Текст книги "Политика и рынки. Политико-экономические системы мира"

Автор книги: Чарльз Линдблом

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 38 страниц)

Угроза ухода действительно является простым, быстродействующим механизмом общественного контроля над формированием ассортимента товаров и услуг. Такой контроль – простой и весьма точный инструмент. Если бы граждане голосовали за должностных лиц, а те, в свою очередь, назначали бы экономическую администрацию, эффективность контроля была бы значительно ниже.

Точное голосование

Аналогия с голосованием дает возможность взглянуть на то же явление под другим углом. Если люди хотят увеличить или уменьшить объем потребления чего-либо, они просто «голосуют» за увеличение и уменьшение, платя больше или меньше. В отличие от политического голосования голосование на рынке – дело очень простое, настолько простое, что потребитель может подавать свой голос десятки раз каждый день. В отличие от политического голосования за кандидатов с непредсказуемыми намерениями рыночное голосование является точным. Потребитель голосует именно за то, чего хочет: например, за 100-миллиметровые сигареты с ментолом, с низким содержанием смолистых веществ, с фильтром, в красно-белой пачке. Он также может в любое время изменить свое мнение, и в ассортименте его выбора столь же мгновенно произойдут перемены. При голосовании на выборах связь между голосованием и результатами является непрочной и неопределенной.

Частная выгода или потребности общества?

В представлении некоторых людей разница между двумя системами общественного контроля проста. В рыночной системе решения принимает группа лидеров-бизнесменов. Их мотивация состоит в получении доходов, при этом они не имеют обязательств преследовать общественные интересы. В полиархии решения принимает группа лидеров – избранных должностных лиц, которые отвечают за обеспечение общественных интересов. При наивном взгляде на выбор последнее, очевидно, предпочтительней.

Тюлени очень легко поддаются дрессировке, потому что любят рыбу. Всем нам должно быть ясно, что таких руководителей, которые думают только о деньгах, было бы гораздо легче контролировать, чем руководителей, действующих ради общественного блага, если бы население могло в организованном порядке воздействовать на возможности лидеров насыщать свои денежные аппетиты. Рыночная система как раз и является таким механизмом, так как она использует сильнейшие стимулы в рамках точно действующей системы социального контроля, управляющей получением доходов таким образом, что усилия бизнесменов устремляются в направлениях, указываемых им потребительским спросом. С другой стороны, для полиархического контроля характерно то, что сама по себе преданность лидеров общественным интересам не является достаточным условием для общественного контроля. Дело в том, что общественные интересы могут быть неопределенными; иногда руководство определяет их само в таких формах, которые не соответствуют волеизъявлениям народа.

Поразительной чертой полиархии является то, что в теории и практике демократии ответственность избираемых руководителей остается большей частью весьма расплывчатой. Вопросы, красноречиво сформулированные в классической речи Эдмунда Берка^* перед избирателями в Бристоле в 1774 году, до сих пор остаются без ответа. Некоторые парламентарии по-прежнему решают политические вопросы по своему усмотрению. Другие предпочитают исполнять волю своих избирателей. Кроме того, избранные должностные лица, как мы видели, выбирают между волеизъявлением всех многочисленных меньшинств, представленных среди избирателей, и интересами, общими для всех избирателей. Контроль со стороны избирателей ослабляется, потому что они не могут влиять на этот выбор.

В США и некоторых других странах конгрессмен может составить себе репутацию разными способами: стать лидером по вопросам общенационального значения; сосредоточиться на вопросах, имеющих особое значение для его собственных избирателей; либо оказывая различные услуги, в том числе раздавая должности и посты в своем избирательном округе; стать полезным собственной партии и коллегам, которые будут помогать ему во время выборов и выдвинут его на другую выборную или назначаемую должность. Выбор из всех этих возможностей делает он, а не избиратели².

Контроль результатов или контроль процесса?

Разницу между двумя системами контроля иногда определяют как разницу между контролем на выходе, то есть по результатам, и контролем на входе, то есть контролем процесса. Предприятия контролируются по результатам производственной деятельности. Они или производят, или уходят из бизнеса. Но полиархия не может осуществлять контроль такого рода над государственными организациями. «Никто не доказал, – гласит типичная жалоба, – что федеральные расходы в 5-10 миллиардов долларов хотя бы отчасти сказались на улучшении образования учащихся, которым эти средства должны были помочь»³. Полиархические методы контроля четко определяют размер бюджета, распределение обязанностей работников, штатные расписания и другие конкретные процессы; но проконтролировать результаты возможно далеко не всегда.

И все же ошибиться в истолковании данного различия очень легко. Если люди сталкиваются с не решаемой в рамках существующих знаний проблемой, то коммерческое предприятие, зная, что не сможет гарантировать результат, не станет браться за подобную работу. Тем не менее задание, которое невозможно выполнить, может быть поручено правительственному учреждению. Например, при опасении, что потребление героина растет, правительственным учреждениям могут приказать сделать что-нибудь. Неважно, что никто не знает, что делать и как. В таких случаях не организационные формы, а характер задания делает общественный контроль неэффективным.

Прямые и делегированные решения

И полиархические, и рыночные методы контроля обеспечивают населению прямой контроль над принятием очень немногих необходимых решений, но коренным образом различаются в том, к какой сфере относятся эти решения.

Во всех странах с большим населением нужно принимать большое количество решений, которые могут прямо или косвенно контролироваться населением. Чтобы установить общественный контроль, необходимо найти какие-либо способы, во-первых, сделать возможным прямой общественный контроль над некоторыми решениями (чтобы контроль был реально осуществимым, их должно быть немного). Во-вторых, все остальные делегированные решения должны быть поставлены в зависимость от этих немногочисленных решений, подлежащих прямому контролю. Именно так поставлено дело и в полиархической, и в рыночной системах. В обеих был найден «хвост, который виляет собакой».

Помимо редких референдумов в полиархии население принимает прямые решения о выборах тех или иных лиц на высшие руководящие посты. Выборы и снятие с поста высших руководителей являются способом косвенного контроля над всеми делегированными решениями – решениями о политике и о выборе других руководителей, которые назначают высшие руководители.

В рыночных системах население никоим образом не выбирает всех руководителей. Вместо этого население принимает прямые решения, когда говорит «да» или «нет» готовой продукции в виде товаров или услуг. И этим прямым решениям относительно готовой продукции затем подчиняется принятие всех делегированных решений. Это, например, решения по таким вопросам, как использование рабочей силы и других ресурсов, выбор технологий, места организации производства и руководящего состава предприятия^*.

Выбор готовой продукции представляется (по крайней мере, при наиболее благоприятных обстоятельствах) более эффективным способом общественного контроля, чем выбор лидеров. Потребители осуществляют прямой, жесткий, четкий и оперативный контроль над тем, что они хотят. Цены, определяемые редкостью ресурса, или эффективные цены сообщают наверх информацию об издержках. Таким образом, бизнесмены узнают точный объем товаров, за который потребители готовы платить.

Таким образом, как считают сторонники данной концепции, подчинение делегированных решений прямым происходит очень четко. Дело в том, что на любую компанию оказывают давление многие конкурирующие с ней фирмы, и каждой надо найти наиболее рентабельные технологии, местоположение предприятия и персонал – или уйти из бизнеса. Для каждой из многочисленных делегированных задач бизнесмена есть только один правильный ответ, который обеспечит выживание фирмы, – и множество ошибочных ответов, которые ее разорят. Поэтому подчинение всех делегированных решений выбору, который потребители делают напрямую, является полным, точным и безоговорочным. Это, разумеется, идеализированный вариант рыночного контроля. Важно, однако, то, что никто еще не разработал сравнимую модель полиархии, при которой решения населения о прямом выборе жестко контролировали бы все делегированные решения, принимаемые избираемыми должностными лицами. Даже в идеализированном варианте полиархия не обеспечивает сравнимой увязки делегированных решений с прямыми.

Монополия

Если отвлечься от идеализированных рынков, то часто утверждается, что монополия, о которой мы пока что не упоминали, фактически лишает эффективности общественный контроль посредством рынка. Действительно, монополия проникает почти на все рынки. Корпорации традиционно осуществляют до некоторой степени монопольный контроль над ценами и продукцией. То же делают фермеры через производственные кооперативы, организованные рабочие – через профсоюзы, врачи и юристы – через свои профессиональные организации, а представители различных профессий и ремесел (парикмахеры, мелкие торговцы, владельцы химчисток) – через законы о лицензировании, ограничивающие доступ к этим занятиям. Даже аптека на углу или автозаправка в вашем микрорайоне пользуются монопольным положением благодаря преимуществам в месторасположении перед конкурентами, находящимися в менее удобных местах^*.

Для крупных компаний, действующих на национальных рынках, обычной практикой является олигополия. Так, например, обстоит дело в американской автомобильной промышленности, где на четыре компании приходится 99 процентов производства, или в производстве сельскохозяйственных машин, где больше половины продукции выпускают четыре фирмы. Вероятно, около 60 процентов всех промышленных товаров в США производится на предприятиях, которые составляют производственные планы и устанавливают цены в соответствии с договоренностями с двумя или тремя компаниями, доминирующими в их отрасли⁴.

Монополия, бесспорно, является серьезной проблемой для рыночных систем (экономисты ведут споры о ее масштабах и характере). Однако она представляет собой лишь незначительное препятствие для общественного контроля, если сравнивать ее с недостатками полиархии. Монополия ослабляет реакцию на общественный контроль, но не уничтожает его. Она и не искажает его, как это сплошь и рядом происходит в полиархии. Если не учитывать нетипичные ситуации, то монополисту никогда не бывает выгодно производить больше, когда потребители подают ему сигналы производить меньше, или наоборот. А в полиархии такие случаи очень часты.

Олигополия, монополистическая конкуренция, монопсония^* – все формы монополии являются рыночными ситуациями, при которых покупатель или продавец может ограничить покупки или продажи, чтобы добиться более благоприятной цены или каким-либо способом непосредственно установить выгодные ему цены. Так, на некоторое увеличение спроса монополист отреагирует повышением цены и увеличением объема производства в противоположность предприятию, действующему в условиях честной конкуренции, которое отреагирует лишь увеличением объема производства. Во многих ситуациях воздействие монополии, таким образом, проявляется во введении своего рода налога в форме монополистической цены на монополизированные товары. Все возможные формы монополии реагируют на меры потребительского контроля в зависимости от вышеупомянутого своеобразного налога или медленно, или лишь до определенной степени, но, повторяем, реакция присутствует всегда и искаженной не бывает^**.

Напротив, недостатки полиархического контроля очень серьезны, и, возможно, в самых крупных полиархиях они усугубляются. Существуют бесчисленные возможности блокировать развитие политической сферы или вести политику, полностью противоположную призывам большинства избирателей. Самым обычным вариантом, например, является избрание кандидатов вопреки желанию большинства просто потому, что голоса большинства разделились между противостоящими кандидатами. В 1970 году Альенде победил на выборах в Чили, получив только 36 процентов голосов. В 1968 году Никсон выиграл президентские выборы, набрав лишь 43 процента. В других случаях партийное и государственное руководство по идеологическим или каким-либо иным причинам может отказаться реагировать на народные требования, ожидая, что его жесткость забудут ко времени следующих выборов. Кроме того, у граждан могут отсутствовать эффективные методы волеизъявления, так как в любой предвыборной борьбе кандидаты занимают разные позиции по многим вопросам, и поэтому победитель может расценивать свою победу как мандат по любому из вопросов, на которых он сочтет необходимым сосредоточиться, или по нескольким таким вопросам. После Второй мировой войны британские лейбористы провели национализацию промышленности, утверждая, что получили на это мандат от избирателей. Следующие выборы показали, что избиратели голосовали за лейбористов по совершенно иным причинам⁵.

Все несовершенства полиархии, обусловленные скрытой борьбой за власть или невозможностью обеспечить четкий контроль над бюрократией, или недостатками механизмов рационального выбора, особенно экономического, – все они зачастую мешают государству отреагировать на волеизъявление народа или заставляют государство проводить политику, идущую вразрез с народными чаяниями.

Более того, голосуя за кандидатов, а не непосредственно за политический курс, избиратель приводит их в сложные организации – парламенты, законодательные собрания, правительства. Поскольку каждая такая организация действует на основе собственных внутренних процедур (например, в Палате представителей конгресса США это правило старшинства), то решения этих организаций не обязательно будут соответствовать прямому выбору или результатам голосования избирателей.

Следует напомнить, что полиархические государства замышлялись не просто как инструменты общественного контроля, но и как ограничители верховной власти. Разделение законодательной и исполнительной власти, например, заставляет две группы высших государственных чиновников пристально следить друг за другом. Таким образом, полиархическое государство представляет собой совокупность структур с сознательно ограниченными возможностями, поскольку в противном случае они обладали бы ужасающей силой. Поэтому ни одна из данных структур не способна в полной мере удовлетворить просьбы граждан.

Более того, в рыночной системе индивидуум или корпорация-продавец стремятся сохранить рыночное голосование. Напротив, многие политические лидеры пытаются разрушить систему полиархического управления, причем некоторые добиваются успеха, например Лон Нол^* в Камбодже и Яхья Хан^** в Пакистане.

Иногда выборы не отменяют впрямую, а нарушают процедуру, как г-жа Ганди^*, организовавшая при подсчете голосов фальсификации в чикагском стиле.

Основная причина того, почему монополист ослабляет воздействие общественного контроля, но не в силах его парализовать или аннулировать, заключается в том, что у «избирателя» всегда есть много других возможностей заменить не удовлетворяющего требованиям поставщика другим. Такая замена сопряжена с определенными издержками для «избирателя» – если бы не это, то монополия вообще не создавала бы никаких проблем. Но возможности для замены всегда имеются, даже если их меньше, чем хотелось бы потребителю.

В свете этих соображений монополия, как следует отметить, не препятствует конкуренции, а лишь ослабляет ее. Конкурентные возможности всегда сохраняются во множестве. «Монополия» обычно связана с ослаблением или отсутствием конкуренции между фирмами, продающими одну и ту же продукцию. Сколь бы слабой ни была такая конкуренция, возможность замены товара продукцией других отраслей всегда сохраняет межпродуктовую конкуренцию. Межпродуктовая конкуренция гораздо более сильна, чем полагает большинство. Взаимозаменяемость технологий или конкуренция между ними – это одна из ее форм: люди могут отапливать жилье и газом, и нефтью, и углем. Взаимозаменяемость организаций – это другая ее форма: люди могут «покупать» услуги попечения о своих средствах в банках, сберегательных и кредитных ассоциациях, на почте (во многих странах), в страховых компаниях или у консультантов по вопросам инвестиций. Услуги по ведению домашнего хозяйства конкурируют с платными услугами. В том, что касается товаров длительного пользования (холодильников, радиоприемников, кроватей или одежды), старые покупки конкурируют с новыми; если цены на новые товары невысоки, то потребители заменяют свое имущество раньше. Товары, не относящиеся к предметам первой необходимости, – такие, как билеты в кино, туристические путевки, экзотическая еда, ремонт дома, – конкурируют друг с другом как проявления стремления к комфорту. На рынке потребительских благ рыночный спрос является в высшей степени эластичным и поэтому оставляет меньший простор для потенциального монополиста, чем рынок базовых пищевых продуктов или минимально приемлемого жилья. В таких богатых странах, как США, потребители расходуют свои средства большей частью на потребительские блага. Фактически все товары в определенной степени конкурируют друг с другом.

Неудивительно, что консервативные экономисты склонны принижать значение монополии. Однако на другом конце спектра Пол А. Баран и Пол М. Суизи, авторы основного марксистского критического исследования современного капитализма, считают, что конкуренция сохраняется в качестве возможного средства общественного контроля, побуждая производителей удовлетворять желания потребителей. Одним из доказательств силы конкурентного контроля является понижательное давление на издержки производства. В этом отношении на монополистический капитализм оказывается «не менее жесткое давление», чем до появления гигантских корпораций. Корпорации ведут непрерывную борьбу за увеличение своей доли рынка^*.

Свобода действий для корпораций

Если бы монополия являлась основным препятствием на пути к общественному контролю над рынками, то мы могли бы в свете вышеупомянутого ее сравнения с полиархическим контролем прийти теперь к выводу о том, что в тех случаях, когда возможно использование рыночной системы, полиархия значительно ей уступает в качестве инструмента общественного контроля. Однако рыночный контроль имеет еще один недостаток, приводящий к весьма серьезным последствиям. Управленческий персонал корпораций, используя свои полномочия, предоставляющие значительную свободу действий, и другие способы контроля методами, обычно не включаемыми в концепцию монополии, в значительной степени уходит от общественного контроля рыночной системы.

Попробуем вернуться назад и заново оценить четкость потребительского контроля в рыночной системе. Может ли потребитель эффективно голосовать за страховой полис или медицинские услуги, соответствующие его предпочтениям? А за кухонную плиту? А за лекарство от головной боли? Как мы видели, нет, если он не способен компетентно судить о технических характеристиках предлагаемых услуг – а так и есть в действительности. В той степени, в которой он некомпетентен, решения за него принимает администрация корпораций. Его контроль над ними неполон.

Если, помимо этого, корпорации умышленно сообщают потребителю неверную информацию о своей продукции, то его возможности контроля еще более ограничены. Не следует упускать из виду этот очевидный факт. Правила и стимулы рыночной системы способствуют тому, чтобы продавцы разрешали любые сомнения относительно безопасности своей продукции исходя из цели максимизации прибыли, а не здоровья покупателя во всех случаях, когда ущерб здоровью невозможно напрямую связать с употреблением продукции. Использование в информации на упаковке лекарств непонятных неологизмов и постоянное сопротивление пищевой промышленности указанию на расфасованных пищевых товарах полных названий содержащихся в них добавок регулярно свидетельствуют как о некомпетентности потребителей, так и об усилиях, которые корпорации прилагают к сохранению столь замечательных источников дохода. Масштаб этого явления так велик, что теперь, когда каждый день изобретаются все новые и новые химические пищевые добавки, а серьезных испытаний долгосрочных последствий их применения не проводится, можно предположить, что скоро основными заболеваниями богатых народов мира станут искусственно вызванные эпидемии. В главе 16 мы продолжим разговор о недобросовестном информировании о товарах.

Может ли даже компетентный потребитель голосовать именно за желаемую продукцию? Только в том случае, если по инициативе корпорации продукция появилась на рынке. Потребитель обладает мощным правом «вето», но инициатива в основном находится в руках корпорации. В течение двадцати пяти лет после окончания Второй мировой войны автомобильная промышленность США демонстрировала, что реакция промышленности на пожелания потребителей может быть чрезвычайно медленной. Вплоть до последнего времени вся автомобильная промышленность была настолько сосредоточена на противодействии малолитражкам, что уступила этот рынок иностранным фирмам. Совершенно очевидно, что корпорации во многом свободны в том, когда именно и насколько полно выполнять требования потребителей, вплоть до того, чтобы игнорировать эти требования десять и более лет. И такая возможность гораздо больше ослабляет потребительский контроль, чем монополия. Как это может происходить?

Поскольку будущее предсказуемо лишь до определенной степени, ни для одного крупного, оснащенного современным технологическим оборудованием предприятия с высоким уровнем капитализации не существует одной очевидной стратегии производства и продаж, которая дала бы возможность избежать потерь и максимизировать прибыли, продажи или достичь иных целей, поставленных руководством корпорации. Даже простой максимизации прибыли добиться непросто. Должно ли предприятие заработать в ближайшее время всю возможную прибыль? Или следует умерить амбиции сейчас, чтобы сформировать клиентуру, которая в более отдаленной перспективе даст возможность получать более высокие прибыли? Никакие, даже самые жесткие виды потребительского контроля не смогут охватить эти и другие сложные вопросы. Они остаются в компетенции руководителя корпорации.

Свобода выбора в отношении делегированных решений

Компетенция корпораций особенно широка в том, что касается делегированных решений. В рыночной системе прямые решения потребителей ограничиваются выражением положительного или отрицательного мнения о том, что должно быть произведено и в каких количествах. Делегированные решения – это все остальные решения, играющие важную роль в производстве: это, среди прочего, технология, управление рабочей силой, местоположение завода и прерогативы руководства. Даже в идеальной рыночной системе потребительский контроль над ними колеблется в пределах от слабого до нулевого, за исключением навязывания решений о производстве продукции с наименьшими издержками. Почти ничего из сказанного выше о простоте, непосредственности и точности потребительского контроля нельзя применить к этой широкой категории решений. На десять крупнейших угольных шахт, управляемых угледобывающими компаниями, приходится рекорд в 40 пострадавших и погибших в шахтах на один миллион человеко-часов. Это можно сравнить с количеством увечий и смертей (менее 8) за тот же период на рудниках, управляемых сталелитейными компаниями⁶. Подобные различия в издержках горнорудных работ, выраженных в человеческих жизнях, зависят от свободы руководства корпораций в принятии решений; ясно, что потребительский контроль не оказывает на них существенного влияния.

Данная свобода выражается, например, в решениях о том, будет ли производство какого-либо одного товара или услуги рассредоточено во многих небольших фирмах или сконцентрировано в нескольких крупных компаниях. Конгломераты, появившиеся в последние годы, образовались вследствие таких решений, никак не связанных с желаниями потребителей. Свободный выбор корпораций, не контролируемый общественностью, определяет основные черты отраслевой структуры экономики.

Используя свои широкие полномочия, руководители корпораций также принимают решения о том, заменить ли рабочих автоматикой и в какой момент следует начать внедрение инноваций. Именно свободой действий топ-менеджмента объясняется то, что американская сталелитейная промышленность продолжает применять мартеновские печи на протяжении более десяти лет после того, как в Европе уже начали использовать передовой метод кислородного дутья⁷. Как известно, в руках корпораций находятся важнейшие технологические решения, определяющие, насколько сильно будут отравлены воздух, вода, почва.

Руководство корпораций принимает решения о способах финансирования новых инвестиций. Выбрав реинвестирование в ущерб распределению долей прибыли, они фактически осуществляют фундаментальное реструктурирование социального механизма, с помощью которого политико-экономическая система определяет, каким образом распределять усилия между потреблением и сбережениями. Корпоративные сбережения составляют в настоящее время 40 процентов от нетто сбережений США.

В 1970-х годах ряд корпораций, например шведская Volvo, начали экспериментировать с альтернативами конвейерам. Привязывать ли рабочих к технологии, которая зачастую оказывает на них негативное воздействие, или пытаться организовать работу в рамках более гуманных процессов – выбор корпораций в данном вопросе не контролируется общественностью.

Руководство корпораций также определяет размах и характер попыток взять под контроль общественное мнение и сознание, которые именуются связями с общественностью и коммерческой рекламой. Кроме того, топ-менеджмент выбирает своих преемников в управлении экономикой. Руководители компаний Unilever, Royal Dutch Shell, Courtaulds или Southern Pacific получают свои посты не в результате общенародных выборов или правительственного назначения, а путем самоотбора. Кроме того, главы корпораций определяют, выделять ли средства из фондов компании на поддержку образования и исследовательских работ и в каких размерах; перераспределяя средства, а иногда и персонал, они поддерживают или, наоборот, консервируют разнообразные общественные проекты (библиотеки, центры отдыха, перепланировка жилых районов и тому подобное). По собственному усмотрению они решают, когда и в связи с какими вопросами их усилия и средства будут направлены на политическую деятельность, например лоббирование или организацию партий, или такая поддержка не будет оказываться вовсе.

Свобода корпораций в принятии решений представляет собой все более серьезную угрозу общественному контролю по мере того, как коммерческие предприятия увеличиваются в размерах. Подобное решение одной-единственной крупной корпорации (прийти или уйти) может создать или уничтожить небольшой город, отравить воздух в крупном городе, нарушить международный платежный баланс и лишить тысячи рабочих и служащих средств к существованию.

Излагаемое в учебниках «теоретическое» отрицание важности феномена свободы корпораций в области делегированных решений выглядит примерно следующим образом. Потребительский контроль заставит каждую фирму находить единственно верное решение о получении максимальной прибыли по каждому делегированному вопросу. Причина возможной несостоятельности потребительского контроля заключается в монополии; на этом дискуссия снова возвращается к знакомым проблемам монополии. Реальность, однако, такова, что даже в условиях высокого уровня конкуренции топ-менеджмент, как мы видели, не может безошибочно найти единственно правильное решение своих сложных проблем, поэтому он вынужден пользоваться своими широкими полномочиями. У сложной проблемы в принципе не существует единственного решения, обеспечивающего минимальные издержки. Например, решение о выборе площадки для будущего завода зависит от ассортимента продукции будущего предприятия и периода времени, в отношении которого рассчитываются издержки и доходы.

Принятие делегированных решений неизбежно оказывается в руках руководства корпорации, причем указания общественности и даже давление с требованием обеспечить минимальные издержки отсутствуют^*.

Гибридный общественный контроль над сферой полномочий

Размышляя обо всем вышеизложенном, трудно не увидеть гипотетическую возможность гибридной формы общественного контроля, которая соединяла бы в себе рыночный контроль над производством с полиархическим контролем при всей его недостаточности, над делегированными решениями, рыночный контроль над которыми слишком слаб. Примеры – законодательство о зонировании земельных участков и о землепользовании. Можно назвать также государственный контроль над некоторыми аспектами трудовых отношений, рынками ценных бумаг, защитой окружающей среды и возникающие в полиархиях формы экономического планирования. Но гибрид пока что находится в эмбриональной стадии. Ни одна из полиархий не признала полностью наличие лакун в общественном контроле в качестве серьезных недостатков рыночного контроля над определенными категориями важнейших решений, лишь внешне подчиненных потребительским предпочтениям.

В историческом плане предприятия отбивались от любых массированных вторжений полиархического контроля в эти обширные зоны корпоративных полномочий. Они высказывались, что правила рыночной системы требуют, чтобы предприятия самостоятельно определяли, на что тратить средства. А это может происходить лишь при условии сохранения контроля над всеми своими вспомогательными решениями и возможности производства продукции с наименьшими издержками. И тем не менее, если предприятие не в состоянии безошибочно находить решения, связанные с минимизацией издержек, и если в любом случае существуют подобные альтернативные решения, зависящие от корпоративной стратегии, то из этого следует, что полиархическое регулирование не обязательно ведет к повышению издержек.

Некоторые экономисты видят угрозу государственного регулирования в другом. Они боятся, что замена рыночного контроля полиархическим, сопровождающаяся введением «произвольных» цен на предприятиях, подорвет систему эффективных цен.