Текст книги "Политика и рынки. Политико-экономические системы мира"

Автор книги: Чарльз Линдблом

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 38 страниц)

В ходе президентских выборов в 1972 году профсоюзы потратили 8,5 миллиона долларов на деятельность, о которой организации по закону обязаны сообщать. Кроме того, они истратили 4-5 миллионов долларов на непартийную деятельность по повышению активности избирателей. Итого около 13 миллионов долларов. Группы бизнесменов сообщили о расходовании всего около 6 миллионов. Но поскольку корпоративные взносы в большинстве случаев были незаконными, взносы бизнеса делались в форме законных и незаконных расходов, часто оформлявшихся лично корпоративными руководителями. Об их общем уровне можно только догадываться. Но мы должны объяснить общий уровень расходов на выборную кампанию того года в сумме около 500 миллионов, из которых взносы профсоюзов составили только 13,5 миллиона. У нас есть и другие ключи. Несколько членов Президентского совета по связям с деловыми кругами, как известно, внесли – все вместе – более 1 миллиона долларов, должностные лица и директора пяти нефтяных компаний – 1,5 миллиона, должностные лица и директора 25 крупнейших военных подрядных фирм – более 2 миллионов и подрядчики NASA – более 1 миллиона долларов¹⁰. У нас нет сведений о сотнях других крупных доноров денежных средств от деловых кругов.

В 1964 году профсоюзные комитеты сделали взносов на общую сумму менее 4 миллионов долларов, в то время как частные взносы не более 10 000 человек, в основном из деловых кругов, составили 13,5 миллиона долларов. В 1956 году, в отношении которого возможны прямые сравнения между профсоюзами и бизнесом, взносы всего лишь 742 бизнесменов были равны сумме взносов профсоюзов, представлявших 17 миллионов наемных работников¹¹. Эти цифры лишь отчасти раскрывают суть проблемы. Но их уже достаточно, чтобы указать на огромное несоответствие между политическими расходами деловых кругов и любой другой группы, включая профсоюзы.

Несколько лет назад комитет палаты представителей дал оценку расходов различных групп интересов с целью оказания влияния на законодательство. Они провели опрос среди представительной группы, состоящей из 173 корпораций, основных общенациональных фермерских организаций, Американской федерации труда – Конгресса производственных профсоюзов (АФТ-КПП) и основных независимых общенациональных профсоюзов (но не аффилированных с АФТ-КПП). Данные о расходах этих организаций за трехлетний период показывают огромную диспропорцию¹²:

Миллионов долларов

173 корпорации

32,1

Фермерские организации

0,9

Профсоюзы

0,55

Данные по выборной кампании 1964 года в Великобритании показывают, что расходы на прессу и плакаты шли из следующих основных источников. И вновь мы наблюдаем чрезвычайную диспропорцию¹³:

Тысяч фунтов стерлингов

Консервативная партия (самофинансирование, в основном путем корпоративных взносов)

950

Aims of industry (организация промышленных корпораций)

270

Steel Federation (организация промышленных корпораций)

621

Корпорация Stewards and Lloyds

306

Лейбористская партия

167

Обратите внимание: корпоративные расходы являются источником средств, превосходящим все остальные. Заметьте также, что расходы всего лишь одной корпорации больше, чем расходы лейбористской партии¹⁴.

Сравнивать политические взносы из личных доходов обычных граждан и выделение денег из доходов бизнеса – все равно, что сравнивать мышь и гору. Может быть, профсоюзное движение действительно является наиболее эффективным организатором сбора личных средств. И тем не менее мы видели, что профсоюзные расходы всех видов ничтожно малы по сравнению с политическими расходами бизнеса. Другим индикатором являются активы. За вычетом фондов социального обеспечения и пенсионных фондов, которыми обычно управляют работодатели, общая стоимость активов профсоюзов в США составляет около 3 миллиардов долларов. Стоимость корпоративных активов составляет около 3 триллионов долларов¹⁵.

Организации деловых кругов для полиархической политики

В политике очень важно наличие организации. Действия отдельных граждан-одиночек (за некоторыми исключениями, как, например, Ральф Нейдер^* – но и он уже давно действует через организацию) неэффективны, поскольку они не могут влиять на избранных или назначенных должностных лиц. Граждане могут организоваться сами, если готовы на затраты времени, энергии и денег. Но корпорация – это уже готовая организация, пусть и созданная для других целей; руководство может в самых различных формах использовать ее для политической деятельности – от дискуссий с чиновниками до финансовой поддержки политических партий. Корпорация располагает большим штатом. Политическая деятельность не требует от организаторов заниматься скучными рутинными делами или проявлять бешеную энергию. В роли политических активистов в корпорации выступают не добровольцы, в надежности которых можно усомниться, а получающие зарплату служащие.

Подумайте о примерно 40 тысячах американских корпораций со штатом в 100 человек и выше. Каждая из них озабочена вопросами политической жизни и выступает в отношении государства как малая или большая группа интересов. В политике им нет аналогов, ни одна другая категория организаций не проявляет такой активности в стремлении влиять на местные власти, власти штата и страны. В дополнение к самим корпорациям существуют еще их ассоциации. В «Энциклопедии организаций США» перечень общенациональных ассоциаций организаций бизнеса занимает 256 страниц. Сравните с 17 страницами, которых хватило для перечисления профсоюзов, 60 – для различных общественных организаций и 71 – для научных, инженерных и технических организаций. Вот классификация примерно 4000 общенациональных ассоциаций, действующих в США¹⁶:

Деловые круги

1800

Лица свободных профессий

500

Профсоюзы

200

Женщины

100

Ветераны и военные

60

Товарные биржи

60

Фермеры

55

Черные

50

Государственные служащие

50

Студенческие братства

25

Спорт и отдых

100

Другие

1000

Численность организаций, однако, не имеет почти никакого значения. Ведь каждое отдельное коммерческое предприятие является организацией, располагающей собственными средствами. Она может выступать в качестве группы интересов – и обычно так и делает. А отдельному гражданину или наемному работнику это недоступно. Практика использования бизнесменами в целях оказания политического влияния собственных предприятий вместо ассоциаций отмечается в многочисленных исследованиях деятельности групп интересов бизнесменов в полиархиях¹⁷.

Информация, открытые двери и доброжелательное отношение

Третьим значительным преимуществом бизнесменов, которым они пользуются в своей деятельности в рамках полиархии, является легкость доступа к государственным чиновникам. Из-за своего привилегированного положения в государстве и в политике они уже известны государственным должностным лицам, их уже внимательно выслушивали, с ними уже проводили переговоры. И когда они появляются вновь, на этот раз в роли обычных граждан, участвующих в полиархической политике, ни они сами, ни государственные чиновники, как правило, не замечают какой-либо разницы. Они пользуются всеми преимуществами своей привилегированной позиции, недоступными их конкурентам в деятельности групп интересов – прочим гражданам.

Чрезвычайным случаем доступности правительства для деловых кругов является Япония. Мы уже отметили, и довольно подробно, насколько тесные отношения сложились в сфере планирования во Франции. Еще одним показателем является то, насколько активно комитеты Национального собрания и рядовые члены парламента используют административные услуги, документацию и аналитические исследования, предоставляемые компаниями и ассоциациями деловых кругов. То же самое характерно для отношений между компаниями и законодательными органами США¹⁸. Во многих полиархиях обычной практикой, формирующей благоприятные отношения между компаниями и государством, было перемещение государственных служащих на посты руководителей корпораций¹⁹.

Отставание профсоюзов

В качестве повторения еще раз отметим, что профсоюзы не пользуются в государственных учреждениях и политике таким привилегированным положением, как компании, от которых государство зависит в области производства, экономического роста и рабочих мест. Было также отмечено, что профсоюзы располагают в ходе полиархической конкуренции гораздо меньшими ресурсами, чем компании. И это не единственный неблагоприятный аспект позиции профсоюзов – есть и иные, не очевидные на первый взгляд, проблемы. В том, что касается сравнительной силы компаний и профсоюзов в западногерманской политике, исследователь из ФРГ находит элементы, общие для полиархий: «Ассоциации работодателей, бизнесменов и ремесленников занимают в обществе совсем иное положение, нежели профсоюзы. Прежде всего, они редко вынуждены действовать открыто, но могут функционировать за кулисами. Таким образом, люди гораздо менее осведомлены об их существовании, чем о профсоюзах. Но даже если бы о них знали более широкие круги, они все равно были бы популярнее профсоюзов, потому что они кажутся более респектабельными, а члены этих ассоциаций имеют более высокий социальный статус. Ценности, которых они придерживаются, – частная собственность, власть и так далее – это ценности большинства. Они могут быть уверены, что их слова встретят с пониманием, особенно тогда, когда речь идет о защите средних классов. В спокойные времена дела обстоят лучше для защитников установившегося порядка, чем для тех, кто желает перемен. Но даже если все это было бы не так, престиж организованных деловых кругов в глазах общественного мнения усиливался бы благодаря надежным связям с прессой, обеспеченным размещением рекламы и непосредственным владением средствами информации»²⁰.

Сотрудничество профсоюзов с менеджментом компаний причиняло вред тем потенциальным инициативам профсоюзов, которые могли бы бросить вызов компаниям и корпоративному влиянию. Это сотрудничество было направлено на то, чтобы избегать конфликтов и вместо этого повышать заработную плату и улучшать условия труда за счет потребителей и тех, кто не состоял в профсоюзах. Аналогичным образом работа профсоюзов ограничивалась сотрудничеством профсоюзов и руководства компаний в деятельности, которую вели группы интересов от имени предприятия или отрасли.

Влияние профсоюзов на электоральную политику и на деятельность групп интересов, по мнению большинства обозревателей, в Великобритании выше, чем в большинстве полиархических режимов. Это влияние настолько велико, что некоторые обозреватели считают: именно требования профсоюзов в ходе переговоров с предприятиями о заключении коллективных договоров, подкрепленные политическим влиянием профсоюзов и дополняемые требованиями о расширении социального обеспечения, также выдвигаемыми в ходе избирательных кампаний, являются основной причиной «английской болезни» – упадка производства в Великобритании и наступившего там экономического застоя.

Верно ли это объяснение, нельзя ни доказать, ни опровергнуть. Но даже если оно верно, вряд ли возможно отрицать несоразмерно огромное влияние бизнесменов на электоральную политику и группы интересов.

Если данное объяснение верно, то можно предположить, что даже лишь частично успешные требования профсоюзов (а в случае, если бы их влияние было сильнее, они могли бы добиться несравнимо большего) могут снизить предпринимательскую активность, от которой зависят рыночно ориентированные системы. Иными словами, для успеха рыночно ориентированной системы требуется столь несоразмерно большое влияние компаний, что даже скромные попытки уменьшить его подрывают экономическую стабильность и рост. Компании оказывают свое влияние, имея привилегированное положение и проявляя несоразмерную активность в электоральной деятельности и в группах интересов. Силы профсоюзов может оказаться «слишком много» для выживания частного предпринимательства – и это задолго до того, как профсоюзы еще более укрепятся и сравняются по силе с компаниями. Точно так же требования государства всеобщего благосостояния могут оказаться «слишком велики» задолго до того, как станут признаком политического равенства в электоральной политике и деятельности групп интересов.

Можно считать обоснованной оценку требований британских профсоюзов как все еще скромных, несмотря на их успех по сравнению с некоторыми другими странами. При всей своей активности члены профсоюзов не добились каких-либо серьезных изменений в распределении доходов и богатства. Не добились они и участия в управлении, и равных возможностей получения образования их детьми. Трудно примирить эти поражения с гипотезой о том, что у профсоюзов несоразмерно большое политическое влияние, или с более скромной гипотезой о том, что у них такое же влияние, как у бизнесменов.

В отсутствие объективных критериев равенства в полиархической политике никто не может с уверенностью оценивать утверждения о несоразмерности. И нашему пониманию явлений мешают давние идеологические препятствия, затрудняющие восприятие. Большинство следуют привычке принимать многие черты статус-кво за подходящие стандарты или вехи. Таким образом, мы принимаем обычные привилегии и влияние бизнесменов за приемлемый стандарт равенства, а это мешает нам распознать привилегии и несоразмерность, когда мы видим их перед собой.

* * *

В крайне упрощенном изложении, полиархическая политика и государство в рыночно ориентированных системах образуют весьма четко опознаваемые структуры. Существует базовый государственный механизм, который по наследству переходит от одного поколения граждан к другому. В любой момент времени этот механизм предоставляет систему контроля власти. Система является комбинацией рынка, контроля привилегированных деловых кругов в государстве и полиархической политики.

Кто основные лидеры на рынке? Бизнесмены. Кто основные лидеры в осуществлении контроля со стороны привилегированного бизнеса? Естественно, бизнесмены. Кто основные лидеры в полиархической политике? Бизнесмены в чрезвычайно несоразмерной степени.

Таким образом, в этих системах борьба за власть состоит из:

1. Базовой борьбы за власть, присущей всем системам (описана в главе 9).

2. Полиархической политики, меняющей формы и проявления базовой борьбы (описана в главе 10).

3. Соперничества между контролем привилегированного бизнеса и полиархическим контролем (описано выше, в первой части этой главы).

4. Борьбы бизнесменов за доминирование в полиархической политике, в ходе которой они добиваются чрезвычайно несоразмерного влияния (описано выше, в последней части этой главы).

Таковы четыре фундаментальных аспекта борьбы за власть в рыночно ориентированных полиархиях. Это наш главный вывод. Иными словами, то, что мы называем полиархиями, – это сложные системы, в которых полиархия в действительности является одной частью, за которую идет борьба.

Можно также добавить, что из четырех компонентов этих систем отмеченная ранее последовательность полиархической политики объясняется действием третьего и четвертого компонентов: она никогда не принимает форму централизованного планирования производства и всегда связана с рыночными системами.

Часть VI

ЧАСТНОЕ ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСТВО И ДЕМОКРАТИЯ

Глава 15

ЦИКЛИЧНОСТЬ В ПОЛИАРХИИ

Чарльз Райт Миллс утверждает, что в вопросе принятия ключевых решений американское правительство находится в руках трех взаимодействующих элит: властвующей, бизнес-элиты и военной элиты¹. Фердинанд Лундберг с замечательными подробностями рассказывает о том, что руководство Соединенными Штатами осуществляют самые состоятельные семьи страны². Джон Кеннет Гэлбрейт показывает, что в сфере экономических отношений роль доминирующей группы играет корпоративная «техноструктура»³. Габриэль Колко задает вопрос, который приходит в голову многим: «Может ли группка очень богатых людей управлять промышленностью, а следовательно, большей частью всей экономики, до таких пределов, которые они сами определяют в соответствии с их собственным интересами?»⁴

«Ответ, – говорит он, – должен быть, безусловно, утвердительным». Почему? Потому что ведущие корпорации находятся в руках небольшой группы директоров, которым посчастливилось быть собственниками значительных пакетов акций своих компаний. По его оценкам, двумястами крупнейшими промышленными компаниями управляют не более 2 500 человек. «Эти люди, которым непосредственно принадлежат и экономические активы, и контроль над корпоративной структурой, являются самой важной отдельно взятой группой в составе американской экономической элиты»⁵.

Хороший вопрос, но плохой ответ. Прежде всего, вряд ли 2 500 – это столь уж малое количество руководителей. Если мы очень приближенно суммируем соответствующее количество директоров 100 крупнейших непромышленных и финансовых корпораций, а также количество директоров, скажем, четырех крупнейших корпораций от каждой отрасли промышленности, не вошедших в список 200 ведущих фирм, итоговое их число возрастет минимум до 4 000. Нет ничего ни удивительного, ни особо показательного в том, что 2 500 или 4 000 человек занимают ключевые руководящие посты в экономике, так же как и в том, что 2 500 или 4 000 человек занимают ключевые руководящие должности в правительстве. Можно даже удивиться тому, что их число так велико: ведь в любой полиархии есть только один президент или премьер-министр; а число членов парламента или законодательного органа исчисляется всего лишь сотнями.

Более важная неточность в ответе Колко касается того факта, что в любой крупномасштабной системе лица, непосредственно принимающие решения или участвующие в принятии решений, неизбежно представляют лишь крошечную долю от общего числа всех участников процесса – проблема, в которую на рубеже нового столетия внесли ясность Моска, Михельс и Парето⁶. Важен следующий вопрос: находится ли такая элита, которая отвечает за принятие решений и существование которой можно считать аксиомой, под контролем общественности? По этому вопросу Колко, как и Миллю, Лундбергу, Гэлбрейту и другим подобным авторам, сказать практически нечего⁷.

Мы, однако, занимаемся рассмотрением именно этого вопроса на протяжении нескольких последних глав. Мы обнаружили основные нарушения в области общественного контроля. И все же мы еще не нашли ответов на все вопросы. В дополнение к уже указанным препятствиям общего характера в сфере общественного контроля существует еще угроза того, что общественный контроль и над рынком, и над правительством в любом случае носит замкнутый, цикличный характер. Людям можно внушить, что их потребности – и в том, что касается покупок, и в том, что касается голосования, – состоят не в чем ином, как именно в том, что правящая элита уже сама готова им предоставить. Волеизъявления народа, которыми должны руководствоваться представители власти, формируются самими представителями власти.

Чтобы говорить конкретно, обратимся к примеру. Одним из факторов, препятствующих осуществлению полиархии, является привилегированное положение бизнесменов. В этом привилегированном положении они, как мы видели, являются «конкурентами» полиархического правления правительства. Другим препятствием является несоразмерно большое влияние бизнесменов, которое они оказывают на политику групп, объединенных общими интересами, политику партий и политических движений, а также электоральную политику. Это позволяет бизнесменам слишком легко одерживать победы в многочисленных сражениях с полиархическими структурами. Оба этих варианта мы изучили. Но предположим теперь, что влияние, которое оказывает бизнес, в определенном отношении оставляет еще более глубокий след. Рассмотрим возможный вариант, при котором бизнесменам удается добиться такой степени индоктринации граждан, что волеизъявление этих граждан служит уже не собственным интересам последних, а интересам бизнесменов. Тогда граждане становятся союзниками бизнесменов. В этом случае привилегированное положение бизнеса признается всеми членами общества. В области электоральной политики никаких великих баталий устраивать не нужно. Цикличность, замкнутость такого рода – частная, особая альтернатива возможного развития в полиархии, которую мы еще недостаточно изучили.

И поэтому в дальнейшем мы должны исследовать убеждение как метод управления – не взаимное, равноправное убеждение в либерально-демократическом духе, а очень однобокое, порой практически директивное и одностороннее убеждение, осуществляемое лидерами бизнеса, правительства и политических партий по отношению к рядовым гражданам, которые сами при этом не могут так же легко, как руководители, воспользоваться услугами печати, радио– и телевещания. Убеждение, увидим мы, приобретает по крайней мере некоторые из качеств, свойственных методу наставнического убеждения или «воспитания». И, в частности, «каждое средство массовой информации общей направленности несет тяжелый груз бизнес-идеологии»⁸.

Формирование волеизъявления граждан руководством

Бизнесмены, как мы видели, участвуют в полиархической политике непропорционально много, чтобы деформировать процесс принятия решений в полиархической системе, скоординировать его со средствами управления, которые использует привилегированный бизнес. Именно эта диспропорция, уже документально подтвержденная, является главным доказательством присутствия идеологического воздействия. В широком разнообразии форм этого непропорционально большого участия мы можем, однако, различить три модели, имеющие большое значение для понимания процесса индоктринации и вытекающих из этого процесса вариантов проявления цикличности в управлении.

Влияние на политику по второстепенным вопросам

Из всех трех моделей наименее замкнутый цикличный характер имеет участие бизнесменов в политике полиархической системы по вопросам, которые мы обозначили как второстепенные. В отличие от важных, ключевых вопросов эти вопросы в полиархической политике обсуждаются, но конкретных решений по ним не принимается. По многим из них сами бизнесмены имеют между собой разногласия и не могут прийти к единому мнению. Например, в США между малым и крупным бизнесом существует давнишний конфликт; так, Национальная ассоциация производителей держится особняком от организаций, привлекающих гигантские корпорации. Чем выше степень несогласия между бизнесменами, тем в большей степени они делают граждан мишенью конкурирующих между собой «сообщений» и «посланий», вместо того чтобы подвергать их идеологической обработке.

Легализация привилегированного положения бизнеса

Вторая форма участия характеризуется попытками бизнесменов узаконить средства управления, которые они используют за счет своего привилегированного положения, убеждая граждан в том, что эти средства управления – часть полиархической политики. При данной форме управления они не выдвигают никаких требований правительству и не призывают граждан присоединиться к ним в каких-либо своих требованиях. Они просто пытаются убедить граждан не обращать особого внимания на их привилегированное положение. В этом все бизнесмены согласны между собой.

Как видно из посланий, транслируемых бизнесменами через СМИ, они пытаются обозначить связь частного предпринимательства с политической демократией и идентифицировать выступления против первого как нападки на последнюю. Народ, демократия, свобода и частное предпринимательство – все они связаны друг с другом. Например, в формулировке целей Британской промышленной ассоциации провозглашается, что «сохранение свободы личности необходимо для благосостояния нации» и что ассоциация будет активно выступать против всех «разрушительных» сил, которые подрывают «безопасность Британии вообще и британской промышленности в частности»⁹. В Соединенных Штатах бизнес направляет своих представителей для того, чтобы принять участие или возглавить те многочисленные добровольческие организации – такие, как «Объединенный фонд» или Красный крест, – о которых в некоторых теориях демократии говорится, что их существование является характерной особенностью живой демократии. Бизнесмены также поставляют в государственные школы множество учебных материалов – не для того, чтобы поддержать чью-либо политическую позицию, а чтобы внушить детям версию демократии частного предпринимательства.

Эти и другие попытки бизнесменов узаконить свою привилегированную позицию всегда выглядят благородно и возвышенно, не выдавая их озабоченности исключительно собственными интересами. Зачастую они получают широкое признание в качестве «просветителей», ведущих деятельность на ниве образования, а их послания воспринимаются как выражение общественных интересов. Значительную поддержку со своей стороны оказывают власти, направляя гражданам такие же послания, иногда полные неподдельного энтузиазма, – как, например, заявление министра внутренних дел США Томаса С. Клеппе в 1976 году: «Это год, когда должен быть поднят патриотический флаг и флаг свободного предпринимательства»¹⁰.

Узаконивая свое привилегированное положение, бизнесмены используют в своих интересах ослабление полиархического управления по второстепенным вопросам. Решения правительства по второстепенным вопросам, которые в действительности являются откликом на привилегированные запросы бизнесменов, относительно легко преподнести широким массам так, как будто эти решения – результат полиархических процессов. От бизнесменов требуется только, чтобы они выполняли такие установленные полиархическим порядком формальные процедуры, как участие в законодательных слушаниях и других форумах групп, объединенных общими интересами, причем делать это бизнесмены могут совершенно явно, не скрываясь. Во Франции Комитет по планированию иногда представляет свои планы в Национальную ассамблею намного позже фактического начала их реализации, и парламентское обсуждение становится по большому счету символической формальностью¹¹.

То, насколько успешно бизнесмены смогут легализовать свое особое положение, – одновременно и тема для обсуждения, и фактор различия между странами: во Франции и Великобритании это возможно почти в такой же степени, как в США, но в меньшей степени, чем, например, в Германии и Бельгии. В нижеследующем высказывании одного из вице-президентов Sears, Roebuck & Со, явно слышится самовосхваление: «Бизнес в Америке занимает положение, дающее уникальный престиж и могущество. Все вместе бизнесмены представляют одну из руководящих групп нашего общества. Здесь нет никакого мелкопоместного дворянства, древней знати или партийной элиты, соперничество с которыми нужно было бы выдержать, и высокое общественное положение само обычно основано на средствах и статусе, заработанных в результате занятий бизнесом... Их власть над экономическими ресурсами облекает их огромной силой, в использовании которой им дана широкая свобода действий.

Их сила не связана только лишь со сферой экономических явлений. К ним обращаются по всем вопросам, включая благосостояние общества, и их совет имеет вес»¹².

Исключение проблем из сферы политики

Третья форма участия заключается в том, что бизнесмены используют свое непропорционально большое влияние для того, чтобы сформировать доминирующее мнение, которое выведет важные проблемы из сферы политики^*. Они не настаивают на достижении договоренностей по важнейшим и ключевым вопросам, а добиваются политического молчания по этим вопросам. Именно здесь их участие в полиархии, пусть даже не всегда успешное, оказывается ближе всего к индоктринации. Это дезактивирует общественный контроль, в значительной мере зацикливая его, пуская по замкнутому кругу.

В этой деятельности, как и в легитимации своего привилегированного положения, бизнес имеет тенденцию выступать единодушно. При этом никаких других голосов практически не слышно. Средний бизнес и крупные корпорации во всех полиархических системах достигают консенсуса по тем вопросам, которые мы назвали важными вопросами политико-экономической организации: по частному предпринимательству, высокой степени автономности корпораций, защите статус-кво при распределении доходов и благ, тесному сотрудничеству между бизнесом и правительством, а также ограничению требований профсоюзов, касающихся доходности предприятий, и так далее. Бизнесмены стараются посредством индоктринации, формирования общественного мнения не допускать включения этих и подобных вопросов в повестку правительства.

По важным вопросам к голосу корпоративного бизнеса присоединяются голоса многих правительственных чиновников, и этому есть несколько причин. Одна из них заключается в том, что потенциально чиновники находятся на линии огня между директивами привилегированных структур и директивами полиархических структур. Поэтому они хотят вывести из сферы политики те в высшей степени конфликтные и вызывающие наибольшие разногласия вопросы, по которым бизнесмены, скорее всего, не станут уступать свои позиции. Их задача заключается в том, чтобы обеспечивать эффективное функционирование бизнеса, поэтому они не хотят, чтобы основы основ частного предпринимательства становились публично обсуждаемыми политическими вопросами.

В Британии проблема формирования волеизъявлений для защиты этих основных принципов четко встала после принятия Второго билля о реформе 1867 года, в соответствии с которым правом голоса была наделена большая доля представителей рабочего класса. В представлении одного из членов британского парламента теперь рабочий класс «имеет власть – если разберется, как ее применить, – чтобы стать хозяином положения, и все другие классы неизбежно становятся бессильны в его руках»¹³. В результате в том же году, когда был принят билль, британские консерваторы создали Национальный союз консервативных и конституционалистских объединений, который приступил к интенсивной издательской деятельности, выпуская множество брошюр, адресованных широким рабочим массам¹⁴. С тех пор эта деятельность неизменно поддерживается и развивается. Целью консерваторов в области связей с общественностью, среди прочего, является пропаганда двух идей: во-первых, у рабочих есть все основания высоко ценить основные политические и экономические институты своего общества; во-вторых, нужно доверить руководству консервативных партий и движений защиту этих институтов¹⁵.

Целевыми объектами в сфере деятельности корпораций по формированию общественного мнения по важным проблемам являются, в частности, школы и колледжи. Например, в США ситуация такова: «Электроэнергетические компании, объединенные в Национальную ассоциацию электроэнергетики, не только оказывают крупномасштабное воздействие на конгрессменов и сенаторов, но и проводят массированную кампанию с целью обеспечить управление содержательной частью программы преподавания в средних школах страны. Учителя средних и старших классов общеобразовательных школ были засыпаны учебными материалами, якобы предназначенными для помощи в изучении таких тем, как чудеса электричества и романтика киловатта. В каждой брошюре содержалась тщательно внедряемая идея о ненужности государственной собственности на энергоресурсы и энергоснабжение. Ассоциация предпринимала очень активные, порой доходящие до крайности меры, чтобы обеспечить изъятие идеологически «грязных» в отношении данного вопроса учебных пособий из школьного обращения и их замену специально выпущенными, более подходящими материалами. Профессора и преподаватели колледжей – как известно, малообеспеченная прослойка работающих специалистов – получили дополнительные выплаты от ассоциации и, в свою очередь, нередко проводили обучение по теме «Энергоресурсы» в гораздо более благожелательном ключе, чем раньше. Публичные библиотеки, главы министерств и общественные лидеры всех мастей стали объектом пропагандистской деятельности энергетических компаний»¹⁶.