Текст книги "Политика и рынки. Политико-экономические системы мира"

Автор книги: Чарльз Линдблом

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 38 страниц)

В частности, носителям верховной власти нужна информация, поэтому они отчасти становятся заложниками специалистов в данной области – экспертов, аналитиков, агентов разведки, статистиков и им подобных. Президент Кеннеди попал под их влияние, когда согласился на вторжение в заливе Кочинос. Хрущев, начав в 1958 году провалившуюся впоследствии реформу образования, оказался в таком же положении. Потребность, которую испытывает верховный правитель в информации, анализе и советниках, приводит к появлению специализированных правительственных институтов – таких, как визирь при султане, «кухонный кабинет»^* или Плановая комиссия в Индии. Более 3 000 лет назад, когда великое переселение народов привело ариев в Индию, персов в Персию, латинов в Италию, а греков – в бассейн Эгейского моря, во всех племенах действовали собрания и ассамблеи, которые подавали советы правителям и оказывали на них сдерживающее влияние¹. Влияние путем обсуждения и убеждения, помимо членов правительства, может оказывать любой человек, который в состоянии получить доступ к ушам правителя или близких к нему людей – будь то сподвижник, друг друга, проситель или газетный обозреватель.

Поддерживающая организация

Борьба за столь великую ценность, как власть над государством, не прекращается никогда. Каждый участник схватки нуждается в помощи. В одиночку ни одному из них не под силу захватить и удерживать верховную власть над крупной социальной системой. Ему нужно опираться на организацию, например частную армию. У Гитлера были его громилы; Сталина в его последние годы поддерживала неформальная группа. Эту роль может исполнять политическая партия, как, например, компартия в Советском Союзе и Китае; фракция в составе партии или в рядах бюрократии, как, например, Комитет за переизбрание Никсона президентом; или повстанцы, как те, что привели Кастро к власти. Независимо от формы, которую принимает поддерживающая организация, она укрепляет свой контроль над носителем верховной власти. Часто она в состоянии свергнуть верховного руководителя; например, в декабре 1970 года польская коммунистическая партия молниеносно избавилась от Владислава Гомулки.

Взаимное приспособление в поддерживающей организации ограничивает свободу действий верховного руководства – возможно, даже в большей степени, чем в самом правительстве. Верховный правитель, чтобы убедить членов поддерживающей организации наделить его властью в данной организации, предлагает им вознаграждение разного рода: благоприятный для них политический курс, долю в добыче, уступку части собственной власти, повышение в рядах организации, защиту от врагов.

Верховный правитель государства может использовать полицию и армию, чтобы заставить повиноваться ему бюрократию и население, но не в состоянии насильственным путем вынудить поддерживающую организацию подчиняться ему – если только он не создаст внутри этой организации более малочисленную группу, которая заставит повиноваться членов более крупной организации. Но в таком случае он должен предложить членам этой малой группы вознаграждение за подчинение. В любой системе настает момент, когда верховный правитель начинает зависеть от поддерживающей организации, основанной на многостороннем обмене и убеждении, а не на его единоличной власти. Это и есть один из ключевых элементов политики. Несмотря на всю громадную власть, которой располагал в Египте Насер, «на каждой стадии Насеру приходилось взвешивать риск, связанный с тем, что он отвергнет совет любого из своих товарищей [sic]: речь шла о том, превратится ли тот в его открытого противника или нет; и может ли такая оппозиция стать опасной»². Примеры такого рода постоянно встречаются в истории власти.

Когда Сталин умер, основной поддерживающей организацией, на которую мог бы опереться новый лидер, было Политбюро. Однако в тот момент Политбюро приняло иное решение. Оно стало коллективно осуществлять верховное руководство, вместо того чтобы заявить о повиновении преемнику Сталина, хотя ради соблюдения формальностей оно на короткое время предоставило роль верховного руководителя Георгию Маленкову. Это явление широко распространено в политической жизни: поддерживающая организация, действуя коллективно, лишает верховного руководителя власти. Затем она сама пользуется властью, проводя при этом любые удобные ей мероприятия – выборы внутри группы или неформальное взаимное приспособление, включая обмен вознаграждениями, внутренние союзы, взаимные угрозы и даже убийства.

Однако каждый серьезный участник этой игры зависит от помощи других лиц, признающих его власть. Поэтому каждый крупный игрок, вовлеченный в процесс контроля над другими, в свою очередь находится под контролем своих собственных сторонников. Иногда конкурирующие поддерживающие группы делят влияние и продолжают бороться за верховную власть. После «культурной революции» в Китае власть оказалась разделенной между тремя вотчинами: армия во главе с Военным комитетом Линь Бяо; группа по делам «культурной революции» во главе с Чэнь Бодой и Цзян Цин и правительственный аппарат во главе с Государственным советом Чжоу Эньлая³.

Некоторые поддерживающие организации не стремятся играть определяющую роль при принятии решения о кандидатуре верховного правителя. Они лишь оказывают влияние на тех, кто находится у власти или может вскоре получить власть. Поэтому они действуют с молчаливого согласия правительства или других, более сильных поддерживающих групп.

В большинстве стран верховная власть стремится использовать такие организации – группы интересов – как источники информации. Часто они выступают в роли каналов передачи информации населению. В результате между группой интересов и представителем власти устанавливаются тесные связи, отчего возникает взаимное влияние. Это происходит даже в системах с высокой степенью авторитарности. Коммунистические и фашистские системы запрещают деятельность групп интересов, но мы убедимся, что таковые существуют и в этих системах в виде неформальной свиты различных лидеров.

Элементы политики

Таким образом, государство и политика включают, по крайней мере, следующие элементы:

• Государство в первоначальном смысле слова, осуществляющее различные функции с помощью структуры власти, внешне выглядящей как иерархия.

• Верховный правитель, составляющий часть иерархии и ведущий борьбу за самосохранение.

• Советники верховного правителя, получающие контрольные функции помимо власти над верховным правителем.

• Поддерживающие организации, в том числе группы интересов.

• Армия или другая военная организация, которая может оттеснить все прочие крупные поддерживающие организации или не делать этого.

Кроме того, политика, пусть ее формы и варьируются от страны к стране, является в основном не проявлением пирамидальной структуры власти, а обширной и сложной сферой взаимных влияний:

• Грабежи, набеги, вымогательство, займы или налогообложение, проводимые поддерживающими группами и правительством с целью сбора средств на оснащение армии и ее оплату, а также вознаграждение других поддерживающих групп, включая тех, кого переманивают на свою сторону.

• В ходе общего обмена вознаграждениями лидер государства, его потенциальные соперники и прочие лица, ведущие борьбу за верховную власть или за ограничение свободы действий верховного правителя, предлагают другим участникам различные вознаграждения, чтобы склонить их к сотрудничеству. Вознаграждением могут служить не только награбленная добыча или деньги, но и высокое общественное положение, статус, властные полномочия и тому подобное.

• Разнообразные угрозы (смерти, ссылки, тюремного заключения и немилости), особенно угрозы властей предержащих прекратить выдачу вознаграждений сторонникам и союзникам. Сторонники и союзники могут угрожать выйти из повиновения и прекратить другие формы сотрудничества.

• Косвенное или расширенное использование руководством своей власти с целью получить поддержку в борьбе за власть. Лидеры, уже захватившие верховную власть, применяют ее для подавления противников.

• Создание (руководителем государства и главами поддерживающих организаций) коалиций и союзов в ходе взаимного приспособления, в первую очередь стабильных союзов, основой которых является обмен. Таким образом, любой претендент на место верховного руководителя может твердо рассчитывать на стабильную структуру поддержки.

• Постоянный процесс взаимного убеждения, в который вовлечены все участники.

• В тех случаях, когда вознаграждений, угроз, убеждения и авторитета власти оказывается недостаточно, в ход идут политические убийства, тюремное заключение, массовые казни и войны.

Если борьба за власть ведется столь грубыми методами, то можно было бы счесть, что верховная власть всегда будет доставаться военным лидерам – ведь они всегда при оружии. Но на самом деле оружие не у них – оно у подчиненных, рядовых солдат. Поэтому решение вопроса о том, могут ли военные лидеры захватывать высшие государственные посты, зависит от того, насколько прочна их власть над собственными солдатами. Высшее военное руководство вовлечено в политическую борьбу столь же активно, как и другие лидеры.

Возможно, правильнее было бы сказать, что верховная власть достается тому, у кого есть деньги, – этот инструмент влияния значительно проще контролировать, чем оружие в руках рядового полицейского или солдата. Но и это было бы слишком простым предположением. И все же деньги в политике не только говорят; они шепчут, как заговорщики, или, напротив, кричат столь громко, что заглушают все прочие голоса. Любая поддерживающая организация – дело очень дорогое. Деньги, независимо от того, поступают ли они из частных источников или государственной казны, предназначены ли для неподконтрольных выплат на цели политического покровительства или на общественные работы, всегда остаются эффективным универсальным инструментом для вербовки сторонников и их оснащения – либо оружием, либо печатными станками. Претенденты на власть иногда могут просто перекупить оппозицию.

Все описанное здесь – борьба за власть, лежащая в основе любого государства. Помимо нее, как мы увидим далее, идет ожесточенная борьба по ряду ключевых аспектов власти. Проявления этой борьбы весьма разнообразны и зависят от формы политико-экономической системы.

Общественный контроль и благосостояние

Если такова политика, то перспективы общественного контроля выглядят очень плохо. Хотя верховная власть во многом ограничена в своих действиях, ясно, что борьба не сможет обеспечить серьезного общественного контроля над верховной властью, как и налагать на власть имущих обязанность проявлять внимание к населению. На самом деле, как мы увидим ниже, наличие в политической жизни системы взаимного контроля крайне затрудняет саму возможность установления надлежащего демократического контроля.

И все же влияние на верховную власть пусть и не развивается в демократические процедуры, но обеспечивает определенную степень общественного контроля и побуждает некоторых верховных правителей столь же усердно заботиться об общем благе, как и демократических лидеров. При этом правители проявляют такое усердие, что некоторые уже полагают, будто для обеспечения всеобщего блага больше не нужны ни свобода, ни демократия^*.

Между демократическими и коммунистическими системами нет больших различий в том, что касается доли государственных расходов на здравоохранение и социальное обеспечение в объеме ВНП⁴. Не имея никаких инструментов демократического контроля, коммунистический Китай уделяет больше внимания продовольствию, жилью, здравоохранению и образованию населения, чем демократическая Индия; скорее всего, ни одна страна мира не сможет сравниться с Китаем в том, как энергично он борется с гельминтозом, брюшным тифом, холерой, малярией и венерическими заболеваниями. Советский Союз дает высшее образование большей доле молодых людей, чем демократическая Великобритания⁵. Характерное для США пренебрежение питанием, здравоохранением и образованием малоимущих слоев населения (оправдываемое в американской этике тем, что каждый индивидуум отвечает сам за себя), возможно, устаревает так же, как традиционные олигархи, тираны или военные вожди. Все они утрачивают свои позиции, если только не превращаются в энергичных реформаторов. Монархи и президенты типа Хайле Селассие, Ибн Сауда^* или Батисты^** в основном уступили арену правителям вроде Садата^***, Кастро и Ньерере^****.

Каковы же механизмы, приводящие к такому состоянию дел? В некоторых системах ответ в основном заключается в идеологии. Оставим пока ее в стороне и зададимся вопросом о конкретных социальных механизмах.

Новые национальные устремления

Одна из причин озабоченности руководства волей народа – это новые национальные устремления. Новое поколение национальных лидеров в менее развитых системах теперь стремится к экономическому росту, индустриализации и модернизации. Кроме того, почти все они хотят добиться такого международного статуса, при котором они выглядели бы достойными претендентами на получение экономической помощи. Некоторые национальные лидеры борются за региональное или мировое экономическое лидерство, как СССР с США или некогда Пакистан с Индией. Или, подобно Насеру, Садату, Неру, Перону или Ульбрихту^*****, они хотят, чтобы их страны играли более заметную роль в мировой политике. В результате появилась новая мода – подходить к подданным как к ресурсу, который надо развивать и хорошо с ним обращаться.

Эти ограничения, связывающие амбициозных лидеров, более жестки, чем можно было бы предположить. Стремящийся к модернизации лидер не может удовлетвориться только раздачей еды, предоставлением услуг здравоохранения и образования в целях развития человеческих ресурсов своей страны. Прежде всего, он должен наладить производство, чтобы обеспечить наличие этих благ. Вследствие этого политика, удовлетворяющая капризы типа «хлеба и зрелищ», была заменена курсом на организацию производительного общества, что закрыло правителю многие возможности. Ему приходится принимать меры, необходимые для реализации стратегии развития, на которую он решился. Он передал право решения многих вопросов экспертам, бюрократам, экономистам, инженерам, юристам, агрономам и ученым – и они зачастую дают ему такие же рекомендации, какие давали бы руководителю демократической страны. Меры по развитию сельскохозяйственного производства в Индии всегда будут одни и те же независимо от того, сохранятся ли там демократические институты. Верховный правитель становится пленником процессов, необходимых для экономического развития.

Еще одним ограничением для верховного правителя являются международные нормы уважения к жизни и благосостоянию человека, которые провозглашены Всеобщей декларацией прав человека, принятой в ООН в 1948 году. Под международным наблюдением во многих странах были приняты программы развития здравоохранения, социального обеспечения и образования – правители данных стран боялись, что в противном случае их сочтут отсталыми. Это те же самые правители, которые опасаются, что отсутствие в их стране национальной авиакомпании воспрепятствует модернизации.

Добровольное подчинение власти

Возможным источником общественного контроля является также желание правителей обеспечить добровольное, а не принудительное подчинение своих подданных. Постоянно присутствует вероятность бунта подданных или их неадекватного поведения. Верховная власть боится рабочих акций, замаскированного саботажа, не говоря уже о забастовках. Все это ее сковывает. С помощью такого контроля в Советском Союзе добились религиозной терпимости, улучшения снабжения потребительскими товарами и социального обеспечения. Данное влияние проявлялось в конкретных решениях. Политика Хрущева в жилищном вопросе после 1957 года была отчасти вызвана этим давлением. Снятие Хрущева с поста было, вероятно, ускорено общественным недовольством из-за нехватки хлеба после неурожая 1963 года⁶. Проведение «консультаций» китайской элиты – кадровых партийных работников – с массами отчасти объясняется страхом властей перед беспорядками, забастовками или насилием⁷. Даже в демократических странах страх является значимым фактором. Возможно, тот же страх – в большей мере, чем демократическая политика, – обусловил введение в Англии пособий по безработице в 1920-х годах⁸.

Те же международные моральные нормы, которые побуждают правителей предоставлять различные блага своим подданным, подрывают, пусть лишь отчасти, насильственную власть. Применение массового насилия против населения теперь угрожает правителю остракизмом со стороны других стран, как узнал на своем опыте Яхья Хан, когда в 1971 году его армия учинила расправу над жителями Восточного Пакистана, чтобы поддержать его слабеющую власть. Военное вмешательство СССР во внутренние дела Чехословакии в 1968 году вызвало почти всеобщее осуждение, в том числе и со стороны некоторых коммунистических партий.

Помимо вышеперечисленного, постоянное влияние на способность верховной власти к реагированию оказывают и законы. Особенно велико воздействие конституционализма – исторического предшественника демократии.

Правила, законы и институционализм

В фольклоре власть в высшей степени капризна и непостоянна. Соломон предлагает разрубить пополам младенца, чтобы решить спор из-за него. Короли обещают предприимчивым молодым людям половину своих земель, а заодно и дочерей за выполнение какой-нибудь нелепой задачи. Но на деле, как мы убедились, верховные правители ограничены правилами. И те, кто участвует в контроле над верховной властью, – совещательные советы, ассамблеи, выборщики – делают это в соответствии с правилами.

Некоторые сдерживающие правила, лишь часть из которых стала законами, – это обычные правила общественной жизни: например этические нормы, которые осуждают насилие. Другие правила, действующие на уровне верховной власти, являются негласными договорами, например недавний запрет казнить лидеров государства, потерявших власть, в СССР и коммунистическом Китае. Иные правила представляют собой четко разработанные соглашения между членами небольших формальных организаций. Такова была процедура принятия решений руководителями партии большевиков путем голосования большинством поданных голосов.

Правителю, принуждающему население к повиновению с помощью полиции или армии, не нужны правила, которые бы закрепляли его обязательства перед населением. Но он не сможет содержать вооруженные силы, если члены его поддерживающей организации не признают его власть в добровольном порядке. А в качестве условия своего повиновения они продиктуют ему определенные правила, в противном случае отказавшись подчиняться или свергнув его с помощью собственных подчиненных. Проще говоря, правитель нуждается в сотрудничестве, поэтому он должен выполнять правила, чтобы обеспечить это сотрудничество.

Правила, регулирующие ведение борьбы за власть, иногда берут свое начало в публичных соглашениях и негласных договоренностях, которые смягчают жесткость этой борьбы. Участникам соревнования за столь ценный приз, как власть над государством, в случае проигрыша угрожает обнищание, тюрьма или смерть. Неудивительно, что они пытаются снизить накал борьбы, договорившись о правилах, которые уменьшили бы связанный с ней риск. К потерпевшим поражение должны проявлять уважение: им сохраняют не только оружие, но и свободу, и имущество. Та же осторожность в настоящее время удерживает страны от ведения бактериологической войны, применения отравляющих газов и ядерного оружия. Однако в той степени, в какой правила ограничивают насилие и грабежи, они защищают не только соперников в борьбе за власть, но и все население в целом.

Ограничениям, налагаемым на власть демократией, предшествовали четыре основных ограничения, установленных правилами. Самым важным является традиционное соблюдение запретов, известных как права частной собственности. И действительно, хорош закон собственности или плох, но это, вероятно, самое основное из всех экономических правил, оставляющее за каждым индивидуумом право принимать целый ряд решений и запрещающее вмешательство кого бы то ни было вплоть до самого правителя. Даже в коммунистических странах широко распространены права собственности на потребительские товары, а также соответствующие запреты на вмешательство верховного правителя. Права собственности оставляют каждому гражданину свою территорию свободного выбора, в которую государству не так-то легко вторгнуться.

Вторым ограничением стала ликвидация абсолютной власти. Тем самым в большинстве систем возникает общее правило, гласящее, что верховная власть имеет только конкретные оговоренные полномочия (предоставленные теми, кто был достаточно силен, чтобы навязать ему это правило). Современное общепринятое правило состоит в том, что власть А над Б осуществляется только в оговоренных обстоятельствах и только оговоренными способами. Человечество может считать это правило одним из своих великих изобретений. Его происхождение затеряно в далеком прошлом, на протяжении всей истории оно периодически подтверждалось и уточнялось, например в виде Великой хартии вольности в Англии. Сколь обычным ни было бы это правило сегодня, его историческое значение трудно переоценить.

Третье правило – разделение власти. Согласно данному правилу функции верховной власти распределяются между разными инстанциями. Отсюда происходит знакомое нам разделение верховной власти на исполнительную, законодательную и судебную; каждой из ветвей предоставлены определенные полномочия, которых нет у других. Сам принцип не требует какого-либо специфического разделения. В Римской империи власть время от времени делилась между отдельными трибунами, а не между представителями исполнительной и законодательной власти. В Англии в XVII и XVIII веках власть делилась между королем и парламентом задолго до того, как парламент стал демократическим институтом. В СССР после снятия Хрущева были разделены два высших поста – Генерального секретаря ЦК партии и Председателя Совета Министров. Эта и другие подобные меры ввели некую форму «олигархического парламентаризма»⁹. Каково бы ни было разделение власти, оно часто ограничивает тиранию любого властителя, поскольку в определенной степени оказывает парализующее действие. Что касается эксплуататорских государств, это правило ограничивает их возможности эксплуатировать население.

Четвертое правило – принцип сдержек и противовесов, то есть взаимозависимости и взаимоограничения трех ветвей власти при предоставлении каждой ветви четко определенной власти над другими ветвями. Примером здесь служит право «вето» президента США на акты конгресса – додемократическая конституционная особенность американской системы.

Конституционализм

Названное конституционализмом складывание целого ряда подобных правил, ограничивающих верховную власть в государстве, стало могучей исторической силой. Термином «конституционализм» иногда обозначается разработка основополагающих стабильных правил о распределении функций верховной власти и организации государственного управления. Иногда данный термин означает правление по закону или по правилам, а не по личному произволу, совокупность правил, конкретизирующих разделение власти, или формулирование четких правил защиты подданных от правителей, как в американском Билле о правах^*. Каждое из этих значений отражает один из аспектов конституционализма¹⁰.

На одном конце политического спектра политики наблюдается конституционное устремление к «правлению закона, а не людей». На другом конце находится, скажем, Саудовская Аравия, где конституционализм практически отсутствует, или Куба, где Кастро заявляет: «Революционное правосудие основывается не на правовых нормах, а на моральных принципах...» Среди великих держав наименее конституционным является, вероятно, Китай. Китай пошел дальше, чем Советский Союз, предоставив внесудебным организациям широкие полномочия по наказанию физических лиц¹¹. В китайском праве в целом очень четко прописаны положения о распределении полномочий. Существующие в Китае правила также не предусматривают разделения властей, которое начинают практиковать в Советском Союзе. Не ограничивается законом и произвол властей предержащих. Что касается партии, «никакие законы, даже те, которые партия сама продиктовала, не являются для нее обязательными, если «объективные обстоятельства» требуют изменений»¹². Но минимум ограничительных правил действует даже в отношении китайского правительства.

Во многих странах конституционализм слаб. Сохраняется сильная предрасположенность к продолжению борьбы за власть с применением насилия, несмотря на заверения в обратном со стороны правителей, стремящихся к принятию их стран в ряды современных держав¹³. В докладе Международной юридической комиссии сообщается, что в Иране политических заключенных подвергают психологическим и физическим пыткам под личным контролем шаха¹⁴. В Испании после смерти Франко, несмотря на заявления нового режима о расширении конституционной защиты свобод граждан, политических подследственных подвергали пыткам¹⁵. Сообщалось, что пришедшие к власти в Камбодже «красные кхмеры» совершали массовые убийства, вырезая целиком семьи и деревни, проводили массовые высылки, пытки, выгоняли людей на принудительные сельхозработы, осуществляли насильственную эвакуацию из домов и больниц. Эти репрессии и другие насильственные меры карательного режима к середине 1976 года привели к гибели, по разным оценкам, от одной десятой до одной пятой всего населения страны¹⁶. И тем не менее растущее влияние конституционализма продолжает ограничивать власть, способствуя внедрению некоторых форм общественного контроля, как это произошло в Индии в 1977 году.

Конституционализм и основы борьбы за власть

Как мы отметили, люди яростно борются сначала за захват власти, а затем за контроль над теми, кто захватил власть. Как бы ни разворачивалась борьба, власть всегда остается не вполне подконтрольной, поскольку, как мы уже выяснили, любое облеченное властью лицо всегда имеет возможность расширять свои полномочия. И сколько бы сдерживающих правил ни вводили, власть имущие всегда смогут найти какую-нибудь лазейку для расширения своих полномочий – в том числе создавая новые неформальные структуры власти в партии, армии или политическом аппарате.

В истории стран Запада либеральное конституционное движение следует рассматривать как многосторонний ответ на подобное состояние дел. Это было (возможно, первое) движение за превращение смертоносной борьбы за власть в процедуры мирного характера. Во-первых, данное движение добивалось того, чтобы те, кто не участвует в гонке за власть, не подвергались грабежам и насилию, сопровождающим войну за власть, а проигравшим сохранялись бы жизнь и имущество. Во-вторых, это было стремление достичь определенной предсказуемости в борьбе за власть, то есть первый решительный шаг на пути к постоянному контролю над государственным механизмом – еще не со стороны народных масс, а только дворянства, торговцев, среднего класса. Предпринимая эти попытки, участники данного движения стремились сдерживать расширенное использование власти, вводя конституционные ограничения, например запрет расширения правителем своих налоговых полномочий для преследования политических противников. Такие попытки, возможно, никогда не прекратятся. Легкость, с которой власть может расширять свои полномочия, вновь была продемонстрирована администрацией Никсона и будет демонстрироваться и впредь.

Третья цель либерального конституционного движения – институционализация жесткого массового или общественного контроля над верховной властью посредством детально разработанных правил. Как мы отмечали выше, государство большей частью просто неконтролируемо, потому что его контролируют все, причем сложными, непредсказуемыми и постоянно меняющимися способами. Поэтому третье устремление никогда не придет к своей цели – но не исчезнет. Демократы верят в то, что любое значительное достижение на этом направлении исключительно важно. В следующей главе мы рассмотрим данные попытки общественного контроля. Намерения демократов снижают накал постоянной борьбы за власть, описанной в этой главе, хотя и не способны ее прекратить.

Глава 10

ПОЛИАРХИЯ

Примерно в 30 из 144 стран мира борьба за власть регулируется определенными правилами. По традиции они называются странами либеральной демократии, или, согласно марксистской терминологии, странами буржуазной демократии. Список этих стран по состоянию на 1970-е годы приводится ниже; целесообразность включения в список некоторых из них вызывает сомнение – во многих странах демократия непрочна¹:

Израиль

Индия

Ирландия

Исландия

Италия

Канада

Коста-Рика

Австралия

Австрия

Бельгия

Великобритания

Венесуэла

Греция

Дания

Люксембург

Нидерланды

Новая Зеландия

Норвегия

США

Тринидад и Тобаго

Финляндия

Франция

ФРГ

Швейцария

Швеция

Ямайка

Япония

Филиппины

Эти системы, как и более идеальные формы, к которым они приближаются, вызвали к жизни большой массив трудов по теории демократии. Для лорда Линдсея и других демократия – это «правление путем обсуждения»². Для Линкольна демократия представляет собой «власть народа, волей народа, для народа»^*. Бентам рассматривает ее как процесс защиты «многочисленных классов»³. Многие считают демократию коллективным стремлением к общему благу. Некоторые заявляют: «Демократия заключается в том, что каждый член любой группы осознает себя и всех прочих как группу, перед которой возникают групповые проблемы, и они осознанно действуют как группа, решая эти проблемы»⁴.

Ключевой элемент теории демократии – это информированный, активный, рациональный участник. В этом пункте теорию демократии можно заподозрить в том, что она принимает желаемое за действительное⁵. Для Джона Стюарта Милля важнейшим достоинством идеального представительного правительства является его вклад в «развитие интеллекта, добродетели, практической деятельности и эффективности» граждан. Второе достоинство состоит в том, что оно идеально организовало «уже существующих добродетельных, интеллектуальных и активных людей, чтобы использовать их наиболее эффективным образом в общественных делах»⁶.

Весьма сомнительно, что демократия, реальная или воображаемая, обладает всеми этими добродетелями. Также сомнительно и то, что в реальном мире когда-либо фактически устанавливался высокоэффективный общественный контроль. О данных системах нам известно лишь то, что в них имеется социальная структура для контроля власти, организованная весьма специфическим образом. Чтобы провести их анализ и не вызывать при этом излишних вопросов, называя данные системы тем, чем они не являются, нам будет лучше использовать для них другое название. Используя недавний прецедент, мы будем называть этот вид контроля «полиархическим», то есть правлением многих⁷, а систему, которая включает в себя этот контроль, не демократией, а полиархией^*.