привилегированное положение позволяет ему препятствовать проведению политики, например, по вопросам предотвращения загрязнения окружающей среды, дефицита энергоресурсов, инфляции и безработицы, а также политики распределения дохода и благ. Как мы видели, бизнесменам нужно всего лишь убедить правительственных чиновников в том, что реформы нанесут ущерб бизнесу. Их «вето» обладает большой силой и имеет широчайшую сферу применения.

На то, как мало мы понимаем право «вето» и такое более широкое явление, как взаимные приспособления, указывает невозможность для нас – как преподносится в литературе по общественным наукам – представить себе взаимное приспособление или плюралистическую полиархическую систему без привилегий бизнеса. Ни одна из полиархических стран с рыночной экономикой никогда не применяла на практике плюрализм без непропорционально широкого участия бизнесменов, исполняющих двойную роль руководителей предприятий и членов непропорционально мощной электоральной группы и группы интересов. Едва ли когда-либо проводились исследования плюралистической системы, в которой бы представители бизнеса не имели права «вето» или их возможности его применения были бы сильно ограничены.

Насколько же масштабную реструктуризацию следует тогда проводить? С какими «вето» нужно бороться, а какие – разрешать? Здесь сравнение с процессом принятия решений в рыночной экономике может полностью изменить характер наших представлений о «вето». Как мы отмечали ранее, действующие рыночные системы имеют по крайней мере один большой предрассудок по отношению к инновациям. Покупатели и продавцы обычно свободно вступают в сделку, не принимая во внимание неблагоприятные эффекты, которые эта сделка может иметь для любых третьих сторон. Поэтому коммерческие предприятия могут свободно выводить на рынок новые товары и технологии, не обращая внимания на то, какие профессиональные навыки и ремесла, предприятия или сообщества они таким образом разрушают. Рыночным системам свойственны черты, в корне отличающие их от феномена «вето». В рыночной экономике даже крошечные меньшинства, состоящие из одного или нескольких членов, могут осуществить инновацию, но не могут прибегнуть к «вето».

Это любопытная ситуация. Если право «вето» так необходимо для полиархии, как традиционно принято считать, то почти наверняка мы найдем сравнимую картину и в рыночной экономике. Если, с другой стороны, относительное отсутствие «вето» в рыночной экономике и легкость проведения инноваций являются желательными во всех крупнейших и наиболее важных решениях, принимаемых корпорациями, не должны ли они быть желательными характеристиками, которые стоит распространить также и в полиархии? Общества с рыночной экономикой едва ли начали всесторонне обдумывать это несоответствие между различной ценностью «вето» и инициатив, которые они имеют в двух различных сферах. Есть также базовые сходства и различия, которые необходимо исследовать.

Нашей целью не является написание рецептов и рекомендаций, и мы занимаемся этим ровно настолько, насколько того требует рассмотрение проблемы «вето». Это проблема, которая в значительной мере проливает свет на возможность перестройки несоответствующей потребностям модели взаимоприспособления. Она также свидетельствует о том, что перестройка затрагивает основы политико-экономического строя.

Компромисс

Есть вторая важнейшая проблема, от решения которой зависит будущее демократии. Во всех полиархических системах с рыночной экономикой остается основополагающая структурная проблема, обусловленная теми привилегиями, которые необходимы бизнесменам как условие их эффективной деятельности. В определенной степени именно к привилегированному положению бизнеса мы придем, если возьмемся проследить причину возникновения многих современных проблем, в том числе монополизма, инфляции, безработицы, ухудшения состояния окружающей среды, препятствий развитию полиархии, особенно, как мы только что убедились, посредством применения несимметричной модели взаимных приспособлений. Можно ли примирить необходимость предоставления бизнесу минимальных привилегий с потребностью отменить привилегии бизнеса, в том числе право «вето», чтобы помочь решить все названные проблемы?

Это старая, ключевая, до сих пор актуальная и неизбежная проблема в области разработки государственной политики, от которой ни одна страна с рыночной экономикой не может уйти ни на год, ни на месяц, ни на день и даже ни на час. Это не та проблема, которую можно решить, как заявили бы нам многие критики корпораций, просто путем обуздания гигантских корпораций и раздачи им приказов – невзирая на то, как это может сказаться на уровне их эффективности. Это не проблема, как могли бы сказать нам друзья корпораций, защиты их виртуозно сложного производства посредством применения лишь самой деликатной формы регулирования. Это и не относительно несложная проблема, которую можно разрешить путем компромисса между первыми двумя концепциями, просто предоставив корпорациям половину того, чего они хотят, – ведь даже этого может оказаться слишком много в мире, где свобода действий корпораций, даже урезанная до половины, остается недостаточно контролируемым источником новых «искусственно синтезированных» болезней прогресса. И к тому же половины может быть, напротив, недостаточно, чтобы заставить их вести производство.