Текст книги "Политика и рынки. Политико-экономические системы мира"

Автор книги: Чарльз Линдблом

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 38 страниц)

Полиархия как система власти

Ядро полиархии составляет специфическая новая программа поведения, обусловленная особым сложным комплексом правил осуществления власти. Полиархия не является социальной системой. Она, строго говоря, не является и политической системой, а лишь ее частью – комплексом правил реализации власти в сочетании с определенной программой политического поведения, прямо и косвенно вытекающей из существования этих правил.

Что представляют собой основные полиархические правила осуществления власти? Это правила, которые ограничивают борьбу за власть путем конкретизации упорядоченного, мирного процесса, заменяющего вооруженный конфликт, угрозы применения силы и другие грубые формы борьбы. Но в этом отношении они схожи с правилами любой другой конституционной системы, какой бы недемократичной она ни была. Для соревнования за власть, проходящего в рамках полиархических правил, характерно то, что высший руководящий пост присуждается по результатам волеизъявления граждан, превращенного в упорядоченный процесс, то есть выборов. Более того, в рамках этого процесса голос каждого гражданина в соответствии с какой-либо формулой засчитывается как равный голосам других граждан. Трудно представить, каким образом борьбу за власть можно сделать более простой, мирной и равной.

Во всех полиархиях граждане наделены не только правом выбора первых лиц государства, но и правом получать информацию, выражать свое мнение, организовываться в политические группы с целью принятия решений о голосовании и воздействия на других. Они также имеют право сообщать о своих желаниях политическим лидерам и оказывать на них влияние другими путями. Во всех полиархиях эти права в значительной степени осуществляются. Наличие этих правил является весьма эффективным. Они стоят гораздо больше, чем бумага, на которой они написаны. Однако их реализуют не все, не в равной мере и не всегда.

Суммируя вышесказанное, можно сказать, что правилами гарантируются следующие известные права и привилегии⁸:

• свобода создавать организации и присоединяться к ним;

• свобода выражать свои убеждения;

• право голосовать;

• право получить государственный пост;

• право политических лидеров соперничать за поддержку;

• право политических лидеров соперничать за голоса;

• альтернативные источники информации;

• свободные и справедливые выборы (открытые, честные, по принципу «один человек – один голос»), которые определяют, кто занимает верховный пост в стране;

• институты, обеспечивающие зависимость политики государства от голосований и других выражений предпочтений.

Во всех полиархических системах власти все эти гарантии в обязательном порядке предусмотрены, хотя соблюдаются далеко не в полной мере⁹. Некоторые гарантии появились удивительно поздно: например, всеобщее избирательное право для взрослого населения было введено в Великобритании только в 1929 г., во Франции – в 1945 г., а в Швейцарии – в 1971 г.

Волеизъявление граждан

Концепция предпочтений заимствована многими современными теориями демократии из экономической теории^*. Считается, что люди предпочитают одних политических лидеров или политический курс другим точно так же, как выражают свои предпочтения при выборе тех или иных товаров или услуг. Из этого следует, что «ключевой особенностью демократии является непрерывное реагирование государства на предпочтения его граждан, считающихся политически равными». Для этого требуется, чтобы граждане имели возможность формулировать свои предпочтения, выражать их, и чтобы к их предпочтениям прислушивались в той же мере, что и к предпочтениям других граждан¹⁰. И тем не менее концепция предпочтения искажает картину полиархии (и демократии). Ниже мы рассмотрим, как это происходит.

Типы выбора

Индивидуум может делать выбор как минимум четырьмя путями. Во-первых, он может просто реагировать на вкусы и простые предпочтения. «Дайте мне ванильное мороженое» – вот хороший пример. Не нужно просчитывать в уме различные варианты или искать причины. De gustibus non est disputandum^*.

Во-вторых, он может прийти к мнению по сложному вопросу поспешно или после всестороннего осмысления целого множества различных факторов. «Когда я размышляю о том, как много мы тратим на вооружение, – при том, что «холодная война» закончилась, – и вижу, в каком состоянии находятся наши города, я прихожу к выводу, что мы должны тратить больше денег на общественное жилищное строительство». Важной особенностью подобных видов выбора является то, что они делаются на основе фактов, оценок вероятности и анализа, а не одних лишь предпочтений.

В третьих, выбор можно сделать на основе правил морали или этики. «Аборты – зло». «Я считаю, что фермерам не следует платить за то, чтобы они не выращивали те или иные культуры». Чаще происходит так, что моральные и этические соображения примешиваются к мнениям индивидуума по сложным вопросам. Например, одно из соображений при решении вопроса, следует ли «нам тратить больше денег на общественное жилищное строительство», состоит в том, что «забывать о бедных неправильно».

В-четвертых, человек может считать простыми предпочтениями (как скажут многие, иррационально или нерационально) то, что другие назовут мнениями по сложным вопросам. «Нет, я не верю в помощь из-за рубежа, но не спрашивайте меня почему».

В экономической теории потребительский выбор на рынке рассматривается как простое предпочтение либо первого, либо четвертого типа. В рамках теории совершенной конкуренции предполагается, что каждый покупатель и продавец знает все технические характеристики каждого товара, поэтому никакого комплексного анализа и соответствующей оценки не требуется, а выбор сводится к предпочтениям.

Однако, для того чтобы избиратель сделал свой выбор, сведение всех четырех категорий выбора к простому предпочтению невозможно. Выбор избирателя никогда не бывает простым. Обычно его решения состоят из крупных блоков, требующих анализа и моральных оценок. Даже иррациональные или нерациональные предпочтения, будучи оспорены, могут превратиться в мнения по сложным вопросам. Выбор избирателя сложен, он часто является результатом размышлений. Более того, когда избиратели оказываются перед определенным выбором, они считают, что призваны выполнить свой моральный «долг», а не просто сделать нечто, максимизирующее их собственное благосостояние или выгоду^*.

Кроме того, сложность выбора, который делает избиратель, не следует преуменьшать на основании того, что выбор – это частное дело, не представляющее интереса для других членов общества. Выбор избирателя всегда касается взаимозависимостей. Кто должен представлять в парламенте не только меня, но и нас? Должны ли мы, а не только я, начать войну? Какими следует быть законам и кто должен выносить судебное решение, когда я окажусь в состоянии конфликта с кем-либо? Во всех этих вопросах избиратель связан с другими людьми как узами расположения, крепкими или слабыми в зависимости от индивидуума, так и стратегией. Например, один избиратель не может проголосовать за налогообложение только других граждан, новые налоги будет платить и он сам – это именно вопрос стратегии.

Волеизъявления, а не предпочтения

Таким образом, предпочтения оказываются слишком простой концепцией в отношении политического выбора. Предпочтения – это факты. Они «существуют», и их надо выяснить. Тот, кто делает выбор, не принимает решение, руководствуясь предпочтениями. Он выясняет или знает их. Однако существует всего лишь несколько базисных предпочтений, которые можно считать фактами или информацией: например, есть, а не быть голодным. Напротив, наш выбор той или иной пищи – это решение, а не открытие. Выбор – это волеизъявление¹¹. Для того чтобы понять политический выбор, нам нужна концепция, определяющая не какую-то единицу информации, а зарождение волевого акта. Только после того как политический выбор сделан, о нем можно говорить как о факте.

Я не узнаю, а решаю, что одобряю эвтаназию. Я не выясняю, что предпочитаю одного кандидата другому; я принимаю такое решение. Поэтому процесс голосования – это не просто путешествие, в ходе которого совершаются открытия, хотя индивидуум и может узнать что-то новое о своих предпочтениях. Это смешение предпочтений, анализа и моральных решений, в результате которых наступает то состояние ума и воли, которого раньше не было. Его нельзя было наблюдать ранее как данность – оно только что появилось.

Волеизъявления, формируемые полиархией

Предпочтения как информацию мы можем считать привнесенными в полиархию извне. Но к волеизъявлениям это не относится. Заменив предпочтения волеизъявлениями, мы осознаем, что полиархия – это процесс, который формирует волеизъявления, равно как и вынуждает политиков реагировать на эти волеизъявления. Чтобы формулировать волеизъявления, граждане нуждаются в получении информации, консультаций, стимулов и советов от самой политической системы. Здесь мы снова можем ввести в современную модель полиархии (так же, как и демократии) элементы из более ранних теорий демократии. Демократия как «правление путем обсуждения» связана с такой деятельностью, как анализ, обсуждение, убеждение и консультации, в результате которой формируются волеизъявления второго типа (сложные решения). Демократия как моральные устремления или поиски общего блага отражается в волеизъявлениях третьего типа (моральные решения), демократия как поиски правды в процессе разработки политики – это основа решения второго типа. Демократия как процесс формирования характера или развития способностей человека отражается во втором и третьем типах. Мы можем также признать существование рациональных, иррациональных и нерациональных элементов при голосовании и принятии других решений граждан по политическим вопросам, не сводя их к категории предпочтений, где они утратили бы все свои характерные черты.

Более того, существование демократических систем невозможно без существенного уровня гармонизации требований, которые индивидуумы предъявляют системе¹². По некоторым вопросам большинство граждан должны иметь одинаковое мнение (по крайней мере, некоторые люди большую часть времени или большинство людей некоторую часть времени), например по вопросу об основных особенностях политико-экономической системы. Однако по другим вопросам такого единства мнений быть не должно. Если вдруг каждый захочет быть мэром или переселиться в Калифорнию, а все мужчины захотят жениться на одной и той же женщине, вряд ли это пойдет кому-либо на пользу. Полиархия – а в меньшей степени и любое государство – нуждается, таким образом, в некой сложной смеси похожих и непохожих требований.

Если то, за что индивидуум голосует, является просто вопросом предпочтений, возможность достижения необходимой гармонии или четкости формулировок решений очень мала – а возможно, и отсутствует. С другой стороны, если выбор является волеизъявлением, зависящим от фактов, правил морали и волевых актов, то вероятность повышается. По поводу простых предпочтений первого или четвертого типа можно пойти на компромисс. Однако уровень гармонизации, достигнутый в результате такого компромисса, может оказаться недостаточным для добровольного принятия правил полиархии. В отношении многих сфер потенциальных конфликтов требуется выработка комплексных, а не компромиссных решений. Для этого нужно учитывать возможность политического конфликта и пересмотрения волеизъявления таким образом, чтобы избежать его¹³.

Взаимообмен между лидерами и гражданами

В основе полиархии лежат волеизъявления, а не предпочтения. Но постоянное и разнообразное взаимодействие между гражданами и руководством страны позволяет гражданам формулировать волеизъявления и определяет реакцию правительства на них. Большинство нынешних теоретиков демократии забыли, что раньше центральное место в полиархии отводилось двустороннему обмену – об этом размышляли и Джон Стюарт Милль, и лорд Брайс¹⁴. Ключевой процесс – убеждение. В системах, где выборы не проводятся, потенциальный лидер принуждает своих соперников и их сторонников к покорности или применяет другие способы манипулирования. В то же время в выборных системах по условиям борьбы за власть потенциальный лидер должен убедить избирателей.

Убеждение играет разнообразные роли в полиархии, так как в любой ситуации найдется хотя бы один человек, уверенный в пользе переговоров. Но особая роль принадлежит взаимному убеждению лидеров и граждан. Оно становится процессом незамедлительного действия и первостепенного значения, посредством которого у многих граждан формируются волеизъявления второго и третьего типа – в виде осторожных расчетов и моральных суждений.

Данный процесс не ограничивается простым установлением связей между правительством и рядовыми гражданами. Соперники в борьбе за высшие посты – например президента США – обращают свои воззвания и прислушиваются не только к рядовым гражданам. Они также взаимодействуют с лидерами на промежуточных уровнях власти, за каждым из которых стоят его сторонники. А те, в свою очередь, вступают в такие взаимоотношения с лидерами нижнего звена, у которых также есть сторонники на низших уровнях. Например, член парламента и потенциальный премьер-министр выстраивает свою кампанию и организует непрерывное общение с гражданами в виде нисходящей лестницы контактов с парламентскими, партийными и другими лидерами. Все они, кроме того, взаимодействуют с рядовыми членами парламента и партийными функционерами, и так далее до самого низа. Однако эти отношения не являются односторонними или даже иерархическими в своей основе. Процесс взаимного убеждения идет во всех направлениях. В нем участвуют люди, не являющиеся кандидатами: журналисты-комментаторы, религиозные лидеры, представители профсоюзов. В самом «низу» находятся информированные и активные граждане, к которым их друзья обращаются за советами и информацией¹⁵.

Структуру такого взаимодействия в конкурентной полиархической политике отчасти можно представить в виде лестницы. Взаимодействие происходит между людьми, находящимися на ее различных ступенях, зачастую даже не на соседних, а также между людьми на одной ступеньке. Для США лестница будет выглядеть примерно следующим образом¹⁶:

Президент

Лидеры конгресса и другие высшие руководители партий, председатели комитетов конгресса, представители администрации президента, судьи Верховного суда

Другие руководители законодательных органов, судьи, определяющие политику, и правительственные чиновники верхнего эшелона

Рядовые члены законодательных органов и некоторые члены правительства

Партийные руководители более низового уровня, лидеры групп интересов и основные фигуры, влияющие на общественное мнение

Политически активные граждане

Рядовые избиратели

Граждане, не участвующие в выборах

Волеизъявления граждан в форме информации и убеждения движутся вверх по этой лестнице. Информация, идущая сверху, и убеждение являются сигналами для граждан относительно того, что является возможным или наиболее реально выполнимым, а также в чем состоят предложения руководителей. Вверх и вниз проходит большое количество неверной информации. Высказываемые волеизъявления постоянно изменяются в зависимости от того, что считается возможным и наиболее реально выполнимым. То, что является возможным и выполнимым, постоянно пересматривается (и все время создаются новые возможности) в свете волеизъявлений граждан и руководителей.

На каждой ступени лестницы обычно наиболее активные и лучше всех информированные участники политического процесса передают информацию о том, что возможно, реализуемо и, по их мнению, желательно, вниз, менее активным и хуже информированным участникам. На каждом уровне участник, желающий получить информацию и советы, может выбирать между конкурирующими (и обычно критикующими друг друга) источниками информации (и дезинформации) и советов. Поскольку источники информации и советов (например, лидеры групп интересов и кандидаты на выборные должности) конкурируют в борьбе за сторонников, они весьма сильно мотивированы к тому, чтобы превзойти своих соперников, предлагая соответствующую информацию и советы тем, кто в этом нуждается. Они конкурируют и другими, менее полезными способами.

Если бы мы могли вообразить «начало» подобного процесса взаимного убеждения, то содержание коммуникации, идущей снизу вверх, было бы всего лишь выражением всеобщей неудовлетворенности. Однако направленный вверх поток мнений становится чем-то гораздо большим. Это более конкретная информация о недовольстве, надеждах и политических пожеланиях. На нее уже оказал воздействие идущий сверху поток информации, и она постоянно уточняется по мере своего движения наверх.

В полиархических системах процесс двустороннего влияния является фундаментальным и всеобъемлющим. Политические деятели практически постоянно заняты этой работой. Граждане участвуют в данном процессе, формируя свои политические волеизъявления. Это происходит и тогда, когда они читают редакционные комментарии в газетах, и когда они уделяют внимание любому лидеру низкого или высокого уровня, оказывающему влияние на общественное мнение. И даже апатичные граждане время от времени приходят на выборы или выражают неудовольствие другими способами. Они же своей пассивностью подают сигнал верхам о том, что политическая система функционирует хорошо, тем самым не побуждая апатичных граждан к активному участию¹⁷.

Данный процесс не следует идеализировать. В США обычно лишь небольшой процент взрослого населения открыто и активно занимается политикой, как это можно видеть в таблице 10.1, показывающей уровень участия граждан США в политической жизни в конце 1960-х годов¹⁸. Западноевропейцы еще менее активны, если не считать более высокого уровня их участия в выборах¹⁹.

Взаимное приспособление лидеров

Как мы видели в предыдущей главе, взаимное приспособление лидеров является неизбежным даже в крайне авторитарной системе. Мы видели также, что оно расширяется при помощи конституционных нововведений – таких, как частная собственность, разделение власти, система сдержек и противовесов, иногда – федерализм. В полиархии политический процесс еще более усложняют дополнительные формы взаимного приспособления. Власть еще сильнее разделена. Рядовые граждане теперь соучаствуют во власти – они могут путем голосования избирать должностных лиц и смещать их с постов. Теперь выборные должностные лица делят власть с бюрократами. Они не только надзирают за работой бюрократов в рамках иерархической симметрии, но и создают специальные структуры промежуточного контроля, например в виде расследования деятельности правительственных ведомств конгрессом или парламентом.

Взаимный обмен мнениями между лидерами и гражданами сам по себе стимулирует усиление взаимного приспособления. Различные лидеры постоянно заняты созданием альянсов для завоевания голосов в законодательных органах или на выборах. Лидеры групп интересов отстаивают свои позиции между собой и в контактах с другими структурами. Создаются альянсы между лидерами групп интересов, конгресса и исполнительной власти. Это обширнейший процесс взаимного приспособления, в ходе которого ставятся цели завоевания голосов и собирания голосов малых групп в более крупные блоки. При этом некоторые лидеры добиваются влияния тем, что снабжают голосами других²⁰.

Несмотря на эгалитарные нормы полиархии, плюрализм данных систем остается крайне неэгалитарным. Можно выделить две наиболее важные, хотя и не единственные, черты борьбы за власть. Первая заключается в неизбежности того, что власть имущие всегда расширяют ее пределы, как бы четко те ни определялись конституционной традицией и современными поправками. В результате действительное распределение полномочий и других видов власти никогда не соответствует целям эгалитаризма. Например, конгрессмен может воспользоваться своей должностью для того, чтобы сформировать избирательный штаб и собрать денежные средства, что недоступно его сопернику. Вторая особенность состоит в том, что между участниками полиархического политического процесса сохраняется заметное неравенство по уровню богатства. Некоторые могут нанять организацию поддержки, консультантов по связям с общественностью, оплатить время на телевидении и радио, место в газетах и возможности для других публичных выступлений; другие не могут. «Недостаток плюралистического рая состоит в том, что в хоре лучше всего слышны голоса людей из высших классов»²¹. Эти два фактора неравенства усиливают друг друга, когда государственный чиновник имеет возможность расширить свою власть путем контроля над оказанием финансовой поддержки и раздачей привилегий, заключением контрактов на общественные работы, расходованием других бюджетных средств и обратить находящиеся в его распоряжении общественные средства на собственные политические цели. Это наиболее часто встречающееся в полиархической политике явление.

Таблица 10.1. Участие в политической жизни в США

Вид участия

Процент выборки взрослых американцев

1

Сообщают о регулярном голосовании на президентских выборах

72

2

Сообщают, что всегда голосуют на местных выборах

47

3

Активны хотя бы в одной организации, вовлеченной в проблемы общины

32

4

Объединялись с другими гражданами с целью решения какой-либо проблемы местной общины

30

5

Пытались убедить других голосовать так же, как они

28

6

Когда-либо активно работали в интересах партии или кандидатов в ходе выборов

26

7

Когда-либо обращались к муниципальным служащим по каким-либо вопросам или проблемам

20

8

Присутствовали, по крайней мере, на одном политическом собрании или мероприятии за последние три года

19

9

Когда-либо обращались к должностным лицам штата или федерального правительства по каким-либо вопросам или проблемам

18

10

Когда-либо создавали группу или организацию для решения какой-либо проблемы местной общины

14

11

Когда-либо предоставляли деньги партии или кандидату во время избирательной кампании

13

12

Являются в настоящее время членами политического клуба или организации

8

Широко признаны и другие недостатки плюралистического взаимного приспособления²². С одной стороны, рост численности государственных и неправительственных групп, вовлеченных в процесс взаимного приспособления, приводит к тому, что в государственной политике приходится учитывать множество интересов и соображений. С другой стороны, в рамках данного процесса организованные группы интересов добиваются различных выгод за счет неорганизованных: члены профсоюзов – за счет рабочих и служащих, не состоящих в профсоюзах, организации сельскохозяйственных производителей – за счет неорганизованных фермеров, группы производителей товаров – за счет потребителей. Каждая организованная группа интересов хотя бы часть своих выгод получает за счет «не имеющих представительства во власти миллионов, находящихся на нижней ступени каждой естественной экономической классификации»²³.

Слабость плюрализма состоит также и в том, что те группы сторонников, от имени которых лидеры выступают и действуют, часто не проявляют активности в своих организациях. В организациях бизнесменов, профсоюзах, ассоциациях автовладельцев, группах экологов, организациях отставных военных и тому подобных часто отсутствует внутренний полиархический контроль. Их лидеры зачастую не служат членам своей организации, а лишь используют их²⁴. Путаница между группой и индивидуумом в правилах и нормах, регулирующих полиархическую политику, еще более затрудняет полиархический контроль. Нормой считается равенство между группами, например равное представительство управляющих, рабочих/служащих и общественности в комитетах, устанавливающих уровень заработной платы, или «равновесие» между фирмой и потребителем в законодательстве о продовольствии и медикаментах. Все эти группы сильно различаются по численности, а равные права групп означают самое большое неравенство в правах отдельных людей²⁵. Некоторые из вышеперечисленных недостатков будут подробно рассмотрены в следующих главах.

Наконец, взаимное приспособление, характерное для полиархии, лишь смягчает, но не заменяет гораздо более жесткий процесс взаимного приспособления, которым характеризуется борьба за власть, описанная в предшествующей главе. Поскольку такое взаимное приспособление с присущими ему методами запугивания, принуждения, насилия и даже политических убийств сохраняется, то его усовершенствование в виде правил полиархии по-прежнему оставляет государство в состоянии, далеком от идеального.

Подавляющее и второстепенное большинство

Остается еще одно важное положение относительно полиархии. Полиархия не является однозначной системой правления большинства. Можно сказать, что одни определенные виды большинства правят, а другие – нет.

Формирование большинства наиболее заметно в гипотетической упрощенной двухпартийной системе, в которой четко отражены определенные характерные черты реальных систем. В такой гипотетической системе политическая партия становится альянсом политических лидеров с целью сотрудничества для победы на выборах: в одних полиархиях этот альянс имеет свободный характер, в других он более жесток и стабилен. Чтобы победить, лидеры обеих партий обяжут своих кандидатов занять позиции, за которые выступают подавляющее большинство избирателей. (В США, например, обе партии и почти все кандидаты стоят на позициях защиты частного предпринимательства, ратуют за мир почти при любых обстоятельствах, за высокий уровень занятости и государственное образование.)

Обычно обе партии стоят на позициях, поддерживаемых подавляющим большинством, но тем не менее они расходятся в тех вопросах, по которым трудно представить себе формирование абсолютного большинства. Это такие вопросы, как реформа подоходного налогообложения, регулирование деятельности профсоюзов, помощь другим странам, контроль над огнестрельным оружием, политика в области энергетики, военный бюджет и аборты. Испытывая сомнения относительно того, что больше понравится избирателям, каждая партия и ее кандидаты предпочтут придерживаться традиционных позиций и идеологии партии, причем эти позиции будут меняться в зависимости от оценки того, что может оказаться привлекательным для избирателей. (И тем не менее они иногда могут сохранить приверженность традициям и идеологии, даже несмотря на то, что это противоречит очевидным настроениям большинства, как это часто делают в США консервативные республиканцы.) Кроме того, каждая партия постарается продемонстрировать свои отличия от другой, а затем убедить колеблющихся избирателей изменить свое волеизъявление в соответствии с предложениями данной партии. В результате различие между партиями исчерпывается этими второстепенными вопросами. И ни одна из них не может точно выяснить, чего же хочет большинство.

Более того, каждая партия и ее кандидаты идут на выборы с платформой, включающей большое количество второстепенных вопросов. И поэтому любой избиратель одобрит позиции по одним вопросам и отвергнет другие в платформах каждой из партий. Поэтому, как бы он ни проголосовал, позиции избранной им партии или кандидата по многим вопросам неизбежно будут противоречить его собственным воззрениям.

В результате при полиархии волеизъявления большинства обычно преобладают только по тем вопросам, по которым имеется несомненное стабильное мнение большинства – подавляющего большинства, – каковое обе партии обязуются поддерживать. Второстепенные большинства – то есть большинства, выступающие в поддержку позиции по второстепенному волеизъявлению, которое оказалось под вопросом, – могут и не занимать доминирующих позиций^*.

Глава 11

ПОЛИАРХИЧЕСКИЙ И РЫНОЧНЫЙ КОНТРОЛЬ

Когда рыночная система связана с предпочтениями индивидуальных потребителей, как в основном происходит во всех рыночных системах, то это уже само по себе является системой общественного контроля. Люди «голосуют» деньгами. Таким образом, железные дороги страны могут быть поставлены под полиархический или под рыночный контроль – или, как во многих системах, задействуется комбинация этих двух видов контроля. Во многих странах предпринимаются попытки общественного контроля над государственными школами – почти исключительно через механизмы полиархии, – и только частные школы остаются под контролем рынка. Характер медицинских услуг смешанный: некоторые услуги продаются и поэтому контролируются потребительским спросом; другие, как, например, медицинское обслуживание отставных военных в США, доступны через полиархически контролируемые программы и на рынке не появляются.

Чтобы ясно увидеть, что полиархия и рынок являются альтернативными системами общественного контроля, нам нужно рассеять две дымовые завесы. Во-первых, укоренилось представление, что корпорации могут делать все, что только пожелают, и, невзирая на все теории, рыночный контроль, который осуществляет потребитель, на самом деле не оказывает никакого воздействия. Такие взгляды зачастую очень устойчивы. Никого не смущает тот очевидный факт, что корпорации должны продать все, что они произвели, что потребители выбирают: купить новый автомобиль или отремонтировать дом, купить ту машину или другую, обувь или более дорогую еду, табак или спиртное. Выживают только те продавцы (и корпорации), которые реагируют на изменения спроса достаточно хорошо, чтобы сбыть свою продукцию. Вместо того чтобы отрицать существование общественного контроля, надо задаться вопросом: а насколько хорошо это «достаточно хорошо»?

Вторую дымовую завесу поставили люди, неправильно применяющие экономическую теорию. Их ошибка – чрезмерное упрощение. Каждой корпорации нужно продавать свою продукцию. Эти люди уверены: этого достаточно, чтобы корпорация находилась под контролем своих покупателей. Этим энтузиастам ни на мгновение не приходит в голову, что покупатели могут быть некомпетентны в своем выборе, что их даже могут обмануть, что на рынках могут осуществляться махинации. Они просто верят в модель, которой, как им кажется, подчиняется реальный мир.

Конкретные сравнения

Некоторые конкретные сравнения общественного контроля в двух системах проливают свет на обе. Ограничим сравнение сферой функций или деятельности, в которой применимы и рыночные, и полиархические методы, поскольку многие функции на рынке неосуществимы.

Уход или реформа?

Если потенциальному покупателю пишущих машинок фирмы Olivetti они не понравятся, он может просто купить себе машинку другой фирмы. Одна возможность этого заставляет руководство Olivetti все время сохранять бдительность. Напротив, если «покупателю» или клиенту муниципального управления общественных работ не понравится, как оно работает, деваться ему некуда. Ему придется убеждать чиновников данного управления работать по-другому, при этом он может объединиться с другими избирателями, чтобы снять с работы нерадивых чиновников. Но перспективы добиться удовлетворения, как правило, очень слабы¹. Согласно теории, уйти проще, чем пытаться осуществить внутренние реформы.