Текст книги "Вечное Лето, Том I: Несовершенный рай (СИ)"

Автор книги: Catherine Macrieve

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 20 страниц)

– Это невероятно! Вулкан на Ла-Уэрте… извергается. Но это непохоже ни на что из виденного мной ранее… Как взрыв энергии… Боже всемилостивый, он сносит всё на своём пути! Нет. Нет! Он двигается в нашу сторону…

Связь обрывается снова.

– Соедини с кем-то другим! – выкрикивает Грейс, её руки дрожат.

Ирис переключает несколько линий. Везде одно и то же – паника. Молитвы. Крики. Последнее, что мы слышим – шёпот пожилого мужчины:

– Спаси нас, Господи.

– Ирис, выключи спутниковую связь, – дрожащим голосом командую я.

– Не понимаю, – бормочет Грейс, – вулкан не извергался, но все считают, что это произошло?

– Не знаю, – ошарашенно произносит Шон.

Джейк подходит ко мне сзади и сжимает на моих локтях побелевшие ледяные пальцы, словно пытается удержать меня от срыва в пропасть истерики.

– Но я уверен только в одном, – продолжает Шон упавшим голосом, – никто не собирается нас спасать. Мы сами по себе.

__________________________

*Управление перспективных исследовательских проектов Министерства обороны США (DARPA) – управление Министерства обороны США, отвечающее за разработку новых технологий для использования в интересах вооружённых сил. Задачей DARPA является сохранение технологического превосходства вооруженных сил США, предотвращение внезапного для США появления новых технических средств вооружённой борьбы, поддержка прорывных исследований, преодоление разрыва между фундаментальными исследованиями и их применением в военной сфере. [Википедия]

========== действие II – эпилог ==========

некоторое время назад

Эверетт Рурк распахивает двери в вип-зону клуба. Он двигается быстро, уверенно, по всему видно, что он чрезвычайно занят важным делом.

– Отчёт, Ирис. Немедленно.

Крутящийся вокруг него дрон замирает, проецируя голограмму.

– Гости переведены в убежище, сэр. В данный момент они проходят обработку.

– Отлично. Статистическая оценка их выживания?

– По наиболее скромным прогнозам, выживут 65% из них.

Рурк усмехается.

– Это больше, чем я рассчитывал, – замечает он. – Что-нибудь ещё?

– Значительная активность зафиксирована в джунглях к северо-западу, – отчитывается механический голос.

Мужчина хмурится.

– Местные. Ищут укрытие, пока не грянул гром. Что ж…

– Возможно, мы могли бы достичь с ними соглашения… – голос из дрона, кажется, звучит неуверенно.

– Не беспокойся о них, – отмахивается Рурк. – Кто будет достигать соглашения, если я распустил всю охрану, душа моя? – губы мужчины искривляет усмешка.

И в эту же секунду пол под ногами Рурка сотрясается. Стаканы в баре дрожат, и помещение наполняется странным зеленоватым сиянием.

– Ну, это что-то новенькое, – пожимает плечами Эверетт, но в его голосе нет ни изумления, ни каких-либо других эмоций, свидетельствующих, что что-то идёт не так.

– Колебания временного континуума становятся интенсивнее, – замечает Ирис, – и довольно быстро. В подобном темпе они спровоцируют максимально возможное извержение.

– Я знаю, – отмахивается Рурк. – Именно по этой причине мы будем вынуждены активировать протокол «Конец игры».

Мужчина стремительно подходит к бару и наливает себе стакан виски со льдом. Делая глоток, он ощупывает собственные карманы и выуживает клочок бумаги, недоумевающе вскидывая брови.

– Коды для активации спутниковой связи? Они мне не понадобятся.

Он бросает бумажку на стол и отставляет бокал, оглядывая помещение.

– Я всегда говорила, сэр, что вам стоит почаще наводить порядок в карманах, – с какой-то тёплой интонацией в механическом голосе произносит голограмма.

– Ты – мой личный помощник, а не матушка, Ирис. Знай своё место, – резко бросает Рурк, и полупрозрачное лицо девушки искажается гримаской.

– Да, сэр. Разумеется.

Эверетт присаживается на кожаный диван.

– Я рассказывал тебе об этом месте, Ирис?

– Думаю, что нет, сэр.

Рурк снова берёт в руки бокал и делает глоток.

– Это была самая первая комната отеля, которую я придумал. Задолго до того, как остров попал в моё владение, задолго до «Rourke Industries», задолго до того, как у меня появились недруги… Задолго до всего этого безумия… Я был лишь скучающим парнем, который хотел, чтобы у него всего-то был свой личный клуб с вип-зоной. Знаешь ли, Ирис, все остальные помещения отеля созданы для гостей, и только эта ложа – для меня. И моих друзей.

Ещё один глоток виски.

– Странно, согласись? Весь этот отель – лишь прикрытие для того, чем мы на самом деле занимаемся на острове. И как же мне жаль, что я пропущу веселье!

– Как и мне, сэр, – сдержанно отзывается Ирис.

Рурк усмехается, возвращая стакан на стол.

– Достаточно сентиментальной болтовни, – резко говорит он. – Пора приниматься за дело. Настало время для конца игры.

Мужчина встаёт с дивана и направляется в сторону выхода. Мерцая, голограмма исчезает, и дрон устремляется за ним.

Спустя некоторое время, распахивая двери своего офиса под самым потолком центрального крыла «Небожителя», Рурк обводит оценивающим взглядом окружающий его спартанский порядок кабинета.

– Сэр, могу ли я задать вопрос? – раздаётся голос проявившейся вновь Ирис.

– Конечно, – великодушно произносит Рурк, не сводя взгляда с открывающегося за окнами вида на остров.

– Сразу после того, как выйдет из строя хроносфера, прибудет самолёт. Поскольку гости проходят обработку, а Вас здесь не будет, то никого не останется. Эти студенты останутся в затруднительном положении… Совсем одни.

– Да. Да, разумеется, так и будет. Конечно, я рассчитывал встретить их лично, но, сама видишь, всё выходит несколько иначе. – Голограмма кивает. И пол под ногами Рурка снова вздрагивает с такой силой, что мужчина едва не падает. – Да – у острова определённо другие планы.

– Я рассчитала их шансы на выживание. Они составляют не более шести процентов, – замечает Ирис.

– Если бы я рассчитывал собственные шансы на выживание, Ирис, я никогда бы не решился взойти на борт яхты в тот шторм, когда мне было двадцать, – отмахивается Рурк. – И никогда бы не нашёл остров, что означает… Впрочем, остальное тебе известно.

– Так вот, я хотела внести предложение, – продолжает Ирис, – я могла бы остаться, чтобы встретить их. Провести инструктаж, объяснить ситуацию…

– Нет, – отрезает Рурк, – категорически нет. Слишком велик риск, что ты… Как бы это точнее сказать… загрязнишь их мозги лишними деталями. А они нужны мне… девственно-чистыми. Они должны быть собой. – Земля снова дрожит. – Полагаю, время пришло. Ирис, не сделаешь ли ты для меня последнее одолжение?

– Разумеется, сэр! Всё, что Вы попросите! – с готовностью кивает девушка.

– Удали себя.

На полупрозрачном лице голограммы проступает потрясение.

– Я… Сэр…

– Это был приказ, вообще-то, – лениво протягивает Рурк.

– Я понимаю, сэр, но ведь это… своего рода самоубийство?

– В этом и суть, – Эверетт гадко усмехается.

– Но…

– Выполняй, – жёстко произносит мужчина.

Ирис отступает на шаг назад, и её голос теряет присущую ему до того человечность.

– Ирис 3.0, запуск протокола самоуничтожения. Очистка архивов и базы данных. Удаление памяти. Самоуничтожение через три… два… один.

Голограмма идёт рябью и исчезает. Маленький дрон со звоном падает на паркет, извергая крохотное облачко чёрного дыма. Рурк подходит к дрону и давит его каблуком ботинка.

– Вот всё и сделано, – сообщает он самому себе.

Мужчина расстёгивает запонки и кладёт их на стол. Затем садится в кресло, чтобы расшнуровать оксфорды, разувается, вытаскивает из брюк ремень.

– Настало время последнего приключения.

Комментарий к действие II – эпилог

Мы подошли к финалу второго действия. Не знаю, почему меня так удивляет это – но, откровенно говоря, я в шоке с того, что две трети первого тома завершены меньше, чем за два месяца. Мы приступаем к моему любимому третьему акту, дорогие читатели. Пожелайте удачи… мне и ребятам, потому что им придётся несладко :)

========== действие III – глава 11 – «не стоит раскачивать лодку» ==========

Комментарий к действие III – глава 11 – «не стоит раскачивать лодку»

Ну а пока обстановочка накаляется, настойчиво рекомендую к прослушиванию прелестную Appointments от Жюльен Бейкер. Песня (снова из плейлиста Пиксельберри) такая же нежная и трогательная, как Куинн.

https://yadi.sk/d/bgS-MEzwuBqz4g

this age, as we know,

is ending

Обратный путь до «Небожителя» едва ли занимает четыре часа. Ирис, используя свою карту острова, прокладывает для нас максимально короткую – и достаточно безопасную – дорогу. Спуск с горы другой тропой, не такой крутой и довольно широкой, был бы сущим удовольствием, если бы не тот факт, что каждый из нас переваривает полученную информацию.

Я стискиваю кулаки с такой силой, что оставляю глубокие лунки от ногтей на ладонях. Боль помогает держать себя в руках: не сорваться, не закричать. Слишком много. Слишком странно. Слишком страшно. Да, наши каникулы изначально не задались – кто бы спорил? Но теперь всего этого становится чересчур слишком для меня, и мне приходится хвататься за остатки самообладания, чтобы не свернуться комочком прямо на пыльной горной траве и не закусить до крови губы.

Все молчат. Иногда моё зрение вылавливает обеспокоенное лицо Грейс, дрожащие руки Мишель, нахмуренные брови Зары и дёргающийся кадык Шона. Крэйг задумчиво жуёт собственные губы, Джейк иногда почёсывает затылок с совершенно ошарашенной гримасой. Эстелла сжимает зубы. Даже Снежок, захваченный всеобщим подавленным настроением, трусит рядом со мной, прижимая к голове ушки и иногда приглушённо мурлыкая. Я знаю, что каждому из них сейчас тяжело – но впервые с момента прибытия на Ла-Уэрту я хочу думать только о себе, а не обо всех остальных.

Дрон Ирис летает над нашими головами, периодически проецируя голограмму, указывающую нам направление. Молча. И я благодарна этому чуду техники за тишину.

Вулкан не извергался, мы знаем это наверняка. Свидетельством тому служит, как минимум, тот факт, что мы всё ещё живы, что наши ноги топчут землю на острове. Тогда почему весь остальной мир так уверен в обратном?

И что вообще стало со всем остальным миром?..

Злюсь. Почему всё это происходит с нами? И что именно «всё это»? Какому богу – или кому, возомнившему себя богом – было угодно сотворить это с нами? Если бы я была верующей, обязательно нашла бы подсуетившееся для нас создание, чтобы призвать его к ответу. Но, конечно, здравый смысл подсказывает, что ответственного нужно искать среди смертных. Жаль только, что я не могу гарантировать, что никто из нас не воспользуется этой самой смертностью нашего таинственного кукловода, потому что, если говорить обо мне, я бы с удовольствием его грохнула!

И что, в конце концов, происходит лично со мной? Сны, не имеющие границ с реальностью. Видения, осязаемые, как явь. Почему именно я выбрана грёбаным козлом отпущения для того, что случилось с нами? А что именно, блядь, случилось? Кто-нибудь вообще понимает? Никто!

От этого ещё дерьмовее. Хотя кажется, куда уж хуже, да?

Когда от жаркого солнца нас скрывает густая листва тропического леса, я мысленно продолжаю задавать себе десятки вопросов. Десятки, наверняка давно сложившиеся в сотни – я просто не способна удержать в голове всё, что происходит. И уж совершенно точно я не способна ответить хотя бы на один из этих вопросов.

Я рада, что мы молчим. Не знаю, сумела бы я сдержаться, если бы кто-то напрямую обратился ко мне. Клокочущая внутри ярость вперемешку с растерянностью и банальным страхом составляют совершенно невыносимый коктейль, и я готова выплеснуть этот коктейль в лицо первому, кто найдёт, что мне сказать.

Когда я вижу возвышающуюся над лесом громаду «Небожителя», гнев становится ещё сильнее. Но, стоит мне представить лица остальных, когда мы расскажем им о своих открытиях, как злость отступает, растворяясь в сочувствии. Как воспримет всё Диего? Какое выражение будет у лица Куинни? Как будет выглядеть ошарашенный Радж? Умеет ли Лейла злиться? Насколько антинаучным признает происходящее Алистер?

Я смаргиваю несколько раз, фокусируя зрение. Я – сильная. Я перенесу это, стоя на своих двоих. Я должна сделать всё, чтобы оградить от боли тех, кто слабее. Я буду нужна им стойкой, а не размякшей от избытка эмоций.

Я смогу.

Стеклянные двери «Небожителя» распахиваются, являя нам застывших в молчании друзей. Несколько секунд мы все не произносим ни звука, прежде чем Диего бросается через половину холла ко мне и заключает в объятия.

– Вы живы, – с изумлением и облегчением выдыхает он, и тут же я вижу, как Куинн повисает на шее у Мишель, вытирая слёзы, Радж хлопает Крэйга по плечу, а Алистер в нетерпении подходит к Грейс, придирчиво выискивая на ней следы повреждений.

Несколько минут мы обмениваемся приветствиями, и я радуюсь отсрочке, несмотря на то, что нам так или иначе придётся рассказать всё, что произошло.

А потом Ирис появляется перед нами во всей красе, заставив не знакомых пока с ней ребят замереть.

– Это искусственный интеллект обсерватории? – первой нарушает молчание Куинн.

– Не совсем, – отвечает Шон. – Это бэк-ап версия или что-то в этом роде. Мы нашли её в обсерватории, но она не помнит, что случилось с островом.

– Не помнит? – изумлённо переспрашивает Алистер.

– Нет, – отвечает Ирис, – прошу прощения за неудобства.

– Для кого-то это, скорее, удобство, – яростно выпаливает Мишель.

– Эй, полегче, Миш, – вскидывает брови Крэйг.

– Заткнись уже, большой ты ребёнок, – Мишель явно несёт не в ту степь. – Я-то считала тебя самым крепким парнем в университете, а ты…

– Ты правда так думаешь, а? – расплывается в улыбке Крэйг.

– Закрой рот, я не закончила! Так вот, откуда нам вообще знать, что вот она, – Мишель указывает элегантным пальчиком в сторону голограммы, – говорит правду?

– Вы не можете быть в этом уверены, – соглашается Ирис, – в мою программу не вложен язык жестов, который помогает собеседнику распознать ложь.

– Спасибо, что подтвердила мои догадки! – огрызается Мишель. – К тому же, я совершенно поражена тем фактом, что нас всех там не грохнули!

– Мы в порядке, Мишель, – устало произносит Шон, – мы справились. Все живы.

– На самом деле, нам просто повезло, – отмахиваюсь я, усаживаясь в кресло. Усталость резко накатывает волной, грозящей сбить меня с ног. – Ситуация становится всё более безумной. Шанс на то, что мы вернёмся не все или вовсе не вернёмся, был слишком велик. Сколько ещё мы сможем рассчитывать на удачу?

Мишель разводит руками.

– Спасибо, Мари. Я рада, что ты это понимаешь.

Шон отмалчивается, упрямо сжав губы.

– В чём Мишель права, так это в том, что мы не можем доверять этому… устройству, – встревает Эстелла, – мы должны уничтожить эту штуку немедленно. Ведь свою функцию она выполнила – привела нас сюда.

– Прошу вас воздержаться от этого, – мне чудится мольба в механическом голосе Ирис, когда Эстелла делает шаг в её сторону, явно настроенная весьма решительно.

– Эстелла, не надо, – неожиданно возражает Радж, загораживая голограмму собой.

– С дороги, Радж!

– Нет.

– Успокойтесь оба! – я вскакиваю с кресла, и мышцы ног отзываются ноющим протестом. – Эстелла, бога ради, оставь Ирис в покое. – И тихо, чтобы слышала только она, добавляю: – Не так уж давно никто из нас не мог доверять и тебе.

– С твоей стороны это было низко, – задыхается от возмущения Эстелла.

– Но справедливо, – парирую я. Она фыркает и уходит в сторону лифта, явно обиженная. Я чувствую угрызения совести от того, что нагрубила ей, но только так можно было отвлечь Эстеллу от её жажды разрушений.

– Спасибо, Марикета, – доносится до меня голос Ирис.

– Ты по-настоящему отблагодаришь меня, доказав, что я была права, – отмахиваюсь я, снова усаживаясь в кресло.

– Принято, – откликается голограмма.

– Наложить бы лапы на тот золотой снитч и посмотреть, как тикает Ирис, – мечтательно протягивает Зара, пытаясь добраться до дрона, уворачивающегося от неё так, что голограмма мерцает.

– Я предпочла бы, чтобы ты этого не делала, – отзывается механический голос.

– Так что ещё вы нашли в обсерватории? Удалось связаться с кем-то? – нетерпеливо спрашивает Куинн. Мы с Шоном обмениваемся обеспокоенными взглядами. И я по-настоящему благодарна ему за то, что он вызывается поведать остальным плохие вести.

Спустя четверть часа, когда все в курсе наших злоключений и сообщений в радиопередатчике, между нами повисает давящая тишина. Куинн держит глаза широко раскрытыми, подозреваю, чтобы не позволить пролиться ни единой слезинке. Диего тяжело дышит, держась за спинку кресла, в котором я сижу. Радж, подобно большой рыбе, открывает и закрывает рот. Алистер, белый, как мука, сидит, обхватив голову руками. А Лейла, присоединившаяся к нам в процессе рассказа, беспокойно расхаживает вдоль лобби.

– Вы уверены, что слышали именно это? – в конце концов произносит Радж.

Из дрона Ирис доносится характерный щелчок.

– Бог мой, он… извергается! Вулкан извергается! – вещает запись.

– Что это она такое делает? – отмирает Диего.

– Это то, что мы слышали, – поясняет Грейс. – Она, должно быть, записала…

– Это невероятно! Вулкан на Ла-Уэрте… извергается. Но это непохоже ни на что из виденного мной ранее… – продолжает Ирис воспроизводить то, что повергло нас в ужас несколькими часами ранее – и то, что теперь может серьёзно подорвать психическое здоровье наших друзей. – Спаси нас, Господи.

– Ирис, ради всего святого, выключи это! – выкрикиваю я, всё-таки не выдержав: столько попыток сохранить спокойствие разбиваются в пыль о новый приступ паники. На мои вздрагивающие плечи ложится рука Джейка, и он опускается на подлокотник моего кресла. Помогает. Не сразу, но помогает. Я хотя бы вспоминаю, что обещала себе не показывать, как мне страшно.

– Это не смешно, совершенно не смешно, – бормочет Диего.

– Это глупо, – хмурится Крэйг. – Вулкан не извергался. Мы все это знаем.

– Пока что, – добавляет Грейс, и все взгляды обращаются к ней. Она тяжело вздыхает и поясняет: – Мы могли слышать трансляцию того, что пока что не случилось.

– Грейс, что ты такое говоришь? – изумляется Алистер, всё ещё поддерживая свою голову руками, словно боится, что от переизбытка информации та упадёт.

Грейс закусывает дрожащую губу, набирает в грудь побольше воздуха и, зажмурившись, выдаёт:

– Мы должны смотреть фактам в лицо. Саблезубые тигры. Гигантские крабы. Лисица, дышащая льдом. Теперь – это.

Снежок, услышав упоминание самого себя, настороженно мурчит и запрыгивает на мои колени, словно прося защиты.

Я поднимаю глаза на Джейка и знаю, что он думает о том же, о чём и я – о тех странных огнях, что мы видели из диспетчерской башни в первые часы после прибытия на Ла-Уэрту. Перевожу взгляд на Куинн и вспоминаю таинственного морского конька, летающего над водной гладью.

– Мы все думаем об этом, – продолжает Грейс. – Знаю, что это страшно, и я первая, кто готов признаться: я стараюсь говорить себе, что всё хорошо, но… Так больше продолжаться не может. Давайте скажем это вслух, да? Путешествия во времени.

Компания взрывается какофонией криков.

– Это же просто глупо! – возмущается Лейла.

– Мы не в долбанном фанфике, Грейс! – округляет глаза Мишель.

– И я, вообще-то, не помню, чтобы в учебнике по биологии упоминались когда-либо существовавшие лисы, выдыхающие лёд! – добавляет Крэйг.

– Я не говорила, что мы путешествовали во времени, – возражает Грейс, – просто некоторые вещи… такие, как трансляции… могли ещё не произойти.

Шон взъерошивает собственные волосы.

– Хорошо. Давайте попробуем рассуждать логически. С временем здесь действительно что-то происходит… И я допускаю, что объяснение Грейс подходит по всем параметрам, но… Это неважно. Важно то, что мы будем со всем этим делать. Наш поход в обсерваторию дал ясно понять лишь одно: никто не придёт нас спасать.

– Теперь всё зависит от нас, – упавшим голосом подтверждаю я.

– Да, Мари, – выдыхает Грейс. – Это всего лишь, м-м, проблема. А любая проблема имеет решение.

– Пока ты не окажешься на глубине шести футов под землёй, – подхватывает Джейк, и Грейс бледнеет. – Что? Эта поговорка звучит примерно так.

– Мы можем рассчитывать только друг на друга, – говорит Куинн, ободряюще сжимая ладонь Грейс.

– И кстати, пока вас не было, мы тут кое-что обнаружили, – внезапно говорит Радж, и я замираю. Просто невероятно, если сейчас он скажет то, что я думаю…

Но он ничего не говорит. Только достаёт из кармана сложенную фотографию, где изображена долбанная гавань.

Я нервно сглатываю.

– Это здесь? – стараясь скрыть смятение, спрашиваю я.

– Да. В паре миль к востоку.

– Это личная гавань мистера Рурка, – подхватывает Лейла. – Она доступна только самым высоким гостям. Там проводят регаты и всё такое.

– Боже, и если там осталась хоть одна захудалая яхта… – начинает Мишель.

– То мы спасены! – заканчивает Шон. – Теперь мы знаем, что делать! Отдохнём прежде, конечно, – поправляется он, видя умоляющий взгляд Крэйга. – Планируем выход на завтрашнее утро. Боги, это был действительно долгий день.

– Три дня, – неожиданно произносит Алистер.

– Что?..

– Марикета, вас не было три дня, – поясняет Диего, ошарашенно глядя на меня. – Думал, ты в курсе…

Я растерянно качаю головой. Нет, все эти махинации солнца над нами, конечно, из моей памяти никуда не выветрились, но – три долбанных дня? Серьёзно? Всего несколько часов сна, протеиновые батончики и краб – как мы вообще остались живы?

– Я собираюсь пойти поесть и лечь спать, – сообщаю я, вставая. – Настоятельно рекомендую всем сделать то же самое.

С этими словами я удаляюсь в компании Снежка. Поднимаюсь в ресторан, хватаю первую попавшуюся булочку и приличный кусок запечённой говядины. Половину мяса отдаю Снежку. Наскоро перекусив, мы с лисёнком очень быстро уходим в сторону лифта. Меньше всего мне хочется, чтобы кто-то ещё пришёл сюда. Совершенно нет желания с кем-либо разговаривать.

Но моим мечтам об уединении сбыться не суждено. Отмыв от себя пыль и грязь, я выхожу из ванной комнаты и слышу настойчивый стук в дверь. Хочется притвориться спящей, но воспитание, мать его ети, не позволяет.

За порогом мнётся Куинн, и я аж отступаю назад от неожиданности.

– Куинни? Что случилось?

– Не против, если я зайду? – смущённо спрашивает она.

– Да… да, конечно, – я пропускаю её в номер и указываю на диван. – Присаживайся. Что-то случилось?

Куинни, скидывая шлёпанцы, забирается на диван с ногами и обхватывает руками худые коленки.

– Просто пришла поболтать. Прости, я понимаю, что ты устала, но…

Раздражение как рукой снимает, когда я смотрю в её огромные смущённые глазищи. Ну как я могу её прогнать?

– Как ты, Куинн? – спрашиваю я, усаживаясь рядом.

– Алистер сказал, что, если мы продолжим испытывать судьбу, то все, в конечном итоге, умрём, – сообщает Куинн. Я думаю о том, что Алистеру, как и некоторым другим, стоило бы прикусить язык. Потому что, честно, мне иногда хочется сжать руки у этого парня на горле, он ведь ну совершенно не думает о том, как его слова действуют на остальных. Хренов паникёр. Каждый раз, когда он открывает рот, необходимо озвучивать предупреждение: слабонервным, беременным и детям заткнуть, блядь, уши.

– Не обращай на него внимания, пожалуйста, – прошу я.

– Ну, в одном он прав, – пожимает Куинн плечами. – Мы действительно все умрём в конечном итоге.

– Я помню. Одна из твоих истин.

– Точно.

Мы молчим некоторое время, глядя друг на друга, словно общаемся без слов. От присутствия Куинн меня постепенно отпускает напряжение.

– Знаешь, я хотела сказать, что очень рада, что ты вернулась. Я много думала о тебе, – неожиданно признаётся Куинн.

– И что же конкретно ты думала? – настороженно уточняю я.

– Просто беспокоилась, – пожимает плечами она. – Я, конечно, нисколько не сомневалась, что ты справишься со всем, что тебе выпадет.

– Спасибо за комплимент.

– Это не комплимент. Это правда. Знаешь ли… мне не верится, что мы собираемся покинуть остров. Всё это странно, и тем не менее… Такое чувство, что за несколько дней мы прожили целую жизнь, – она так странно запинается, словно что-то в её горле мешает говорить дальше. Спустя минуту Куинн всё-таки продолжает: – У меня такое чувство, будто я знаю тебя всю свою жизнь.

– Куинн, – настораживаюсь я, хотя сама чувствую, будто не было ни дня, когда я не знала кого-то из ребят – даже Алистера, дери его черти, – что именно тебя беспокоит?

– Как ты считаешь… Вернувшись домой, мы всё ещё будем разговаривать друг с другом?

– Почему ты в этом сомневаешься? – мягко говорю я, сжимая крохотную ладошку Куинн в своей. – Я не общалась ни с кем, кроме Диего, пока мы не прибыли сюда. А теперь у меня такое чувство, что я приобрела друзей на всю жизнь.

И это правда. Все стали мне настолько близки, что я не представляю себе жизни без ребят. Да-да, даже без Алистера. Хотя он и придурок.

– Давай будем надеяться, что «на всю жизнь» будет значить «действительно надолго»! – смеётся Куинн.

– Аминь, – я подхватываю её смех.

Мы болтаем о глупостях ещё несколько минут, когда Куинн неожиданно встаёт.

– Спасибо, Мари. Мне правда стало немного легче. А теперь отдыхай.

Она обнимает меня и стремительно выходит из комнаты. А я без промедления следую её совету и падаю, одетая, в постель. Снежок сворачивается в клубок рядом со мной, и я закрываю глаза.

Проснувшись, я первым делом ползу в душ. С тоской разглядываю джакузи, которым мне удалось насладиться только единожды. Но желание свалить с острова куда сильнее сожалений.

Оставив волосы сохнуть в стиле «не одна я ночью в поле кувыркалась», я приступаю к сборам. Одевшись, разбираю рюкзак и собираю заново, укладывая туда самое необходимое. То, что мне не пригодится в ближайшие дни уж точно, решаю оставить в отеле. В конце концов, я взяла с собой не так много вещей – а самое ценное вполне влезет в рюкзак. Натыкаюсь на рукоять ножа Эстеллы – он всё ещё при мне. Чувствую очередной укол совести за то, что нагрубила ей накануне. Прокручиваю нож в руке, раздумывая. И – чем чёрт не шутит? – заворачиваю его в ткань и затыкаю за пояс.

Когда я решаю, что готова, то выхожу из номера, бросив на разобранную постель последний взгляд. Снежок трусит за мной, прижав уши к голове, словно ему тоже грустно. Вообще-то, я думаю, тащить с собой голубого дышащего ледяным паром лисёнка – не самая лучшая из моих идей, но как я, в самом деле, могу бросить своего питомца?

Мы спускаемся в лобби. Я присоединяюсь на широком диване к Диего, сидящему на широком диване. Видимо, он единственный из всех реально готов отправиться в путь. Кладу голову ему на плечо, переплетаю свои пальцы с его. Мы не разговариваем. Это тот момент, когда слова не нужны. Он и так знает всё, что я хочу сказать, а я знаю, что именно он мне ответит.

Мы сидим так минут с двадцать, когда ребята начинают стекаться в холл. Радж тащит сумку-холодильник, щедро раздавая всем свежие сэндвичи. Это вовремя, ведь позавтракать-то я и забыла. Пока я жую, с другой стороны от Диего ко мне подсаживается Джейк, протягивая свой стакан с кофе. Глядя на него с благодарностью, я делаю глоток обжигающего крепкого напитка.

– Вот и поцеловались, – неожиданно бормочет Джейк, наблюдая за тем, как мои губы касаются стакана. Я чуть было не давлюсь кофе, испытывая смесь противоречивых желаний – обнять его, ударить, поцеловать, нагрубить…

Наваждение проходит, когда я понимаю, что в холле присутствуют уже все. Даже дрон Ирис летает вокруг, периодически являя голограмму нашим глазам.

Негромко переговариваясь, мы покидаем отель. Странная смесь облегчения и сожаления – вот то, что, наверное, чувствует большинство из нас. Меня удивляет то, что Эстелла не спорит с намерением покинуть остров, спокойно идя рядом с остальными и неся набитый вещами рюкзак. Я лавирую между ребятами, подбираясь к ней, и тихо говорю:

– Прости.

– Забыто.

Я сомневаюсь в том, что это так просто, но Эстелла поворачивает голову и искренне улыбается. С души спадает камень.

Мою ладонь перехватывает Джейк, заставляя меня чуть отстать от остальных. Когда мы возобновляем движение вперёд – рука об руку – он произносит:

– На секунду тебя оставить нельзя, как ты уже липнешь к Саре Коннор.

– Ревнуешь?

– Кто знает?

Мы идём в молчании вдоль пляжа, всей компанией оставляя ворох следов на белом песке. Возможно, вдоль берега идти дольше, но, кажется, безопаснее, чем пробираться всей толпой сквозь джунгли.

Вскоре «Небожитель» остаётся позади, а я оглядываюсь назад до последнего. Я должна радоваться, разве не так? И, кажется, даже действительно радуюсь… Сложно понять, потому что какая-то непонятная тоска царапает грудную клетку изнутри.

Дрон пролетает рядом с моей головой.

– Эй, Принцесса Лея, как насчёт прогноза погоды? – протягивает Джейк, провожая дрон взглядом. Ирис не отвечает.

– Ирис, думаю, он говорит с тобой, – усмехаюсь я.

– Моё имя не «Принцесса Лея», – возражает Ирис, когда голограмма проявляется.

– Это потому, что ты голограмма, – поясняет Джейк, – и она тоже была голограммой в одной сцене… А, чёрт, если ты не понимаешь отсылок, как я вообще могу придумать для тебя прозвище?

– Прозвище принято, – сообщает Ирис, – сканирую погодные условия. Температура воздуха – девяносто один градус по Фаренгейту*. Вероятность осадков – ноль процентов. Влажность воздуха – семьдесят процентов. Давление – тридцать целых одна десятая дюймов ртутного столба. Видимость – шесть целых две десятых мили.

– Превосходная погодка для морского путешествия, – замечает Джейк.

– Куда именно мы поплывём, когда найдём яхту? – уточняю я. Наверняка они с Шоном успели обсудить этот вопрос накануне. И моя догадка подтверждается, потому что Джейк с готовностью отвечает:

– На северо-восток. До Санто-Доминго около двухста пятидесяти миль. Если хоть одна из тех огромных яхт будет в гавани, то мы легко преодолеем это расстояние.

– Эй, Джейк? – Диего притормаживает, поравнявшись с нами. – Ты же был военным. Скажи, что будет, когда мы туда доберёмся? Я имею в виду, если вся эта ерунда с путешествиями во времени настоящая, то нас, наверное, поместят в карантин?

– Скорее уж в психушку, – замечает Зара.

– А вдруг мы попадём во времена Второй мировой, и нам придётся убить Гитлера? Всегда хотел убить Гитлера, – это, конечно, встревает Крэйг.

– Расслабьтесь, – протягивает Джейк. – Скорее всего, мы просто нарвёмся на береговую охрану. А они либо отпустят нас, либо бросят в тюрьму до конца наших дней.

– Марикета, скажи мне, что он шутит, – просит Диего.

Я только пожимаю плечами.

– Мари, зачем ты пожала плечами? Что это значило? Это не помогает! – в голосе Диего явно слышна подступающая истерика.

– Я правда не имею понятия, – честно говорю я. – Если этот остров действительно представляет собой то, что мы думаем, то все ведомства на свете захотят знать то, что узнали здесь мы.